Зубы женщины – точнее, то, что от них осталось, – впились ему в запястье. Она стала яростно крутить головой, как дворняга, обгладывающая кость.
– Моя рука! Эта сучка мне сейчас руку отгрызет!
Тут подбежал второй полицейский, вооруженный баллончиком со слезоточивым газом. Едва завидев его, женщина разжала челюсти и с криком забилась в глубь чулана, сметая ящики и контейнеры с мусором.
Дарби оттолкнула полицейского в сторону и захлопнула дверь чулана.
– Что ты, черт побери, делаешь? – вскипел полицейский с баллончиком в руках.
– Мы должны дать ей возможность успокоиться, – сказала Дарби. Тем временем первый полицейский со слезами на глазах дрожащей рукой придерживал болтающийся на кровоточащем запястье кусок мяса. – Иди лучше помоги ему.
– При всем моем уважении, дорогуша, позволь напомнить, что твоя работа…
– Я приказываю очистить подъезд к дому, а заодно проследить, чтобы туда не въехала «скорая» с включенной сиреной.
Дарби повернулась, на этот раз обращаясь к людям, столпившимся за ее спиной:
– Назад, все назад! Сейчас же!
Никто не шелохнулся.
– Делайте, что она говорит, – раздался голос Банвиля. Он вышел из толпы, его темные волосы намокли и облепили голову.
Наконец полицейские отошли с дорожки. Банвиль подошел ближе, и Дарби в двух словах рассказала о том, что видела.
– Она, наверное, сидит на крэке, – сказал Банвиль. – В конце улицы есть заброшенный дом, где весь этот сброд собирается.
– Я хочу попробовать уговорить ее выйти оттуда.
Банвиль окинул взглядом дверь в чулан. Капли воды стекали по его одутловатому лицу. Делая виноватое лицо, он как две капли воды становился похож на Друпи Дога, «мультяшный» персонаж, «звезду» комиксов.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Но ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах ты не должна спускаться вниз!
Дарби сложила зонтик. Затем медленно открыла дверь. Криков не последовало. Она опустилась на колени прямиком в холодную лужу. Фонарик, который она уронила в прошлый раз, все еще горел и давал достаточно света, чтобы видеть.
Во время курса истории в колледже им показывали старую черно‑белую зернистую пленку с материалом о заключенных в гитлеровских концлагерях. Женщину в чулане явно морили голодом. Большая часть ее волос выпала, а то немногое, что осталось, свисало жидкими сальными прядями. Ее лицо было обтянуто до предела, щеки ввалились, кожа была восково‑бледной. Единственным ярким пятном была кровь полицейского на губах.
– Не бойся, я не причиню тебе вреда… – начала Дарби. – Я только хочу поговорить.
Сидящая напротив женщина смотрела не столько на нее, сколько сквозь нее. «Абсолютно пустой взгляд», – отметила про себя Дарби.
Потом, как по волшебству, пустота исчезла. Женщина постаралась сфокусировать взгляд, в котором пустота сменилась сначала узнаванием, затем смесью удивления и… облегчения? Может, ей это только кажется?
– Терри? Терри, это ты?
Воспользуйся этим. Что бы это ни было, воспользуйся этим!
– Да, это я, – с трудом вымолвила Дарби. Во рту пересохло от волнения, язык плохо слушался. – Я здесь, чтобы… чтобы…
– Говори тише, он наблюдает за нами! – Женщина качнула головой в сторону потолка.
На потолке не было ничего, кроме паутины и старого улья шершня.
– Я выключу свет, и тогда он точно нас не увидит, – сказала Дарби.
– Хорошо. Это ты хорошо придумала. Ты всегда была умной, Терри.
Дарби выключила фонарик. Сквозь прорези решетки мелькали бело‑синие огни «мигалок». Женщина все еще не отпускала от себя мусорный бак, загородившись им, как щитом.
