Дерзкий план Ильина. Ночные экскурсии в палатку зеленых людей. Случайная встреча ночью. Восстание. Главари бегут
Ильин и Бегичева решили любой ценой вырвать из зеленого плена оставшихся в живых двадцать девять человек. Вдвоем они были слишком слабы, чтобы рискнуть на открытую борьбу с вооруженными людьми, которые набили себе руку на истреблении пленных в лагерях. Нужна была более серьезная сила для борьбы с ними. Этой силой могли стать только шахтеры. Ильин надеялся на них.
Теперь, когда препарат был создан и успешно испытан, нужно было незаметно от охраны сделать операцию всем или хотя бы части зеленых рабов, вернуть им образ и мысли нормальных людей, рассказать обо всем, что было с ними, и, договорившись о едином действии, уничтожить или обезвредить кучку подлецов, которые руководили этим кошмарным производством. После того что сделали фон Ботики и Габеманн с людьми, они поставили себя вне закона. Это были настоящие преступники, действующие без всякой маскировки.
Правда, план был продуман не до конца. Ну, а что же дальше? Если даже удастся обезвредить представителей фирмы «Эколо», то как выбраться с острова? Надеясь больше на случай, чем на организованную помощь извне, Ильин все же считал, что важнее всего сейчас иметь дельных и сильных помощников и ликвидировать преступников. Такие помощники имелись в лице зеленых людей, пока что без мыслей, без чувств, без надежд и страстей.
Ильин и Маша каждый вечер разговаривали на эту тему, обсуждая один вариант за другим.
— Лучшего мы ничего не придумаем, Маша. Препарата у нас изготовлено достаточно. А вот переливание крови будет сложнее. Вначале придется определить у всех группу крови. Но как это сделать? Сколько риска!
|
|
— Зачем? У меня всегда была первая группа, она подходит всем. Отберем сначала пять-шесть человек. С них и начнем. А когда эти пятеро станут нормальными людьми, договоримся, чтобы они молчали, и с их помощью излечим остальных. Целые ночи в нашем распоряжении, Аркадий. Охрана настолько уверена в беспомощности людей, что не заходит в их палатки.
В одну из ночей Ильин и Маша осторожно вышли из лаборатории и направились к палаткам рабочих.
На пути стояла палатка фон Ботцки. Они остановились около нее и прислушались. В палатке спали. Не один раз Ильин и Маша Бегичева поблагодарили природу тропиков за совершенно черные ночи. Крупные звезды мигали в черном небе, влажный ветер чуть шуршал в камнях, снизу доносился приглушенный расстоянием гул прибоя, за два метра ничего нельзя было увидеть. Тишина и темнота.
Отведя в сторону полу палатки, Ильин вошел в нее первым. Как встретят их зеленые люди? Не подымут ли они шум? Узкий лучик фонаря осветил ряды раскладных кроватей, раскинувшихся на них сонных людей.
Они прошли в дальний конец палатки. Никто не пошевелился.
— Начнем с этого, — сказал Ильин и осторожно дотронулся до руки спящего человека.
Тот сразу открыл глаза и сощурился на свет.
— Не бойтесь! И молчите, — прошептал Ильин.
Человек ничего не ответил. Он не обнаружил страха, лежал и молчал, ожидая, что будет дальше. Маша быстро сжала ему локоть, Аркадий Павлович одним движением сделал укол. Человек тихо вскрикнул и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Они меня укололи…
— Молчите. Мы больше вас не тронем.
|
|
Никто не откликнулся и не помешал им. Свет фонарика выхватил из темноты только кусок кровати и быстрые руки ученого.
— Следующий…
Операция повторилась пять раз. Зеленые люди переносили укол равнодушно. Они тихо произносили в полусне одно-два слова и тут же замолкали, снова погружаясь в сон.
— Мы их перепутаем, — испуганно прошептала Маша. — Я сделаю пометки, так вернее.
Она достала зеленку и на руках всех оперируемых поставила метки.
