Желаю, чтобы жизнь тебя Желала. 7 глава




Рыба-попугай сказала:

– Когда замечательный сын Матфея станет взрослым и родит ему внуков, переселившись в Крым, Матфей поедет к отцу в Индию, взяв с собой жену, свою книгу и книгу Нелы, изданную на английском языке. Возле Тадж-Махала он будет читать ее вслух туристам и местным жителям до тех пор, пока ночью его не забьют палками религиозные фанатики, а потом проткнут кинжалом. Отец Матфея решит сжечь его тело по старым обрядам. Жена его абсолютно безмолвно, как старый монах в фильме Ким Ки Дука «Весна, лето, осень, зима и снова весна», взойдет на погребальный костер, совершив запрещенный ритуал сати, в последний раз доказав всему миру свою лебединую верность.

– Какой ужас! – мысленно воскликнула Магдалина. – Какой прекрасный ужас! Ты же можешь не ехать в Индию, если знаешь, что там произойдет.

– Не тревожься, Магда! Все мы сделаны Нелой из одного теста. Богочеловеки не боятся ни своей жизни, ни своей смерти. Передавай Фоме турмалиновый привет!

Рыба-попугай вытянула губы в водном поцелуе, высекла в корзину последний розовый камень и скрылась в своей глубине.

 

Шестая добродетель Царства Божьего на Земле – ЩЕДРОСТЬ – приплыла к Магдалине в ее дневной сон как радостная рыба кубический кузовок, которая ярко застыла над оранжевыми кораллами. Дивные сердолики падали в корзину Магдалины, и она узнала апостола Андрея – брата Петра.

Нела всегда считал Андрея самым внимательным из своих учеников и самым вдумчивым. Щедрость его была безгранична. Последние монеты и еду он отдавал нищим и пьяницам и никогда о том не жалел.

– Приветствую тебя, Магда, в радостном Красном море и хочу, чтобы ты набрала моих сердоликов для своей девочки. И пусть сердце ее будет щедрым.

Кубический кузовок, сияя серебряными монетами на своем золотистом теле, вытянул смешные губы и продолжил:

– Ты когда-нибудь задумывалась, что щедрость как богочеловеческий феномен, не присущий змеям, существует, подобно новому Богу, в трех ипостасях.

–? – Магдалина мысленно удивилась и подняла бровь, закрытую маской.

– Первый ее лик: материальная щедрость. Вот занимаюсь я в Грозном рыбным промыслом. В реке Сунжа проходит вся моя жизнь. Треть улова – а это в основном окунь и щука – я раздаю бедным на рынке абсолютно бесплатно. Они научены, что каждым воскресным днем я прихожу в рыбные ряды с двумя мешками, и неимущие праведники или пьяницы аккуратно выстраиваются в очередь, никогда не расталкивая друг друга, и уносят по две-три рыбки к себе в бараки и халупы. Вторую часть улова я отдаю на продажу и вырученные деньги жертвую в детский дом. Малышам покупают на них новые вещи, игрушки и книги. Конфеты и сладости я приношу им сам.

– А что ты делаешь с третьей частью улова? – мысленно спросила Магдалина и потрогала пушистые плавники кубического кузовка.

– Из нескольких больших рыбин Петр варит уху, делает рыбные котлеты и паштет для маленького Утешителя Ахмада, а остальное идет на продажу, и тогда часть денег я трачу на Утешителя, а часть отдаю брату для их новой церкви, которую строит Павел. Ахмад уже читает по слогам и знает счет. Петр и Павел много занимаются с ним по азбуке и пересказывают ему все сказки мира.

– А что делает твоя жена? – мысленно спросила Магдалина.

Кубический кузовок смутился, но не оставив намерение рассказать о сердоликовой щедрости Магдалине, продолжил так, высекая камни:

– Мы подошли с тобой к более сложной ипостаси шестой добродетели Царства Божьего, Магда. Я называю ее телесная щедрость. И возможно, тебе это знакомо.

