Вторжение костобоков произвело сильное впечатление на наиболее прозорливых представителей эллинской культуры, не меньшее, чем за несколько столетий перед тем нашествие га-латов или позднее нашествие готов. Древняя Эллада,
1 О борьбе с костобоками на территории Фракии говорит усиленное
строительство укреплений Филиппополя, законченное под влиянием
опасности в 172 г.; CIL, III, 2, 6121 = III, suppl., 1, 7409 = Е. К а 1 i n k а,
Е. Bormann, V. Dobrusky, H. Egger, H. Hart], V. Hoffiller,
J. О e h 1 e г, К- Scorpil, A. Stein, J. Zingerle, Antike Denkmaler
in Bulgarien, SchB, IV, 1906, стр. 25, №29: «Imp[erator] Caesar M[arcus]
Aurelius Antoninus [Augustus Germanicus] imp[erator] V co[n]s[ul] III
p[ater] p[atriae] murum civitati Philippopol[i; Pantuleius Grajptiacus leg[atus]
Aug[usti] pr[o] pr[aetore] faciundum curav[it].
2е[3[аатоъ] Ггр[лотхо[й xaTsocsuaasv YjyouJijivou тои Idvou? Fl
Гра[7тахой]», «Им[ператор] Кесарь М[арк] Аврелий Антонин [Август
Германик], им[ператор] в V раз, ко[н]с[ул] в III раз, о[тец] о[течества,
дал]> стену городу Филиппопол[ю; Пантулей Гра]птиак, лег[ат] Авг[уста]
за пр[етора], наблюд[ал] за воздвижением стены. Филиппополь, [город]
Фракии, и[з данных] ему божественны[м Марком Ав]релием Антонином
Авг[устом] Германико[м] денег [воздвиг, когда упра]влял народом [т. е.
провинцией] Пантулей Гра[птиак]». Датировка надписи определяется ти
тулом Germanicus, который Марк принял в 172 г.; с другой стороны,
«imp[erator] V», стоящее в латинской части надписи и поставленное рез
чиком по незнанию—поскольку VI провозглашение императором Марка
Аврелия произошло, судя по монетам, еще в 171 г.,.— делает невоз
можным отодвигать эту надпись далеко от 171 г. и заставляет считать
датировку ее 172 годом наиболее вероятной. Долговременное господство
pax Romana приводило к тому, что укрепления внутренних городов по
степенно разрушались; теперь их пришлось спешно восстанавливать. Ука
занное известие гораздо удобнее сопоставлять с нашествием костобоков,
нежели с общим нарастанием военной опасности на границах империи (как
это делает W. W e b e г, САН, XI, 352); в эти годы основной напор варваров
сосредоточивался на верхнем и среднем Дунае, и опасности подвергалась
преимущественно западная часть Балканского полуострова; на нижнем
Дунае положение казалось настолько спокойным, что оттуда был снят
и переведен в Дакию для обороны этой провинции V Македонский
легион; только нашествие костобоков показало, что нельзя безнаказанно
ослаблять оборону на нижнем Дунае, и заставило укреплять фракийские
города; таким образом, работы по укреплению Филиппополя и одновре
менные с ними работы по укреплению Салон в Далматии были вызваны
разными причинами: одни — нашествием костобоков, другие — непосред
ственной опасностью.со стороны основных противников Рима в период
Германской и Сарматской войны. Такое влияние оказало вторжение ко
стобоков на провинцию Фракию (ср. О. В. Кудрявцев, ВДИ, 1950,
№ 3(33), стр. 66-68).
|
2 Нашествие костобоков ограничилось Балканским полуостровом.
