– Откуда ты столько знаешь о «жучках»?
– Одним из моих первых серьезных дел были гангстерские разборки. У федералов я прошла ускоренный курс по прослушивающим устройствам. Судя по тому, что я видела в доме, наши устройства не такие уж «навороченные». Они вполне могли быть сделаны в домашних условиях.
– Кстати, о федералах. Мне сегодня утром пришло сообщение из офиса в Бостоне. В город приехала важная «шишка» и хочет со мной встретиться.
– Зачем?
– Не знаю. Я еще с ним не говорил.
– Мне кажется, наш объект вытащил Кэрол из дома и запихнул в фургон. Но когда он открыл дверцы, то обнаружил, что Джейн Доу сбежала. Он искал ее некоторое время, но не нашел и решил прекратить поиски. Но прежде чем уехать, он зашел в дом и понатыкал «жучков» в наиболее перспективных местах – там, где ему будет слышно, как мы ходим по комнатам и переговариваемся друг с другом. Я почти уверена, что он слушал нас всю прошлую ночь. Сколько человек ты поставил охранять палату Джейн Доу?
– Пока только одного.
– Назначь еще. И пусть они тщательно проверяют документы при входе.
– Я уже отдал такое распоряжение. Прессе стало известно что Джейн Доу в «Масс Дженерал». Они подготовили материал с репортажем с места событий. Его показали в новостях.
– Как она там?
– Сегодня утром около девяти все еще была без сознания.
– Думаю, было бы неплохо, если бы составили список всех добровольцев, участвующих в поисках Кэрол Крэнмор, Пусть проверят и их документы тоже. Посмотрим, есть ли среди них приезжие. Что‑нибудь известно насчет родственников Терри Мастранжело?
– Мы работаем над этим, – Банвиль поставил чашку с кофе на блюдце. – Кстати, что касается устройств, что ты нашла. У тебя есть какие‑нибудь предположения о том, какими приборами слежения он пользуется?
– Все зависит от «жучка». Он с таким же успехом может использовать обычный FM‑приемник. Мне приходилось слышать о приемниках, переделанных под плееры, но опять же, радиус действия у них невелик. Если он пользуется чем‑то в этом роде, ему все время нужно быть рядом с домом. Для большего радиуса передачи понадобится более сложное оборудование – громоздкая аппаратура, которую не так‑то просто замаскировать.
– То есть сейчас наш объект может сидеть в фургоне где‑нибудь неподалеку от дома Крэнморов?
– Пожалуйста, только не говори, что тут же отправишь патрульные машины прочесывать окрестности! – сказала Дарби. – Если похититель увидит, что полиция останавливает и проверяет каждую машину, то постарается как можно быстрее отсюда смыться. И вполне может запаниковать и убить Кэрол.
– План заманчивый, не спорю, но слишком уж рискованный – тут ты права. Я все пытаюсь придумать, как можно использовать эту информацию в свою пользу.
– Думаешь, как загнать его в угол?
– Судя по тому, как это сказано, ты уже что‑то придумала.
– Для начала нужно выяснить частоту наших прослушивающих устройств. Затем установить блок‑посты на дорогах, чтобы отрезать ему пути к бегству. Мы с Купом в одной из комнат обсуждаем какую‑нибудь вымышленную улику, а ты тем временем определяешь частоту «жучка».
– План действительно неплохой. Если бы не определение частоты… У нас нет соответствующей аппаратуры.
– Зато она есть у федералов. Они приедут, определят частоту, на которой работают приборы, и тогда мы уже сможем что‑то предпринимать. Наша задача – ускорить этот процесс Я более чем уверена, что «жучки» работают на батарейках. Не сегодня‑завтра они могут «сесть».
Банвиль с отсутствующим видом смотрел в окно на людей, входящих в закусочную. У него на лице, как обычно, не отражалось ровным счетом ничего. Любое чувство – от удивления до печали – тщательно пряталось под одну и ту же непроницаемую маску, которую он носил не снимая.
