‑ Но когда ты была маленькой…
‑ Это были остатки человеческого. Они выгорели. В аду.
Она пожала плечами. Серебряный круг отреагировал изменением тона, злобное гудение усилилось на полтона, но потом вернулось на прежний уровень.
Проклятые демоны! Вечно они пожимают плечами. Но по ее лицу промелькнуло что‑то еще ‑ мимолетный намек на уязвимость, бесследно исчезнувший за долю секунды. Взгляд девочки, пойманной за руку на воровстве конфет, совершенно неуместный на демонском лице.
Я все время забывала, как она юна, даже если время в аду течет совсем по‑другому.
Приближение Джафримеля я почувствовала, хотя он двигался бесшумно, как сама смерть. Его рука мягко легла на мое плечо, то ли в знак поддержки, то ли на тот случай, если мне придет в голову броситься через серебряное кольцо вызволять пленницу.
Взгляд Евы устремился мимо меня. Пятнадцать долгих секунд она неотрывно смотрела на Джафримеля ‑ ее лицо побелело, ‑ а потом снова уронила голову на колени. Воздух чуть изменился, и мне подумалось, что Ева демонстративно игнорирует нас.
От отчаяния.
«Молодец, детка!»
Упрекать ее мне не хотелось. Я повернулась и направилась мимо Джафа в дальний конец трюма. Его рука упала с моего плеча.
Трап, ведущий на главную палубу, был из прочного холодного пластика. Я положила руки на поперечину и уставилась на свои запястья. Они напоминали запястья Евы: тонкие и хрупкие с виду, а внутри ‑ демонские кости. Вначале мы обе были людьми. Хотя бы отчасти.
А сама я осталась ли человеком? Ведь я ощущаю себя человеком в глубине своего израненного сердца.
‑ Джаф.
Он не издал ни звука, но я чувствовала, что он слышит.
‑ Она… на самом деле так выглядит?
|
|
Почему я об этом спросила? Я собственными глазами видела, как с нее клочьями слетали чары. Я видела ее сейчас.
Я знала.
Но мне все равно хотелось услышать ответ. Мне было необходимо, чтобы кто‑то это сказал.
‑ Мы способны менять обличье, моя любознательная.
Его дыхание коснулось моего уха, он придвинулся, и я спиной ощутила исходившее от него приятное тепло. Я уже давно не была к нему так близко.
У меня перехватило дыхание. Склонившись вперед, я прижалась лбом к пластику.
‑ Каков же тогда ваш истинный облик?
«Если вы кутаетесь в чары, самое время выяснить, что под ними. Рога? Клыки? Копыта? Ну‑ка, покажи. Меня этим не проймешь. В конце концов, я делила с тобой постель. Неужели демонская магия обманывает осязание точно так же, как и зрение?»
‑ А чего бы ты хотела? ‑ спросил Джафримель после затянувшейся паузы.
Я резко повернулась к нему.
‑ Ты не понял? Я хочу правды. Как ты выглядишь на самом деле?
В тусклом свете трюма его лицо было особенно хмурым. Самолет опять пошел на снижение, перепад давления сразу отразился на барабанных перепонках.
‑ А как бы тебе хотелось, хедайра? Могу принять любой облик, какой ты выберешь, лишь бы доставить тебе удовольствие.
«Знаешь, до встречи с тобой я бы не поверила такому заявлению. А сейчас ничуть не сомневаюсь. Не знаю, что хуже».
‑ Но какой ты под этим обличьем? Какой ты настоящий?
На его лице отразилось недоумение.
‑ Такой, каким ты видишь меня большую часть времени. А тебе это не нравится?
Я уже придумала, что на это ответить, но тут меня посетила совсем другая мысль.
|
|
‑ Ну, это неважно. ‑ Я отступила назад, к лестнице, и поставила ногу на первую ступеньку. ‑ Хватит болтать, у нас полно дел.
«Трудно поверить, что я поддерживаю такой разговор».
‑ Когда ты собираешься выпустить ее из этого круга?
‑ Когда пойму, что от нее будет больше пользы, чем вреда. ‑ Он протянул руку и коснулся моего плеча. ‑ Данте…
Я сбросила его руку и пошла вверх по лестнице.
