Яхве, Бог Израиля- кто он? Yahweh God of Israel - who is he? 5 глава

Другую черту той же легенды находим у Тацита (Histor., V, 3 и сл.). Во время своего исхода из Египта евреи погибли бы от жажды, если бы стадо диких ослов (asinorum agrestium, онагров) не указало им пути к воде. И вот "образ того животного, по указанию которого они тогда спаслись от блуждания и от жажды, они поставили во внутренней части своего храма". — Приводимая Тацитом версия дает возможность составить себе представление о происхождении легенды.

Рассказ историка об исходе израильтян, совершенно фантастический, восходит к первому известному нам антисемиту-теоретику, египтянину Манефону, современнику Птолемея Филадельфа (287—246). По его изложению, еврейский народ возник из тех 80.000 "нечистых", которых египетский царь Аменофис III поселил в "городе Тифона", Авариде. Между тем священным животным этого Тифона (по-египетски — Сета) был именно осел, и сам Тифон-Сет изображался под видом человека с ослиной головой. Конечно, может возникнуть вопрос, откуда сам Манефон взял этот вариант. Если верить Иосифу ("Пр. Апиона" I, 105; 229), Анемон признавался в том, что он следовал тут не египетским грамотам, а "безыменным рассказам". Это опять затрудняет дело.

Зарождается вопрос: потому ли евреям было приписано поклонение ослиной голове, что их производили от древних поклонников Тифона-Сета, или же оттого их производили от этих последних, что враждебная народная толпа считала их ослопоклонниками? Определенного ответа на этот вопрос дать невозможно.

Остальные свидетельства об Асинариях-евреях особенного интереса не представляют. Сюда относятся:

1) Приводимое Свидой свидетельство некоего Дамокрита, согласно которому евреи поклонялись ослиной голове и приносили ей в жертву каждые семь лет — по другому месту (Свида п. сл. Ἰούδας), каждые три года — иностранца. Это — простая комбинация предания об ослиной голове с легендой о ритуальном убийстве. Свидетельство Дамокрита еще более обесценивается тем, что время его жизни совершенно неизвестно. Правда, Э. Шварц (y Pauly-Wissowa, Encycl., s. v.) определенно утверждает, что он жил не раньше I в. до Р. X. и не позже 70 г. по Р. X., но доказательств он, к сожалению, не приводит никаких.

2) Свидетельство Диодора (XXXIV, 3) со слов неизвестного нам автора (мнение Krauss'a, что им был Посидоний Апамейский, нуждается в доказательствах) рассказывает, что, когда Антиох Епифан вступил в иерусалимский храм, он нашел в нем каменную статую бородатого мужа с книгой в руке, сидящего верхом на осле. Предполагая, что статуя изображает Моисея, "основателя Иерусалима, установившего у иудеев их человеконенавистнические и беззаконные нравы", он велел заколоть в честь статуи большую свинью и обрызгать статую ее кровью. В этом свидетельстве можно, если угодно, видеть смягчение передаваемой Апионом традиции об ослиной голове; стоит оно одиноко и вряд ли может иметь какую-нибудь ценность для истории легенды об Асинариях.

3) Плутарх в своих Quaestiones convivales, ΙV, 5, более прочих приближается к Тациту. Он вскользь говорит о почитании евреями осла в благодарность за указание им воды (§ 2) и прибавляет, что они не едят зайцев за то, что эти последние по виду напоминают ослов (§ 3; чтение здесь испорчено, но из следующего видно, что говорится именно об осле). Свидетельство Плутарха интересно тем, что доказывает популярность данной легенды у греков: он даже не считает нужным рассказывать ее, а лишь пользуется ею, предполагая ее общеизвестной, для дальнейших заключений. При этом Плутарх говорит не во враждебном, насмешливом тоне, а со спокойной любознательностью исследователя.