– Сегодня утром какой‑то репортер из «Геральд» попросил меня прокомментировать связь между Кэрол Крэнмор и пропавшей без вести женщиной по имени Терри Мастранжело.
– О Господи!
– Вот и я о том же. Теперь, плюс ко всему, возникла проблема утечки информации. – Он пристально смотрел на нее. – Кому ты говорила о Терри Мастранжело?
– Всем в лаборатории, – ответила Дарби. – А ты?
– Я постарался ограничить доступ к информации, предоставив ее только нескольким людям. Основная проблема поиска пропавших, особенно в деле такого масштаба, в создаваемом им духе конкуренции. Репортеры из кожи вон лезут, чтобы сделать сенсацию, и охотно платят за любую закрытую информацию. Ты даже представить не можешь, какие суммы они предлагают.
– К тебе уже подходили с подобным предложением?
– Подходили. Но не ко мне. Они чуют таких людей. У нас в отделе полно ребят, которым не помешали бы лишние деньги на выплату алиментов или которые положили глаз на новенькую тачку. Кто в лаборатории знает о «жучках»?
– Пока только мы с Купом.
– Больше и не надо.
– Шеф требует, чтобы я держала его в курсе событий, – сказала Дарби. – Ты ставишь меня в неудобное положение.
– Скажем ему, что это я нашел «жучки». А ты об этом понятия не имела.
– А как быть с репортером? Может, «слить» ему информацию, что криминалистическая лаборатория планирует тщательно осмотреть дом, скажем, завтра вечером в поисках каких‑то важных улик? Тогда он точно будет слушать.
– У меня были аналогичные мысли на этот счет. Сейчас мне нужно отойти и сделать пару звонков. Я вернусь, как только закончу с этим. Ты поедешь назад в дом?
– Я возьму с собой кофе и пройдусь пешком. На свежем воздухе лучше думается.
Телефон Дарби зазвонил, когда она стояла в очереди за кофе. Звонил Лиланд.
– Сегодня в час ночи пришел результат запроса по AFIS. Отпечатки Джейн Доу удалось идентифицировать. Ее зовут Рэйчел Свенсон. Она из Дюрхэма, Нью‑Хэмпшир. Ей было двадцать три, когда она пропала.
– Как долго она числится в розыске?
– Почти пять лет. У меня пока только приблизительные данные. Подробности будут позже. Удалось что‑то найти в доме?
– Там все чисто. – Дарби не хотелось лгать Лиланду, но это было расследование Банвиля и ему решать, по каким правилам играть.
– Я нашел Нила Джозефа и попросил поднять информацию по этому делу, посмотреть, что зарегистрировано в NCIC.[18]Я разговаривал с сотрудником гослаборатории в Нью‑Хэмпшире. Они пришлют нам факс с уликами, которые проходили у них по этому делу.
– Бегу, лечу, мчусь!
Глава 28
К вечеру Дарби знала практически все об обстоятельствах исчезновения Рэйчел Свенсон.
В новогоднюю ночь две тысячи первого года двадцатитрехлетняя Рэйчел Свенсон попрощалась с близкими друзьями из Нэшуа, Нью‑Хэмпшир, и отправилась в Дюрхэм, который находился в часе езды, в дом, куда она совсем недавно переехала со своим парнем, Чадом Бернштейном. Он не смог поехать с ней на вечеринку, потому что плохо себя чувствовал. Лиза Дингл, соседка Рэйчел, как раз возвращалась домой после празднования Нового года, когда увидела, как Рэйчел на своей «Хонде‑Аккорд» подъезжает к дому. Дело было в два часа ночи. Рэйчел завернула к соседке и зашла к себе в дом через «черный» ход.
Спустя час Дингл, страдающая бессонницей, читала лежа в постели, когда услышала звук заводящейся машины. Она оторвалась от книги и увидела черный БМВ Чада Бернштейна, выезжающий с дорожки.
Через пять дней, когда Лиза Дингл узнала, что и Бернштейн, и его девушка пропали без вести, то позвонила в полицию.