«Может, спросить, как ее зовут? Нет, этого делать нельзя. Она уверена, что мы знакомы, – лихорадочно размышляла Дарби. – Нельзя нарушать контакт. Придется продолжать блефовать».
– Я думала, ты умерла, – сказала женщина.
– С чего ты взяла?
– Ты кричала, звала на помощь, но я не успела… – Лицо женщины померкло, осунулось еще больше. – Ты не шевелилась и была вся в крови. Я пыталась тебя растормошить, но ты не двигалась.
– Я обманула его.
– Я тоже. На этот раз у меня очень хорошо получилось его надуть, Герри! – Женщина оскалилась так, что Дарби пришлось отвернуться, иначе она не выдержала бы. – Когда он запихивал меня в фургон, я знала, что он собирается сделать поэтому была готова.
– А какого цвета был фургон?
– Черный. И знаешь, Терри, он все еще там.
– Ты видела номера?
– Он ищет меня. Нас с тобой.
– Кто нас ищет? Как его зовут?
– Мы должны затаиться, пока все не стихнет.
– Я знаю, как отсюда выбраться. Пойдем, покажу.
Женщина молчала, не шевелилась. Она продолжала изучать потолок. Она закрылась мусорным баком, не давая к себе приблизиться.
Есть два варианта: спуститься и как‑то вывести ее оттуда или предоставить полицейским возможность с ней разбираться.
Дарби отодвинула бак, загородивший вход. Услышав, что женщина не кричит, она начала осторожно спускаться.
Глава 9
Сейчас я подойду ближе, чтобы мы смогли нормально поговорить, – осторожно начала Дарби. – Хорошо?
Дарби сделала несколько шагов по утоптанному мусору, старым газетам, то и дело спотыкаясь о банки из‑под содовой. В нос ударил тошнотворный запах немытого, гниющего тела. Дарби закашлялась, ее чуть не вырвало.
– Терри, с тобой все в порядке? Пожалуйста, Терри, скажи, что все в порядке!
– Все нормально, – Дарби старалась дышать через нос. Ей пришлось опереться на стену. Теперь она находилась в двух футах от женщины. Их разделял только мусорный бак. На женщине не было ни белья, ни обуви. Это был скелет, обтянутый кожей, живой труп.
– Ты видела Джимми? – спросила женщина.
Вдруг Дарби в голову пришла спасительная идея.
– Да, я видела его. Но не сразу узнала.
– Тебя слишком долго не было. Неудивительно, что он изменился до неузнаваемости.
– Это да, но… Видишь ли, у меня что‑то случилось с памятью. Я не помню некоторых деталей. Например, свою фамилию.
– Мастранжело. Терри Мастранжело. Ты познакомишь меня с Джимми? После всего, что ты о нем рассказывала, мне кажется, что я знаю его не хуже, чем ты.
– Я уверена, он будет рад. Но для начала нам нужно выбраться отсюда.
– Отсюда нет выхода. Есть только места, где можно спрятаться.
– Но я нашла выход.
– Перестань обманывать себя. Помнишь, я пыталась? Мы обе пытались.
– Но я ведь вернулась за тобой, не так ли? – Дарби сняла ветровку и передала ее через бак. – Одень это. Согреешься.
Женщина потянулась было за курткой, но внезапно в испуге отдернула руку.
– Что‑то не так?
– Я очень боюсь, что ты исчезнешь, – сказала женщина. – Я не хочу тебя снова потерять.
– Давай же, возьми ее. Я не исчезну. Обещаю.
Женщина несколько минут размышляла. Потом все же отважилась взять протянутую ветровку. На ее лице отразилась целая гамма ужаса, боли и страха. Она прижала куртку к груди, зарылась в нее, вдыхая запах, и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Наконец приехала «скорая». Она подъехала максимально близко с выключенными «мигалкой» и сиреной. Спасибо тебе, Господи, за малые милости.