Когда я женился и понял, что такое брак, женское тело и женское мироощущение, я осознал, что это не мое. Когда-то, еще в Москве, я с вожделением смотрел на женщин, и мне казалось, что обладание их телом – самое большое счастье в жизни. Но стоило только попробовать – и все изменилось в моей голове…

– Но Андрей! – возразила Магдалина. – Может, твоя жена элементарно некрасива?

– Нет, что ты! Она красавица-полукровка, с высокой грудью, точеным профилем и далеко не глупая. Но…

Рыба кубический кузовок на время задумалась и боком легла на оранжевые кораллы.

– Много мужчин и юношей приходили в наш большой дом и долгими вечерами слушали книгу проповедей Нелы, которую читал Петр. Они влюблялись в мое доброе лицо и сильные руки. И вот, каждую ночь один из мужчин всегда оставался у нас в доме, я делал ему массаж, а потом отдавался ему как женщина, даря свое тело, и ощущал невероятный, сильнейший экстаз, какого не чувствовал ни с одной дамой своей жизни. Иными словами, я стал наивной, как дети, шлюхой, что бескорыстно и щедро дарит себя мужчинам.

Магдалина вынырнула на поверхность воды и вспомнила, что до того, как попасть в эскорт-агентство, она, еще в школьные годы, делала то же самое. И было наслаждением дарить свое тело без всякой награды.

– А как смотрела на это твоя жена? – молча спросила Магдалина, нырнув к кубическому кузовку.

– Она, прекрасно зная учение Нелы о новом Боге, сказала мне так, справедливо и правильно: твоя телесная щедрость – это змеиный грех, Андрей. Если тебе нужен муж, женись. И я оставлю тебя. Но перестань быть шлюхой в доме, где растет Утешитель.

И тогда я понял, что надо сменить жилье. И продолжал считать, что никогда не может быть грехом то, что не несет зла. Я был для своих мужчин как громоотвод, который вбирал в себя их стрессы, снимал их телесное подавление, освобождал их от оков застарелых зловонных законов Серпентария. И я, Магда, знал наверняка, что после моей телесной щедрости они не убивали. Они созидали. И если бы я сделал выбор и женился бы на одном из них, другие бы остались обделенными и вновь бы вверглись в геенну агрессии. Я делал добро для них.

Сняв квартиру, я принимал их там. По выходным проведывал Ахмада и посещал новую церковь Петра и Павла. Они не осуждали меня. В один из дней я устал. Тело мое стало больной тряпичной куклой с раздолбанным анусом. И тогда меня осенил третий и самый лучезарный лик шестой сердоликовой добродетели – духовная щедрость. Вместо массажного притона в своей квартире я сделал психотерапевтический кабинет и стал совмещать рыбную ловлю с душеспасительными беседами о новом Боге. Многих своих мужчин я свел друг с другом, и они стали парами. Теперь я дарил им свою энергию духа и страстно читал книгу проповедей Нелы, делая свои комментарии и дополняя ее моими мыслями. Заблудшие овцы в моей квартире становились праведниками, освященными моей чистой энергией, которую я щедро изливал на них.

Рыба кубический кузовок притихла и внимательно посмотрела на Магдалину, читая ее мысли. Корзина наполнялась оранжевыми сердоликами.

– Теперь я подумываю вернуться к жене и родить ребенка. Она меня до сих пор любит. Ибо мальчика-мужа в своей среде я так и не нашел. Моя жена оказалась мне наиболее близкой по духу. И главное, истинно любящей.

Магдалина с грустью подумала, что скоро кузовок начнет рассказывать о своей смерти, как делали до него другие апостолы.

– Когда ты родишь, Магда, мы ждем вас с Фомой к нам в Грозный. Петр и Павел покажут вам свою новую церковь, а я поймаю для вас лучшую рыбу в реке Сунжа. Вы познакомитесь с любопытным гением Утешителя: он декламирует стихи Пушкина наизусть, которые мы никогда ему не читали. Так работает генетическая память: еще в приюте нам с братом сказали, что бабка Ахмада была учительницей литературы.

