(Из стенограммы заседаний Международного Военного Трибунала от 23–24 мая 1946 [2030])
Сто тридцать седьмой день
Четверг, 23 мая 1946
Утреннее заседание
Заутер [2031]: Господа Трибунал, прежде всего я предлагаю провести допрос самого подсудимого фон Шираха, и в ходе этого допроса, как только возникнут отдельные пункты, я обращу ваше внимание на часть, касающуюся документальной книги. Следом за допросом подсудимого я должен вызвать четырех свидетелей, и в конце я намерен представить оставшиеся документы, постольку, поскольку эти документы не будут представлены ко времени допроса подсудимого фон Шираха. Господин Председательствующий, я предполагаю, что вы согласны с такой процедурой.
Теперь я вызываю первым для дачи показаний Бальдура фон Шираха.
(Подсудимый Бальдур фон Ширах занимает место свидетеля)
Председательствующий [2032]: Вы повторите за мной следующую клятву: Я клянусь Господом — Всемогущим и Всевидящим — что я говорю чистую правду — и не утаю и не добавлю ничего.
(Подсудимый повторяет клятву на немецком)
Заутер: Свидетель, какого числа вы родились?
Ширах: 9 мая 1907.
Заутер: Значит, несколько дней назад вам исполнилось 39. Вы женаты 14 лет; это правильно?
Ширах: Да.
Заутер: И у вас есть четверо детей, чей возраст…
Ширах: 4, 8, 11 и 13 лет.
Заутер: В Третьем Рейхе вы в основном действовали в качестве руководителя молодежи?
Ширах: Да.
Заутер: Какие должности вы занимали в этой связи, то есть, должности в партии и правительстве — также пожалуйста, заявите о том как долго вы занимали эти должности?
Ширах: Начиная с 1929 я был руководителем национал-социалистического студенческого союза[2033]. В 1931 я стал югендфюрером НСДАП[2034], сначала в штабе верховного командования СА[2035]; в 1932 рейхсляйтером[2036] НСДАП по молодёжному воспитанию; в 1933, рейхсюгендфюрером, сначала в министерстве внутренних дел доктора Фрика. В 1934, я занимал такую же должность у министра образования Рейха Руста[2037]. В 1936 рейхсюгендфюрер стал самостоятельным органом Рейха, и в таком качестве я непосредственно подчинялся фюреру и рейхсканцлеру.
Заутер: Итак, какие из ваших должностей были партийными и какие из упомянутых вами были должностями Рейха?
Ширах: Партийными должностями были югендфюрер НСДАП, и рейхсляйтер по молодёжному воспитанию. Правительственные должности: рейхсюгендфюрер, сначала в подчинении министра внутренних дел, как я описал или в подчинении министра образования, и затем независимая должность.
Заутер: Свидетель, вы были удалены с некоторых из этих должностей в 1940. Какие должности в руководстве молодежью вы утратили в 1940, и какие должности вы занимали до конца?
Ширах: В 1940 я оставил должность руководителя молодежи, то есть я оставил должность рейхсюгендфюрера НСДАП, но я оставался в должности рейхсляйтера по молодёжному воспитанию и тем самым нёс ответственность за немецкую молодежь. Я получил в качестве дополнительной новой должности пост гауляйтера[2038] Вены, который совмещался с правительственной должностью рейхсштатгальтера[2039] Вены и также рейхскомиссара обороны XVII военного округа.
Заутер: Свидетель, теперь мы хотим вернуться к вашей деятельности в качестве югендфюрера. Здесь есть ваши письменные показания датированные 4 декабря 1945, 3302-ПС. В этих письменных показаниях в декабре вы заявили обвинению, что вы признаёте себя ответственным за всё воспитание в Третьем Рейхе.
Ширах: Это верно.
Заутер: Когда вы заявляли о виновности, у вас было впечатление, что последующий рейхсюгендфюрер Аксман[2040] мертв?
Ширах: Да.
Заутер: Да, я был убежден, что он погиб в Берлине.
Заутер: Свидетель, между тем, вы узнали из газетных сообщений, что ваш преемник в качестве рейхсюгендфюрера, этот человек Аксман, всё ещё жив. Это правильно?
Ширах: Да.
