Эхо держала на коленях альбом, её пальцы касались фотографии. На лице девушки
снова появилось это растерянное выражение. Такое же, как в прошлом семестре, когда она
зашла в кабинет за секунду до звонка, притворяясь, будто других не существовало. Только
сейчас я понял, что она не притворялась. В тот момент Эхо жила в своём маленьком мире.
Она говорила, что у неё была назначена встреча, но больше никакой информацией
не делилась.
Что-то пошло не так? Я присел рядом с ней, понижая голос, чтобы только она
расслышала мою взволнованность:
— Эхо.
Очнувшись от своих мечтаний, она сделала глубокий вдох.
— Да. Капот.
Девушка скользнула рукой под приборную панель и потянула за рычаг.
Глаза Исайи заблестели, когда послышался щелчок замка, и дверь в его волшебный
мир открылась.
— Бет, ты должна это увидеть.
— Твоё помешательство на машинах выходит за рамки естественного. — Она
делала вид, что ей плевать, но оттолкнулась от лавочки и подошла. — Как ты вообще
уговариваешь девушек, чтобы они с тобой переспали?
— Да ладно, ты же знаешь, что слова «большой блок V-8» заставляют твои трусики
увлажниться.
— О, детка, — сухо сказала Бет, — возьми меня прямо сейчас.
Эхо внимательно посмотрела мне в глаза.
— Вы точно не накурены?
В моей голове возникло пару саркастических ответов, но я напомнил себе — один
шанс.
— Это твой дом, я бы не посмел проявить к тебе такое неуважение.
Правый уголок её губ дернулся.
— Спасибо. — Девушка закрыла альбом. — Готов окунуться в мир физики?
Я оглянулся.
— Где?
— Обычно я учусь здесь.
— Да ты шутишь. — Серьёзность в её зелёных глазах подсказывала мне, что нет,
как и сумка с учебниками на пассажирском месте. — Знаешь, большинство людей
используют столы и стулья.
Эхо пожала плечами, доставая учебник физики и ставя сумку на пол рядом со
мной. Она понизила голос.
— У большинства людей нет шрамов на руках, и они не ходят на «настоятельно
рекомендуемую службой опеки детей» терапию раз в неделю. Мы будем учиться или нет?
Я открыл дверь и сел на пассажирское сидение. К панели была приклеена
фотография Эхо, её руки были обвиты вокруг высокого парня с каштановыми волосами.
Судя по всему, Бет забыла рассказать о парне в своей поучительной истории об Эхо.
Представляете: наркоманка, которая что-то забыла.
— Кто это?
Нежная улыбка коснулась её губ, но не глаз. В них было столько боли, что я
почувствовал, как нож пронзает мои внутренности.
— Это мой брат Айрес. Наша последняя совместная фотография. — Она рассеянно
поглаживала альбом на коленях.
Исайя и Бет подтрунивали друг над другом, давая нам минутку приватности.
— Тебе повезло. Всё, что имело для меня хоть какое-то значение, сгорело в пожаре.
Всё, кроме братьев. У меня нет ни единой фотографии родителей. Иногда я боюсь, что
забуду, как они выглядят.
И звук их голосов. Глубокий смех отца, грудной хохот матери.
Аромат духов мамы, когда она собиралась на работу.
Запах папиного лосьона после бритья. Их крики поддержки, когда я закидывал мяч.
Господи, как я скучал.
Я понятия не имел, что погрузился в собственную вселенную, пока холодные
пальцы Эхо не сжали мои.
— Хочешь позаниматься чем-то нормальным?
Моё сердце сжалось от боли и удовольствия одновременно. Я неописуемо скучал
по родным, и эта прекрасная нимфа меня понимала.
— «За» руками и ногами, — сказал я и открыл учебник по физике.
***
Звук захлопнувшегося капота напугал нас с Эхо. Мы провели два часа, готовясь к
тесту по физике. Если я не сдам завтра это дерьмо, то уже никогда не смогу.
Не знай я его лучше, то решил бы, что Исайя переживал лучший момент в своей
жизни, судя по сумасшедшей улыбке на его лице.
— Я знаю, как заставить её работать.
Эхо засветилась от счастья.
— Правда? — Она уронила учебник и выпрыгнула из машины.
Я поборол желание стать за ней и обхватить девушку руками, пока она прыгала от
радости перед Исайей. На секунду мне показалось, что он готов присоединиться к её
счастливым пляскам.