Магдалина мысленно спросила, потому что знала – это неизбежно:

– Как ты умрешь, Андрей?

Рыба кубический кузовок усмехнулась, распушила золотистые плавники и рассказала:

– Семеро солдат-мусульман через несколько лет поймают меня у церкви и повезут в горы. Там они привяжут меня к крестообразному дереву, насквозь пробив железными кольями руки и ноги. Висящий на дереве, я скажу им, приветствуя свою смерть: «Я уже давно ожидал этот радостный час. Крест был освящен, когда змеи вырезали его на теле Нелы». Я буду висеть там в течение двух дней и неустанно читать заповеди нового Бога. На третий день я умру от голода и жажды. И надо сказать, что все два дня солдаты, разжигая костер у моих кровоточащих ног, внимательно слушали мою проповедь, забыв о своих молитвах. Но смерть моя была неизбежна: так поняли они Аллаха.

Просыпайся, Магда! Не забудь корзину с сердоликами щедрости и передавай Фоме сердоликовый привет!

Счастливо!

Божья рыба кубический кузовок простилась и медленно двигая пушистыми плавниками унесла в голубую даль свои серебряные монеты на золотистом теле.

Магдалина вынырнула, сняла маску и проснулась.

Тут же позвонив Андрею, она сказала, как он умрет. На что он ответил:

– Щедрость – всегда жертва, Магда. После того как я отдал им все ее лики, я как венец подарю им свою жизнь. Не печалься и будь спокойна! Что было написано на небесах, я прочитаю людям. Мой сын станет богочеловеком. И твоя дочь тоже. И помни, что Бог един, как солнце. И эту соборность я буду нести в мир, убивая злые кривляния Серпентария и творя рай на Земле в заблудших душах.

Магдалина с трепетом ждала дневной сон. Говорить с апостолами, собирая цветные добродетели, было жизненно необходимо, ибо она записывала все беседы, после того как просыпалась, и хотела издать книгу проповедей учеников Сот Сирха, посвятив ее своей дочери.

Седьмой добродетелью Царства Божьего на Земле было ТРУДОЛЮБИЕ. Оно явилось Магдалине в виде метровой рыбы-трубы, напоминающей громадную прозрачную иглу, замершую над серыми кораллами. Рыба-труба высекала хвостом горный хрусталь, и Магдалина поняла, что это апостол Симон.

– Каждая женщина, – сказала ей игла, – мечтает съездить в Париж хотя бы раз в жизни. Миф и аура этого города так въедаются в души, что вытравить это возможно, только живя там долгие годы. Недавно моя машина сломалась, и я ехал в свой частный зубоврачебный кабинет на общественном транспорте – и был в шоке: арабы, арабы, всюду арабы… Париж становится арабским городом, впрочем, как Москва – узбекским, азербайджанским и таджикским.

– Ну что за национализм, Симон! – мысленно возмутилась Магдалина и дотронулась до мышиного хвостика рыбы.

– Как раз наоборот, Магда! Каждые выходные я езжу в арабские кварталы Парижа и, собирая толпу, читаю книгу проповедей Нелы. Однажды меня избили. Но я все равно продолжаю просвещать прежде всего арабское население, ибо в них вижу самую большую опасность для европейской норы Серпентария. Когда они поймут, что Бог един, они, быть может, сподобятся переписать свои змеиные религиозные догмы. Или принять нашего Бога.

– Ты делаешь Сизифов труд, Симон: тщетный и тяжелый, не говоря о том, что очень опасный, – мысленно высказалась Магдалина.

– И более того, Магда, – продолжила рыба-труба, – в своем зубном кабинете я открыл новую услугу: вставляю европейским змеям золотые зубы мудрости. Эта услуга сопровождается покупкой книги Нелы, переведенной на французский язык. После этого у змей появляется громадный шанс стать боголюдьми.

– То есть работаешь в поте лица? – мысленно спросила Магдалина. – И снова зубы, кровь и слюни? И снова Венсеннский тюремный ад одиночества и страх быть непонятым?

