Терри позвонил и сказал: «Ок, встертимся в 3 часа около Стар Ферри. Я пока еще снимаю, но кэб будет Вас ждать. Вы можете изучить Ваш сценарий в кэбе. Мы приехали в студию и сделали живую рекламу для субботнего «Чайна Майл». Возвращаясь к кэбу я должна была передать сценарий основанный на моей реальной жизни. У меня был оригинал, который читался как:
Тина: - Я должна рано встать, чтобы получить «Чайна Майл».
Алана: - Зачем?
Тина: - Потому что один из моих маленьких братьев может взять ее, ты ведь никогда не сможешь угадать - во что она превратится, в самолетик или в бумажных кукол…
Я не была уверена, что другие люди, участвовавшие в рекламном ролике знали английский. Иногда съемочная группа делала мне сигналы, указывая на мою реплику, когда те завершали свою.
Жить в Хилтоне было так весело. Мы не готовили ужин, так как мама и я были в работе. Мы ели в ресторане отеля. В конце концов, мы уже знали там все меню. Естественно, мальчики думали, что все эти 26 этажей большого комплекса отеля были нашим домом. Я просыпалась со светом, потому что часто, когда утром я открывала свои глаза, дверь наших апартаментов была широко открыта в холл, и я могла слышать как Майкл и Ретт бегают вверх и вниз по лестницам, как будто это все было продолжением нашего номера. Мне было 16 лет, я носила кудряшки и детскую кукольную пижаму и я не испытывала наслаждения от того, что надо было выходить в пижаме в холл, чтобы затащить обратно моих мелких братьев. Они обнаружили, что лифт это здорово и просто захватывающе. Мама и я отчаянно нажимали кнопки, пытаясь на всех этажах изловить двух маленьких озорных дельцов, когда они терялись. В конце концов, мы переехали в наши собственные апартаменты.
Иногда я удивлялась, если бы те дни давали бы Майклу такой вкус для роскошной, безличной обслуживаемой жизни в дорогих отелях, которыми он управлял, чтобы соответствовать им, как гастрольная суперзвезда рок-н-ролла. Но на самом деле тогда об этом никто не думал, просто те годы в Гонк-Конге воздействовали на наши жизни. В начале, мама и я не были в восторге от переезда в Фар Ист, кроме того, лучшее место в шестидесятых был Лондон. Вы слышали, чтобы кто-нибудь переехал в Гонк-Конг? Это стало очевидным для меня позже насчет этого выезда из Австралии, с земли, которая была все еще "белой Австралией", их многокультурная среда содержала в себе кочевое существование, которое мы все испытали, так или иначе. Из-за природы бизнеса Келла, мои родители развлекались постоянно и я общалась со взрослыми постоянно. Вместо джинсы я носила вещи от кутюр. Ранние пляжные танцы с Билли Торпом и «Ацтеками», сопровождение коктейльных вечеринок с Серджио Мендезом и «Бразилией-66». Ужины походили в объединенных нациях, все гости были из разных стран.
Эта новая жизнь и впечатления от других миров по-настоящему могли оторвать нас от Австралии навсегда. И также как я никогда не была похожа на подростка, Майкл и Ретт имели очень разное детство. Майкл пошел в садик, где он был в меньшинстве; он учил свои детские стишки на их языкке так же хорошо как на английском. Он начал говорить вариациями английского смешанным с местным языком и отображал жестами, если не добивался своей цели от обслуги на словах. Некоторые из этих навыков были внесены в его стихи и на сцену. Ретт был просто малышом и проводил много часов играя с мальчиком поварихи, которому было столько же лет как и Ретту. Они не говорили на одном языке, но за немногочисленные месяцы они научились понимать друг друга. Майкл и Ретт казалось приняли свою окружающую среду с большей готовностью, чем взрослые члены семьи.