— Работа незначительная, нужно купить лишь пару частей. Я найду их на свалке.
Понадобится время и, вероятно, примерно две сотни.
Глаза Эхо расширились, и моё сердце ухнуло. У неё не было денег. Сколько она
могла заработать на занятиях с таким неудачником, как я? У меня были деньги. Я копил
каждую копеечку, чтобы переехать в свою квартиру после окончания школы и спасти
братьев. Можно было бы одолжить их ей и участить наши встречи, пока она не наберёт
достаточно денег, чтобы расплатиться со мной.
— Эхо…
Она кинулась на Исайю, крепко обнимая парня.
— Спасибо. Спасибо. Спасибо. Тебе сейчас дать деньги или потом? У меня
наличка, если ты не против.
Тот побледнел и уставился на меня, прижав руки по швам.
— Клянусь, я не касался её, чувак.
— Да, но она касалась тебя. — Тёмные круги под глазами Бет намекали мне, что
пора вмешаться.
Не обращая внимания на чёрноволосую угрозу позади себя, Эхо отпустила Исайю,
светясь, словно Иисус появился и превратил воду в вино. Я почувствовал укол ревности.
Чтобы не дать Бет разорвать Эхо на кусочки, я встал между ними.
— Я же говорил, что смогу помочь. — Было дерьмово с моей стороны пытаться
напомнить о своих лаврах, но я не мог сдержаться. Мне хотелось быть её чемпионом.
Её щеки покраснели, а глаза заискрились.
— Ной. — Она ахнула. — Мы сделали это. Мы починим его машину. О, Боже,
Ной… — Она вскинула руки мне на шею и прижалась головой к плечу.
Я замер. Обнял её — мягкую и тёплую, — закрывая глаза, наслаждаясь покоем,
который принесла мне Эхо. Жизнь была бы почти замечательной, если бы я чувствовал
себя так всё время. Я уткнулся подбородком ей в макушку, благодарно поглядывая на
Исайю. Он кивнул и перенёс вес с одной ноги на другую, мельком взглянув на Бет.
Она схватилась рукой за горло, её лицо побледнело в неверии.
— Исайя, я… — Она попятилась на два шага, прежде чем повернуться и сбежать.
— Бет! — Исайя кинулся за ней. Дверь гаража хлопнула за ним.
Используя руки как оковы, я держал Эхо прикованной к себе, когда она отодвинула
голову от моего плеча.
— Что случилось? — спросила она.
«Мои проблемные друзья портят мой момент ».
— Исайя влюблён в Бет и не хочет в этом признаваться, а Бет вообще не жаждет
любви. По крайней мере, не от парня, которого считает лучшим другом. Но твоё объятие
немного взбесило её.
— О. — Она разомкнула руки на шее и оттолкнулась от моего тела, но я не был
готов её отпустить — пока нет.
— Ной?
— Да?
— Я, в принципе, закончила тебя обнимать.
Я неохотно отпустил её. Один шанс. Один грёбаный шанс. «И какого чёрта я
теперь должен делать? Чего я хочу? » Эхо. Ощущать её тело, прижатое к моему, чувствовать её заманчивый запах, позволять ей доводить меня до состояния, когда всё
вокруг забывается, кроме неё.
Она собрала учебники в сумку и спросила то, что крутилось в моей голове.
— Что между нами происходит?
«Я не знаю ». Я потер лицо ладонями, прежде чем взглянуть на неё. Намёк на её
декольте выглядывал из-под футболки. Чёрт, она была сексуальна. И я очень её хотел.
Будет ли достаточно одной ночи, даже если она подарит её мне? Эхо уже была моим
тяжёлым наркотиком. Таких я намеренно избегал: крэк, героин, амфетамин. Таких,
которые играют с твоим разумом, прокрадываются в кровь и делают тебя беспомощным, бессильным. Если она отдастся мне, смогу ли я отпустить её, или буду затянут в эту
черную пелену, с крючками в коже, приговорённый к смерти эмоцией, которую я хранил
для братьев — любовью?
— Я хочу тебя.
Эхо застегнула сумку и кинула её в дверь к дому.
Сумка с глухим стуком ударилась о дерево и сползла на пол.
— Да? Правда? Ведь мои шрамы такие сексуальные.
Такой она себя видела?
— Мне плевать на твои шрамы.
