Я растерялся. А потом не мог остановиться. Спасибо тебе! Если бы не ты…
– Не хотелось бы прерывать вас, хозяин, – Калидор сунул череп в дверь, – но мы, кажется, на месте!
Оба его спутника выглянули следом, и Керагаст радостно воскликнул:
– Это же наши подземные лаборатории! Мы вышли точно туда, куда надо!
– Ваши подземные лаборатории охраняли оборотни? – поинтересовался Терри, вслед за ним проходя в широкий коридор, где пол был ровным и покрытым плиткой, а по стенам тут и там торчали гнезда для факелов.
– Ну… э‑э… – замялся Керагаст, – кое‑какие – да. Но…
Он осекся, сообразив, какими глазами смотрит на него Терибальд. И остро пожалел о том, что оставил топор валяться рядом с трупом первого убитого чудовища.
Ибо за его спиной от стены отделился еще один оборотень.
Впрочем, его замешательство длилось долю секунды – зверь успел только разинуть пасть и зарычать, – а в следующий миг Керагаст развернулся на пятках. Меч его описал широкую дугу, он кувыркнулся, кубарем уходя от выставленных когтистых лап, наугад рубанул сверху назад, припал на колено, и за его спиной рев оборотня перешел в вой, когда тот сообразил, что то, на чем он только что внезапно поскользнулся, кинувшись догонять жертву, – его собственные внутренности, вывалившиеся из распоротого живота.
Резко выпрямившись на опорной ноге, Керагаст развернулся и врезал второй ногой оборотню по челюсти, после чего качнулся в сторону и уже из позиции сбоку нанес врагу последний удар по загривку. Оборотень ткнулся мордой в пол, задергался, засучил ногами, но точный укол под лопатку заставил его застыть навсегда.
– Больше тут нет ни одного, – огляделся по сторонам Калидор. – Мы всех уделали! И кстати, сюда идут!
Керагаст развернулся навстречу новым врагам, но когда из‑за поворота, подсвеченные факелами, показались рыцари‑щитоносцы, облегченно вздохнул и опустил оружие:
– Свои! Братья, что тут…
Договорить ему не дали. Один из старших рыцарей‑защитников остановился и вскинул руку:
– Взять! – Что?
Возглас замер у Керагаста на губах, когда сопровождавшие его рыцари выдвинулись вперед и встали полукругом. Их было полтора десятка – слишком много для одного противника, – не считая оруженосцев и двух старших рыцарей.
– Вы сошли с ума? – Керагаст все еще не верил, что братья по Ордену могут на него напасть. – Это я, Керагаст! Вы меня не узнаёте? Может быть, я немного изменился за те несколько дней, которые просидел в подземельях, но… Что происходит?
– Мятеж, – сказал как отрезал один из рыцарей‑защитников. – Нам велено арестовать всех, кто может стать источником беспорядков.
– Мятеж? – Керагаст переглянулся с Терибальдом. – Но кто восстал?
– Великий сэр Годован Косоглазый поднял восстание. Он был магом и, будучи владетельным герцогом Холмогорским, имел связи с миром нечисти. Ее он призвал под свои знамена – оборотней, пещерных морлов, вампиров и прочих тварей. Но его удалось остановить. Временно власть у магистра Бравлина. Вы должны либо присягнуть, что не поддерживаете бывшего Великого магистра, либо…
На глазах у изумленного Керагаста рыцари ссутулились, скаля зубы. Черты их лиц исказились, пальцы на руках скрючились, а кожа на лице и руках начала стремительно темнеть.
– Либо вы умрете, – бесстрастно закончил рыцарь‑защитник.
– Они трансформируются. – Терибальд встал рядом с Керагастом. – Атакуй, пока есть время. Еще несколько секунд они не смогут ничего сделать, а потом…
Но молодой рыцарь ошалело хлопал глазами.