Под подозрение полиции попал сам Бернштейн. Тридцатишестилетний программист уже был однажды женат. Его бывшая жена с удовольствием рассказала полиции, каким он был садистом. Что муж поднимает руку на женщин, она знала не понаслышке. Полиция, кстати, тоже об этом знала. Бывшая жена трижды вызывала службу 911 на семейные скандалы. Во время последней ссоры Чад схватился за нож и угрожал убить ее.
По делам службы Бернштейн много разъезжал по стране. Три раза в год он посещал филиал их фирмы в Лондоне. При обыске в доме обнаружить его паспорт не удалось. БМВ тогда так и не нашли.
В четверть первого из нью‑хемпширской гослаборатории пришел перечень улик по этому делу. Следов взлома обнаружено не было, зато на клумбе под окном с тыльной стороны дома был обнаружен отпечаток подошвы – мужской ботинок одиннадцатого размера. Был сделан слепок следа, и судебный эксперт, с которым разговаривала Дарби, пообещал сегодня же переслать заключение.
– Итак, вместо того чтобы застрелить Чада Бернштейна, наш парень его похищает, – сказал Куп Дарби. Они вышли на пробежку в Паблик‑гарден, решив воспользоваться неожиданно теплой погодой, чтобы «проветрить мозги». – Вопрос дня: почему?
– Так сложнее отследить схему действий, – предположила Дарби. – К тому же этот парень достаточно сообразителен, чтобы похищать женщин из разных штатов. Поэтому когда детектив начинает искать аналогичные случаи через NCIC или VTCAP, то не находит между ними ничего общего, кроме факта пропажи женщины, так?
– И при каждом преступлении он вносит изменения в схему. Терри Мастранжело похитили перед ее домом. Рэйчел Свенсон схватили, когда она пришла домой, и увезли вместе с ее парнем в неизвестном направлении. А теперь он проникает в дом к Кэрол Крэнмор, стреляет в парня, а ее опять‑таки увозит.
– Если бы Рэйчел Свенсон не убежала, у нас не было бы ни малейшего шанса раскрыть это дело.
– Знаешь, о чем я сейчас думаю? Сколько это все уже продолжается?
– Лет пять, как минимум, – сказала Дарби. – Теперь нужно выяснить, зачем ему все эти женщины. Надеюсь, кровь из дома удастся идентифицировать по CODIS.
– Я все бьюсь над буквами, которые ты нашла у Рэйчел Свенсон на запястье. Картинка пока не складывается. Подкинь свежую мысль, а?
– Есть только несвежая. Я по‑прежнему думаю, что буквами обозначен путь к чему‑то.
Они пробежали по ступенькам лестницы, ведущей к мосту, мимо которого проплывали лодки. Дарби пришлось постараться, чтобы не отстать.
Спустя двадцать минут она резко затормозила у тележки с хот‑догами.
– Я умру, если сейчас же не поем, – простонала она. – Будешь что‑нибудь?
– Пожалуй, возьму воды.
Пока она заказывала чили‑дог, Куп успел пообщаться с девушкой в облегающих лосинах. Дарби заметила еще двух одетых в деловые костюмы женщин, из числа обедающих в парке, которые с неприкрытым интересом рассматривали Купа. Дарби представила себе похитителя Кэрол, который тоже мог прийти в парк, устроиться на скамейке и выбирать себе жертву.
Но было ли все так на самом деле? Дарби очень надеялась, что выбор не был случайным. И что у всех трех женщин было что‑то общее – то, что привлекло внимание похитителя.
Дарби протянула Купу воду. Через минуту он присел рядом с ней на скамейку, стоявшую как раз напротив разбитой у фонтана клумбы.
– Знаешь, чего не хватает этому хот‑догу? – спросила Дарби.
– Настоящего мяса?
– Нет, «Фритос».
– Гляжу, как ты питаешься всякой дрянью, и удивляюсь, что ты еще не наела себе необъятный зад.
