Удачнее зеленых людей фирма «Эколо» не могла ничего придумать. Но зеленых людей было мало. Как мы знаем, в первой партии, привезенной на остров, было тридцать человек. Через месяц их осталось двадцать шесть. Непривычный тропический климат и повышенная радиация в шахте делали свое дело.
Лаборатория физика Отто Кирхенблюма торопила и подстегивала производство. Для широких опытов требовалось все больше и больше руды. Фирма «Эколо» через своих людей выразила недовольство работой служащих на острове. Те реагировали на подхлестывание по-своему: увеличили рабочий день зеленых рабов, уменьшили часы отдыха.
А организм зеленых людей требовал для нормального функционирования определенной дозы солнечного света. Солнечный свет, подсоленная вода и углерод воздуха были для них источниками жизни. Солнечные облучения давали все, что нужно для работы хлорофиллоносных клеток; в них происходила ассимиляция углекислоты, создавались углеводы, которые превращались далее в сложные белки и жиры. Организм получал пищу из зеленых клеток, кровь разносила ее по телу и восстанавливала утраченные силы. Когда охрана решила сократить часы отдыха и увеличить время работы, началось истощение. Организм зеленых людей слабел, изнашивался, шахтеры один за другим выходили из строя, и очень скоро выработка руды снизилась.
Круг замыкался. Выход был только один: нужно создавать новую партию зеленых рабов, чтобы расширить добычу руды.
Вильгельм фон Ботцки должен был изучить положение на месте. Его по праву считали отцом новой разновидности людей. Именно по его проекту, благосклонно принятому фирмой, были использованы первые семнадцать ампул зеленого препарата. Теперь профессору отступать было некуда. Он и сам это прекрасно понимал.
|
|
Вильгельм фон Ботцки сошел на берег острова темной ночью. Ему хотелось бы вступить в свои новые владения с торжественностью, присущей такому случаю. Ведь он, по существу, являлся теперь временным губернатором острова Красных камней. Но условия не позволили выполнить задуманное. В темноте и спешке с лодки сгрузили кучу инструмента, ящики и тюки, затем начали таскать по узкому трапу тяжелые мешки с рудой. Работа шла в полной тишине. Экипаж лодки не обращал никакого внимания на тучного человека в пенсне, который расхаживал по берегу. Через шесть часов лодка ушла в открытое море, оставив фон Ботцки в полном одиночестве.
Остаток ночи он провел на тюках с одеждой. При первом проблеске света пошел в горы.
Лагерь еще спал. Фон Ботцки нашел охранников, представился и остался недоволен их нерасторопностью.
Сказал ворчливо:
— Организуйте переноску грузов с берега. Где ваши рабочие? Покажите мне их.
Его повели в палатки.
Здесь профессор снова, впервые после Маши Бегичевой, увидел зеленых людей. Он содрогнулся, но виду не подал. С трудом заставил себя смотреть в их ничего не выражающие глаза.
Зеленые люди послушно встали, вытянулись цепочкой и пошли к бухте. Неторопливо, без всякого энтузиазма, как замученные рабочие лошади, начали они ходить с грузом и обратно.
— Ну и плохи же они у вас, — вырвалось у фон Ботцки. — Как в лагерях во время войны.
— Много работать приходится, — услышал он в ответ.
— Сколько осталось?
— Двадцать три. Мрут, понимаете ли… Все умрем, — мрачно изрек фон Ботцки и добавил: — Но нельзя торопить. Они должны работать еще долго.
|
|
— Пополнение требуется.
— Будет пополнение, — ответил он уверенно.
Уверенность Вильгельма фон Ботцки строилась на предположении, что его людям удастся еще не раз обокрасть Ильина.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Карл Биглер — простой фермер. Странная находка. Первые вести о зеленом животном. Мир заговорил о зеленых животных. Просчет Биглера
Соседи говорили про Карла Биглера, что он счастливчик. Ему всегда везет, этому толстяку, неповоротливому крестьянину. Посудите сами. Его домик каким-то чудом уцелел во время войны. Войска и сражения обошли поля Карла стороной и не вытоптали топинамбура и свеклы, не сожгли садов и цветников, даже не повыдергивали из ограды жердей для того, чтобы подложить их под колеса буксующих машин. И потом — ну разве это не доказательство особой благосклонности судьбы! — его жена дарит ему уже третьего сына. Биглеру незачем искать себе батраков, тратиться на них и наживать всякие неприятности, неизбежные в таком деле, как наем рабочей силы. Сыновья, такие же толстые и неуклюжие, но пронырливые, как и их отец, быстро росли и уже к семи годам могли присматривать за коровами, возить корма и переставлять проволоку на пастбище, где ходят свиньи. Да, этому Биглеру несомненно везет!
