Рациональное и иррациональное начала познания

Рациональная и реальная картина мира. Основываясь на естест­венно-научном восприятии мира, многие убеждены, что окружающий мир подвластен рациональному анализу. Для них, как они полагают, все явления природы можно логически объяснить, а то, что сегодня кажется чудом, завтра станет объяснимым и понятным. В узком смысле слова «моя картина мира», «мое мировоззрение» — это мои собственные пред­ставления об окружающем мире, сложившиеся на основе его восприятия моими органами чувств, В широком смысле — это мои накопленные су­ждения обо всем, что воспринимают мои органы чувств и чем заняты мои •мысли. Все это лишь отражение небольшой части видимого окружающе­го нас мира..

Многие думают примерно так: «Как можно найти место для различ­ных невидимых абстрактных образов в крошечной картине, составлен­ной из наших конкретных опытных представлений? Я доволен своим ко­нечным и ограниченным восприятием мира. Внеземные явления относят­ся к области утопий и фантазий, и пусть о них думают другие». Перспек­тива такого замкнутого миропонимания должна вызывать сомнение хотя бы потому, что всякое конкретное мировоззрение находится в движении. Наши представления о мире постоянно изменяются. Мы говорим о собст­венном горизонте познания, который может расширяться. Чтобы раздви­нуть рамки наших познаний, существует множество различных образова­тельных систем, книг и т.п. у Многочисленные конкурирующие между собой факторы влияют на наше мировоззрение и в конечном итоге определяют его. Они связаны с социальными, этническими, семейными и другими условиями жизни. Мировоззрение человека в значительной степени зависит от того, вырос ли он в деревне или в городе, в горах или на берегу моря, среди богатых и власть имущих или среди бедных и отверженных. Культурное окружение также формирует и представления о мире. Испытал ли он влияние той или иной религии? В каких конкретных условиях живет и работает, как соот­носятся труд и отдых в его повседневной жизни? Какие традиции опреде­ляют его образ жизни, какие праздники и знаменательные даты он отме­чает? Как складываются взаимоотношения между различными слоями общества и поколениями?

Генетические, психологические и многие другие факторы играют при этом тоже очень важную роль. Наряду с комплексом наперед заданных условий, которые в большинстве случаев нельзя изменить, сохраняется возможность принятия самостоятельных, индивидуальных решений. Не­повторимость, невоспроизводимость каждой личности определяется в том числе и нашими осознанными, волевыми решениями. Из огромного потока информации каждый выбирает лишь то, что хочет воспринять, и это формирует мировоззрение личности.

Трудно не согласиться с тем, что.мы принципиально не в состоянии непосредственно воспринимать мир таким, каким его регистрируют наши глаза и уши: все ощущения органов чувств обрабатываются, оцени­ваются, фильтруются нашим мозгом и «сплавляются» затем в единую картину. Осуществляемая мозгом обработка ощущений направлена пре­жде всего на создание целостного восприятия. Соответственно и наши мыслительные процессы протекают так, чтобы обеспечивалось целост­ное понимание и вырисовывались осмысленные образы. Каждый знает из собственного опыта, что гораздо легче следить за ходом мыслей, которые нам известны, чем понять и осмыслить совершенно новые идеи. Абсо­лютно нормально поэтому, что человеку с рациональным мышлением представления о сверхъестественных явлениях или о Боге кажутся не­мыслимыми и, следовательно, совершенно необоснованными,

Попробуем найти другой критерий оценки рационального воспри­ятия мира. Приведем характерный пример, который, хотя и представляет­ся нашей рациональной логике абсолютно невозможным, тем не менее является физической реальностью—это корпускулярно-волновой дуализм света. Если разделить луч лазера на два, то, накладываясь друг на друга, они могут «погаситься» (лучи противофазны), и, наоборот, интен­сивность синфазных лучей суммируется. Это явление интерференции можно объяснить волновой природой света. Однако свет обладает и корпускулярной природой, что подтверждается экспериментально. Обе природы света представляются нашей логике взаимоисключающими проти­воположностями, поскольку ни При каких обстоятельствах два потока частиц, накпадываясь друг на друга, не могут погаситься. Двойственная природа света, или, как принято говорить в физике, дуализм света, на­глядно показывает, что для понимания природы света рационального анализа недостаточно.