– Как всегда, ты прав, Куп! Было бы лучше, если бы я питалась одними листьями салата, как твоя бывшая девушка. Было просто замечательно, когда она потеряла сознание на рождественской вечеринке.
– Я разрешил ей в честь праздника побаловать себя стеблями сельдерея, приправленными «ранчо».
– Нет, правда, тебя не смущает собственная несерьезность?
– Да я ночами лью слезы в подушку.
Куп закрыл глаза и откинулся на скамейке, вбирая последние лучи заходящего солнца.
Дарби покачала головой. Она сложила пакет и отнесла его в ближайшую урну.
– Извините, – обратилась к ней привлекательная блондинка, с которой Куп недавно так упоенно общался. – Не сочтите за наглость… Молодой человек, который сидит рядом с вами, ваш парень?
– Мы встречались, пока он не признался в своей тайной слабости к мужчинам, – ответила Дарби, невозмутимо жуя хот‑дог.
– Ну почему если парень симпатичный, то обязательно гей?!
– Все, что ни делается, к лучшему. Мужик из него все равно никакой. Его зовут Джексон Купер, живет в Чарльстоне. Не забудьте предупредить своих подруг.
Куп пристально наблюдал за Дарби.
– О чем вы говорили?
– Она спрашивала, как добраться в Чире.
– Дарби, ты же выросла в Бэлхеме?
– К сожалению, да.
– А ты помнишь «Лето страха»?
Она кивнула.
– Тем летом по вине Виктора Грэйди пропало шесть женщин.
– Одна из жертв была из Чарльстона, девушка по имени Памела Дрискол, – сказал Куп. – Она дружила с моей сестрой Ким. Однажды они пошли на вечеринку, а по дороге домой Пэм исчезла. Пэм была… Она была просто хорошим человеком. Очень робкой и застенчивой. Когда она смеялась, то всегда прикрывала рот, потому что стеснялась своего неправильного прикуса. Всякий раз, бывая у нас в гостях, она приносила мне шоколадные конфеты. Я до сих пор помню, как они сидели с сестрой в спальне, слушали записи «Дюран‑Дюран» и вздыхали по Симону ЛеБону.
– А мне больше нравился бас‑гитарист.
– Лично мне он ничего не сделал. – Лицо Купа неожиданно стало очень серьезным. – Когда Пэм пропала, по городу пошли слухи, что в округе завелся маньяк. У матери на этой почве началась паранойя – она даже моих сестер заставила перебраться на второй этаж. Она хотела провести сигнализацию, но тогда нам это было не по карману, поэтому она заставила моего старика поменять все замки и поставить дополнительные задвижки. По ночам я, бывало, просыпался от шума – это мама бродила внизу и проверяла, надежно ли заперты окна и двери. Моим сестрам было запрещено в одиночку выходить из дома. После случая с Пэм в Чарльстоне ввели комендантский час.
Куп вытер пот с лица.
– А в Бэлхеме кто‑нибудь пострадал от рук Виктора Грэйди?
– Двое, – сказала Дарби. – Мелани Круз и Стэйси Стивенс.
– Ты их знала?
– Мы вместе ходили в школу. А Мелани была моей лучшей подругой.
– Тогда ты меня поймешь, – сказал Куп. – Наш с тобой случай напоминает мне то самое «Лето страха».
Они побежали в участок принять душ. Дарби как раз сушила волосы, когда зазвонил ее сотовый. Звонила доктор Хэскок из «Масс Дженерал». Разобрать, что она говорит, было сложно, потому что на заднем плане кто‑то громко кричал.
– Что вы сказали? – переспросила Дарби.
– Я говорю, Джейн Доу только что проснулась. И зовет кого‑то по имени Терри.
Глава 29
Дарби с облегчением отметила появление еще двух полицейских, дежуривших у входа в отделение интенсивной терапии.
Док ожидает вас внутри, – сказал круглолицый и как‑то криво ухмыльнулся. – Вам это должно понравиться.