– Не понимаю, – протянул он. – Откуда это? Я, конечно, слышал, что…
– Что Орден Щита стал сборищем магов и нежити, – встрял Калидор, – а для тех, кто не может похвастаться сверхспособностями, ваши алхимики варили особые зелья. Я обнаружил это случайно, меня попытались остановить и нейтрализовать, в результате чего я… ну, в общем, я теперь вот такой! – Судя по интонациям и самодовольному виду скелета, он явно бравировал своим теперешним положением.
Тем временем оборотни завершили трансформацию и бросились на врага. Они ухитрились сохранить одежду и даже кольчуги и не бросили мечей, но в остальном перед Терри и Керагастом оказались обычные оборотни: поросшие шерстью, со звериными мордами, когтистыми лапами и оскаленными клыками.
Закричав, Керагаст ринулся им навстречу и закрутился волчком, орудуя мечом с такой скоростью, что даже реакции оборотней не хватало, чтобы достать одного‑единственного бойца. Не прошло и пары секунд, как один из них выронил из разрубленной руки‑лапы меч, другой отступил, держась за живот. Третьему Керагаст попал по ноге, заставив опуститься на колено, но остальные отделались легкими царапинами.
– Па‑а‑аберегись!
На оставшихся позади рыцарей‑защитников спикировал скелет. Атака была скорее психическая, потому что панике поддались и дали деру только оруженосцы. Сами старшие рыцари подняли оружие, встречая противника, но тот пронесся сквозь них как настоящий призрак, ухитрился проскользнуть так, что защитники обменялись парой ударов, прежде чем поняли, что к чему.
Терри не стал стоять сложа руки. Скатал в ладонях огненный шарик, метнул его в оборотней. Шарик, взлетев, рассыпался сотней искр. Искры упали на шерсть, вспыхнули маленькими язычками пламени. Молодой маг огляделся по сторонам, ища подходящее оружие, – и из гнезд вырвались незажженные факелы, атаковали оборотней, колотя их, словно дубинки.
Керагасту тем временем удалось серьезно ранить еще двух противников, но выстоять против десятка он не мог – и поэтому отступил. Оборотни ринулись на него, но напоролись на невидимую стену, которую успел возвести Терри.
– Сопротивление бесполезно! – крикнул один из рыцарей‑защитников, в то время как второй довольно успешно отражал атаки Калидора. Скелет уже несколько раз получил мечом по ребрам и только чудом остался цел – его спасала нечеловеческая реакция. – Вы все равно умрете, так прекратите сопротивление, и тогда вам подарят легкую смерть. А может быть, вас всего лишь приговорят к заключению. Это лучше, чем смерть!
– У меня есть другое предложение, – ответил Терибальд, бросив взгляд на Керагаста.
На молодого рыцаря было жалко смотреть – только что он сражался против своих собратьев по Ордену, и, хотя никого не убил, было видно, что это стоило ему огромных усилий.
– Что? – прошептал тот, не отводя глаз от оборотней, которые скребли когтями и выли от ярости буквально в нескольких шагах от него. Сдерживать такую толпу одному магу было не под силу, враги постепенно придвигались, проминая созданный Терри магический щит.
– Бежим!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Королю Богораду Третьему было страшно. Так страшно, что он не замечал ни темноты, ни вони, ни грязи, ни отсутствия удобств, ни врезавшихся в запястья кандалов. Страх преследовал его уже несколько часов, не отпуская ни на минуту. До сих пор король не подозревал, что существует такой страх – липкий, безотчетный, сводящий с ума, мешающий ясно мыслить и чувствовать. Страх, от которого покрываешься потом и не можешь связать двух слов. Страх не за себя – за других.
