Комната Майкла была полна еще более интересных вещей, чем в его офисе. Одна вещь, которая мне особенно нравилась, стояла на каминной полке, прислоненная к стене. Это была картина маслом, без рамы, примерно полтора фута в высоту и фут в ширину, изображавшая героя юмористического журнала «Mad» Альфреда Е. Ньюмена, одетого в блестящий черный костюм, серебряные носки, белую перчатку и принявшего одну из танцевальных поз Майкла – стойку на носках. На первый взгляд можно было подумать, что это сам Майкл, пока ты не вглядывался в лицо.
В комнате Майкла имелся диван с выдвижной кроватью размера king size. Кровать всегда оставалось выдвинутой и была заправлена, как в отеле. Напротив нее находился самый большой телевизор, какой я в то время видел. Мы ставили какой-нибудь фильм, заказывали из кухни еды по желанию и смотрели кино допоздна. Если Майкл засыпал, пока шел фильм, я медленно убавлял громкость, отключал телевизор из розетки (потому что при выключении с пульта он издавал громкий звук), тихонько выходил из комнаты и отправлялся домой. Помню, однажды вечером я как раз пробирался на цыпочках к двери, и Майкл сказал: «Увидимся завтра, Барни». Не знаю почему, но Майклу было очень тяжело спать. Поэтому если он засыпал, я всегда был очень осторожен, чтобы его не разбудить. Иногда он просил меня что-нибудь ему почитать, и тогда я находил книгу и просто читал вслух, а потом, когда мне казалось, что он заснул, выскальзывал из комнаты.
Слева от телевизора за дверью находилась ванная, а за еще одной дверью – джакузи, которой Майкл, по его собственным словам, никогда не пользовался. Рядом со входом в ванную стоял высокий зеленый сейф, открывавшийся при помощи электронного кода. Когда Майкл открывал этот сейф, помимо стопок бумаги мне бросились в глаза неглубокие коробки размером примерно фут на два фута, в которых были составлено множество маленьких бархатных футляров для ювелирных изделий. В каждом футляре лежала золотая монета номиналом в двадцать долларов. Там их, должно быть, имелись сотни. За годы нашей дружбы, когда мы встречались на день рождения или по случаю какого-нибудь еще важного события, Майкл давал одну из этих монет мне или кому-то из моих детей.
По другую сторону от телевизора располагалась гардеробная под лестницей, ведущей в спальню Майкла. Этой спальней он никогда при мне не пользовался, потому что всегда спал на раздвижной кровати перед телевизором. Сама спальня была достаточно скромной, если не считать большой кровати с покрывалом, усыпанным блестящими кристаллами. Кристаллы были примерно миллиметр в диаметре и нашиты на расстоянии в несколько миллиметров друг от друга. Покрывало было невероятно тяжелым и неудобным для лежания на нем, но в лучах света выглядело красиво. Майкл заказал его специально для себя, и оно было выполнено по его собственному дизайну.
Гардероб под лестницей был полон костюмов, которые Майкл носил в своих мировых турне, – всех этих его стильных курток, штанов и ботинок. На стене висели четыре или пять его знаменитых перчаток. Однажды Майкл привел нас с Мейсоном в эту комнату, чтобы показать часы, о которых он рассказывал мне еще за год до этого. Он тогда сказал, что заплатил за них миллион долларов. Я попросил его как-нибудь мне их показать, и вот этот день настал. Когда мы зашли в гардеробную, Майкл указал на хлыст, висевший на стене, и спросил Мейсона, знает ли он, откуда эта вещь. Мейсон ответил, что нет. Майкл рассказал, что это хлыст из фильма «В поисках утраченного ковчега» про Индиану Джонса. Когда на лице Мейсона мелькнуло узнавание, Майкл спросил: «Помнишь хлыст Харрисона Форда? Вот это он и есть. Его выставили на продажу, и я купил».
Майкл прошел вглубь гардеробной и, протянув руку вниз, за висящие рубашки, вытащил оттуда зеленую пластмассовую коробку. Он поставил ее на пол перед нами и открыл. В каждом из отсеков коробки лежали часы Rolex, и у каждых часов была свои история. Я помню, про одни он сказал нам, что это подарок от Эдди Мерфи. А на самом дне коробки, завернутые в зеленый бархат, лежали часы за миллион долларов. Они были сделаны из чистой платины, и ремешок у них был шириной примерно в два дюйма. Поверхность ремешка была покрыта камнями, похожими на бриллианты в полкарата, и такие же бриллианты окружали циферблат. Циферблат казался довольно миниатюрным по сравнению с размерами самих часов. Он был, наверное, меньше дюйма в диаметре. Кем были изготовлены эти часы, я не помню, но они выглядели очень красиво. И оказались очень тяжелыми. Я обратился к Мейсону:
– Ну-ка, подставь руку, Мейс.
– Не думаю, что стоит, – засомневался он.
Майкл подбодрил его:
– Да все нормально, Мейсон, давай руку.
Когда Майкл надел часы ему на руку, я сказал сыну:
– Мейсон, ну, теперь, ты можешь говорить людям, что держал в руке миллион долларов.
Мейсон смог произнести только «Вау». Он поскорее отдал часы обратно Майклу. Тот завернул их в зеленый бархат, вернул в коробку и поставил коробку назад в угол, под рубашками.