Келл был очень занят своими новыми обязанностями. Мама стала скучать за обедами и чаями, потому вернулась обратно к моделированию и гриму. Майкл и Ретт были заняты предшкольной подготовкой и садиком. Ретт теперь учил в его садике стихи на местном языке и стал очень красноречив. Он был очень светлым трехлетним ребенком, копируя полностью своего старшего брата и даже превосходил его физически. Он продемонстрировал это однажды, когда они вдвоем валялись на полу и смотрели детскую передачу «Румпер Рум». Программа всегда заканчивалась ведущей, которая обращалась к зеркалу и пела с модными выражениями, каждую неделю выбирая разные популярные имена – для примера: «Я вижу Томми, я вижу Лизу, я вижу Адама, и я вижу тебя». Очевидно, имена выбирались из аудитории, которая смотрела эту передачу. Очень часто она пела с именем Майкл. Однажды Ретт подпрыгнул и без провокации со стороны Майкла, ударил его. Майкл начал плакать. Когда его спросили почему он сделал это, Ретт закричал сквозь слезы досады: «Потому что она всегда смотрит в ее зеркало и видит Майкла, но никогда не видит меня!» И как было объяснить что-то трехлетнему ребенку?
Много лет спустя, Майкл сказал, что он хотел бы, чтобы наши родители назвали его Реттом, так как считал, что это замечательное имя, такое редкое, прекрасное имя для сцены. Ретту было тяжело выражать свои чувства в словах, но он был настоящим лидером, волевой, решительный, интеллектуальный, имел восхитительную память. В течении его детства, Ретт таким и был. Он был живой в его школе. Еднственные проблемы в школе он имел, когда поправлял своих учителей. Майкл не отличался в школе, у него была небольшая шепелявость, которая, я подозреваю, держала его позади всего класса. Он мог очаровывать в других ситуациях, но он всегда тяжело учился и ему трудно давались его оценки. В его дневнике можно было неизбежно прочитать: «Майкл мечтал и спал на уроке, нужно занятся серьезно его образованием.» Так как Ретт прогрессировал в своих оценках, Майкл завидовал таланту своего младшего брата читать задания и понимать их. В зрелом возрасте, Майкл стал свирепым читателем. Он постоянно читал в самолетах и все время пока он был в турне. Это стало важно для него быть умным и интеллектуальным и он искал это в своих родителях. Он ненавидел то, что люди могут отбросить его и считать как еще одним рок-н-рольщиком который таскается с супермоделями. Когда он встречал новых людей, он допрашивал их обо всех деталях, касающихся их работы, хобби, их жизненного стиля. Когда он так делал, его глаза смотрели прямо в глаза собесседнику не мигая и он одаривал своих собесседников чувствами, что они действительно были интересными людьми. Сейчас, может быть, часть этого была совершенно случайностью, легким шармом, который не всгда был достаточно глубокий. Тем не менее, это делало людей счастливее и добрее. В другие времена, я полагаю, он избавлялся от школьного комплекса шепелявости. Когда он описывал новую интересную любовь, он всегда был краток с нами об интеллекте девушек. Когда ему было тридцать, казалось, что он имел кое-какие знания о любом предмете, который бы ему ни показали. Он разумеется много путешествовал, и он был уверен, что также хорошо сведущ в истории и культуре каждой страны, куда он приезжал, было ли это для бизнеса, удовольствия или турне INXS.
Жизнь в Гонк-Конге была очень хорошей для всех нас, особенно, для детей. У нас было много друзей, некоторые из них с нами общаются и по сей день. Келл не путешествовал так много, как прежде, он давал нам больше стабильности в доме и я чувствовала, что мы по-настоящему становимся семьей.
Там было легко соответствовать жизненному стилю, так как там было очень много дел. Когда мальчики пошли в школу, они стали очень занятыми. Более всего, они любили ходить в Женский Клуб Отдыха, чтобы плавать там в бассейне. Там был инструктор, который вел себя очень замечательно с детьми, и не давал никаких уроков пока им не исполнилось пять лет. Я забронировала для Майкла классы, но это забеспокоило Ретта, который был вынужден ждать еще два года. Майкл привык к воде немедленно и не пропускал ни один заплыв. Я купила плавательные приспособления для Ретта, которые крепились к его спине, так он мог радоваться воде. Он начал понимать, как долго он может быть под водой. Когда он начал свой первый урок он плавал только под водой и учился плавать на поверхности. Они оба стали превосходными пловцами и ныряльщиками.