Вот уже несколько часов Богорад ничего не знал о судьбе самых дорогих для него людей – матери, жены, сестры и сына. Арестовавшие его рыцари‑щитоносцы ни слова не сказали бывшему монарху о том, что приключилось с членами королевской семьи, и теперь монарх мучился неизвестностью. Сам он был готов умереть – ему внушали с детства, что большая власть предполагает большую ответственность и готовность умереть. В прежние времена королей и правителей регулярно приносили в жертву, если что‑то не ладилось в стране. Не всегда это означало смену династии – просто предполагалось, что каждый восходящий на престол должен погибнуть от руки своего преемника. Таковым мог стать сын, брат, кузен, внук, который через несколько лет повторит судьбу убитого им монарха. Дед Богорада Третьего пал жертвой покушения, до Гертикса Четвертого короли чаще умирали насильственной смертью, чем по естественным причинам. Что уж говорить о всяких там братьях и кузенах! Этих иногда казнили просто так, на всякий случай и для профилактики. Так что ничего удивительного не было в том, что нынешний король очутился в темнице, откуда приготовился выйти только в день казни.
Но оставались еще королева Алипейда, полугодовалый сын, будущий Гертикс Пятый, принцесса Юна, его мать, в конце концов! Что с ними? Неужели их ждет та же участь?
Горше всего Богораду было знать, что он не сумел уберечь единственного сына. Насколько легче было бы ему ждать казни, если бы он знал или хотя бы догадывался, что маленькому Герти ничего не грозит! Даже о сестре и матери он не беспокоился так, как о жене и ребенке, и именно поэтому просто‑напросто пропустил появление в своей камере незваного гостя.
Скажем сразу, гость сначала вел себя очень дисциплинированно. Он просто пристроился в дальнем углу, положил ногу на ногу, обхватил колено пальцами и принялся рассматривать совершенно упавшего духом короля. Когда же Богорад с отчаянием схватился за голову и застонал от горечи и боли, покачал головой и сокрушенно поцокал языком.
Этот‑то звук и заставил короля встрепенуться и прийти в себя. Все‑таки его хорошо воспитывали – он мгновенно преобразился, только блеск глаз выдавал совсем недавно обуревавшие его чувства.
– Кто здесь? Призрак мягко встал.
– Это я, спокойно! Не надо криков!.. Ну здравствуй, потомок!
К чести короля Богорада, он не закричал, не упал в обморок, не запаниковал. Он просто икнул и попятился, безуспешно пытаясь вжаться в стену. Призрак приблизился, стараясь не делать резких движений. Вопреки обыкновению, он не был полупрозрачным – просто белый человек, сквозь которого мало что можно было увидеть.
– Спокойно, – повторил он. – Можно присесть?
– А… а… Понимаю, – медленно произнес король. – Я в тюрьме, а вы один из прежних обитателей этой камеры. Так?… Ой, нет! Я вас знаю! – воскликнул он, когда призрак подошел ближе. – Вы Хьюг Косоглазый?
– Собственной персоной! – раскланялся тот. – Рад познакомиться, потомок!
– Богорад Третий. Король. Пока король, – представился тот. – А, простите, как вы тут оказались? Насколько мне известно, вы похоронены в…
– Не хочешь говорить о себе, – кивнул призрак легендарного героя. – Понимаю. Я тут кое‑что успел разузнать… Хм! Переворот! Довольно неприятное событие, но этого и следовало ожидать после всего, что натворили твои предки.
– Мои… кто?
– Ну не столько твои предки, сколько мои потомки, – поправился призрак и присел на край лежанки, где сидел король. Монарх подвинулся, давая знатному привидению место. – Ты хоть знаешь подробности того, что случилось без малого сто лет тому назад? В правление Гертикса Третьего?
– Да. Была принята новая вера в Единого Бога и…
– И все пошло наперекосяк, – кивнул призрак Хьюга. – Ты знаешь, что я, прожив слишком долгую для человека жизнь – сто двадцать восемь лет! – приказал похоронить себя в Холмогорье, в одном из замков, который построил в тех землях. В течение почти семи сотен лет мой прах лежал там, надзирая за моими потомками и родственниками, которые обитали в тех краях, исполняя роль Хранителей.
