— Да? — выдавила она из себя со слезами на глазах.
— Добрый день, миссис Фургиссон. Моё имя Рейчел Кингстон, а это мой начальник Шон Эдвардс. Мы из ФБР и расследуем исчезновение вашей дочери Ванессы.
— Ф-ФБР? — она испуганно таращится на нас до тех пор, пока её муж вдруг резко не распахивает дальше дверь и не орёт:
— Лучше ищите мою дочь!
На мгновение я пугаюсь, однако затем Шон сразу же берёт слово:
— Поэтому мы здесь, мистер Фургиссон. Мы можем войти?
— В мой дом ФБР не войдёт! — орёт мистер Фургиссон в то время, как его жена смотрит то на нас, то на мужа, ища помощи.
— Дорогой, пожалуйста. Они здесь, чтобы искать Ванессу, а не для того, чтобы её задержать! — при этом она кладёт руку на его плечо, которую он от себя отталкивает.
— С меня хватит этих людей! ФБР, ЦРУ, этот чёртов суд! Они все коррумпированы!
— Дорогой, пожалуйста! — но у неё не получается успокоить мужа, из-за чего она просто выходит и тянет нас за собой. — Мне очень жаль, но с тех пор как Ванессу осудили, у меня и моего мужа очень много проблем, — ее голос надломлен и при этом она отчаянно всхлипывает. Я вытаскиваю упаковку бумажных платочков и протягиваю её миссис Фургиссон.
— Может быть, есть какое-нибудь место, где мы могли бы побеседовать в спокойствии? Было бы также хорошо, если бы мы могли увидеть комнату Ванессы. Возможно, мы найдём что-нибудь, что поможет нам? — осторожно спрашиваю я, в то время как мать Ванессы с благодарностью принимает платочек.
— Я бы сказала, что в доме, но мой муж… Вы сами видите, он такой… другой. Другой, после того, как осудили Ванессу. Такой свирепый, — говорит миссис Фургиссон, в то время как я её поддерживаю. Бедная женщина дрожит всем телом.
Шон снова звонит в дверь, и мистер Фургиссон открывает ее.
— Опять вы. Уходите! Покиньте мой участок! Лучше помогите и ищите мою дочь! А ты… ты, наконец, зайдёшь! — когда он хочет схватить жену за руку, Шон встаёт между ними и хватает вместо этого его руку.
— Мистер Фургиссон, я прошу вас сохранять спокойствие. Мы здесь, чтобы помочь вам. Мы тоже хотим найти Ванессу. Так помогите нам, чтобы мы могли помочь вам! — Шон говорит это спокойным, но решительным тоном, в то время как мистер Фургиссон извивается в его хватке. Он высокий мужчина с густыми чёрными волосами мелкого телосложения, хорошо одетый. Рубашка и галстук, пропотевший воротник. Он искал всю ночь и так и не нашёл время, чтобы переодеться.
Этот мужчина очень беспокоится о своей дочери.
— Пожалуйста, доверьтесь нам, — добавляю я к обращению Шона, который теперь отпускает мистера Фургиссона.
— Хорошо. Осмотрите всё, а затем сразу же уходите! — кричит он на нас.
— Дорогой, пожалуйста! Теперь позволь же им, наконец, делать их работу. Если ты не впустишь их в дом, возможно, Ванессу никогда не найдут! — она спешит к мужу и хватает его за запястья, сжимает их дрожащими руками. Наконец-то, наконец-то он успокаивается, вздыхает и поддаётся.
— Хорошо. Пусть будет так… — наконец, нас впускают в дом, и мы можем осмотреть комнату Ванессы. Мистер Фургиссон позволил себе принять душ и теперь отдыхает на диване, в то время как миссис Фургиссон сидит на кровати Ванессы.
— Расскажите нам о ней, — прошу я мать Ванессы.