Девушка резко направилась ко мне, качая бёдрами из стороны в сторону, её глаза
потемнели от гнева. Эхо прижалась своим телом ко мне, идеально подходя. Я выругался
себе под нос, борясь за контроль над собой.
— И как же ты отреагируешь, когда мы будем так близко, и ты снимешь мою
кофту? Всё ещё будешь хотеть меня, когда увидишь красные и белые полосы? Или
будешь дёргаться каждый раз, когда случайно прикоснёшься к моим рукам и
почувствуешь выпуклую кожу? А когда я прикоснусь к тебе?
Она отошла от меня, оставляя меня в холоде, после тепла её тела.
— Или запретишь это? Будешь указывать мне, как одеваться и что мне можно
снимать?
Её ярость лишь подкармливала мою.
— Последний раз говорю, мне плевать на твои шрамы!
— Лжец! — рявкнула она. — Единственный вариант, при котором любому будет
действительно плевать, это если он будет любить меня. Правда любить, достаточно, чтобы
не обращать внимания на мои изъяны. Ты не любишь девушек. Ты занимаешься с ними
сексом. Так как же ты можешь хотеть быть со мной?
Она идеально подвела мои итоги. Я не любил людей — только братьев. Эхо
заслуживала большего. Кого-то лучше меня. «Один шанс. Воспользуйся им или иди
домой ». Поцелуй её и рискни проявить привязанность, или оставь её и наблюдай, как
какой-то другой парень наслаждается тем, что могло быть твоим.
Эхо
По окончанию школы я планировала нарисовать мемориальную доску для миссис
Коллинз «Терапия — отстой». В бело-розовый горошек, чтобы подходила к занавескам на
её окнах.
— Прости, что пришлось поменять время нашей встречи и забрать тебя с бизнес-
технологий. Конференция в Цинциннати была просто сказочной! Ты готова к завтрашним
танцам в честь Дня Святого Валентина? Когда я была подростком, наши танцы проходили
по пятницам, а не по субботам. — Миссис Коллинз начала рыться в растущей стопке
документов и папок на столе в поисках моего файла. Как она могла положить его не на
место? Благодаря её обильным заметкам, моя трёхдюймовая папка выросла до четырёх.
Женщина отложила файл в сторону, и мне бросилось в глаза имя — Ной Хатчинс.
Мы не общались уже полторы недели. Ладно… не совсем так. На прошлой неделе он
уделил мне тридцать секунд перед математикой, чтобы обсудить свой последний план
атаки. Парень планировал прервать мой сеанс, чтобы спросить миссис Коллинз о каких-то
бланках. Он надеялся, что она покинет офис, и я смогу заглянуть в наши файлы. Но всё
произошло не так. Ной выбежал из её офиса за десять минут до конца его терапии и не
вернулся.
Я хотела побеседовать с ним в понедельник, когда он, Бет и Исайя заходили для
очередной консультации/починки машины, но Ной строго придерживался разговоров о
математике. Когда мы закончили с уроками, он стал общаться со своими друзьями,
намеренно исключив меня из их круга.
Не то, чтобы я винила Ноя за то, что он избегал меня. Я много ужасов ему
наговорила в гараже. И понятия не имела, как взять слова обратно. Кроме того, как мне
вообще объяснить, почему я была в таком скверном настроении?
Чуть ранее в тот день я узнала, что Эшли носила мальчика в своём драгоценном
животике. Она легла на стол, глядя на чёрно-белый пикающий экран, и сказала:
— Ох, Эхо. У тебя снова будет братик!
Снова. Будто я потеряла щенка, и она преподнесла мне нового. Меня не
интересовала замена.
В тот день Ной пришел ко мне домой и взорвал мой мир, притащив с собой Исайю
и его познания о машинах. Он не должен был приводить друга или делиться
воспоминаниями о семье. Опять же, он показал, каким невероятно классным парнем он
был на самом деле, и что сделала я? Плюнула ему в лицо, что он переспал с каждой
девушкой, которая предлагала себя ему. Обвинила его в неспособности любить, потому
что он не мог мне сказать того, что я так сильно хотела услышать. Что он хотел не только
моего тела… что он хотел меня.
— Да. Я готова к танцам, — ответила я миссис Коллинз, возвращаясь к реальности.