– Кого‑кого?
– Хранителей! Довольно распространенная профессия в магическом мире! Ты должен помнить, что я был ведьмаком. Ну и немного магом. Это у нас, знаешь ли, семейное! Кстати, как мой дальний потомок, ты тоже мог бы стать магом. Весьма посредственным, на уровне ярмарочных фокусников, но все‑таки магом. Если бы в юности тебя начали обучать наукам. Но речь не о тебе… Ты помнишь, что я одолел тогдашнего Повелителя Мрака, пришедшего из иного мира?
– Да, – кивнул король. Древняя история давала ему шанс хоть ненадолго перестать нервничать, отвлекала и успокаивала нервы. Кроме того, он, как всякий властитель, понимал, что информация – это тоже мощное оружие, и надеялся вытянуть из призрака Хьюга Косоглазого нужные сведения. Он ведь сам сказал: то, что свершилось, результат действий его предков!
– Так вот, в том месте, где Повелитель Мрака рассеялся, я велел построить замок, который как бы запирал Врата. И положил договор – пока замок стоит обитаемым, никакая злая сила не сможет причинить вред Эвларии вообще и ее правящей династии в частности. Но не так давно договор был нарушен. Последний Хранитель или Хранительница умерли, не оставив преемника.
– Род прервался? – по‑своему понял сообщенное Богорад.
– Нет. С этим как раз все в порядке, речь о другом. А именно о том, что в хрониках, которые велись в замке в те года, упоминался и сам договор, и обстоятельства, при которых он утрачивает силу. Так что кое‑кто просто повнимательнее прочел семейные хроники, сложил два и два и придумал, как этим воспользоваться.
– Я ничего не понимаю. Какая связь между переворотом и последними Хранителями?
– Самая прямая. Видишь ли, потомок, – Хьюг погладил короля по голове призрачной ладонью, – ощущение было непередаваемое, – Хранителями могут быть только потомки определенного семейства, поскольку в их жилах течет та же кровь, что и во мне. И пока Хранители живут в замке – заметь, именно живут! – с правящей династией ничего не может случиться! Но повторяю еще раз, меньше чем год тому назад последний Хранитель или Хранительница перестали исполнять свои обязанности. И кое‑кто не замедлил этим воспользоваться.
– Кто?
– Тот, кто поднял мятеж. Тот, кто знал, что договор нарушен и династия осталась без защиты.
– Тогда я знаю, кто это, – помрачнел король. – Но… нет, не понимаю! Ведь он тоже член моего рода. И с ним тоже должно что‑то случиться?
– Ты о ком говоришь?
– А вы разве не знаете? – удивился Богорад.
– Откуда? – развел руками призрак. – Я, между прочим, до сегодняшней ночи был полностью выключен из активной жизни! Если бы не один молодой некромант, я бы так и лежал под собором.
– Под каким собором? Вы разве похоронены не в Холмогорье?
– Был похоронен, – жестко поправил призрак. – Пока без малого сто лет назад Гертикс Третий не решил сменить религию. Холмогорье сопротивлялось отчаянно, отчасти верное своим сюзеренам, а отчасти из‑за особой миссии, о которой я уже упоминал. Когда последнего герцога Холмогорского посадили в крепость, войска Гертикса вошли в его страну, железной рукой навели порядок. Они осадили и тот замок, в котором покоился мой прах и жила семья Хранителей. Двое членов этой династии погибли, защищая его, а оставшиеся в живых – вдовы и сироты – вынуждены были открыть солдатам ворота. Командовал отрядом один из основателей Ордена Щита. Он эксгумировал мой прах и перевез в столицу. Вместе с – повторяю! – семейными хрониками. Здесь меня попытались обратить в новую веру, потому как это дикость, чтобы национальный герой и почти основатель династии – моя дочь стала первой королевой Эвларии! – остался диким язычником. Один из основателей Ордена Щита оказался неплохим магом, но тут уж я заупрямился. Я‑то посильнее!.. – Призрак многозначительно хмыкнул. – Короче, они ничего не сумели со мной сделать, и, после того как я – покойник! – испепелил одного из рыцарей – основателей Ордена, меня захоронили под собором в монастыре щитоносцев, дабы помешать мне и впредь – цитирую! – «вредить людям». Почти сто лет меня сторожили, но этой ночью один мой родственник выпустил меня на свободу.