– Нет, нет и нет! – ответила рыба. – После вознесения Нелы я вернулся в Париж и решил, что рискну: попытаюсь объяснить всё дочери, друзьям и, может быть, коллегам. И сошелся с эмигрантом-паркетчиком: он выкладывает паркет рисунками невиданных цветов, которые могут расти только в райски спокойных душах. Феодор пашет до седьмого пота на своих объектах. Вечером я заезжаю за ним на своей машине, и мы ужинаем улитками в сыре на Монмартре. Я обрел покой и счастье, и теперь Венсенн не кажется мне королевской тюрьмой, мукой одиночества и адом подавления желаний. Еще я понял, что долгие годы до встречи с Нелой меня спасало мое трудолюбие, однако мне неверно казалось, что именно адский труд делает меня несвободным. Я принимал внутреннюю несвободу за внешнюю, тогда как труд – единственный может быть смыслом в жизни после любви. Но если любовь по причине неверия и страха не может случиться, ты забываешься трудом. Сначала зубы, слюни, кровь, а потом боль умирает. Каждый день в своем кабинете я убиваю боль, а в выходные просвещаю тёмных арабов. Мой Феодор прошел такой же путь. Пока он не встретил меня, цветы из паркета спасали его от ада Серпентария. Теперь наш союз представляет собой маленький рай среди ада, и я делаю все, чтобы Бог селился в заблудшие души и в них сияла бы такая же красота, какая бывает, когда в Венсенне цветет роскошная сакура и ты идешь по мягкому благоуханному розовому ковру.

– Значит, теперь ты стоматолог-психотерапевт… А как дочь приняла твой союз с Феодором? – мысленно спросила Магдалина рыбу-трубу.

– Прекрасно! Она называет его папа Фёдор, – ответила рыба-труба и радостно засмеялась. – Мои друзья неожиданно приняли Феодора без задних мыслей и приезжают к нам кататься на велосипедах в Венсеннском лесу, а мы ездим к ним играть в пинг-понг и есть ужасные французские шашлыки.

– Я всю жизнь буду трубить о труде как единственной добродетели, которая успешно может заменить любовь, пока она не свершилась. Труд – это та козырная карта, тот туз, когда из колоды вышли любовь и смерть. Чтение книги Нелы в арабских кварталах я сопровождаю своими проповедями о труде, ведь многие арабы живут на пособие, торгуют наркотиками или воруют. И только некоторые из них знают, что такое труд, занимаясь черной работой. Я читаю им оды против наркотиков и непрестанно говорю, что труд побеждает всё. Проповеди о труде, бывает, идут у католических церквей или молодежных клубов, где моими прихожанами становятся студенты и европейская богема. Я начинаю так: когда я был подростком и впервые влюбился в мальчика, но понимал, что это безответно, меня поразила болезнь: черная депрессия. Я слонялся по квартире и не находил себе места. И вдруг мама сказала: «Симон, пойди помой полы в кухне!» Сделав это, я испытал облегчение и озарение, поняв, что труд, помимо любви, – лучшее лекарство от всех болезней.

Тем временем горный хрусталь сыпался в корзину Магдалины, и она, плавая с рыбой-трубой над серыми кораллами, вспоминала, как, бывало, сутками работала в эскорт-агентстве, отдавая клиентам свои улыбки в ресторанах и тело – в апартаментах. Любой труд – благороден, если он лечит. Она лечила и лечилась телом. Нела, думала Магдалина, был слишком категоричен, однако он встретился ей именно в тот момент, когда она уже отработала свою старую карму и в ее жизни начался новый этап.

– Симон, тебе не приходила в голову мысль, что труд может убивать? – вдруг мысленно спросила Магдалина рыбу.

