Фиделисты вновь возобновляют свой бесконечный марш. Вечером, прежде чем погрузиться в чтение, Че обходит лагерь, поддерживая уставших, где словом, где ласково похлопывая по спине совсем юного парнишку, недавно вступившего в отряд. Конечно же, он часто думает о своих двух Ильдах. Малышке 15 февраля исполнился год. Начала ли она говорить, ходить? Ночью в Сьерра‑Маэстре, глядя на звезды, он сочиняет поэмы, посвященные ей.
Глава XIV
ПРИЗЫВ К НАРОДУ КУБЫ
Медленно продвигаясь в джунглях с помощью мачете, преследуемый армией, отряд вновь готов к действию. Его благополучно догоняют Жиль, Сотолонго и Рауль Диас, уцелевшие после расправы при Алегриа‑дель‑Пио. Они прибывают как нельзя кстати, в момент, когда время от времени кое‑кто, пришедший из долины, покидает их, не способный вести войну на высоте, переносить трудности преследуемых. Подкрепление ожидается в первой неделе марта.
В своем блокноте Че записывает: «Приступ астмы!» Когда у него есть лекарство, он подавляет болезнь сразу, как только чувствует первые признаки. К несчастью, со времени воздушного налета у него их нет. Правда, Селия обещала передать. Незадолго до этого Эрнесто сразила малярия. Он выздоравливает благодаря хинину, астма же превращает его легкие в пылающий горн. Снова он должен призывать внутренние резервы, чтобы не выйти из строя. 27 февраля колонна делает остановку, это позволяет ему немного прийти в себя. К вечеру 28‑го Универсо Санчес, юркий как пума, спускается с дерева, откуда рассматривал окрестности. Он обнаружил авангард неприятельской колонны.
– Не знаю, сколько их. В первой группе по меньшей мере сто. Они идут сюда по дороге на Лас‑Вегас.
Предстоит перебраться на другую сторону вершины, прежде чем солдаты перекроют проход. Именно сейчас измученный приступом Че прокаливает иглу, чтобы сделать себе укол, – и вдруг падает без сознания. Пригвожденный к земле, еле живой – символическая картина для тех, кто видит в нем партизанского Христа. В грудной клетке неистовствует дракон. Он не только не может идти, у него нет сил приподняться. Стонет, широко раскрыв глаза. Один из его соратников по Гранме, Луис Креспо, наклоняется над ним, трясет и бубнит в ухо:
– Че, шевелись, они приближаются, идем, вставай!
Ничего! Блуждающий взгляд, Че совсем отключился. Гуахиро меняет тон:
– Ну, дерьмовый аргентинец, ты наконец поднимешь свою задницу? Я заставлю тебя идти!
Даже это – на самом деле, обычный язык барбудос – не срабатывает. Гуахиро, не видя ничего лучше, взваливает Че на спину. Под первыми же выстрелами Креспо вынужден плюхнуться на землю и ползти с драгоценной ношей, которую, правда, теперь он тянет за руки. Бойо, полуразвалившаяся хижина, служит убежищем. Гуахиро укладывает Эрнесто на живот, в позицию для стрельбы, на случай если вдруг появится патруль. Ночь приходит как великая спасительница. Понемногу приступ стихает, Че оживает и осознает, что Луис спас его. Колонна барбудос далеко, солдаты Батисты еще дальше, как надеются они. Через несколько часов, восстановив силы, Че показывает спасителю, что ему лучше. Они достают компас, смотрят на небо, снова в путь.
Когда Че почувствует себя относительно хорошо, он спросит:
– Зачем тебе было рисковать собой, чтобы спасти меня?
– Мой отец был астматиком. Еще малышом я видел, как он мучался, для меня это было такое горе. Я думал о нем, вот и все.