– Кто это?
– Потенциальный Хранитель. К сожалению, мне не удалось подробнее побеседовать с этим молодым человеком, но я возлагаю на него определенные надежды. Такой потенциал! Сразу видно – наша порода.
– Простите, – король Богорад обладал хорошей памятью и умел быстро сопоставлять различные факты, – но речь идет не о Лейре Косоглазом?
– Нет, о другом моем родственнике. Видишь ли, потомок, у меня был брат‑близнец, Арманзор. Он был старшим сыном, а я – младшим. Ну естественно, все состояние и жизненные блага достались ему. Я должен был обидеться и покинуть родной дом, навсегда расплеваться с родителями. Так сказано в официальных хрониках, но на самом деле все было не так. Сын Арманзора, Годфруа, помогал мне устанавливать порядок и сражаться с Повелителем Мрака. Именно на него и его потомков был заключен договор. Меня освободил как раз потомок моего племянника Годфруа – Арманзора Первого. Повторяю, очень способный молодой человек! Более того, если кто‑то и может исправить ситуацию, то только он. Он и еще один юноша, по имени Керагаст.
– Керагаст? – уловил знакомое имя Богорад. – Вы его знаете?
– О, я имел возможность понаблюдать за ним, пока он был моим добровольным сторожем, – улыбнулся призрак Хьюга Косоглазого. – Это человек чести. Если с молодыми людьми ничего не случится, они разберутся в ситуации и все исправят.
– Вообще‑то, – подумав немного, произнес Богорад, – разбираться в ситуации, защищать меня и моего сына должен был ваш потомок, Лейр Косоглазый. Последний герцог Холмогорский. Он приехал в столицу несколько дней назад. Я не знаю, где он сейчас, но если вас не затруднит отыскать его, прошу, передайте ему… Ну вы сами понимаете!
Призрак древнего героя посмотрел на короля как‑то странно – словно его величество просил доставить ему луну с неба или, на худой конец, вычерпать море чайной ложечкой.
– Я передам, – промолвил он наконец. – Если ты еще что‑то хочешь у меня попросить…
– Мне нужно знать, что происходит! – воскликнул король. – Нужно знать, кто за всем этим стоит! Нужно знать, почему мятежники подняли руку на своего монарха! И самое главное – что с моей женой и сыном? Живы ли они? Понимаете…
– Понимаю, – кивнул призрак. – Этим я займусь в первую очередь. До свидания!
Он помахал рукой и растаял в воздухе.
В отличие от своего короля, Великий магистр сэр Годован Косоглазый знал практически все и не переставал ругать себя за оплошность. Ведь Лейр его предупреждал! А он не захотел поверить в то, что в Ордене Щита зреет заговор. И вот пожалуйста! Получи доказательство!
После ночного боя в живых остались только он да магистр астрологии брат Гуцар. Про остальных сэр Годован либо знал, что они погибли, либо у него на сей счет имелись довольно зловещие предположения.
Пленных магистров проводили в подземелья Ордена и заперли в таких тесных камерах, что они не могли даже пройтись, чтобы размять члены. Сделали это неслучайно – в прошлом сам сэр Годован неоднократно сажал в такие каменные мешки самых отъявленных нарушителей спокойствия. Но он не подозревал, что его строгость может обернуться против него самого.