Глава 23
Мы прибыли в Каракас на утренней заре ‑ самолет погрузился в розоватую туманную дымку. Тиенс передал управление Лукасу, который повел машину на посадку, ловко лавируя в потоках пассажирского транспорта. Сам нихтврен куда‑то запропастился, и я невольно, причем не в первый раз, задумалась о том, где же он отлеживается в светлое время. Если в самолете имелся отсек для дневного сна кровососа, то он был хорошо спрятан.
Ванн привел в главную каюту помятого, потрепанного, покрытого синяками и кровоподтеками Леандра. Он подгонял пленника легкими тычками, но когда некромант споткнулся и чуть не грохнулся, агент Хеллесвранта и пальцем не пошевелил, чтобы его поддержать. Я положила меч на колени и сидела в кресле, закрепленном на палубе с помощью магии. Оттуда мне было хорошо видно, как основательно разукрасили Леандру физиономию. У меня даже живот свело.
‑ Давай его сюда.
Джаф стоял у стены, поглядывая в затуманенный конденсатом иллюминатор. Мы летели сквозь густые облака, а поскольку погода в Каракасе стояла теплая, душная и влажная, впору было ждать, что скоро от корпуса снаружи пойдет пар.
Пока Ванн вел Леандра через просторный салон, я успела подумать о том, что не худо бы нам пересесть на самолет поменьше. Не так уж нас много, чтобы летать на такой здоровенной и заметной посудине, представляющей собой прекрасную мишень.
|
|
Лукас оглянулся, пожал плечами и снова уставился на пульт управления. С ним все было ясно ‑ участь Леандра его не интересовала.
Пока Джафримель выдерживал паузу, заставляя некроманта нервничать, я смотрела на татуировку и изумруд Леандра, рассыпавший искры, как в присутствии его бога. Может быть, он молился?
Поможет ли ему это? Даже я не имела ни малейшего представления о том, каким будет следующий шаг Джафа. И особо не расстраивалась, поскольку надеялась, что и Люцифер не сможет предсказать его действия. Впрочем, поживем ‑ увидим.
Наконец Джафримель обернулся, так что свет четко обрисовывал его профиль, сцепил руки за спиной и спросил:
‑ Знаешь, почему ты до сих пор жив?
Для Леандра это было слишком: он затравленно смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса темными глазами. Без катаны и привычных оружейных портупей на широких плечах он выглядел да наверняка и чувствовал себя почти голым.
‑ Точно, ‑ промолвил Джафримель, будто Леандр ответил на его вопрос. ‑ Ты жив, потому что так угодно моей хедайре. Остальное не имеет значения. Устранять тебя нет особых причин. К тому же это неординарный случай: чтобы кто‑то вроде тебя взялся помогать мятежному демону, восставшему против Князя.
Я навострила уши.
«Что имеет в виду Джаф? Тот факт, что человек помогал демону, или что‑то еще? Он ведь федеральный агент Гегемонии, причем боевой агент. Если его привлекли даже не к аналитической, а к активной программе внутренней безопасности, то его индекс по шкале Мейтсона взлетает до небес».
Я выпрямилась, глядя на мертвенно‑бледного некроманта.
Острый запах человеческих отмирающих клеток под завесой мужских феромонов был еще сильнее из‑за того, что Леандр обильно потел.
За что, впрочем, я его не винила.
Джафримель совсем отвернулся от иллюминатора и прожигал Леандра всей мощью своих горящих глаз. Ванн отступил на такое расстояние, чтобы пленник не чувствовал себя под конвоем.
Он держался уверенно: пожал плечами, сложил на груди покрытые синяками и ссадинами руки. На нем не было ни наручников, ни магических уз, и во мне взыграли рефлексы наемника. Как можно проявлять такую беспечность по отношению к обученному боевым искусствам псиону, агенту Гегемонии? Если бы мне пришлось его куда‑то везти, я бы первым делом удостоверилась, что он связан надежнее, чем пучкинская рождественская индейка.
С другой стороны, что он мог сделать?
‑ Я большой поклонник девушек с сияющими глазами и дивными улыбками, ‑ промолвил некромант, дерзко ухмыляясь под взглядом Джафримеля.
При этом его сердце оглушительно колотилось, а воздух был насыщен едким, химическим запахом страха.
Я должна была бы возмутиться такой развязностью, но не справилась с собой и покатилась со смеху. Смех получился хриплый и прерывистый из‑за боли в горле, помнившем пальцы дьявола. Джафримель воззрился на меня, сверкнув глазами.
Усилием воли, так что задрожали пальцы, я вяла себя в руки.