Че по‑своему отблагодарит его, заставляя произносить слова полностью, а не «по‑гуахиро», наполовину. Позже в Камагуэй Луис Креспо расскажет писателю и архивисту Кубинской революции Мариано Родригесу Эррере, большому другу Ильды Гевара в Движении 26 июля: «Он потратил много сил, чтобы выйти из болота после высадки, а дорога, по которой мы шли, становилась все круче, и я сказал Че: «Дай мне твой мешок, я понесу». Он ответил, что прибыл на Кубу воевать, а не жаловаться».
Пока Че терзала болезнь, радио сообщило важную новость для барбудос – статья Мэтью выстрелила так, что министру обороны пришлось заявить:
– Слишком много разговоров о действиях так называемых террористов и об интервью Фиделя Кастро. Так вот! Интервью – обман и провокация.
Фиделисты обсуждают это, радости нет конца, когда Креспо и Че догоняют их. Еще новость! Гораздо менее приятная: Франк Пайс вроде бы в тюрьме в Сантьяго. Фидель уже выпустил манифест. Призыв к народу Кубы, которой будет распространен по всему острову. А в Гаване Батиста под влиянием своего штаба упрямо не отступает: Фидель Кастро мертв!
В манифесте последний заверяет: если это необходимо, мы будем бороться в Сьерра‑Маэстре хоть десять лет. Че сломлен астмой, партизаны изнурены, худы, грязны, число их уменьшилось до восемнадцати со времени Гранмы – Фидель блефует, как в покере, на острове подтянули животы: не важно, что сегодня пустой желудок, ведь завтра мы завоюем хлеб и свободу? Фидель пытается сыграть роль миротворца между различными партиями и тенденциями, у которых точкой соприкосновения является желание освободиться от диктатора Батисты. Возникает идея всеобщей забастовки, которая парализует страну и покажет тирану, что у него нет другого выхода, как сложить полномочия.
Когда чего‑то не хватает, главное – справедливо поделить продовольствие, и Че, как всегда, скрупулезно следит за этим. У подножия Туркино около рыбацкого поселка Окухаль партизаны готовят соль для барбудос, которая позволит им сохранить говядину, но не свинину, так как свиней съедают сразу после того как зарежут. Однажды в начале марта Эрнесто и еще пятнадцать человек спускаются в поисках драгоценных продуктов питания. По возвращении в лагерь с двадцатипятикилограммовым мешком на спине каждый Че присоединяется к своему отряду за общим столом. Повар, новичок, подает всем по два бифштекса и три куска маланги. Когда подходит очередь Че, он кладет ему в железную тарелку три бифштекса и четыре куска маланги. Лучше бы он этого не делал! Тарелка летит как бумеранг к повару: «Забери назад, черт побери! Направь свое рвение, чтобы обезоружить врага. Готовить обед для партизан – слишком много чести для тебя. Подхалим!»
И Че отправляет бЬдолагу на передний край без оружия, за то, что он оскорбил всех герильеро, желая оказать предпочтение одному из них как командиру. Преступление – оскорбить его величество народ, равноправный и братский.
Только 16 марта 1957 года прибывают волонтеры долины на встречу, преодолев миллион препятствий. Пятьдесят восемь партизан, двадцать семь ружей. Пятьдесят восемь новичков плюс восемнадцать закаленных барбудос – это семьдесят шесть человек, воля которых направлена к одной‑единственной цели: освободить Кубу от тирана. По прибытии новые рекруты узнают от барбудос, что те слышали по радио, будто лидер студенческой Директории Хосе Антонио Эчеверрия, по прозвищу Тордо, убит в Гаване. Это произошло во время вооруженного столкновения около университета, когда он хотел захватить президентский дворец. Убиты сорок человек из студенческой Директории. Много других арестовано, их пытают, некоторых, говорят, расстреляли.