— Фантастика! О, вот же она. — Женщина открыла мою папку и наградила себя
глотком своего нового наркотика — диетической колы. — Сегодня я хотела бы обсудить
твою маму.
— Что? — Никто не говорил со мной о маме.
— Твою маму. Хочу поговорить с тобой о ней. На самом деле, я хотела бы
попробовать с тобой одно упражнение. Можешь описать её пятью словами или меньше?
Ненормальная. Прекрасная. Эксцентричная. Талантливая. Ненадёжная. Я выбрала
безопасный ответ:
— Она любила греческую мифологию.
Миссис Коллинз села в кресло в своих джинсах и голубой рубашке.
— Когда я думаю о маме, то представляю печенье с шоколадной крошкой.
— Я почти уверена, что вы знаете — моя мама не из тех, кто готовит печенье. —
Или вообще не из типичных мам.
Она хихикнула. Я не подразумевала это как шутку.
— Она рассказывала тебе эти мифы?
— Да, но больше сосредотачивалась на созвездиях.
— Ты улыбаешься. Не часто этого от тебя дождёшься в моём офисе.
Моя мама. Моя безумная, сумасшедшая мама.
— Когда она была в деле, то погружалась в него с головой, понимаете?
— Нет, объясни.
Я начала качать ногой.
— Она… э-э… даже не знаю.
— Что ты имела в виду под «в деле»?
Во рту пересохло, будто я не пила много дней. Я правда ненавидела говорить о ней.
— Сейчас я понимаю, что мои любимые моменты с ней были во время её
маниакальных эпизодов. Жаль, что единственные хорошие воспоминания о маме теперь
запятнались. Её улыбка заставляла меня чувствовать себя важной. Она рисовала созвездия
на моём потолке флуоресцентной краской. Мы лежали в кровати, и она снова и снова
рассказывала мне сказки. Иногда она трясла меня, чтобы я не заснула.
Миссис Коллинз постучала ручкой по подбородку.
— Значит, созвездия? Как думаешь, ты бы смогла их узнать сейчас?
Я пожала плечами, ёрзая на стуле. Моя нога неоднократно стукнула по полу.
Какую температуру она держала в помещении? Под тридцать градусов?
— Наверное. Я давно не смотрела на звезды.
— Почему? — Отношение миссис Коллинз сменилось с добродушного лабрадора
до чисто делового.
По моему затылку сбежала капелька пота. Я убрала волосы в пучок и придержала
его пальцами.
— Э-э… не знаю. Из-за облачности? Я не часто выхожу гулять по ночам.
— Правда? — сухо поинтересовалась женщина.
Во мне вспыхнула ярость. Жаль, мои глаза не стреляли лазерными лучами.
— Думаю, я просто потеряла к ним интерес.
— Хочу показать тебе кое-какие картинки, которые могут вызвать твои
воспоминания. Ты не против, Эхо?
Э… не совсем, но разве я могла отказаться? Я кивнула.
— Учительница по художественному образованию дала мне твои картины, которые
ты нарисовала в девятом классе. Я могу ошибаться, но мне кажется, что это созвездия.
Миссис Коллинз протянула первую. Даже первоклассник мог бы её определить.
— Маленькая медведица, но в греческой мифологии она называлась Урса Минор.
Следующая картина была мне знакома, но другим — вряд ли.
— Водолей.
Третья поставила меня в тупик на секунду. Мой разум замешкался в сером тумане,
который я так ненавидела. Я вытащила ответ, пока его не поглотила чёрная дыра. Мне
мешало головокружение, позволяя лишь прошептать:
— Андромеда.
Сердце быстро забилось в груди, и я отпустила волосы, чтобы смахнуть капельки
пота со лба. В животе и горле появилось чувство тошноты. Господи, меня сейчас вырвет.
— Эхо, дыши через нос и попытайся опустить голову. — Я едва слышала слова
миссис Коллинз из-за звона в ушах. Чёрная дыра росла, угрожая поглотить меня. Я не
могла позволить ей это сделать.
— Нет. — Она не могла расти. И так была слишком большой, такое со мной уже
происходило когда-то. В тот раз я чуть не потеряла рассудок.
— Что «нет», Эхо? — Почему она звучала будто издалека?