Примерно полчаса назад к нему заходил брат Бравлин, чародей. Его сопровождали шесть старших рыцарей‑защитников и четыре оборотня. Чародей остановился на приличном расстоянии от решетки, которая отделяла сэра Годована от внешнего мира.
– Приветствую, брат мой, – мягко обратился он к Великому магистру. – Надеюсь, вам тут удобно?
– Крайне неудобно, – отрезал сэр Годован.
– Не беспокойтесь. Вам недолго находиться в таких стесненных условиях. Всего несколько дней. Потом я о вас позабочусь.
– Зачем же ждать так долго? Отдайте приказ, и эти люди меня просто прикончат. Всего несколько ударов меча – и конец! Тут так тесно, что я при всем желании не смогу увернуться.
– Нет, сэр Годован, у меня на ваш счет другие планы, – покачал головой сэр Бравлин. – Вы умрете, но умрете как лорд‑мятежник на эшафоте, при стечении народа, по приговору суда. Могу даже пообещать, что вам всего‑навсего отрубят голову, хотя лично я настаивал бы на костре.
– На костре сжигают только магов, практикующих запретные знания, – возразил сэр Годован.
– Костер тоже будет, – кивнул сэр Бравлин. – Для вашего племянника, Лейра. Он, кажется, оказался магом?
– Это не вашего ума дело!
– Нет, моего, потому что как победитель я буду диктовать свои условия. И именно ко мне прислушается инквизиция, когда дело дойдет до расследования покушения на короля.
– Что с его величеством? – Сэр Годован бросился к решетке.
– Он пока жив. Но это ненадолго. Через несколько часов и он, и королева, и маленький принц‑наследник будут найдены мертвыми. Сейчас объявлено, что они пропали без вести. Королева‑мать с горя умерла от разрыва сердца. Принцесса Юна лишилась рассудка и находится между жизнью и смертью. И во всех этих бедах обвиняют… угадайте кого?
– Меня?
– Ну что вы! Лейра! Конечно, Лейра, которому очень нужна кровь младенца для проведения черномагических ритуалов. Дело за малым – надо найти вашего племянника, и тогда все. – Сэр Бравлин сделал неопределенный жест.
– Вы его не поймаете, – заявил сэр Годован.
– Похвальная уверенность, но сейчас на поиски этого молодого человека брошены почти все силы Ордена. Не пройдет и пары часов, как он окажется в соседней камере. – Сэр Бравлин указал на пустую нишу, забранную решеткой. – Вам даже позволят пообщаться перед смертью. Сказать друг другу последнее «прости!» и все такое. Я не жесток, могу поклясться, что самые страшные пытки применены не будут. Так – стандартный набор из дыбы, кнута и раскаленного железа.
– Зачем вам это, сэр Бравлин? Неужели вы так хотите власти? Вы же священник! Рыцарь‑храмовник! Вы духовное лицо!
– Но при желании я могу и снять с себя сан, – пожал плечами сэр Бравлин. – Кроме того, кто сказал, что лично я желаю властвовать? На троне может сидеть кто угодно. Тем более что кандидат у меня уже есть.
– Сэр Родавон? Но он не согласится!
При упоминании этого имени магистр‑чародей почему‑то помрачнел и, скрипнув зубами, пробормотал ругательство.
– По поводу сэра Родавона у меня отдельный счет кое к кому, – загадочно изрек он и направился прочь.
Оставшись один, сэр Годован опустился на пол. Камера была такой тесной, что он мог либо стоять, либо сидеть, поджав ноги и прислонившись к решетке. Впрочем, долго ему тут находиться не придется. Еще несколько часов, максимум – сутки. А потом…
– Не стоит отчаиваться, сэр, – услышал он рядом знакомый голос.
– Брат Гуцар? – узнал соседа по заключению Великий магистр. – И вы тоже?
– Не только я. Тут еще кое‑кто. Практически все, кто не поддержал брата Бравлина в его начинаниях. За ним пошли безоговорочно только брат Пизар, наш алхимик брат Ристал и сэр Родавон.