Попытки А. Прем ер штейн a («Klio», XII, 143; 155; 163) доказать, что
267
метрополия античной цивилизации, оказалась беззащитной перед сравнительно небольшими отрядами варваров. Мир, которым пользовались внутренние провинции на протяжении двух столетий, вдруг оказался непрочным и ненадежным. Элий Аристид, находясь в это время в пределах провинции Азии, горько скорбит о том, что потревожена священная отчизна эллинства, что варвары вступили на территорию Аттики, чего не было со времени Мидийских войн. Но так думали только единицы. Большая часть населения городов Эллады, не говоря уже о других провинциях, погруженная в свои мелкие и местные интересы, не обратила внимания на проникновение «варварое» вплоть до Элевсина. Нашествие костобоков казалось им явлением случайным, им трудно было представить возможность гибели античного мира под ударами «варваров». Аристид упрекает эллинов в беспечности и равнодушии перед лицом наступающей опасности: «О, вы, и древле и ныне поистине дети, эллины, что остались равнодушны при наступлении такого несчастья. Ныне же, о, достойные удивления, вы не будете дома у себя самих? Не придется ли спасать вам сами Афины?» К
|
военные действия против костобоков велись не только на суше, но и на море, и, в частности, что костобоки совершили карательный поход в Африку, следует признать несостоятельными. Помимо того, что такое грандиозное событие не могло бы не найти отражения в литературных источниках, эпиграфические свидетельства, приводимые в пользу гипотезы об африканском походе костобоков, явно недостаточны. В надписи из Симитта говорится о пребывании в Африке некоего костобока или вскормленного среди костобоков (CIL, VIII, suppl., 1, 14667: «[dis] M[anibus] s[acrum; Salllustius C[ai] f[ilius] Q[uirina] For[tun]atianus Costo-bfocijo quod inter Cos[t]o[bocos? n]utritus sit OV|1|ERI|VS», «[богам] М[анам по]с[вящение; Сал]люстий, К[ая] с[ын], из Щвиринской трибы], Фор[тун]атиан Костоб[оки]он, так как он-де [в]скормлен среди кос[т]о-[боков? последнее слово трудно разобрать]». Речь идет о выселенце из дунайских провинций, как думает Пач (С. Patsch, Archaologisch-epigraphische Untersuchungen zur Geschichte der romischen Provinz Dalraatien, WMB, IX, 1904, стр. 299, прим. 6), или, еще более вероятно, о костобоке, завербованном в римские войска на берегах Дуная и затем переброшенном в Африку, а может быть, об отпущеннике варварского происхождения, поскольку наличие i&vixov в качестве имени характерно как раз для имен рабов. Под командой Юлиана находились лишь сухопутные силы (CIL, VI, 4, 2, 31856), состоявшие из одной vexillatio. При двойном командовании на земле и на море это обычно указывалось специально (например, II, 4114=ILS, I, 1140: «terra marique»; см. О. В. Кудрявцев, ВДИ, 1950, № 4(34), стр. 175); ср. косскую надпись Саллюстия Семпрония Виктора, CIG, II, 2509: (щуебча. xai Souxrjvaptov SccpSovi'ac, tvji; етЛ rcacrav -S-aXaaaav YJy^crafxsvov г\рг,щ», «гегемона [наместника] и дукенария Сардонии, установившего мир на всем море», о которой см. A. Domaszewski, Untersuchungen zur roemischen Kaisergeschichte, RM, N. F., LVIII, 1903, стр. 384. О надписи Тиберия Клавдия Кандидз (CIL, II, 4114=ILS, I, 1140) см. также A. Prem., «К 11 о», XII, 176, прим. 2.
|
1 А г., Огг., I, 455 С.
268
И даже периэгет Павсаний, тщательно изучавший эллинские святыни и достопримечательности, нашел нужным упомянуть о вторжении костобоков лишь при описании одного из городов Фокиды.
Такие люди, как Аристид или противник христианства Цельс, ясно видели, какая угроза для античного мира таится в окружающих первобытных племенах. Однако на данном этапе опасность была скоро предотвращена. Уже с начала 70-х годов II в., вскоре после вторжения костобоков, если следовать ранней, более вероятной, датировке, начинается отлив «варварского» движения, ослабевает напор «варваров» на границы римского мира. На этот раз империя была спасена и на несколько десятилетий получила относительный покой.