Мы всегда беспокоились о астме Майкла, боялись, что это может быть семейное, так как его тетя страдала от этого. Но обычно, Майкл был очень здоровым ребенком, легко справлялся с рутиной детских болезней, инфекциями и приступами бронхита. Конечно, ничто не повлияло на его плавательные занятия. Это было похоже на то, что он как бы приближался к своему зрелому возрасту, так как астма иногда доставляла ему проблемы – но никогда не доходила до серьезности.
Келл изменил время. Он начал ликерный бизнес и взялся работать с Мандариновым Текстилем, из которого сделали кутюр для Ланвин и их собственного лейбла, Династия, который продавался в их бутиках на Хилтоне, Мандарине и в отеле Пенинсула. Эта линия одежды была очень популярна среди туристов. В результате, я имела очень потрясающий гардероб. Мы много развлекались дома, который я любила, а наша общественная жизнь была действительно интересной. Музыка казалось заполняла наш дом с утра до ночи. Я любила соул-певцов, таких как Аретта Франклин и Дакота Стэнтон, Рэй Чарльз и мне не нравились Битлз и Том Джонс. Но я обожала Синатру. Майкл сказал как-то в интревью, что эта любовь к музыке пришла к нему от меня.
Я прочитала, что съемочная группа приехала в Гонк-Конг, искать местных для кино, которое называлось «Странный Портрет», в ролях Джэффри Хантер и Май Тай Синг, директор Джеффри Стоун. Я считала, что все таки работать лучше, чем сплетничать и хихикать, я устала от этого и мне было наплевать на трудности, я предложила свои спсобности, если это было нужно актерам. Меня приняли в команду. Первый ассистент директора был англичанином по имени Питер МакГрегор Скотт, который годом позже спродюссировал кино «Бэтмэн». В 1995 он попросил Майкла записать саундтрек для «Бэтмэн Навсегда», «The Passenger».
Когда мы закончили фильм, продюссер попросил меня остаться для другого кино, и после недельного перерыва мы начали следующую работу, которая называлась «Сумуру». Там снимались звезды Ширли Итон (она играла Золотую Девушку в кино «Голдфингер»), Вилфред Хайд-Уайт, Фрэнки Авалон, Джордж Надер, Клаус Кински и это особенно отличалось от кастинга дюжины девиц из Американской пляжной кино-вечеринки. Я попросила Тину присоединится ко мне, как моего ассистента. Она всегда была около меня, поэтому мне достаточно легко было обучить ее.
Клаус Кински, отец Настасьи, приехал со своей женой и дочерью и они остановились в Хилтоне. Когда визит закончился, Майкл и Ретт попробовали поговорить с юной Настасьей, но она была очень застенчива, и они уговаривали ее поиграть. В течении съемок, у Майкла было его шестое день рождения и я пригласила Настасью, которой тоже было шесть, на вечеринку. Много лет спустя я прочитала статью написанную другом Паулы в английском журнале где было сказано: «Мать Майкла часто развлекалась и среди присутсвующих на вечеринках были Настасья Кински и Майкл Кейн». Я никогда не встречалась с Мистером Кейном. Мой Майкл мог быть подстрекателем насчет этой истории, которая повторялась во многих интервью, включая некоторые и с Паулой. Он обучался искусству доброты у Келла и обучался этому хорошо.
