— За что пострадал твой супруг?
—Его искалечили на почве ревности.
—Он что же, у тебя бабник?
— Нет, просто хорошо, любезно относится к женщинам. Их ревнивым мужьям это не нравится, подозревают в изменах. Вот один из них и сорвал на нем злость.
—Значит, без вины виноватый?
— Да, без вины, страдалец,— подтвердила посетительница.
Аграфена выслушала просьбу Маргариты Евгеньевны и, прошамкав беззубым ртом, заявила:
— Я занимаюсь приворотами, отворотами, свожу и развожу людей, снимаю родовые проклятия, порчу, сглаз, печать безбрачия, а ты предлагаешь совершить зло? Черная магия, связь с царством мертвых, которой обладает Ванга.
— Этот зверь заслуживает наказания. Врачи бессильны, жизнь мужа на волоске, он обречен.
На глаза гостьи навернулись слезы, капелька блеснула на длинной реснице.
— Тогда другое дело. Эта услуга будет стоить в два раза дороже, чем приворот-отворот.
— Почему, мне сказали, что вы бесплатно караете злодеев?
— Это было по молодости и зрелости, а теперяча каждый ритуал стоит мне здоровья и затраты сил, — пояснила она. — Пенсия у меня маленькая, что добрые люди подадут, тем и живу. Вишь, сгорбатилась, исхудала…
Она, в шерстяной кофте, длинной черной юбке и стоптанных старомодных туфлях была похожа на Бабу-ягу.
—Если не устраивает, то даю от ворот поворот.
— Сколько стоит ваша услуга?
— Пятьсот рубликов.
— Хорошо, я согласна, — обрадовалась Слипчук, полагая, что старуха запросить не менее пятисот рублей, ведь дело того стоит.
— Деньги наперед, — велела ворожея. Маргарита Евгеньевна достала из кошелька четыре пятидесятирублевые купюры и отдала Аграфене. Она заметно оживилась, зрачки заблестели.
— Принесешь его фотку ко мне, окроплю ее мертвой водой, — велела старуха.
— Мертвой? Дистиллированной что ли? Так я сама в аптеке куплю целый бутыль.
— Это другая вода.
— Какая? Может, я ее по блату достану.
— Не достанешь, — хмуро отозвалась ворожея и укорила. — Много будешь знать, быстро состаришься. Не умничай, а слушай, что говорю.
— Где я возьму его фотку?
— Поди, не малое дитя, сама догадайся. Подговорили за деньги фотографа, чтобы он его тайно сфотографировал.
— Не всякий согласится, станет допытываться, зачем и почему?
— Не станет, если заплатишь приличные деньги. Такие шабашники часто ошиваются возле ЗАГСа, конторы ритуальных услуг, в парке культуры и отдыха. Только действуй осторожно, не афишируй, чтобы у меня не возникло неприятностей с милицией и другими органами.
— Не возникнет. А что потом?
— Суп с котом. Не лезь поперед батька в пекло. Принесешь фотку и дальше процесс пойдет, как по маслу, — заинтриговала Аграфена. «Вот незадача, — огорчилась Слипчук. — Придется посылать нанятого фотографа в Джанкой, где Калач работает начальником отдела милиции. Сможет ли тот его опознать и тайно сфотографировать? Хотя это чрезвычайно сложно. При съемке могут задержать и допытаться, кто заказал фото. В милиции со времен Ягоды, Ежова и Берии умеют выбивать признания. Вся моя затея может не только потерпеть фиаско, но и навлеку на себя неприятности».