– Ты на самом деле нашла выход? – спросила женщина.
– Да, нашла. Я и тебя отсюда выведу.
Каждая клеточка тела Дарби кричала: «Не делай этого!» – но она отмела все предостережения и взяла женщину за руку.
Та с готовностью ухватилась за нее. Два пальца на ее руке были недавно сломаны, и кости срослись под каким‑то немыслимым углом. Руки были все в занозах.
Женщина снова уставилась в потолок.
– Тебе больше нечего бояться, – попыталась подбодрить ее Дарби. – Просто держи меня за руку и иди туда же, куда и я. Теперь ты в безопасности.
Глава 10
К удивлению Дарби (и значительному облегчению) женщина не закричала и не стала отбиваться, выйдя наружу к мигающим огням, а только сильнее сжала ее руку.
– Здесь тебя никто не обидит, – заверила ее Дарби и потянулась за своим зонтиком. Она не хотела рисковать, подставляя под струи дождя важные улики, которые могут оказаться на теле спасенной женщины. – Больше тебя никто не обидит, обещаю.
Женщина зарылась лицом в куртку и начала всхлипывать. Дарби обняла ее за талию. Тело ее так высохло, что, казалось, дунешь – и она рассыплется.
Маленькими аккуратными шажками она довела женщину до «скорой». Перед раскрытыми дверями машины стояли двое медиков, у одного в руках был шприц.
Без этого не обойтись. Им необходимо было усыпить ее. Лучше сделать это сейчас, в открытую, на случай, если ситуация снова выйдет из‑под контроля. Сдерживать ее в машине «скорой помощи» будет гораздо сложнее.
Медики приблизились к женщине. Копы тоже подошли, чтобы вмешаться, если это будет необходимо.
– Мы уже почти на месте, – прошептала Дарби. – Не отпускай мою руку, и все будет хорошо.
Медик вонзил шприц в ягодицу женщины. Дарби внутренне сжалась, готовясь к худшему, но она даже не дрогнула, словно не почувствовала укола.
И только когда глаза ее закрылись, Дарби смогла отдать несчастную на попечение медикам.
– Не пристегивайте ее пока, – попросила Дарби. – Мне понадобится ее футболка. И нужно еще кое‑что сфотографировать.
Куп уже стоял снаружи со своим чемоданчиком. В машине было не так много места для работы. Миниатюрная Дарби без труда забралась внутрь, в то время как Куп остался стоять возле задней дверцы машины. На лица они надели маски, потому что запах становился просто нестерпимым. Дыхание женщины, тяжелое и прерывистое, не заглушали даже капли дождя, барабанящие по крыше машины.
Мэри Бэт протянула Дарби фотоаппарат. Вначале она сделала общий снимок лежащей на спине женщины, потом крупным планом сфотографировала дыры на черной футболке.
Ножницами Дарби сделала ровный разрез на футболке от нижнего края к шее, затем еще два разреза от шеи к подмышкам. Она аккуратно раздвинула ткань, обнажая грудь. Бледная кожа была изуродована сеткой шрамов, рубцов, незаживающих порезов и обтягивала ребра как барабан.
– Это чудо, что она все еще жива. Она давно должна была умереть от аритмии сердца, – заметила Мэри Бэт.
Дарби осторожно перевернула женщину на бок, стащила с нее футболку и бросила в пакет для улик, который Куп держал в руках.
– Нужны образцы грязи из‑под ногтей, – сказала Дарби.
Дарби взяла мазок со слизистой рта женщины. Куп залез деревянной лопаточкой под ноготь. Ноготь распался на две половинки и начал кровоточить.
– Черт, да что это с ней такое? Господи, если бы я только знала!
– Нужно еще успеть взять отпечатки пальцев, – сказала Дарби.