Заутер: Тогда вы сегодня хотите безоговорочно поддержать эти письменные показания относительно вашей личной ответственности в качестве югендфюрера; или сегодня вы хотите в каком-либо отношении её ограничить?
Ширах: Я не хочу ограничивать эти письменные показания каким-либо способом. Хотя в течение последних лет своей жизни Гитлер отдавал молодёжи приказы, о которых мне неизвестно и также мой преемник Аксман, в особенности в 1944, отдавал приказы с которыми я не знаком, поскольку отношения между нами была прерваны из-за событий войны, я настаиваю на этом заявлении, сделанном в ожидании Трибунала, рассматривая себя единственным человеком ответственным за молодёжное руководство и, чтобы никакой другой югендфюрер не представал перед судом за действия ответственность за которые лежит на мне.
Заутер: Свидетель, теперь меня интересует знать о том являлись ли принципы и директивы, которые вы получали от партии или любого правительственного ведомства формулой для вашего молодежного воспитания; или же принципы вашего молодёжного воспитания, вытекали из опыта вашей собственной юности и круга молодёжных руководителей того времени.
Ширах: Последнее верно. Конечно, воспитание Гитлерюгенда[2041] являлось воспитанием основанным на национал-социалистической идее. Но в особенности воспитательные идеи не исходили от Гитлера, они также не исходили от остальных руководителей партии; они исходили от самой молодежи, они исходили от меня, и они исходили от моих помощников.
Заутер: Вероятно, теперь вы будете добры вообще объяснить Трибунал более подробно о том, как вы сами, пришли к тем принципам и тому типу молодежного воспитания, основанном на вашем собственном образовании, вашем личном развитии и тому подобном?
Ширах: Мне кажется, что для меня наиболее простым способом так здесь сделать, будет очень краткий, набросок по истории моей юности и также в этой связи описание молодежных организаций с которыми я вступал в контакт. Таким образом, я сэкономлю много времени в своих дальнейших заявлениях.
Мой отец был профессиональным офицером в полку гвардейских кирасиров[2042] кайзера. Я родился в Берлине и спустя год мой отец ушел в отставку и переехал в Веймар, где он принял в управление Веймарский национальный театр[2043]. Таким образом, я рос в Веймаре и этот город, который был в определенном смысле родным городом всех немцев, я считаю своим родным городом. Мой отец был обеспеченным; наш дом многое давал для интеллектуального и художественного развития, прежде всего в литературной и музыкальной сферах, но помимо этого и за рамками образовательных возможностей нашего дома, сама атмосфера города, атмосфера классического и постклассического Веймара влияла на моё развитие. Прежде всего, это genius loci[2044], ранее захватывающего моё воображение. Именно это тот опыт своей юности, который возвращал меня в мою юность, год за годом, к Веймару и Гёте[2045]…
Заутер: Господин фон Ширах могу я вас сейчас прервать?
Господин Председательствующий, в этом документе номер Ширах-80, есть — на странице 133 документальной книги Шираха — краткий отчет о культурном съезде Рейха Гитлерюгенда в Веймаре. Он является отчетом от 1937, но подсудимый уже говорил вам, что такие культурные съезды Гитлерюгенда проводились каждый год в Веймаре, городе Шиллера[2046] и Гёте. В этом докладе, документ 80 документальной книги Шираха, там например, дискуссия о речи подсудимого о важности Гёте для национал-социалистического воспитания молодежи. В этой связи, он говорит, что тогда Ширах заявлял, я цитирую…
Председательствующий: Доктор Заутер, вам не требуется это читать. Он сослался на Гёте, вот и все.
Заутер: Господин фон Ширах, в таком случае, вы продолжите?
Ширах: Он был не только ежегодным культурным съездом, но и ежегодной встречей руководителей Гитлерюгенда, которая проходила в Веймаре. Помимо этого здесь также было то, что мы называли «Веймарские фестивали немецкой молодежи».
Что было важным в этой связи это то, что в этой речи я цитировал Гёте, который в определенной степени, стал лейтмотивом всей моей воспитательной работы: «Молодежная мода сама освежается молодежью[2047]«.