— О чем задумалась, почему пригорюнилась? — ворожея вперила в гостью завораживающий взгляд черных, как маслины, колдовских глаз, тем самым, послав импульс. Маргарита Евгеньевна неожиданно вспомнила, что почти год назад ее супругу, ныне намертво прикованному к больничному ложе, довелось участвовать в торжествах в честь Дня милиции — 10 ноября. Произошло это событие пять лет назад, еще до масштабной горбачевско-лигачевской кампании по борьбе с пьянством и алкоголизмом, когда Слипчук занимал должность заведующего отделом административных органов райкома партии и курировал деятельность милиции, прокуратуры, отдела КГБ и суда. После торжественного собрания и концерта в районном Доме культуры, часть участников сотрудников милиции в парадных мундирах, партийных и советских функционеров в белых сорочках с галстуками и в костюмах с иголочки плавно переместилась в банкетный зал ресторана «Роза ветров». Там заблаговременно их поджидали красивые официантки, а накрытые столы ломились от блюд и напитков. Перед пышным застольем традиционно сфотографировались. Позировали строго по субординации и табели о рангах: в центре, как виновник праздника, был запечатлен Калач, по обе стороны первый секретарь райкома партии и председатель райисполкома, а затем Слипчук. Память отчетливо высветила детали снимках, поскольку других, где бы супруг был запечатлен в компании с Калачом в семейном альбоме не было.
— Групповое фото подойдет? — затаив дыхание, спросила она у Аграфены.
— Групповое? — старуха смерила ее недоверчивым взглядом. — Что-то ты наводишь тень на плетень? Собиралась, ведь одного порешить, а теперь ей подавай группу. Ты, шо, вампирша?
— Нет, нет, не вампирша, никогда кровожадной не была, — всполошилась Маргарита Евгеньевна. — Тот, кого я с вашей помощью хочу свести в гроб, сфотографирован в группе других людей.
—Придется его отдельно переснять, чтобы четко было видно лицо и сатана могла его опознать, — пояснила ворожея. — Предупреждаю, если кто другой на фотке окажется рядом, пусть даже часть тела, тоже пострадает. Надо отдельное изображение, чтобы никого не задело. Лучше, конечно, сфотографировать с натуры.
— Он живет в другом городе. Насторожится и не согласится позировать.
— Ладно, тогда принеси пересъемку с групповой фотографии, но в увеличенном виде. Я блоху через лупу разглядывать не собираюсь. Все поняла, поди прочь с моих глаз, — бесцеремонного приказала старуха. — Я устала, хочу отдохнуть.
— Аграфена, очень вас прошу, умоляю, никому не говорите о моем визите, — попросила Слипчук и предостерегла. Для вас это тоже чревато неприятностями.
— Ты меня не пужай, — резко оборвала ее ворожея. — Если сама не проболтаешь, то никто не узнает. Слишком нетерпеливая и языкастая
Маргарита Евгеньевна молча снесла упрек. Она быстро снялась с места, довольная тем, что так удачно разрешилась было возникшая проблема с фотографией Калача. Не окажись тогда ее супруг на том банкете, то пришлось бы ломать голову над тем, как раздобыть фото виновника семейной трагедии. Обуреваемая жаждой мести, Маргарита Евгеньевна решила не откладывать дело в долгий ящик. Через трое суток знакомый мастер из фотоателье «Радуга» Борис Ефимович Кремер, выделив из общего снимка изображение майора милиции, увеличил его и отпечатал черно-белый снимок на глянцевой бумаге. На всякий случай Слипчук заказала пять экземпляров, ведь не случайно Аграфена предупредила, что воздействие проклятия будет зависеть от прочности ауры Калача и силы ангела-хранителя. Возможно, коварный ритуал предстоит повторить.
Расплатившись с Борисом Ефимовичем, Маргарита с конвертом со снимками отправилась к ворожее.
— Принесла? — вместо ответа на приветствие спросила Аграфена. — Если нет, то не морочь голову.
— Принесла, принесла, — поспешно, боясь отказа, произнесла гостья и подала конверт с одинаковыми черно-белыми фотографиями. Старуха приблизила одну из них к лицу и удивилась:
— Так он милиционер?
— Да, майор милиции, злой и коварный, как зверь. Я уже говорила, что искалечил, погубил моего супруга, его дни сочтены.