Глава 11
Серологическая лаборатория находилась в вытянутом просторном прямоугольном помещении с черными конторками, которые все почему‑то принимали за скамейки. Из высоких окон открывался вид на зеленые холмы, две абсолютно одинаковые баскетбольные площадки и бетонную аллею у самого здания, уставленную легкими пластиковыми столами, за которыми в хорошую погоду всегда было полно обедающих.
Лиланд Пратт, начальник лаборатории, встретил Дарби на пороге. От него пахло шампунем и цитрусовой туалетной водой – для Дарби это было как глоток свежего воздуха после омерзительного запаха давно немытого тела, который до сих пор преследовал ее повсюду, стоял в носу и намертво въелся в одежду.
– Я смотрел новости, – сказал он и проводил ее в дальний угол помещения, где расположилась Эрин Волш, заведующая отделением ДНК. – Кто ведет расследование?
– Мэтью Банвиль.
– Тогда девочка в хороших руках, – сказал Лиланд. – А что там с этой Джейн Доу,[10]которую вы нашли под верандой?
– Неужели в новостях и это было?
– Сейчас по телевизору только и делают, что показывают материал о том, как ты помогаешь ей забраться в машину «скорой помощи». Но они не говорят, как ее зовут.
– Мы не знаем, кто она. В общем, мы ничего о ней не знаем. Дарби протянула Эрин четыре помеченных конверта.
– Здесь кровь с порога кухни. Мазок изо рта нашей Джейн Доу. А в двух других конвертах образцы для сравнения – зубная щетка Кэрол Крэнмор и ее расческа. Если понадоблюсь, я в другом конце зала.
– Держите меня в курсе событий, – сказал Лиланд.
– Так точно! – ответила Дарби и покинула лабораторию. Она оставила конверт с синими ворсинками в секции с отпечатками и отправилась помогать Купу.
Поскольку футболка была заражена кровью и другими продуктами жизнедеятельности, Дарби вынуждена была надеть специальный костюм, маску, защитные очки и неопреновые перчатки.
Отголоски дождя проникали и в эту маленькую темную комнатку. Футболку поместили под вытяжной колпак.
– Ты только посмотри на это, – сказал Куп, уступая Дарби место перед светоусилителем.
К ткани прилипла какая‑то белая шелуха со следами засохшей крови. С помощью пинцета Дарби отлепила кусочек и положила под светоусилитель…
– Похоже на засохшую краску. А пятна на ней – наверняка ржавчина.
Куп кивнул.
– Футболка в ужасном состоянии, – заметил он. – Тут работы непочатый край.
Через полчаса в руках у них было еще два аналогичных образца.
Тут из динамика раздался голос секретарши:
– Дарби, Мэри Бэт на второй линии.
Дарби бережно собрала конверты из кальки.
– Я отнесу это Пэппи.
Мэри Бэт сидела за компьютером, работая одновременно на клавиатуре и с «мышью». Из блондинки она превратилась в рыжую.
Большой черный отпечаток подошвы красовался на экране Дарби легко могла различить каждую бороздку на подошве, а также порезы и трещинки в местах, где ботинком наступали на гвозди и стекла. Все эти отметины наряду с особенностями походки, также отразившимися на обуви, делали отпечаток ноги таким же уникальным, как и отпечаток пальца.
– Когда ты успела перекраситься? – спросила Дарби, усаживаясь перед ней.
– Вчера. Мне захотелось перемен.
– Еще скажи, что это никак не связано с Купом.
– А почему ты спрашиваешь?
– Потому что ты обедала с нами, когда Куп сказал, что ему нравятся рыженькие.
– Потерпи еще секундочку, у меня уже почти все.
Дарби придвинулась поближе.
– Куп встречается только с женщинами, которые и двух слов связать не могут. У него такой принцип.
Мэри Бэт указала на монитор. Внутри крута были какие‑то линии, напоминающие горную вершину, под ней было нарисовано что‑то похожее на букву R.