– Это я виноват. Простите меня, братья! – покаянно промолвил сэр Годован.
– Я же говорю – не надо отчаиваться! – В голосе брата Гуцара послышался непонятный оптимизм. – Я имею в виду вашего племянника, Лейра. Конечно, у меня не было времени проверить свои расчеты по звездам, но вчерне гороскоп свидетельствует однозначно – этот молодой человек сильнее, чем мы думаем. У него большое будущее. Более того, по моим расчетам, ему не грозит смертельная опасность в ближайшие несколько недель. Так что стоит на него положиться.
– Надеюсь, вы говорите о том же юноше, о каком думаю я? – внезапно раздался новый голос.
Сэр Годован поднял голову – и все слова застряли у него в горле. Рядом с его решеткой возник незнакомец в белом. Лицо его показалось странно знакомым.
– Вы говорили о юноше, который называет себя сэром Лейром Косоглазым? – поинтересовался он.
– А вы кто такой? – насторожился сэр Годован.
– Тот, кого вы все именовали Безымянным, – представился призрак. – И тот, чье имя вы носите, Великий магистр.
– Сэр Хьюг Косоглазый? – Сэр Годован с трудом поднялся на ноги. Он не верил своим глазам.
– Собственной персоной. Правда, не плотью, а лишь духом. Несколько часов тому назад я обрел относительную свободу благодаря двум молодым людям. Один из них – тот, кого вы называете Лейром, а другого зовут Керагастом.
– Керагаст? – Сэр Годован тряхнул решетку. – Он жив? Вы его видели?
– Я имел удовольствие наблюдать за ним некоторое время, пока он был моим сторожем, – объяснил призрак. – Он пойдет до конца. Он и тот, кого вы называете сэром Лейром. Эти молодые люди сейчас пытаются противостоять целой толпе врагов.
– В одиночку? Им нужна помощь! Сэр Хьюг, вы можете им помочь? Вы не знаете сэра Бравлина! Он маг! Это моя вина, что я дал чародею такую власть в Ордене.
– Он прочел старинные хроники моего семейства и понял, что есть шанс воспользоваться случаем. Сожалею, в данный момент я уже занят. Но, насколько могу судить о потенциале молодых людей, они в состоянии справиться со всем сами.
– Я же говорил! – воскликнул брат Гуцар. – Звезды не врут! Сэр Лейр справится!
– Двое против нескольких десятков, если не сотен рыцарей? – покачал головой сэр Годован. – Я высоко ценю Керагаста, но… боюсь, это невозможно.
– Посмотрим! – изрек Хьюг и исчез.
Сэр Годован опустился на колени, сложил руки на груди и стал молиться. Только так он сейчас мог помочь племяннику и Керагасту.
Не подозревая, какие тучи сгущаются у него над головой, Лейр весь день решил провести на свежем воздухе.
Солнце еще не проникло косыми лучами во внутренний двор замка, а он уже вышел на крыльцо, ведя на поводке дракончика. Маленький зверек, волнуясь в предвкушении прогулки, всю дорогу помечал небольшими, специфически пахнущими кучками, а оказавшись под открытым небом, заскулил, прижался к ногам Лейра и пустил лужицу.
– Фу! Плохой мальчик! – немедленно отреагировал Лейр. – В кустики это надо делать! Понимаешь? В кустики!
Дракончик огляделся по сторонам и выразительно пожал плечами: мол, хозяин, где ты видишь кустики?
Двор и правда больше напоминал каменистую пустыню – только камень, щебень и утоптанная земля, на которой в принципе ничего не могло вырасти. Когда горгул Цуця вел его к замку несколько дней назад, Лейру было не до осмотра ландшафта, но теперь он смог внимательно все оглядеть.