Так же бесшумно они покинули палатку, прошли мимо сторожевого поста и в совершенном изнеможении от физической усталости и нервного напряжения вернулись к себе. Ильин начал готовить новую партию препарата. Потом свет в лаборатории погас, и все утихло до утра.
На вторую ночь предстояло более серьезное дело. Нужно было перелить кровь. Вечером Маша и Ильин собрали около полулитра своей крови и легли отдыхать. А после часу ночи она и Аркадий Павлович снова пошли к рабочим. Ильин вооружился большим шприцем. По своим меткам они быстро нашли пятерых рабочих, влили каждому небольшую дозу крови.
— Зачем вы мне делаете больно? — громко сказал один из них и хотел встать.
— Лежите и молчите, — успокоил его Ильин. — Так надо…
Человек послушно лег. Когда луч фонарика скользнул по соседней койке, Маша увидела, что на нее смотрит еще пара широко открытых глаз. Она посветила вправо, потом влево. Отовсюду на них смотрели глаза, лишенные человеческого смысла. Никто не спал. Ей стало страшно.
Она схватила за руку Ильина:
— Как они смотрят! И ничего не понимают… Это ужасно, Аркадий!
— Лишь бы молчали. Давай следующего…
|
|
Вторая ночь тоже прошла без осложнений.
Утром надзиратель с удивлением заметил, что пять человек не встают со своих коек. Он подошел к ним, размахивая хлыстом. На щеках больных пылали красные пятна. Они были в лихорадке.
— Скажите пожалуйста, вы еще болеть вздумали, зеленые лягушки! А ну, вставайте!..
Но больные встать не могли. Фон Ботцки забеспокоился:
— Неужели новая вспышка лучевой болезни? Уж очень быстро она их косит.
И опять ночью в рабочую палатку пришли двое. Но на этот раз их встретили иначе. Ильин и Маша еще не успели подойти к кровати первого больного, как раздался тревожный возглас:
— Кто здесь?
— Тише, — прошептала Маша. — Друзья.
Человек поднялся, всматриваясь в темноту:
— Я ничего не вижу. Вы кто?
— Не говорите так громко, — ответил Ильин. — Сейчас вы все узнаете.
— Почему вы говорите по-русски? Вы русский?
— Да, русский.
— Как вы сюда попали? И что с нами делаете? Мои товарищи такие странные…
— Слушайте, друзья… Когда вас завербовали, вы не знали, куда едете. Вспомните, не так ли?
— Я ничего не помню. Подождите… Нет, припоминаю. Нам сказали, в Испанское Марокко.
— А привезли на этот остров. Здесь вы добываете урановую руду. Руководят производством фашисты. Все делается тайно. Никто в мире не знает об этом промысле. А чтобы вы не вздумали протестовать или размышлять, вам сделали особую прививку.
— Последнее, что я еще помню. Это было на корабле.
— Вот-вот. Прививка сделала вас зелеными. Вы потеряли способность размышлять, думать, гневаться, потеряли память и стали просто, зелеными рабами. Теперь мне удалось вернуть вам человеческий облик.
— Но вы-то сами?..
— Я создал этот препарат. Меня так же, как и вас, обманули и привезли сюда.
— Зеленый препарат? Так вы Ильин!
— Да, я — Ильин.
— Мы знаем вас. Все газеты писали о вашем открытии.
— Это было два месяца назад. С того дня произошло много новых и тревожных событий. Слушайте…
Ильин, волнуясь и запинаясь, все так же шепотом коротко рассказал о событиях последних недель.
— Вы первые, кого нам удалось спасти. Теперь дело за остальными. С вашей помощью мы должны спасти их. Но, если охрана узнает об этом, мы все погибли.
— Что же нам делать?
— Не подавайте вида, что вы стали нормальными людьми. Вот краска. Позелените себе лицо и руки. Избегайте смотреть в глаза надзирателям, особенно будьте осторожны с человеком в полковничьем мундире. Скрывайте чувства, будьте покорны, как ваши несчастные товарищи. Ешьте только ночью. Старайтесь ничем не выделяться. Еще четыре-пять дней, и вы все будете совершенно здоровы. Тогда мы посчитаемся с полковником и его компанией. Завтра нам будет нужна ваша кровь.
