Кардинал сказал мне об этом еще во время нашей первой встречи, но я сообразил, что Франку незачем это знать. Вместо этого я спросил, кто такой «урод Райми».
– Капак Райми, племянник Тео Боратто. Ты его знаешь?
– Ага, – кивнул я. – Слышал, что его готовили для серьезного дела. Но никак не думал, что он метит на ваше место. Винсент упоминал о нем в ту ночь, когда мы с ним поехали в Холодильник, чтобы забрать тело Ник. Он его тоже не жалует.
– Ничего удивительного. Винсент всегда воображал себя преемником Форда. Если последить за Райми, то станет ясно, что он нас всех обскачет. Кардинал к нему неровно дышит. Райми займет мое место, может быть, даже место Форда. И место Кардинала в конечном итоге, подожди – и сам увидишь. Гребаный золотой мальчик… – Франк продолжил ругаться, затем переключился на убийство Ник: – Раз ее убили не в «Скайлайте», что заставляет тебя думать, что в этом мог поучаствовать один из наших парней?
Я пожал плечами:
– Мне известно, что в отеле все работают спустя рукава, но я представить не могу, как можно не заметить парня, который волочит тело?
– У нее только спина была изрезана, – возразил Франк. – Убийца мог накинуть на нее пальто и обставить все так, будто она в отключке. Протащить ее у всех на глазах. Здесь такой номер не пройдет, но в «Скайлайте»…
– Мне все равно хотелось бы проверить охранников. Не возражаете?
– Трать свое время как хочешь. Но поставь меня в известность, прежде чем вздумаешь кого‑либо из них беспокоить. Мне не нужно волнение среди подчиненных, особенно сейчас, когда этот поганец Райми наступает мне на пятки.
Я решил уйти до того, как Франк снова начнет разглагольствовать. Но когда направился к выходу, держа в руке список, в голову пришла светлая мысль.
– Вы Ричи Барни знаете? – спросил я, обернувшись.
Франк задумчиво нахмурился, соотнося имя с лицом, потом кивнул.
– Он сказал, что у его дочки был день рождения на прошлой неделе. Не могли бы вы проверить?
– У Ричи Барни нет никакой дочери.
Помолчав, я спросил:
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Он женат?
– Разводится. Детей нет.
– Тогда я, очевидно, ошибся. Всего хорошего, Франк.
Выйдя из офиса Франка, я поискал Ричи, но тот, вероятно, уже покинул здание. Значит, надо узнать его адрес и выследить его, сказал я себе. В этот момент я заметил Винсента Карелла, болтающего с секретаршей, и решил вместо Ричи переговорить с ним. Он не обрадовался, что его отвлекают, но я сказал, что дело срочное, и мы отошли в сторону.
– Что тебе неймется? – проворчал Винсент. – Разве ты не заметил, что между нами искры пробежали? Я уже совсем близко…
– Ты помнишь, как мы ездили в Холодильник? – перебил я его.
– Я что, на дурака похож? Конечно помню. Ну и что?
– Сначала ты хотел взять с собой Ричи Барни.
– Да? – Винсент насторожился.
– Ричи хотел попасть на день рождения дочери. Он сказал, что пропустил ее первое причастие и что если пропустит еще и день рождения, то жена устроит ему веселую жизнь.
– Ну и?.. – с недовольным видом произнес Винсент.
– У Ричи Барни нет дочери.
– В самом деле?
– А с женой он сейчас разводится.
– Правда?
Я склонился к уху Винсента:
– Лучше скажи, что происходит, или я вытрясу это из Ричи. В любом случае, я это выясню.
– Барни ничего не скажет. Он парень сообразительный.
– Но ему меньше терять, чем тебе. Если он заговорит в обмен на мою клятву раззвонить всем, что я узнал подробности от тебя…
Ноздри Винсента раздулись.
– Не шути со мной, Ал.
– Не буду. Если ты пойдешь мне навстречу. Расскажи, что все это значит, и я оставлю это при себе. Никому ни слова. Это будет наша маленькая тайна.
Винсент глубоко вздохнул:
– Если хоть одно слово…
– Ни звука.
– Меня Форд науськал.
– В смысле?
– Велел мне дождаться, когда ты спустишься вниз в раздевалку, затем тоже туда идти. Барни должен был уже ждать там, готовый мне подыграть, когда я скажу то, что приказал Форд.
– И?..
– Форд решил, что ты пожалеешь парня и предложишь заменить его. Если бы этого не случилось, я должен был подраться с Ричи и велеть тебе его заменить.
– Зачем?
– Не знаю.
– Винсент…
– Ни хрена не знаю, Алджерс. Форд тоже не в курсе. Он следовал указаниям Кардинала. Мы оба ничего не знали про твою подружку.
– Ты не знал, что в Холодильнике лежала Никола Хорняк? – скептически заметил я.
– Никогда не слышал о ней до того, как ты ее узнал. И Форд тоже.
– Кардинал знал.
Винсент пожал плечами.
Я поблагодарил его за содействие. Он поморщился, еще раз предупредил меня, чтобы я никому не разболтал то, что он мне сказал, и вернулся к занятию, которому я помешал: продолжил охмурять секретаршу. Подвинув стул, я присел.
Я отдавал себе отчет, что Кардинал знал о Ник с самого начала – доказательством тому служило собранное на нее досье. Но мне даже в голову не приходило, что меня направили в Холодильник, где я должен был обнаружить ее труп, причем Кардинал потрудился организовать все так, чтобы я сам сделал выбор.
Я вспомнил карточные фокусы, которые знал в детстве, и вспомнил, что хороший фокусник способен навязать выбранную им карту человеку из публики, при этом зрителю будет казаться, что он выбрал карту сам. Моя поездка в Холодильник оказалась частью замысла Кардинала, призванного придать событию видимость невероятного совпадения. А я, придурок, на это купился.
Теперь, когда знал про Винсента с Ричи, я невольно думал, какие еще фокусы приготовил для меня Кардинал. Я предположил, что его интерес ко мне связан с Ник, хотя вполне могло быть ровно наоборот. Кардинал ведь признался, что присматривал за мной с того времени, как меня зачислили в гвардию. Возможно, он решил, что пришло время надуть меня и посмотреть, как я буду скакать. Тогда Ник могли убить по его приказу и подстроить так, чтобы я ее нашел? Если так, то я занимаюсь бесполезным делом. Немыслимо добиться правосудия в отношении смерти Николы Хорняк, если убить ее приказал Кардинал.
Я провел остаток четверга и большую часть пятницы во Дворце, копаясь в досье на тридцать шесть гвардейцев охраны «Скайлайта» в поисках компрометирующих данных, коих оказалось в избытке. На девятнадцати гвардейцах висело по меньшей мере одно убийство, двенадцать отсидели в тюрьме, четверо были наркоманами, девять проходили реабилитацию. Один служил тайным агентом на Ближнем Востоке, оказался в списке тридцати шести даже анархист, переживший моральный кризис после того, как подорвал школу, полную ребятишек. Трое когда‑то работали мальчиками по вызову. Двое занимались сутенерством. Большинство играли, много пили и без зазрения совести цеплялись к каждой юбке.
Но с Ник, Руди Зиглером или Паукаром Вами их не связывало абсолютно ничего. Я уделил много времени бывшим мальчикам по вызову и сутенерам, полагая, что они могли вращаться в том же кругу, что и Ник. Но если и так, это нигде не нашло отражения. Я пометил в блокноте, что необходимо поговорить с ними лично, но с этим можно было не спешить. Пока мне требовалось прищучить другую рыбу – Паукара Вами.
После того как он убил Джонни Грейса, все еще не появилось надежных свидетельств, что кто‑то его где‑нибудь видел, хотя было обнаружено несколько умерших не своей смертью людей, которых, судя по почерку, отправил на тот свет именно Паукар Вами. В пятницу я вел все расспросы по телефону: не лучший способ общения, люди обычно охотнее идут на контакт, когда беседуешь с ними лицом к лицу. Я рассчитывал закруглиться с экскурсами в личную жизнь гвардейцев рано в субботу и провести остаток дня, прочесывая улицы. Если ничего не подвернется, в воскресенье навещу Фабио, решил я.
Домой я прикатил поздно; из‑за того, что не привык долго работать с бумагами и пялиться в экран монитора, слезились глаза и болела голова. Я зашел к Али за парой рогаликов. Мне даже думать о книге или журнале было противно, поэтому я просто съел рогалики, заварил и выпил лимонный чай, надеясь унять пульсирование в голове, и отправился спать. Заснул я быстро.
Меня разбудил стук капель. Мягкий и равномерный, слишком тихий, чтобы разбудить обычного человека. Но меня обучили просыпаться при малейшем нарушающем привычную картину звуке, будь то шаги, скрип двери, падение капель.
Я знал, что капает не из кранов. Я проверяю их каждый вечер, поскольку берегу воду, как следует делать каждому сознательному гражданину в наши дни глобального потепления. Да и ванная комната находилась по другую сторону стены, возле которой стояла моя кровать. Кухня располагалась в дальнем правом углу квартиры, а звук падающих капель доносился из гостиной.
Я бесшумно спустил ноги на пол. Рукой нащупал пистолет, который всегда держу под матрасом. Встав, я посмотрел на дверь, затем тихо двинулся к ней, как был, без одежды, готовый немедленно пустить в ход оружие.
Приложил ухо к двери. Капли продолжали падать, но я постарался расслышать другие звуки, например, тяжелое дыхание или биение взволнованного сердца.
Ничего.
Не зажигая свет, я повернул ручку и распахнул дверь, отступая влево на случай, если кто‑то прячется непосредственно за дверью, готовый к рывку.
Никаких движений.
Я вошел в гостиную, поддерживая левой рукой правую руку с пистолетом.
Никого. Комната была полна теней, но я с первого взгляда понял, что в ней нет непрошеного гостя. Если не считать предмета, висящего в центре комнаты и являющегося источником звука.
Я направился к предмету, оглядываясь по сторонам, не позволяя себе терять бдительность. Когда приблизился, стук капель усилился. Но я снова постарался отрешиться от этого звука.
В футе от предмета я остановился. Перед глазами оказался затылок отрубленной человеческой головы. Подвешенная на проволоке к люстре, она медленно вращалась.
Еще немного, и увижу лицо. Мне показалось, что ожил один из моих ночных кошмаров. Призрак Тома Джири. У меня перехватило дыхание, и я машинально направил на голову пистолет. Но сумел взять себя в руки и не выстрелил. Голова угрозы не представляла. Стрелять в нее означало зря тратить патроны и дать волю слепой панике.
Затаив дыхание, я ждал, когда покажется лицо. Я понимал, что это не может быть голова моего мертвого отца, но не мог избавиться от страха, что его дух преследует меня за то, что я не позаботился о его останках.
Затем я заметил двух извивающихся змей, ползущих по скулам, и все мысли о сверхъестественном явлении улетучились. Никакой это не фантом. В моей гостиной висела на проволоке голова городского императора смерти – Паукара Вами.
Куда только подевались годы тренировок. Я застыл, опустив руки и округлив глаза. Мой взгляд приковало к себе лицо Паукара Вами. Падающие на пол капли крови заглушили все остальные звуки. Весь город мог полыхать, я бы ничего не заметил. Видел только голову с выпученными глазами, дыры диаметром с большой палец на месте ноздрей, подбородок, разрубленный надвое – молоток и зубило? дрель? – как раз в том месте, где должны были встретиться головы змей.
Меня настолько заворожило жуткое зрелище, что я даже не задумался, как голова убийцы могла попасть в мою гостиную, кто подвесил ее на моей люстре и где этот человек сейчас.
По моему правому плечу скользнула рука, и пальцы сжали горло. Вторая рука появилась у моего лица слева. На среднем пальце кольцо, из которого выступает острие длиной четыре дюйма. Одно движение, и я лишусь глаза.
– Брось пистолет, расслабься и не делай глупостей, – прозвучал тихий, но уверенный и жесткий голос.
Я выпустил пистолет и опустил руки вдоль тела.
– Сядь, – произнес голос, и я почувствовал край стула.
Скорее всего, это был стул, который стоял около окна в спальне.
Он врезался в мои ноги сзади. Если бы на лице передо мной не застыла гримаса боли, я мог бы поклясться, что голова смеется.
Рука, державшая меня за горло, исчезла, так же как и рука со смертоносным кольцом. Дурак рванулся бы к пистолету. Но я остался сидеть неподвижно.
– Где вы прятались? – спросил я, испытывая досаду оттого, что так легко попался.
– Под кроватью, – ответил незнакомец. И, хмыкнув, прибавил: – Ведь именно оттуда всегда появляются все чудища.
Значит, пока я пялился на голову, ему хватило нескольких секунд, чтобы выскользнуть из‑под кровати, взять стул и приблизиться ко мне. Почему я не ощутил его присутствия? Даже призрак производит слабый шум.
– Кто вы? – спросил я. – Что вам надо?
– Всему свое время, – ответил человек, протянул руку и толкнул голову. – Знаешь, кому это принадлежит?
Я вздрогнул:
– Да.
– Назови имя. Я хочу его слышать.
Я облизал губы. Я не понимал, что происходит, но пришлось повиноваться. Кем бы ни был этот тип, он убил человека, которого, по утверждению многих, убить невозможно. Его нельзя недооценивать.
– Это Паукар Вами, – прохрипел я.
– Да что ты? – Незнакомец явно забавлялся.
Последовала длинная пауза. Я едва не сорвался с места. С трудом удержался.
– Ты знаешь, почему я здесь?
Вопрос удивил меня. Я не знал, что ответить. Затем почувствовал, как что‑то острое прошлось по моей голой спине, и слова посыпались из меня:
– Нет, я даже не знаю, кто вы такой. Как я могу…
– Хватит. – Человек похлопал меня по правому плечу. – Я пришел не затем, чтобы убить тебя. – Его рука указала на отрезанную голову. – На сегодняшнюю ночь мне достаточно одного убийства.
– Не могли бы вы это написать? – Мои стучащие друг о друга зубы превратили попытку бравады в насмешку.
– Если хочешь, могу написать кровью, – произнес незнакомец издевательским тоном. Затем предупредил: – Не вздумай оглядываться! Если увидишь мое лицо, придется тебя убить.
– Кто вы? – спросил я, на этот раз спокойно. Возможно, он играет со мной и не имеет намерения оставить меня в живых, но почему‑то мое положение уже не казалось мне таким отчаянным, как минуту назад.
– Лучше спроси, кем я не являюсь, – коротко посоветовал незнакомец.
– Ладно. Кем вы не являетесь?
– Я не он. – Рука снова показала на голову. – И он вовсе не Паукар Вами. Его звали… Аллегро Джинкс.
Я нахмурился и присмотрелся к чертам лица с татуировкой на скулах. Таким я и представлял себе Вами.
– Не понимаю, – пробормотал я. – Если это не…
Затем до меня дошло, и я застонал.
Паукар Вами – а именно он пожаловал ко мне в гости – засмеялся:
– Вижу, мне нет нужды представляться. Прекрасно. Ненавижу официальные представления.
– Зачем вы здесь? – спросил я. – Что вам нужно?
– Ничего, Ал. Я пришел как союзник и в знак дружбы принес тебе эту замечательную голову. Хотел послать ее по почте, но потом решил, что ты оценишь мой визит. – Убийца наклонился ближе, и я почувствовал его дыхание на шее, когда он проговорил: – Ты меня разыскивал. Задавал вопросы. Распространял слухи. Сказал, что я убил Николу Хорняк. А я не могу терпеть такую клевету. Как правило, я пресекаю такого рода вранье быстро и эффективно. Но я не мог понять, почему ты так уверен в моей причастности к этому убийству. Я немного покопался и выяснил, что девчонку видели с двойником Паукара Вами.
– С двойником?.. – Я чуть не оглянулся через плечо, но вовремя вспомнил о предупреждении. – Так это не вы были с Ник?
– Я никогда не встречался с Николой Хорняк и не слышал о ней до тех пор, пока твои поиски не привлекли к ней моего внимания.
Паукар Вами навалился мне на спину. Я не пошевелился, хотя желание отодвинуться и не чувствовать его прикосновение было огромным.
Он провел пальцами по щекам Аллегро Джинкса, словно лаская извивающихся змей по очереди, одну за другой:
– Эти красотки принадлежат мне, и больше никому. Никто другой не имеет право носить этих змей. Когда услышал о самозванце, я заглянул в несколько салонов, где делают тату, чтобы выяснить, кто скопировал змей без моего разрешения. Это оказался тощий китаец по имени Юн Фен. Мастер своего дела. Даже жаль было его убивать. Но Юн вспомнил змей, имя клиента и хорошенькую девушку, которая пришла с ним.
– Когда это было? – поинтересовался я.
– За пять недель до ее смерти… Да, – прибавил Вами, заметив, что я намереваюсь задать другой вопрос, – мистера Джинкса сопровождала Никола Хорняк, хотя это выяснилось, только когда я нанес ему визит. Он долго не называл ее имя, несмотря на то, что это было весьма болезненно, но в конце концов признался…
Я взглянул на изуродованное лицо Аллегро Джинкса и мысленно решил рассказать Вами все, что он захочет знать, в ту же секунду, как он о чем‑либо спросит.
– Джинкс убил Ник?
– Нет. – Вами вздохнул. – Она в тот вечер позвонила ему, попросила никуда не уходить и пообещала приехать. Он заснул, пока ждал ее. Ничего больше о ней не слышал, пока на следующей неделе не прочел газеты.
– Он так сказал?
– Это правда. – Я чувствовал, что Вами улыбается. – Люди не врут, когда выдавливаешь им глаза, а потом принимаешься за гениталии.
При этих словах мои причиндалы скукожились.
– Вы знаете, кто ее убил? – спросил я, отводя глаза от головы Аллегро Джинкса.
– Нет. Что до Джинкса, он с ней был знаком всего ничего. Она подцепила его примерно за пару недель до того, как он сделал татуировки на своем лице. Назвалась вымышленным именем. Никогда не говорила ему, где живет. Использовала его как хотела.
– Для секса?
– И не только. Татуировки – это ее идея. Он отказывался. Чтобы уломать его, она пустилась в такое необузданное распутство, что я краснею при одной мысли об этом. Она также заставила Джинкса побрить голову. Когда они познакомились, у него была пышная темная шевелюра.
– Зачем ей это понадобилось?
– Она сказала Джинксу, что так он будет выглядеть гораздо сексуальнее, и это, надо заметить, вполне справедливо. – Вами хохотнул.
Мои глаза снова остановились на разноцветных змеях, но затем я перевел взгляд выше и увидел, что кожу головы покрывает короткая щетина. Пока я рассматривал отрезанную голову, пытаясь найти объяснение всему этому безумию, Вами снова заговорил:
– Такая вот история. Как насчет тебя? Есть хоть какое‑то объяснение поведению твоей подружки? Зачем она так изменила внешность Аллегро?
– Ник была знакома с медиумом, его зовут Руди Зиглер, – ответил я, послав ко всем чертям конфиденциальность, которой требовал Кардинал. – Она приводила Вами, то есть Джинкса, к нему в салон. Сказала Зиглеру, что он ее любовник‑демон. Возможно, она слышала про ваши подвиги и решила, что демон должен выглядеть именно так.
– Интересно. Аллегро упомянул об ее интересе к потустороннему. Считаешь, мне стоит навестить Руди Зиглера?
– Нет. Он безвредное старое трепло. И не имеет никакого отношения к смерти Ник.
– А кто имеет?
– Не знаю. – Я застонал. – Думал, что Паукар Вами, пока вы тут не появились собственной персоной.
– А это не ты? – как бы между прочим спросил Вами.
– Что?! – Я чуть не подскочил на стуле.
– Забота – прекрасная форма маскировки. Никто не станет подозревать человека, стремящегося призвать убийцу к ответу, героя, который рыскает повсюду и обвиняет всех, кроме себя.
– Я не убивал Ник, – твердо сказал я.
– Мне плевать, убивал ты ее или нет. В любом случае, я оставлю тебе жизнь. Но исповедь очищает человеческую душу.
– Я не убивал Ник, – повторил я, на этот раз с обидой в голосе.
– Ладно, проехали. – Вами вздохнул. – Просто вздумалось спросить. – Он отошел, двигаясь практически бесшумно. – Я ухожу.
– И все? – удивился я.
– Да, если не хочешь выпить со мной пива с крендельками, – засмеялся убийца.
– Вы только за этим приходили? Показать мне голову и рассказать о Джинксе?
– И очистить свое имя. Это было необязательно – в городе многие убийства приписывают мне, и обычно я не парюсь на счет того, что люди думают, – но я знал о твоей связи с Кардиналом, и также… – Паукар Вами помолчал, затем пожал плечами (я догадался об этом по шуршанию одежды). – Дело в гордости. Я раскрыл тайну, и мне хотелось с кем‑нибудь поделиться находкой.
– Вы раскрыли только часть тайны, – напомнил я. – Вы не узнали, кто убил Ник.
– Мне это неинтересно. Я хотел знать, кто притворяется мною и зачем. Если бы Никола Хорняк была жива, я навестил бы ее и спросил, с какой целью она преобразила Джинкса, но даже мне еще никогда не удавалось ничего вытащить из мертвых.
– Почему я должен вам верить? – спросил я. – Вы вполне могли заказать эту татуировку, чтобы направить меня по ложному следу.
– Зачем?
– Чтобы я прекратил выведывать о вас.
Вами громко рассмеялся:
– Я сказал, что ты меня интересуешь, Ал Джири. Ты никогда меня не раздражал. Если бы такое случилось, я отправил бы тебя следом за Аллегро Джинксом. Ты можешь расспрашивать обо мне и дальше, но я бы не советовал.
– Как насчет головы Джинкса? – сказал я, не столько слыша, сколько чувствуя, что Вами двинулся в спальню. – Вы ее с собой не возьмете?
– Ал. – Он хмыкнул. – Я избавился от тела. Будет справедливо, если ты позаботишься о голове.
– Но если меня с ней поймают…
– Не поймают.
Окно в моей спальне открылось, послышался легкий скрип: Вами выбрался наружу. Пожарная лестница обвалилась много лет назад, так что он наверняка прижался к стене, как летучая мышь.
– Считай до пятидесяти, – прибавил он. – И еще, Ал…
– Да?
– Считай медленно.
И Паукар Вами исчез. Так медленно я не считал еще никогда в жизни.
Мне хотелось как следует обдумать то, что я узнал от Вами. Зачем Ник понадобилось связываться с Аллегро Джинксом? Зачем изменять его внешний вид? Или это игра такая: Ник хотелось, чтобы любовник походил на знаменитого убийцу? Хотелось пощекотать себе нервы? Или кто‑то ее надоумил?
Однако я отодвинул эти мысли в сторону и сосредоточился на первостепенной проблеме: голова, от которой следует избавиться как можно быстрее. Паукар Вами мог беззаботно насвистывать, разъезжая по городу с отрезанной головой под мышкой, а мне, если попадусь, мало не покажется. Некоторые люди – например, Говард Кетт – с радостью засадили бы меня за решетку надолго, и голова Аллегро Джинкса предоставит им такую возможность. Вполне вероятно, что Вами именно на это и рассчитывал.
Я срезал проволоку – развязывать узлы было слишком муторно – и сунул голову в пластиковый пакет. Пакет завернул в наволочку, затем поместил этот сверток в черный мешок для мусора и крепко его завязал. Наскоро вытер кровь с пола половиком и впихнул его в раковину. Как следует уберусь позже. Сейчас главное – избавиться от головы.
Я надел темную одежду, схватил мешок и сбежал по лестнице. К багажнику своего велосипеда я не приделал корзину для вещей, поэтому пришлось ехать, сжимая руль одной рукой, а мешок другой. Причем держал я его за узел так, чтобы зашвырнуть подальше при малейшей опасности.
До Холодильника я добрался без приключений. Пока набирал нужный код, ждал, что вот‑вот из‑за угла выскочат копы, но пронесло. Когда дверь за мной закрылась, я прислонился к стене и расслабился, впервые после того, как проснулся от стука капель.
Служащий Холодильника помог мне зарегистрировать голову. Он даже глазом не моргнул, когда я грохнул мешок на стол и сказал, что хочу оставить его на хранение.
– Вам требуется гроб или коробка? – вежливо спросил служащий.
– Хохмить вздумал? – произнес я со злостью.
– Нет, сэр. Выбор за вами.
Я сказал, что коробка подойдет. Когда служащий принялся интересоваться деталями, я заявил, что предпочитаю опустить их. Он напечатал что‑то на компьютере, затем повернул ко мне монитор и подвинул клавиатуру:
– У вас есть код доступа, сэр? – Я отрицательно покачал головой. – Тогда наберите ваше имя и должность, потом нажмите клавишу «Энтер».
– Я не хотел бы называть своего имени.
– Понимаю, сэр. Я ваше имя не увижу, только статус. Мне нужно убедиться, что у вас есть доступ.
Я сделал, как сказал служащий Холодильника, и не поворачивал к нему монитор до тех пор, пока с экрана не исчезло мое имя и вместо него не появились цифры кода.
Служащий изучил данные, кивнул, затем вручил мне короткую анкету и конверт:
– Пожалуйста, впишите имя покойного и те данные, которые вы хотите сообщить. Возраст, адрес, родственники, если есть, и так далее.
– Это обязательно?
– Боюсь, что да. У вас синий доступ. Он требует заполнения анкеты. Ее закроют, не распечатывая конверт, и взять ее можно будет только по запросу Кардинала.
– И моему.
Служащий покачал головой:
– Нет, сэр. Только Кардинала.
– Вы хотите сказать, что, как только оставлю здесь мешок, я не смогу ни забрать его, ни проверить содержимое?
– Вы можете делать все, что пожелаете, с мешком, но анкету на руки не получите. Она становится собственностью Кардинала.
– Куда она отправляется?
– Не имею права говорить. Но уверяю вас: только Кардинал сможет ее прочесть – или кто‑либо другой по его особому разрешению.
– Мне не нужно писать в анкете свое имя?
– Нет, сэр.
– Что, если придумаю имя для?.. – Я кивнул на мешок.
Служащий улыбнулся:
– Если желаете, сэр, можете солгать Кардиналу.
Ухмыльнувшись, я написал имя Аллегро Джинкса. Поскольку ничего о нем не знал, оставил остальные вопросы анкеты без ответа, сунул ее в конверт, запечатал его и отдал служащему. Потом сказал.
– Я не хочу, чтобы из мешка вынимали его содержимое.
– Конечно, сэр, – кивнул служащий.
– Как мне получить мешок обратно, если понадобится?
– Я выдам вам квитанцию, когда закончу оформление, – сказал служащий. – В ней будет значиться номер коробки.
– Кроме меня кто‑нибудь еще будет знать этот номер?
Служащий пожал плечами:
– У нас в записях будет указано, что коробка занята, а никакой другой информации в системе не окажется.
Я уже хотел на этом остановиться, но тут в голову пришла неплохая мысль. Только Вами и я знали, что произошло с Джинксом. Если Ник кто‑то надоумил уговорить Джинкса изменить внешность, то этот человек может начать искать свою исчезнувшую марионетку.
– А можно как‑то так устроить, чтобы мне сообщили, если кто‑нибудь будет интересоваться коробкой?
Служащий кивнул:
– Для тех, у кого есть допуск.
– У меня есть допуск?
– Определенно есть, сэр.
– Тогда сделайте это.
Служащий вызвал новые данные на экран монитора и снова повернул его ко мне:
– Сверху напечатайте имя покойного. Нажмите клавишу «Таб», а снизу добавьте свое имя и способ связи с вами. Если кто‑нибудь попросит нас отыскать его в нашей системе, вас тут же известят, от кого поступил запрос.
– Что, если человек не назовется?
– Тогда мы просто сообщим вам о проявленном интересе.
– Есть ли какой‑нибудь способ связать меня с этим трупом?
– Нет, сэр. Если только Кардинал не разрешит сообщать ваши данные.
Я напечатал два имени и номер моего телефона, нажал «Энтер» и проследил, как информация исчезла. Спустя несколько секунд процедура закончилась. Служащий Холодильника протянул мне квитанцию, а мешок тем временем положили на поднос и отправили куда‑то, где его поместят в коробку. Я вышел, сел на велосипед и покатил домой, где сразу же принялся за уборку.
Если Вами говорил правду – а ему, судя по его словам, проще было меня убить, чем врать, – мне срочно требовалось искать главного подозреваемого. Было крайне досадно начинать все с начала, но, с другой стороны, я чувствовал облегчение от сознания того, что Паукар Вами не причастен к убийству Ник. Кроме того, моя самоуверенность невероятно возросла. Если остался в живых при встрече с Паукаром Вами, я сумею выжить практически в любой ситуации.
Я провел субботу в поисках связей между Аллегро Джинксом и гвардейцами, охранявшими «Скайлайт». За Джинксом тянулась цепь арестов и приговоров, берущая начало еще в его детстве; четыре года под стражей он провел подростком, и к восемнадцати годам набежало восемь лет за решеткой. Он сидел на кокаине, приторговывал наркотой, когда не хватало денег. В разное время примыкал к разным бандам – до того, как донес на двух своих «братьев» в обмен на снисходительное отношение.
Однако в его прошлом оказалось на удивление мало насилия. Джинкс был трусом. По возможности избегал драк. Крал у своих женщин – тех немногих, которые соглашались иметь с ним дело, – но никогда их не бил. Никогда никого не лишал жизни, хотя иногда любил прихвастнуть, что убивал. Возможно, Ник купилась на его бахвальство. Может быть, она решила, что спит с убийцей, это ее возбуждало, а когда узнала правду, сделала из него Паукара Вами в надежде, что часть темной страсти киллера перейдет на его двойника.
Мне не удалось найти никакой прямой связи между Джинксом и гвардейцами. Один из них жил в паре кварталов от того места, где обитал Джинкс после своей последней отсидки. Шесть других выросли в том же районе, что и он, так что могли знать его пацаном. Еще три гвардейца – один из них в прошлом работал мальчиком по вызову, что обещало дать хоть какую‑то зацепку, – сидели в тюрьме одновременно с Джинксом.
Прежде чем общаться с бывшими зэками, я связался с Франком. Двое гвардейцев дежурили в «Скайлайте», третий оказался дома. Франк вызвал всех троих во Дворец и поговорил с каждым в отдельности, расспрашивая о прошлом, Ник Хорняк и Аллегро Джинксе.