– Это штамп фирмы‑изготовителя, – сказала Мэри Бэт. – Некоторые компании наносят свое название и логотип на подошву. Я более чем уверена, что это логотип фирмы «Райзер Футвеар».
– Надо же, я никогда о такой не слышала!
– Ну а о компании «Райзер Геар» слышать приходилось?
– Это они делают безумно дорогие зимние куртки?
– Это одна и та же фирма, – сказал Мэри Бэт. – Когда «Райзер» только появился на рынке, – где‑то в пятидесятых, если не ошибаюсь, – то начал производить солдатские ботинки. Потом они развернулись и стали выпускать еще и туристические ботинки. Этим они занимались пару лет. Купить у них что‑то можно было только по каталогу. Ботинки были очень высокого качества и стоили крайне дорого. В восьмидесятых их поглотила какая‑то транснациональная корпорация и вместо «Райзер Футвеар» они стали называться «Райзер Геар». Они по‑прежнему выпускают туристические ботинки, а помимо этого производят еще и дождевики, кошельки и ремни. И даже разработали линию детской одежды и аксессуаров. Это что‑то вроде «Тимберланд», только на порядок выше и для очень обеспеченных людей.
– Откуда ты все это знаешь? Владеешь акциями этой компании?
– Еще подростком я «болела» туристическими походами. И на Рождество родители подарили мне «райзеровские» ботинки. То, что они производят большими партиями сейчас, – это ширпотреб. А у меня были настоящие, понимаешь? Если за ними правильно ухаживать, они прослужат всю жизнь. Мои у меня до сих пор. И готова поклясться, удобнее обуви у меня никогда не было. Именно поэтому я узнала их логотип, старый логотип. Таких ботинок уже не выпускают.
– Я подумаю, что можно сделать, чтобы их вычислить. Спасибо, Мэри Бэт.
– Кстати, насчет Купа ты не права. Ему нравятся умные женщины. Такие как ты, например.
– Мы всего лишь напарники.
– Как скажешь, – сказала Мэри Бэт. – И еще: тебе не мешало бы принять душ. Да и несколько мятных леденцов тоже не повредят.
Глава 12
В лабораторной картотеке было три скоросшивателя с образцами отпечатков подошв. Дарби все оставшееся утро провела, копаясь в отпечатках мужских ботинок, проходивших по бостонским делам. Но ни один из них не соответствовал тому, который дала Мэри Бэт. В обеденный перерыв Дарби зашла на два сетевых судебных форума, посвященных исключительно таким отпечаткам. Поиски оказались не совсем бесплодными – она нашла имя агента ФБР в отставке, который специализировался на отпечатках обуви. Его приглашали на несколько громких судебных процессов в качестве эксперта.
В голове гудело от голода – она пропустила завтрак. Дарби быстренько сбегала в буфет и вернулась оттуда с салатом из тунца и банкой колы. По пути она заглянула в кабинет к Лиланду, чтобы отчитаться о проделанной работе. Но его не было на месте.
Телефон в ее кабинете показывал, что принято одно сообщение. Оказалось, от матери. Шейла видела утренний выпуск новостей и хотела узнать, все ли в порядке.
Тут в ее кабинет заглянул Стерджис Папаготис по прозвищу Пэппи.
– Найдется минутка времени?
– Конечно, заходи.
Пэппи отодвинул стул Купа. Он был обречен пожизненно оставаться мужчиной‑мальчиком. Все дело было в его пяти футах роста и мальчишеских чертах лица, глядя на которые вышибалы в клубах особенно внимательно изучали его удостоверение.
– Я обработал белые хлопья, что ты дала, с помощью FTIR,[11]– сказал он. – Перед нами алюминий и алкидный меламин.
– Короче говоря, автомобильная краска, – подытожила Дарби. – А как насчет стирола?
– Нет, это заводское производства Не самопал из автомастерской. Ты вообще знакома с автомобильными красками?
– Меламин ·· это смола, которая добавляется в краску для стойкости.