На этот раз благосклонность судьбы приняла необычайные формы. Маленький Курт трижды пересчитал всех поросят, которые паслись вместе со свиноматками в загоне около зарослей барбариса, и тяжело вздохнул. Видно, он все же не в ладах с арифметикой, на что совсем недавно намекал господин учитель. Но арифметика арифметикой, а один поросенок все-таки лишний. Мальчик протер глаза и снова, в четвертый раз, принялся считать:
|
|
— Eein, zwei, drei…
И опять сорок три. А было сорок два.
Бросив поросят, Курт побежал домой и скоро вернулся в сопровождении самого Биглера. Тот уселся на камень и приказал сыну прогнать возле него четырех маток с приплодом. У третьей матки, важно шествующей со своим семейством, Биглер прямо из-под ног выхватил розового поросенка, который тут же поднял неистовый визг. Это был чужой, приблудившийся.
— Вот видишь, Курт. Он без матки. Это не наш. Откуда он мог взяться? Ну бог с ним, пусть ходит. Если соседи спросят, тогда отдашь. Впрочем, наши соседи занимаются как будто другими делами… — Он мельком бросил взгляд на высокую каменную ограду за кустарником и, очень довольный случившимся, ушел по своим делам.
Найденыш прижился. Никто его, разумеется, не искал. И через три дня удачливый Биглер мог вполне считать поросенка своим. Маленький Курт по этому поводу получил в воскресенье лишнюю ложку варенья.
Как-то в полдень Биглер застал своего сына Курта за странным делом. Он стоял в луже, придерживая за спину Найденыша, и что есть силы тер ему мочалкой бока.
— Испачкался? — спросил отец, удивленный внезапно пробудившейся чистоплотностью сына, который не любил проделывать подобный туалет даже над собой.
— Он никак не отмывается. Я его второй раз мою, а он все зеленый. Где только мог выкраситься?
— Плохо мыл, — сказал отец и нагнулся к Найденышу, который с довольным видом стоял в воде и только похрюкивал.
Подняв мордочку, поросенок снизу вверх посмотрел на хозяина. Биглер удивленно вытаращил глаза. Трубка чуть не выпала изо рта фермера. Он увидел совсем не поросячьи, изумрудно-зеленые глаза…
Биглер, честно говоря, испугался. Какая-то чертовщина! Будь то ночью или даже в сумерки, набожный фермер, пожалуй, просто смотал бы удочки от греха подальше. Но тут светило солнце… Курт, разинув рот, стоял рядом, и чертовщина не казалась такой уж страшной. Собрав все мужество и пробормотав на всякий случай «mein Gott», Биглер еще раз осмотрел странного поросенка с головы до ног. Чистая кожа животного светилась бледной зеленью, как у молодой травы. Биглер поплевал на редкую щетину, потер пальцем. Нет, зелень не смывается. Вот уж дела так дела!
— Он всегда был такой?
— Нет, папа, сперва он был как все, а потом стал таким.
— Гм… Вот это чудо… Ну, ты смотри за ним.
В воскресенье к Биглеру пришли гости. Он рассказал им о зеленом поросенке. Всей гурьбой гости пошли смотреть чудо. Найденыш лежал на солнце, зажмурив от удовольствия свои зеленые глаза.
— Как он себя чувствует, Курт?
Мальчик огорченно вздохнул:
— Он ничего не ест, папа. Я два дня смотрю за ним, так он только и делает, что пьет. Даже свеклу не берет.
— А не видно, чтобы болел! Толстый, плотный… Вот, друзья, какое чудо природы досталось мне! Биглер гордо выпятил грудь и весь засиял.
— Об этом интересно рассказать в газете, — предложил кто-то.
— О да, я это сделаю, — важно ответил хозяин Найденыша.