4) Неизвестно, сюда ли относится загадочное место у Флора, III, 5, 30 (о входе Помпея в Иерусалим): et vidit illud grande impiae gentis arcanam pascus, sub aureo uti cello, т. e. "и он увидел обнаруженную великую тайну нечестивого народа"...; последние слова — sub aureo uti cello — безнадежно испорчены, но издатели (Ян, Гальм) принимают остроумную конъюнктуру Лемуана sub aurea vite cillura т. е. "осла под золотой виноградной лозой". Слово cillus-asinus из римской литературы неизвестно, но в своей греческой форме κίλλος оно засвидетельствовано Полидевком как слово дорическое и на этом основании дважды введено путем конъюнктуры в тексты римских поэтов; y Ювенала (XIV, 96 и сл.) — Quidam sortiti metuentem sabbata patrem nil praeter nubes et cilli numen adorant — "некие, коим достался на долю соблюдающий субботы отец (т. е. полупрозелит), ничему не поклоняются, кроме облаков и божества осла", и y Петрония (отр. ХХХХVII, Büchl.) Judaeus licet et porcinum numen adoret et cilli summas advocet auriculas... — "иудей, сколько бы он не поклонялся божеству свиньи и не призывал верхушек ушей осла..." Рукописи в обоих случаях дают caeli (т. е. "неба"), как и y Флора, каковое чтение удерживается современными издателями; у Ювенала это безусловно справедливо (как показывает предыдущее nubes), но y Петрония чтение cilli гораздо лучше подходит и к предыдущему porcinum numen, и к следующему auriculas и, на мой взгляд, должно быть принято в тексте. — Все же из сказанного видно, что Флор лишь с оговоркой может быть причислен к свидетелям об Асинариях-евреях; если у него чтение cillum правильно, то придется допустить, что он перенес на Помпея то, что Апион рассказывал про Антиоха Епифана. — Дальнейшая судьба легенды об А. может быть прослежена уже не на еврейской, а на христианской почве.

II) Асинарии-христиане. — Так как язычники считали на первых порах христианство отпрыском иудаизма, то естественно, что и легенда об Асинариях была ими с евреев перенесена на христиан. О самом факте свидетельствуют уже первые римские апологеты, Минуций Феликс (Octavius IX; ХХVIII) и Тертуллиан (Ad nationes, I, 11, и Apol., 13). Последний указывает и причину факта, говоря, что клевета постигла христиан ut judaicae religionis propinquos. Все же на христианской почве к легенде прибавились новые черты, очень интересные для ее этиологии.

Одну сообщает тот же Тертуллиан. Он рассказывает, что некий карфагенянин, еврей по происхождению, бывший смотрителем назначенных для арены диких зверей, водил по городу для увеселения толпы изображение одетого в плащ ослоголового человека с книгой в руке и с надписью: deus christianorum, όνοκοίτης. Из того обстоятельства, что собственник изображения был еврей, некоторые (Herzog, Haugh) выводят заключение, что именно евреи перенесли на христиан направленное против них самих обвинение. Krauss возражает, полагая, что еврей-ренегат не может считаться представителем нации. По существу он прав, хотя ренегатство тертуллиановского еврея ничем не доказано: из свидетельства Минуция Феликса ясно, что обвинение имело более широкий и общий характер.

Интересно слово όνοκοίτης. Буквально оно означает "ослоложник"; ясно, однако, что существо, описанное Тертуллианом — человек с ослиной головой — "ослоложником" называться не могло. Подобно тому, как быкоголовый Минотавр считался плодом инцеста критской царицы Пасифаи с быком, так точно и этот ослоголовец должен был считаться плодом инцеста женщины с ослом. Я думаю поэтому, что Krauss прав, толкуя загадочное слово, как ex concubitu asini et feminae procreatus.

Такая легенда, как пародия на сказание о чудесном происхождении Иисуса, должна была логически возникнуть из того факта, что Иисус считался сыном (еврейского) бога, a еврейским богом у язычников считался осел. Но с этим объяснением новый вариант легенды об Асинариях вводится совершенно определенный цикл пародических и потешных сказаний в (преимущественно александрийский) мим, т. е. фарс.

Что в этом миме ослоголовец играет роль, доказывается глиняным черепком, найденным недавно в Италии и изданным Reich'ом; на этом черепке изображен ослоголовец среди других комических фигур. Пользуясь этой находкой, Рейх устанавливает преемственность фигуры ослоголовца в миме вплоть до "Сна в летнюю ночь" Шекспира. К сожалению, недостает очень многих посредствующих звеньев для полной убедительности конструкции; но главный факт — наличие ослоголовца в миме — вряд ли может быть оспариваем.