Я сжала руки у головы, будто это движение могло спасти меня от падения в
тёмную пропасть. Вдруг яркий свет прорвался сквозь черноту, и на долю секунды я
увидела маму. Она лежала рядом со мной на полу её гостиной. Рыжие вьющиеся волосы
выпадали из золотого зажима. Её глаза были широкими — слишком широкими. Моё
сердце забилось чаще. Мама потянулась ко мне, шепча слова:
— И Персей спас Андромеду от смерти. Айрес был нашим Персеем. Скоро мы
будем с ним.
Острый укол страха — нервирующий, как когда ты смотришь ужастик «Пилу» —
вызвал у меня волну адреналина.
— Нет! — закричала я, выставляя перед собой руки, чтобы она меня не коснулась.
— Эхо! Открой глаза! — прокричала миссис Коллинз, её тёплое дыхание грело мне
лицо.
Всё моё тело дрожало, и я потянулась, чтобы восстановить равновесие, но была
поймана миссис Коллинз. Я часто заморгала и покачала головой. Это не могло вновь
происходить. Я не помнила, как встала. Несколько стопок с папками, которые раньше
были на краю стола, теперь валялись на полу. Я быстро сглотнула, чтобы облегчить
сухость во рту и успокоить нервы.
— Простите.
Женщина убрала волосы с моего лица, на ней застыло выражение радости и
сострадания. Будь у неё хвост, она бы сейчас им виляла.
— Не стоит. Ты что-то вспомнила, не так ли?
«Не знаю. Вспомнила ли? » Я вцепилась в её руку.
— Она рассказывала мне историю Андромеды и Персея.
Миссис Коллинз сделала глубокий вдох, кивнула и помогла мне опуститься на пол
рядом с перемешанными папками.
— Да, рассказывала.
Всепоглощающая жара, которую я чувствовала раньше, испарилась, на замену ей
пришёл холод с липкими мурашками и бесконтрольной дрожью. Женщина вручила мне
новую диетическую колу, прежде чем вернуться за стол.
— Пей. Кофеин поможет. Думаю, на сегодня хватит. Если честно, тебе стоит пойти
домой. Но это твой выбор, конечно же.
Я уставилась на бутылку, сомневаясь, что у меня хватит сил её открыть.
— Почему она рассказывала мне эти истории? И почему сказала, что мы скоро
будем с Айресом? Забыла, что он мёртв?
Миссис Коллинз склонилась надо мной.
— Остановись. Ты сделала огромный прорыв, а теперь тебе нужно дать своему
разуму и эмоциям отдохнуть. Эхо?
Она подождала, пока я не уделила ей всё своё внимание.
— Ты не потеряла рассудок.
Я резко всосала воздух. Я вспомнила кое-что и не потеряла рассудок. Во мне
загорелась надежда. А вдруг это возможно? А вдруг я могу всё вспомнить и сохранить
себя?
— Теперь скажи мне, домой или на учёбу?
Диетическая кола задрожала в моей руке.
— Не уверена, что я могу вернуться на учёбу.
Женщина ласково улыбнулась.
— Хорошо. Ты не против, если я выйду и наберу твоего отца с Эшли, чтобы
рассказать, что случилось и что ты возвращаешься домой?
— Конечно.
— Кстати. Я горжусь тобой.
Миссис Коллинз закрыла за собой дверь. Слава богу. Последнее, что мне было
нужно, это люди в офисе, которые могли бы застать меня в таком состоянии — дрожащей
на полу, среди кипы папок. Папки. Папки!
Я осмотрела пол и тут же заметила папку Ноя, но моя лежала на столе… открытой.
Она была там — каждый момент, каждый секрет, каждый ответ. Ной должен быть
первым. Но мои глаза продолжали возвращаться к моему файлу. Желание заполнить свою
чёрную дыру давило на меня. Но Ною нужна была мелочь, с которой можно быстро
разобраться — фамилия, адрес, номер телефона и… я накричала на него. Сначала его
папка, затем моя.
Передвигаясь на четвереньках, я вытащила его файл и быстро просмотрела
страницы в поисках намёка на имена Джейкоба и Тайлера. Первая страница — ничего.
Вторая — ничего. Третья, четвёртая, пятая. Я глянула на свою папку. Чёрт, у меня
кончалось время.
Шестая, седьмая, восьмая. Девятая — Тайлер и Джейкоб Хатчинсы.
Отданные в приёмную семью штатом Кентукки после смерти своих родителей.
Временно живут с Кэрри и Джо…
Дверь открылась, и я кинула папку на пол.
— Эхо, ты в порядке?