‑ Ты агент человеческого правительства, ‑ промолвил Джафримель изменившимся тоном. ‑ При этом ты же орудие Люцифера и вассал Хеллесвранта. Так почему ты, человек, помогаешь демону, восставшему против Князя?
Я заморгала и задумалась.
‑ Погоди‑ка.
‑ Гегемония…
Тон Джафримеля был доброжелательным, но таким усталым, словно он имел дело с глупостью, очевидной даже для малого ребенка:
‑ Ты думаешь, что Люцифер позволит кому‑то оставаться во власти вне его контроля?
‑ Пучкин…
Для меня стало очевидным, что если Гегемония под контролем, то же самое должно быть верно и в отношении Пучкина. А это единственные заправилы в нашем мире, чья власть не распространяется только на свободные зоны с их независимыми уставами, да и то лишь формально. Гегемония и Пучкин зачастую функционируют не как соперничающие центры политического влияния, а как единое мировое правительство из двух департаментов. Впрочем, в наши дни, при наличии термоядерного оружия и при условии свободного обмена информацией, политическое противостояние не имеет смысла.
‑ Ох!
Я никогда не задумывалась над тем, насколько глубоко пустила корни в нашем мире сеть финансовых и прочих организаций, созданная демонами. Джафримель называл ее Хеллесврантом и, выслеживая Еву, сам прибегал к ее услугам. Но мысль о том, что влияние Люцифера столь велико, что оно распространяется даже на правительство Гегемонии…
«Есть ли хоть что‑то, неподвластное демонам?»
‑ О Гадес! ‑ выдохнул, глядя на меня, Леандр. ‑ Никогда не думал, что ты такая оптимистка, Валентайн.
«Ох, лучше бы тебе заткнуться».
Мои руки дрожали все сильнее. Я набрала в грудь воздуха.
‑ Ты работаешь на Люцифера?
‑ Я служу в своем подразделении. Мы получаем приказы сверху. ‑ Леандр осторожно потер короткими мозолистыми пальцами свое разукрашенное синяками, заросшее щетиной лицо. ‑ Когда ты прибыла в Новую Прагу, я выявлял каналы оружейного трафика и был близок к завершению дела. И вот восемь месяцев упорной работы пошли насмарку, как только стало известно, что ты в городе. Поступил приказ сделать все возможное для установления контакта. Предписание было направлено семнадцати работавшим в городе агентам, но я оказался самым невезучим ‑ наши пути пересеклись. Предполагалось, что я тебя опознаю, возьму под наблюдение и сообщу куда надо, чтобы организовать нападение. Нам приказали не убивать тебя, а лишь устроить шумную заварушку, чтобы привлечь к тебе внимание. Я как раз ожидал прибытия команды, когда с неба свалился тот самолет, а какой‑то идиот разрядил плазменную пушку.
Я пожала плечами. Реагент, которым покрывали дно воздушных судов, плохо сочетается с плазменными разрядами. Точнее, совсем не сочетается. Это приводит к ослаблению молекулярных связей и чревато таким взрывом, что подобных средств, при всей их эффективности, избегают даже закоренелые преступники.
Итак, заговор и контрзаговор, у каждого свои план действий и цель, а я неуклюже бултыхалась посреди всего этого, пытаясь удержать голову над водой. Я служила наживкой, на которую должна была клюнуть Ева, чтобы Люцифер наложил на нее свои когти. А все мои старания и потуги оказались бессмысленны и бесполезны.
И вместо хождения по воде я в итоге пошла на дно.
‑ Ну и кто обрушил на меня тот самолет?
‑ Не ты была мишенью, ‑ ответил за пленника Джафримель, глядя не на меня, а на Леандра. Тон у него был спокойный, вовсе не воинственный. ‑ Удар был направлен на тебя, но для того, чтобы убить меня. У меня есть враги, хедайра, и твоя смерть была бы для любого из них драгоценным подарком. Люцифер больше не контролирует все переходы между адом и твоим миром. Мы на грани хаоса.
«Сказал бы что‑нибудь новенькое».
Подспудно в глубине моего сознания разгоралось пламя, и я изо всех сил постаралась его погасить. Сейчас не время для взрыва убийственной ярости.
«Побереги ее для следующей схватки, Дэнни. Потому что, как ни крути, ее не миновать».
‑ Потом, уже в Сент‑Сити, я получил новые директивы.