Майкл и Ретт радовались обществу и знали правила. Любая шумиха и вас там нет и другого шанса не будет. Им также нравилось играть с моим особым эффетным снаряжением и много раз я с ужасом обнаруживала, что они использовали мою «кровь», которая выглядела очень подлинно на ранах страдающих в битвах. Они были очень популярными детьми среди соседей, потому что у них был сифон с «бутафорской кровью», стащеный из моих грим-костюмов и используемый в их детских войнах. Ретт делал превосходный артистичный грим. Его симулированные синяки, ожоги и порезы на его друзьях повергали многих родителей в шок. Я продолжала работать в фильме каждый раз когда съемочная группа приезжала в Гонк-Конг. Возможно, были хорошие вещи, которые я упускала, кроме этого мальчики были очень заняты в их школе, спорте, музыкальных уроках.
Майкл начал интересоваться девочками очень рано, когда он встретил очень милую английскую девочку в плавательном классе и был совершенно опьянен ею.Ему было около восьми лет. Однажды он и несколько друзей играли в мяч в ближайшем парке, а эта самая милая девочка пришла туда с ее друзьями и присоединилась к игре. Майкл внезапно решил поцеловать ее, тогда шагнув назад, очень смутившись, он споткнулся о камешек и приземлился на руки, которые оказались позади его спины. Он был отправлен в госпиталь Королевы Елизаветы. Он вывихнул себе обе руки и пробыл в госпитале три дня, где ел на завтрак, обед и ужин китайскую еду, которую он любил. Тогда он совершенно искусно владел палочками для еды. Его руки поправили так, что они слегка искривились в локтях. После этого он начал иметь проблемы с плаванием, хотя и радовался тому, что плавает ради собственного удовольствия.
В конце концов, оба мальчика радовались тому, что были в клубе скаутов, изучали дзюдо, кик-боксинг, шахматы, стрельбу из лука и музыку. Майкл учился на на скрипке, даже несмотря на то, что Ретт каждодневно угрожал ему, по поводу того, чтоб Майкл прекратил издавать эти ужасные звуки, либо Ретт отрежет ему струны. Я надеялась, что внутренние интересы Ретта утомят его и сделают его более спокойным, но его гиперактивность не утихала. Майкл тратил часы за моделированем самолетов, только Ретт разбивал его маленькие шедевры в истерике. Это продолжалось ежедневно и заканчивалось разгневанными матерями, стоящими в моих дверях с плачущими детьми. Я всегда извинялась за синяки и ушибы и другие повреждения. Ко мне приходили потоки писем от учителей Ретта, но не об его оценках, он был превосходным учеником, а потому что они не могли контролировать его неуправляемое поведение. Посреди великого неодобрения Келла, я водила Ретта к доктору, пока мы жили в Гонк-Конге, так как считала, что это могло помочь ему, но разницы видно не было. Ретт негодовал на все эти консультации и осмотры.
В нашей квартире на Олд Пик Роад мы имели две амахи - обычные служанки в Гонк-Конге. Все бы ничего, но перед их именами всегда нужно было приставлять «Ах». Это вежливость по отношению к слуге. Они обращались к мужской половине дома (Келлу, Майклу и Ретту) «Господин», а к маме и ко мне «Госпожа», типа Господин Майкл и госпожа Тина. У нас был маленький амах для Ретта и Майкла, а также главный амах на кухне, который заботился об чистке и еде. Келл взял на себя интервьюрировать их, так как мы проходили через это в самом начале. Однажды он нанял очень милую, очень юную девушку, чтобы она заботилась о мальчиках. Она представилась как Хах, и естественно, мы звали ее Ах Хах. Она не осталась надолго, ее уволили, так как мы обнаружили ее около выхода с шофером, одетую в одно из любимых нарядов мамы. Мама его взяла тогда напрокат.
Мы смотрели много разных амахов и остановились на одной, на Ах Чанг, которая оставила свою семью в Шанхае и нашла успех и свободу в Гонк-Конге. Она заплетала свои волосы в длинную косу и завязывала ее прочной лентой. Ее униформа составляла черные штаны и традиционный свежий «мао» жакет. Мы всегда слышали как она приходит, так как у нее была ривычка шаркать ногами, вместо того, чтобы приподнимать ноги при ходьбе. Ее манеры были строгими, но ее сердце было золотым и я любила слушать ее смех. Она спотыкалась в том, чтобы подерживать определенный контроль, так как Майкл и Ретт постоянно ее перехитряли.