– Верно. Акриловый меламин и полиэстерный меламин – это основные полимеры, входящие в состав эмали. Алкид‑меламин – одна из лучших алкидных эмалей, которые начали производить еще в шестидесятых. Многие автопроизводители сегодня предпочитают использовать полиуретановое прозрачное покрытие. Оно дольше сохраняет глянцевый блеск, но одна из основных причин – это цена. Полиуретан – быстросохнущее покрытие, в то время как меламиновые покрытия еще нужно прогревать. Куски засохшей краски, что вы нашли, – от оригинального изготовителя.
– А что с цветом?
– Вот как раз это и завело меня в тупик, – сказал Пэппи. – Я проверял при помощи FTIR, совпадений – ноль.
– Но ведь это ни о чем еще не говорит.
– Не надо, я и так знаю, что ты сейчас скажешь – что визуальный спектрофотометр ничем не отличается от нашей компьютерной картотеки. И то, что мы не смогли идентифицировать образец, говорит лишь о том, что ни по одному из дел такая краска не проходила. Я также пробовал работать с PDQ,[12]которой пользуются наши канадские друзья. Без вариантов. Я перешлю образец федералам – пусть они голову ломают. У них в базе данных по автомобильным краскам попадаются довольно редкие экземпляры.
– А тебе раньше приходилось сотрудничать с федералами?
– Не возникало такой необходимости, обычно PDQ со всем справлялась. Но если и там не пройдет, то придется просить немцев, их база данных считается самой полной в мире.
– У тебя есть связи в федеральной лаборатории?
_ Я прошел курс по краскам у Боба Грэя, заведующего Лабораторией базисного анализа. Я мог бы позвонить ему.
– Скажи, что у нас похищение и что дело не терпит отлагательства. Пусть сделают все вне очереди.
– Я‑то попрошу, но сама понимаешь… – Пэппи развел руками.
– Понимаю, Поэтому ждать у телефона, затаив дыхание, не буду, – ответила Дарби.
Лиланд так и не появился в своем кабинете, поэтому Дарби спустилась на первый этаж.
Стенд с пропавшими без вести был прибит в самом конце длинного коридора. За стойкой стояла худая женщина в темно‑сером строгом костюме. Судя по надписи на бейдже, ее звали Мэйбл Вантук. Она не улыбалась ни на фотографии, ни в жизни.
– Доброе утро, – начала Дарби. – Не могли бы вы мне помочь?
У Мэйбл на лице явственно читалось: «Не могла бы».
– У меня на руках улики, которые могут иметь отношение к делу о пропавших без вести, – продолжала Дарби.
– Вы же знаете, я не имею права показывать…
– Сам файл с делом мне не нужен, тем более что его может смотреть только детектив. Все, что меня интересует, – это числится человек в списках пропавших без вести или нет.
Мэйбл Вантук села за заваленный бумагами стол, на котором помимо всего прочего стояли фотографии в рамочках с изображениями двух лабрадоров шоколадного цвета. Она выдвинула клавиатуру.
– Какое имя вам нужно?
– Я не знаю точно, как пишется, поэтому придется проверить несколько вариантов. Какие там параметры поиска?
– Сначала фамилия.
– Фамилия Мастранжело, – сказала Дарби. – Сейчас попытаюсь продиктовать по буквам.
Глава 13
Куп катал в руках пластилиновый шарик, пока Дарби рассказывала о результатах работы со списками пропавших без вести. Только речь зашла об уликах, как дверь приоткрылась и в нее просунулась голова секретарши из лаборатории.
– Дарби, Лиланд ждет тебя в своем кабинете.
Когда она вошла, Лиланд разговаривал по телефону. Завидев Дарби, он жестом указал ей на единственный стул.