Леандр уронил руки. Самолет нырнул, с наружной поверхности иллюминаторов испарялась вода. Тихий размеренный посвист Лукаса говорил о сосредоточенности при выполнении маневра: мы накренились, закладывая широкий, но неглубокий вираж при заходе на посадку. Ванн оглянулся через плечо и что‑то пробормотал.
‑ Предполагалось, что я подключусь к Омеге ‑ это ее кодовое имя, операция называется «Проект Омега» ‑ и приму меры, чтобы устранить его. ‑ Быстрым движением подбородка он указал на Джафа.
‑ «Проект Омега»?
«Здрасьте. Оказывается, Гегемонии известно про Еву. Может, они и про Сантино знали?»
Ответ у меня уже был, причем циничный. Конечно знали. При попытке выследить Сантино после убийства Дорин я все время натыкалась на запертые двери, одну за другой. Никакой помощи от официальных структур я не получала под предлогом того, что все относящиеся к делу материалы засекречены и не подлежат разглашению, как при обычном убийстве, хотя мы с Гейб всячески пытались доказать, что речь идет о серии преступлений, и формально могли рассчитывать на сотрудничество.
Теперь я поняла, почему они упорно не желали идти нам навстречу.
Память о том, как мы с Гейб работали вместе, разочарование и печаль, превращавшие нас обеих в бомбы замедленного действия, немного улеглись, но смерть Дорин оставалась незаживающей раной. Всплывшее в мозгу воспоминание отозвалось новой болью, уже по поводу Гейб. Ведь я дала слово позаботиться о ее дочери.
Неисполненные обещания ‑ следствие подтасовок и обмана.
Да лучше бросьте Дэнни Валентайн в ров со змеями и полюбуйтесь, как она запрыгает.
‑ Предполагалось, что она откроет Гегемонии путь к освобождению от Люцифера. Вступив в контакт с ней, можно было бы проводить эксперименты. К этому готовилось целое подразделение. Живой демон, настроенный на сотрудничество и доступный для изучения, ‑ каково? Просто долбаный Святой Грааль! Ученые с ума сходили от такой перспективы. Но потом что‑то стряслось, она исчезла и угодила к проклятым демонам. ‑ Леандр сделал движение, словно собирался пожать плечами, но передумал. ‑ И мы решительно не могли понять, какова твоя роль и как вышло, что ты связалась с ним. ‑ Леандр снова движением подбородка указал на неподвижно стоявшего Джафа. ‑ Я должен был держать тебя под наблюдением и ждать, когда демоны снова клюнут на приманку. Так и вышло, и я оказался в центре событий.
‑ Боги! ‑ Я сглотнула. ‑ Так вот почему ты не отходил от меня.
«А я не возражала. Даже пыталась защищать».
К горлу подступила тошнота, но мне удалось ее подавить. Не хватало только, чтобы меня сейчас вывернуло. У меня в желудке нет ничего, кроме демонской крови, а от одной мысли об этом мне становилось еще хуже.
‑ Мне дали задание, и я его выполнял. Ты знаешь, что это такое, Валентайн.
Хуже всего то, что он был прав. Я это знала.
Температура выровнялась, и вода за окном конденсировалась в круглые капельки. Мы плавно снижались. Лукас что‑то пробормотал, Ванн откликнулся тем же манером.
«А ведь они тоже агенты Хеллесвранта, Ванн и Маккинли. Почему Джафримель им доверяет? Или он солгал, когда назвал их агентами?»
Я больше не знала, чему верить.
‑ Ну а какая задача у тебя сейчас?
‑ Сейчас для меня главное ‑ остаться в живых. Я уже пропустил четыре сеанса связи. Полагаю, меня считают мертвым. Невелика потеря, очередной агент угодил под перекрестный огонь. ‑ Его плечи понурились, он снова скрестил руки, но уже без прежнего вызова. ‑ Мы просто расходный материал, даже псионы. Рано или поздно ты это понимаешь и на многое начинаешь смотреть иначе.
«Ищешь сочувствия? Напрасно, я и самой себе не сочувствую».
Самолет чуть вздрогнул, выпуская причальные стойки. Светящиеся глаза Джафримель встретились с моими, и я готова была поклясться, что он меня о чем‑то просил. Только вот о чем, я понять не могла. А мои мысли тем временем метались между прошлым и будущим, проясняя детали чудовищного плана. Гегемония, Люцифер, Джафримель, Ева…
Неужели все пытались меня использовать? И как меня угораздило стать пешкой в этой игре? Меня поднимают, опускают, двигают с места на место. Даже то, что творил Люцифер, не было направлено против меня ‑ это был способ уязвить Джафримеля и поймать Еву. Сама‑то я даже насилия не стоила. Моя ценность только в том и заключалась, что через меня можно навредить кому‑то другому.