Дарби гадала, что бы это могло значить, пока не увидела высокого лысеющего мужчину, подпирающего стену неподалеку от палаты Рэйчел Свенсон. Он беседовал о чем‑то с доктором Хэскок. Мужчину звали Томасом Ломборгом. Он был заведующим отделением психиатрии и автором ряда научно‑популярных книг о криминальных наклонностях в поведении.
– Черт! – выругался Куп, хлопая себя по карманам.
– Что‑то не так?
– Я забыл дома средство от напыщенных кретинов.
– Веди себя хорошо.
Дарби вздрогнула от вопля, донесшегося из противоположного конца коридора: «ТЕРРИ!»
Присутствующие представились. Первым заговорил Ломборг:
– Я дал Джейн Доу щадящее успокоительное, чтобы хоть как‑то ее утихомирить. Но как слышите, толку от этого немного. Мы с доктором Хэскок пришли к обоюдному согласию, что давать нейролептические препараты в ее состоянии опасно. Я бы вообще воздержался что‑либо назначать, пока не исследую ее психическое состояние. Доктор Хэскок сообщила мне, что Джейн Доу принимает вас за женщину по имени Терри?
– По крайней мере, так было прошлой ночью, когда я нашла ее там, под верандой, – сказала Дарби.
– Вы уверены, что Терри – не плод ее фантазии?
– Да, такая женщина действительно существует. Я не могу вдаваться в подробности, но Терри и Джейн Доу были знакомы продолжительное время.
– Не могли бы вы обрисовать в общих чертах их взаимоотношения? Это поможет поставить более точный диагноз и назначить курс лечения.
– Они подруги по несчастью, – сказала Дарби.
– О несчастье какого рода вы говорите?
– Если б я знала…
– А сама Джейн Доу? Что вам о ней известно?
– Ничего такого, что могло бы вам пригодиться, – отрезала Дарби. – Она вообще что‑то говорила? Или все время звала Терри?
– Это вопрос не ко мне. – Ломборг взглянул на доктора Хэскок, и она в ответ отрицательно покачала головой.
«ТЕРРИ, ТЕРРИ, ТЫГДЕ?»
– Я хочу зайти в палату. Возможно, мне снова удастся ее разговорить, – сказала Дарби.
– Я должен при этом присутствовать, – заявил Ломборг.
– При вас она не заговорит. Она вообще не заговорит, если в помещении будут посторонние. Нам нужно остаться один на один.
– Тогда я буду слушать за дверью.
– Простите, но я не могу вам это позволить, – сказала Дарби. – Неизвестно почему, но эта женщина мне доверяет. И я не хочу, чтобы что‑то это доверие разрушило.
Ломборг заметно напрягся, черты лица его ужесточились. Темные круги у него под глазами были замазаны маскировочным карандашом – хоть сейчас иди и позируй перед съемочными группами, дежурящими перед госпиталем.
– Вы собираетесь записывать разговор на пленку? – спросил он.
– Да.
– Я хотел бы взять ее и переписать, прежде чем вы уедете.
– Как только материал будет обработан, я пришлю вам копию.
– Это не просто из ряда вон выходящий случай – это противоречит больничным правилам.
«ТЕЕЕРРРРРРРИ!»
– Доктор Ломборг, я не собираюсь с вами пререкаться. Все, чего я хочу, – это зайти туда и успокоить ее, – сказала Дарби. – Как вы хотите, чтобы я это сделала?
– Сложно сказать, ведь я практически ничего не знаю ни о самом деле, ни об обстоятельствах, при которых была получена травма. Она крайне возбуждена и всячески пытается освободиться от ремней. Вам ни при каких условиях нельзя этого допустить. Даже если у вас получилось поладить с ней вчера, это еще не означает, что сегодня она будет такой же сговорчивой. Не забывайте, что она напала на медсестру.
– Да, я знаю. Доктор Хэскок рассказала мне о вчерашнем происшествии.
– Я имею в виду утренний инцидент, – сказал Ломборг. – Медсестра в полной уверенности, что Джейн Доу все еще находится под действием успокоительного, наклонилась к ее лицу, чтобы сменить повязку. В результате была укушена за руку. Кстати говоря, а что это за цифры и буквы у нее на запястье?