Рыба-труба, продолжая замирать над кораллами, ответила так:

– У меня есть друг-трудоголик. Он был так погружен в дела своей фирмы, что приезжал домой под утро. Из-за этого плохо питался и недосыпал. В итоге он похудел, стал выглядеть как анорексик, а потом и вовсе заболел. Трудоголизм, Магда, сродни алкоголизму. Во всем хороша мера. Однако об этом тебе расскажет другая божья рыба. Моя миссия – проповедовать радость и пользу труда, который убивает ад Серпентария и создает рай на Земле.

Рыба-труба трубила в свою трубу о позитиве труда и знала, что придет время, когда в один из воскресных дней апостола Симона схватят арабы-наркоманы, когда он приедет в 19-й округ Парижа читать свою проповедь. Обкуренные арабы на его же машине отвезут Симона в Венсеннский лес и привязав к дереву, заживо разделят надвое русской антикварной бензопилой «Дружба».

Рыба-труба протрубила Магдалине о страшной смерти Симона за веру.

Магдалина ужаснулась и сказала:

– Симон! Неужели твоя дочь и твой Феодор не видят, что ты своими проповедями в арабских кварталах подписываешь себе смертный приговор? Они же одни из самых безнадежных змей на Земле!

Рыба-труба хохотнула счастливым смехом и ответила:

– Магда-Магда! Я призван очистить парижский питомник не мечом и ненавистью, а просвещением и любовью. Многие арабы дружны со мной и из змей стали хотя бы людьми, ибо до боголюдей им еще далеко. Многие, послушав меня, бросили наркотики и пошли работать в кафе и мясные лавки. Многим я вставил золотые зубы мудрости. И если жизнь устроена так, что физическая смерть неизбежна, то нужно делать неизбежным духовное бессмертие. Но это подвластно лишь богочеловеку, который, обретя рай и гармонию в душе, делится этим с заблудшими змеями Серпентария. Арабы – самые заблудшие из змей, но это не значит, что они безнадежны.

Надо мужественно и уверенно нести свет истины в адскую тьму питомника, и никакая смерть не коснется тебя, несмотря на все пилы, ножи и пистолеты. Не переживай и передай от меня Фоме хрустальный привет!

Прозрачная в своей божьей истине, рыба-труба медленно уплыла в глубины Красного моря, а Магдалина, вынырнув, проснулась.

 

Восьмая добродетель Царства Божьего на Земле скоро явилась в дневной сон Магдалины в виде божьей рыбы, именуемой луновидный дрозд. Он спешил рассказать, что проповедует ЧУВСТВО МЕРЫ, и высечь хвостом изумруды в плетеную корзину Магдалины, плавая над зелеными кораллами. Магдалина узнала в нем апостола Филиппа.

Как ни странно, луновидный дрозд хорошо заговорил по-русски:

– Здравствуй, дорогая Магда! Как поживаешь? Вижу, что хорошо. Твоя девочка уже скоро вылезет на свет божий!

После вознесения Нелы я вернулся в Венецию и женился на Лизе, девочке из России. После свадьбы я посадил на балконе дивный душистый табак, и ночью, когда на белые цветы попадали капли дождя, они становились серебром богов и сильно благоухали до потери сознания. Мы с Лизабеттой сидели на деревянных креслицах и погружались в этот божественный запах. И казалось, что рай на Земле для нас уже наступил.

Луновидный дрозд подставил свое изумрудное тело под солнечные лучи и продолжил:

– Так, вместо петрушки на моем балконе появились цветы, и я решил пойти на работу в цветочную лавку. Каждый вечер моя Лизабетта ставила в вазу у изголовья нашей кровати свежие розы, гвоздики, подсолнухи и пьянты и надевала нижнее белье соответствующего цвета – она работала в магазине нижнего белья. Я никогда не приносил ей хризантемы, хотя она зачем-то всегда просила их, как будто готовясь к своим похоронам. Когда после двух лет ожидания и лечения Лизабетта так и не смогла родить ребенка, она стала выпивать. Причем для этого моя жена выбирала лучшие места города, и я находил ее там в непотребном виде. Вот тебе, например, один из ее маршрутов выходного дня, пока я сидел в своей цветочной лавке. Причем каждой достопримечательности соответствовало определенное вино.