Можно говорить о реальности нашего познания окружающего мира при сопоставлении его тем или иным способом с нашим представлением о нем- «Наше познание реально лишь постольку, поскольку наши идеи сообразны с действительностью вещей»,—так считал Джон Локк (1632—1704), известный английский философ.

Каждая эпоха рождает новые знания о природе и новый опыт воспри­ятия окружающего мира и нас самих. Но такие знания и опыт не есть но­вое мировоззрение. Это лишь шаг, абсолютно необходимый для форми­рования мировоззрения. Людям необходимы самые разнообразные зна­ния и все то рациональное, что добыто естествознанием, чтобы использо­вать могущество человека и природы во благо человека. |. Человек обладает удивительным феноменом — разумом, благодаря которому он познает окружающий мир, ему дана способность анализиро­вать происходящее и предвидеть всего лишь некоторые фрагменты буду­щего, хоть полностью предсказать будущее ему не дано. Но разум не все­силен, и абсолютизация его возможностей крайне опасна. Не менее опас­на и абсолютизация естественно-научной истины, которая, подобно ми­ражу, отдаляется по мере приобретения новых знаний и формирования новых эмпирических обобщений. Вот почему мировоззрение никогда нельзя свести к чисто научному, рациональному миропониманию. Такое утверждение не соответствует тем канонам, которые пытались привить нам в недалеком прошлом........

Рациональное начало нельзя смешивать с иррациональным, т.е. с тем, что не является логическим следствием того или иного эмпирического обобщения. Каждый человек живет в своей иррациональной среде, иг­рающей важную роль в его действиях и судьбе. Трудно объяснить ирра­циональную сущность человека, так как она обладает своеобразной спе­цификой и индивидуальными особенностями, присущими каждому чело­веку. Мир человека — это неразрывная связь рационального и иррацио­нального: интуиции, инстинктов, прозрений, нелогичности поведения и т.п. Любые рациональные действия, основанные на эмпирических фак­тах, всегда сопряжены с иррациональными элементами. Может быть, ир­рациональная составляющая мировоззрения дает человеку наибольшую радость, ощущение полноты и прелести жизни. Путь в мир иррациональ­ного лежит через религиозные знания, познание искусства, художественных литературных ценностей, через музыку и поэзию, которые способны, минуя логику, затрагивать самые глубинные чувства человека.

В каждом человеке заложено некое иррациональное начало, свой соб­ственный внутренний духовный мир, который не возникает сам по себе. И если люди хотят сохранить себя, свой род, природу и все то, что накоплено человечеством за тысячелетия, им необходимо не только овладеть естественно-научными знаниями, но и научиться воспринимать те эле­менты иррационального, которыми богата природа и которые создает че­ловек.

Естественно-научные и религиозные знания. Мировоззрение, включающее рациональное и иррациональное начала, отличается от нау­ки как целенаправленной познавательной деятельности. Наличие ирра­циональной составляющей означает, что ограничить мировоззрение оп­ределенными рамками невозможно: в частности, нельзя сделать его осно­вой только одну какую-либо философскую систему. История трех с лиш­ним столетий неопровержимо свидетельствует, что любая попытка осуществить такое ограничение (например, признать только материализм в качестве универсального миропонимания, способного заменить рели­гию) кончилась неудачей.

Вместе с тем полностью сводить религию к иррациональному было бы ошибкой, поскольку она немыслима без рациональных объяснений, лежащих в основе теологии (совокупности религиозных доктрин и уче­ний), которая развивается, как и любая другая наука. Рациональный под­ход, таким образом, размывает границу между религией и наукой.

Для более глубокого понимания сущности научных и религиозных знаний и их различий попытаемся определить, что такое наука, не 01-рани-чиваясь при этом только аксиоматическими утверждениями: физи­ка—это наука, биология—тоже наука, уфология—нет и т.д. Немец­кий философ Георг Гегель (1770—1831) весьма удачно сформулировал основные определяющие науку признаки:

1) существование достаточного объема опытных данных;

2) построение модели, систематизирующей опытные данные;

3) возможность на основе модели предсказать новые факты, лежащие вне первоначального опыта.