Даже мой бог, моя опора и надежда, мое прибежище, использовал мою верность ему для спасения коварной седайин, убившей мою лучшую подругу. Да, конечно, убить беззащитную целительницу означало попрать все основы моего «я», но… Когда я стояла над ней с мечом, у меня не было возможности остаться верной всем обещаниям, которые я дала и моему богу, и моим друзьям, и себе самой.
А теперь еще и это. Боги, демоны, правительство ‑ никто не остался в стороне. Даже Джафримель, скорее всего, не сказал мне всей правды. Он ведет собственную войну против Люцифера, и началась она задолго до моего рождения.
Вполне возможно, что я для него ‑ лишь удобное оправдание этой борьбы, вне зависимости от личной симпатии.
«Симпатии, говоришь? А ну‑ка, Дэнни, называй вещи своими именами. Он тебя любит, хоть и не открывает тебе всей правды. Никто не открывает тебе всей правды».
А я, во имя богов, терпеть не могу, когда меня используют.
Моя левая рука сжала ножны меча. Какой еще обман мне предстоит обнаружить?
«Бьюсь об заклад, впереди тебя ждет уйма открытий. Но сейчас, Дэнни, лучше подумать о нынешней ситуации и о том, как из нее выпутаться, оставшись живой. Но этого мало. Даже если ты спасешься, где в мире ты сможешь чувствовать себя в безопасности? Нигде. Одна коварная игра будет сменять другую, пока жив Люцифер. Дьявол от своего не отступится».
У меня не было выбора. Придется вести свою игру.
Я тоже лгала. Моя колдовская воля оставалась сильной, хотя я нарушила клятву. Я нарушила ее под давлением непреодолимых обстоятельств, но это меня не извиняло. Верность слову ‑ один из моих постулатов моей веры. С помощью слов и голоса я использовала и преобразовывала энергию, необходимую для возвращения мертвых из пустыни смерти. Я понимала, что к речам нужно относиться с особым вниманием, не допуская расхождения между словом и делом. Не это ли делало меня той, кем я была, кем решила быть?
И как далеко я могу зайти по пути лжи, не потеряв душу?
Другим незыблемым постулатом моей веры было то, что Джафримель любит меня, всегда приходит мне на выручку и делает все возможное, чтобы сберечь мою жизнь. Но достаточно ли этого, чтобы уравновесить его ложь? Как решается это уравнение?
А вот и еще один постулат: мой бог никогда не бросит меня и не потребует от меня больше, чем я могу дать.
Я машинально подняла руку и прикоснулась к правой щеке. Изумруд на левой щеке издал тонкий протяжный звук, выбросил искру, и щеку закололо, когда линии татуировки заходили под кожей ходуном.
«Не Анубис. Сехмет. Теперь ты можешь клясться ее именем. Разве не она откликалась, когда ты истекала кровью? Разве не она продолжает надеяться на тебя? На кого, как не на нее, остается надеяться тебе, некромантка?»
‑ Данте, ‑ промолвил Джафримель мягко, словно не хотел отрывать меня от размышлений. ‑ Тебе решать. Захочешь, и я отпущу его, сделаю тебе подарок. Но помни: на нем лежит ответственность. Этот пес верен своим хозяевам.
Леандр побледнел. Будь я в хорошем расположении духа, это бы меня рассмешило. Почему все пугаются меня, когда рядом Джаф? Это выше моего понимания.
Я смотрела на Леандра, прямо в его темные глаза, и поглаживала лакированные ножны большим пальцем левой руки. Меч тихонько звенел в ножнах, порываясь наружу.
«Сострадание ‑ не главная твоя доблесть, Данио‑сан».
Учитель вручил мне меч с этими словами, подлинной глубины которых я так и не постигла. Сострадание. Сколько раз я на нем обжигалась. Оно останавливало мой занесенный меч. А как быть с честью? Чему повиноваться ‑ своему богу или нравственным правилам? Надо поступать, как должно, но кто, во имя ада, может мне сказать, что сейчас правильно, а что нет? Да и осталось ли хоть что‑то, однозначно правильное?