— Надо бы сделать крупнее, — заметила ворожея. — Авось и так сойдет. Если он злодей, то Господь простит нам грех, а, если нет, то мое проклятие не принесет ему вреда. Щас я окроплю фотку мертвой водой.
Старуха положила одну из фотографий изображением вверх на тумбочку. Достала из старинного серванта литровую бутыль с зеленовато-мутной жидкостью, похожей на самогон. «какая же это мертвая вода, если, судя по цвету, в ней обитают микроорганизмы», — подумала Слипчук, но промолчала, чтобы своими вопросами не прогневить ворожею. Аграфена отлила немного зловонной жидкости в стакан, взяла помазок для бритья и окунула его. Встряхнула, а потом окропила фотографию. Бисеринки воды, будто капельки рассыпанной ртути, тускло заблестели на глянце. Старуха, беззвучно шевеля губами (наверное, заклинания) трижды повторила окропление. Маргарита Евгеньевна вперила пристальный взгляд на фотографию, но ничто не изменилось в облике Калача, а она ожидала увидеть заострившийся, как у покойника, нос и запавшие в орбиты глаза. Увы, на нее взирал бравый, довольный собою майор.
— Эту фотку положили в отдельный конверт, чтобы не спутала с другими, не окропленными, а то все мои усилия пойдут коту под хвост, — предупредила старуха.
— И это все? — с досадой спросила Слипчук.
—Ишь, какая прыткая? — усмехнулась Аграфена. — Эту фотку ты должна ровно в полночь похоронить на кладбище. Вместо гроба конверт. Запечатай фотку и нарисуй крест.
— Ночью на кладбище, одна?! — всполошилась женщина, ощутив мурашки по спине. — Страшно, жутко… Почему именно на кладбище? Лучше я закопаю фотку в парке или на пустыре.
— Не задавай глупых вопросов. На кладбище скопление мертвечины, разных заразных болезней, холеры, чумы, тифа, туберкулеза, сифилиса, вирусов, злых духов, — пояснила Аграфена. — Там проклятие подействует быстрее, А в парке или на пустыре собаки найдут конверт, разроют, помочатся и все наши хлопоты пойдут псу под хвост. Не перечень, делай, как я велю.
Представив себя на кладбище в окружении могил, крестов, надгробий и памятников, она затрепетала, глядя на ворожею расширившимися зрачками.
—Глупая, не мертвых надо бояться, а живых, — укорила старуха. — Покойник, что бревно, куда его положишь, там и лежит, пока не сгниет. А вот живой злодей способен на всякую пакость. Ентот несчастный, часом не еврей, а то придется тебе ритуал проводить на ихнем кладбище и отпевать в синагоге?
— Какой же он несчастный? — удивилась гостья. — Остался офицером и снова заправляет милицией в другом городе. Это мой супруг несчастный, калека, при смерти.
— Будет и хвицер несчастным, — успокоила ворожея. — Ты ответь, еврей он, аль нет?
— Обрусевший хохол. Почему я должна появиться на кладбище ночью, ведь покойников хоронят в дневное время суток?
— То покойников, трупы, а ты фотку. В полночь раскрываются врата в царство мертвых. Они вроде воронки засасывают тех, на ком печать проклятия.
—Можно я поручу кому-нибудь из мужчин захоронить фото?
—Нельзя! Ты должна это сделать своими руками. Закопаешь конверт с фоткой на глубину штыковой лопаты. Обязательно в укромном месте, вблизи ограды, чтобы никто случайно не обнаружил и не откапал. Сверху замаскируй дерном, чтобы не осталось свежей земли. Обязательно зажги свечу за упокой. Еще раз повторяю, замаскируй, чтобы никаких следов. Если кто раскопает, посчитав, что зарыт клад, то все наши хлопоты пойдут коту под хвост.
— Как же я в темноте разгляжу, остались следы или нет?
— Разглядишь. Возьми с собой фонарик, свечу, спички и гляди в оба. Тебя никто не должен увидеть. Если кого встретишь, человека, собаку или кошку, то отложи похороны на другой раз. Это зловещий знак.