Названные признаки характерны для любого естественно-научного открытия. Например, Периодический закон Д.И. Менделеева позволял составить таблицу химических элементов и предсказать существование ранее неизвестных химических элементов.

Согласно современному определению, наука — сфера человеческой деятельности, функция которой —- выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности. Впрочем, это определение, как и любое другое, носит в некоторой степени аксиоматический характер, т.е. содержит недоказуемые элементы. Известная теорема о неполноте любой содержательной аксиоматической системы австрий­ского математика и логика К- Гсделя (1906—1978), доказанная им в 30-х годах прошлого века, гласит: «В любом языке (наука — это язык) суще­ствует истинное недоказуемое высказывание». Более того, аксиомы пото­му и аксиомы, что они не доказываются, а принимаются на веру. Конеч­но, большинство аксиом обобщает абстрагированный опыт, который и не нуждается в доказательствах, и нет ничего удивительного в том, что ему нужно верить. Однако есть и такие аксиомы и утверждения, которые ни из какого опыта не следуют. Например, в геометрии Евклида — аксиома о параллельных линиях, а физике — постулаты Бора, постулаты теории относительности и т.п. И тем не менее все они принимаются на веру- Та­ких аксиом и постулатов становится все больше, а это означает, что гра­ница между наукой и религиозными знаниями, основанными на вере, раз­мывается, т.е. представление о науке смещается в сторону религии.

В истории науки были и встречные тенденции. Например, основу фи­лософии выдающегося французского математика, физика и физиолога Р. Декарта (1596—1650) составляет дуализм души у тела — «мыслящей и протяженной» субстанции- По его мнению. Бог сотворил и материю, и движение, и покой. Декарт доказывал существование Бога и реальность внешнего мира. В книге нидерландского философа Б. Спинозы (1632—1677) «Принципы философии Декарта» содержится доказатель­ство теоремы о существовании и единственности Бога, бессмертии души, единственности морали и др. Однако здесь слово «доказательство» мож­но отнести в большей степени к психологии, чем к математике.

Различия между научными и религиозными знаниями российский философ Н.А. Бердяев охарактеризовал так: «Научное знание—это та­кое знание, для достижения которого человек использует материал опыта и законы логики. Каждый новый элемент знания выводится из предыду­щих с той же неизбежностью, с какой поезд проходит станции в указан­ной на карте последовательности. Ученый находится в «железных тис­ках» законов природы и логики. Он несвободен. Религиозное знание принципиально отличается тем, что оно ниоткуда не может быть выведе­но. Оно достигается в результате внезапного внутреннего озарения, как наитие свыше. Если бы существование Бога можно было доказать, то ре­лигия исчезла бы, поскольку она превратилась бы в обычное научное знание».

Однако несмотря на различия, рациональное начало науки и рацио­нальные объяснения теологии сближают научные и религиозные знания. Рационализация церковной традиции всегда направлена на отстаивай истинного содержания христианской веры от намеренных или случайным ее искажений, а иногда и просто от враждебных нападок. Создатели теологии опирались не только на Священное писание, но и на рационально |развитые философские учения. При этом отшлифовывалась высокая ин­теллектуальная культура Древнего мира. Яркий пример — теология Блаженного Августина (354—430) и Святого Фомы (1225—1274), кото­рая свидетельствует не только о глубине и силе христианской веры, но и о высочайшей интеллектуальной культуре ее создателей. Некоторые раз­витые рациональные космологические модели венчаются представлени­ем о божественном начале. Вместе с тем причастность человека к божест­венному опыту на высшей стадии сознания предполагает наличие опре­деленной религиозно-этической практики.

Взаимоотношения между наукой и религией складывались по-разно­му на Востоке и на Западе христианской цивилизации. Наиболее драма­тичны они были на католическом Западе и, как представляется, в значи­тельной степени потому, что именно он стал колыбелью новоевропей­ской науки. Католическое богословие уже в XII в. поддается соблазну строить себя как рациональную систему знаний, включающую естествен­но-научные теории. Однако, поскольку космологические представления античности, на которые опиралась средневековая наука, нередко проти­воречили христианским догмам, церковные власти пытались решительно отметать некоторые положения античной науки, чем способствовали не только разрушению аристотелевской космологии, но и становлению нау­ки Нового времени — экспериментального естествознания. Б то время, когда зарождалось точное естествознание, основанное на математиче­ском описании, необходимо было (чтобы избежать драматических эпизо­дов, подобных судьбе Коперника) разграничить понятия науки и рели­гии. Чему в некоторой мере и способствовало возникшее в конце XVII в. новое, механистическое естествознание. Теологии в качестве собственно ее предмета была оставлена область божественного и сверхъестественно­го. Вместе с тем в противостоянии оккультным учениям (различным фор­мам суеверий, магии, спиритизму и др.), чуждым христианству, нужен был новый рационализм, дающий строгое экспериментально проверяе­мое понимание законов природы. Такое понимание предложили выдаю­щиеся ученые-естествоиспытатели Н. Коперник, И. Кеплер и Г. Галилей.

Союз науки и христианства, сформировавшийся в XVI—XVII вв., стад спасительным для судьбы европейской культуры. Хотя... В конце концов на науку была возложена задача явно религиозного характера: не только создать с помощью зависимой от нее техники рай на земле, но и ОДностью Преобразовать природу. Как известно, надежды на решение и задачи не оправдались. Может быть, еще и поэтому человек нашего времени, стараясь сохранить и приумножить ценности науки, границы и возможности которой он, конечно, теперь понимает по-новому, ищет ус­покоения в религии В отличие от католицизма, в православии божественное откровение и человеческое мышление не смешивалось. Границу между божественным и человеческим не переступали ни наука, ни церковь.

Весьма интересна история становления православной веры в России, описанная Н.М. Карамзиным в гениальном произведении «История госу­дарства Российского». Проповедники разных вероисповеданий — маго­метанского, иудейского, католического и православного—пытались склонить князя Владимира к принятию своей веры. Великий князь охотно выслушивал их учения- В частности, выслушав иудеев, он спросил, где их отечество. «В Иерусалиме, — отвечали проповедники, — но Бог во гневе своем расточил нас по землям чуждым». «И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других? — сказал Владимир. — Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества». Выслушал Владимир и православного философа, присланного греками, который рассказал кратко содержание Библии, Ветхого и Нового заветов и показал картину Страшного Суда с изображением праведных, [идущих в рай, и грешных, осужденных на веч­ную муку. Пораженный сим зрелищем, Владимир вздохнул и сказал: Благо добродетельным и горе злым!». «Крестися, — ответствовал фило­соф, — и будешь в раю с первыми». Владимир, отпустив философа с да­рами и великою честью, собрал бояр и градских старцев; объявил им предложения магометан, иудеев, католиков, православных греков и тре­бовал их совета. «Государь! — сказали бояре и старцы, — всякий чело­век хвалит веру свою: ежели хочешь избрать лучшую, то пошли умных людей в разные земли, испытать, какой народ достойнее поклоняется Бо­жеству. И великий князь отправил десять благоразумных мужей для сего испытания, Возвратясь в Киев, послы говорили князю с презрением о бо­гослужении магометан, с неуважением о католическом и с восторгом о византийском, закончив словами: «Узнав веру греков, мы не хотим иной». Великий князь решил принять православную веру. Так, в конце Х в. в России начиналась новая эпоха — эпоха православия, сменившая язычество.

Православное понимание сфер естественно-научного знания и рели­гии во многом предвосхитило выводы исторических и философских ис­следований феномена науки, предпринятых во второй половине XX в. Бурное развитие естествознания заново поставило вопрос о возникнове­нии фундаментальных представлений о пространстве и времени, а после появления квантово-механического описания микро объектов и других новых положений современного естествознания, окружающий нас мир более не воспринимается как огромная детерминированная система, в ко­торой Богу просто нет места. Кроме того, и исторнко-философские иссл дования показывают существенную зависимость науки о Более осмысленными стали вопросы: как и почему возникли элемен­тарные частицы? Почему, например, электрон имеет вполне определен­ный заряд и размеры? По-новому сегодня звучит и вопрос о происхожде­нии Вселенной. Было ли что-нибудь до начала возникновения объектов Вселенной? Если нет, то как она образовалась?