Конец марта, апрель и май – время переустройства повстанческого отряда, воспитания «маленьких барбудос» и воспитание из них настоящих борцов. Скоро будет выбрано и подготовлено место для лагеря, расположенного над обрывистой долиной, позволяющей выйти по дороге через хребты в Альтос‑де‑Конрадо, Эль Омбрито, потому что гора похожа здесь на лежащего человека. Че констатирует полное отсутствие дисциплины у новичков. Он вспоминает свою собственную неорганизованность, когда они только‑только покинули Гранму, и молча ухмыляется. Через три месяца фиделисты изменились: они наносили удары по врагу, сами были биты, закалились и стали «организованными». Гора понимает Долину, Долина понимает Гору. Командир вновь прибывших Хорхе Сотус не желает выполнять ничьи приказы, кроме как от Фиделя. Он критикует планы людей Сьерры, посматривая свысока на Че, видя в нем только иностранца. Камило, который пронюхал, что между этими двумя пробежала кошка, поддразнивает Эрнесто, называя его Эль Аргентино.
Фидель перераспределяет обязанности: Рауль Кастро, Хуан Альмейда и Сотус утверждены в звании капитанов. Камило Сиенфуэгос становится командиром передового отряда, а Эфигенио Амейхейрас отвечает за тыл. Че назначается ответственным за здоровье бойцов. Ему приходится думать о своем. Большая часть барбудос, старые и новые, спят в гамаках, спасаясь от земляной влаги и ползающих насекомых, но Эрнесто не выносит сетки из джута, содержащей пыльцу, на которую у него аллергия. Правда, есть несколько полотняных гамаков, но чтобы заполучить такой, нужно отоспать свое сначала в джутовом гамаке. Че не хочет быть исключением из общего правила, поэтому ничего не требует. Правда, однажды вечером из разговора с гуахиро Креспо Фидель узнает об этом и приказывает выдать врачу полотняный гамак.
Именно благодаря репортажу Мэтью, отношение к повстанцам в Америке меняется. Сначала дезертируют трое молодых солдат с американской базы Гуантанамо, расположенной в каких‑то двухстах километрах на восток, морской базы, которую кубинцы называют раковой опухолью. Они дезертируют, чтобы попасть к партизанам из авантюрных соображений. Под действием климата, жарких дней и ледяных ночей, влажности, насекомых двое не выдерживают, подхватывают пожитки и возвращаются на базу. Третий продержится дольше и осуществит свою мечту – примет участие в бою в Сьерра‑Маэстре. Затем прибудет группа Си‑би‑эс снять документальный фильм «История повстанцев в джунглях Кубы». Хайде Сантамария и Марсело Санчес, координаторы Движения 26 июля в Гаване, сопровождают группу. В течение двух месяцев Роберт Тейбер и Уиндел Хофман снимают повседневную жизнь барбудос. Документальный фильм приведет в восторг американского зрителя. Ловкий политик, Фидель всегда избегал плохо отзываться о Соединенных Штатах и снова таким образом ударил по Батисте.
Легенда о бродягах и убийцах, которую создали военные, не подтверждается. Наоборот, слухи о них начинают распространяться как фольклор. Все уже видят, что к барбудос приходят крестьяне – поговорить и предложить им помощь. И вот уже район становится безопасным. Они даже создают линию защиты, чтобы сделать по‑настоящему «свободную территорию». Прикрывается тыл, что будет мешать незаметному приближению солдат Батисты. Партизаны сливаются с природой и крестьянами, вовсю готовя будущие сражения. Они начинают осваивать местность: «Первые две недели мая представляют собой непрекращающийся марш. Как и предполагалось. В начале месяца мы не покидали хребта Сьерра‑Маэстры. Все время на виду пик Туркино. Мы прошли по Санта‑Анне, Пико‑Верде, Эль Омбрито до горы Эль Бурро».