— Что же мне на кладбище дежурить, ночевать?
— Сама того захотела. Нечего на зеркало пенять, коль рожа кривая, — Аграфена ни к месту ввернула поговорку. Она наставляла спокойно, внятно, но от этого на Слипчук повеяло холодом выкопанной могилы. Судорога сковала мышцы тело, онемели щеки и подбородок.
Ворожея заметила перемены в ее лице и еще раз напомнила:
— Надо живых бояться, а не мертвых. Если с похоронами фотки все пройдет благополучно, то в полдень сходишь в церковь, закажешь молитву и зажжешь свечи за упокой раба божьего… как его имя то?
— Вячеслав, — прошептала Слипчук.
—… раба божьего Вячеслава, — промолвила старуха. — Повторишь поминки на девятый и сороковой день, а дальше, на все воля Господня.
— Вдруг в церкви догадаются, что поминаю живого человека?
— Попам без разницы, кого поминаешь, ведь у Бога все живые. Главное, чтобы за упокой, молитву и свечи деньги платили. Везде коммерция, бизнес…
— Какие гарантии, что злодей будет наказан и когда?
— Поживем-увидим, — вздохнула старуха и как в прошлый раз велела. — Ишо не вздумай нарядиться, как на свадьбу, аль театр. Одень усе темное, черное и платок, аль косынку на голову повяжи. Не на праздник, а похороны пойдешь.
— Крест надо ставить?
—Ты шо, сдурела? Я же сказала, что никто не должен знать. Ты хоть знаешь, где то кладбище? Дорогу найдешь?
— Знаю, давно довелось там побывать.
—Так вот, о такси забудь, старайся передвигаться не на колесах, а на своих двоих. До конечной остановки доедешь на автобусе, а дальше пешочком, ножками. Поди, не велика шишка. И чтобы тебя никто не видел. Как тень промелькнешь и живо назад.
—Что с ним после заклятия произойдет?
—Всякое может случиться. Попадет в аварию и погибнет или околеет от смертельной болезни, а может кто застрелит…Сие мне неведомо, — призналась ворожея.
—Хочу, чтобы его поразил рак и помучился, как страдает мой супруг, — сказала Маргарита Евгеньевна.
— Хотеть не вредно, это от меня не зависит. Но во время захоронения фотки вслух пожелай ему конкретное несчастье. Авось сбудется. Теперяча, прочь с моих глаз, я устала, хочу отдохнуть.
Озадаченная предстоящими хлопотами, Слипчук быстро ретировалась из мрачного жилища старой колдуньи.
Заложники Бахуса
На следующее утро, не заходя в кабинет, я наведался в медвытрезвитель, одноэтажное здание которого находилось в ста метрах от ГОВД на территории, примыкающей к центральному колхозному рынку.
За письменным столом сидел дежурный по специфическому заведению лейтенант Николай Иванович Штиль и фельдшер Зинаида Тимофеевна Кудрявая. Офицер резво поднялся по стойке «смирно» и доложил:
— Товарищ старший лейтенант, за время моего дежурства чрезвычайных происшествий не произошло, на вытрезвление за минувшие сутки доставлено 43 нарушителя общественного порядка.
— Вольно! — разрешил я и пожал руку. Втроем с фельдшером прошли по узкому коридору, с правой стороны которого были зарешеченные окна, а с левой — за дверьми со стальными решетками располагались палаты с топчанами, накрытыми зеленоватого цвета клеенками. На них, медленно отходя от алкогольного опьянения, возлежали пациенты. В основном мужчины разных возрастов, но в одной из палат я увидел троих полуобнаженных женщин, едва прикрытых желтовато-белыми простынями. Слышались храпы, стоны, приглушенные голоса и крики страждущих мужиков, желающих срочно опохмелиться.