Что касается самих костобоков, то они вскоре после 170 г. подверглись нападению вандальского племени астингов. «...Астинги, которыми предводительствовали Рай и Рапт, пришли в Дакию, чтобы поселиться [место несколько испорчено], в надежде получить и богатства и землю в качестве союзников; не получив же этого, поручили жен и детей Клементу, намереваясь захватить оружием землю костубоков; победив же их, нисколько не меньше опустошили и Дакию» '. Это событие следует поставить в связь с изгнанием костобоков из Ахайи, причем его обычно относят к концу 171 — началу 172 г.2 В таком случае нужно предположить, что астинги напали на костобоков, недавно вернувшихся из похода в глубь империи и сильно ослабленных столкновениями с римскими войсками. Однако еще более вероятно, что поход астингов относится к рубежу 170—171 гг. и произошел в то время, когда основная военная сила костобоков еще не успела вернуться домой. Упоминаемый у Диона Секст Корнелий Клемент стал наместником трех Дакий в 170 г. после гибели Фронтона; под этим годом он упоминается, как таковой, в одной надписи. Таким образом, вполне возможно предположить, что война астингов с костобоками относится к концу 170 — началу 171 г. В доказательство этого можно привести и сообщение Диона о том, что астинги, не получив земли в римской Дакии, пытались захватить именно землю костобоков, а это можно было сделать удобнее всего в то время, когда основная масса племени находилась за пределами своих владений. Вполне возможно, что астинги действовали по непосредственному наущению римской власти, которая стремилась одновременно избавить империю от их нашествия и нанести сокрушительный удар в тыл костобокам. Впрочем, астинги, победив костобоков, тяжело опустошили и
1 С ass. Dio, LXXI, 12, 1.
2М, Bencker (JPh, CXLI — CXLII, 375), однако, относит, судя по всему, неправильно, это событие к 174 г.
269
самое Дакию, но были вслед за тем разбиты лакрингами, так что не могли больше предпринимать каких-либо враждебных действий против римлян. Можно предполагать ', что упомянутая в надписи царица костобоков, прибывшая в Рим вместе с членами своей семьи 2, оказалась здесь в результате военных действий астингов против ее племени3. В результате борьбы с астингами костобоки могли быть отброшены за Карпаты, хотя определенных данных для этого нет; в частности, вотивная надпись помощника центуриона римской когорты, обнаруженная на территории Западной Украины, вряд ли имеет к ним отношение4. Вторжение костобоков в Ахайю окончилось пе-
1 Как это делает А. Премерштейн («К 1 i о», XII, 161).
2 CIL, VI, 1, 1801 = ILS, 1, 854 (см. стр. 262, прим. 3).
3 Все это еще раз подтверждает раннюю датировку нашествия косто-;
боков. При поздней датировке предполагается, что нашествие костобоков
произошло после нападения на них астингов, и это последнее из след
ствия обращается в причину: костобоки вторглись в империю, мстя за на
падение на них римских союзников. Однако iBce это построение чрезвы
чайно сомнительно: помимо чисто хронологических соображений (см. вы
ше), трудно предположить, чтобы костобоки, ослабленные нападением
астингов, смогли после этого предпринять вторжение в Римскую империю-
и проникнуть вплоть до Ахайи.
4 Эта надпись сделана на вотивной бронзовой руке, найденной в Мыш-
кове около Залещика в бассейне верхнего Днестра и посвященной Юпи
теру Долихену оптионом I Испанской когорты (cohors I Flavia Ulpia Hispa-
norum miliaria populi Romani equitata). Первая публикация — W. Deme->;
trykiewicz, J. Zingerle, Fund aus Ostgalizien, JOeAI, VII, 1904,
Beibl., стр. 149—158; ср. A. Do т., Mark., 123; J. Schwend., HW, 89.