Даже мой худший враг не мог отрицать факта, что я был для молодого поколения немецкого народа не только пропагандистом национал-социализма, но также пропагандистом Гёте. Некий господин Цимер дал длинные письменные показания в которых он ругает молодежное воспитание ответственным за которое был я. Мне кажется, что господин Цимер сделал свою работу немного поверхностно. В его описании немецкого национального воспитания он должен был, по крайней мере, принимать во внимание мои воспитательные усилия, призванные направлять молодежь к жизни и творчеству Гёте.
Я вступил в свою первую молодежную организацию, когда мне было 10 лет. У меня тогда был такой же возраст, как и юношей и девушек, которые позднее вступали в Юнгфольк[2048]. Эта молодёжная организация, в которую я вступил, являлась так называемой «Лигой молодых немцев[2049]«, которую основал граф фон Гольц[2050], бойскаутскую организацию. Граф фон дер Гольц и Гезелер[2051], впечатленные британским бойскаутским движением[2052], сформировали в Германии отряды следопытов, и один из таких отрядов следопытов был в составе только, что упоминавшейся «Лиги молодых немцев». Они играли важную роль в воспитании немецкой молодежи до 1918 или 1919.
Однако, наиболее существенным для моего развития, было время, которое я провел в учебном лагере. Это было воспитательное учреждение, руководимое известным воспитателем Германом Литцем[2053]. Там я обучался таким, путём, который я позднее, на совершенно иной основе…
Председательствующий: Доктор Заутер, вы думаете, что образование самого подсудимого каким-либо образом материально для заслушивания Трибуналом? Воспитание, в котором он участвовал это материальный вопрос. Как он участвовал, а не как его учили.
Заутер: Господин Председательствующий, вместе с тем подсудимый просит вас позволить ему такие заявления, в особенности с точки зрения, что ими он хочет показать вам, что принципы, согласно которым он осуществлял молодёжное воспитание приходили к нему не от Гитлера и не из партийного источника, но в результате его собственного опыта юности. Именно в этом, некоторая важность для Трибунала в исследовании вопроса: согласно каким принципам подсудимый направлял молодежное воспитание и как он пришел к таким принципам? Подсудимый просит разрешения объяснить это.
Председательствующий: Что же, доктор Заутер, подсудимый уже занял значительное время, рассказывая нам о своей ранней юности и своём образовании, и Трибунал думает, что это следует сократить, и что не настолько много времени требуется тратить на образование подсудимого. Как я вам указал, для нас материально то какое воспитание он давал немецкой молодёжи, а не его собственное образование.
Заутер: Господин Председательствующий, мы конечно должны выполнить ваше пожелание.
(Обращаясь к подсудимому)
Господин фон Ширах, будьте любезны делать заявления настолько кратко насколько возможно?
Ширах: Да, я могу быть очень кратким.
Заутер: Пожалуйста, продолжайте.
Ширах: Идеей Литца было дать молодёжи воспитание, которое бы позволило им видеть в школе образ государства. Школьное сообщество было государством в миниатюре и в этом школьном сообществе развивалось самоуправление молодежи. Я лишь хотел также мимоходом указать, что он, применял идеи задолго до него разработанные Песталоцци[2054] и великим Жан-Жаком[2055]. Всё современное образование, конечно, восходит к Руссо, будь то вопрос Германа Литца или бойскауты, следопыты или немецкое движение «Wandervogel[2056]«. В любом случае, эта идея самоуправления молодежи школьного сообщества дала мне идею собственного руководства молодёжи.
Моей задумкой было привлечь молодое школьное поколение к идеям придуманным Фрёбелем[2057] 80 лет назад. Литц хотел с самых ранних школьных лет влиять на молодежь.
Вероятно, я могу очень кратко упомянуть, что когда в 1898 Литц начал воспитательную работу, британский майор Баден-Пауэлл[2058] окруженный мятежниками в южноафриканском городе, готовил подростков разведке в лесах и этим заложил основу своему бойскаутскому движению, и то, что в тот же самый год, в 1898, Карл Фишер[2059] из Берлин-Штеглица основал движение ««Wandervogel».
Заутер: Свидетель, я думаю, что эта глава, которая просто историческое описание, вероятно может в соответствии с пожеланием Председательствующего, быть закончена сейчас. Если я вас правильно понял, вы имеете в виду, что те принципы, которые вы позднее применяли в качестве рейхсюгендфюрера стали вам знакомы в вашей собственной юности от молодёжного движения того времени. Правильно?