— Ну… Ванесса всегда получала хорошие оценки, хотела стать адвокатом. Но в позапрошлом году стало всё хуже, она отдалилась, становилась агрессивной, когда мы спрашивали у неё, что с ней случилось. Он продала свои дорогие часы, подарок её покойного дедушки. Отца моего мужа. Она подменила часы. Из-за этого была ссора. Но Ванесса не хотела говорить нам, для чего ей нужны деньги. На сегодняшний день мы знаем, что они были нужны ей для кокаина. Она принимала его, чтобы лучше учиться, как она нам тогда говорила. Однако это быстро вышло из-под контроля. Только когда полиция ворвалась в наш дом и забрала Ванессу, мы поняли, насколько серьёзна ситуация на самом деле. Проституция… Мой ребёнок… Боже. Когда всё началось, ей было только семнадцать. Восемнадцать, когда её забрали в полицию! А затем это заседание… Оно не продлилось и двадцати минут, этот судья вынес приговор. Одиннадцать месяцев тюрьмы. Одиннадцать месяцев! Даже день рождения ей пришлось провести за решёткой. Ужасно, — пока мать Ванессы просвещает нас, и всё же я не слышу из её рассказов ничего нового, я исследую её комод в поисках дневника. Записки. Какого-нибудь указания на того, кто мог похитить эту девушку.
— Заседание тогда было таким бесчеловечным. Судья признал её виновной, но разве мужчины, которые занимались с ней сексом, не виновны тоже? Что насчёт них? Почему только моя дочь была осуждена? Почему мы не могли пойти на апелляцию? Её просто отклонили. Мы чувствовали себя такими брошенными в беде… наш адвокат не мог ничего сделать. Ещё мы с мужем ругались и из-за денег. Мы потратили на адвоката все наши сбережения, чуть не потеряли дом. Но мне было всё равно… наконец, моя дочь снова была на свободе. Я верила, что она сможет справиться. Сможет вести приличную жизнь… а теперь она исчезла. Просто так. Здесь что-то не так. Вы должны мне поверить! — она складывает руки и смотрит на меня умоляюще.
— Ванесса не ушла бы просто так. Недавно здесь были полицейские и взяли у нас образцы слюны… но нам не сказали почему…
— В переулке, где исчезла Ванесса, мы нашли жвачку, — вмешался Шон. — В ней была одна из её серёг.
— Д-да, мне её показали. Это серьга Ванессы, я абсолютно уверена! — подтверждает она.
— Теперь мы сравним ДНК на жвачки с вашей, только чтобы полностью удостовериться, что это действительно была жвачка вашей дочери. Мы очень основательны… — объясняю я ей.
Мы с Шоном ищем дальше. Комната Ванессы очень девичья. Плюшевый мишка лежит рядом с подушкой, всё выдержано в милом белом цвете и неброских пастельных тонах. И как только такая девушка могла опуститься? Неужели причина в том, что находилась под давлением, заставляющим быть идеальной?
— Вы знаете, я разузнала о судье. Он не всегда выносит такие суровые приговоры, — бормочет мать Ванессы. — Только молодым девушкам. Мужчины часто отделываются испытательным сроком. Поэтому мой муж так зол и обвиняет юстицию. Он считает, что судья — женоненавистник, но… на самом деле я не хочу в это верить. Но… затем я провела расследования, и да, молодых девушек он наказывает особенно сурово.
— Какими источниками вы пользовались? — хочу я узнать.
— Интернет. Сообщения в газетах. Если вводишь его имя в этот поисковик, находишь целые публикации об этом судье на форумах… — она сжимает губы и шепчет: — Мне страшно за моего ребёнка!
Я киваю и затем прошу извинить меня, в то время как Шон остаётся в комнате Ванессы с мистером Фургиссоном.
Стоя в коридоре, я звоню нашим аналитикам и коллеге из команды профилирования. Если судья действительно выносит такие строгие обвинения, особенно против молодых девушек, может быть, есть преступник, который думает похожим образом и хочет вынести своей собственные обвинения.
Эйвери и Тэйлор прибывают в дом Фургиссонов и помогают нам в поисках. Тэйлор осматривает ноутбук Ванессы, пока мы с Эйвери отправляемся к остальным восьми семьям. Все они живут всего лишь в радиусе пяти километров. Все восемь девушек происходят из хороших семей, и у всех похожая судьба.