Стена за его спиной была сплошь увешана фотографиями с официальных бюджетных мероприятий. Здесь был Лиланд в образе гордого республиканца, стоящий под руку с Бушем‑младшим и Бушем‑старшим. Здесь был Лиланд – заботливый республиканец, который вместе с губернатором раздавал индеек неимущим на День благодарения. И чтобы подчеркнуть, что под костюмами от «Брукс бразерс» скрывается тонкое чувство юмора, Лиланд был также изображен в образе смешного республиканца, держащего экземпляр «Полного собрания комиксов для ньюйоркца», подаренный ему на книжной выставке.
Дарби как раз размышляла о фотографиях на стенах у Кэрол Крэнмор, когда Лиланд наконец‑то повесил трубку.
– Только что мне звонили сверху, чтобы получить последнюю информацию по нашему делу. И были очень удивлены, узнав, что я ею не располагаю.
– Я заходила дважды, – сказала Дарби, – Но вас не застала.
– Для этого существует голосовая почта.
– Я думала, вы захотите поговорить со мной лично – на случай, если у вас возникнут какие‑то вопросы.
– Я вас внимательно слушаю.
Дарби в первую очередь рассказала ему о найденном фрагменте краски, затем об отпечатке подошвы.
– Ботинки мужские, одиннадцатого размера, на подошве логотип компании «Райзер Футвеар». Причем это их старый логотип, используемый еще до того, как в восемьдесят третьем компанию выкупили и она стала называться «Райзер Геар». На основании проведенного исследования удалось выяснить, что весь их линейный ряд состоял из четырех моделей, которые продавались по каталогам и в специализированных магазинах на северо‑востоке. Сейчас мы выборочно опрашиваем ряд покупателей. Я тщательно изучила наши дела и постаралась обозначить круг поисков.
– Так направьте копию федералам, пусть посмотрят по своей базе данных.
– Даже если мы попросим их сделать это срочно, они все равно возьмутся за обработку данных минимум через месяц.
– Здесь я вряд ли смогу чем‑то помочь.
– Но есть еще и другой выход, – сказала Дарби. – Сегодня я беседовала с человеком по имени Ларри Эммерих. Раньше он работал в лаборатории ФБР. Это очень опытный специалист по отпечаткам обуви. Эммерих сейчас на пенсии, подрабатывает частным консультантом. У него не только есть все старые каталоги «Райзер», но и кое‑какая информация по продажам вместе с координатами. Плюс ко всему, он может заняться этим прямо сейчас. А если у нас на руках будет информация о марке и модели, это значительно сузит поиск, и федералам останется только провести поиск по базе данных в рамках заданных параметров. Тем более что у Эммериха в лаборатории остались связи. Проверить, не проходил ли отпечаток по какому‑нибудь из дел в пределах страны, не составит особого труда и займет от силы день.
– И сколько он хочет за свои услуги?
Дарби назвала цену.
У Лиланда чуть глаза на лоб не полезли.
– А что по этому поводу думает Банвиль?
– Я ему пока что не говорила, – призналась Дарби.
– Хотел бы я посмотреть на его реакцию. Вам нужно быть чертовски убедительной. Желаю удачи!
– Даже если он не согласится, думаю, мы сможем оплатить счет. Человек, похитивший Кэрол Крэнмор, уже совершал подобное. И не раз. На его счету, по меньшей мере, еще две жертвы.
Лиланд сокрушенно покачал головой:
– Мне никогда не дадут разрешение на оплату.
– Позвольте, я объясню. Женщина, которую мы нашли под верандой, наша Джейн Доу, приняла меня за некую Терри Мастранжело. Я попросила «пробить» это имя по спискам пропавших без вести, на что компьютер выдал мне Терри Мастранжело, 22 года, Нью‑Брунсвик, штат Коннектикут. Ее соседка по комнате утверждала, что Терри вышла за мороженым. Машину не брала, решила пройтись пешком, но домой так и не вернулась.
– Давно это случилось?
– Более двух лет назад.