Воскресное утро пьяного дня начиналось на Гранд-канале у Золотого дома в стиле венецианской готики. Она выпивала бутылку асти мондоро из александрийского муската и посещала галерею Франкетти. Средневековая живопись и скульптура вдохновляла Лизабетту на еще одну бутылочку, которую она каким-то чудесным образом проносила с собой в сумке в музей. В галерее Лизабетта любила пить асти спуманте с ароматом жасмина и чайной розы. После этого моя жена садилась в гондолу и плыла по Большому каналу, медитируя на окрестности и выпивая третью бутылку: обычно это было асти сантеро из винограда Москато ди Канелли с ароматом зеленого яблока, цедры грейпфрута, цветущих ирисов и меда. Когда ее гондола входила в канал Святого Марка и приближалась ко Дворцу Дожей, Лизабетта открывала четвертую бутылку асти чинзано, и хотя крепость его была всего семь градусов, на мой взгляд, она уже явно была, мягко говоря, лишней. Еще не очень пьяная, Лизабетта выходила из гондолы на площади Сан-Марко и долго кормила голубей. Прекрасно зная старинную плохую примету, моя жена, наплевав на нее после четвертой бутылки вина, единственная на площади ходила между колоннами льва Святого Марка и Святого Теодора, как будто готовясь к моей публичной казни.

Побродив у кампанилы и собора Сан-Марко, она медитировала на крылатого льва Часовой башни, спьяну думая, что наступил вечный день Вознесения и боковые дверцы с ударом часов откроются, чтобы ангелы и волхвы поклонились Деве Марии.

Затем Лизабетта выпивала пятую бутылку: обычно это было брунелло из винограда Санджовези Гроссо, собранного вручную. Долго выдержанное в дубе, это вино вливало в мою жену ароматы кедра, ванили и корицы. Веселая и счастливая, Лизабетта входила в стрельчатую арку Бумажных ворот Дворца Дожей и попадала в галерею Фоскари, а затем во двор. По Золотой лестнице она поднималась в парадные залы дворца и всегда стремилась в южное крыло, где находится зал Большого совета. Лизабетта долго любовалась живописным полотном «Рай» Тинторетто на стене в глубине зала. Что она видела на этой самой большой в мире картине после пятой бутылки вина, это известно одному Богу, потому что на следующий день она ничего не помнила. После «Рая» моя жена шла по мосту Вздохов, созданному отнюдь не для влюбленных, через Дворцовый канал в Новые тюрьмы и вздыхала так же тяжко, как делали это заключенные, бредущие по этому мосту на смертную казнь. И ей казалось, что заключенные и влюбленные, влюбленные и обреченные – это совершенно одно и то же.

На мраморном мосту Риальто Лизабетта выпивала шестую бутылку вина, поминая смертников и умиляясь тому, что в 1444 году толпа глупых зевак, жаждущих посмотреть на жену маркиза Феррары, обрушилась вместе с этим мостом в Большой канал. Вино бароло из винограда Небиолло с ароматом сливы, красных ягод, дыма и трюфелей делало мою жену совсем невменяемой. Она звонила мне на мобильный и просила приехать к мосту.