Я села на колени.
— Пыталась встать, но голова закружилась. — Моргнула три раза подряд.
Она кинулась ко мне, в её тоне слышалась забота:
— Мне так жаль. Я худший терапевт на свете! Оставлять тебя здесь, слабую, как
котёнок. Твой отец наверняка лишит меня лицензии. — Миссис Коллинз помогла мне
подняться. — Давай отведём тебя в медпункт, полежишь немного. Раскладушка там
должна быть помягче, чем пол.
***
— Ной! — Мой первый зов он проигнорировал.
Медсестра, наконец, отпустила меня, когда от большой перемены оставалось
десять минут. В тот момент, как я зашла в кафетерий, он, Исайя и Бет выкинули свой
мусор и ушли.
Может, он и не услышал меня тогда, но я была уверена, что услышал в коридоре. У
меня едва хватило сил догнать его, когда троица направилась к шкафчикам на нижнем
этаже. Вцепившись в перила для поддержки, я потащилась вниз по лестнице.
— Ной, пожалуйста.
Они продолжали идти, но он быстро оглянулся через плечо и замер на месте.
Парень уронил свои книги и кинулся ко мне, ловя меня в тот момент, когда я споткнулась
на последней ступеньке.
— Что случилось? Ты неважно выглядишь.
Слабый котёнок? Скорее коматозная медуза. Мои ноги подкосились, и Ной помог
мне опуститься на пол. Он сел рядом, сильной рукой поглаживая моё лицо.
— Ты чертовски пугаешь меня.
— Питерсоны. Приёмные родители Тайлера и Джейкоба — Кэрри и Джо
Питерсоны. Прости. Миссис Коллинз вернулась до того, как я успела посмотреть
оставшуюся информацию. — Я прислонилась горящим лицом к прохладной бетонной
стене. Ох… как же хорошо.
— Никаких извинений. Я мог бы тебя расцеловать сейчас! — Судя по взгляду в его
шоколадно-карих глазах, он говорил это всерьез.
— Не стоит. Кажется, меня сейчас стошнит. — Я обожала его улыбку — отчасти
озорную, отчасти загадочную.
— Ной, — позвал Исайя. Он и Бет ждали в конце коридора.
Его рука опустилась с моего лица, и я вздохнула. Мы больше не были друзьями.
Почему это ранило мне сердце?
— Иди. Я в порядке.
— Я буду через секунду. — Его глаза не отрывались от моих. — Так ты и в свой
файл заглянула?
— Не успела. Твой я посмотрела первым.
Ной провёл рукой по лицу.
— Почему? Почему ты прочитала мой первым?
— Он лежал ближе. — Потому что я должна была это сделать… для него. — Кроме
того, я кое-что вспомнила с той ночи. Немного, но достаточно, чтобы испугать меня до
чёртиков. — И добавить топлива к моим кошмарам на недели. Кому нужно больше трёх
часов сна? Не мне.
Прозвенел звонок, оповещая об окончании перемены. Ной встал и помог мне
подняться.
— Пошли, я отведу тебя на занятие.
Я взялась за его тёплую ладонь, просто потому, что хотела.
— Я иду домой. Чуть не поджарила себе мозги сегодня. Миссис Коллинз позвонила
Эшли, чтобы сказать, что я уже в пути, и подозреваю, что она закатит истерику, если я
вскоре не появлюсь. Не ожидала, что мне придётся бежать за тобой, фигурально говоря, через всё футбольное поле.
Он сжал мою руку.
— Да. Прости. Я был… придурком.
По крайней мере, он это признал. Я отпустила его и открыла боковую дверь.
— Всё нормально. Расскажи мне в понедельник, что я пропустила на занятиях.
Ной
— Обязательно поговори с ними обо мне. Я хочу, чтобы твои братья знали, кто я
такая, когда переедут жить к тебе. — Бет скрылась за облачком пара, поднимающегося из-
под шипящего утюга. Она методично гладила рукава моей белой рубашки.
— Будет сделано. — Я продолжал чистить пару чёрных туфель, найденных мною в
«Гудвиле». Они подходили, но были чертовски потёртыми.
Исайя спустился в подвал, схватил одну туфлю и тряпку и присоединился ко мне
на диване.
— Зачем тебе это, чувак? Они твои братья. Им плевать, если ты появишься в
порванных джинсах и старой футболке.