Молодые. Целеустремлённые. Столкнувшиеся с наркотиками. Они стали заниматься проституцией. Они сорвались и приземлились… все перед судьёй Элориусом Брэкком.
— Это не может быть случайностью! — шепчет мне Эйвери, когда мы вечером покидаем последнюю семью, и я пишу о новых сведениях.
— Мы обязательно должны поговорить с судьёй! Кто-то приводит в исполнение свои приговоры, после того как девушек освободили. Все восемь, девять с Ванессой, исчезли меньше чем за несколько дней или недель после освобождения! И все девять девушек сидели в одной и той же тюрьме! — я перевожу взгляд на Эйвери, который знающе смотрит на меня.
— Или преступника надо искать в стенах тюрьмы, или же это одиночный клиент, который боится потерять свою репутацию. Кто-то, кто платил этим девушкам за секс или давал им наркотики.
— Это не сужает круг, — шепчу я истощённо.
От Шона я получаю согласие на поездку к судье.
— Всё в порядке, Шон только что написал мне о том, что мы должны поговорить с судьёй Брэкком. Возможно, он сможет нам помочь и объяснить, почему он так строго наказывает именно молодых девушек.
— Тебе это сказал наш технический аналитик? — спрашивает меня Эйвери.
— Да. В девяноста процентах случаев из ста под арест сажают молодых девушек. При этом они получают срок, который в три раза дольше и который получает всего лишь около десяти процентов осуждённых мужчин. Остальные девяносто процентов получают испытательный срок. Это уже очень и очень бросается в глаза… — объясняю я Эйвери.
— И никто не говорит, что он заметил, что кто-то подобный сидит на месте судьи?! — яростно ругается Эйвери.
— Уже заметили. Но неужели ты хочешь вступать в спор с судьёй, когда у тебя нормальная работа, а твоего ребёнка только что осудили? Никакой адвокат, никакое отделение полиции ничего бы против него не предприняли… — говорю я обеспокоенным тоном.
— Итак, чертовски большая шишка. Он как-то связан с исчезновением девушек? — мгновение Эйвери задумчиво смотрит на меня, но я лучше не буду ему отвечать. Однако моего взгляда хватает, чтобы дать ему понять, что я подумала именно о том же.
— Что дал осмотр ноутбука Ванессы? — спрашивает меня Эйвери после того, как я получила сообщение от Тэйлора.
— Он пишет, что не смог найти ничего необычного. Но я напишу ему, что он должен искать судью Брэкка. Может быть, Ванесса наводила о нём справки?
Не проходит и двух минут, как Тэйлор пишет мне в ответ, и я читаю сообщение вслух Эйвери: «Да, она искала его, и о судье Брэкке говорили на разных форумах. Она тоже там зарегистрировалась и составила пост, но его удалили администраторы сайта».
«Ты можешь восстановить этот пост?» — пишу я в ответ.
«Конечно, дай мне десять минут!» — они у него есть.
— Что меня радует, так это то, что Тэйлор немного хакер, — смущённо хихикаю я.
— И то, что он снова и снова бесплатно чинит твой компьютер, потому что ты забываешь обновить антивирус? — смеется в ответ Эйвери.
— Хм, да, и это тоже! — признаю я, ухмыляясь.
— Мы подъезжаем к вилле судьи Брэкка. Уже горит свет, в любом случае кто-то дома. Хорошо, сейчас почти одиннадцать часов, тогда и сам судья дома.
— Как-то я уже сомневаюсь, звонить ли ему в дверь так поздно, — признаю я, но затем всё же подхожу к воротам и привожу звонок в действие. Проходит несколько секунд, и раздаётся спокойный мужской голос:
— Что вы хотите?
— Добрый вечер. Рейчел Кингстон, ФБР. Мы бы с радостью поговорили с мистером Брэкком по одному личному вопросу. Он дома?
— Момент, пожалуйста, — отвечает спокойный голос и оставляет нас в ожидании. Примерно через три-четыре минуты ворота отворяются без всякого предупреждения, и в этот момент снова раздаётся голос:
— Мистер Брэкк сейчас вас встретит.