Келл заимел привычку звонить в самую последнюю минуту, когда планировал привести домой какого-нибудь гостя на обед или ужин. Мама шла на кухню и говорила Ах Чанг как много гостей мы принимаем сегодня вечером. Мама обычно говорила это так: «Одна госпожа и два господина придут домой с Господином, ужин в 6 вечера. У нас есть карри?» Ах Чанг почти всегда отвечала на заказы матери: она бы хотела, чтобы господин сказал ей, что он хочет. Мама сердилась насчет этого, она перезванивала в офис Келла и передавала ему просьбу Ах Чанг. Я всегда думала, что Келл тайно радовался этой разнице полов. Перед Гонк-Конгом он тратил свою главную долю его взрослой жизни в Фар Исте и было очевидно, что он чувствовал себя комфортно с местными клиентами, его любимое начинание было это то, что мужчина важнее, чем женщина, и поэтому мальчики были для него значимее, чем девочки.
Ах Чанг была с нами около девяти лет. Однажды, когда Майкл возвращался домой из школы он нашел тощую маленькую кошку тигровой окраски, которую назвал Тинкербелл. Он взял ее на соревнования и она чудом выиграла первый приз. Утреннее издание «Чайна Майл» напечатало фотографию Майкла, обнимающего тощую кошку. С того времени Тинкербелл стала кошкой, которую баловали в семье. Она спала в кровати Майкла, а Ах Чанг была уверенна, что она ест только свежую рыбу с местных рынков. Когда мы поехали в Сидней, мама купила новый сорт сухого кошачьего корма и попросила Ах Чанг давать его Тинкербелл. Конечно, Тинкербелл жила в роскошных условиях и отвернула свой нос от сухой еды. Ах Чанг утверждала, что это случилось, потому что Тинкербелл была китайской кошкой, ведь австралийские кошки были совсем другие, настаивала она.
Тинкербелл родила котенка-девочку, как раз в то время, когда показывали популярное телевизионное шоу «Зачарованные», так Майкл назвал ее Табита. Она была такая же как ее мама и вместе они терроризировали Ах Чанг. Кошки в Гонк-Конге говорят «Мао». Ни дня не проходило без того, чтобы они не кричали в сторону Ах Чанг свое «Мао». Они сделали ее жизнь невыносимой, когда она делала предупреждение одной кошке, вторая запрыгивала на кухонный стол и ела семейный обед. Табита не была с нами долго, до тех пор пока Ретту не подарили пару клубничных финчей – это такие крошечные птички. Ах Чанг повесила их клетку так высоко, чтобы кошки не могли достать их и перекусить ими. Этого хватило на очень короткое время, пока однажды ночью не началась жуткая суматоха. В то время мы были на крыльце, а клетка оказалась пуста и только несколько красивых красных перышек в ней осталось. Конечно, Ах чанг взяла щетку и прогнала вызывающую Табиту в угол. Майкл прибежал защищать ее и так как Табита съежилась красные перышки посыпались из ее рта. Ах Чанг закричала, что теперь-то мы должны понять что такое местная непристойность.
Моя общественная жизнь действительно пошла вверх. Это было беззаботное время в моей жизни. Мне не нужно было сидеть с мальчиками, так как у нас была няня для этого. Мои братья любили играть в розыгрыши, особенно, когда я приводила домой друзей. Мои друзья думали, что мои братья миленькие, но мне приходилось постоянно смущаться. Братья были в восторге от того, если говорили что-нибудь перебивая кого-нибудь и мне тяжело было быть изощренной. Одним из новых повальных увлечений были танцы – в миленьких мини-юбках, «Сабантуйский» стиль, никакого секса. У меня было три подружки и одна из них имела дядю, который был диск-жокеем. Он приглашал нас на дискотеку, называя нас «Телезвездные танцовщицы», первые после американского космического корабля. Газета «Китайская Почта» поместила наше фото на первую страницу и предложения посыпались. Мы заключили контракт с телешоу, которое было китайской версией шоу «Сабантуй», так что это было очень влиятельно, то, что мы пришли к нашей бесконечной повседневной жизни. К счастью, у нас была большая гостинная, в которой хореограф практиковал наш распорядок на полную громкость. Майкл рвался играть некоторые песни, до тех пор, пока мы не заканчивали – он был очень настойчив в этой своей цели. Майкл и Ретт располагались на полу и смотрели на нас, иногда с мимикой на своих лицах. Я думала, что Майкл будет барабанщиком, так он здорово отбивал такт своими палочками для еды, двигая своими плечами вверх и вниз, его голова падала на бок и он напевал слова песни. Он был в эти моменты таким серьезным. Ретт делал нам смешные рожицы и жаловался на то, что мы играли одну и ту же мелодию снова и снова, и почему мы это делали. Майкл, в течении его карьеры, конечно, давал много интервью, рисуясь опытами своего жизненного пути, какими-то реальными, какими-то воображаемыми, и какие-то реальные отбрасывались воображаемыми. Больше, чем один раз, он говорил на интервью в Гонк-Конге о том, что его сестра была танцоршей в клетке! Я счастлива, что эта история была воображаемой.
Тогда было несколько удивительных музыкальных вещей созданных под номерами британских групп: «Роллинг Стоунз», «Битлз», «Крим». Одна из девушек в нашей группе привезла после каникул сингл «Роллинг Стоунз», который полностью захватил наше дыхание. Сейчас это не кажется шокирующим, но песня «Сатисфэкшн» (Удовлетворение) была наиболее непочтительным куском музыки, который я когда либо слышала. Я была в восторге, слушая ее снова и снова, до тех пор пока Майкл и Ретт не выучили каждое слово в этой песне. Мои друзья думали, что это было больше, чем фанатизм, ведь я просила мальчиков спеть дуэтом, однажды. Ретт не всегда помнил слова, он так громко кричал, когда Майкл пел свою часть песни.
Наши родители открыли нам Фрэнка Синатру, Тонни Беннета, Конта Бази, Эллу Фицжеральд, так что мы выросли со вкусом к хорошей музыке. Конфликт во Вьетнаме фактически способствовал некоторой очень интересной и прочной музыке. Толпы американских людей приезжали в Гонк-Конг отдохнуть и развлечся и привозили с собой популярную, новую американскую музыку.
Живя на относительно небольшом острове нас не баловали кинотеатрами. Мы ходили из Хилтона в Центральный Район Острова Виктории в апартаменты на полпути к Пику, к дому Стэнли, который стоял на скале и имел слбственный пляж и бассейн. Потом мы возвращались обратно на Олд Пик Роад. Через все эти шесть лет и неполные три месяца мы решили вернуться в Австралию! Кочевникам, какими мы стали, это не казалось разрушительным, но возможно, это продолжало подтверждение того, что мы теряли корни в нас всех. Конечно. Я никогда не боялась переезжать и уезжать прочь, если я была где-то несчастлива.
Тогдашняя жизнь в Гонк-Конге была беззаботной для остальной семьи. Это было успешное время для Келла. Бизнес быстро развивался, а кто-то вечно ждал его шагов в работе. Терпимость Келла к алкоголю обострилась. Но больше всего, бизнес велся в одиночку вместе с социальными делами и пьянкой, все более приемлемыми в шестидесятых. Это было нормой пить коктейли и запивать вином. Иногда от этого было невежливо отказываться.
В то время мне было 18 лет и я работала вместе с моей мамой. Я никогда не интересовалась гримом до этого. Когда я осознала, что это было весело, я встретила действительно хороших людей и стала хорошо оплачиваться, я решила, что эта карьера для меня. Я выучилась этому делу. Мама помогала мне с гримом и говорила мне, чтобы я подбирала актерские краски. Я знала, что должна была делать ошибки в начале, но актеры были очень терпеливы. Я делала много париков тоже, нет, в этом я была профессионалом, но ведь это были шестидесятые с их кусками волос и подобными вещами. Если вы носитесь вокруг с расческой и держите другой рукой лак для волос, как вы можете сделать что-то неправильным?