— Хорошо. Мы сделаем так, как вы сказали, товарищ Ильин.
Утром надзирателя ждал еще один сюрприз: заболели десять новых, а вчерашние пять больных встали и, не говоря ни слова, ушли в шахту.
— Что за черт! — воскликнул фон Ботцки. — Это не лучевая болезнь. От нее, насколько мне известно, не подымаются. Может быть, новая форма малярии? Идемте посмотрим на больных.
Он по очереди подымал с койки больных, пристально смотрел на них. Больные тяжело дышали, от них несло жаром. Нет, это не симуляция.
— Еще подцепишь какую-нибудь тропическую заразу, — сказал фон Ботцки, вытирая руки спиртом, — смотрите, у них какие-то пятна на руках. Уж не проказа ли? В этом проклятом месте всякой гадости много.
Испугавшись своего собственного диагноза, полковник быстро покинул палатку, тщательно вымыл спиртом руки и уже больше не пожелал возиться с больными. Этого еще не хватало! Утром выяснилось, что заболели последние четырнадцать, а вчерашние больные встали и пошли на работу.
«Какой-то шальной грипп», — решил фон Ботцки.
Фон Ботцки был недалек от истины. Дело, задуманное Ильиным, завершилось. Все рабочие получили препарат «1662» и порцию живительной крови. Люди снова стали людьми. Только теперь, когда рабочие обрели способность мыслить и разбираться в событиях, для них стало понятно, какое преступление совершила группа фон Ботцки перед человечеством, решившись использовать величайшее открытие нашего века для целей, совершенно не совместимых ни с моралью общества, ни с понятиями о чести, ни с христианской религией, приверженцами которой считали себя Вильгельм фон Ботцки и его соотечественники. Шахтеры готовы были немедленно растерзать преступников.
— Спокойно, товарищи, — уговаривал их Ильин. Ночью он опять пришел в палатку вместе с Машей, чтобы сделать переливание крови оставшимся больным. — Дайте встать и оправиться последним двум. Молодчики не уйдут от нас. Еще день-два, и мы станем единственными хозяевами этого страшного острова. А дальше… Мы придумаем, что делать. Всем нам предстоит дальний путь. Будьте готовы к действиям. Они начнутся скоро.
Но действия начались значительно скорее, чем этого хотелось Ильину.
Один из охранников все время помнил о том, что в каких-нибудь двухстах метрах от него живет привлекательная и, что самое главное, почти беззащитная женщина. Ильин в счет не шел. Ведь у него не было никакого оружия. Ночью, когда Аркадий Павлович с Машей ушли в палатку рабочих, этому человеку удалось склонить фон Ботцки на одно, как он выразился, пикантное дело.
— Мы притащим ее к себе на вечеринку, полковник. Конечно, без Ильина.
— Но она же зеленая!
— Э, при чем тут цвет!
Фон Ботцки махнул рукой. В конце концов не все ли ему равно!
Трое мужчин, осмотрев на всякий случай пистолеты, тут же отправились в лабораторию. Они подошли к палатке и прислушались. Каково же было их удивление, когда они увидели, что палатка пуста! Непрошеные гости перерыли все уголки, заглянули под кровати, обшарили камни вокруг палатки — Ильина и Маши не было. Взбешенные, они кинулись назад. И тут, в десяти шагах от своей палатки, они наткнулись на возвращавшихся Бегичеву и Аркадия Павловича.
— А, вот вы где! Мы за вами, фрау Мария! — проговорил рослый охранник.
— Что вам нужно? — спросил Ильин.
Вместо ответа двое других взяли его за руки. Он вырвался. Тогда его ударили и свалили.
— Спасите! — Пронзительный крик Маши спугнул ночную тишину.
И в ту же минуту послышался топот многих ног. Габеманн выскочил из своей палатки, осветил дорогу фонарем. По ней молча бежали шахтеры. В руках у них поблескивали кирки и ломы.