Ширах: Да; в основном, да. Основные принципы моей последующей работы шли оттуда.
Заутер: Есть ещё одно положение, о котором я хочу узнать в этой связи. Это воспитание тогда имело какие-либо политические или антисемитские тенденции и как случилось, что вы попали в политику?
Ширах: Нет, эта воспитательная работа не имела политических и точно антисемитских тенденций, потому что Литц выходец из кругов вокруг демократа Наумана[2060], из круга Дамашке.
Заутер: Но как вы попали в политику?
Ширах: Между тем разразилась революция. Мой отец…
Заутер: Революция 1918–1919[2061]?
Ширах: Да, революция 1918–1919. Моего отца красные выбросили с должности. В Веймаре собралось Национальное собрание[2062]. Была учреждена республика. У нас была парламентарная система, у нас была демократия, или то, что в Германии считали демократией — я сомневаюсь в этом. Это было около 1923. Я был тогда дома. Это был период общего волнения, нужды, разочарования; многие респектабельные семьи стали нищими из-за инфляции, и рабочие и граждане теряли свои сбережения. Имя «Гитлер[2063]«появилось в связи с событиями 9 ноября 1923[2064]. Тогда было нельзя получить о нём точную информацию. Тот суд впервые проинформировал меня и людей моего поколения о том, чего хотел Гитлер. Тогда я не являлся национал-социалистом. Вместе с некоторыми ребятами моего возраста я вступил в молодежную организацию под названием «Knappenschaft[2065]«. Она была некоторым образом связана с народным движением, но не связана с какой-либо партией. Принципами этой организации были просто товарищество, патриотизм и самоконтроль. Тогда там было около 100 ребят из моего города, которые, в этой молодёжной организации, боролись против поверхностных тенденций молодёжи послевоенного периода и против легкомысленной жизни которую вели подростки.
В этом кружке, 16-ти летним, я впервые вступил в контакт с социализмом, так как там я встречал молодёжь любого статуса, рабочих парней, мастеров, молодых служащих, фермерских сыновей. Но там среди нас были также те кто был постарше, которые уже устроились в жизни, и некоторые кто был на мировой войне. Из дискуссий с этими товарищами я впервые осознал всю суть последствий Версальского договора[2066]. Ситуация с молодежью тогда была такой: школьник имел перспективу вырваться в работающие студенты, и затем он при всей вероятности становился членом академического пролетариата так как возможность академической карьеры для него практически вообще не существовала. Молодой рабочий не имел перспективы устроиться подмастерьем. Для него не было ничего кроме ужасающей нищеты безработицы. Этому поколению никто бы не помог, пока бы оно само себе не помогло.
Заутер: И этот кружок к которому вы принадлежали 16-ти летним парнем, затем, постепенно дрейфовал к течению национал-социализма?
Ширах: Да, и совершенно естественным путём.
Заутер: Как это случилось?
Ширах: В центральной Германии были беспорядки. Мне лишь требуется упомянуть имя бандитского коммунистического лидера Макса Гёльца[2067], чтобы указать какие тогда имелись условия. И даже после наступления спокойствия, всё ещё доминировали условия делавшие невозможным проводить патриотические митинги, потому что они обыкновенно срывались коммунистами. К нам обращались молодые люди с просьбой обеспечить охрану на этих патриотических митингах, и мы так делали. Некоторых из нас при этом ранили. Одного из нас, некого Гершера убили коммунисты. Таким же способом проводилось большое число национальных митингов, которые иначе не могли проводиться в Веймарской республике, также и национал-социалистические митинги; и в возрастающей степени именно такие митинги, мы должны были охранять из-за коммунистического террора направленного против них.
Путём такой охранной деятельности я встретил ведущих национал-социалистов — сначала ораторов, естественно, не лично. Я слышал выступавшим графа Ревентлофа[2068]; я думаю также слышал Розенберга; я слышал выступавшим Штрейхера и слышал первые ораторские попытки Заукеля, который вскоре стал гауляйтером национал-социалистической партии в Тюрингии.
Председательствующий: О какой дате он говорит?
Заутер: Это период 1924, то есть через год после Гитлеровского путча.
