Анаид обрадовалась оказанному ей теплому приему. Ее уставшие мышцы гладили ласковые руки, привыкшие осторожно принимать едва появившихся на свет младенцев. Девушка чувствовала как от нежных прикосновений постепенно оживает ее онемевшее тело.
– Нет, пожалуйста! Не надо!
Руки легко прикоснулись к натруженным ступням Анаид, и ей стало ужасно щекотно.
– Ой, не надо! Я сейчас умру! – рассмеялась девушка.
Руки немедленно оставили ступни в покое.
– Нет, только не умирай! Ты и так еле живая, словно вернулась прямо из Царства Мертвых!
Мелодичный голос, ласковые прикосновения, и даже легкое чувство голода, – все это подталкивало Анаид к одному очень важному заключению: она жива.
«Вот здорово!»
Открыв глаза, она убедилась, что будто младенец лежит на коленях странного вида пышногрудой смуглой женщины со слегка раскосыми глазами. Девушка сразу заметила ее необычное украшение – серебряный полумесяц, подвешенный к колечку в носу.
– Где я?
– Ты, детка, в долине Мипулько,[60]в пещере у самой Роситы.
– Какой Роситы? Тебя зовут Росита?
Женщина рассмеялась так звонко, что Анаид лишний раз убедилась, что мертвые остались далеко позади.
– Меня зовут Катлика Якамецтль, дочь Ксокитлики и внучка Куаутлики из Клана Змеи и племени ацтеков. А Роситой мы ласково зовем нашу прекрасную белоснежную гору Истаксиуатль.
«Так она – омниора?!»
Анаид задумалась над тем, знает ли Катлика, кто лежит у нее на коленях.
– А где тут у вас Попокатепетль?
– Попик тут рядом. Он охраняет сон Роситы.
Выходит, Анаид оказалась в нужном месте. Неужели ее тут подкарауливали местные омниоры? Или они все‑таки не знают, что перед ними сама Избранница?
Девушка попыталась представиться, но у нее так пересохло во рту, что она с трудом ворочала языком:
– Я Анаулис…
– Молчи, детка. Не болтай. На, лучше попей. И поешь немного. Лучше меня послушай. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
С этими словами Катлика поднесла к губам Анаид чашку с какой‑то белой жидкостью. Отпив немного, девушка поняла, что это алкоголь и попробовала отвернуться, но Катлика настаивала:
– Пей, пей. Это вода с медом и забродившим соком агавы – священный напиток. Мы даем его всем больным.
Анаид послушалась, и скоро по всему ее телу разлилось приятное тепло.
– А теперь, детка, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Девушка насторожилась.
– Видишь ли, у нас тут все посходили с ума. А у тебя на руке след клыков Великой Матери‑Волчицы. Кроме того, я чувствую твою силу… Если ты, и правда, так сильна, не могла бы ты помочь мне их образумить?
– А кто сошел с ума? – спросила ничего не понимавшая Анаид.
– Да все – Клан Ягуара, Клан Колибри, Клан Крылатой Змеи… Теперь наши омниоры расхаживают руки в боки, вооружившись до зубов, как настоящие амазонки, и хвастаются друг перед другом, как они, видишь ли, разгромят одиор!
Анаид по‑прежнему мало что понимала.
«Клан Ягуара? Клан Колибри? Омниоры вооружились? Да не может быть!» Девушка недоверчиво улыбнулась. Ей было сложно поверить, что робкие омниоры решились взяться за оружие.
Пышногрудая Катлика зачерпнула из деревянной миски какой‑то еды, завернула ее в лепешку, помазала лепешку острым соусом и подала Анаид.
– На, покушай. Ты же совсем слабенькая… Так откуда ты здесь все‑таки взялась? Издалека?
Анаид молча кивнула и стала с аппетитом поглощать угощенье.