Биглер сдержал свое слово. Заметку о странном поросенке без всякого промедления поместила крупная газета «Зюддейче цейтунг», падкая на сенсации. Двести тысяч экземпляров этой газеты разнесли весть о странном Найденыше не только по южной провинции, но и по другим землям Западной Германии. И опять Биглеру повезло. Он получил хороший гонорар, стал известным человеком и с достоинством принимал теперь корреспондентов и любопытствующих. Портреты удачливого Биглера поместили в ряде газет, а цветные фото разнесли симпатичную зеленую мордочку Найденыша по всей стране.
Удивительные открытия в связи с Найденышем последовали одно за другим. Изумленные читатели вдруг узнали из новой заметки о том, что зеленый поросенок прибавляет в весе до 900 граммов в сутки. Привес небывалый. Вслед за этим появилась очередная ошеломляющая новость. Чтобы не впасть в ошибку, мы приведем весь диалог, напечатанный на страницах крупной западной газеты.
«Репортер. Скажите, герр Биглер, ваш Найденыш имел зеленый цвет кожи от рождения?
Биглер. Нет, он позеленел примерно на третьем месяце жизни. Первым это заметил мой сын, восьмилетний Курт.
Курт (вмешиваясь в разговор). Я думал, что он измазан краской, а он вовсе не отмывается…
Репортер. Найденыш питается вместе с остальными поросятами фермы или вы предлагаете ему особый рацион?
Биглер (в замешательстве). Видите ли, он почему-то очень плохо ест. Во всяком случае, хуже, чем другие поросята.
Курт (перебивая отца). Папа, да он совсем ничего не ест! Он даже от вареной картошки отказался, только воду пьет, и все…
Биглер. Ну, сын мой, конечно, преувеличивает, господин репортер. Животное без еды жить не может, но, право же, Найденыш очень экономно ест. Это заметил и я сам.
Курт. Да не ест он вовсе. Вот честное слово!..
Биглер. Иди, иди, сынок. Не вмешивайся в разговор взрослых, не мешай нам…
Репортер. Позвольте мне, герр Биглер, побывать у вас день-другой и вместе с вами понаблюдать за вашим странным созданием.
Биглер. Весьма охотно».
… «К сведению наших уважаемых читателей. Автор этих строк пробыл на ферме любезного герра Биглера ровно 48 часов и все это время не сводил глаз с Найденыша. Чудесный поросенок за двое суток не прикоснулся ни к какой пище. Он пил воду из корыта и из болотной лужи на пастбище 6–7 раз в день. Бесцельно ходил по поляне, лежал на солнце, избегая тени. Вид животного нормальный, никаких болезненных явлений нет. Прибавка в весе за 48 часов составила 1 480 граммов, что может удостоверить и герр Биглер, в присутствии которого производилось взвешивание.
В качестве интересной детали можно добавить следующее. Найденыш совершенно не реагирует на почесывание — прием, который неизменно во все годы и во всех странах приводит свиней в состояние блаженного экстаза…
Есть предположение, что удивительный феномен использует для своего роста и развития непосредственно солнечный свет».
После такой корреспонденции, напечатанной на первой странице солидной газеты и тут же перепечатанной (с указанием источника) в десятке других газет и журналов, ферма Биглера стала местом паломничества физиологов, химиков и биологов из всех городов трех зон разделенной Германии.
Герр Биглер растерялся.
В шуме событий никто не заметил, как на воротах соседней таинственной виллы внезапно исчезла вывеска, уведомляющая о том, что здесь находится «Лаборатория биологических препаратов».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Нужны ампулы. На Ильина смотрят косо. Телефонный разговор. Эвакуация «Лаборатории биологических препаратов»
Лаборатория биологических препаратов продолжала работать даже в тот трудный для фирмы день, когда газеты подняли шум по поводу зеленого поросенка. Добросовестные, исполнительные химики Мейер и Крафт засиживались в своих кабинетах допоздна. Опыт следовал за опытом. Ильин заходил к ним по два раза в день и неизменно с серьезным видом спрашивал:
— Ну как? Вытяжку еще не делали?
— Нет, герр Ильин, — отвечали они и сконфуженно пожимали плечами.
Ничего у них не выходило. Химики пунктуально следовали схемам Ильина, но в какой-то самый последний момент, когда препарат должен был появиться, дело неизменно срывалось. Ильин сердился, хмурился и приказывал начинать все сначала. Только очень наблюдательный человек мог бы увидеть в этот момент в уголках рта Аркадия Павловича легкую усмешку.