Как я и думала, дворецкий. Неудивительно при таком роскошном имении.
— Мне надо было стать судьёй, — раздаётся смех Эйвери, и неожиданно он уже шагает в полуметре от меня.
— Почему ты держишь дистанцию? Ты боишься и отправляешь меня вперёд как пушечное мясо?
— Нет, я всего лишь хочу увидеть, как он отреагирует, если я уважительно буду следовать за тобой. Я, как мужчина за женщиной. Если он действительно такой женоненавистник, то это точно будет заметно.
— Хм, умная головка. Под блондинистой шевелюрой что-то есть, кто бы мог подумать? — в Эйвери дремлет настоящий детектив.
Мы доходим до двери примерно через сто метров шага по белой гальке, которая затруднила нам путь к поместью. По крайней мере, мне, на высоких каблуках это действительно было мучением. Дверь открывает дворецкий. Пожилой господин худощавого телосложения в белых перчатках.
— Добрый вечер. Мистер Брэкк попросил меня уведомить вас о том, чтобы вы подождали здесь снаружи. Он сейчас выйдет к вам, — затем он просто закрывает дверь, и мы стоим в темноте поместья. Лишь свет в некоторых окнах и от маленького фонаря дают немного яркости. Ну, тоже, большое спасибо. Он мог хотя бы предложить нам войти!
— Миленько, — бормочет Эйвери. Я лишь нервно гляжу на него в ответ. По крайней мере, судья не заставляет нас долго ждать и оказывает нам честь через несколько мгновений. Дверь нам открывает толстопузый мужчина с лысиной, одетый в красный бархатный плащ.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать. Я принимал ванну… Чем я могу вам помочь? — он кажется спокойным, сдержанным. Совсем не удивлённым, как будто он давно рассчитывал на наше появление.
— Вы должны извинить нас, уже очень поздно, — начинаю я и тут же замечаю его скептический взгляд. Эйвери всё ещё стоит в полуметре позади меня, и я тут же первой беру слово. Кажется, ему совсем не нравится, что здесь говорит женщина.
— Речь идёт о…
— Да, я знаю. Инспектор Мюррей сообщил мне по телефону о том, что пропала девятая девушка. Но чем я могу вам в этом помочь? — когда он спрашивает, то смотрит на Эйвери, но тот предоставляет слово мне.
— Все девять девушек были осуждены вами и…
— Вы хотите меня в чём-то обвинить? — его доминирующую и властную манеру поведений нельзя ни проглядеть, ни прослушать. И хотя он спокойно стоит и вежливо говорит, я тут же замечаю гнев, который сквозит в его словах. Он снова смотрит на Эйвери, однако тот опять предоставляет слово мне.
— Нам нужна ваша поддержка, так как мы бы хотели найти этих девушек, — спокойно продолжаю я.
— И чем я могу вам в этом помочь? Я осудил этих глупышек и тем самым дал им в их испорченных жизнях маленькую возможность, чтобы они могли очиститься в тюрьме. Они должны быть благодарны мне за то, что я выношу такие строгие приговоры, и не ставить их под сомнение!
— Я… — к сожалению, я не продолжаю, так как судья Брэкк резко прерывает меня:
— Я знаю об обвинениях в мою сторону. Я сам прихожусь отцом двух дочерей. Нельзя допускать, чтобы таким молодым девушкам всё сходило с рук. Я мог бы осудить их на более долгий срок, тогда бы они сейчас были здесь и не исчезли бы!
— Может быть, был кто-нибудь, кто считал ваши наказания слишком мягкими? — хочу я узнать. Я снова ловлю его на том, как он смотрит на Эйвери вместо того, чтобы смотреть на меня.
— Слишком мягкие? — судья Брэкк взрывается смехом.
— Изо дня в день я вынужден выслушивать, что я должен был схватить этих бедняжек бархатными перчатками. Но к чему мы тогда придём? Они должны уяснить, что так не пойдёт. Поэтому я и стал судьёй: чтобы освободить мои улицы от этого отребья! — теперь он начинает сердиться, так что я решаю сказать то, что, надеюсь, в конце концов, его расшевелит:
— А мужчины не являются отребьем, если совершают те же преступления?