— Эй, вы! Что надо? — крикнул он. — Остановитесь, черт вас возьми, стрелять буду!..
Но толпа быстро приближалась. Сама смерть не была страшнее, чем эти люди. Габеманн, не целясь, выстрелил два раза подряд. Высокий белокурый парень, прижав руку к груди, упал лицом вперед. Другой, рядом с ним, схватился за живот. Бросив Машу, надзиратели юркнули в палатку. Фон Ботцки и Габеманн быстро сообразили, что их ожидает в палатке. Полковник спрыгнул в неглубокий распадок и скрылся в темноте. Габеманн последовал за ним. Они бежали сломя голову, спотыкаясь о камни, вниз, к океану, спасая свою жизнь.
А в палатке завершалась первая часть драмы. Надзиратели схватились за плетки. Они полагали, что для расправы с зелеными людьми хватит этого. Но перед ними встали обыкновенные люди с горящими ненавистью глазами. Через пять минут искалеченные трупы подлецов были сброшены вниз, в ущелье.
Ильин пришел в себя, поднялся, плохо соображая, что случилось. Шахтеры уже искали полковника и его подручного.
— Фон Ботцки и Габеманн сбежали, Аркадий Павлович, — доложил Ильину один из рабочих. — У нас убито четверо. Как видите, пришлось поспешить…
— Вовремя… Но этих двух надо найти. Обыщите весь остров и найдите! Они нужны нам, ребята, найдите их во что бы то ни стало! Остров невелик, далеко не уйдут.
Начался ранний рассвет.
Пошатываясь, Ильин направился к палатке. Маша попыталась уложить его в кровать. Но он не мог лежать.
— Маша, — попросил Ильин, — будь добра, подготовь аппаратуру для изготовления препарата.
— Какого?
— Зеленого.
— Зачем он тебе?
— Не пугайся. Теперь все в наших руках. Мне надо только две ампулы. Всего только две, не больше.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Беглецы ищут пристанища. Пещера под обрывом. Встревоженные летучие мыши. Импровизированный суд. Признание фон Ботцки. Возмездие
Два человека, непрестанно ругаясь и проклиная весь белый свет, поспешно шагали в предутренней темноте куда-то вниз и вниз, не имея ни малейшего представления о дороге и конечной своей цели. Фон Ботцки до сих пор не мог понять, как все это получилось, почему вдруг покорные зеленые люди словно взбесились. В течение всего времени, пока они жили на острове, надзиратели не имели ни малейшего повода для недовольства. Шахтеры походили скорей на теней, чем на людей. У них, конечно, была физическая сила и сноровка, нужные для того, чтобы руда из шахты шла непрерывным потоком. Но они были безропотны. Казалось, все налажено, все идет нормально. И вдруг такой неожиданный поворот. Может быть, кончилось действие «вещества Ариль»? Вот история! Фон Ботцки до сих пор отчетливо видел перед собой искаженные гневом лица, сильные руки, сжимающие ломы и кирки. И если бы не их проворство… Да, положение… А что впереди?
Куда идти? Фон Ботцки и Габеманн были полуодеты. На профессоре остались сапоги, брюки с подтяжками, ночная рубашка и пенсне. Габеманн выглядел еще импозантнее. Перед самым началом драмы он снял сапоги и всунул ноги в мягкие ночные туфли. Он, разумеется, потерял их где-то там, в начале пути, и остался в пижамной куртке, галифе и носках. Зато у каждого был пистолет с почти полной обоймой.
— Тише, Габеманн, — прошипел фон Ботцки, услышав громкие проклятия своего спутника.
— Какого черта тише! — огрызнулся тот. — Ногу сбил в кровь…
Они добрались до обрыва и присели на камни. Дальше хода не было. Что, если шахтеры вздумают идти по тому же ущелью! Фон Ботцки боязливо оглянулся. По спине пробежал холодок. Только теперь он заметил, что мундира на нем нет. Рубашка предательски белела. Он поспешно снял ее, вывалял в красной пыли и снова надел.
Габеманн усмехнулся:
— Маскируетесь, герр профессор?