Сам он работал не меньше своих подчиненных. Он спешил. Он хотел скорее закончить серию опытов по превращению хлорофилла в сложные белки, из которых состоит кровь животных. Упитанные морские свинки, зеленые, как лягушки из болота, то и дело получали уколы, но упорно не хотели расставаться с полюбившимся им зеленым цветом. Аркадий Павлович использовал все ампулы. Препарат почему-то не подействовал. Тогда он приготовил еще два десятка ампул с «веществом Ариль», употребил часть из них, остальные запрятал в кармане пиджака до того времени, пока не получит новых подопытных животных.
Но события развернулись так, что ему не удалось применить эти ампулы, как хотелось.
Первые вести с острова Красных камней от Вильгельма фон Ботцки были неутешительными. Зеленых рабов становилось все меньше. Нужны были новые рабы, а для этого требовался препарат. К сожалению, Мейер и Крафт еще не переняли от Ильина секрет производства, а сам он делал препарат в мизерных дозах.
Как-то на дачу явился Габеманн. Он был зол и угрюм. Дни шли, химики работали, а толку от их работы не было. У фирмы возникли подозрения. В самом деле, кажется, Ильин опять водит их за нос, как некогда делал с фон Ботцки. В конце концов давно пора передать секрет производства фирме.
На виллу, где проводились опыты, зачастили и другие высокие гости.
Они беседовали по вечерам с Ильиным, Мейером и Крафтом, даже заходили к Маше Бегичевой, вели разговор на отвлеченные темы, но всем участникам этой игры было ясно, что надвигается гроза. Аркадий Павлович решил сам разрядить атмосферу, не дожидаясь, когда грянет гром.
— Вам нужен препарат? — в лоб спросил он Габеманна.
— А как вы думаете? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Думаю, что да. И много?
— Нет, пока в ограниченном количестве. Нам надо начать разведение зеленых коров на экспериментальной ферме.
Ильин пристально посмотрел на Габеманна:
— Где эта ферма?
— Около Гамбурга. Мы решили разводить животных с зеленой кожей. Коровы, свиньи…
Аркадий Павлович промолчал. Так ли это? Первая ампула, насколько ему известно, пошла на другое дело. Об украденном препарате Ильин ничего не знал.
— Я думаю, как только Крафт и Мейер поймут мой замысел…
Габеманн недобро засмеялся.
— Упрямый вы человек, Ильин. И довольно странный. Мы вас спасли от смерти, вы согласились работать, стали нашим служащим и в то же время продолжаете нас обманывать. До сих пор вы не передали свой опыт Крафту и Мейеру. Что это значит? Или вы думаете, что мы не найдем способа выбить из вас нужные сведения? Берегитесь, Ильин, вы играете с огнем!
— Спросите Мейера и Крафта, почему у них не получается. Схему и технологию они получили. Конечно, у меня есть перед ними преимущество — определенный навык. Но это — дело времени.
— Боюсь, что ваши доводы не подействуют на фирму. Даю вам последний срок — неделю.
Ильин насмешливо поклонился.
Габеманн уехал. Но не успел он войти в свой дом, как раздался звонок и в трубке забубнил старческий голос самого Кирхенблюма:
— Есть сообщение от фон Ботцки. Дело на Красных камнях может совсем остановиться. Приезжайте сейчас же ко мне.
Чертыхнувшись в душе, Габеманн сломя голову кинулся к шефу. Старик принял его в присутствии двух своих коллег.
— Из письма фон Ботцки видно, что шахтеры один за другим умирают. Осталось двадцать три. Работа идет медленно. Нужно собирать еще одну партию. Сколько у вас завербовано людей? Сорок…
— А сколько сделано препарата?
Габеманн сконфуженно пожал плечами:
— Препарата еще нет.
— Почему? — Глаза физика сузились.
Ильин утверждает, что его изготовление требует времени.
— Я не узнаю вас, майор! Такой деятельный и способный, вы просто пасуете перед этим человеком. Или боитесь его?
— Что вы!..
— Но вы сами-то бываете на даче?
— Я только что оттуда.
— Ну так в чем же дело? Готовьте партию рабочих. Везите их в Гамбург, устраивайте. И в день отъезда сделайте инъекцию. Препарат должен быть у вас любой ценой.
— Я постараюсь, герр профессор…
Военные так не отвечают:
— Есть! — откозырял Габеманн и, круто повернувшись, вышел.