— Как ваше имя? — хочет он узнать у меня. Вот тут-то тебя и поймала!
— Рейчел Кингстон, сэр! — отвечаю я ему спокойно, но и покорно.
— Моё милое дитя… Вы тоже всего лишь женщина, поэтому не понимаете, что я имею в виду… — он подходит ближе и тихо говорит со мной: — Эти девушки… Лучше бы они были мертвы, потому что они сильно портят нас, мужчин. Такие женщины, как вы, которые считают, что равны мужчинам, являются теми, кто навлекает беду на эту прекрасную страну.
Я сглатываю, когда он говорит эти слова мне прямо в лицо.
— А вы! Вы должны стыдиться того, что подчиняетесь женщине! — Эйвери молча смотрит на судью, а затем бросает короткий взгляд на меня.
— Если у нас будут ещё вопросы, мы сообщим… — обещаю я судье и одариваю его красивой улыбкой. Судья поворачивается и идёт в свой дом, так что нам не остаётся ничего другого, кроме как вернуться к машине.
— Я должен был сказать ему, что я гей? — шутит Эйвери.
— Не так громко! — не то чтобы он нас ещё слышал… Я, хихикая, закатываю глаза, но, когда мы сидим в машине, и Эйвери отъезжает, я нахожу ясное объяснение этому поведению. — Такой могущественный мужчина с такой позицией… Я бы очень удивилась, если бы он не имел никакого отношения к исчезновению девушек!
— Меня, если честно, удивляет то, что он знал наверняка, зачем мы были у него. Думаешь, его предупредили заранее?
— Абсолютно. Вопрос только в том, кто… — бормочу я и смотрю в свой планшет.
— Сообщение от Тэйлора. Он смог восстановить пост Ванессы… Я прочитаю вслух, хорошо?
Эйвори кивает и останавливается на обочине.
«Glittergirl96:
Здравствуй, дорогое сообщество! Мне тоже есть, что сказать об этой свинье! Так как он тоже меня осудил. Судебное заседание было анекдотом!
Да, я употребляла наркотики, и да, я занималась проституцией, но я не была ранее судима, и, тем не менее, меня задержали, и это без доказательств! У меня был секс только с одним мужчиной. Я не знаю, кто он, но он ездил на чёрной машине, очень роскошной, с чёрными кожаными сиденьями. Он был хорошо одет, был в возрасте, ему было около пятидесяти, хорошо выглядел. Он хорошо платил… так как он был таким ухоженным, мне было легко… Я знаю, что это было неправильно, но тогда мне просто нужны были деньги!
Через два дня полиция ворвалась в дом моих родителей. Они сказали, что я занималась проституцией. Сказали, якобы мужчина является скрытым полицейским, что я предложила ему себя, тогда он отказался, установил мою личность, а я просто сбежала, но это неправда! Он занимался со мной сексом, и я до сих пор не знаю, как он выяснил, где я живу! Я могу только представить, что он, должно быть, преследовал меня!!!
Полицейские были очень жестоки. Они оскорбляли меня, называли шлюхой и затем заперли в камере. Мне нельзя было никому звонить, мне ничего не давали попить, мне ни разу нельзя было сходить в туалет. Так как я была прикована… я не смогла… сдержаться. Это было ужасно и бесчеловечно!
На следующий день я оказалась в камере с одиннадцатью другими женщинами, все знали имя чёрта!!! Брэкк!!!
В тот же вечер меня взяли под стражу, и должна была делить камеру с тремя другими молодыми девушками, одна из них до сих пор является пропавшей! Она просто как сквозь землю провалилась! Но тогда это длилось всего две недели, затем меня осудили… Это был анекдот!
Судья долго смотрел на меня и был таким… надменным и… Боже, таким противным! Он так смешно на меня смотрел, как будто его возбуждало то, что он посадит меня в тюрьму. В тюрьме его все боялись… Среди женщин есть много слухов… много! Этой свинье больше нельзя быть судьёй! Я знаю, я совершила ошибку, но это осуждение разрушило мою жизнь!!!»