В сумрачном коридоре и помещениях надолго поселился стойкий бражно-мочевой запах от перегара, блевотины, пота и других человеческих испражнений. В торце находились шкафы для хранения одежды, головных уборов и обуви временных обитателей этой своеобразной «гостиницы» для правонарушителей. А вот документы, деньги и другие личные вещи, изъятые в момент доставки и обязательного медосмотра, определения степени опьянения, кровяного давления, температуры тела, сберегались у дежурного офицера. Вытрезвлению подлежали лишь граждане, пребывавшие в средней и тяжелой степени опьянения, а в легкой, после составления протокола, отпускали восвояси.
—Подъем, граждане алкоголики! — зычно приказал Штиль. — готовьтесь к рассмотрению дел.
В палатах зашевелились и оживились, загудели, словно в пчелиных ульях. Когда проходили мимо одной из палат, услышал истошный крик:
— Солнце никогда партизаном не было!
Следом прозвучал полусонный, недовольный окрик:
—Трофим, заткнись! Заберите этого чумного психа, всю ночь не давал спать.
К решетке прильнул низкорослый мужчина с седой щетиной на лице и всклокоченной головой.
— Молчать, философ! — приказал Штиль и повторил команду. — Подъем, гаврики!
— Почему называешь его философом? — поинтересовался я.
— Шибко сообразительный. Вчера я у него спросил, почему не считает солнце партизаном? Услышал ответ — потому, что оно никогда не прячется от людей. А как же ночью? В то время не солнце, а мы от него прячемся, ответил Трофим. Вот я и назвал его философом.
Удалились к следующему помещению, а вослед донеслось: Солнце никогда партизаном не было…
Мы возвратились в переднюю часть здания, в кабинет начальника медвытрезвителя. К тому времени подошел и сам Владимир Недбай, как правило, участвовавший в «разборе полетов», то есть в процедуре или ритуале наказания нарушителей общественного порядка на почве пьянства. Он, уступив свое кресло, присел сбоку стола.
— Начнем? — спросил лейтенант.
— Да, приглашайте, по одному, — велел я. В сопровождении Николая появился среднего роста, коренастый, плотно скроенный парень, лет двадцати от роду и представился:
— Центровой нападающий футбольной команды «Авангард» Леонид Егорович Петров
— Что же вас, гражданин Петров, ничему не научила драматическая судьба талантливого футболиста Эдуарда Стрельцова? — упрекнул я его.
— Мой кумир Эдик пострадал из-за обвинений в изнасиловании, — ответил он, взглянув исподлобья. — Подвел твердый характер, был ершистым, самоуверенным, считал, что ему члену сборной команды СССР по футболу все сойдет с рук. Вот и поплатился, не рассчитал свои силы.
— Да, ему инкриминировали изнасилование, — подтвердил я и заметил. — но ведь все началось с банальной пьянки, застолья с участием девиц. Это Стрельцову, которого справедливо называли «советским Пеле», стоило спортивной карьеры, а сборной команде и стране — славы. Леонид Егорович, хоть по какому поводу приложились к стакану, за победу на радостях или за поражение с горя?
— Выпили с приятелем за ничью 1:1, — ответил он. — Но она для нас равноценна победе, ведь прежде «Титану» постоянно проигрывали.
— Поздравляю! Когда очередной матч?
— Через три дня.
—Дома или на выезде в гостях?
— На выезде, в Керчи товарищеский матч с командой «Океан».
— Сумеете к тому времени восстановиться?
— Я уже восстановился, хоть сейчас готов выбежать на поле, — бравируя, произнес он. В этот момент раздался дробный стук в дверь кабинета. Недбай вопрошающе поглядел на меня.
—Пусть войдут, — разрешил я.
— Войдите! — громко велел капитан. Дверь распахнулась и в помещение порывисто вошел мужчина выше среднего роста, крепкого телосложения, лет сорока от роду в темно-синем спортивном костюме с эмблемой команды «Авангард». «Наверное, собутыльник Петрова, прибыл на выручку», — подумал я.