Фон Ботцки угрюмо посмотрел на него и ничего не ответил. Не до шуток. Габеманн разглядывал свои избитые в кровь ноги.
— Дожили… — бросил он в пространство.
— Надо продержаться до прихода подводной лодки, — сказал фон Ботцки и облизал губы: страшно хотелось пить. Соленые брызги океана пощипывали лицо. — Да, продержаться. Поэтому нам не следует удаляться от моря. Нужно первыми увидеть корабль и дать знать о происшедшем.
— Когда он придет?
— Завтра или даже сегодня. Во всяком случае, не позже, чем завтра. Это единственная наша надежда.
— Уже день. Нас далеко видно. Придется куда-то залезать.
Они обшарили весь берег и наконец нашли убежище. Это было великолепное убежище. Вниз, к воде, круто спускалась косая терраска. По ней удалось пройти боком, преодолевая головокружение. Внизу, в семи-восьми метрах, билось море. Терраска кончалась небольшой площадкой. В скале над площадкой зияла глубокая пещера. Они вошли в нее. Тошнотворный запах тления ударил в нос. Что-то темное и пушистое пролетело рядом с головой фон Ботцки, обдав его вонью. Раздался противный писк. Целая стая нетопырей, разинув зубастые красные рты, пронеслась мимо них и бестолково закружилась над морем.
— Какая гадость! — воскликнул фон Ботцки и попятился назад. — Но иного выхода у нас нет. Останемся с ними. — И он сел на камни у входа.
Здесь было вполне безопасно. Пещера глядела черным оком в океан. Они первые обнаружат лодку. Их же с берега не мог увидеть никто. А если люди вздумают сунуться в пещеру, тропинка столь узка, что пройти по ней невозможно. Двое выстоят здесь против сотни.
Нетопыри все летали, мышиный писк наполнял воздух. Но беглецы уже не слышали и не видели их: они спали, сломленные усталостью.
Поиск бежавших преступников возобновился с первыми лучами солнца. Рабочие разделились на пять групп и разошлись по всему острову. Теперь они действовали гораздо осторожнее, но решительнее. Три парабеллума и охотничье ружье профессора пополнили их вооружение.
Розыски продолжались безрезультатно почти до самого вечера. Одна из групп пришла к берегу над пещерой. Люди обшарили каждый камень, залезали на скалы и спускались в низины. Беглецы исчезли.
Пока шли поиски бежавших, Аркадий Павлович с Машей сидели в лаборатории. Ильин брился перед зеркалом. Он уже оправился после удара.
— Знаешь, Маша, я слышу запах наших степей…
— А я вижу город, наш институт. Только бы скорей все кончилось!
Шахтеры возвратились в лагерь. Они не нашли беглецов. Задержалась лишь та группа, что дежурила у моря. Их внимание привлекла стая летучих мышей, стремительно носившихся над водой.
— Кто-то встревожил летучих мышей… — сказал один из шахтеров.
— Видно, внизу пещера.
Люди подошли к самому обрыву. На песке между камнями они увидели свежие следы человеческих ног, которые вели вниз, под обрыв. Пройти туда было невозможно. Тогда решили ждать. Пять человек легли за камнями в засаду. Преступников нужно было взять живыми. Так приказал Ильин.
Проснувшись, беглецы почувствовали себя довольно бодро. Только страшно хотелось пить.
— Я пойду за водой, — не выдержал наконец Габеманн.
— Подождите хотя бы до темноты. Ночью сходим вместе. Здесь в долине есть ручей, и вряд ли эти русские рискнут прийти туда в темноте.
Когда стемнело, Габеманн осторожно вышел на площадку. Океан внизу гудел успокоительно и ровно. Худой и подвижный гестаповец проскользнул на тропу и через минуту уже стоял на скале.
— Как дела? — услышал он снизу.
Ответить он не успел. Кто-то бросился ему в ноги. Он упал, даже не успев вскрикнуть. Сильные руки зажали рот, вырвали пистолет. Черная тень возле него приказала шепотом:
— Зовите полковника сюда. Ну!.. — И острие ножа коснулось горла перепуганного Габеманна.
— Вы где, Габеманн? — звал его встревоженный голос фон Ботцки.
— Здесь. Можете идти, — хрипло ответил он.
Крупная голова фон Ботцки показалась над обрывом. Профессор уцепился обеими руками за выступ. В тот же миг тонкая веревка бесшумно легла ему на шею и затянулась. Сознание помутилось, он чуть не свалился в бездну. Но его ослабевшее тело услужливо подхватили, и через секунду полузадушенный Ботцки очутился рядом со связанным Габеманном.
Возле них стояли пять человек.
— Доигрались, фон Ботцки? — спросил один. — Идемте, поговорим по душам.
Импровизированный суд состоялся через час на площадке возле входа в шахту. Дымные факелы освещали красные камни, плачущие по ночам слезами росы. Сзади виднелся черный зев проклятой урановой дыры. Строгие лица людей замкнули круг возле растерянных преступников. За столиком сидел секретарь. Перед ним лежала бумага.
Допрос вел Ильин.
— Полковник фон Ботцки, отвечайте на вопросы. Кто глава вашей фирмы и чем она занимается?
— Вы же знаете, Ильин, зачем спрашивать? Вы работали у нас… — Полковник пытался держаться твердо, но губы его дрожали.
— Да, я знаю, но хочу услышать это от вас.
— Извольте, Кирхенблюм, физик. Опыты по производству атомного оружия.
— Адрес фирмы? — Этого Ильин не знал.
— Местечко Лауферштадт, поместье графа Весселя.
— Кто вам дал приказ превратить людей в зеленых рабов?
Фон Ботцки молчал. Что он может сказать? Ильин повторил вопрос.
— Помощник Кирхенблюма, Кайзер. — О своей роли фон Ботцки решил умолчать.
— Вы знали, что ваша работа у Кирхенблюма является преступлением перед человечеством, что это работа на войну?
— Ну, это смотря с каких позиций разбирать. Я все делал для своей бедной родины. И не раскаиваюсь в этом.
— А вы, Габеманн?
— Полковник сказал и за меня. — Бывший заплечных дел мастер — гестаповец, гордый своим ответом, поднял голову.
— Зачем фирме мое открытие?
— Не ваше дело
— Спрашиваю еще раз. Ну?
К фон Ботцки подошли трое.
— Только без насилия! — вскрикнул перетрусивший полковник. — Я отвечу. Для многого, герр Ильин. Вы сами еще не знаете, как грандиозно ваше открытие. Хотя, впрочем, уже могли убедиться. Зеленые люди бессловесны и послушны. Они не могут рассуждать. Не способны на протест. Эта мысль возникла при наблюдении за Бегичевой. Великая армия из зеленых роботов с атомным оружием — это сила в наше неустойчивое время… Кое-кто скажет вам спасибо, Ильин. Только очень наивные головы могут поверить в гуманные цели вашего открытия.
Вильгельм фон Ботцки говорил вполне чистосердечно. Чего скрывать? Он понимал, что жить ему осталось считанные часы. Единственно, чего хотел еще фон Ботцки, «и это любым способом затянуть время. Ильин не разрешит убить его, пока не вытянет из них обоих возможно больше сведений о таинственной работе «Эколо». Надо использовать эту возможность. Вильгельм фон Ботцки будет говорить и говорить, выдавая отдельные подробности их тайной деятельности. А время будет идти. Неужели корабль опоздает? Ведь лодка должна прибыть с часу на час. Единственная надежда на спасение.
— Кто вел наблюдения за Бегичевой? — спросил Ильин.
— Их проводил я.
— А кто сделал ее зеленой?
Молчание. Фон Ботцки искоса посмотрел на Габеманна. Тот стоял отвернувшись.
— Вы молчите? Где ампулы, которые вы украли у меня при аресте?
— Я ставил опыты на мышах и на свинках. Хотел убедиться…
— И на Бегичевой? Отвечайте, Ботцки!
— Ее мы не трогали.
— Кому вы передали препарат?
Опять молчание.