– Поешь и наберись сил. А потом поможешь мне навести порядок. Ты еще очень молода, но, когда они увидят знак Матери‑Волчицы и почувствуют твою силу, они тебя послушают. Моя племянница меня уже не слушается. Она учится драться у какой‑то омниоры из этрусского Клана Змеи. У этой разбойницы короткие волосы, она умеет раздваиваться и прыгает с атамом прямо как кузнечик! Куда мы катимся? – с этими словами Катлика сложила руки и воздела глаза к своду пещеры.
– О, Великая Мать Ора, не допусти, чтобы и меня на старости лет заставили прыгать с ножом, как блоху!
– Так здесь Аврелия?! – воскликнула Анаид.
– Ты что, ее знаешь?!
– Я только слышала о ней. Она внучка Лукреции.
– Предводительница Клана Змеи племени этрусков Великая Лукреция была женщиной почтенной и уважаемой. Она не скакала с атамом. Не то, что ее внучка…
– Так, значит, Аврелия здесь? – не унималась Анаид.
– Да, детка. К нам приехали омниоры из кланов Змеи, Волчицы, Черепахи, Орлицы, Медведицы… Кого здесь теперь только нет! Они прилетали сюда целыми самолетами!
Странно! Сколько же времени прошло с тех пор, как Анаид вступила на Дорогу Оры?
– Какое сегодня число?
– Двадцатое.
– Какого месяца?
– Сентября.
Вот это да! Прошло целых три месяца с того дня, когда она исчезла в недрах вулкана Тейде. Что же произошло за это время?
Запивая вкусную лепешку пульке,[61]Анаид размышляла.
Значит, омниоры решили больше не прятаться по углам… А почтенная Катлика явно не узнала Анаид и не поняла, кто перед ней. Почему же Катлика не видит, как сверкают золотом ее волосы?! Неужели они такие грязные?
– А где все омниоры?
– Окружают бессмертных одиор. Я оставила их, потому что они меня не слушают, и пришла сюда, посидеть рядом с красавицей Роситой, потому что она мудрая, не прыгает и слушает меня. А ты подползла к моей пещере. Наверняка это не случайно. Тебя прислали ко мне мои дорогие вулканы, чтобы я тебя выходила, а ты – навела порядок в нашем взбесившемся курятнике…
– Тетя Катлика! Что ты там нашептываешь молодой волчице?
Повернув голову к входу в пещеру, напротив света Анаид различила чей‑то силуэт. Присмотревшись, девушка поняла, что это молодая омниора в джинсах и короткой куртке. В ее носу висел такой же серебряный полумесяц, как у Катлики, а в руке девушка сжимала атам.
– Ничего я никому не нашептываю. А ты убери атам. В пещеру входить с оружием не положено.
– Откуда ты знаешь, что у меня атам? – удивилась молодая омниора. – Ты же слепая!
Не веря своим ушам, Анаид повела перед лицом Катлики рукой. Старая омниора и бровью не повела, и девушка поняла, что та действительно слепа и не видит цвета ее волос.
Оглядевшись, Анаид заметила красивую вышитую шаль и, сделав вид, что озябла, накрыла ею голову и плечи, пока глаза молодой омниоры привыкали к полумраку пещеры.
– Вижу, ваше решение сражаться не по душе предводительницам ацтекского Клана Змеи, – сказала Анаид не выпускавшей из рук атама молодой омниоре.
– Предводительницы уже старые и боятся всего нового.
Анаид удивилась, как решительно и отважно говорит молодая омниора. И даже пожалела о том, что не может признаться, кто она такая.
– Я Диана Дольц, дочь Алисии, внучка Марты из Клана Волчицы, – соврала Анаид.
Опустившись перед Анаид на колени, молодая омниора представилась, глядя ей прямо в глаза:
– Я Мецтлика Тальпалана, дочь Ицпапатлики и внучка Омеситлики из Клана Змеи.
С этими словами Мецтлика обняла Анаид. Та обрадовалась теплому приему, а Мецтлика, принюхавшись, обнаружила рядом деревянную миску.
– О, что я вижу! Добрая тетя Катлика наловила на агаве вкусных червяков!
Запустив руку в миску, Мецтлика набрала червяков и, причмокивая, стала ими лакомиться.
Анаид чуть не вырвало. Сначала она решила, что червяки ненастоящие. Куда там! Те вовсю извивались!
«Так вот, чем Катлика начинила ее лепешку! – Анаид поняла, что сейчас ее стошнит, и собрала волю в кулак. – В конце концов, червяки[62]тоже из мяса. И даже очень вкусные…»
Отдуваясь, Катлика поднялась с камня, нашла трубку, набила ее табаком и стала ее раскуривать, пуская облака сизого дыма.
– Катлика очень на нас злится, – Мецтлика толкнула Анаид локтем в бок. – Она терпеть не может драться.
– Так, значит, это правда? – оживилась Анаид. – Мы будем драться с одиорами?
– Клянусь Мецтликой‑Луной, чье имя ношу, да! Выгляни из пещеры! Ты увидишь там за каждым камнем, под каждым кустом и в каждом овраге по вооруженной омниоре. Скоро пробьет наш час!
– Наш час? – взволнованно прошептала Анаид.
Доев червяков и запив их пульке, Мецтлика довольно потянулась и утерла рот ладонью.
– Наш час пробьет, когда одна из ваших волчиц поведет нас в бой, – пояснила молодая омниора, протягивая Анаид чашку с пульке. – Это она объяснила нам, что нужно делать.
– Что же это за волчица?
– Это сама Избранница! Ее зовут Селена. Неужели ты ее не знаешь? – удивилась Мецтлика.
У Анаид от волнения задрожали колени, и она сделала большой глоток пульке.
– Значит, Селена – Избранница? – прошептала девушка.
– А то! Избранница Селена отнимет Жезл Власти у Ледяной Королевы и прикончит ее!
– Ледяная Королева тоже здесь? – дрогнувшим голосом пробормотала Анаид.
– Ты что, с луны свалилась? Конечно, Ледяная Королева здесь! И все остальные одиоры тоже! А Белая Дама у них за главную. Хорошо еще, что Баалаты больше нет. Ты, наверное, не в курсе, что с ней покончено.
– А кто покончил с Баалатой? – с притворным любопытством спросила Анаид, решившая разузнать последние новости мира живых.
– Естественно, Селена! – воскликнула Мецтлика. – Она – отважная омниора из Клана Волчицы и племени скифов. Она живет далеко отсюда. Где‑то на севере. В Испании. В каких‑то горах. Неужели ты о ней ничего не слышала?
– Нет, кое‑что слышала.
У Мецтлики восхищенно загорелись глаза.
– О ней мало слышать! Ты должна увидеть Селену своими глазами. Она высокая, отважная, у нее рыжие волосы, и она не страшится называть вещи своими именами. Она никого и ничего не боится и, если потребуется, пожертвует жизнью ради остальных омниор.
Анаид была очень раздосадована. Все считают великой, отважной и самоотверженной Селену! А о ней, Анаид, словно забыли. И это после всего, что она сделала!
Девушка поняла, что завидует матери, и еще больше расстроилась.
– А какие планы у одиор? – едва слышно спросила она.
– Белая Дама и остальные одиоры намереваются провести торжественный утренний ритуал и освятить Жезл Власти первым солнечным лучом дня осеннего равноденствия в тетцакуальке[63]на Попокатепетле, – начала рассказывать Мецтлика, но заметила, каким непонимающим взглядом смотрит на нее Анаид, и пояснила: – Тетцакуальк – это святилище, куда падает первый луч солнца. Одиоры с незапамятных времен справляют в тетцакуальках свои жестокие ритуалы, принося в жертву маленьких омниор.
– Значит, Жезл Власти будет у Белой Дамы? – вздрогнув, спросила Анаид.
– Совершенно верно! Но одиоры не знают, что мы их уже окружили.
– Имейте в виду, одиоры очень сильны.
– Омниоры облачились в покрывала невидимости, – усмехнулась Мецтлика. – Мы впервые пошли на военную хитрость, а одиоры так уверены в своей непобедимости, что им это даже в голову не пришло. Они думают, что мы просто попрятались и скрежещем зубами от бессилия.
– Когда же вы на них нападете? – спросила Анаид, и у нее учащенно забилось сердце.
– Мы нападем на них завтра утром, и Избранница завладеет принадлежащим ей по праву Жезлом Власти!
– Избранница?
– Да! – кивнула Мецтлика. – Селена! Она завладеет Жезлом Власти, и сбудется Пророчество Оры!
Анаид сжала кулаки и стиснула зубы. Внезапно омниоры предстали перед ней в другом, совсем невыгодном свете.
Какие же они все‑таки двуличные! Кормят ее тут вкусными червями, поят пульке, восхищаются ее силой. А сами давным‑давно позабыли о настоящей Избраннице. Им теперь на нее наплевать! А ведь Жезл Власти – ее и больше ничей! Она не позволит Кристине и Селене вырывать его друг у друга из рук!
И Анаид почувствовала жжение в руке, на которой Жезл оставил свой след. Девушке нестерпимо захотелось сжать его и обладать им. Анаид охватила самолюбивая жажда мести. Она поняла это и попыталась отогнать низменные мысли, вспомнив слова Деметры и свой договор с мертвецами.
Мецтлика заметила, как она помрачнела.
– Что с тобой? Тебе плохо? У тебя болит рука? – молодая омниора решила посмотреть, что случилось с рукой Анаид, но та, спрятав ее за спину и прошипев: «Не трогай меня!», бросилась в глубь пещеры.
Забившись в самый дальний угол, девушка дрожала, размышляя о том, что с ней происходит и почему ей так сильно хочется всем отомстить.
Почему, только подумав о Жезле Власти, она выходит из себя? Неужели оттого, что ей не отвечают взаимностью те, кого она любит? Ведь от одной мысли о предательстве Селены или Кристины ее начинает трясти от злобы и ненависти!
Анаид мысленно обратилась за помощью к своей молочной сестре Сармуке, но не получила ответа. Совсем наоборот, стоило ей подумать о Сармуке, как раздался страшный грохот, и пещера вздрогнула.
Испугавшись, Анаид выбежала наружу и у самого входа наткнулась на Катлику, с невозмутимым видом курившую трубку.
– Извините, иногда мне бывает страшно, – смутившись, пробормотала Анаид.
Мецтлика и Катлика с понимающим видом взяли ее за руки, и Анаид сразу стало лучше от того, что по ее жилам потекла их благотворная энергия.
Вновь раздался грохот, и Мецтлика кивнула на огромный огнедышащий вулкан Попокатепетль. Его склоны были покрыты вечными снегами, а вершина изрыгала огромные столбы дыма.
– Попокатепетль недоволен, – заметила Катлика. – Он не успокоится, пока мы не принесем ему жертву.
– Он уже давно волнуется, – напомнила ей племянница.
– Вот именно! Он требует жертву.
– Но, тетя, жертвоприношения вышли из моды!
– Знаешь, Мецтлика, вулкан не следит за модой. Когда он голоден, он требует жертву. Так было и так будет всегда.
Вместо того чтобы посмеяться над предрассудками тети, Мецтлика покосилась на нее с уважением и шепнула Анаид:
– Тетя Катлика – жрица огня!
– В каком смысле?
– Вулкан разговаривает с ней с тех пор, как ее ослепила молния.
Анаид вздрогнула.
Почувствовав это, Катлика спросила ее:
– Тебе все еще страшно, детка?
– Что же говорит Попокатепетль? – не скрывая дрожи в голосе, поинтересовалась Анаид.
– Он говорит, что мертвые будут ждать еще один день, а потом заберут то, что им причитается.