Мне нравились американские актеры. Они говорили примерно так: «Эй, это ведь не мозги хирурга, давай веселее, ты ведь можешь!» Они были дисциплинированными и разумно тратили свое свободное время. Первая вещь, которой можно научиться у Американцев, это то, что время – деньги, много денег. Английская съемочная группа очень отличаются от американской. Они очень цивилизованны, но такие медленные. Они пьют чай в перерывах. Американские актеры в таких случая обычно говорили: «Мы здесь не на эпохальной сцене, давай снимай! Если мы не начнем сейчас, грим просто состарится!»
В общем, у меня было удивительное время. Иногда меня приглашали к актерам на ужин и выпить в ночной клуб, который назывался «Ден», он был основным клубом в Хилтоне. Когда целая труппа и съемочная группа останавливалась в Хилтоне там всегда собирались компании. Однажды ночью, мы сидели там, когда мои родители приехали с большой группой бизнесс ассоциации. Я не была уверена о чем они говорили за столом, Келл выглядел довольным, но моя мама была явно несчастна. Я наблюдала за всем этим полчаса, перед тем, как моя мама поднялась со своего стула, остановила официантку, которая разносила напитки к другому столу и коротко переговорила с ней. Потом мама взяла напиток с ее подноса и не сказав ни слова вылила содержимое бокала на Келла. Она повернулась и спокойно вышла из ночного клуба. Я не знала почему она была несчастна, но позже я спросила, что она сказала официантке. Мама ответила, что она спросила из чего состоят напитки, после этого она взяла клейкий и кремовый напиток. Она сказала, если вы хотите сделать что-то подобное, вы можете сделать это причинив побольше проблем.
Пару ночей, когда из-за шторма мне пришлось остаться дома, я разделила свою комнату с актриссой по имени Пэтти. Она была очень живой и милой, натуральной блондинкой, загорелой калифорнийской девчонкой. Она рассталась со своим бойфрэндом в Малибу. Она сказала, что он тоже был актером. Он учавствовал в телевизионном шоу «Большая Долина» с Барбарой Стэнвик и Линдой Эванс. Пэтти была так влюблена. Она сказала, что возможно, в один из дней у него будет громкое имя и бесконечно говорила об их доме в Малибу и их увлечениях. Он звонил часто, обычно в середине ночи, так как не осознавал разницу во времени. Я предполагала, что они поженятся. Пэтти должно быть осталась с разбитым сердцем, потому что после того, как я уехала в США, я услышала, что он женился на Фарре Фоусет – этот актер был Ли Мажорс.
Марвин Вестмор воздействовал на мою жизнь. Он из третьего поколения гримеров династии Вестморов. Его отец, Монти Вестмор делал грим в фильме «Бегущие По Волнам». Его брат Майкл занимался гримом в «Стар Трэк\Глубокое Пространство Девять» на Парамаунте. Марвин вырос на съемочной площадке в Голливуде и его совершенное участие в этом передалось по наследству. Он был в Гонк-Конге на съемках Берджесс Мередит и Джэффа Бриджеса. Мама помогала ему с гримом так как это было необходимо. Хоть я и была занята в другом кино все время, я уходила и проводила свое время, как это было возможно, на их площадке, надеясь, что его талант сможет перейти ко мне. Мама стала гидом Марвина в китайской культуре и она показал нам несколько магических Вентморовских технических приемов. Марвин был также превосходным поваром и демонстрировал свои таланты на кухне в выходные.Проводил свое время с людьми подобными ему, сманивая меня жить в США. Я радовалась случаю, дружественному отношению американцев и начала строить планы о том, чтобы переехать в Америку.
Если мама работала, я отдыхала, моей обязанностью было забирать Майкла и Ретта из школы. Келлу нужен был наш личный шофер, так что я брала такси до школы и обратно. Однажды, когда я вышла из такси, заплатив и попробовав удержать за руки вместе Майкла и Ретта, Ретт внезапно выпустил свою руку из моей и побежал через дорогу к дому. Я увидела как другое такси начало пересекать дорогу напротив. Майкл и я застыли в ужасе и беспомощно смотрели как Ретт шлепнулся об дверь движущейся машины и упал на середину дороги. Машина с визгом остановилась. К счастью, по этой дороге в тот раз больше никто не ехал. Я схватила руку Майкла и побежала к Ретту, который лежал на спине. Он был ошарашен, а водитель начал вопить на меня на китайском. Майкл закричал что-то ему в ответ, тоже на китайском, защищая свою старшую сестру. Это не могло быть лестным, потому что водитель взбесился еще больше. Я сграбастала Ретта и втащила его в дом вместе с Майклом, который бежал позади. Мы проверили Ретта. К счастью, у него было только легкое сотрясение мозга, которое меня не удивило. У мальчика начались проблемы ночью, когда мама и Келл вернулись домой. Ретт действительно ждал этого месяцами, чтобы поэксплуатировать их.
Келл оставлял нас всех в его бизнес-путешествиях, в Австралию из-за говядины, которую он импортировал, или в Европу, куда возил ликер. Обычно, он уезжал поздно ночью и его не бывало около двух дней и мы ничего не слышали о нем во время его отсутсвия. Эти путешествия всегда казались маленькой тайной, а когда я спрашивала об этом за завтраком, он всегда менял тему. Это не продолжалось долго, после того как он уехал из Гонк-Конга, тогда Майкл сказал мне, что он делал в его коротких исчезновениях. По всей видимости, ему сказали, что американские офицеры во Вьетнаме заинтересовались покупкой мяса, чтобы делать барбекью. Они хотели купить много. Так как мужчины всегда смотрят на «большие куски», он видел в этом возможность заработать. Он договорился о полете в Сайгон, куда он пригонит баржу с замороженным мясом и оставит запасы на продажу в отеле. Однажды ночью, его баржа не дошла до места. Она попала в перекрестный огонь и утонула, с которой Келлу пришлось плыть до берега. Он никогда больше не ездил туда!
И вновь, тогда я совершенно была уверенна, что эта удивительная история правда, Келл всегда очаровательно травил байки. Ни в одной сказке не было конца, но там всегда пристутсвовала правда. Келл гипнотизировал нас его рассказами, рассказывая их так, что даже если вы знаете, что он приукрашивает, не хотели бы, чтобы он останавливался. Кстати, когда Майкл был подростком, его тоже знали как хорошего рассказчика. Это было необычно для него рассказать одну и ту же историю историю за вечер разным слушателям, если она и была то в различных вариациях. Иногда он мог услышать историю от кого-то и переделать ее на свой манер. Я слышала свои истории из жизни, только намного более приукрашенные, когда переводила их вместе с Майклом. Эта черта беспокоит сердечной болью после его смерти.
В 1967 году, началась китайская революция и имела последствия для Гонк-Конга. Большая земля закрыла к нам поставки воды, так что правительство решило разделить город на четыре секции и ввела пайки. Нам было отведено четыре часа воды каждый четвертый день. Просто представьте себе: только четыре часа бежала вода каждый четвертый день! Мы запасали воду в огромных бочках и использовали ее очень экономно. Этот трюк давал возможность заполучить друга в каждой секции и быть уверенным, что принимаешь ванну каждый день. Майкл и Ретт были заинтригованны этим, это означало, время ванны, которое было большой работой для их амахи и после ванны они могли подольше посмотреть телевизор. У нас также был комендантский час, так как революционеры в это время были очень агрессивны, даже оставляли в контейнерах пакеты с бомбами по всему сити. Между 7 вечера и 7 утра, если вы находились на улице, вы могли быть арестованы. Так по распорядку общественной жизни, мы пытались обогатить наше времяпрепровождения, устраивая вечеринки на всю ночь. Для подростков это было здорово, законное оправдание для непришедших домой утром.