Лиланд заерзал на стуле, усаживаясь поудобнее.
– У Терри Мастранжело остался сын по имени Джимми, – сказала Дарби. – Сейчас ему восемь, живет с бабушкой. Это все, что удалось узнать. У меня нет доступа непосредственно к материалам следствия – необходимо, чтобы запрос сделал Банвиль.
– Пусть не поленится заглянуть в VICAP,[13]вдруг там что‑то найдется. Отпечаток обуви, например.
– Я скажу ему об этом. А вот копия фотографии Терри Мастранжело.
Лиланд изучил снимок.
– А они действительно похожи – обе светлокожие, с темно‑рыжими волосами, – заметил он. Фотографию он положил на письменный стол, – а что с женщиной, которую вы нашли? Что‑то уже известно?
– Пока ничего, – сказана Дарби. – Ее отпечатки сейчас проверяют по AFIS.[14]
– · То есть человек, похитивший, Кэрол Крэнмор, скорее всего, отвез ее туда, где держал Терри Мастранжелю и женщину из чулана?
– Теперь вы понимаете, почему мне так не терпится идентифицировать отпечаток, который мы нашли!
– Кстати, я разговаривал с Эрин, – сказал Лиланд. – Экспертиза показала, что кровь на стене четвертой группы, резус‑фактор отрицательный. В то время как у Кэрол – первая группа, резус‑фактор положительный. Также Эрин обнаружила кровь на синем ворсе и несколько пятен на футболке. Кровь на ворсе та же, что и на стене.
Дарби особо не рассчитывала, что поиск в CODIS[15]даст какой‑то результат. Поскольку эта система была внедрена сравнительно недавно, соответственно и информация в ней хранилась лишь по последним делам. А все из‑за недостатка финансирования – каждый ДНК‑тест стоил сотни долларов. Поэтому большинство улик по изнасилованиям и образцов ДНК оседало в хранилищах по всей стране.
– Поиск показал, что волокна темно‑синего цвета используются при изготовлении ковров и пледов. Это все, что у меня есть. – Дарби встала.
– Погодите, не торопитесь. Мне еще кое о чем нужно с вами поговорить.
Дарби примерно догадывалась, о чем пойдет речь.
– Видите ли, дела о похищениях – это сплошная нервотрепка. Как только пресса узнает о связи между Кэрол Крэнмор и Джейн Доу – а она непременно об этом узнает, – здесь сразу начнется столпотворение. Они раскинут у нас под окнами палаточный городок, и люди вроде Нэнси Грейс будут ежедневно выступать с обозрением «горячих» новостей по этим делам. И это не прекратится до тех пор, пока труп Кэрол Крэнмор не будет найден. Я знаю, вы живете сейчас с матерью, чтобы поддержать ее в… сложившейся ситуации, – сказал Лиланд. – Дело такого рода забирает много сил и времени. Занимаясь этим делом, вы не сможете уделять матери должного внимания. Я готов предоставить вам отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы вы могли проводить дома столько времени, сколько потребуется.
– Вас не устраивает то, как я справляюсь со своей работой?
– Нет, что вы! Все отлично.
– Тогда все эти отговорки связаны с тем, что мой бывший напарник осужден за подделку улик по делу Нельсона об изнасиловании.
Лиланд скрестил руки на затылке.
– Не я ли вам неоднократно повторяла, что не причастна к этому? Не забывайте, что присяжные меня оправдали, – заметила Дарби. – И я не виновата, что Стив Нельсон оказался на свободе и продолжал насиловать женщин. А уж к репортажам в СМИ я и подавно не имею отношения.
– Я знаю.
– Так зачем снова возвращаться к этому разговору?
– Если этим делом будете заниматься вы, это вызовет у журналистов прямо‑таки нездоровый интерес. Вас уже и так неоднократно показывали по телевизору. Меня беспокоит то, что дело Нельсона снова может выплыть наружу и получить огласку.