— Она была в одной камере с девушкой, которая теперь является пропавшей? — бормочу я и серьёзно смотрю на Эйвери.
Пока мы едем к Шону и Тэйлору, которые уже давно дома, я шлю нашему техническому аналитику сообщение о том, что он должен это проверить.
Когда мы прибываем к Шону и Тэйлору, Шон вне себя от гнева.
— Что же произошло? — хочу я знать.
— Джолли натворила больших дел! Она просто сбежала и отделалась от двух своих преследователей! — гневно говорит Шон и несётся в кухню, чтобы сделать себе ещё один кофе.
— О горе… — каким-то образом я уже могла подумать, что Джолли не очень понравится находиться со своими надсмотрщиками. Я иду к Шону и готовлю поднос, для того чтобы мы четверо выпили кофе. Мужчины из службы безопасности ушли. На самом деле они были здесь только для того, чтобы присматривать за Джолли.
— Коллеги из службы безопасности всё ещё здесь? — осторожно спрашиваю я.
— Нет. После того как исчезла Джолли, их отозвали. Никто не знает, где она. Если она в скором времени не даст о себе знать, я буду смотреть на её ситуацию пессимистично. Это хотя бы даст предостережение! — Шог ворчит, пока я спокойно стою рядом с ним и ставлю сахар и молоко на поднос.
— Тебе нужен душ, и нужно что-нибудь поесть. Что ты думаешь о том, чтобы ненадолго пойти наверх, пока я что-нибудь приготовлю для всех нас? — предлагаю я ему.
Однако Шон только трёт глаза и качает головой.
— Мы должны работать дальше, так у нас будет шанс найти Ванессу живой… — возражает он мне.
— Ты на ногах почти восемнадцать часов. Сейчас сходи хотя бы принять душ. Мы хотим найти Ванессу. Все мы. Но мы также нуждаемся во сне, чтобы мы могли работать наиболее сосредоточенно! — прошу я его настойчиво и кладу ладонь ему на плечо. Шон вздыхает и наконец-то кивает.
— Я тороплюсь, — он покидает кухню, и я могу позаботиться о кофе, который приношу Эйвери и Тэйлору. Оба сидят на диване в гостиной и изучают документы.
Я же готовлю нам рис с овощами и мясом. Готовка отвлекает меня. При этом я всегда могу хорошо поразмыслить.
— Ты выглядишь крайне сосредоточенной, — говорит Эйвери, который приходит мне на помощь.
— Что, если это судья? — шепчу я.
— Ммм? Что ты имеешь в виду? Что сделал судья? — Эйвери вопросительно смотрит на меня. Но по его взгляду я узнаю, что он очень хорошо понял, что я имею в виду.
— Что, если он хочет наказать девушек и после их освобождения? — продолжаю я свою теорию.
— Потому что он не мог наказать их ещё строже? — спрашивает меня Эйвери.
— Да, почему нет? Такому агрессивному, каким он был, такому гневному, такому надменному точно недостаточно взятия под стражу. И, согласно тексту, который написала Ванесса, у меня сомнительное чувство.
Тэйлор подходит и смотрит нам обоим через плечо.
— Это выглядит вкусно… — Эйвери кормит его кусочком мяса и даёт Тэйлору облизать свои пальцы. Эти двое действительно милы друг с другом… Будем ли мы с Шоном когда-нибудь вести себя так же?
— Я имею в виду, что если бы девушки взялись за старое? И он забирает тех, кто нарушает мировой порядок вопреки его точке зрения, — когда я это произношу, то вижу испуганные лица.
— Да, я знаю, но разве в этом тоже нет смысла? Он осуждает этих девушек, они выходят на свободу снова, совершают рецидив, и он опять их наказывает. Так как он не может осудить во второй раз, он берёт дело в собственные руки, — я серьёзно смотрю на Эйвери и Тэйлора, которые так же серьёзно смотрят на меня.
— Смелая теория. Он судья. Могущественный мужчина. Это будет непросто доказать… — говорит Эйвери.
— Если мы будем за ним следить, возможно, он приведёт нас к Ванессе. Или её… — нет, я не хочу это произносить. Пожалуйста, пожалуйста, Ванесса! Ты должна жить!
Ванесса
Вечер до этого…
Июня 2015, пятница
Возвращение к прошлому.
— Мне нужно что-нибудь выпить. Ты что-нибудь хочешь? — спрашивает меня Шарлотта.
— Нет, спасибо, я подожду снаружи, — Шарлотта идёт в киоск, а я зажигаю сигарету, брожу по тротуару и вижу маленькую чёрную кошку. Она милая. Я вбегаю в тёмный переулок, который до этого нагонял на меня страх, но маленькая кошечка прошмыгивает мимо него.
— Эй, Ванесса! — вдруг раздаётся позади меня голос. Мужской. Низкий. Дружелюбный. Упрекающий.
Я оборачиваюсь и теперь чувствую спиной картонные коробки, за которыми скрылась кошка. Я вопросительно сужаю глаза и пытаюсь узнать того, кто меня звал. Но слишком темно. Я узнаю только стройный силуэт.
— Кто вы? — неуверенно спрашиваю я. Да, понятно, почему Шарлотта не со мной именно сейчас.
— Ты уже меня забыла, маленькая манда? — когда он говорит это шутливым тоном, я вздрагиваю.
— Что вы хотите?! Кто вы?! — испуганно кричу я и забегаю за картонные коробки, которые, к сожалению, могут обеспечить мне не очень большую защиту. Когда он подходит ближе, я узнаю его. Это подставной полицейский, который лгал тогда!
— Вы?! Что вы здесь делаете?! — яростно кричу я на него.
— Пришёл дать тебе шанс. Ты опять спала с мужчинами, опять принимала наркотики…
— Это ложь!
— Я застал тебя за этим. Кому они поверят? Мм? Осуждённой проститутке и наркозависимой шлюхе или очень уважаемому полицейскому? — чёрт, что же мне теперь делать? Мне же никто не поверит!
— Я видел тебя на улице с твоей маленькой подружкой-шлюшкой. Шарлотта, верно? — я вздрагиваю, когда он подходит ближе. Нас разделяет несколько метров. Я быстро снимаю с себя серьгу, вжимаю её в жвачку и вдавливаю её в шов на стене. Если он схватит меня… я хочу оставить знак!
— Я думаю, она тоже предлагала себя… и покупала наркотики, — продолжает он свои обвинения.
— Шарлотта не имеет к этому никакого отношения!
— Знаешь, я предлагаю тебе небольшую сделку. С тобой было довольно круто и… я думаю, я мог бы тебя отпустить, если бы ты снова занялась со мной любовью, мм?
— В-вы же несерьёзно?! — я захожу за ящик и пристально смотрю на этот ночной кошмар в виде мужчины.
— Последующий арест совсем бы разрушил брак твоих родителей. Ты так не думаешь? Живо со мной. Или я задержу тебя за нелегальную проституцию и хранение наркотиков.
У меня нет выбора…
— Ты должна торопиться. Если твоя маленькая подружка нас увидит, я должен буду задержать вас обеих! — угрожает он мне.
— Да! Я сделаю это! Я пойду с вами! — я бегу к нему и позволяю этому типу прижать меня к стене и затащить в патрульную машину. Едва я сижу на заднем сиденье, как он садится на водительское и отъезжает. Всё произошло так быстро! Я ещё раз коротко оборачиваюсь и вижу, как Шарлотта выходит из киоска. По крайней мере, я смогла её защитить.
Вздыхая, я снова оборачиваюсь к нему и хватаюсь за решётку, которая отгораживает заднее сидение от водительской кабины.
— Ты действительно хорошая девочка, — хвалит он меня, ухмыляясь. В зеркале заднего вида я могу видеть его глупое лицо.
— Я хочу защитить своих родителей и подругу! — гневно парирую я.
— Да, действительно хорошая девочка… — повторяет он. Я откидываюсь назад и напряжённо смотрю из окна. Темно, и мы покидаем центр города.
— Куда вы меня везёте? — хочу я узнать спустя несколько минут поездки.
— В место, где мы можем дико заняться этим. Я хочу получить своё удовольствие, понимаешь? Моя жена, она просто его не приносит. Мне нравятся такие молодки и крутышки, как ты… послушные, дикие… Как раз то, что мне нужно, — я сглатываю и могу представить, что в этот раз это продлится дольше. Бедная его жена. Я бы сошла с ума, если бы была замужем за таким отвратительным человеком.
Мы выезжаем из города дальше до шоссе.
— Мы уехали недостаточно далеко? — нервно спрашиваю я. — Мне ещё домой сегодня… если в полночь я снова не вернусь, мои родители сойдут с ума.
— Ты уже достаточно взрослая, ты не находишь обременительным то, что твои родители постоянно действуют на нервы? — спокойно спрашивает он меня.
— Они всего лишь беспокоятся! — гневно отвечаю я и трясу решётку. — Вы хотите секса со мной? Пожалуйста! Но тогда остановитесь, наконец, чтобы мы могли покончить с этим! — но он больше не реагирует. Неважно, как часто я его зову и кричу на него, он меня игнорирует. Мы едем и едем. Проходят минуты, и я больше не вижу ни одного дома. — Чёрт… куда вы меня везёте?! — отчаянно шепчу я. К сожалению, мой телефон у Шарлотты в сумке, иначе я бы уже давно написала ей СМС!
По часам на приборной доске я узнаю, что мы в пути уже полчаса, но, наконец, он едет медленнее. Вдали видны огни, и, когда мы приближаемся к этому месту, я узнаю, что речь идёт о больших помещениях склада.
— Туда я не пойду! Что это? Почему не гостиница? Вы боитесь, что нас кто-то увидит и поймает вас на лжи? — бросаю я ему вызов, но и теперь он все ещё не отвечает мне.
Ворота изгороди высотой примерно в четыре метра, которая окружает участок земли, отворяются, когда мы приближаемся.
Старая территория фабрики с десятками небольших помещений кажется больше на несколько квадратных километров. Это мне не совсем не нравится… абсолютно не нравится!
— Где… это мы?! ГДЕ это мы?! — я сильнее трясу решётку, и он наконец-то мне отвечает:
— В аду, малышка, в аду, — но то, что он при этом ухмыляется, указывает на то, что это будет адом только для меня, а не для него.
На территории патрулируют мужчины. Они хорошо вооружены. Он останавливается, и один из этих мужчин присоединяется к нему.
— Новый товар для шоу сегодня вечером, — говорит мой похититель. Товар? Он назвал меня товаром? И что за шоу?
— Эй, засранец! Это что такое?! Я человек! Не товар!
— Ну, красивая тварь! Её точно строго осудят! — мужчина в камуфляже и с автоматом смеётся очень неприятно и извращённо, отчего мне страшно и тревожно.
— Я ничего не сделала! Что за чёрт?! — гневно ругаюсь я и трясу решётку сильнее. Но бесполезно. Здесь полицейская машина, и так быстро я не выйду. Чёрт. Чёрт! Почему я только пошла с ним?! Но у меня не было выбора! Кто бы мне поверил?
— Вези её на склад! — указывает ему мужчина. Мы едем дальше. Я пристально смотрю на помещения склада, которые хорошо охраняются. В чём здесь дело? Что всё это значит?! О, пожалуйста, пожалуйста, Шарлотта! Я надеюсь, ты найдёшь мою серьгу! Потому что я не пошла добровольно! Инстинктивно я снимаю и вторую и проталкиваю её между сиденьями. Если будут мыть машину, может быть, её кто-нибудь найдёт. Это большая, бросающаяся в глаза серьга с синим камнем, не маленький пусет.
Тип едет к одному из задних зданий склада. Большие ворота здания открывают для него, и тогда мы въезжаем внутрь. Внутри всё освещено. Я зажмуриваю глаза, настолько ярок свет. Здесь паркуются машины. Различные полицейские автомобили, чёрные кузова и несколько люксовых автомобилей. В чём… в чём здесь дело?
Помещение точно имеют высоту добрые двадцать метров, типичный сарай, который используется в крестьянских хозяйствах, только бело-серый и более современный.