– Мы это сейчас выясняем.
Ну же, занудный ублюдок, дай мне пройти.
– Вам нужно постараться убедить ее, что мы пытаемся ей помочь. Похоже, она думает, что ее насильно где‑то держат. Боюсь, это все, что я могу вам сказать.
Рэйчел Свенсон звала на помощь, кровать под ней ходила ходуном.
– Те два джентльмена в белом у дверей – больничные санитары, – сказал Ломборг. – Им не привыкать работать с психически больными. Они смогут ее скрутить, если возникнет необходимость.
– Я это учту, но не хочу, чтобы они или кто‑то другой постоянно заглядывал в палату через окно. Ее это может напугать.
Дарби достала диктофон. Он был достаточно компактным, чтобы поместиться в кармане рубашки, и рассчитан на пленку в девяносто минут.
– Я понимаю, что вам не терпится поскорее попасть туда, – сказал Ломборг. – Но и вы поймите меня: если с вами что‑то случится, госпиталь за это ответственности не несет. Я ясно выразился?
Дарби кивнула. Она нажала кнопку записи и положила диктофон в нагрудный карман. Казалось, до двери она шла целую вечность. Взявшись за холодную стальную ручку, Дарби попыталась отыскать в памяти какой‑нибудь отрывок из прошлого, чувство или образ, за который можно было бы уцепиться как за спасательный круг и не захлебнуться в волнах собственного страха. Тем летом, когда она вернулась домой, мама сказала, что ни один предмет в доме не причинит ей вреда. Она водила Дарби за руку из комнаты в комнату, помогая заново привыкнуть к ставшему вдруг чужим и враждебным дому. Сейчас мамы рядом не было и некому было взять ее за руку. Как некому было взять за руку Кэрол Крэнмор.
Дарби глубоко вдохнула и, задержав дыхание, открыла дверь в палату.
Глава 30
Тело Рэйчел Свенсон блестело от пота. Глаза ее были зажмурены, а губы беззвучно шевелились, как будто читали молитву.
Дарби мягкими, осторожными шагами приблизилась к кровати. Рэйчел Свенсон не шелохнулась. Тогда Дарби подошла вплотную и склонилась над Рэйчел, пытаясь разобрать слова, которая та произносила сдавленным, хриплым голосом:
– Один R L, три R L.
Рэйчел монотонно повторяла слова, написанные на запястье.
– Два L R, два R L R R S L – последняя не R, a R.
Дарби положила диктофон на подушку. Она выждала минуту, слушая, как Рэйчел пересказала написанное до последней строчки, а потом начала все с начала.
– Рэйчел, это я. Терри.
Рэйчел открыла глаза и уставилась на нее.
– Терри?! Слава богу, ты нашла меня!
Она, насколько позволяли ремни, рванулась к Дарби:
– Он снова меня поймал. На этот раз мне не выбраться.
– Его здесь нет.
– Нет, он здесь. Я видела его.
– Здесь, кроме нас с тобой, никого нет. Ты в безопасности.
– Он приходил ко мне прошлой ночью. И надел на меня эти наручники.
– Ты в больнице, – мягко сказала Дарби. – Ты по ошибке напала на медсестру.
– Он снова сделал мне укол, и прежде чем заснуть, я видела, как он окидывает взглядом мою камеру.
– Ты в больнице. Люди здесь хотят тебе помочь. И я хочу тебе помочь.
Рэйчел с трудом оторвала голову от подушки. Дарби чуть не вскрикнула при виде ее практически беззубого и кровоточащего рта, скривившегося в подобии улыбки.
– Я знаю, что он ищет, – сказала Рэйчел. Ее ноги и руки заметно напряглись. – Я утащила это из его кабинета. Но он ничего не найдет, потому что я надежно это закопала.
– Что ты закопала?
– Я покажу. Но ты должна помочь мне снять наручники. Я не могу найти ключ. Наверное, где‑то выронила.