Свидетель, таким образом, кружок членом которого вы были, попал под национал-социалистическое влияние. Это также поддерживалось чтением, чтением национал-социалистической литературы?
Ширах: Конечно, мне не известно, что читали мои товарищи, за исключением одной книги, которую я должен прямо привести. Мне известно лишь то, что я читал сам; я был заинтересован тогда в трудах байройтского мыслителя, Чемберлена[2069], в «Основах девятнадцатого века», в трудах Адольфа Бартельса[2070], в его «Введении во всемирную литературу» и «Историю германской национальной литературы». Там были работы…
Председательствующий: Я вам уже говорил, что мы не хотим знать полную историю образования подсудимого. Теперь он приводит нам серии книг, которые он читал, но мы вы этом не заинтересованы.
Заутер: Господин Председательствующий, очень хорошо.
Ширах: Я должен лишь сказать в одном предложении, что это были работы, которые не имели явной антисемитской тенденции, но для которых антисемитизм был красной нитью. Решающей антисемитской книгой прочитанной тогда, повлиявшей на моих товарищей…
Заутер: Пожалуйста…
Ширах: … была книга Генри Форда[2071] «Всемирное еврейство»; я прочёл её и стал антисемитом. В те дни эта книга произвела настолько сильное впечатление на меня и моих друзей, потому что мы видели, в Генри Форде олицетворение успеха, образец прогрессивной социальной политики. В обездоленной и несчастной Германии, молодежь смотрела на Америку, и помимо этого великого благодетеля, Герберта Гувера[2072], Генри Форд был тем, кто олицетворял для нас Америку.
Председательствующий: Доктор Заутер, Трибунал думает, как уже дважды говорилось, что образовательные влияния на подсудимого, полностью недопустимы для нас. Я не хочу говорить это снова, пока вы не сможете проконтролировать подсудимого, чтобы он придерживался такого положения, я должен остановить его показания.
Заутер: Но, господин Председательствующий, Трибунал не интересует, для суждения о личности этого подсудимого, узнать о том как подсудимый стал национал-социалистом и как подсудимый стал антисемитом? Я думал…
Председательствующий: Нет, Трибунал это не интересует.
Заутер: Свидетель, тогда как вы встретили Гитлера и как получилось, что вы вступили в партию?
Ширах: Я должен сказать, что я становился национал-социалистом из-за антисемитизма, но из-за социализма. Я встретил Гитлера уже в 1925. Он только, что вышел из Ландсберга-на-Лехе, его заключение завершилось, и он там выступил. Это был повод, когда ему меня представили. Программа по национальному сообществу, которую он развивал, воздействовала на меня настолько сильно, потому что в ней я нашел в большем масштабе то, что я испытывал меньшим образом в товариществе моей молодёжной организации. Он показался мне человеком, который прокладывал путь в будущее для нашего поколения. Я верил, что с ним можно предложить этому молодому поколению перспективу работы, счастья. И в нём я видел человека, который освободит нас от оков Версаля. Я убеждён, без Версаля восхождение Гитлера к власти никогда бы не произошло. Этот диктат привёл к диктатуре.
Заутер: Свидетель, когда вы стали членом партии?
Ширах: Я стал членом партии в 1925. Я вступил тогда же в СА, со всеми своими товарищами.
Заутер: Вам тогда было 18?
Ширах: Да.
Заутер: Почему вы вступили в СА?
Ширах: СА осуществляли охрану митингов, и мы просто продолжали в СА, как части партии, деятельность, которую мы осуществляли ранее в своей молодёжной организации.
Заутер: Свидетель, в 1926, то есть, когда вам было 19 лет, в Веймаре был партийный съезд?
Ширах: Да.
Заутер: Насколько мне известно, вы лично говорили с Гитлером по этому поводу; это верно?
Ширах: Да. Годом ранее я лично говорил с Гитлером. По этому поводу, была ещё одна встреча. Он произносил речи разнородной массе митинговавшей в Веймаре, и он снова вернулся в Веймар в тот же год для выступления перед меньшим кругом. Вместе с Рудольфом Гессом он посетил дом моих родителей и по этому поводу он предложил, чтобы я учился в Мюнхене.
Заутер: Почему?
Ширах: Он думал, чтобы я сам узнал о самом ядре партии и думал, чтобы я, таким образом, познакомился с партийной работой. Но тут я хочу сказать, что тогда я не имел никакого намерения становиться политиком. Вместе с тем, я, конечно, был очень сильно заинтересован, в знакомстве с движением в том месте, где оно возникло.
Заутер: Затем вы отправились в Мюнхен, и обучались там?
Ширах: Да, тогда я отправился в Мюнхен. Сначала я не занимал себя партией. Я был занять изучением немецкими трудами, и историей искусства; я писал и вступил в контакт со многими людьми в Мюнхене, которые в действительности не были национал-социалистами, но которые принадлежали, должен сказать, к периферии национал-социалистического движения. Тогда я жил в доме моего друга, издателя Брукмана[2073]…
Заутер: Затем в 1929 вы стали главой движения в университетах. Я думаю вы были избраны, а не выдвинуты, на этот пост?
Ширах: Ситуация в начале была такой: я присутствовал на партийных митингах в Мюнхене; в салоне Брукмана я встречал Гитлера и Розенберга и многих других людей, которые позднее играли важную роль в Германии. И в университете я вступил в университетскую группу национал-социалистической лиги немецких студентов.
Председательствующий: Да, продолжайте.
Заутер: Господин фон Ширах продолжайте, вы только, что сказали, что вы вступили в университетскую группу в Мюнхене. Пожалуйста, вы продолжите?
Ширах: Да, и я также начал принимать активное участие в этой группе. Я там рассказывал перед моими товарищами, сначала о своей собственной работе в литературной сфере и затем я также стал студентам давать лекции о национал-социалистическом движении. Я организовывал встречи Гитлера со студентами в Мюнхене, и затем я был избран членом генерального студенческого комитета, АСТА[2074], и путём такой деятельности среди студентов я все больше и больше шёл к партийному руководству. В 1929, человек, который тогда был так называемым рейхсляйтером национал-социалистического студенческого союза ушел в отставку, и возник вопрос о том, кому следует передать руководство всеми университетскими группами. Тогда Рудольф Гесс, от имени фюрера, опросил все университетские группы в национал-социалистическом университетском движении и большинство этих групп отдали свои голоса за меня в качестве главы национал-социалистического студенческого союза. Этим объясняется любопытный факт, что я был единственным партийным руководителем, который был избран в руководство партии. Это нечто такое чего никогда не случалось в истории партии.
Заутер: Вы имеете в виду, что все остальные были выдвинуты, а только одиночку избраны?
Ширах: Я был избран, и затем утвержден в должности.
Заутер: И если я прав, вы были избраны на студенческом митинге в Граце в 1931.
Ширах: Это не правильно. Это ошибка. Я сейчас лишь говорю о национал-социалистическом университетском движении; я вернусь к этому положению позднее.
Теперь я был руководителем национал-социалистического университетского движения, и я реорганизовал это движение. Я начал свою работу в качестве оратора. В 1931 я был…
Председательствующий: Определенно достаточно, того что он стал руководителем. В действительности не очень важно был ли он избран или нет.
Заутер: Господин Председательствующий, я всё время прилагаю усилия сократить его речь. Но вероятно я могу задать ещё один вопрос, относящийся к этому предмету.
Свидетель, затем в 1931, насколько мне известно, вы были избраны президентом генерального конгресса австрийского и немецкого студенчества, включающего все партии, и я думаю избраны, единогласно. Это верно?
Ширах: Это не верно.
Заутер: Господин фон Ширах, тогда кратко это поясните.
Ширах: Это не правильно. На митинге общегерманского конгресса немецкого студенчества в 1931, на котором были представлены все германские студенты и все австрийские студенты и судетско-немецкие студенты, один из моих соратников, которого я предложил в качестве руководителя был единогласно избран главой общей студенческой группы. Это было очень важным делом для молодёжи и для партии. За два года до захвата власти вся академическая молодежь единогласно отдала свои голоса за национал-социалиста. После этого студенческого съезда в Граце, я с Гитлером…
Председательствующий: Я думаю было бы подходящим временем прерваться.
Заутер: Очень хорошо.
(Объявлен перерыв)
Заутер: Свидетель, до перерыва мы остановились на факте, что в 1929, вы были избраны руководителем академической молодёжи. Два года спустя, Гитлер сделал вас рейхсюгендфюрером. Как произошло, это назначение?
Ширах: После студенческого митинга в Граце в 1931, успех которого был очень неожиданным для Гитлера, я провел с ним совещание. По ходу этой встречи Гитлер упомянул наш предыдущий разговор. Тогда он спрашивал меня, как получилось, что национал-социалистическое университетское движение развивается так быстро, в то время как национал-социалистические организации запаздывают в своём развитии.
Я рассказал ему, что нельзя возглавлять молодёжные организации как приложение к политической партии; молодежь должна была возглавляться молодёжью, и я раскрыл ему идею молодёжного государства, ту идею, которую пришла ко мне из опыта школьного сообщества, школьного государства. И впоследствии Гитлер в 1931 спросил меня, хочу ли я принять руководство национал-социалистической молодёжной организацией. Она включала молодёжные ячейки, затем «Гитлерюгенд» и национал-социалистическую студенческую организацию, которая также тогда существовала. Несколько людей уже попробовали свои силы в руководстве этими организациями: бывший оберстфюрер, руководитель СА Пфеффер[2075], рейхсляйтер Бух[2076], и безрезультатно.
Я согласился стать рейхсюгендфюрером НСДАП временно служащим штаба оберста руководителя СА Рёма[2077]. В этой должности, в качестве рейхсюгендфюрера НСДАП в штабе Рёма у меня было звание группенфюрера СА и такое звание сохранялось у меня, когда через полгода, я стал независимым в своей должности. Это также объясняет факт, что я обергруппенфюрер СА. Я получил это звание много лет спустя, как почетное. Однако, я не имел формы СА — даже после 1933.
Заутер: Тогда в 1931 вы стали рейхсюгендфюрером НСДАП?
Ширах: Да.
Заутер: Конечно, это была партийная должность?
Ширах: Да.
Заутер: Затем в 1932 вы стали рейхсляйтером? В то время вам было 25 лет. Как это произошло?
Ширах: Я уже говорил, что я выразил Гитлеру мнение, что молодёжь должна быть независимой; ведущей саму себя; она должна стать независимой; и уже выполнялось обещание, которое Гитлер дал мне, спустя полгода, я стал независимым рейхсляйтером.
Заутер: Независимым рейхсляйтером, значит, вы подчинялись непосредственно руководителю партии Гитлеру?
Ширах: Да.
Заутер: Тогда на какие материальные средства создавалась ваша молодёжная организация?
Ширах: Средствами, внесенными самой молодёжью.
Заутер: И как эти фонды пополнялись? Сборами?
Ширах: Юноши и девушки вносили членские взносы. Часть этих членских взносов оставалась в так называемых отделах окружного руководства, которые соответствовали гауляйтерству в партии или району СА. Другая часть шла рейхсюгендфюреру. «Гитлерюгенд» финансировал свои организации своими собственными средствами.
Заутер: Тогда, меня интересует следующее: «Гитлерюгенд», который вы создали и которому было дано имя Гитлера, получил свою значимость только после захвата власти и только путем захвата власти, или каким был предшествующий размер этой созданной вами молодёжной организации?
Ширах: Уже в 1932 до захвата власти, «Гитлерюгенд» был крупнейшим молодёжным движением в Германии. Тут я хочу добавить, что отдельные национал-социалистические организации, которые я основал, когда принял должность рейхсюгендфюрера были объединены в одно крупное единое молодёжное движение. Это молодёжное движение было сильнейшим молодёжным движением в Германии задолго до нашего прихода к власти.
2 октября 1932, Гитлерюгенд проводил митинг в Потсдаме. На этом митинге собрались более чем 100 000 молодёжи со всего Рейха без предоставления партией одного пфеннига. Средства было внесены самими молодыми людьми. Лишь по численности участников можно увидеть, что это было крупнейшее молодёжное движение.
Заутер: Свидетель обвинение предъявило своё обвинение, что позднее, после захвата власти — мне кажется в феврале 1933 — вы приняли комитет Рейха по немецким молодёжным организациям. Это верно, и против кого была направлена эта акция?