Теперь следует припомнить, что мим, служивший увеселению невзыскательной народной толпы, естественно разделял ее вкусы и настроения; что он в Александрии был антисемитским, это мы должны бы были допустить a priori, даже если бы у нас не имелось положительных доказательств. Но доказательство это есть: александрийский мим действительно тешил публику всевозможными издевательствами над евреями. Теперь легко представить себе, каким благодарным сюжетом для такого мима должен был служить предполагаемый еврейский бог-осел или предполагаемый христианский бог όνοκοίτης. Что касается специально последнего, то мы находим его в знаменитом античном романе, сохраненном нам в "Лукии" Лукиана и в "Золотом осле" Апулея: concubitus осла и женщины здесь описывается подробно, а в последнем памятнике говорится даже о его всенародном представлении.

Все это — разрозненные элементы, складывающиеся, однако, в очень цельную и убедительную картину. Общий же вывод тот, что как еврейские, так и христианские Асинарии попали в мим и что благодаря миму в публике поддерживалось то настроение, при котором только и были возможны такие выходки, как описанная Тертуллианом картина карфагенского еврея.

В совершенно другую область заводит нас самый знаменитый памятник об асинариях-христианах — тот палатинский graffito, в котором раньше видели пародию на распятие (см. рис.).

Он представляет очень грубо и почти детской рукой изображенного ослоголовца, висящего на кресте; с левой стороны креста стоит человек в позе поклоняющегося (по греческому обряду), между обоими приписка: ΑΛΕΞΑΜΕΝΟC CEBETE (т. е. σέβεται), ΘΕΟΝ, т. е. "Алексамен поклоняется богу".

Недопустимость пародического толкования изображения доказывается, как правильно замечает Wünsch, тем обстоятельством, что в том же Палатине был найден другой graffito того же времени и нацарапанный той же рукой, в котором тот же Алексамен назван fidelis — этим именем ("верный") называли себя христиане. Если одна и та же рука называла Алексамена верным и изображала его поклоняющимся ослоголовому богу, то ясно, что это поклонение должно быть понимаемо в серьезном смысле.

Возможность такого серьезного понимания доказал тот же Wünsch, сопоставив "палатинское распятие" с родом магических дощечек, принадлежащих руке возницы ипподрома 3 века по Рожд. Хр., дощечек, заключающих направленное против возниц-конкурентов заклинание. Эти заклинания адресованы изображенному на дощечке ослоголовому демону (см. рис.), которого, по данным самих дощечек и по другим свидетельствам, приходится отождествлять с египетским богом Тифоном-Сетом.

Последний известен из мифов, как враг Осириса и представитель злого принципа; он — египетский Сатана. Как таковой, он — бог подземного ада; как враг Осириса, он — естественный покровитель врагов его почитателей-египтян, покровитель гиксов и ханаанитов. Культ этого ослоголового Тифона-Сета существовал еще в эпоху раннего христианства, когда возникла гностическая секта сифиян (от Сифа = Seth, сына Адама). Эта секта признавала Иисуса, как "сына человека", тождественным с Сифом, сыном Адама (так как Адам (евр.) = человек). При тождественности же обоих имен, Сива (Seth), сына Адама, и Сета (Seth) — Тифона, и представления должны были слиться: ослоголовый Сет-Тифон (см. рисун.) слился с Сифом, сыном Адама, a следовательно, и с Иисусом.

На почве этого гностического верования секта сифиан и то изображение распятия, которое раньше считали пародическим, получают вполне серьезное, хотя и символическое значение: "верный" Алексамен совершенно искренно поклонялся своему богу в этом странном для нас виде. Сифианский характер палатинского распятия, в довершение всего, доказывается и загадочным знаком Y направо от головы ослоголовца. Этот знак (символ двух путей подземного царства) много раз встречается на сифианских магических дощечках. — Итак, в этом одном случае мы имеем действительно асинариев; когда же секта сифиан прекратила свое существование, то и асинарии отошли в область предания.

Ср.: F. S. Krauss, Das Spottcrucifix, Freiburg, 1872; Ed. Meyer, Set-Typhon, Leipzig, 1875; Roesch, Caput asininum в Tneolog. Studien und Kritiken, 1882, стр. 523 сл.; Wünsch, Sethianische Verfluchungstafeln aus Rom. Leipz., 1898; ст. S. Krauss'a, в J. E., II, 222 сл.; Reich, Der Mann mit dem Eselkopf, Weimar, 1904; Stähelin, Der Antisemitismus des Altertums, Basel, 1905.

Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона.