– Рэйчел, ты мне доверяешь?
– Пожалуйста! Я не могу… Я не могу больше с ним бороться! – сорвалась на крик Рэйчел. – У меня больше ничего не осталось.
– Тебе не нужно больнее бороться. Ты в безопасности. Ты в больнице. Здесь тебе помогут почувствовать себя лучше.
Но Рэйчел Свенсон не слушала ее уговоров. Она откинулась на подушку и закрыла глаза.
Этим ты ничего не добьешься. Попробуй зайти с другой стороны.
Дарби взяла Рэйчел за руку и почувствовала, какие костлявые и жесткие у нее пальцы.
– Я защищу тебя, Рэйчел. Скажи мне, где он, и я найду его.
– Я уже сказала тебе, он здесь.
– Как его зовут?
– Не знаю.
– Как он выглядит?
– У него нет лица. У него есть лица.
– Как это?
Рэйчел начала дрожать.
– Все в порядке, – заговорила Дарби. – Я с тобой. Я не дам тебя в обиду.
– Ты же была там. Ты видела, что он сделал с Полой и Марси.
– Я знаю, но не помню – у меня проблемы с памятью. Напомни, что произошло.
Верхняя губа Рэйчел начала нервно подрагивать. Она ничего не ответила.
– Я видела буквы и цифры, что ты написала у себя на запястье, – снова начала Дарби. – Буквы обозначают направление, я угадала? L – влево, R – вправо.
Рэйчел снова открыла глаза.
– Помнишь, я пыталась?
– Но ты же как‑то выбралась?
– Отсюда невозможно выбраться. Здесь можно только спрятаться.
– Что означают эти цифры?
– Тебе нужно найти ключ, пока он не вернулся. Посмотри под кроватью. Наверное, он выпал.
– Рэйчел, мне нужно…
– НАЙДИ КЛЮЧ!
Дарби сделала вид, что осматривает пол. На самом деле она прикидывала, скажет ли Рэйчел что‑то еще, если она снимет с нее ремни. Но Ломборг никогда не позволит ей это сделать – неважно, в своем присутствии или в присутствии санитаров.
– Ну что, Терри, ты нашла его?
– Нет, но я ищу.
Думай, давай. Не упускай такую возможность. Думай!
– Быстрее, дверь может открыться в любой момент, – поторапливала ее Рэйчел.
За дверью и около нее никого не было. Несмотря на все свое нежелание Дарби не могла не проконсультироваться с этим занудствующим придурком Ломборгом и не выслушать его соображения на этот счет.
– Я нигде не могу его найти, – сказала наконец Дарби.
– Он должен быть где‑то здесь. Я просто его обронила.
– Я схожу за помощью.
Рэйчел Свенсон судорожно рванулась к ней:
– НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ОДНУ, НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ, ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ СНОВА МЕНЯ БРОСИТЬ!
Дарби схватила ее за руку.
– Все в порядке. Он тебя больше не тронет, я не позволю.
– Только не бросай меня, Терри, не бросай одну!
– Не брошу. Видишь, я здесь, я никуда не ушла.
Ногой Дарби подтянула стул и села. Голова ее продолжала лихорадочно работать.
Рэйчел думает, что мы до сих пор в ловушке, так зачем же ее разубеждать?
– Кто здесь еще с нами?
– Больше никого не осталось, – сказала Рэйчел. – Пола и Марси мертвы, а Чад…
Рэйчел разрыдалась.
– Что с Чадом?
Рэйчел не ответила.
– Пола и Марси, – повторила Дарби. – Как их фамилии? Я не могу никак вспомнить.
Тишина.
– Здесь есть еще кто‑то, – сказала Дарби. – Ее зовут Кэрол. Кэрол Крэнмор. Ей шестнадцать.
– Где она?
Думай, что говоришь, не спугни ее.
– Я слышала, как она звала на помощь, – сказала Дарби. – Но ее я не видела.
– Она, наверное, с другой стороны. Давно она здесь?