«Я привыкла не сомневаться в своей правоте. Не значит ли это, что всякий раз я поступала так, как считала нужным, не задумываясь о причинах своих действий?»
‑ Отпусти его, ‑ решила я наконец. ‑ Отдай ему оружие. Если ему нужно убийство, я это сделаю.
Я не отводила глаз от Леандра, и выражение моего лица ему явно не нравилось.
‑ Они признали тебя мертвым и отказались от тебя, Бодри. Так что подумай о том, кому хранить верность.
С этими словами я повернулась и пошла в кабину. Двигатели взвыли, возвещая о нашем приземлении.
Глава 24
На протяжении последней трети Мериканской эры Каракас представлял собой очаг сопротивления, упорно сохраняя самостоятельность, пока возвышались «Евангелисты Гилеада» и разворачивался скандал с банком Ватикана. Когда Республика находилась на вершине могущества, именно Каракас и старая Венесуэла были центрами поддержки и снабжения отчаянной партизанской войны, которую вели против Республики судромериканские шаманы, и не только они. Псионы, после Пробуждения ставшие реальной силой, присоединились к борьбе против фанатиков Гилеада, считавших нас недочеловеками, заслуживающими лишь истребления. Как, впрочем, и всех остальных, дерзнувших встать на их пути.
В наши дни практически во всех языках слово «Гилеад» стало ругательным, да и слово «Республика» не больно‑то от него отстает. Если очень долго воевать против всего мира, мир неизбежно начнет ответную войну ‑ этот урок «Евангелисты» так и не усвоили, пока не захлебнулись в собственной крови в результате Семидесятидневной войны. Впрочем, фундаменталисты всех мастей не слишком блестящие мыслители. Фанатизм ослепляет.
Каракас построен из пластика и преобразованного бетона, по большей части песочного цвета. Его энергия имеет привкус кокосового масла, горячей острой пищи и пота с подспудной нефтяной ноткой.
Крушение нефтяной энергетики стало тяжелым ударом для этого региона, однако война предоставила городу уникальный шанс стать важнейшим торговым центром. Страна ухватилась за эту возможность обеими руками ‑ точнее, не страна, а анархо‑синдикалистские сообщества, приобретшие здесь огромное влияние. Территория Венесуэлы по сей день управляется этими общинами, в отношениях с Гегемонией выступая в статусе, близком к статусу свободной зоны.
Старая пословица гласит: «За неделю в Каракасе можно десять раз разбогатеть и пятнадцать раз разориться». Здесь покупается, продается и перепродается все, что угодно. По товарообороту Каракас уступает лишь Шанхаю.
При такой деловой активности один лишний самолет ‑ даже наша громадная грузовая посудина ‑ совершенно не привлекал к себе внимания.
Мы приземлились в глубоком транспортном отстойнике, заглушив энергоустановку, и могли рассчитывать на анонимность. Во всяком случае, до тех пор, пока кто‑нибудь не возьмется проверять регистрационные документы. Интересно, сколько народу ищет меня сейчас? А Ева?
Послышался тихий стук в дверь. Я отвернулась от иллюминатора, куда тупо таращилась на светящиеся полоски реагента и двойные синаптические реле, впитывая знакомые ощущения города ‑ фоновые шумы множества сознаний, теснящихся на пространстве в несколько квадратных миль. К счастью, позаимствованная у Джафримеля энергия не подпускала этот воющий хаос к моему сознанию. Без его поддержки мои потрепанные защиты, несмотря на непрерывный процесс регенерации, не выдержали бы этого напора, не говоря уж о прямой атаке, псионической или магической.
Одна я была бы абсолютно уязвима. Чудом было уже то, что мои мозги не расплавились и я не превратилась в идиотку.
«Не знаю только, радоваться этому чуду или огорчаться».
На пороге появился сосредоточенный Ванн. Белки его глаз резко выделялись на фоне загорелой кожи. Бросив на меня быстрый взгляд, он пробормотал:
‑ Джаф хочет тебя видеть.
Последовавшая пауза позволила мне отметить тот факт, что агенты не обращаются к Джафримелю «господин», а используют уменьшительную версию его имени. Как я, когда только что с ним познакомилась.
‑ Если, конечно, ты не против.
Какая изумительная учтивость!
«Интересно, что за волнующее приключение он задумал на этот раз. Еще одна приманка?»