— Зачем вы приходили ко мне в больницу? — спросила Маша, обращаясь к Габеманну,
— Вы путаете…
— Нет, я помню. Даже укол помню. Это вы, Габеманн!
— Я только передал…
— Ясно, — сказал Ильин. — Кто выкрал ампулы на даче? Кто сделал всех этих людей зелеными? Отвечайте, Ботцки!
Он молчал. Что ответить?
Ильин допрашивал:
— Кто убил Фихтера? Я прочитал в газете…
— Не знаю. Вероятно, люди Кирхенблюма.
— Где ученые из вашей лаборатории?
— Часть работает в нашей фирме.
— А остальные?
— Не знаю.
— Зачем фирме триста ампул, требуемые от меня?
— Надо расширить производство.
— Здесь, на острове?
— Да.
— Где Крафт и Мейер?
— Убиты.
— За что?
Фон Ботцки неопределенно пожал плечами:
— Нельзя же их оставить в живых!
Рабочие молча слушали допрос. Их лица не предвещали добра.
— Профессор фон Ботцки, вы — нацист?
— Да, я член партии национал-социалистов.
— А вы, Габеманн?
— Я тоже.
— Ну что этот гестаповец член фашистской партии, понятно. А вы-то, Ботцки, ученый, профессор. Как вы стали фашистом?
Ботцки снова промолчал.
— Сколько погибло здесь русских? — продолжал спрашивать Ильин.
— Не так уж много. Кажется, десять… Вы не помните, Габеманн?
— Не знаю. Я привык считать их сотнями, — презрительно кинул тот.
Вильгельм фон Ботцки посмотрел в сторону бухты. Где же долгожданные огоньки?
Внезапно он заговорил:
— Вот что, Ильин. Вы тут за главного. Мы предлагаем вам честную сделку. Слушайте меня. Мы кое-что натворили лишнего. Но вы тоже не без греха. На вашей совести эти зеленые люди. Препарат-то ваш. Стоит вам появиться в Европе, вас сразу же повесят. А эта братия, — он сделал широкий жест рукой, — они все вне закона. На родину им вернуться нельзя, поздно. В нашей стране они погибнут, фирма их уничтожит. Положение у нас с вами более или менее одинаковое. Давайте по-джентльменски: вы оставите нас с Габеманном в покое, мы обеспечим отправку вас в Южную Африку. Здесь недалеко. И, если вы сумеете держать язык за зубами, будете спокойно и долго жить. Даже получите приличное вознаграждение. Но, если вы убьете нас, вам отсюда не выбраться.
— Я не стану отвечать вам, Ботцки. Пусть ответят они…
— Смерть! Смерть фашистам! Веревку мерзавцам! Они заслужили ее…
Круг угрожающе сдвинулся.
— Вот вам ответ. И не смотрите, фон Ботцки, на бухту. Даже если лодка придет сейчас, сию же минуту, она вас уже не спасет.
Преступников увели в шахту. После недолгого совещания фон Ботцки и Габеманна снова вывели на площадку, и круг людей вокруг них замкнулся.
В руках Ильина полковник увидел шприц. Маша подала ему ампулы.
Фон Ботцки задрожал:
— Только не это! Только не это! Лучше смерть!..
Никто ему не ответил. Вильгельм фон Ботцки почувствовал легкий укол в сгибе руки и потерял сознание. Откуда-то издалека услышал, как Ильин сказал:
— Вы этого вполне заслужили, подлецы…
Фон Ботцки очнулся в шахте. Рядом ворочался Габеманн. Горело электричество. Снаружи стучал двигатель. Стены шахты мрачно сияли агатовым блеском. Словно в аду… Фон Ботцки догадался, что пришла подводная лодка. Предусмотрительный Ильин и его товарища включили двигатель, чтобы не вызвать подозрений у прибывших на остров.
— Ну, Габеманн, это конец… Надо было застрелиться!
Гестаповец злобно засмеялся:
— Бросьте, полковник, распускать нюни. Знали, на что шли…
Больше они не говорили. «Вещество Ариль» начало действовать быстро.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