— Это не ради них. А ради моего соцработника и тех выскочек, их приёмных
родителей. Всё, что я говорю и делаю, будет оцениваться. Мне нужно, чтобы они видели
во мне добропорядочного гражданина. — Чтобы они доверили мне двух самых важных
людей в моей жизни.
— Так… — Парень переглянулся с Бет. — Что происходит между вами с Эхо?
Утюг заклокотал, когда девушка поставила его на доску. Она осмотрела рубашку,
не пропустила ли какую-то складку, прежде чем вручить её мне.
— А как же «чисто деловые» отношения? Знаешь, когда в дело не вступали эмоции
и похотливые мыслишки?
Я натянул рубашку. Тепло от глажки помогло мне облегчить напряжение в шее.
— Ничего не изменилось.
Бет устроилась рядом с Исайей, кладя голову ему на плечо.
— Тогда что произошло вчера?
Мне было сложно смириться с упрёками короля и королевы отрицания. Исайя и
Бет жили в странном мире, где было непринято выставлять свои чувства напоказ, но эти
двое явно тяготели друг к другу. Я нутром чуял, что в один день обнаружу их голыми в
постели.
— Эхо удалось заглянуть в мою папку и найти фамилию приёмных родителей
братьев. Я не в силах дать ей нормальных отношений, но могу предложить дружбу.
Только настоящий друг мог пойти на такое.
— Или влюбленная девушка, — буркнула Бет.
Я влез в туфли и завязал шнурки. Был ли у меня больше чем один шанс? Моё
прошлое говорило об обратном, но с того момента, как Эхо вошла в мою жизнь, со мной
начали происходить чудеса.
— Как бы вы отреагировали, если бы я начал встречаться с ней?
Подруга фыркнула от отвращения.
— Купили бы клей для твоего разбитого сердца. Посмотри, сколько всего ты для
неё сделал, и куда в итоге она идёт сегодня вечером? На танцы с королём Люком, а не с
тобой.
Образ этой макаки с руками вокруг неё разгорячил мою кровь до температуры
лавы. Я подавил свои эмоции. Единственной моей заботой были братья, и если я не
подниму сейчас свою задницу, то опоздаю к ним на встречу.
— Увидимся позже.
Бет крикнула мне вслед:
— Скажи им, что тётя Бет их любит!
Я прошел мимо Дэйла и Ширли, обедающих и не признающих моего
существования. Когда Тайлер и Джейкоб переедут ко мне, наша жизнь совсем не будет
похожа на нынешнюю. Мы будем общаться каждую чёртову минуту. Я буду знать обо
всём, что происходит в их жизни.
Когда я вышел наружу, моё свежевыбритое лицо стало покалывать от февральского
воздуха.
— Эй! — крикнул из дому Исайя, следуя за мной. Он потянул за свою сережку,
прежде чем заговорить:
— Слушай, чувак, я всё понимаю. Мы ни к кому не привязываемся. Стоит нам
начать зависеть от чего-то или кого-то, как система вырывает это из наших рук. Но Эхо
вне системы, приятель. Она девушка, которая вчера фигово себя чувствовала, но всё равно
последовала за тобой, когда мы решили, что тебе стоит вести себя как придурок, вместо
того, чтобы быть её другом.
Я провёл рукой по волосам, а затем вновь взъерошил их так, чтобы они лезли в
глаза.
— Бет права.
— Бет не может объективно оценивать ситуацию. Если когда-нибудь скажешь ей,
что я тебе это рассказал, ты покойник. Летом перед десятым классом Люк переспал с ней.
Она вправду верила, что этот мудак любил её. Чувак, она была девственницей. Но после
он ни написал ей, ни позвонил, ничего. Мы с тобой тоже те ещё козлы, но хотя бы не
скрываем этого. Девушки не ждут от нас объятий или звонка.
У меня и раньше был повод надрать Люку задницу, но теперь появился ещё один.
Бет была мне сестрой, плевать на кровные связи.
— Какое отношение это имеет к Эхо?
— Популярные мрази — у Бет они эквивалентны системе. Соцработники и судьи
превращают нашу с тобой жизнь в ад. Люк и Грейс – это её монстры. Эхо и Люк были
легендарной парочкой, когда мы учились в девятом классе. Она верит, что Эхо такая же, как и он.
— Но это не так, — сказал я, садясь в машину. Желание защитить девушку от всех