Ширах: Это верно. Комитет Рейха по молодёжным организациям был не более чем статистическим ведомством, которое подчинялось министру внутренних дел Рейха. Это ведомство управлялось отставным генералом, генералом Фогтом, который позднее стал одним из моих способнейших помощников. Принятие этого комитета Рейха было революционным актом, мерой, которую молодежь проводила для молодёжи, так как с того дня отсчитывалась реализация идеи молодёжного государства в государстве. Я не могу сказать чего-либо ещё об этом.
Заутер: Обвинение далее обвиняет вас, свидетель, в роспуске так называемого «Grossdeutscher Bund[2078]«в 1933, то есть, после захвата власти. Чем был «Grossdeutscher Bund», и почему вы его распустили?
Ширах: «Grossdeutscher Bund» был молодёжной организацией, или скорее союзом молодёжных организаций, с пангерманскими тенденциями.
Следовательно, я удивлен, что обвинение вообще приводит роспуск этой организации как обвинение.
Заутер: Многие члены этого «Grossdeutscher Bund» были национал-социалистами. Не существовало существенных различий между некоторыми молодёжными группами, объединенными в этой организации и Гитлерюгендом. Это верно?
Ширах: Я хотел единства, а «Grossdeutscher Bund» хотел продолжать какое-то отдельное существование. Я возражал этому, и были публичные споры между адмиралом фон Трота[2079], руководителем ««Grossdeutscher Bund» и мной, и в конце «Grossdeutscher Bund» был включен в нашу молодёжную организацию. Я точно не помню, запрещал ли я формально эту организацию; я знаю лишь, что члены приходили ко мне, и что между адмиралом фон Трота и мной имела место дискуссия, согласование. Адмирал фон Трота до своей смерти был одним из горячих спонсоров моей работы.
Заутер: Как происходило подавление марксистской молодёжной организации?
Ширах: Мне кажется, если правильно помню, что подавление марксистских молодёжных организаций, происходило в связи с подавлением профсоюзов. Я меня нет об этом каких-либо точных документов. Но в любом случае, с юридической точки зрения, в 1933 я не был уполномочен приказывать о подавлении такого рода. Это должен был бы делать министр внутренних дел. Де юре я имел право запрещать молодёжные организации, только после 1 декабря 1936. О том что марксистские молодёжные организации должны были исчезнуть мне было известно заранее, и говоря об этом приказе, о подавлении как таковом, я могу лишь сказать, что немецкая рабочая молодежь находила реализацию своих социалистических идей, не при марксистских правительствах Веймарской республики, но в сообществе «Гитлерюгенда».
Заутер: Свидетель, сначала вы были рейхсфюрером НСДАП; это была партийная должность. И после захвата власти, вы стали рейхсюгендфюрером; это была государственная должность. На основании этой государственной или национальной должности, вы также имели юрисдикцию и ответственность за школьную систему, к примеру, за начальные школы?
Ширах: Поскольку школьная система в Германии только в ведении министерства науки, образования и культуры. Моей сферой было воспитание вне школ вместе с домом и школой, как говорилось в законе от 1 декабря 1936. Однако, у меня были некоторые школы, так называемые школы Адольфа Гитлера[2080], которые не находились под государственным надзором. Они были творениями более позднего периода. И во время войны, через детскую эвакуационную программу, то есть, организацию с помощью которой мы заботились о молодых людях из крупных городов, которым угрожали бомбардировки — я был ответственным за образование в лагерях где размещались эти дети. Но в целом ответ на вопрос по компетенции в школьной системе Германии отрицательный.
Заутер: Эта молодёжь, которая должна была обучаться вне школ называлась «Гитлерюгендом», ГЮ.
Членство в «Гитлерюгенде» было обязательным или добровольным?
Ширах: Членство в «Гитлерюгенде» было добровольным до 1936. В 1936 был принят уже упоминавшийся закон, касавшийся ГЮ, которые делал всю немецкую молодёжь членами ГЮ. Однако, инструкции по осуществлению этого закона, были приняты только в марте 1939, и только во время войны, в мае 1940, у рейхсюгендфюрера рассматривалась и обсуждалась публично мысль проводить призыв немецкой молодёжи. Могу я указать на то, что мой заместитель Лаутербахер[2081], тогда, когда я был на фронте, заявил на публичном митинге