1. Палатинский graffito, в котором раньше усматривали карикатурное изображение распятия (из кн. Garrucci, "Arte christiana").
2. Заклинания ослоголовому демону на магической дощечке III в. по Р. Х. (из кн. Wünsch'a, "Sethianische Verfluchungstafeln aus Rom").
3. Ослоголовый Сет-Тифон (из кн. "Wünsch'a, Sethianische Verfluchungstafeln aus Rom").

Ulis - особо прошу обратить внимание на знак Y на первой табличке. Это вам ничего не напоминает? Например знак "Виктори", введеный в употреблении масоном Чечиллем?

Обвинение в онолатрии

Leclercq H. ANE. La calomnie de l’onolatrie // Dictionnaire d’Archeologie chretienne et liturgie. Par F. Gabrol. Paris, 1907, t. I, col. 2041–2047.

Перевод с франц. Б. Г. Деревенского, 2004

Cм. библиографию. Cм. об онолатрии Краусс, 1906.

История клеветнических слухов о поклонении христиан ослу или ослоголовому человеку многократно обсуждалась эрудитами, пока, наконец, ученые XVII века не определились с ее происхождением[1]. Несколько сообщений, обыкновенно одних и тех же, которые приводятся в этом случае, восходят к александрийскому грамматику Апиону[2], которого с пылом опровергает Иосиф Флавий[3], и к Тациту[4]. Оба эти автора, однако, приписывали онолатрию евреям, а не христианам, до которых она добралась вскоре. Тертуллиан и Минуций Феликс, о приоритете одного из которых над другим мы не будем здесь судить[5], свидетельствуют, что в первые десятилетия III века эта клевета открыто циркулировала, будучи направленной против христиан. Somniastis caput asininum esse Deum nostrum... — пишет Тертуллиан[6]. Audio eos (христиане) turpissimae pecudis caput asini consecratum inepta nescio qua persuasione venerari[7]. Отзвук этого слуха встречается у Арнобия, жившего веком позже: Audire te dicis caput asininum nobis esse divinum. Quis tam stultus ut hoc credat? Quis stultitor ut hoc coli credat?[8]. Мы имеем данные, что христиан называли asinarii; Тертуллиан сообщает[9], что он видел однажды в Карфагене, как один иудей-отступник, по профессии бестиарий, служивший в амфитеатре, выставил в городе картину, на которой был изображен человек, одетый в тогу, с книгой в руке; на одной ноге у него было заметно копыто, и он имел ослиные уши. Надпись внизу гласила:

DEVS CHRISTIANORVM ONOKOETES

Слово onocoetes вызвало дискуссии; орфографически оно должно выглядеть как ovnokoi,hthj или ovnokoi,thj [10]; последнее чтение имеет такой буквальный смысл: «порожденный от совокупления с ослом». Тертуллиан добавляет: «И поверила толпа мерзкому иудею! Что это такое, как не способ распространять всякие гнусности против нас? Поэтому теперь во всем городе только и говорят, что [наш] Бог — onocoites»[11]. Этот пассаж объясняется словами Апулея, описавшего в своих «Метаморфозах» женщину, в которой по некоторым признакам можно признать христианку: «Она, — говорит он, — враждебная религии, враждебная всякой стыдливости, презирала и попирала ногами наших священных богов; взамен того она посвятила себя ложной и святотатственной религии, полагая, что верит в единого Бога; и своим лицемерием и блудом обманывала всех людей»[12]. Нельзя выразится более ясно.

Сохранился памятник этого представления, который является наиболее древним изображением распятия. Хотя он публиковался и описывался неоднократно, нам необходимо заняться им подробнее. Но прежде упомянем о граффити, хранящемся ныне в музее Церкви в Риме, обнаруженном в 1857 г. на Палатине, в domus Gelotiana, который входил в комплекс строений Цирка и примыкал к императорскому дворцу[13]. Дом этот весьма известен среди археологов из-за большого количества древних надписей и граффити, имеющихся на его стенах[14]. Представляется весьма вероятным мнение Ф. Ленормана и Де Росси, которые на основании некоторых граффити говорят об этом доме как о pedagogium’е. Как бы то ни было, мы находимся в одном из помещений налево от экседры. Здесь, на стене, слева от входа, мы видим выразительное изображение небольшого ослика, который вращает колесо мельницы. Поверх изображения имеется надпись, вырезанная маленькими изящными буковками в стиле, свойственном I веку Империи:

LABORA ASELLE QVOMODO EGO LABORAVI ET PRODERIT TIBI Перевод: «Трудись, ослик, как я работал на себя, и будешь этим пользоваться»[15].