Эль Бурро расположена на востоке, далеко от обитаемых мест. Цель маневра – достать оружие из Сантьяго, спрятанное около Оро‑де‑Гиса, в зеленой зоне Бурро. Марш по всей территории с длинными проходами по опасным «собачьим клыкам». Однажды вечером, на привале никто не видит Эрнесто, беспокойство растет час от часу. Ои же просто удалился от лагеря, потянуло побродить, долго гулял под звездами, пока не заблудился. Отдохнув, утром подходит к крестьянину, работающему на поле, не зная, сочувствующий тот или нет. Когда решается сказать, кто он (научился говорить, как гуахиро), крестьянин улыбается, приглашает подкрепиться, затем указывает, как добраться до лагеря, расположение которого хорошо знает. Повел бы себя крестьянин так же несколько недель назад? Со своей верой в человека Че полагает, что да.
Считается, что в «свободной Республике», созданной в Сьерра‑Маэстре, царят порядок и справедливость. Трех крестьян, обвиненных в предательстве, судит «народный трибунал» под председательством Камило. Некто Наполес, который крал и доносил, будет казнен на месте выстрелом в голову. Закон барбудос суров: нужно быть достойным, чтобы тебя уважали. И все же один пройдоха, выдавая себя за доктора Гевару, ходил по поселкам и требовал от женщин, предпочтительно молодых, раздеться, чтобы он их «послушал». Негодяя, вравшего и насиловавшего, Че приказывает казнить.
Теперь его знают как врача по всему региону. В период относительного спокойствия он пользуется оружием реже, чем стетоскопом. Каждый поселок или просто обитаемое место «радио джунглей» предупреждает о его приближении. Вот, например, Эль Омбрито. С 3 по 6 мая доктор Эрнесто Гевара оказывает помощь местному населению и вызывает симпатию у всех.
О своей работе он записывает в дневнике: «Клинические случаи этого горного района не отличаются разнообразием. Они все похожи. Прерывание беременности, дети с огромными животами, паразиты, поносы, рахит, в основном из‑за отсутствия витаминов. Это симптомы Сьерра‑Маэстры». Он вспоминает совсем юную синьориту, которая очень интересовалась его работой: «Консультация для женщин, которые приходят ко мне, несмотря на религиозные убеждения, чтобы узнать, от чего они страдают. Ожидая с матерью очереди, малышка с самого утра не пропустила ничего из того, что происходило в бойо, где я работал. Она сказала: «Мама, ты знаешь, доктор им всем говорит одно и то же». Действительно, она была близка к правде. Мои познания, возможно, не исключительные, но все болячки рисовали одну и ту же клиническую картину, и я каждой говорил почти одно и то же…
Что произошло бы с пациентами, если бы врач говорил им по поводу их болезней: «Это от усталости, из‑за нее вы, молодые матери, страдаете, у вас много детей (они имеют 3, 5, 7 и более), вы таскаете ведра с водой из колодца или, чаще, с дальнего ручья. Из‑за постоянной тяжелой работы вы так изнурены». Врач не может лечить подобные болезни. Нужно сделать так, чтобы эти женщины, как и их мужья, улучшили свою жизнь. Чтобы единение с народом перестало быть в теории, а стало реальным, конкретным, живым, частью вашей жизни». Конечно же, он вспомнил старую астматичку из Джоконды, в Вальпараисо.
Че выписывает крестьянам рецепты. Эти рецепты были бесполезны, если бы Селия и ее люди не приносили деньги на медикаменты. В Сьерре действует цепочка солидарности.
Глава XV
НОВОЕ РУЖЬЕ ДЛЯ ЧЕ
Май 1957 года – прекрасный месяц для крестьян и барбудос. Че объясняет это по‑своему:
– Мы представляем единственную силу, способную предотвратить репрессии, которые на совести у армии при встрече с гражданским населением, поэтому крестьяне становятся на нашу сторону и ищут у нас защиты. Если безжалостный капрал или бесстыжий сбир управляющего выводит из себя барбудос, гуахиро рукоплещут.
Хорошие отношения станут еще более крепкими, когда в начале мая они сложат свое оружие, чтобы помочь собрать кофе. Слух о фиделистах овеян легендой, этих людей превратили в фантастических существ, прибывших в лодке, с цветами в ушах, которые идут ночами и невидимы днем.
