- Ээээ!!!! Стоп! Так не пойдет! – Решительно осадила она меня, когда я решил быть наглее в своих движениях. – Ты за кого меня принимаешь? – Демонстративно насупив носик, она отошла в сторону.
- Полина! Тысячу извинений. – Подскочил я следом, будучи сильно смущен. Голова кружилась от танца и алкоголя, сердце стремительно билось. – Ладно, правда, я не хотел. Но честно, - я просто не мог сдержать эмоций, - танец был по-настоящему супер!
- Знаешь, Феликс… - Вдруг сказала она, широко раскрыв свои прекрасные серые глаза. – Я вообще не привыкла быть столь откровенной с мужчинами на первом свидании, но ты мне очень чем-то нравишься. Что-то в тебе есть такое необычное…
- Да ну? И что же? – Я нарочито изумился.
- Не знаю… - Сказала она все также серьезно. – Не смейся, но что-то действительно есть. И я собираюсь это открыть…
Уж не догадывалась ли Полина насчет моих амбиций о «Последнем артисте»?!!! С присущим нашему предыдущему диалогу настроением мы просидели с ней всю ночь. Мы пили, шутили, смеялись. Уже к утру пришел и сам владелец – я познакомился с ним, а вместе с этим – получил право на вход. Парнишка оказался совершенно не от мира сего, хотя, надо сказать –довольно обаятельным. Когда вечеринка закончилась, я посадил мою красотку в такси, она поцеловала меня в щеку, а сам - отпарковал машину до ближайшей стоянки – тоже поймал такси и поехал домой, предвкушая скорое погружение в теплую постель. Жаль только что без Полины…..
- Кстати, - когда мы уже прощались, она вспомнила про наш старый разговор о художниках, - завтра собираюсь сходить к своим друзьям в галерею. Если хочешь, я могу взять тебя. Кое-что узнаешь, о настоящей живописи…
Боже, ну конечно же я согласился.
20.
Яркие лучики солнца залили мою спальню. Я проснулся, лежал на кровати и обдумывал события вчерашней ночью. Вообще пробуждения с похмелья я ненавидел давно. Но теперь, как вы понимаете, мне еще вдобавок снесло крышу.
Полина, Полина… Вспоминая место касания ее горячих губ, я непроизвольно тянулся к нему пальцами, словно желая повторить ощущения того сладкого ожога. При мысли о наших танцах тело сводили сладкие судороги и начинало сводить в паху. Черт, Феликс, я прямо не мог себе поверить.
Как-то все это было нереалистично. Что ли по-юношески. Бред…
Встав с кровати, я направился на кухню. На столе меня ждал нехитрый завтрак, приготовленный Мариной. Пища была порядком остывшей, да и к тому же моя жена – эта тупая жирная скотина – в последнее время совсем обленилась и готовила просто отвратно. Чем дольше я поглощал невкусную еду, тем больше я думал о Полине. Хотелось оказаться в ее теплых объятиях, ощутить на себе ее прикосновения.
Господи, но ведь между нами могло возникнуть столько препятствий. В конце-концов, если пронюхают журналисты? А жена? Марина обожала устраивать в семье всякие шпионские игры, выводя с поличным на свет моих многочисленных любовниц. Конечно, на ее мнение мне было полностью наплевать, но портить отношения тоже не хотелось – тем более, что в последнее время они, и так, были не самыми лучшими.
Но больше всего смущал меня другой момент – к Полине я чувствовал настоящую страсть.
Страсть, как в юности, страсть, как в студенческие годы. Это было дикое и невероятно сильное желание, которое, как я думал, я уже давно забыл. Сейчас, возвратившееся после столь долгих лет отсутствия, оно, с одной стороны, меня невероятно заводило и вдохновляло, но с другой – я понимал, что его боюсь.
Черт, Феликс, ты же взрослый мужик.. Веди себя пристойно…
Дабы хоть как-то отвлечься, я решил заняться делами. Взяв трубку, я начал обзванивать артистов. Звонил Волков: модный дизайнер предлагал мне «особые» услуги себя, как стилиста и изготовителя одежды для проекта «Последний артист». Услышав подобную чушь, я сразу вспылил. Нет, мало мне было на шоу его никчемных песенок в группе «Сладость», так он еще в свои пидорские шмотки хотел моих певцов одеть! В пизду, я собирался нанять молодых и талантливых ребят, а заодно – сэкономить на них деньги.