В комнате направо от центрального зала domus Gelotiana было открыто граффити христианина Алексамена (рис. 585). Крест имеет форму буквы tau (см. статью Croix), ноги распятого покоятся на поперечной перекладине suppedaneum. На нем рубашка (interula), на ногах fasciae crurales, и он имеет голову онагра. Слева от него изображен другой персонаж, о котором, собственно, и идет речь; под ними обоими вырезаны слова:

ALE ZAMENOC CEBETE QEON — «Алексамен поклоняется Богу».

Второе граффити, вероятно, имеющее отношение к тому же лицу, найдено в 1870 г. К. Л. Висконти в треугольном кабинете того же дома. Под стопами Марса, изображенного в этом помещении, имеется надпись, состоящая из двух слов:

ALESAMENOC FIDELIS — «Алексамен верный»[16].

Несомненно, что первое граффити является простой насмешкой над христианином по имени Алексамен, и ничто не мешает видеть во втором граффити ответ на первое, представляющем, можно сказать, вероисповедание Алексамена. Палеография этих двух надписей, так же как и других предметов этого помещения, относит их ко времени первых Антонинов[17].

Такая датировка, впрочем, признается не всеми. Гарруци относит граффити к началу III века; Краус находит на соседних граффити имена Gordius, Gordianus и полагает, что надпись, касающаяся онолатрии, была сделана при Гордиане (238–244); наконец, Бекер предпочитает видеть начало эпохи Антонинов. Последнему ничто не противоречит. Клейма нескольких кирпичей, находящихся в этой части domus Gelotiana, имеют следующие реквизиты:

PAETINO ET PRONIA MVINIC PANT AGSVLP Paetino et Aproniano cos. M. Vinici Pantagathi Sulpiciani, а также:

VEROIII ANBC PRLVSIMO Vero III Ambibulo cos. [ex] praediis Lusi Modesti.

Эти консульства соответствуют 123 и 126 гг. нашей эры. Именно этот период мы рассматриваем как время появления клеветнических слухов насчет onocoetes’а; с другой стороны, Тертуллиан выражается таким образом: Sed nova jam Dei nostri in proxima civitate editio publicata est. Далее он упоминает надпись onocoetes, которая присутствовала на мерзкой картине, показанной в Карфагене. Представляется, что слово nova может иметь несколько значений: либо это «новость», и тогда изображение является новинкой, либо дело это известное, но оставленное, и на которое вновь обратили внимание. Первый смысл кажется более приемлемым, и подробное описание показанной картины, вероятно, действительно указывает на то, что такое изображение появилось впервые. Невозможно сказать, как восприняли христиане это остроумие, — как возобновление старой клеветы или же дело совершенно новое. Ограничились тем, что посмеялись: Risimus nomen et formam. Сочинение Ad nationes предшествовало на несколько месяцев Апологетику, также содержащему это описание; последний датируется 197 г. Следует ли нам заключить, что карикатура, которую мы изучаем, не могла быть более древней? Не думаем. Тертуллиан говорит относительно Карфагена, и невозможно сказать, было ли этот тип известен или нет, в Африке ли, или в другом месте, применительно к тому времени, которое он описывает. К настоящему моменту мы имеем четыре подобных изображения, одно из которых может с уверенностью датироваться временем карфагенского onocoetes’а, появившегося немногим ранее 197 г. Палатинское граффити не может предшествовать правлению Адриана; его палеография свидетельствует о начале эпохе Антонинов. Инталии и терракоты здесь располагаются вместе; последние, как мы считаем, главным образом указывают на время появления изображения.

Что касается ценности этого свидетельства с точки зрения литургии, то она имеет таковую в отношении Алексамена. И здесь есть странность. Одна рука его опущена, в то время как левой рукой сей персонаж посылает распятому поцелуй — характерный жест поклонения. In adorando dexteram osculum referimus, — говорит Плиний[18], и совершенно такой же жест мы встречаем в сочинении Минуция Феликса: Simulacro Serapidis denotato, ut vulgo superstitiosus solet, manum ori admovens, osculum labiis impressit[19]; жест, изображенный на Палатинском граффити, сопровождается легендой: se,betai qeo,n.