Современная естественно-научная космология решает проблемы, со­относящиеся с традиционно обсуждаемыми теологией вопросами. Мо-,жет быть не случайно многие ученые-естествоиспытатели и математики, начав свои изыскания людьми неверующими, каждый своим путем, по-разному, нередко приходили к вере. Казалось бы, что с развитием ес­тествознания количество верующих с течением времени должно было все более сокращаться. Однако социологические исследования, проведенные в 1916 и 1996 гг. среди 1000 случайно выбранных американских ученых, свидетельствует о другом: за 80-летний период оно существенно не изме­нилось и составляет около 40%,

Конечно, Библия не описывает достаточно детально, как образова­лась Вселенная и как возникла жизнь. Скорее, она говорит о том, для чего' Бог создал мир, а не о том, как он создавался. Известный французский ма­тематик и физик Пьер Симон Лаплас (1749—1827), объясняя Наполеону законы мироздания, сказал, что присутствие Бога для изучения таких за­конов ему не нужно. Другое дело, когда возникают вопросы о том, как возник окружающий нас мир. Последователи материалистического уче­ния Дарвина полагают, что информация в генетическом коде накаплива­ется в течение чрезвычайно длительного периода времени в результате случайных мутаций. Можно представить, что в результате случайных пе­рестановок различных букв алфавита образовалось слово, но практиче­ски невозможно вообразить себе, чтобы при случайном выборе и соеди­нении букв в слова и отдельных слов в законченные предложения, а затем из Отдельных предложений в повествование с заданным сюжетом была издана целая книга — вероятность такого процесса, хотя и отлична от "удя, но ничтожно мала.

Известный современный английский астрофизик Фред Хойл (р. 1915) ^в Результате строгих математических расчетов пришел к выводу, что ве­роятность случайного зарождения жизни примерно такая же, как и вероятность того, что в результате сильного урагана, пронесшегося на мусорной свалке, будет создан сверхзвуковой самолет.

По мнению другого современного биофизика и генетика фрэнсиса Крика— одного из создателей модели молекулы ДНК лауреат Нобелевской премии 1962 г. — «происхождение жизни кажется чудом и с ее зарождением связано слишком много сложностей».

Вера в слепой случай как альтернативная вера лежит в основе атеиз­ма. Анализируя мировоззренческие корни атеизма, Вольтер (169-1—1778) писал: «В Англии, как и повсюду, были и есть много атеистов из принци­па... Я знал во Франции некоторых выдающихся физиков, и—созна­юсь — меня крайне удивляло, что люди, так ясно представляющие себе приводные пружины природы, не хотят видеть руку того, кто так зримо определяет взаимодействие этих пружин. Мне кажется, что среди проче­го к материализму их привела вера в бесконечность и наполненность мира, а также вера в вечность материи. По-видимому, именно эти прин­ципы и ведут к заблуждению; напротив же, известные мне последователи Ньютона, исходящие из существования пустого пространства и конечно­сти материи, допускали и существование Бога».

Современные естественно-научные работы по расшифровке генома человека, опыты по клонированию животных никак не объясняют проис­хождение генетического кода. Впрочем, возможно, как и Лаплас, уче­ные-естествоиспытатели не нуждаются в гипотезе о существовании Бога для описания функционирования генетического кода и даже для его понимания, хотя при этом без Создателя они не могут объяснить, как и отку­да он взялся.