Я повела плечами, приноравливаясь к портупеям, одарила Ванна самой ослепительной из моих ядовитых улыбок и выдала:
‑ Это действительно необходимо?
Агент Хеллесвранта и глазом не моргнул, просто шагнул из дверного проема в глубь каюты и ответил:
‑ Для него ‑ да. А значит, и для нас.
Повисла еще одна пауза. Видимо, я должна была задуматься о том, что все это значит.
‑ Хеллесврант служит Князю, но мы ‑ я, Маккинли и некоторые другие ‑ наняты Джафом. Мы его личное тайное подразделение внутри организации, и если с ним что‑то случится, мы останемся без всякой защиты. Что удерживает демона от желания выпустить человеку кишки? Только страх перед другим демоном, под чьим покровительством этот человек находится. Поэтому мы заинтересованы в твоей безопасности. Ради нашего же блага.
«Ну, в кои‑то веки приятная новость».
‑ Рада это слышать.
‑ А как же иначе? ‑ Тонкие губы Ванна скривились в невеселой ухмылке. ‑ Если бы не это обстоятельство, на земле не нашлось бы места, где ты смогла бы укрыться.
Я смотрела мимо него ‑ в дверной проем, за которым виднелась главная каюта со странным в этом ракурсе изгибом корпуса.
‑ Знаешь, это чертовски похоже на угрозу.
Мой хриплый шепоток, голос некроманта с оттенком демонической вкрадчивости, стал холодным, а таившийся на задворках сознания огонь гнева разгорелся ярче.
Убить его было бы нетрудно, даже если он вооружен до своих ослепительно‑белых зубов. Он чуть подался вперед, незаметно приняв очень удачную боевую стойку, позволяющую в случае атаки с моей стороны быстро уклониться в сторону.
И я его понимала.
‑ Это не угроза. Это правда.
Он отступил к двери и вышел, держа меня в поле зрения, но не глядя в глаза. Так выходят из клетки с опасным хищником, вроде бы прирученным, но непредсказуемым. Его мягкие туфли ступали по решетчатому полу, не производя шума. Не было слышно даже его дыхания.
«Убирайся. Уходи отсюда».
Я перевела взгляд на его мокасины ‑ смотрела, как переступают его обутые в мягкую кожу ноги.
Он исчез. На мгновение мои глаза затуманились от ярости, но я несколько раз глубоко вздохнула, и гнев отступил, свернулся в клубок и сжался в точку.
‑ Мне это не нравится, ‑ угрюмо пробурчал Лукас, оглянувшись на меня через плечо. ‑ Оставить его здесь ‑ все равно что освободить Синеглазку.
‑ Это неважно.
Джафримель расхаживал взад‑вперед, сцепив руки за спиной, и его черный плащ колыхался в такт движениям. Отовсюду тянуло жаром, типичной судромериканской влажной жарой, пропахшей рисом, жареным мясом со специями и вездесущим кокосовым маслом. После пронизывающей стужи Джомолунгмы это радовало. Может, и не идеальная погода, зато по‑настоящему благословенно‑человеческая.
Ванн и Маккинли держались по сторонам от меня: Маккинли справа и позади, Ванн совсем рядом, почти вплотную слева. В окружении этих ребят, Джафримеля и Лукаса я чувствовала себя главарем мафиозной семьи в плотном кольце телохранителей.
Я оглянулась, бросила быстрый взгляд на наш самолет. Леандра заперли в кабине, откуда только что вышла я. Ева сидела в трюме, замкнутая в серебряный круг.
Джафримель нажал кнопку грузового лифта.
‑ Если некромант освободит ее, куда она отправится? Люциферу не так уж важно, кто из жертв угодит в его сети. На сей раз снисхождения не будет. Я ее единственный шанс, а моя хедайра ‑ единственная надежда на милосердие. Думаю, андрогин пока останется с нами.
Я рассматривала металлическую клеть. Не более чем в тридцати шагах от нас, за изгибом платформы, находился подъемник. Из глубин колодца тянуло горячим воздухом, насыщенным запахом реагента и антиграва.
«Хвала богам, мы не воспользовались пассажирским лифтом. Я бы этого не вынесла».
От одной мысли о тесном замкнутом пространстве по спине у меня пробежали колючие мурашки. Клаустрофобия проявлялась сильнее обычного, наверное, из‑за стресса.
Задумавшись об этом, я пропустила разговор моих спутников мимо ушей. Опомнилась, лишь когда остановился грузовой лифт.