Мы не будем здесь заниматься проблемами, которые ставит перед теологами и апологетами Палатинская карикатура. Скажем лишь, что, читая их труды, мы не заметили, существуют ли у них столь же весомые факты, которые бы они могли привести, свидетельствуя о вере первых поколений христиан. Указанное поклонение чудовищу, называемому Deus christianorum и воплощенному в человекообразном существе, относится ко II веку. Монументальное исследование истории теологии, предпринятое J. B. Gener’ом[20], было осуществлено при небольшом количестве сообщений и сведений, полученных, к тому же, из вторых или третьих рук[21]. Мы будем удовлетворены, если наши исследования окажут влияние на появление в ближайшем будущем серьезной теории на этот счет и облегчат ее разработку.

Одна гемма, терракота и несколько граффити из Помпей позволяют нам расширить взгляд на историю того представления, о котором мы говорим.

Гемма (рис. 586) представляет ослоголового учителя, стоящего напротив одетых как ученики двух слушателей[22]; эта гемма содержит некоторые детали, которые сближают ее с карфагенским onocoetes’ом: одежда, копыта на ногах, ослиные уши; однако здесь одеждой является pallium, в то время как в Карфагене onocoetes одет в тогу; кроме того здесь отсутствует книга. Зато мы находим ее в изображении гротескной фигуры на терракоте, происходящей из Сирии и находившейся в кабинете Luynes, ныне объединенного с Кабинетом медалей и древностей Национальной библиотеки, под № 779. На терракоте представлен Иисус с ослиными ушами, держащий в руке свиток (книгу) Евангелий[23]. Таким образом мы видим, что существовал общий тип onocoetes’а, и что Парижская терракота была, вероятно, вариантом той картины, которая циркулировала в Карфагене. В любом случае смысл этих маленьких памятников не оставляет никакого сомнения[24]. Тем более, что среди настенных надписей, найденных в Помпеях, имеются две, которые (несмотря на очень горячие возражения нам по этому поводу) мы обязаны привести, чтобы учесть их в занимающем нас вопросе.

Граффити из Помпей: Hic mulus muscellas docuit, что, думается, можно интерпретировать либо как сатиру, либо как клевету на христиан, — находит ценнуюиллюстрацию в терракоте (0,125 x 0,105 м), обнаруженной в Неаполе в 1881 г.[25].Терракота эта красноватого цвета, достаточно хорошо сохранившаяся. Мы присутствуем при сцене, которая отражает, надо думать, реальную сцену школьной жизни, как это показал м-е Георг Виссова. На троне, снабженном спинкой, восседает одетый в тогу осел, держащий в руке свиток. Перед ним на двух скамьях теснятся шесть обезьян[26], и еще три стоят подле своего мэтра. Все эти ученики держат в руках таблички[27]; один из них, стоящий около осла, представлен обнаженным; он рассказывает свой урок. М-е Helbig относит эту терракоту к началу императорской эпохи. Это совпадение с эпохой начала христианства, распространявшегося посредством торговых центров, в частности, Неаполя, позволяет рассматривать этот маленький предмет, а также Южную Италию, где он появился, — как два показательных момента, которые сближают его с граффити в Помпеях и с тем клеветническим слухом, который, вероятно, уже с середины I века был введен в обращение против христиан. Мы не ставим своей задачей максимально сблизить эту терракоту с помпейским граффити, но нельзя избавиться от впечатления, что между ними есть нечто общее, возбуждающее и интригующее.

В атриуме дома № 22, на vico del balcone pensile, фигурирующем под именем Gasa dei Cristiani, читаются несколько надписей, которые, кажется, оправдывают предположение, что это помещение служило местом собрания христиан этого дома[28]. На западной стене атриума имеется граффити (рис. 588), которое можно передать таким образом:

mvlvs hic mvscellas docvit [29]. Таким образом, инталия, терракота и настоящее граффити показывают существование порочащей клеветы, представляющей рождение Христа от противоестественного соития, последствия которого отобразились на нем, — что, тем не менее, не помешало ему распространять свое учение в образе muscellae, как это мы видели на представленной инталии.

Автор - Степан Разин.

Враже-Сетх-Яхве, сущий в Нави,
Да померкнет, открывшись, имя твое Черномор!
Да разрушится Царствие твое!
Да падет Власть твоя
В Яви, яко и в Нави!
Жизнь наша вольна днесь!
Мать-Природа судия нам!
Она ж судия всему сущему!
Душу нашу спасем от тебя!
Изгоним тебя, лукавого!
Да падут Царство и сила и слава твои во веки!