После я перезвонил промо-директору Арины Наливайко, чей непринятий вызов был у меня на мобильнике. Он вежливо поинтересовался, можно ли будет использовать во время концертных выступлений на «Последнем артисте» фонограмму. ФОНОГРАММУ?!!! БОГ МОЙ!!! Как же я на него орал! Я кричал, что он мудак и вообще ни черта в музыке не понимает! Какая, нахуй, фанера?!!! Настоящий бой, честная борьба!!
Блять, они что, все в своем зоопарке ебанулись…
Отнеся трубку от уха, я представил себе, как будет здорово, когда эта толпа никчемных сосунков и кретинов все-таки выйдет на сцену и у меня запоет. Запоет своими голосами – в их полную силу, а точнее – слабость. То-то смеху будет, вся страна оборжется.
Влив в рот еще кофе, я поймал себя на мысли, что не буду никому больше звонить. Скину все эти контракты на Вову. Пусть сам разбирается – не зря же я ему деньги плачу. Если кто потом и будет вякать: мол, Феликс уважения не проявил, скажу, что дел много и концертов навалом – отмажусь как-нибудь.
Пальцы, тем временем, уже сами тянулись к кнопкам, чтобы набрать номер Полины. Без успеха поборовшись с навязчивым желаниям, я таки схватил мобильник и набрал телефон. После нескольких длинных гудков я услышал безумно нежный и красивый голос Полины.
- Алло?
Тут я понял, как успел по нему соскучиться.
- Здравствуй Полина. – Эмоции прямо били из меня, но я старался вести себя как можно более сдержанно и солидно. – Это Феликс. Ты помнишь, милая, чего мне сегодня обещала?
- Ах да, Феликс. – Засмеялась она. – Художники? Конечно помню. Давай я Игорю позвоню через часик, договорюсь с ним и тебе все точно скажу. Ориентировочно – часов на семь. Я как раз с репетиции освобожусь, а тут у меня просто жуткая душегубка. – Я слышал, как на заднем фоне раздавался взволнованный недовольный голос режиссера. – Встретимся на Баррикадной? Тебе как?
- Без проблем. – Сказал я. Можно было пока вкусно покушать в местном ресторане «Лебедь».
- Как тебе, кстати, вчерашняя ночь? –Поинтересовалась Полина.
- О, все было просто чудесно! Спасибо тебе огромное. – Не удержался я от комплиментов. А сам про себя изумленно подумал: «черт, да так и не долго стать настоящим подкаблучником».
- Я рада, что тебе понравилось. – Порадовалась она за меня искренне. – Ну все, я побежала! Давай! Чмок!
Она повесила трубку. Сказала: «Чмок!!». Запал в душу, значит.
Настроение улучшилось. Может все-таки не так уж и все потеряно. Она уже мной увлечена. Точно увлечена, чувствую! Охмурю ее, пересплю и потом забуду. Черт, а ведь не хочется, на самом деле, чтобы все было так банально! Ладно, эх… чего глупостями страдать…
С бодрой улыбкой я вышел на улицу, дошел до шоссе и стал ловить автомобиль. Уже вскоре я мчался на то место, где я вчера оставил тачку.
Пока мы ехали с молодым таксистом, в машине играла одна старенькая и очень привязчивая западная тема – Grove Coverage – Poison. Раньше я уже слышал эту песню, но значения особого словам в ней не придавал. Но теперь, вслушиваясь, я смаковал мотив и даже переводил: получалось, по-моему, очень символично и интересно:
«Я хочу тебя любить, но лучше не прикасаться.
Я хочу удержать тебя, но мой разум говорит мне «остановись».
Я хочу целовать тебя, но ведь сам понимаю, что это слишком.
Я хочу попробовать тебя, но ведь ты настоящий яд.
Ты – яд, который течет по моим венам.
Ты – яд, но я не хочу избавляться от тебя».
Неет! Это опять заходило слишком далеко! Когда мы, наконец, доехали, я стремительно сунул таксисту в руки деньги и, даже не попросив сдачи, вылетел на улицу. Прячась и щуря глаза от непривычно большого для осени количества солнечного света, я быстрым шагом направился к автостоянке.
21.
Уже вскоре, выруливая свой родной BMW, я чувствовал себя намного спокойнее. Пока я ждал Полину, я успел неплохо пообедать в ресторане «Лебедь». Кормили там, как всегда, вкусно, только – неоправданно дорого. В итоге, потратив на обед порядка 90 у.е., я снова впал в меланхолию и загрузился.
Со скуки я стал писать на салфетках странные заметки, понятные лишь мне. Водя ручкой по бумаге, я бурчал себе под нос что-то вроде: «Кожевников, Наливайко…. Популонис….Хана».
Плохое настроение только усугубилось, когда я встретил Полину.
Когда я увидел ее, чувства взыграли с новой силой. Она была такой привлекательной, БЕЗУМНО привлекательной! Выглядела моя подруга просто шикарно. На смену тому глупому ватничку пришла модная черная куртка, красивые стройные ножки прикрывала изящная юбочка в ромбик. Я прямо ликовал, глядя на нее и не мог сдержать свои эмоции.
- Полина! – Я чуть ли не сразу бросился к ней в объятия. – Отлично выглядишь! Привет!
- Здравствуй, Феликс. – Скептично посмотрела она, но, тем не менее, поцеловала меня в щеку. – Спасибо большое, жаль не могу похвалить в ответ тебя.
На этом месте моя душа тотчас ушла в пятки, и я едва успел поймать себя на мысли: «да что эта девка себе позволяет?!!!».
- Что-то не так? – Мямлил я тихо.
- А ты будто не понимаешь. Мы же к художникам едем, к ХУДОЖНИКАМ! Не к олигархам и не к воротилам.
Она оценивала мой наряд с такой критикой, что я прямо не удержался и начал рассматриваться себя сам. Ну что, подумаешь, костюм Zegna за 2500 у.е. Ведь ничего особенного.
- Нет, неужели, Феликс, - продолжала пилить мне мозги она, - у тебя нет чувства такта? То ты едешь в театр в своем двубортном жакете как будто какой-то наркоделец или сутенер, то отправляешься в галерею и одеваешься так, будто собрался на стрелку с бандитами. Ты все-таки человек публичный, должно же быть у тебя какое-то понимание мероприятия? Неужели ты не привык за годы жизни на сцене?
- Нормальный костюм. – Отрезал я. – Солидный и аристократический. Чего еще.
- Да не подходит он тут. Не подходит и точка.
Такой сценарий наших взаимоотношений мне совершенно не нравился. Что, эта малолетка еще жизни будет меня учить?!! Но странно, если бы другую девку я бы мигом отправил в задницу и распрощался бы с ней навсегда, от слов Полины я начал стыдиться.
Слишком сильное производила она на меня впечатление…
Тем не менее, особо я своего разочарования сначала не показывал. Проводив Полину до машины, я красиво открыл перед ней дверь и помог устроиться на переднее сидение, заработав перед ней несколько очков за галантность. Уже вскоре ее расположение духа ко мне улучшилось. По пути, пока мы ехали на Лубянку, мы вели вполне конструктивный диалог.
- Феликс. – Бурчала она, споря со мной о правилах поведения. – Ну не понимаю я никак вашу, так называемую, «новую русскую аристократию». Неужели вам самим нравится показывать то, что еще вчера вы были простыми деревенскими холопами и богатства достались вам случайно? Так ведь и норовите по случаю и без случая я свой пафос обнажить. Это совершенно некрасиво. Вот посмотри на европейцев – какие там богатые люди скромные!
- Скромные? – Переспросил я, вспоминая ужин на вилле в Ницце у одного из местных русских эмигрантов, чья семья перебралась во Францию в начале 20-х годов прошлого. – Да вовсе не скромные никак. А насчет того, как показать себя – это человек сам выбирает. Мы же сами зарабатываем наши деньги, и поверь – это не так просто.
- Нет, - не унималась Полина, - ты все-таки меня пойми. Я не осуждаю твое богатство, наоборот. Тебе надо воздать должное, что ты своей силой пробился наверх и стал действительно значимым человеком. Но ведь деньги, - произнесла она с особой интонацией, - не только высокий статус, но еще и нормы приличия, ответственность…
Европа, ответственность, нормы приличия…. С момента нашей с Полины встречи я уже успел возненавидеть эти слова. Какой еще чертов закордон?! С какого еще перепоя я должен у них учиться? Однако Полина аргументировала свои мысли так гладко и четко, что волей-неволей я начал к ней прислушиваться.
В таких вот ожесточенных спорах прошла большая часть дороги. Наконец, мы выехали к Москве-реке, погрузились в поток машин на набережной. Старые дома вокруг с выходящими на реку окнами вызывали у меня восхищение. В какой-то момент я подумал, а не купить ли мне здесь квартиру? Может и Полина порадуется.
Ладно, пусть это пока будет только мысль…
- Вот. – Сказала мне спутница, показывая на высокий сталинский дом слева. – Поворачивай туда, мы почти приехали.
- Здесь?! – Я прямо удивился.
- Ну да. – Вопросительно посмотрела она на меня. – А что ты ожидал увидеть?
Да нет, я просто думал, что девушка везет меня в какой-нибудь музей, на крайний случай – в галерею, но ладно – если честно, мне было пофиг. Выйдя из машины, я помог выбраться спутнице и оставил автомобиль на сигнализацию. Мы вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Я шел медленным шагом и чувствовал, как рядом со мной идет Полина, как она дышит; видел, как поднимается при этом ее чудная грудь. Мне это жутко заводило.
- Здесь. – Сказала она, когда мы остановились около большой деревянной двери. – Пришли.
Пока Полина ждала хозяина и нажимала звонок, я прямо засмотрелся на дверь. Было в ней что-то могучее, великое и исполинское. Огромный массив дуба как будто стоял здесь с дореволюционных времен – если так можно сказать, учитывая, что дом вообще-то был сталинский. На фоне соседних квартир дверь тоже выделялась – она совсем не была оббита войлоком, да и маленькая ручка казалась слишком изящной. Тем временем, Полина продолжала звонить, но никто не отзывался. Я уже подумал, что, возможно, никого нет дома, как минуты через две долгой тирели за дверью послышались шаги и из проема показалось заспанное бородатое лицо.
- А? Кто? О? Полина? Эээ? – Посмотрел пространно на меня хозяин. – Входите.
Я глядел на его красное лицо, на опухшие веки и вообще не понимал, куда это меня притащили. Такое ощущение, что этот мужик, который стоял на входе, был совсем не художник, а простой алкоголик, синячащий третьи сутки кряду. Тем не менее, Полина не только не смутилась, но даже отвесила ему изящный реверанс и протянула руку, которую он тут же, кстати не без шарма, поцеловал.
- Да, заходите… - Он как-то странно на меня взглянул, но ничего не сказал, пожав руку.
В душе я сразу почувствовал некоторую неприязнь к этому человеку. Ну вот, очередной летающий в облаках пьяница-творец в духе тех, что в Голландии из собачьих какашек на полу складывают миниатюры. Для приличия, конечно, я натянуто улыбнулся, но про себя уже давно думал, хорошо бы скорее отсюда свалить.
- Чай, кофе… портвейн? – Хитрым взглядом посмотрел художник.
Сделав демонстративный жест, что мне ничего не надо, я вошел вслед за Полиной в коридор, разулся и надел тапочки. Внутри квартира совершенно не походила на тот благородный антураж, мысли о котором возникли у меня на входе. Рядом с дверью стояла уже порядком подпитая бутылка портвейна Dauro, везде был жуткий бардак – валялись какие-то вещи, сувениры, носки, апельсиновые корки. Огромный стеллаж у входа хранил на себе такое количество кистей, мольбертов и прочего барахла, что я даже удивился, как только он не обвалился под всем этим весом.
- Муррр… - Бросилась ко мне в ноги кошка.
- Кыш! Кыш! – Отогнал ее хозяин. Пространно задумавшись, он несколько секунд стоял, а потом как-то странно направился вперед, почесывая бороду, словно не замечая гостей.
Наверное в голову ему пришла какая-нибудь очередная гениальная идея. В смущении я посмотрел на Полину. Моя девочка, напротив, вела себя очень уверено. Повесив куртку в гардеробе, она тоже взяла тапочки и пошла вперед. Не ожидая особого приглашения, я последовал за ней. Мы прошли через коридор, свернули в одну из комнат и тут моему взгляду открылось ЭТО…
Увиденное было выше привычных мне канонов восприятия. Вся комната гостинной, не менее замусоренная, чем прихожая, была завешана полотнами и картинами. Огромные холсты заполняли всю стену. Казалось, что между этими изображениями было даже негде продохнуться, ибо они прям таки чуть ли не находили друг на друга. Я ожидал увидеть какие-нибудь портреты, пейзажи, изображения, на крайний случай – пейзажи или зарисовки вещей. Однако большинство иллюстраций изображало совершенно невнятное – абстракционизм.
- О!! – От раздумий меня отвлек возглас Полины. – Паш, это твоя новая работа, да? – Смотрела она с восторгом, стоя около одного из больших холстов и почесывая подбородок.
Услышав Полинин возглас, художник подошел ближе. Я тоже последовал за ним. Высокое полотно было полностью закрашено черным цветом, на нем, будто вливаясь в друг друга, были изображены схематичные кремовые человечки. Чем-то мне это напоминало примитивизм – знал бы я еще, что у них, на самом деле, означает этот термин, но во многом – пространную и совершенно непонятную мазню. Все человечки были похожи друг на друга по формам, но в некоторых чертах разительно отличались. Где-то они были вплюснуты в друг друга, где-то – несли на руках смешные, напоминающие мультяшные, инструменты и молотки. Когда сверху я увидел целую плеяду этих человечков с большими нелепыми ушами, меня это порядком даже посмешило.
- Ну как тебе, Полина? – Тем временем, наш художник совершенно не смотрел в мою сторону и разговаривал с моей спутницей. – Как тебе? Что думаешь по этому поводу?
- Очень интересно. – Сказала она, наконец, оторвавшись от созерцания. – Напоминает абстракционизм и чуть-чуть Пикассо. Хотя, я думаю, если бы это был Пикассо, мы бы видели более схематичное изображение сюжета. Вообще получилось как-то что ли очень пугающе, но при этом тягуче. Не знаю, почему, но мне при виде этой картины приходит сразу в голову ассоциация «крик».
- А вам… эээ… Феликс? – За первый раз с момента нашего знакомства художник вдруг обратился ко мне по имени. – А вы что думаете?
- Не знаю… - Я постарался хоть как-то красиво соврать. – Ну если честно, довольно впечатляюще… Напоминает, что ли, этот, комикс….
Какой же я идиот! От столь глупого ответа мне самому стало стыдно! Полина мигом забыла про картину и строго, изничтожающе, посмотрела на меня. Но художник вдруг добродушно засмеялся.
- Ха-ха-ха!!! – Загоготал он так, что на полках вокруг аж затряслись кисти. – А у вас тонкий юмор, Феликс Абрамович! Действительно так! Вообще, когда я задумывал эту работу, я хотел немножко пошутить над гравюрами голландцев XVII века – там тоже были «комиксы», так сказать. Но потом я замаскировал свой замысел, скрыв его под такой вот ироничной современной модернистской оболочкой. Но вы разгадали мой замысел. В каком-то смысле это и вправду комикс, я бы даже сказал – в прямом!
Из слов его я ничего не понял, но, похоже, я случайно попал пальцем в точку.
- Да, – улыбнулся я, думая о том, как я ловко провел наивного эстета. – Именно так.
- Здесь еще кажется есть влияние ацтекских барельефов, – вставила свое слово Полина. – Помню у тебя альбом «Археология Теночтитлана 2005»….
- О да! – Кивнул головой художник, а я выкатил глаза и подумал: «девочка, ну откуда ты все это знаешь?!».
Примерно минут пятнадцать мы ходили по гостинной и смотрели другие картины. Если с этим Теночлентамом, или как его там, я еще что-то понял, дальнейшее погружение в мир живописи Павла Молочко (именно так звали нашего художника) не сулило ничего хорошего. Полина долго рассматривала картину с нарисованной на ней жопой оленя и потом изрекла, что на самом деле это не олень, а свинья. Художник начал с ней спорить и говорил, что, на самом деле, здесь не важно, олень ли это, лось, свинья – это просто задница, всмысле жопа – то есть, так сказать, самая отрицательная сторона жизни, негатив. Слушая их разговор, мне даже уже не хотелось насмехаться: от царившего в комнате запаха краски начинало колоть в висках и болела голова.
К тому же мне совершенно не нравилось то, как Полина ведет себя со мной в компании. Оказавшись в плену картин, она натянула на себя маску такого эстета и сноба, что мне сразу стало неприятно. Она смотрела на меня, как на какую-то деревенщину, дурачка. Поначалу я сдерживался, но по мере нашего пребывания в гостях у художника напряжение все росло и росло…
- Вот, идемте. – Сказал творец. – Я сейчас покажу вам еще один шедевр.
Мы прошли в следующую комнату – там висело еще целая уйма картин. В голове стало худо, когда я представил, что сейчас я буду их все просматривать и анализировать. Запах краски, тем временем, казалось, уже заполнил мои легкие насквозь. И вот я увидел то самое «невиданное», что хотел нам показать художник. На стене, к которой он нас подвел, непонятным и причудливым образом были вырваны обои. К голой стене, серой от кромок бетона, были приклеены разные ленточки, мертвые цветы и … и … презервативы!!!
- По-моему, гениально! – Закричал творец.
Я всматривался в эту муть и тут понял: господи, да что я тут делаю?!! Что за бред?!!! Прямо ошалев от такой сильной мысли, я попятился назад и чуть не свернул какое-то недоконченное полотно, лежащее за моей спиной.
- Мда… - Не мог я удержать свои эмоции. – Это же гадость.
Художник и Полина тут же пристально на меня посмотрели.
- Всмысле, Феликс Абрамович? – Спросил автор. – Вы чего-то не понимаете в этой работе?
- РАБОТЕ?!! НЕ ПОНИМАЕТЕ?!!! – Закричал я. – Да это же полный бред!!!!!! Порванные обои, какое-то дерьмо, непонятные ленточки! Господи, - от запаха краски я уже совсем потерял рассудок, - Полина, куда ты меня притащила, это же полный бред!!!!
- Да уж. – Едва и смог промолвить художник, выслушав мою критику. – Я и не ожидал, что такой человек как вы, Феликс Абрамович, сможет оценить искусство.
- Ладно уж. – Вдруг скептично отозвалась Полина. – Простим старику его непонимание. Не всем же тенденции современности знать…
Вот это я уже не мог выдержать! СТАРИК?!! Меня аж током кольнуло! ДА КАК ОНА СМЕЕТ?!! Кровь прилила к моей голове.
- ИДИОТИЗМ!!! – Язык заплетался от гнева. – Да это я старик, а вы тут такие умные?!!! Да покажите мне ваши деньги, раз вы такие умные! Хоть бы в комнате здесь убрал! Нет, это абсолютный идиотизм!! ПИЗДЕЦ!! – Кричал я в бешенстве. – Я не понимаю этого! Полина я не думал, что ты такая…. Такая….. – я не смог докончить фразы.. – НЕТ!!!
Глаза были готовы выпрыгнуть из орбит, горло как будто перекрыло от крика. Собравшиеся безмолвно стояли и со страхом смотрели на меня. Понимая, что в этой квартире я больше не могу находиться не минуты, я мигом выскочил в коридор. Не помню, как я обувался, как быстро схватил с вешалки свое пальто, но уже через минуту я бежал по лестнице, мчался на улицу – подальше на свежий воздух, подальше от этой чертовой богемы! Пыль неубранной квартиры до сих пор чувствовалась в легких, запахи краски щипали мне нос. Усевшись в машину, я несколько секунд не мог перевести дух: меня трясло и колотило. Я не позволю этой сраной девочке манипулировать мной, я полностью выкину с жизни нашу нелепую историю знакомства, я не позволю ей играть мной вновь!
Когда я уже собрался трогаться и завел мотор, я на секунду поднял глаза вверх. Окно третьего этажа квартиры, где жил художник, было открыто. Оттуда на меня смотрел никто иной, как Полина. Меня вдруг потянуло к ней, потянуло безумно… я хотел взять ее там же, хотел покорить ее… Гигантским усилием я подавил свой импульс и решительно завел мотор. Я гнал на своей машине по дорогам подальше… Мне нужно было ПЕРЕДОХНУТЬ….
22.
Как-то я все-таки добрался до дома. Тело мутило и трясло, сознание куда-то уплывало. По дороге домой я заехал в «Рамстор» и купил две бутылки виски. Одну из них я не удержался и вылакал прямо за рулем, из-за чего на въезде в Николинский поселок чуть не врезался в дерево. Полный пиздец, Феликс…
Только преступив порог жилища, ни говоря ни слова Марине, я бросился в кабинет. Я сел там и заперся, отгородившись от всех, отключил телефон, чтобы блокировать звонки окружающего мира. Общение с кем-нибудь – особенно с артистами или женой – навело бы меня тогда только на депрессию. Я должен был остаться один. Остаться, отдохнуть, утрясти все происшедшее.
Нет, ну я ведь четко решил, что выкину из головы эту Полину. Забуду эту потаскушку, эту мелкую дуру, эту ссаную тварь. Сотру ее из памяти, будто ничего не было. Будто я и не ходил тогда в театр, а моя поганая жизнь, как она и была до этого, так и шла – без всяких изменений.
Я открыл вторую бутылку виски и задумался. Черт, я же жил так на протяжении последних пяти-десяти лет. Почему я не могу вернуться к тому ритму снова?
Достав из верхнего ящика кипу бумаг, я хотел занять мозг работой. Это должно было помочь мне забыть про все бедствия. Лучшее лекарство от рефлексии – дело. Когда есть чем заняться, на депрессию банально не остается времени.
Я с огромным энтузиазмом взялся за этот труд. Я перебрал все документы, которые мне прислали Вова с Сергеем. Я читал все отчетности, финансовые схемы, шаблоны для контрактов со спонсорами и артистами, сверял юридические грамоты. Подписав собственной рукой десяток особо важных бумаг, я отодвинул их в сторону. Рядом лежало еще столько же – все они тоже хотели моего внимания.
Черт, я отодвинул их в сторону. Как же все-таки скучно. Может поехать в клуб? Или пойти в ресторан? И вообще, почему я занимаюсь такой тупой рутинной работой? Почему эти бумаги не отдать Вове? Может потому что я ему не доверяю, или они действительно моего участия требуют? Я не помнил…
Да, точно – поеду сейчас в клуб, давно там не был. Сниму пару красивых телок, тряхну стариной. Хотя в последнее время туда ходят одни лишь малолетки – скоро мои сексуальные партнерши станут младше девок Ванечки. Нет, разводить тупых лохушек – это слишком никчемно. Хочется реальных ощущений, эпатажа, настоящих эмоций. Хоть бы «Последний артист» поскорее запустить, утру тогда носы этой ссаной эстраде до крови. Блять, а ведь до него еще долго. А эмоций ведь хочется, аж сводит в паху.
Может… позвонить Полине?
Я старался об этом не думать, но знал, что мне дико без нее некомфортно. Странное чувство – только тогда, в тот момент, когда я сидел пьяный и измученный в кабинете один, я начал понимать, как много значит для меня эта девочка. Странное чувство – я ловил себя на мысли, что все как-то неправильно. Я видел ее всего пару раз, еще не до конца ее понял, а меня к ней жутко тянуло. Тянуло жутко, просто нереально; хоть я не готов был в себе этом признаться, это четко осознавал. Она меня реально взбадривала, придавала мне импульс. Встречи с ней становились для меня реальным испытанием.
А главное – я ее хотел. Хотел на полном серьезе. Ведь Феликс Серебрянников никогда не отказывается от того, чего он хочет?
Глупо все-таки с истерикой получилось. Вел себя как идиот, закомплексованный школьник. Может все-таки позвонить? Нет, определенно, позвонить. Позвонить и извиниться.
Рука сама тянулась к телефоне. Я отдавал себе отчет, что жутко не хочу унижаться. Но как иначе? Мириться с рутиной и плавно приближать себя к пиздецу? Да вот еще – Феликс Абрамович Сербянников никогда не сдерживает своих истинных желаний!
Немного поразмыслив, я все-таки включил телефон и набрал ее номер.
Длинные гудки.. не берет… медлит….
- Алло? – Наконец, раздался на том конце ее голос. – Это ты, Феликс? Чего же ты хочешь?
Вслушиваясь в его нотки, я на секунду замер. Он тоже был необычный.
- Полина… - начал, было, я. – Прости меня пожалуйста… Нет, серьезно, - я взял другую ноту, - все получилось слишком глупо! Но я не хотел тебя сегодня обидеть, видно действительно я староват, чтоб понимать эти новомодные тенденции. Давай забудем эту историю, простим друг друга и поймем нашу разницу? Я все равно хочу с тобой общаться и мне очень интересно.
- Ты знаешь, Феликс. – Помедлила она. – На самом деле, я тоже была с тобой не совсем права. Я как-то веду себя рядом с тобой глупо. Ладно, - вздохнула она, - завтра поговорим, сущие глупости.
- Полина.. – Я прямо выдохнул. – Но ты на многое мне открываешь глаза. Может, сходим в Третьяковку?
- Ну если ты хочешь. – Ее голос напрягся. – Хотя… хотя… - Произнесла она. – Может лучше нам встретиться в.. нормальных условиях?
Я не мог поверить услышанному!