На основании этой находки уже один из издателей — J. Zingerle—заклю
чал о проникновении римлян за Карпаты в 174 г. Позднее, однако,:
многие высказывали сомнение в возможности пребывания римских легио
нов около Залещика, считая, что посвященная Долихену рука могла быть
занесена за Днестр костобоками или даками, отступавшими под напором
римлян (L. К о z 1 о w s k i, Zarys pradziejow Polski Poludniowo-Wschod-
niej, PPW, I, 1939, стр. 93; D. L u s t h., «Arch.», I, 169—184). Особенно. ,
обстоятельно разбирает этот вопрос Д. Люстхаус, «Arch.», I, 169 елл.,;
который хотя и не отрицает возможности проникновения римлян в ;
бассейа верхнего Днестра, однако считает мышковскую руку безу
словно недостаточной, чтобы это доказать. Отсюда ясно, что на основе
этой находки нельзя делать какие-либо выводы относительно дальнейшей
судьбы костобоков. Тем не менее по вопросу о том, как именно попало
посвящение Юпитеру Долихену в окрестности Мышкова, приведенное
выше решение представляется несколько искусственным. Хотя область
верхнего Днестра, равно как и другие прилегающие к ней территории
Средней Европы, находилась в оживленных сношениях с Римской импе-,
рией (по вопросу о римской торговле в этих землях см., в частности.
М. Gumowski, Handel rzymski na ziemiach polskich w I, II i III wieku
(Szkic histor. numizm.), ChM, 1922, стр. 80 слл.; L. Kozl, PPW, I, 93—94;
C. F r e d r i с h, Funde antiker Miinzen in der Provinz Posen, ZHG, XXIV,
1909, стр. 239 слл.; W. Antoniewicz, Archeologja Polski, 172—1173;
K- Majewski, Imacz naczynia bronzowego z Kolokolina, WA, XIII, 1935,
стр. 165—170; он же, IR, 25—27; J. Kostrzewski, Od mezolitu do
okreeju wedrowek ludow, EP, IV, 1, 5, 1939—1949, стр. 313—319; В. В i 1.,
«Arch.», I, 147) — римские монеты имеются, между прочим, и в районе
270
чально для них самих, но оно вместе с тем показало, насколько слаба империя, которая не смогла предотвратить проникновение небольшого «варварского» племени в самое сердце античной цивилизации. Невольно напрашивается аналогия с походом десяти тысяч.
Вторжение костобоков было первым соприкосновением провинции Ахайи с внешним миром в период ранней империи: впервые после гражданских войн провинция Ахайя видела военные действия на своей территории. Однако это вторжение было лишь кратковременным эпизодом; в остальном в изучаемый период внешний мир провинции ничем более не нарушался. Ожесточенные войны империи с наступавшими на нее со всех сторон пограничными народами, начавшиеся при императоре Марке, таким образом, лишь в очень незначительной степени коснулись Эллады. И тем не менее нашествие костобоков предвещало гораздо более грандиознее нашествия III в.
Залещика,— однако вотивный предмет вряд ли мог стать предметом торговли, и потому это объяснение также приходится отвергнуть. Ввиду этого остается вернуться к предположению о проникновении какой-то римской воинской части в бассейн верхнего Днестра. При этом, однако, ни в коем случае не следует говорить о проникновении римских легионов, как это делает Билиньский, «Arch.», I, 158, считающий это неправдоподобным,— речь идет лишь о коротком рейде вспомогательного конного отряда (cohors I Hispanorum equitata), перешедшего Днестр в процессе борьбы с «варварами»' и быстро ушедшего обратно. Притом вовсе нет необходимости сопоставлять появление римлян к северо-востоку от Карпат с костобоками, которые, судя по всему, осели к этому времени в северо-восточной Дакии, т. е. к югу от Карпат; оно в такой же мере могло быть связано с ходом военных действий в Средней Европе, куда римские войска во время Германской и Сарматской войны 166—175 гг. проникали на значительные расстояния. Во время короткого рейда I Испанской когорты ее опта он Гай и оставил упомянутое посвящение Юпитеру Долихену.