– Чуть больше суток.
– Скорее всего, она еще спит. Он всегда поначалу усыпляет новеньких, подмешивает им наркотики в еду. Значит, дверь в ближайшее время открываться не будет. Время пока есть.
– Что он собирается с ней делать?
– Она сильная? Она боец?
– Она напугана, – сказала Дарби. – Мы должны ей помочь.
– Мы должны добраться до нее, пока не откроется дверь. Нужно снять с меня эти наручники.
– А что произойдет, когда откроется дверь?
– Сними с меня наручники, Терри.
– Хорошо, только скажи мне…
– Терри, ведь я тебе помогала. Все это время я показывала тебе, где лучше спрятаться, защищала тебя – теперь твоя очередь мне помочь. Сними с меня сейчас же эти чертовы наручники!
– Сниму. Только давай сначала позовем Кэрол и скажем, что ей делать.
Рэйчел Свенсон уставилась в потолок. Прошло две минуты.
– Рэйчел, Кэрол нужна наша помощь. Скажи, что ей делать.
Раздался громкий щелчок – в диктофоне закончилась пленка. Рэйчел не реагировала. Она так и лежала, тупо уставившись в потолок. Дарби перевернула кассету и снова поставила на запись. Но это уже было ни к чему – Рэйчел Свенсон больше не сказала ни слова.
Глава 31
Дарби воспрянула духом – надежда окрыляла ее, но оставалось место и для страха. Она распахнула дверь и бросилась на поиски бумаги и ручки. Ей казалось, что если она немедленно все не запишет, оно ускользнет. И тут же одернула себя: спешка ни к чему, весь разговор записан на пленку.
Перед дверью Рэйчел толпилось уже вдвое больше людей. Дарби принялась искать глазами Купа. Он стоял в дальнем конце коридора, за регистратурой и говорил по телефону. Стоило ей до него добраться, как он повесил трубку.
– Я связался с лабораторией, – сказал Куп. – Лиланду только что звонил Банвилъ. Посылку с именем Дианы Крэнмор нашли на ступеньках какого‑то дома в Бэлхеме, в двадцати минутах езды от места, где живет Кэрол. В обратном адресе указано имя Кэрол. Насколько я знаю, никто не видел того, кто это сделал.
– Что в посылке?
– Пока не знаю. Ее отправили в лабораторию.
– Поезжай в лабораторию и жди там. И попроси Мэри Бэт «пробить» еще два имени – Пола и Марси. Фамилий, к сожалению, я не знаю. Скажи, чтобы искала только в районе Новой Англии.
– А ты что думаешь делать?
– Мне нужно поговорить с Ломборгом.
– Веди себя хорошо, – процитировал ее же слова Куп.
Настроение у Ломборга отнюдь не поднялось. Скрестив руки на груди, он выслушал ее предложение временно снять с Рэйчел Свенсон ремни.
– Вы никогда не получите от меня разрешения на это! – отрезал Ломборг.
– А если перевести ее в психиатрическое отделение? Там есть необходимое оборудование, и вы сможете наблюдать за происходящим на мониторе.
Дарби знала, что в некоторых палатах за пациентами ведется видеонаблгодение. Ломборг уже почти согласился, но тут доктор Хэскок отрицательно покачала головой.
– Пока у нее сепсис, мы не можем никуда ее переводить, – вмешалась она. – Сейчас антибиотики действуют, но как долго это будет продолжаться – неизвестно. Ближайшие сорок восемь часов – критический для нее срок.
– У Кэрол Крэнмор этого времени может не быть, – заметила Дарби.
– Я это прекрасно понимаю и – видит Бог! – делаю все, что в моих силах, чтобы помочь найти исчезнувшую девушку, – сказала Хэскок. – Но пациент – это моя первая прямая обязанность. Я не могу разрешить перемещать ее, пока мы не справились с сепсисом. И не могу позволить освободить ее. Она подключена к капельницам. В том психическом состоянии, в каком больная сейчас, она просто сорвет их с себя.