— Главный тренер ФК «Авангард» Александр Григорьевич Захаров, — представился посетитель. Осуждающе взглянув на Петрова, продолжил. — Это член моей команды. Способный футболист, не хуже самого Валерия Лобановского подает закрученные угловые в ворота соперника. Вот только идет на поводу у болельщиков, предлагающих угощение в виде водки или коньяка. Эта пагубная привычка не один спортивный талант похоронила.
— Александр Григорьевич, полностью разделяю вашу озабоченность. Ваш воспитанник, находясь в состоянии опьянения, нарушил общественный порядок.
—Вы уже приняли решение? Что ему угрожает?
— Еще не принял, но ваш Петров в течение короткого периода уже второй раз попадает на вытрезвление, — сообщил я. — Штраф в 45 рублей ему гарантирован. Кроме того, за неповиновение работникам милиции при задержании может быть осужден на 15 суток и направлен на общественные работы по уборке улиц города.
— Вадим Андреевич, нельзя этого допустить, чтобы болельщики увидели своего кумира с метлой, — всполошился тренер. — Если Петрова арестуют на 15 суток, то он вынужден будет пропустить три матча и команда без главного нападающего рискует скатиться на последнее место в турнирной таблице.
— Александр Григорьевич, хотя я и почитаю футбол, но это ваши проблемы, связанные с изъянами в воспитательной работе, слабость дисциплины и ответственности спортсменов.
— Товарищ старший лейтенант, но ведь «Авангарду» предстоит защищать честь нашего города в матче с очень сильной командой «Океан», в составе которой выступает член молодежной сборной страны керчанин Юрий Аджем, — сообщил Захаров, — Ленька Петров – наш лучший нападающий, через него осуществляются все атакующие и комбинации. Без него команда обречена на поражение. Даже ничья для нас будет большим успехом. В случае поражения тренерскому составу придется держать ответ не только перед дирекцией Джанкойского машиностроительного завода, но и перед руководством горкома партии и горисполкома. Я вынужден буду назвать причину, по которой Петров не смог выйти на футбольное поле. Достанется на орехи и Вячеславу Георгиевичу, за задержку и арест нашего ведущего нападающего.
Такой вполне реальный поворот событий меня озадачил, не было желания невольно подставлять Калача, но все же я упрекнул:
— Александр Григорьевич, это похоже на шантаж, угрозу стравить, поссорить горком партии с милицией?
— Вадим Андреевич, я никого не хочу, как говорится, подводить под монастырь, но у меня нет других вариантов, нет достойной и равнозначной замены для Петрова. Я слышал, что ваше ФСО «Динамо» испытывает дефицит в спортинвентаре, в частности, не хватает мячей?
— Не хватает, — опередил меня с ответом Штиль, входивший в футбольную команду ГОВД, — нужны мячи, бутсы, гетры, сетки для ворот. Гражданин Петров, в отличие от других, после вытрезвления ведет себя корректно, не буянит. В общем, осознал свою вину.
— Да, осознал, — Леонид кивнул коротко остриженной головой.
—Бутсы и гетры не обещаю, а вот мячами поделюсь, — пообещал тренер. — Только отпустите нашего форварда. Я лично беру его на поруки.
— Хорошо, но нарушение не может оставаться безнаказанным, иначе будет соблазн для повторения, то есть рецидива, — сказал я и подписал протокол, определив штраф в 45 рублей и назидательно заметил. — У Петрова меньше денег останется на пропой. И о горькой судьбе Эдуарда Стрельцова чаще вспомнит. После отбытия тюремного наказания в самые лучшем для спортсмена возрасте, он уже не смог достичь пика своего мастерства. Советский футбол, да и сам Стрельцов, очень многое потеряли из-за легкомыслия и строптивости талантливого форварда. Но все же по славе он не уступает лучшему голкиперу Льву Яшину. Всему виной алкоголь, лишающий человека контроля за своими действиями.
— Вы правы, спасибо за доверие, — произнес Захаров и бросил строгий взгляд на Петрова. — А ты, Ленька, мотай на ус. Если не забьешь гол в ворота соперника, то в следующий раз никто тебя не вытащит из медвытрезвителя, покатишься вниз по наклонной.
— Следующего раза не будет, — промолвил футболист.
—Тоже самое, ты обещал и в прошлый раз, — напомнил тренер и увел своего подопечного.
— Привет, начальник, угости даму, если не рюмкой на похмелье, то хотя бы сигареткой? Плоть изнывает, требует,— сиплым, словно простуженным, голосом с порога попросила очередная почитательница Бахуса в помятом золотисто-палевого цвета с блесками гипюровом платье не первой свежести. На голове шиньон ярко-медного окраса, в мочках ушей дешевые клипсы, на длинной шее низка матово-перламутровых бус, имитирующих жемчуг, на ногах — узконосые черные туфли на высоком каблуке. Ее заметно покачивала от вчерашнего запоя. По данным протокола задержание ей было 38 лет, но выглядела женщина намного старше. Очевидно, беспорядочная жизнь, злоупотребление алкоголем и табаком ее изрядно потрепали.
— Курение, никотин вредны для вашего здоровья, — напомнил я и попросил. — Назовитесь, пожалуйста?
— В протоколе записано, но если желаете, то Тамара Моисеевна Кенар, прошу любить и миловать, — сообщила она, жеманно-кокетливо поведя худыми плечами.
— Пусть вас другие любят и милуют. Кем и где работаете?
— Временно неработающая портниха.
— Тамара Моисеевна, фамилия у вас редкая, певчая, а вот…,— я подыскал более-менее безобидное для нее определение, — весьма далеко не презентабельный. Если срочно не поменяете образ жизни, то рискуете попасть в категорию тунеядцев и бомжей.
— Вадим Андреевич, так она и есть типичная бездельница, тунеядка, — подал голос капитан Недбай. — Посудите сами, нормальный советский человек может себе позволить ресторан два-три раза в году, а эта особа почти каждый вечер и ночь ошивается возле ресторана «Урожай», привокзальных кафе и других питейно-развлекательных заведений. Откуда у безработной транжиры деньги на застолья в ресторане?
Но Кенар пропустила мимо ушей его реплику с вопросом, отреагировав лишь на мое замечание:
— Звучная фамилия — это все, что мне досталось от первого мужа, шустрого жидка Романа, — призналась Тамара Моисеевна. — Потешился всласть, поматросил и бросил. Во время командировки в Киеве приглядел себе, хоть и намного старше себя, но богатую кралю. С горя и обиды приложилась к стакану и пошло-поехало. У меня нет другого лекарства от скуки, тоски зеленой. По этому поводу есть поучительный анекдот о любви и верности.
«Чем бы дитя не тешилось», — подумал я, а она, не получив разрешения, выдала на-гора анекдот:
—Немец имеет жену и тещу, но любит лишь жену, француз имеет жену и тещу, а любит любовницу, еврей имеет жену и тещу, но любит свою мамочку Сару. А вот русский Иван имеет жену, тещу, но любит… водку. Вот и я обожаю водку и коньяк. Ха-ха-ха! — она рассмеялась и, заметив мою невозмутимость, удивилась. — Почему не смеетесь? Я знаю кучу других анекдотов.
— Довольно, — остановил ее жестом руки. — Пошло и вульгарно, явные признаки бескультурья и деградации. Коль посещаете рестораны, то штраф в 30 рублей за нарушение общественного порядка и морали для вас не будет разорительным?
— Меня за красивые глаза и знойное тело угощают кавалеры, — заявила она. — А кошелек пустой.
— При водворении в медвытрезвитель у нее изъяты для хранения лишь 3 рубля и 57 копеек, — подтвердил лейтенант Штиль. — При задержании гражданка Кенар вела себя вызывающе бесстыдно, сквернословила, ссылаясь на влиятельных любовников, грозила всех уволить. В общем, особа легкого поведения
— Что же вы, Тамара Моисеевна с такой многообещающей фамилией, ведете аморальный, паразитический образ жизни, позорите светлый облик советской женщины-труженицы? — укорил я ее. — Если в течение недели самостоятельно не трудоустроитесь, то против вас будет возбуждено уголовное дело за тунеядство, паразитический образ жизни по 214 Уголовного кодекса УССР. Получите срок заключения с принудительным лечением от алкоголизма. А для профилактики за появление в общественном месте в пьяном виде выписываю вам штраф 30 рублей.
— В каком еще общественном месте?! — возмутилась она. — Ресторан для того и существует, чтобы там пили, гуляли, а сидели с постными рожами, как на поминках.
—Еще задержали при выходе из ресторана, горланила блатные песни, выражалась нецензурной бранью, — пояснил Штиль.
— Рисуй, начальник, штраф, хоть 30, хоть 300 и 1000 рублей, бумага все стерпит, — ухмыльнулась Кенар. — Долго ждать придется от меня взятки.
— Взыщут в принудительном порядке.
— Из чего? У меня нет сберегательной книжки.
— Опишем и выставим в комиссионку имущество, отправим работать на «химию», но штраф заплатите.
— О,кей, до встречи, — она небрежно махнула рукой с бретелькой от бюстгальтера, сползшейся на правое плечо. «Недурна, могла бы попробовать свои способности на сцене, но пристрастие к спиртным напиткам и праздности погубит. Излечение женщины, по легкомыслию и глупости, попавшей в алкогольную зависимость, довольно сложный и длительный процесс. Как порой, безрассудно люди распоряжаются самым драгоценным – здоровьем», — подумал я, провожая взглядом женщину, сбившуюся на скользкую стезю.
—Доброе утро! Художник Евдоким Саввич Суховей собственной персоной, — робко представился очередной «пациент» — мужчина пенсионного возраста с аристократическими чертами овального лица.
— Художник? Интересно, замечательно, — обрадовался неожиданному подтверждению поговорки «на ловца и зверь». Заметил, как Суховей насторожился, наверное, ожидая от меня злорадства и куража по поводу его профессии и пристрастия к спиртным напиткам.
— Евдоким Саввич, а какой вы художник? — вверг я его в недоумение.
— Обычный, без почетных званий и титулов, с неба звезд не хватаю, но и свое дело знаю.
— Я в том смысле, пейзажист, портретист, баталист и маринист? — детализировал я свой вопрос.
— О-о, судя по вашему вопросу, вы разбираетесь в живописи, — польстил он и сообщил. — Я работаю на полставки в кинотеатре «Октябрь», рисую афиши к художественным фильмам. Недавно оформил к фильму «Клеопатра». роли которой исполнила актриса Элизабет Тейлор. В свободное от ухода за догом Джимом, время подрабатываю на оформлении материалов наглядной агитации, досок почета, портретов вождей и ударников труда, транспарантов и лозунгов для демонстраций и митингов. На судьбу не жалуюсь, другие художники с трудом перебиваются с хлеба на воду…
— Может с хлеба на водку? — пошутил я и мой юмор ему понравился, раскрепостил. — Придется рисовать людей. Но, чтобы не получилось, как у Остапа Бендера и Кисы, нарисовавших на плакате уродливого агитатора с тонкими птичьими ногами и лапами, призывавшего граждан покупать облигации государственного займа, за что и были с позором выставлены с борта агитационного парохода, курсировавшего по Волге.
— Обижаете, товарищ старший лейтенант, — нахмурился Суховей и сообщил. — Я по профессии не просто художник, а художник-реставратор. Искусствоведы доверяли мне реставрацию, возвращение к жизни полотен старых мастеров живописи. Правда, картины художников эпохи Возрождения, Ренессанса, Барроко, таких, как Рафаэль, Тициан, Рембрандт, Ван Гог и другие реставрировать не довелось, они хранятся во всемирно известных музеях и картинных галереях Италии, Франции, Нидерландах, России, но и на художниках средней руки приобрел богатый опыт. С удовольствием рисую афиши к кинофильмам о сотрудниках милиции, прокуратуры, комитета госбезопасности.