Кругом вставали довольно мрачные стены. Строения теснились друг к другу так, что оставалось удивляться, как сюда еще может проникать солнце. К громаде замка примыкали другие архитектурные излишества, назначение которых юноша определить затруднялся. Это могли быть казармы, тюрьмы, кладовые и просто здания, возведенные на всякий случай. Все они выстроились более‑менее ровным полукругом и сбегали к высокой крепостной стене, в которой виднелись ворота. Немного подумав, Лейр направился в ту сторону.
Отпущенный с поводка, дракончик тем временем обежал двор по периметру, обнюхал углы на предмет наличия съедобных вещей и догнал юношу уже у самых ворот, разочарованно помахивая хвостиком и выразительно бурча желудком. «Я маленький и питаться должен строго по режиму! – читалось в его наивных глазках. – А иначе будет плохо. Всем!»
Лейр добрался до ворот. Их створки были распахнуты настежь и открывали проход во внешний двор.
– Нет, это никуда не годится! – воскликнул Лейр. – А где стража?
Стража появилась так внезапно, что дракончик от испуга икнул и сделал еще одну кучку, а потом завизжал и кинулся на руки к Лейру.
– Вы что, с ума посходили? – завопил юноша, задирая голову, чтобы рассмотреть четырех монстров, которые были раза в два выше его самого и здорово напоминали того воина, который явился за ним в родовой замок. – Вы мне ребенка напугали! А что, если у него теперь аппетит пропадет?
– Ня‑а‑ам, – всхлипнул дракончик.
– Видите? До чего вы его довели! Да вас за такое надо рядовыми на передовую сослать!
Стражи переглянулись.
– И вообще, как вы стоите? – разошелся Лейр, радуясь, что до сих пор его никто не перебил. – Как перед начальством стоите? Почему ремни не подтянуты и броня не начищена? А оружие! Куда это годится? Это, вообще, замок Повелителя или провинциальный бордель? Да такие вышибалы не во всяком кабачке стоят! Живо привести себя в порядок и не показываться мне на глаза, пока не заблестите сверху донизу! А иначе натравлю на вас малыша!
– Ням! – мгновенно оживился тот, спрыгивая с рук Лейра и облизываясь так плотоядно, что стражи сочли за благо отсалютовать и раствориться в воздухе.
Лейр прислонился к створке ворот и вытер рукавом взмокший лоб.
– Ну и ну! – обратился он к дракончику, который сел возле него и задрал мордочку с самым невинным видом. – И что это за место такое странное? Я тут уже несколько дней, но так ничего и не понял! Знаешь, малыш, становится скучновато. Пора приниматься за дела!
Час спустя во внутреннем дворе было не протолкнуться. Стражи, запуганные Лейром и еще в большей степени дракончиком, который ухитрился за время их отсутствия слопать скамейку и изжевать цепь, которой поднимали мост через ров, согнали сюда всех обитателей замка. Исключение составили только свиллы, поскольку рабов никто и никогда не стал бы гнать в бой, милые родственники Лейра и еще несколько десятков замковых слуг. Зато горгульи, оборотни, химеры, огры, тролли и разнообразные мутанты заполнили двор гудящей, галдящей, рычащей и сопящей массой.
Откровенно говоря, Лейр испугался, увидев эту толпу. Не было никакого сомнения, если эта орда переступит границы любой страны – даже такой большой, как Эвлария, – ее обитателям придется туго. Чего стоили одни только воины в черном, уродливыми башнями возвышавшиеся среди толпы!
Было ясно, что собрать такую орду разнообразных существ и держать в повиновении может только могущественный чародей, истинный Повелитель этих мест.
Только дураки ничего не боятся. Лейр при всех своих недостатках дураком отнюдь не был, но тем не менее нашел в себе силы преодолеть страх, когда сообразил, что вся эта толпа не просто вытаращилась на него, но ждет прямых указаний. А как иначе можно было перевести их взволнованное вопросительное молчание?