Он ехал от Кирхенблюма с таким чувством, будто ему только что объявили приговор и он должен готовиться к наказанию. Тон Кирхенблюма не понравился Габеманну. Он понял, что им недовольны. Как заставить Ильина?..
С этим мучительным вопросом он улегся в постель.
Сквозь сон он услышал громкие звонки телефона. С трудом открыл глаза. В окнах брезжил рассвет. Телефон за стеной в кабинете заливался. Шлепая тапочками, Габеманн подошел к столу и, прокашлявшись, поднес трубку к уху.
Трубка захлебывалась, неистовствовала, из черной раковины вылетали дикие ругательства вперемежку с его именем. Габеманн остолбенел. Сон слетел в одну секунду: он разобрал голос шефа.
— Дураки! Идиоты! — неслось из трубки. — Что вы делаете? Весь мир теперь будет гоняться за этим русским ученым. Уже в самом городе бегают зеленые поросята. Чему вас учили, безмозглые твари! Весь город на ногах! Бегите, поезжайте туда немедленно, вывозите всех и все, чтобы и следа не было. Ничего не оставлять, биолога беречь как свой глаз. Доложите мне лично. Да отвечайте же! Или вы оглохли, черт вас побери!..
Кирхенблюм рвал и метал. Но Габеманн уже не слушал. В пижаме и тапочках выскочил он из дому и, надев очки, с надеждой стал высматривать в сумеречной утренней мгле первых газетчиков. Ему повезло.
По улице ехал велосипедист и орал во все горло:
— Чудо на ферме Биглера! Зеленый поросенок! Двадцать пфеннигов за чудо!..
Габеманн вырвал у него газету.
Через десять минут он мчался в сторону лаборатории биологических препаратов.
Габеманн выскочил из машины, едва она затормозила, и бросился к воротам виллы. Тут уже стояли три крытых грузовика. Мимо них шли группы возбужденных людей. Они направлялись на ферму Биглера. В разговорах то и дело упоминались слова «Найденыш» и «зеленый». Габеманн лихорадочно соображал. Ну конечно, эта история — очередная проделка Ильина. Но как мог он подсунуть на ферму какого-то Биглера зеленое существо? Или он кому-нибудь передал препарат? Значит, он снова есть у Ильина?
Бросив на ходу распоряжение открыть ворота и завезти грузовики во внутренний двор, Габеманн быстро, боясь утратить запас кипевшей в нем злости, прошел в лабораторию.
Ильин сидел за столом и сосредоточенно следил, как капля за каплей титруется какой-то раствор. Он даже не обратил внимания на шум в дверях.
В этот день Ильину, что называется, повезло. Стал явственно обозначаться будущий новый препарат, который способен растворить зеленые зерна хлорофилла в клетках кожи животного. Состав не вызывал никаких сомнений. Он испытал его уже на десятке животных. Однако и здесь была своя «ложка дегтя». Свинки теряли свойства зеленого существа, но их поражал шок. Только отдельные экземпляры сумели пережить трудную ломку организма.
Перед ученым возникла другая проблема: чем «исправить» недостаток нового препарата, как подстегнуть живой организм, чтобы он сам перешел на обычный способ питания органической пищей?
Ильин испытывал чуть ли не сотый катализатор. Что-то туманно вырисовывалось. Он напряженно следил за результатами.
Побелевший от ненависти Габеманн подскочил к нему и грубо оттолкнул от прибора.
— Что вам надо? — закричал Ильин.
— Я сейчас рассчитаюсь с вами, — прошипел Габеманн и длинной костлявой рукой потянулся к горлу Ильина. Лицо его было искажено гневом.
Аркадий Павлович с силой ударил его по руке.
— Вы с ума сошли! Марш отсюда, или я вас убью! — Ильин, не владея собой, бросился на Габеманна и в одну секунду вытолкнул его за дверь. — Негодяй! — выругался Ильин и снова сел за прибор. — Еще минута и весь труд был бы потерян…
Между тем Габеманн уже вел допрос. Как оказался за стеной зеленый поросенок? Мейер и Крафт уверяли, что ни они, ни тем более Ильин все эти дни не покидали да и не могли покинуть территорию дачи. Охрана подтверждала их слова.
— Больше того, — сказал Крафт, — у нас на даче нет ни грамма препарата. Все ампулы израсходованы.
— А что, собственно, случилось? — спросил Мейер.