В горах Сьерра‑Маэстры герилья и крестьяне начинают становиться единым целым. Это не взмах волшебной палочки, а необходимость: объединение людей, которые хотят изгнать диктатора, и народа, для которого свобода пока еще непонятна и непостижима. Магия Революции.
Постоянно слушая радио, фиделисты обращают внимание на одно сообщение: в Гаване приговорены соратники по Гранме. Только один судья выступил против этой санкции, Уррутия. Смелая позиция послужит основанием к его выдвижению на пост президента Республики после победы революции.
Если забыть о политике, то самым страшным врагом для барбудос, страшнее агента ЦРУ, выдававшего себя за журналиста (был такой, Эндрью Сент‑Джордж), страшнее солдат Москеры и Касильяса, вместе взятых, является овод‑макагуэра. Ужас что за насекомое, один стоит армии москитов! Маленький вампир, который упивается кровью своих жертв до предела. Он откладывает яйца в мае на дереве макагуа, отсюда и название. Его излюбленной мишенью являются, конечно, голые части тела – руки, лицо и особенно шея, названная «страсть макагуэры». Заражение, возникающее вследствие укусов, вызывает гнойные раны и дает дополнительную работу Че.
15 мая фиделисты все еще ждут сообщения об оружии, которое им обещано. На перекличке не хватает людей: один из долины исчез. О поступлении оружия известно всем: есть от чего забеспокоиться. Группа разведчиков идет по следам сбежавшего, возвращается и сообщает, что он сел на судно в Сантьяго и уплыл в неизвестном направлении. Дать сведения врагу? Но никто не тревожит барбудос в ближайшее время, значит, попросту речь идет о дезертире, который не вынес больше тягот этой жизни или не хотел воевать. «Ежедневная борьба с отсутствием морально‑политической и физической подготовки новобранцев», – запишет Че.
Из Пино‑дель‑Агуа 18 мая после нападения махагуэров приходит долгожданная весть:
– Оружие прибыло!
В лодке, в бидонах из‑под масла. Это момент невероятного волнения для всех барбудос. Оружие здесь, на земле: три станковых пулемета, три ручных пулемета «мадзен», девять карабинов М‑1, десять автоматических винтовок «джонсон» и шесть тысяч патронов. Раздача происходит в сосредоточенной тишине. Че получает из рук Фиделя один из трех ручных пулеметов как доказательство большого уважения. Он говорит себе:
– Для меня наступает новый этап в Сьерре…
Позднее признается: «Правда, ручной пулемет был старым и в не очень хорошем состоянии, но это неважно, я навсегда запомнил момент, когда получил его».
В это время в Маэстре Че привязывается к Жоэлю Иглесиасу. Тому пятнадцать лет, юный пастушонок ничего и никого не боится и завидует всем и вся. Эрнесто он напоминает Эль Патохо, оставшегося в Мехико. Храбро тащит пулеметные диски. Всегда с улыбкой, иногда что‑то напевает. Че опекает его, пытается учить. Жоэль только‑только приобщается к школе Эрнесто, Камило же в ней дока. Правда, он сначала делает, а потом думает.
Теперь, когда у них есть порох, он должен заговорить. Ожесточенно спорят барбудос относительно наиболее эффективного способа ударить по врагу. Однажды Че высказывает идею захватить грузовик с солдатами. Но в конце концов решают напасть на пост в Уверо.
– Фидель прав, – признает Эрнесто.
Эхо от такого удара прокатится по всей стране. Это очень важно психологически.
Уверо расположен на берегу, в двадцати километрах от Туркино. При поддержке пятидесяти человек с долины фиделисты готовятся нанести удар вне своей обычной зоны действия. Сначала они узнают численность солдат, против которых выступят, затем тип коммуникаций, используемых врагом, и, наконец, количество гражданского населения. Известия, принесенные связной Селией, заставляют ускорить операцию: Касильясом захвачены два крестьянина, это может обнаружить позиции повстанцев. То, что они вовремя предупреждены, не убирает опасности полностью. Нет времени что‑либо менять. За все надо платить. Они выиграют, если будут правильно действовать.
Среди фиделистов с едва пробившейся бородкой есть некий Кальдеро, в 1959 году он станет командующим, уроженец этого района. Он знает все, что касается лесопилки Уверо, и будет отличным разведчиком, принося в штаб ценные сведения. Ночной двадцатикилометровый марш по извилистым тропинкам, прорубленным мачете, позволит приблизиться к лесопилке, принадлежащей компании Бабуин. Продвигаются как крабы, избегая людных мест. Как только казарма окажется на расстоянии выстрела, тактика будет проста: снять солдат с постов, изрешетив пулями деревянные бараки, нанеся удар на посты 3 и 4, где больше всего неприятеля.
И снова в лунном свете барбудос готовятся к атаке. Стремясь уберечь гражданское население, Че, находящийся между Раулем и Гильберто Гарсиа, ждет со своим ручным пулеметом, когда Фидель начнет военные действия. Слева от себя он вдруг замечает красный шейный платок Камило Сиенфуэгоса:
«Со своей позиции в пятидесяти метрах от врага я заметил двух солдат, которые выходили из траншеи и заворачивали за казарму. Они скрылись в крестьянской хижине. В тот же самый миг услышал вздох и приглушенный крик. Я сказал себе, что это, должно быть, солдат. Ползком приближаюсь и обнаруживаю, что на самом деле один из наших, Леаль, раненный в голову. Осматриваю рану. Пуля прошла навылет и вышла в области темени. Уже начался паралич. Я не могу без бинта сделать ничего другого, как приложить комок бумаги, чтобы остановить кровь. Жоэль Иглесиас взвалил его на спину и побежал, согнувшись, бой продолжается».
Барбудос очищают траншею: операция закончилась менее чем за три часа. Итог все же очень тяжелый: пятнадцать фиделистов выведены из строя. Первым оказался ближайший соратник Фиделя, Хулио Диас, за ним проводник Элихио Мендоса. Глубоко верующий в судьбу и ангела‑хранителя, встал во весь рост, и хотя его уговаривали пригнуться, он отказался, уверенный, что с ним ничего не может произойти. И был убит.
Четверо участников атаки присоединятся на том свете к революционерам: Молл, Нано Диас, Вега и Полисиа. Двое серьезно ранены: Леаль и Сильерос – прострелена грудная клетка, и более или менее опасные раны получили: Масео – в плечо, Эрмес Лейва – в грудь, Альмейда – в руку и левую ногу, Кике Эскалона – в правую кисть и предплечье, Маналь – в легкие («без серьезных последствий», как отмечает Че), Пенья – в колено и, наконец, Мануэль Акуно – в правое предплечье. Потери другой стороны: четырнадцать убитых, девятнадцать раненых, четырнадцать пленных и шесть сбежавших. Кроме того, удовлетворение, что не задет никто из гражданского населения.
Че отдает должное всем сражавшимся:
– Это была рукопашная для тех, кто защищался, почти не имея прикрытия. Настоящий пир отваги.
К счастью, одна из первых же пуль разнесла телефонный аппарат, отрезав связь с Сантьяго, что не позволило вызвать авиацию.
Пленные отпущены. Слишком затруднительно тащить, а уничтожать не в их правилах. Захвачено пятьдесят единиц вооружения. Сообщение о победе быстро доходит в Гавану, до ушей президента, что весьма прискорбно для Батисты и всего острова. Общественное мнение мгновенно поворачивается в другую сторону, и шок от Уверо, где 30 % сражавшихся кровью оплатили победу барбудос, поражает умы.
После боя Че меняет свое оружие на хирургический нож. Вот он уже рядом со своим коллегой‑доктором: лысоватым мужчиной лет пятидесяти, который торопится сказать, удрученно оглядывая более или менее тяжелораненых на постелях и столах, почти лишенных признаков жизни:
– Молодой человек, тебе придется взять все в свои руки! По правде говоря, мой опыт немного стоит.
Итак, Че оказывается перед необходимостью спасать и врагов, которые только что стреляли в него. Закатав рукава, хирург Эрнесто Гевара обагрит свои руки кровью, не очень заботясь, кому она принадлежит. Из тридцати раненых стонут двадцать. Двоих, наиболее серьезно раненых барбудос, которых невозможно взять с собой, доверяют бывшим пленным, отпущенным на свободу под заверения, что за ранеными будут хорошо ухаживать. Эрнесто не позволяет себе поцеловать своих братьев по оружию, боясь, чтобы батистовцы не приняли это за знак прощания. Сильерос не увидит Сантьяго, что касается Леаля, то он выживет и встретит Революцию за решетками тюрьмы на острове Сосен.
Че последним покидает местность, отыскивая среди бренных останков самое нужное из трофеев, в частности медикаменты. Колонна фиделистов уходит, так как вот‑вот может начать действовать армия. Похоронив мертвых, Че и три его товарища, новоиспеченных санитара, плюс еще пять барбудос сооружают странную конструкцию, чтобы эвакуировать в гамаках без «скорой помощи и Красного Креста» семерых менее тяжелых, чем их неудачливые соратники. Отделенный от основной колонны «Хосе Марти», Че настороже. Весь июнь он переходит от одного к другому, ухаживая, утешая, следя, чтобы раны не воспалялись. Капитан Хуан Альмейда Боске, дважды раненный, еще и по сей день носит пулю в теле. Это тот самый Альмейда, темный, коренастый и добрый, который спас Эрнесто в Алегриа‑дель‑Пио.
Че держится хорошо, пока не просыпается его дьявол и астма не начинает жечь грудную клетку. У него есть чем ее успокоить, но среди джунглей, с заботой о раненых, это испытание ужасно. И все же он не жалуется, преодолевает боль и продолжает идти прерывисто дыша и сбивая ноги в кровь. Случайные встречные, такие как крестьянин Панчо Тамайо, приносят драгоценное продовольствие в больницу под открытым небом. На самом деле это один из «специальных посыльных» Селии, с поручением организовать смену проводников, чтобы помочь группе Че догнать основную колонну. Выжившим дают приют и кормят крестьянин Исраэль Пардо и его жена Эмелина. Они останутся здесь на время, достаточное, чтобы восстановить силы. Фермер Давид жертвует корову, чтобы прокормить двенадцать апостолов Революции, и дар, который он приносит, кажется драгоценным: «Он так облегчил наше положение», – подтвердит Че.
Скоро проводник Синеко Торес, Жоэль Иглесиас, Алехандро Оньято, по прозвищу Кантинфлас (он похож на знаменитого мексиканского комика), а также еще Вило Акунья и Че будут отягощены только пятью ранеными. Кике Эскалона и Маналь, серьезно раненные, отправлены в долину. Колонна из десяти человек приближается к Месе, которая станет одним из высших моментов эпопеи Гевары. Плоская скала, перекрывающая узкую долину в сердце Кордильер, одна из вершин которой – Эль Омбрито. Нескончаемый спуск к реке Ла‑Мула, которая течет к морю и является одним из притоков. Около тысячи шестисот метров отделяют вершину от дна колодца, зажатого в глуби гор.
Колонна встречается с крестьянином Ипполито Торрес Гуэррой. Люди не знают, каковы его намерения. Че, пристально гладя на гуахиро, подходит к нему.
– Смотрим друг другу в глаза, – вспоминает Ипполито. – В самую глубину, туда, где человек такой, какой он есть. Я сказал Че, показав кругом: «Здесь ты у себя». Это правда, я бы отдал ему свое хозяйство. Трудно объяснить, но когда узнал о его смерти в Боливии, я плакал. Единственный раз в жизни.
Че понимает, насколько этот человек самобытен, его честность абсолютна, душа чиста. Он узнает историю пионера. Ипполито, «Поло», пришел сюда на лодке один. Он поднялся по Муле как можно выше, затем прошел пешком до этого места, которое его покорило. Он приглашает Эрнесто полюбоваться им. Прелестное маленькое хозяйство, расположенное на горе среди такой буйной растительности, что проникнуть сюда можно только с помощью мачете. Сначала Поло устроился со своим гамаком в гроте, потом встретил в окрестностях нежную и смуглую Хуану, которая стала его женой. Он выкорчевал пни и сильными, умелыми руками построил домик.
Он показывает Че на скалу, которая нависает над Мулой.
– Она плоская как стол. Я назвал ее Меса, – объясняет он.
Через сорок лет, в апреле 1994 года, Меса тут как тут перед нами, кусок скалы, отмеченный историей. Но от домика остался только скелет, давно уже Поло здесь не живет. Тот, босоногий, кому Че присвоил сразу звание капитана, обитает теперь с женой, детьми, внуками и множеством животных в Мансанильо. Патриарх племени, который живет воспоминаниями и создает культ Че. Он создал что‑то вроде туристического агентства и каждый год водит человек пятьдесят с рюкзаками в Сьерру, по тропинкам, где проходил команданте.
– Мне хочется, чтобы нас было восемьдесят два, как тех, что были на Грамме, – говорит мне Поло. – Я уверен, так и будет.
Я тоже последовал по дороге храбрых с Поло, слушал, что он рассказывал мне об этих днях июля 1957 года, когда колонна повстанцев прибыла сюда. Че, постоянно озабоченный добыванием продовольствия, радуется двум клубневым сокровищам, в изобилии растущим на Месе: маланге и ньяму. Малангу разных видов – сладкую, желтую или белую, немного приплюснутую, отыскивают по длинным зеленым и густым листьям. Она растет в Сьерре почти везде, ее так много, что журналисты будут говорить о революции маланги в связи с эпопеей барбудос. Поло уточняет некоторые детали с Че.
– У тех, кто ел только ньям или малангу, были трудности с пищеварением, а мы, геваристы, ели мясо и ходили нормально.
Иньямс, или ямс, очень распространен в Африке, настоящий подземный колосс, превышающий два и даже три килограмма. Он разваривается, из него готовят суп или пюре либо режут на кусочки. Поло, как утверждает Че, не имеет себе равных по распознаванию стеблей индиго, которые указывают на присутствие ямса. Туземка Хуана готовит его с солью и чесноком. Для Эрнесто она держит в запасе томатный соус и украшает еду жареными бананами, нарезанными тонкими кружочками.
Удобное местоположение в сердце гор и укрытие, которое оно дает повстанцам, убеждает Че сделать Месу одной из баз герильи. В последующие месяцы он множество раз будет возвращаться сюда. Поло показывает грот, где Хуана прятала книги команданте, когда он покидал свое логово:
– Их было штук пятнадцать, по большей части тяжелые. Так как мы не умели читать, то не знали, о чем они, но некоторые из них были марксистские.
В адрес Месы Че добавляет в своей манере:
– Поскольку она висит вниз головой, у нее должны быть ноги.
Так пик Ла‑Ботелла, хребет Ла‑Бруйя (Сорсьера), холм Кас‑Лечес, холм Корадо становятся четырьмя ногами Месы.
Че попытается обучать босоногого капитана читать и писать, как он это проделывает с другими товарищами, но скоро поймет, что перед ним человек особого склада. Он родился со знаниями, которым не учат по книгам. Он «знает» природу, уважает ее: по‑своему покоряет Сьерру и растительный мир. Ночью, свернувшись в гамаке возле очага, он слышит странное и мощное дыхание гор, которое соединяется со звездами, до него доходят малейшие шорохи уходящего дня, он понимает их, он о них рассказывает.