Я забирал ее оттуда, но Лизабетта настаивала, чтобы я посетил с ней церковь Санта Мария делла Салюте. Там она, несмотря на мои яростные протесты, выпивала седьмую бутылку. Это обычно было бархатное амароне с ароматом перца, корицы, имбиря, пряных трав и обожженной древесины. В церкви Лизабетта молилась Деве Марии, избавившей город от чумы Серпентария. И только после этого она позволяла отвезти себя домой. Дома, сев в креслице у душистого белого табака, жена открывала последнюю, восьмую бутылку. И я не мог ее ни спрятать, ни разбить, ни вылить, ни забрать, потому что это бы спровоцировало ужасную истерику. Обычно последним было кьянти, которым она хотела убить себя, но по иронии судьбы это вино единственное, которое входило в качестве компонента в древний рецепт эликсира долголетия. Аромат томленой вишни, лакрицы, сладковатого табака, маслин и лесных ягод в сочетании с запахом серебра богов на нашем балконе наконец усыплял Лизабетту. Я уносил ее на руках в кровать и до рассвета садился работать над книгой проповедей Нелы, переводя ее на итальянский. Когда мне удалось издать эту книгу в Италии, я в свои выходные дни, пока жена совершала немыслимые возлияния по своему маршруту, читал проповеди Нелы на площади Сан-Марко, разбавляя их своими комментариями. И вот однажды, когда я говорил о том, что, будучи в Москве у Нелы в его Новоспасском бункере, бывало, помногу пил Геленджикский кагор, ища в вине свободу и истину, но Нела объяснил мне, что они никогда не найдутся без чувства меры, которое надо соблюдать во всем, что бы ты ни делал в жизни, я увидел среди праведников и змей, слушающих меня на площади, мою вдруг отрезвевшую жену. Она вытащила очередную бутылку из сумки, аккуратно поставила ее на землю и отошла прочь. На следующий день мы решили взять из приюта девочку. Когда это намерение осуществилось, Лизабетта обрела утешение, счастье и совсем перестала пить. Но на праздники, когда к нам приходили гости, или особенно во время Венецианского карнавала ей становилось невыразимо грустно, и тогда я сказал ей:

– Любимая! Искусство и виртуозность меры не в том, что ты полностью лишишь себя наслаждения вкусом твоих любимых вин, а в том, что ты будешь это делать настолько, чтобы не вредить своему здоровью и помнить, что с тобой происходило. Это и есть достойная винотерапия.

После этого Лизабетта и я, без всяких усилий воли и совершенно естественно, ограничивались одной бутылочкой хорошего итальянского вина по праздникам и в выходные. Этого было достаточно. А когда я издал свои проповеди на русском языке о вреде алкоголизма и пользе винотерапии, я распространил их по московским книжным и несколько раз в году приезжал в столицу русского питомника огласить их, потому что был убежден, что Россия – самая пьющая страна мирового Серпентария.

Луновидный дрозд высек хвостом новый изумруд чувства меры и сказал:

– Однако ты знаешь, Магда, как убьют Филиппа?

Магдалина хотела было вынырнуть, чтобы снова не слушать о страшной смерти, но потом подумала, что мучить и убивать пророков нового Бога – это незыблемый закон жизни, поэтому отнеслась к этому философски. Луновидный дрозд продолжил:

– Апостол Филипп, будучи уважаемым отцом взрослой красавицы дочери и чтимым среди праведников богочеловеком, как всегда, в воскресный день приплыл в гондоле на площадь Сан-Марко читать свои божьи проповеди. И в тот момент, когда он говорил прихожанам о чрезмерном возлиянии как о ложном пути к свободе, компания горьких венецианских пьяниц под видом змей в униформе схватила Филиппа и посадила в траурную гондолу. Вынудив его выпить с ними больше чертовой дюжины бутылок вина жестокими побоями, они проткнули его пьяного разбитой бутылкой, привязали гондолу к пристани и скрылись. Так апостол Филипп с осколком винной бутылки в сердце лежал всю ночь на Большом канале в траурной гондоле, пока на рассвете его не нашли гондольеры.

Магдалина ужаснулась и мысленно спросила рыбу:

– И зная все это, через много лет ты сядешь со змеями в их гондолу? Неужели ты не узнаешь их?

Луновидный дрозд усмехнулся:

– Я узнаю их и вслепую, Магда, по одному только спиртному запаху, но это не сможет предотвратить мою смерть. Пока жив Серпентарий со своей безмерностью, мы все, ученики и последователи Нелы, не застрахованы от смертельных укусов. Мне пора. Передавай Фоме изумрудный привет и научи свою девочку чувству меры. Да сохранит тебя Бог от пьяницы зятя!

Божья рыба луновидный дрозд высекла в корзину Магдалины последний изумруд и скрылась в большой глубине.