Вместо ответа Габеманн сунул ему газету. Все с интересом прочитали сенсационные сообщения. И тогда охранник вспомнил историю с пропавшим поросенком. Значит, он не попал в пасть к овчаркам?
— Разрешите сказать, шеф, — вставил он слово. — Я знаю, в чем дело. Этот поросенок просто сбежал от нас. Ильин его упустил. Мы думали, что его разорвали собаки. А он сумел разыскать лазейку и удрал. Ильин тут ни при чем.
Габеманн остыл. Какая глупая история! И вот результат.
Он не захотел встречаться с Ильиным.
— Передайте ему, что мы выезжаем, — сказал он Крафту. — Пусть собирается. На сборы три часа. История с зеленым поросенком может наделать нам много неприятностей. Сворачивайте лабораторию, господа, грузите на машины. Чтобы сегодня же до темноты все было закончено!
Из комнаты вышел Ильин:
— Успокоились, Габеманн? Будьте любезны разъяснить мне, обдуманные это действия или истерический припадок, болезнь, приобретенная вами на фронте?
Габеманн только скрипнул зубами. Жаль, что этот наглец нужен фирме, он бы показал ему, как надо разговаривать… Но положение обязывало.
Как только мог спокойно, он ответил:
— Некоторые обстоятельства принудили меня к этой вспышке. Все выяснено, обвинение снимается. Мы выезжаем на новое место.
— Зачем? Куда?
— Потрудитесь прочитать.
— Габеманн передал Ильину газету.
Пробежав глазами по столбцам, Ильин рассмеялся:
— Все ясно! Маленький паршивец убежал от нас в сад, и я думал, что он угодил к овчаркам. Поросенок, как видно, оказался храбрее, чем мы о нем думали. Ну, и что из этого?
— Вокруг нашей дачи большое волнение. На ферме Биглера — толпы людей. Мы вынуждены выехать в другое место.
— Я не смогу тогда выполнить условия нашего договора, Габеманн. Свернуть лабораторию это значит начать все сначала.
Он действительно боялся за свою работу, за судьбу «штамма 1662», который уже дает такие обнадеживающие результаты. Еще бы несколько дней…
— Куда вы отправляете нас? — спросил он.
— Туда… — Габеманн неопределенно махнул рукой на север.
— Повторяю, это осложнит работу лаборатории.
— Приказ шефа.
Взгляды, которыми они обменялись, были не из тех, что называются дружескими. «Есть ли у него еще ампулы?» — мучился Габеманн.
«Ты затеял что-то недоброе», — в свою очередь, думал Ильин. Он повернулся и пошел в свою комнату.
Габеманн посмотрел ему вслед: «Надо быть начеку», л решил он.
Длинные железные полуприцепы с маленькими зарешеченными окнами и плотными дверями видом своим напоминали душегубки военных лет. По коричневому фону шла надпись: «Хлеб». Теперь в них грузили ящики с приборами. Весь большой груз в металлических коробках грузился на автомобили с поспешностью, какую можно наблюдать только во время пожара или наводнения.
За стенами виллы до самой ночи вспыхивали лампы фотографов, слышался смутный гул человеческой толпы, шум то и дело проносившихся машин. А вилла стояла без огней, тихая и затаившаяся, словно и не было там двух десятков очень деятельных людей, с молниеносной быстротой опустошающих комнаты.
Ильин задержался у себя в комнате. Он нервничал. Куда его повезут? За свою жизнь он не боялся. До тех пор, пока в нем нуждаются, пока он не открыл тайну препарата другим, его не уничтожат. Стоит ему доверчиво передать схему получения «вещества Ариль» тому же Мейеру или Крафту, как на другой день его вычеркнут из списка живых. А жить надо! Еще не до конца выяснена важнейшая проблема обратного хода реакции.
Он нащупал в кармане коробку с ампулами. Куда их деть? Может быть, лучше разбить? Он вынул ампулки, но тут же снова спрятал в карман и пошел в комнату к Маше.
— Мы сейчас уезжаем, Маша, — сказал он.
— Зачем?
— Так приказано. Я помогу тебе собраться.
Она стояла, опустив руки. Ильин начал складывать вещи.
— Надень это. — Он подал девушке костюм.
Маша послушно переоделась. Тогда Ильин вынул коробочку, выложил половину ампул в свой карман, а коробочку с оставшимися ампулами спрятал в карман Машиного костюма.