. Входя в XXI век, мы обязаны помнить, что современное естествозна­ние выросло на трудах гениальных ученых-естестаоиспытателей: Ньютона, Кеплера, Фарадея, Максвелла и др., чья вера в Бога подвигала их на изучение Вселенной

В наше время для некоторых людей по-прежнему основным аргументом в рассуждениях остается другая вера — вера в творческую силу слу­чая. То, что в данном случае речь идет о вере, а не научно обоснованном понимании явлений, известный ученый Л.Х. Мэтьюз в предисловии к книге Дарвина «Происхождение видов» в 1971 г. сформулировал так:

«Вера в эволюцию в точности соответствует вере в божественное сотво­рение мира — обе являются убеждениями, в верности которых верующие не сомневаются, хотя и не могут привести доказательства своей право­ты». В этой связи представляется разумным рассматривать обе концеп­ции как принципиально мыслимые и допустимые

Выдающийся французский математик, физик и философ Блез Пас­каль (1623—1662) пояснял риск ошибочного решения при ответе на во­прос о бессмертии человека следующим образом. Существуют две воз­можности: либо предсказания Библии по поводу жизни после смерти вер­ны, либо они ошибочны. Следовательно, в соответствии с верой или неве­рием в предсказания Библии можно разделить всех людей на две группы' Бели вечной жизни нет, то в проигрыше оказываются те, кто верил в нее. Они живут с неоправданной надеждой на вечный мир, в то время как пра­выми оказываются неверующие, и они лучше распоряжаются своей жизни в этом мире. Если же, напротив, предсказания Библии о вечной жиз­ни верны, то вера в нее оказывается поддержкой в самых безнадежных си­туациях и тем самым оказывается полезной уже в течение этой жизни, к чему добавляются неизмеримые преимущества в вечности. Ошибка неве­рующего ведет при этом к значительно более тяжелым последствиям, чем ошибка верующего. Неверно прожитая в этом мире жизнь ведет к вечным потерям. Библия описывает вечность для обеих групп так: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие — на вечное поругание и посрамление».

«Общежитие, пробуждая или ускоряя действие разума сонного, мед­ленного в людях диких, рассеянных, но большей части уединенных, рож­дает не только законы и правление, но самую Веру, столь естественную для человека, столь необходимую для гражданских обществ, что мы ни в мире, ни в Истории не находим народа, совершенно лишенного понятия о Божестве», —так оценивал истоки и необходимость для человека рели­гии Н. М. Карамзин- ' '

' В современном естественно-научном познании все чаще ученый сталкивается с ситуацией, когда поиск истины оказывается тесно связан­ным с нравственными проблемами. «Цель науки и главный долг учено­го — поиск истины, поэтому православный взгляд на проблемы науки и техники заключается, в частности, в том, чтобы отвергнуть многочислен­ные попытки поставить науку на службу не истине, не потребностям гар­монического устроения жизни, а частным, корыстным интересам, в пер­вую очередь господства и наживы», — так с одной из нравственных пози­ций Патриарх Московский и всея Руси Алексий II охарактеризовал долг истинного ученого

Иными словами, основным ориентиром деятельности ученого-есте­ствоиспытателя да и любого другого должны быть те нравственные нор­мы и принципы, которые вырабатывались и проверялись жизнью в тече­ние веков. Главные же из них—это заповеди, сформулированные еще в Древние времена в Нагорной проповеди. Думается, сегодня по-прежнему актуально мудрое напоминание Серафима Саровского о необходимости избегать рассеяния ума, но пробуждать у людей голос совести, сердечное окружение и желание перемен к лучшему. Не менее актуальны слова Альберта Эйнштейна (1879—1955): «Наука без религии хрома, а религия без науки слепа». Научные знания не могут уничтожить веру и заменить 'но и вера не в состоянии заменить науку. Последнее время, особенно в россии и странах бывшего СССР, для науки и религии чрезвычайно важно общее поле для совместной борьбы с - ' ^девством, сектантством, религиозным экстремизмом, которые приводят к разным антигуманным проявлениям, гибели людей и терроризму В результате анализа развития различных отраслей современной нау­ки и ее взаимосвязи с религией Президент Российской академии наук ака­демик Ю.С. Осипов в одном из своих выступлений сделал обобщающий вывод: «В настоящее время в отношениях религии и науки набирают силу процессы явного сближения. Если в начале Нового времени, в эпоху Про­свещения наука стремилась обрести полную автономию от религии и вы­теснить ее с позиций мировоззренческого и духовного центра культуры, то теперь происходит их сближение и взаимодействие в формировании ценностей культуры, ориентированной на человека».

Литература.

С. Х. Карпенков «Концепции современного естествознания» издание шестое. Москва «Высшая школа» 2003 год. Стр.13-56.