Магдалина проснулась и сходила в магазин за питерским шампанским со Свердловской набережной – лучшим в России. Выпив бокал за здоровье Филиппа, она записала беседу с рыбой в большую тетрадь, как и раньше, когда к ней приплывали другие апостолы.

 

Что может женщина предложить миру, кроме своего ребенка, когда она беременна? И какой это будет дар – светлый или темный – во многом зависит от нее: воспитанием преодолеваются даже порочные гены – вдруг проявившееся наследство от неведомых предков. Так когда-то говорил Нела. Все это Магдалина помнила и с нетерпением ждала девятую добродетель Царства Божьего на Земле – ТЕРПЕНИЕ.

И снова приснилось Красное море. Красноротый групер плавал над кораллами цвета кофе с молоком и высекал коричневые ониксы. В нем Магдалина узнала Фому, своего мужа. Этот был единственный апостол, который жил по законам строгой логики-физики. Отношения с женщинами он изучал по книге «Сопротивление материалов» и был убежден, что всё в этом царстве Серпентария можно взять под контроль. Вещие сны, приметы, мистические знаки и другие миры вызывали у Фомы смех и отторжение. Однако Неле удалось достучаться до него своими проповедями и фактом стигматов.

– Ну здравствуй, любимая жёнка! – красноротый групер ласково потерся спинкой о ладони Магдалины. – Нела говорил, что так называл Гончарову Пушкин в личной переписке. Мне очень понравилось, – продолжил групер и спросил у Магдалины:

– Я хочу наконец рассказать тебе историю моей жизни с женщиной, что была до тебя. Ты готова выслушать?

Магдалина мысленно удивилась:

– Я часто просила тебя рассказать о ней, но твои материалы сопротивлялись.

Красноротый групер усмехнулся, оценив ее иронию, и объяснил:

– Дорогая, если бы я сделал это раньше, до твоей беременности, твое знание о моем богочеловеческом терпении могло бы навести тебя на мысль, что ты можешь совершать что угодно. Женщины всегда этим пользовались. С тобой я решил это изменить.

Магдалина удивилась еще больше:

– Но Фома! Ты же знаешь, что в моем случае к прошлому возврата нет. Я до конца отработала ТУ свою карму.

– Я это знаю, но все равно решил подстраховаться. Если уж я не могу не терпеть что-либо, когда люблю, так пусть лучше женщина не знает об этом моем замечательном бесконечном качестве, – сказал групер и начал раскрывать тайну своей любви и адского терпения, которое привело его к раю.

– Я женился по любви, что не позволяют себе даже короли. Она полностью соответствовала моим идеалам женской красоты, которые в то время у меня были довольно странные: мне нравились худые, как подростки, брюнетки, этакие андрогины с маленькой красивой грудью и чертовски сложным нравом. И вот я встретил свой идеал на одной из дружеских вечеринок, еще живя в Киеве. Лэся работала учителем литературы в школе. Она, кстати, еще до Нелы открыла мне шедевры мировой классики, практически научила читать и разбираться в хорошей литературе. Мы очень нуждались друг в друге и вскоре стали жить вместе. Я очень любил ее, но, бывало, подтрунивал над ее верой в старого Бога и частыми визитами в Киево-Печерскую лавру. Ей снились сны, которые всегда сбывались. Она была ведьма с зелеными глазами, творившая добро. Я очень хотел ребенка, но Лэся твердила, что еще не готова. Тем более что реализацию этого моего желания усложняло одно не вполне понятное для меня «но»: живя вместе, засыпая и просыпаясь в одной постели, мы едва ли были любовниками. Моя энергия совсем не подходила ей и после соития убивала: у Лэси страшно болела и кружилась голова – так, что она с трудом ходила даже по комнате. Как физик, я верил в трагическое несоответствие энергий и пошел на духовный брак.

–??? – Магдалина чуть не захлебнулась от удивления, потом подняла голову и посмотрела на солнце. Когда она вновь нырнула, групер терпеливо ждал ее у кофейных кораллов, наполняя корзину ониксами.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-03-27 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: