Лейр услышал странный треск. Потом из замочной скважины полыхнул яркий свет и послышался отчаянный крик.
– Трипс! – воскликнул он, ударив кулаками в дверь. Она дрогнула, подаваясь изнутри, и распахнулась, обдав юношу и лорда Бальдвина волной горячего воздуха. Отчаянно кричащий свилл вывалился из кабинета мага, обеими руками прижимая к себе книгу. Одежда и волосы горели. Он сделал последний шаг и упал, роняя книгу и корчась от боли.
– Книга? Всего‑навсего книга? – Лорд Бальдвин схватил толстый том, но тут же вскрикнул и уронил его. – Жжется, гадина! Старина Годи не мог не подстраховаться!
Лейр бросился к корчащемуся от боли свиллу. Магическое пламя лизало его тело. Одним рывком юноша сдернул с себя плащ и накинул на горящего раба, сбивая огонь.
– Да чего ты с ним возишься? – с раздражением бросил ему «дядя». – Одним свиллом больше – одним меньше!
– Это я послал его туда. – Лейр сквозь плащ хлопал по худому телу подростка. – Я отвечаю за него!
– Тьфу ты! – сплюнул лорд Бальдвин и добавил пару крепких выражений, смысл которых сводился к одному: его напарник полный придурок и вообще ошибка природы.
Наконец Трипс затих. Лейр осторожно отогнул край плаща. Подросток еще дышал, но выглядел так жалко, что юноша поморщился и отвернулся. Кожа на его лице, шее, руках и голове покраснела и покрылась волдырями. Волосы и ресницы сгорели, из носа и ушей текла кровь.
– Господин, – еле слышно прошептал свилл, – я выполнил… ваше… приказание. Отпус‑ти‑те меня…
– Можешь быть свободен, Трипс!
Лейр потянулся, чтобы погладить его по голове, но рука ощутила только пустоту.
– Что ты возишься с каким‑то свиллом? – Лорд Бальдвин был раздражен. – Они живучи как не знаю кто! Вот увидишь, через пару часов парень будет бодр и свеж! Давай‑ка займись лучше книгой твоего отца. Ты знаешь, какими заклятиями он пользовался, когда ставил защиту от воров?
|
|
Лейр медленно свернул пропахший дымом плащ. Книга лежала на полу, с виду такая безобидная, похожая на старую «Единую Мудрость» – священную книгу, которая лежала в домовой церкви в его родовом замке. По праздникам священник читал из нее отдельные главы. Она тоже имела толстую обложку, окованную металлом. И священник тоже говорил маленькому Лейру, что сия книга защищена от посторонних глаз. Но та защита не шла ни в какое сравнение с этой. Ни один уважающий себя маг не позволит, чтобы его вещи трогали без спроса. Что будет с ним?
– Отец мне не доверял, – подумав, сказал Лейр. – Я никогда не видел у него этой книги. Он ее слишком хорошо прятал!
– Все равно, – заявил лорд Бальдвин. – Давай открывай! Сам он явно не спешил рисковать, предпочитал, чтобы всю грязную работу за него сделали другие. В прошлом Лейр и сам на правах герцога и наследника то и дело поступал так же. Но сейчас усомнился в правильности этой позиции. Легко использовать остальных. А что делать, когда используют тебя?
Он нахмурился и несколько раз провел над книгой рукой. Не то чтобы он что‑то почувствовал – просто вспомнил, как точно такие же пассы совершал, показывая «высокое искусство магии», заезжий чародей на осенней ярмарке.
– На этой книге я чувствую мощное заклятие, – промолвил замогильным голосом, подражая ярмарочному чародею. – Оно очень сложное. Я не могу его снять просто так! Мне нужно время.
|
|
– Я подожду, – согласился лорд Бальдвин.
– Нет! – Лейр испугался, что «дядюшка» будет ждать прямо здесь. – На это может уйти несколько часов или даже суток я ведь пока не могу сказать, сколько тут защитных слоев! Что будет, если нас тут застанут? Я отнесу книгу к себе, а вы зайдите попозже – узнать, как у меня двигаются дела.
– Это ты хорошо придумал, – сразу подобрел лорд и хлопнул юношу по плечу так, что тот еле удержался на ногах. – Как насчет вечера? Сразу после ужина?
– Лучше после того как на стенах погасят огни, – предложил Лейр тоном сеньора, который устал указывать нерадивому вассалу его место.
Поскольку лорд Бальдвин продолжал топтаться рядом, юноша рискнул и протянул руки к книге. Внутренне он сжался, ожидая боли, и запаниковал, представив, что подумает о нем «дядюшка», но ничего не произошло. В его руках лежала теплая от недавнего пожара, тяжелая, твердая книга. На первый взгляд совершенно обычная книга. Перехватив ее поудобнее, Лейр направился прочь.
Лорд Бальдвин стоял на коленях перед троном и смотрел в пол. Поднять глаза и взглянуть на Повелителя без его приказа считалось дурным тоном. Нет, Повелитель совсем не дурак, он не станет наказывать за нарушение субординации, но и на его особую благосклонность можно больше не рассчитывать. Такое унижение – стоишь, словно последний слуга, и смотришь в пол! Конечно, это злило Бальдвина, но в клане у него и так не было реальной власти, поэтому в принципе подчиняться ему было не в новинку. Раздражало его и то, что ему до сих пор практически никем не удавалось покомандовать.
|
|
– Ну и что он? – холодно поинтересовался Повелитель.
– Именно таков, как и описывал мой брат. Вынужден констатировать, что Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор не годится для наших целей. Он слаб. Слаб как человек, и я не знаю, насколько силен как маг. Мой кузен утверждал, что и в постижении наук его сын не выказывал должных талантов.
– С чего ты это взял?
– Он чрезмерно печется о низших существах. Терибальд пробыл тут всего несколько часов, а уже успел обзавестись привязанностями. Это плохо!
– Наоборот. – Тот, кто сидел на высоком троне, поерзал на сиденье и несколько раз сжал и расправил тонкие пальцы. – Это может оказаться очень полезным. Мальчишка нигде не пропадет!
– Но из‑за своей слабости он может дрогнуть в решительный момент! Он неспособен приносить жертвы!
– Откуда ты знаешь? Ты знаком с ним всего час или около того, а делаешь такие выводы! Иногда родители ошибаются в детях, которых знали с рождения, что уж говорить о тех, с кем мы только‑только познакомились!
– Повелитель, мне было достаточно одного взгляда! Звуков его голоса! Его жестов! Если бы вы могли увидеть его и поговорить с ним, вы бы поняли мои опасения!
– Ты прав. – Тот, кто сидел на высоком троне, снова шевельнул пальцами. – Думаю, пора мне познакомиться с этим мальчишкой поближе. Как знать, как знать…
Он не произнес больше ни слова, не сделал ни одного движения, но Бальдвин почувствовал, что может быть свободен. Встав, он отвесил короткий, по‑боевому четкий поклон и направился прочь. Его подкованные сапоги практически не издавали ни одного звука.
Оставшись один, Повелитель откинулся на спинку трона и позволил себе улыбнуться. То, что он услышал только что, как нельзя лучше подтверждало его догадки и вселяло уверенность в завтрашнем дне и своих силах.
Давно, очень давно этот мир жил в покое. Люди забыли, что такое Темные Века. Перестали вздрагивать, если случайно на горизонте видели черную тучу странной формы или слышали подозрительные слухи. Восемьсот лет назад последний раз над миром нависала угроза – пока молодые государства, только‑только вырвавшиеся из варварского возраста, с яростью молодых и самонадеянных юнцов кинулись помогать государствам эльфов «восстанавливать справедливость», окрепла и утвердила свою власть над «человеческой» половиной материка империя колдунов Ма‑Гри. Тогда молодые королевства впервые объединились и уничтожили ее – и вот уже много веков мир жил в относительном покое.
Но так больше не могло продолжаться. Люди забыли страх. Они привыкли жить в сытости. Они не верят, что что‑то может нарушить их планы. Государства заняты своими мелкими дрязгами – империя, которая образовалась после разгрома Ма‑Гри, в свой черед тоже погибла, распавшись на восемь стран, среди которых была и будущая Эвлария – тогда еще просто герцогство Эвлар. Эти маленькие страны непрестанно ссорятся друг с другом, мирятся, устраивают перевороты и междоусобные войны, перекраивают границы и не думают о том, что все это мелочи по сравнению с настоящей бедой. В мире не осталось сил, способных заставить людей бояться.
Но это не так. Опасность грозит с той стороны, откуда ее не ждут. Те, в кого не верят, о ком даже думать забыли, наиболее опасны именно потому, что на них не обращают внимания. Сколько раз бывало, что историю творили не на больших заседаниях Королевского Совета и не на поле боя, а где‑нибудь на тихой улочке или в крошечной полутемной клетушке среди пыли и рухляди. Не вовремя сказанное слово, капля снадобья, добавленная в питье, приоткрытые для поцелуя губы – и вот уже мир перевернулся. И переворачивают его те, от кого этого меньше всего ждут. Самые невероятные, самые недостойные, никчемные и негодные. От них не ждут решительных действий – не успевают защититься.
И этот мир вздрогнет и вскрикнет от ужаса, когда придет пора. Перемены уже начались. Целый народ – свиллы – исчез с лица земли не без прямого приказа Повелителя. И что? Люди решили, что свиллы – суть мифологические существа, которые никогда не существовали в действительности и являются лишь плодом воображения – эдакими духами, которых выдумали невежественные предки. А эльфы, у которых свиллы жили под боком и имели с ними общую границу? Те вообще еще никак не отреагировали на событие!
Лиха беда начало. Сейчас самое время сделать следующий шаг. И для этого Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор подойдет как нельзя лучше.
– Я ждал тебя, – повторил человек за решеткой. Керагаст покачнулся и схватился за стену. Переживаний было слишком много для одного дня, он чуть не лишился чувств, когда, рванувшись поддержать молодого рыцаря, обитатель камеры легко шагнул сквозь прутья и оказался на свободе, словно был бесплотным призраком. Но руки, схватившие Керагаста за локти и удержавшие на ногах, были твердыми и прохладными, как руки всякого, кто долго находится на холоде.
– Вы… ты… – Молодой рыцарь впился взглядом в склонившееся к нему лицо. Ночное зрение позволяло не заблудиться в темноте, предохраняло от неприятных столкновений со стенами и позволяло обходить преграды. Оно даже помогало видеть живых существ, и Керагаст видел этого человека. Видел… но никак не мог рассмотреть его лицо.
– Мое имя тебе ничего не скажет, – ответил незнакомец. – Зови меня Призраком. Все равно меня давно уже нет среди живых! Но я и не мертв, если ты этого боишься, – добавил он, заметив, как напрягся собеседник.
– Кто вы?
– Зови меня Призраком, – повторил тот. – Я же не спрашиваю, как тебя зовут. Хотя, мне кажется, я уже где‑то тебя видел… Эти острые уши, горбатый нос – Призрак ощупал одной рукой лицо молодого рыцаря. – Сколько тебе лет?
– Двадцать шесть.
– Жаль. Тот был старше. Ты эльф?
– Нет. Я человек, но мне однажды сказали, что… Не обо мне речь!
Керагаст вдруг подумал, что зря теряет время. Та девушка – при мысли о ней ему вдруг стало тепло – сказала, что именно в подземельях под храмом он найдет лекарство для своего умирающего наставника. А он вместо этого болтает с каким‑то Призраком, да еще и распространяется о своем происхождении! Как будто это что‑то может изменить!
– Это может очень многое изменить, – вдруг сказал Призрак, и Керагаст опять напрягся.
– Вы читаете мысли?
– Почти. Чего ты здесь ищешь?
Молодой рыцарь невольно огляделся по сторонам. Коридор уходил вдаль, туда, где еще не успокоились безумные обитатели подземной тюрьмы. Они находились в тупике, – чтобы вернуться в мир людей, ему опять пришлось бы пройти мимо камер.
– Я искал… искал лекарство, – опомнился Керагаст. – Великий магистр Ордена Щитоносцев умирает. Ему явилась Белая лошадь, и теперь он слабеет с каждым днем. Ничего не помогает. Мне сказали, что лекарство я найду внизу. Здесь.
– Лекарства от смерти нет, – вздохнул Призрак. – Уж если она пришла, ее ничем не изгонишь. Но можно заставить ее подождать. Если кто‑то согласится уйти с нею. Вот посмотри сюда!
Продолжая крепко удерживать молодого рыцаря одной рукой за локоть, Призрак потащил его куда‑то вдоль стены. Само пространство в конце коридора было небольшим, шагов пять‑шесть в ширину. И молодой рыцарь сделал три шага, прежде чем коленями наткнулся на небольшое земляное возвышение.
– Что это?
– Могила, – просто объяснил Призрак. – А я ее сторож. Я не могу умереть, ибо и тот, кто лежит в земле, не умер. Потрогай ее!
Керагаст опустился на колени. Земля здесь была теплой и мягкой, хотя вокруг лежала твердая холодная и сухая глина. При желании ее можно было разрыть даже пальцами.
– Это потому, что он до сих пор жив, – ворчливо сказал Призрак за спиной. – Иногда он начинает ворочаться и даже стонет и бормочет что‑то. У меня волосы на голове шевелятся в такие минуты. Кажется, все бы отдал, лишь бы перестать видеть и слышать это!
– Кто это? – промолвил Керагаст и сразу же прикусил язык, чувствуя, что не желает знать ответа.
– У него больше нет имени, – ответил Призрак. – Уже почти столетие он лежит тут. Ждет чего‑то… Что там, наверху?
– Собор, – почему‑то ответил молодой рыцарь.
– Так я и думал. Вот что не дает ему умереть! И в соборе, наверное, идут службы?
– Трижды в день. Весь Орден молится о здравии Великого магистра. Кроме того, я иногда…
Керагаст оборвал сам себя. Мысли понеслись вскачь в разные стороны, и ему понадобилось несколько минут, чтобы выстроить их в ясной последовательности и озвучить.
– Если вы и он, – юноша указал на могилу, – не можете умереть, то, может быть, вы согласитесь пойти со мной? К Великому магистру? Вы сами сказали, что…
– Что я устал от жизни? Можно сказать и так. Разве это жизнь? Но я не могу умереть! Я вычеркнут из мира живых, но и в мир мертвых для меня нет хода. Я Призрак! И я обязан сторожить Безымянного!
– Идем со мной! Великий магистр нуждается в помощи! Вы говорили, что можно заставить смерть подождать, если кто‑то согласится уйти с нею. Я прошу вас! Если вы откажетесь…
– То ты уйдешь вместо магистра? Но вот еще вопрос: а согласится ли смерть на такую замену? А если я уйду с тобой, кто станет сторожить Безымянного? Кто станет жить здесь, без света дня? Без голосов людей, слыша только дикий вой и вопли этих тварей, в которых от человека остались лишь две руки, две ноги, голова и отсутствие хвоста? Кто согласится стать Призраком, причем не сразу, а постепенно, в течение долгого времени, не заметив перехода? – Я.
Худое лицо Призрака с прекрасно сохранившимися человеческими чертами – так хорошо сохранившимися, что его мог узнать кто‑то из родных и знакомых, – вдруг приблизилось к лицу молодого рыцаря.
– Ты? Подумай дважды прежде, чем решаться на такое! Нужна ли тебе такая жизнь? А если все напрасно? Если я не захочу? Или смерть не удовольствуется мной одним? Твоя жертва окажется напрасной, а изменить ты уже ничего не сможешь?
По мере того как он говорил, кровь отливала от лица Керагаста, конечно, это все равно не было заметно в кромешной тьме. Впрочем, кто сказал, что Призрак не видел во мраке?
– Мне все равно, – прошептал молодой рыцарь. – Кроме сэра Годована, у меня никого нет. И не было никогда.
– И уже никогда не будет!
Светлые глаза и непослушная прядь рыжеватых волос, выбившаяся из‑под капюшона обычного плаща горожанки. Мягкие губы, пахнущие цветами и травами. Талия, мягко поддающаяся под пальцами… Этого тоже не будет никогда. Что ей делать здесь, во мраке, с живыми мертвецами?
– Если он умрет, мне тем более будет незачем жить, – прошептал молодой рыцарь.
– Что ж, тогда пошли!
Призрак взял его за руку и направился прочь по коридору так спокойно и уверенно, словно все время своего существования ждал именно этого.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Терри очень не хотел возвращаться в монастырь Ордена Щитоносцев, но ему пришлось это сделать. Оказалось, что его искали с самой полуночи и лишь на рассвете, когда королевский дворец начал пробуждаться к активной жизни, клюющего носом молодого человека выловили блуждающим по коридорам в поисках улик. Четыре рыцаря‑щитоносца подошли с четырех сторон, довольно профессионально взяли его в кольцо и предложили пройти с ними. Спорить не хотелось, сопротивляться было себе дороже. Нет, конечно, он мог отбиться от них, но только при помощи магии, а выдавать себя Терри не хотел. Пришлось подчиниться.
В Обители дым стоял коромыслом. На соборной колокольне звонили благовест, да так красиво, что равнодушный к музыке Терри остановился послушать. Рыцари, оруженосцы и послушники носились как угорелые.
Удивленного Терри проводили прямиком к покоям Великого магистра. Здесь было настоящее столпотворение – в коридоре собрались старшие рыцари и магистры рангом поменьше, а также кое‑кто из монахов. Двери покоев были распахнуты, и время от времени кто‑нибудь входил или выходил оттуда. Раздавались голоса – большей частью удивленные, но попадались и встревоженные. Мимо застывшего на пороге Терри прошел монах. Скрестив на груди руки, он прижимал какой‑то сверток и тихо шептал себе под нос. Молодого человека качнуло, когда тот проходил мимо – монах был явно сильным магом, причем знающим о своей силе. К удивлению Терри, тот тоже приостановился, словно налетел на стену, и смерил молодого человека взглядом, будто прикидывал, во что его превратить. Два мага почувствовали друг друга, и Терри напрягся. Здесь никто не должен был догадаться, какие знания ему доступны. Он же играет роль человека, который никогда не колдовал и не видел, как это делается.
– Что там случилось? – невозмутимо спросил Терри, когда пауза слишком затянулась. Затянулась настолько, что стоявшие поблизости рыцари обратили на них внимание.
– Сам не знаю, – пожал плечами монах. – Это какое‑то чудо! Несомненно одно – там побывала смерть.
– Смерть? Как – смерть? – не дали Терри раскрыть рта стоящие рядом рыцари. – Великий магистр умер?
– Нет, но…
Дослушать Терри не дали – его буквально втащили в покои новоявленного дядюшки.
В передней приемной, из которой был путь только в спальню сэра Годована, толпились магистры и несколько пожилых монахов. Некоторые из них, если верить аурам, тоже были магами, явными или скрытыми, все они разом повернулись, когда молодой человек показался на пороге.
– Что случилось? – спросил он, вспомнив наконец, что он двоюродный племянник главы Ордена и должен переживать за жизнь дяди. – Где сэр Годован?
– Я здесь, – очень тихо, но внятно произнес кто‑то за спинами собравшихся.
Люди отпрянули в стороны, образовав что‑то вроде живого коридора, по которому Терри на негнущихся ногах подошел к глубокому креслу у окна, в нем, накрытый пледом, сидел Великий магистр.
Болезнь сильно изменила его. От пышущего здоровьем сорокапятилетнего богатыря остался только остов. На вид ему сейчас было больше шестидесяти. Волосы практически полностью поседели, на лбу обозначились залысины, на щеках серела неприглядная щетина. Туника болталась на плечах как на вешалке. Когда‑то мощные руки безвольно лежали поверх пледа и больше походили на суставчатые лапы какого‑то монстра.
– Лейр? – несколько неуверенно промолвил он. – Ты Лейр?
– Дядя, – не зная, как правильно себя вести, Терри опустился перед креслом на колени и дотронулся до руки «родственника», – с вами все в порядке?
– Да, хотя меня это удивляет. Я не понимаю, что произошло!
– Смерть отступила, – сказал кто‑то за спиной Терри.
– Видишь ли, племянник, – Великий магистр сверху вниз смотрел на затаившего дыхание Терри, – вчера поздно вечером, почти ночью, мне вдруг показалось… то есть я задремал, а потом проснулся от того, что рядом с моей постелью кто‑то встал. Я открыл глаза и увидел привидение. То есть не совсем привидение, – хмыкнул он, – а саму смерть. Я уже несколько раз видел ее, когда она приходила за другими, и знаю, как это бывает. Ее целью был я, но не успел я пошевелиться, как появились еще двое. В полной темноте, в безмолвии, они постояли немного и ушли. Все трое.
– Не может быть! – воскликнул Терри, который безоговорочно поверил словам сэра Годована о том, что к нему являлась смерть, но не мог взять в толк, что произошло потом.
– Может. Я ясно увидел, что смерть увела другого – одного из этой пары. Второй ушел сам. Следом. Он задержался на пороге и я уже хотел было окликнуть его и спросить, что все это значит, но он тоже ушел. Я хотел позвать Керагаста – он спит рядом, за стеной, – но не смог докричаться… Его еще не нашли? – поднял магистр глаза на монахов.
– Нет. Обитель прочесали уже дважды. Нигде никаких следов. Последний раз его видели перед вечерней трапезой.
– Ищите! – В голосе сэра Годована прорезались былая мощь и власть. – Он не мог исчезнуть! Видишь, Лейр, что тут у нас произошло. Кстати, а где ты был? Во дворце?
– Да. Всю ночь.
– Там все в порядке? Как его величество?
– А вы разве ничего не знаете? – Терри обернулся и посмотрел на остальных членов Ордена.
– Что случилось? – Голос у сэра Годована мгновенно стал холодным и жестким.
– На короля было совершено нападение этой ночью, – тихо сказал Терри.
– На короля? Наследный принц не пострадал?
– Он и не должен был пострадать, – пожал плечами молодой человек, внимательно изучая лицо Великого магистра и исподтишка разглядывая остальных. – Ловушка была расставлена именно на короля. Но ее обезвредили, так что нападавшие потерпели поражение до того, как смогли добраться до его величества.
– Поподробнее! – распорядился сэр Годован прежним, сильным и властным тоном. Именно этот тон когда‑то обеспечил ему власть в Ордене Щитоносцев.
– Вы можете этого и не знать, – Терри выпрямился, вставая с колен, – вы лежали при смерти и вас никто не осмелился бы тревожить. Но есть и другие. Они все знают, даже больше, чем я. На короля натравили пару пещерных морлов, но рыцари‑щитоносцы, которые дежурили во дворце, заранее расставили магическую ловушку. Один из морлов попался и был уничтожен. Второго рыцари зарубили после. Трое из шести человек были ранены, а остальные, – он замялся, решив, что не стоит пока делиться всеми своими подозрениями, – остальные вернулись утром в обитель. Я задержался во дворце, чтобы кое‑что выяснить.
Великий магистр смотрел на племянника так пристально, словно заранее обвинял его во всех преступлениях, которые могут произойти в ближайшем будущем. Но потом перевел взгляд на подчиненных.
– Найдите мне этих шестерых, – произнес он тоном, который можно было истолковать как угодно. – Сию же секунду! Я сам хочу их расспросить.
Два рыцаря тут же покинули комнату. Было слышно, как снаружи они отдают какие‑то приказания.
Сэр Годован вдруг протянул руку и взял Терри за запястье, повернул его кисть ладонью вверх, а потом и вниз.
– Ты применял магию? – поинтересовался он.
Терри взглянул на свою руку. Хотя он вытер ее о портьеру в комнате, где совершал колдовство, но все‑таки вытер недостаточно. Под ногтями запеклась кровь, да и на ладонях виднелись разводы.
– Мне пришлось это сделать, дядя, – тихо сказал Терри, на ходу придумывая, как бы получше соврать. – Эти рыцари исчезли так неожиданно, а мне хотелось узнать хоть что‑нибудь о покушении на короля. Но у меня все равно ничего не получилось бы! Я же не некромант!
– И тем не менее, если верить донесениям из Веселицы, там ты использовал чистую магию мертвых, – напомнил сэр Годован. – Да, Лейр, ты с каждым днем удивляешь меня все больше и больше!
– Позвольте мне, – вдруг подал голос один из младших магистров, которые все это время стояли в сторонке, не решаясь подать голос и терпеливо дожидаясь, пока главе Ордена придется о них вспомнить. – Я, с вашего позволения, кое‑что смог бы прояснить…
Сэр Годован внимательно посмотрел на говорившего и выпустил ладонь Терри, подтолкнув молодого человека в его сторону.
– Иди с братом Гуцаром, Лейр, – сказал он и добавил, обращаясь к остальным: – А пока оставьте меня одного. Я хочу спокойно подумать. Непременно скажите мне, если станет что‑нибудь известно о брате Керагасте!
Магистры, переговариваясь, покинули покои. Комнаты опустели. Только в передней остались два послушника и оруженосец Керагаста – вдруг Великому магистру захочется что‑то приказать. Опустел и коридор – у каждого вдруг нашлось дело, о котором он забыл из‑за последних событий. Только брат Гуцар задержался, настойчиво маня Терри с собой.
Брат Гуцар жил на том же этаже, только в другом крыле. Для того чтобы проникнуть в его обиталище, Терри пришлось пересечь весь этаж и миновать лестницу, ведущую вниз, к выходу. Рядом с дверью в кабинет брата обнаружилась еще одна небольшая дверца в нише. Она была чуть приоткрыта и позволяла увидеть крутую лестницу, ведущую куда‑то вверх.
– Там обсерватория, – пояснил Гуцар, заметив любопытный взгляд Терри. – Если пожелаете, юноша, я как‑нибудь потом покажу вам звездное небо. Ручаюсь, вы такого еще не видели!
Терри, пятьдесят ночей проведший на крыше именно в качестве астронома, только пожал плечами. Интересно, что такого мог показать ему рыцарь‑монах, который явно никогда не бывал в горах и не знает, какие там светят звезды?
Кабинет, в который его провели, оказался неожиданно тесным из‑за большого количества вещей. Сундуки и лари громоздились в два‑три этажа, шкафы с книгами стояли вплотную друг к другу, на каждом свободном аршине стены висели либо полка с книгами, либо карта, либо рисунок. Карты, схемы, книги и чертежи валялись повсюду и наводили на мысль, что они попали в кабинет астронома.
– Я бы желал составить ваш гороскоп, юноша, – обратился брат Гуцар к Терри, проходя в комнату и выуживая откуда‑то чистый лист пергамента и перо. – Когда вы родились?