Один день! За один день ей надо завладеть Жезлом Власти, уничтожить Кристину, расправиться с одиорами, а потом выполнить обещание и принести себя в жертву. Времени очень мало!
Ни Катлика, ни Мецтлика не заметили, как Анаид исчезла.
Анаид же не боялась сбиться с пути. Жаждущая Жезла Власти пылающая ладонь вела ее словно компас.
* * *
Голубоглазая лайка стрелой летела вверх по склону горы. Перегрызенный поводок запутался в кустах, но пес рванулся вперед, освободился и побежал дальше по склону вулкана.
Наконец он нагнал хозяйку. Девушка, тяжело дыша, брела, понурив голову. Она казалась маленькой и хрупкой, как фарфоровая кукла, но вид ее был обманчив. У девушки были сильные ноги, широкая грудь и острые зубы. Впрочем, на высоте пяти тысяч метров ей было трудно дышать. Здесь дул ледяной ветер, а на острую вулканическую породу было больно ступать, несмотря на толстые подошвы ботинок.
Девушка уже почти дошла до Крестов,[64]когда пес нагнал ее и сбил с ног. Вместе они покатились по склону в вихре рук, ног и собачьих лап. Девушка закричала, но ее крик заглушил громкий лай собаки, которая, повинуясь инстинкту, унаследованному от предков‑волков, прижала человека лапами к земле.
Ощерившаяся собачья пасть оказалось совсем рядом с незащищенным горлом девушки, и она снова закричала, опасаясь за свою жизнь.
Однако лайка, не обращая внимания на ее крики, завиляла хвостом и стала облизывать своим шершавым языком уши, нос, лицо и раскосые глаза хозяйки.
– Отстань, Тео! Отстань! – кричала Сармука, тщетно пытаясь выбраться и встать. – Тео, ук! – приказала она, и, отпрыгнув в сторону, пес, наконец, послушно лег на землю. – Очень плохо, Тео! – строго сказала Сармука. – Ты знал, что тебе сюда нельзя, но все равно прибежал!
Лайка заскулила, опустила голову и с виноватым видом спрятала нос в передних лапах. Собаке было стыдно, ведь она ослушалась хозяйку.
– Я специально тебя привязала, чтобы ты за мной не бежал, а ты перегрыз поводок. Это очень плохо!
Лайка слушала девушку, не поднимая головы.
– Тебя надо наказать!
Тео посмотрел на Сармуку с такими невинными глазами, какие бывают только у собак, лошадей и детей.
Девушка протянула руку. Преданность Тео была настолько очевидна, что вместо того, чтобы ударить, Сармука ласково погладила его по голове.
– Какой же ты хулиган, Тео!
Собака лизнула ее ладонь и завиляла хвостом.
– Здесь очень опасно. Я не хочу, чтобы с тобой что‑нибудь случилось. Возвращайся! Слышишь?
Тео сделал вид, что не слышит.
– Мне предстоит последнее, самое трудное испытание, и не знаю, смогу ли я через него пройти.
Тео пожирал хозяйку преданным взглядом.
Погладив пса по лбу, Сармука сказала:
– Видишь ожерелье из медвежьих зубов? Мать‑Медведица обязательно меня защитит. Ты мне больше не нужен.
Пес заметно пал духом.
Поднявшись на ноги, Сармука достала из сумки остатки еды. Это был кусок соленого лосося.
Дав собаке понюхать любимое угощение, Сармука размахнулась и бросила его как можно дальше вниз по склону.
– Беги! Ищи! Тео, взять!
Пес заколебался.
– Ищи! Взять! – настаивала Сармука.
У Тео заурчало в животе, и он бросился на поиски еды, но не пробежал и нескольких метров.
Любовь к хозяйке победила голод. Пес остановился, повернулся и припустил вслед за маленькой фигуркой, карабкавшейся вверх по склону.
После этого Сармуке было уже не прогнать своего верного друга.