271
не считались таковыми в Македонии, и если обожествление Александра даже в Элладе встречало известное сопротивление ', то на еще более значительное противодействие оно натолкнулось в Македонии, где культ эллинистических царей так и не привился. Как известно, особенно резко выступала против обожествления Александра старомакедонская партия, и если на Востоке Александру удалось подавить ее сопротивление, то в Македонии, где ее положение было более прочно и где во главе ее стоял сам Антипатр, царю пришлось в этом вопросе уступить. Царский культ не укладывался в рамки религии македонян, поэтому императорский культ не имел в Македонии такой длинной местной предистории, как в Элладе, и, в основном, копировал формы, сложившиеся в эллинистических провинциях Востока, и отчасти формы, в которые обожествление, императоров вылилось в Элладе. Поэтому то, что характеризует императорский культ в других восточных провинциях, применимо в известных отношениях и к Македонии. Божеские почести воздавались не только императорам, но и членам их семей. Римское правительство стремилось дать своему господству над провинциями, и, в частности, над эллинистическим Востоком, религиозное обоснование. Для этого не надо было изобретать чего-либо существенно нового, так как культ властителей существовал здесь, как на эллинистическом Востоке, так и в Элладе (но не в Македонии), уже на протяжении ряда столетий. Теперь на его место стал культ императора, а вскоре после этого божеские почести распространились и на других членов императорского дома. При этом раз установленный культ обычно уже не уничтожался; так, например, жрецы Нерона Клавдия Друза, умершего в 9 г. до н. э., упоминаются в ахейских надписях вплоть до времен Адриана. Для провинциальной аристократии императорский культ был средством- выражения ее лойяльности императорскому правительству. Помимо этого огромное количество жреческих должностей в честь живых и умерших императоров, а также в честь членов императорского дома, также живых и умерших, открывало широкие перспективы для честолюбцев местного масштаба. Организация императорского культа в Македонии напоминала организацию его в других провинциях, в особенности азиатских. Интересные данные дает об этом уже упоминавшаяся надпись из Беройи. Квинт Попиллий Питон, в честь которого она воздвигнута, выступает как пожизненный
1 См., например, ироническое замечание лакедемонянина Дамида, приводимое Плутархом, Ар. Lac, 219e: «Дамид на приказание Александра издать псефисму о том, что он является богом, „позволим",— сказал,— „Александру, если он хочет, называться богом"».
332
верховный жрец Августов' и вместе с тем как агонотет союза македонян; это еще раз подчеркивает ту связь, которая существовала повсюду между императорским культом и местными объединениями городов. Исключительным правом на неокорию Августов обладала Беройя, получившая эту привилегию от божественного Нервы и бывшая вместе с тем метрополией македонского союза городов; таким образом, и в Македонии, как и в других провинциях, город, имевший ранг метрополии, был, вместе с тем, неокором Августов. Наименование императора божественным встречается в македонских надписях не реже, чем в надписях других провинций. Особенного развития достигает императорский культ при Северах. Приведенный выше афинский декрет, имеющий, как уже указывалось, интерес не только с точки зрения истории императорского культа в Афинах, хорошо показывает практическую организацию императорского культа, религиозные идеи, которые были положены в его основу, а также взаимоотношения между императорской властью и отдельными полисами империи. Из него видно, как на основе императорских посланий созывается булэ, как в ней зачитывается сентенция двух синедрионов, как местные учреждения спешат ответить своими постановлениями на императорское послание и т. д. Короче говоря, эта надпись показывает императорский культ в его обычной повседневности.
Местные учреждения в провинциях, неразрывно связанные с императорским культом, представляли собой надежную опору римского правительства.