Терри настолько не ожидал такого вопроса, что назвал настоящую дату своего рождения.
– А поточнее? – Астролог записал три цифры. – Вы не помните время? Ну хотя бы когда это было – днем, ночью или на заре?
– Не помню… Не знаю. – Терри слегка запаниковал. А что, если сэр Годован знает точную дату рождения своего племянника Лейра Косоглазого? Тогда ему не составит труда вычислить самозванца! Что будет?
– Вы можете спросить у Великого магистра, – на всякий случай предложил он.
– Сомневаюсь, что сэр Годован точно знает, сколько вам лет, – улыбнулся брат Гуцар. – В нашем Ордене вообще не принято лезть в душу с такими мелочами… Ну, – он сделал кое‑какие пометки на листе, – завтра ваш гороскоп начерно будет готов. За более точными прогнозами придется обращаться к звездному небу, но ведь вы этого не желаете?
Он тонко улыбнулся Терри, который был совершенно ошарашен этим проявлением приязни. Родной отец никогда не смотрел на него так спокойно и доброжелательно. Стыдно признать, но сейчас молодой человек был почти уверен в том, что отец его за что‑то ненавидел. Во всяком случае, ректор Школы Магии за все десять лет обучения так и не сказал сыну ни одного доброго слова. И Терибальду пришлось собрать в кулак всю свою волю и решимость, чтобы сдержаться и не открыться этому спокойному рыцарю‑монаху за одну только его улыбку.
Буквально через четверть часа всем заинтересованным лицам стала известна потрясающая новость: никто из рыцарей‑щитоносцев сегодня не отправлялся во дворец. Более того – никто не покидал монастырь!
Кожа пещерного морла на три четверти состоит из хитина и подобна панцирю насекомого. Она не сгорает в пламени, лишь обугливается и скукоживается, а посему даже после большого пожара можно легко узнать, что за существо погибло в огне. Трое стояли над ямой, в которой трещало, вздымалось и опадало пламя, пытаясь пожрать неудобоваримый труп, и молча смотрели на работу огня. Столб едкого черного дыма, клубясь и принимая причудливые формы, поднимался ввысь, по пути окутывая неизвестных, но те даже не морщились, вдыхая удушливый дым.
– Жаль, что пришлось уходить, – наконец нарушил молчание один из них. – Мы столько всего не успели сделать.
– Этот маг. Он мог нас раскусить, – подал голос второй.
– Он не маг, – рискнул предположить первый. – Кузен короля, Лейр Косоглазый…
– Некромант. Это видно любому. Не забудь, что я чувствую сильнее тебя.
– И все‑таки жаль. Как мы теперь подберемся к королевской семье? – вздохнул первый.
– За нас это сделают другие.
– Жаль. Придется искать обходные пути…
– Это тем более не наша забота, – стоял на своем второй. – Мы только исполняем приказы!
– И должны немедленно доложить о том, как исполнен этот! – заметил третий, что сразу положило конец дискуссии. – По коням, братья. Я не хочу, чтобы нас здесь видели!
Яма, в которой горел, испуская смрад и чад, труп пещерного морла, находилась на краю обыкновенного скотомогильника, который располагался в свой черед на небольшом отдалении от городских окраин. Уже светало, при такой ясной погоде кто‑то должен был заметить странный черный жирный дым и ощутить слабый отголосок той вони, которой они трое дышат уже полчаса. А это значит, что место погребения пещерного морла вскоре станет известно всем. Но они в это время должны быть как можно дальше отсюда.
Обед Лейру понравился, и даже очень. Откровенно говоря, юноша слегка ошалел от свалившегося на него изобилия. Собранный на скорую руку стол поражал разносолами. Достаточно было сказать, что вино было представлено шестью различными сортами, а одних морепродуктов присутствовало четыре разновидности, среди них – редчайшие розовые устрицы, которые даже герцоги Холмогорские ели всего три раза в год по большим праздникам.