— Коробочку видишь? Я кладу ее вот сюда, в этот карманчик, — сказал он ей. — Береги.
Аркадий Павлович считал, что так будет надежнее.
Маша равнодушно откликнулась:
— Клади. Буду беречь.
Ильин не успел выйти из комнаты, как открылась дверь и вошел Габеманн.
— Вы здесь? — удивился он.
Его глаза быстро пробежали по лицу Ильина, скользнули по девушке. «Интересно», — подумал он и произнес:
— Прошу вас побыстрее уложить приборы. Вас там ждут помощники.
Ильин не ответил ему. Он был слишком озабочен. В этой спешке, в этом бегстве разве долго забыть что-нибудь очень важное. Надо действительно самому заняться лабораторией. Поросенок… Выходит, что его поступок обернулся против него самого. Это хорошо, что поднялся шум. Но переезд… Вот об этом он тогда не подумал.
В темноте ранней ночи бесшумно открылись ворота виллы, из них выехали грузовики и, не включая фар, помчались, все ускоряя ход, по шоссе дальше от города, огни которого образовали огромное зарево на южной стороне горизонта.
Эвакуация «Лаборатории биологических препаратов» закончилась в срок, назначенный Кирхенблюмом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ажиотаж вокруг Найденыша. Похищение зеленого поросенка. Статья доктора Фихтера. Биглеру вторично не повезло. Смерть Фихтера
Статьи в газетах о загадочном Найденыше следовали одна за другой. Общественное мнение требовало новых и новых данных.
Авторами статей являлись уже не только досужие репортеры, но и маститые ученые с именем. Версия о живом существе, способном к прямому синтезу солнечной энергии, нашла несколько приверженцев и в то же время, как и подобает любой гипотезе, приобрела столько же, если не больше, противников.
Со страниц газет известие о зеленом существе перешло на страницы научных журналов. Там сразу же начался спор. Он вовлек в свою орбиту ученых из других стран и сделался на какое-то время буквально всеобщим, затмив сообщения о катастрофе на угольных шахтах Бельгии, и очередное дело об атомном шпионаже, и сенсационное открытие, связанное с находкой в водах Индийского океана кистеперой рыбы, жившей на Земле триста миллионов лет назад.
Все зеленые по цвету представители мира насекомых и пресмыкающихся подверглись массовому анализу и строгому исследованию на столах физиологических лабораторий. С особой страстью споры возобновились вокруг вопроса, является ли зеленый пигмент у гусениц, некоторых земноводных и гадов близким к хлорофиллу. Ученые доказывали каждый свою точку зрения со страстностью, часто переходящей в форму язвительную и оскорбительную для противника.
Научная перепалка продолжалась довольно долго. Она велась в форме отвлеченных, абстрактных суждений. Удивительно, как большие ученые, натренировавшиеся в спорах и логических рассуждениях, не додумались до простой вещи: исследовать не лягушек, не гусениц и не земноводных, а самого виновника кутерьмы — поросенка Найденыша, который ничего не знал о шуме, бушевавшем на обоих полушариях планеты, жил себе по-прежнему покойно и привольно, принимал солнечные ванны и рос да рос.
Наконец кому-то пришла в голову эта простая мысль. Но было уже поздно.
История с Найденышем закончилась весьма прозаически.
Часов в одиннадцать вечера к ферме Биглера подъехал «мерседес-бенц» — сверкающая лаком и хромированной сталью дорогая машина. Из нее не торопясь вышел высокий худой господин в дымчатых очках и шляпе, с несколько излишне загнутыми на лоб полями, отчего лицо его оставалось в тени.
— Чем могу служить? — вежливо спросил фермер, уже привыкший за эти шумные дни к приему всяких ученых персон.
— Я хочу купить вашего зеленого поросенка, — просто ответил приезжий. — Он мне нужен для экспериментальной работы. Сколько вы за него хотите?
Биглер пожал плечами. Хитрый крестьянин тут же сообразил, что из этого предложения можно сделать бизнес. Боясь прогадать, фермер не спешил с ответом.
— Прошу вас в дом, господин, как вас, простите?..
Но приезжий не счел нужным называть свою фамилию.
— Не тяните, Биглер. У меня мало времени. Сколько?
Герр Биглер понял, что имеет дело с человеком деловым и решительным. Почти зажмурившисьот страха за свою смелость, он выпалил: