- Прости, я ненавижу, когда люди трогают мои вещи. - Сказал я извиняющимся голосом. Она слегка улыбнулась.
- Ты не должен оправдываться. Мне хорошо известно, что ты привередлив, помнишь? - Игриво сказала она. Я закатил глаза и продолжал возиться с моим гребаным сиденьем, пытаясь поставить его на место. Она просто сидела и ждала, безо всяких признаков нетерпения, что я, черт возьми, оценил, потому, что я по-любому не мог отвезти нас никуда в этом неудобном кресле. У меня, наконец, это получилось, я уселся в нем, пристегнув ремень безопасности, и начал движение. Я поставил переключатель скоростей на заднюю передачу, быстро вырулил, и, передвинув рычаг на первую скорость, покатил по подъездной дорожке.
Я выехал на главную дорогу, вытащил свой iPod и подключил его. И начал прокручивать музыку, пока не нашел что-то достаточно быстрое и оглянулся на Изабеллу. Она смотрела в окно, и выглядела забавной с небольшой улыбкой, играющей на ее губах.
Я покачал головой и, потянувшись, схватил ее за руку. Я соединил наши пальцы вместе и поднес их к губам, снова нежно целуя тыльную сторону ее ладони.
- Знаешь, я не понимаю, почему ты, черт возьми, миришься со мной, tesoro. Я могу быть настоящим мудаком. И считаю, что единственное, на что я гожусь – это для получения оргазма.
Ее глаза расширились, и она уставилась на меня с шокированным выражением на лице, щеки ее покраснели. Я засмеялся над ее реакцией, качая головой.
- И знаешь, я могу доставить тебе удовольствие прямо сейчас, все, что тебе нужно сделать, это действительно быстро расстегнуть для меня свои джинсы, - сказал я, игриво подмигнув ей. Она ахнула, ее глаза еще сильнее распахнулись, что, в свою очередь, заставило меня еще громче засмеяться.
Она занервничала и пыталась что-то сказать. Я поднял наши сплетенные руки и прижал свой указательный палец к ее губам, негромко попросив ее замолчать.
- Я просто шучу. Вообще-то, я имею в виду, что действительно мог бы сделать это, в этом нет сомнений. Но я просто дразню тебя.
Я убрал свою руку от ее рта, и она смущенно улыбнулась.
- Может быть, когда-нибудь, - пробормотала она. Я усмехнулся.
- Все также откровенно, и это здорово. Наверное, тогда я проделал хорошую работу. - Сказал я, все еще заигрывая. Она улыбнулась еще шире и отвернулась от меня, сосредоточившись на проносящемся за окном пейзаже. Она все еще заливалась румянцем и покусывала нижнюю губу, так что я знал, что ее сознание было также зациклено на том, что произошло прошлой ночью. Я был рад тому, что ей, черт возьми, понравилось это, и тому, что могу сделать для нее что-то настолько приятное. Она заслужила немного удовольствия в своей жизни.
Некоторое время мы ехали в относительном молчании, все так же держась за руки и слушая музыку. Мы беседовали о разных пустяках, просто на дурацкие нейтральные темы. Она никогда не переставала удивлять меня своим интеллектом, своими знаниями того дерьма, знать которого не должна. Она была умной от природы, и я знал, что если предоставить ей возможность, то она сможет действительно, черт возьми, блистать и процветать.
Мы добрались до Порт-Анджелеса, и я поехал прямо к итальянскому ресторану. Я сбросил скорость и ехал медленно, чтобы втиснуться на парковочное место, но мой взгляд сразу, же упал на черную Хонду с розовыми наклейками и свисающей с зеркала заднего вида сраной Марди Грас, украшенной бисером и гирляндами. Я вновь нажал на газ и проехал мимо ресторана, зная, что мы б…ь не могли пойти поесть там, где была Лорен. У этой сучки был слишком длинный язык, и однажды она уже распустила сплетню. Ей чертовски повезло, что мой отец не сказал мне ничего о том поцелуе с Изабеллой во время Хэллоуина, потому как школьные ублюдки, благодаря ей, до сих пор иногда мусолили это дерьмо. Изабелла бросила на меня быстрый взгляд, и выглядела слегка смущенной моим внезапным решением пренебречь этим рестораном, но она не стала спрашивать меня об этом.
Я тут же резко развернулся и поехал назад, направляясь в Стейкхаус недалеко от Bella Italia. Я чувствовал себя гребаным придурком из-за того, что вынужден был сделать это, но поставил машину за углом, чтобы Лорен не увидела эту хрень, когда выйдет. Я заглушил двигатель, и Белла повернулась ко мне, робко улыбаясь.
- Ты знаешь там кого-то, да? - Спросила она тихо, кивая головой в сторону Bella Italia. Я вздохнул и нервно пробежал рукой по волосам, зная, что она, черт возьми, все поняла, но не хотел, чтобы у нее сложилось неверное представление об этом.
- Да. Я хочу сказать, что мне, как правило, наплевать, и не желаю, чтобы ты подумала, что мне не хочется, чтобы меня видели с тобой, потому что я хочу этого. Я, блядь, люблю тебя, и выставил бы это дерьмо на всеобщее обозрение, если бы мог. Просто она сука и у нее, мать ее, длинный язык и... - я начал уклоняться от темы. Изабелла быстро поднесла свою руку, приложив к моим губам указательный палец, как и я, сделал ей недавно. Я замер и заткнулся к чертям; потрясенный, что она набралась мужества сделать это, зная, каким бывает мой характер.
- Не нужно ничего объяснять, - тихо сказала она.
Я кивнул и задумался, глядя на нее. Странно было, какой дьявольски понимающей она была и соглашалась со всем этим дерьмом, и при этом не была на взводе и не метала молнии из-за моих козлиных наклонностей и нашей гребаной ситуации. Я подарил ей небольшую улыбку и открыл дверь, чтобы вылезти. Обойдя вокруг, я помог ей выйти из машины, схватил ее за руку и повел в ресторан. Я сунул сучке возле двери немного денег, чтобы она поскорее усадила нас где-нибудь в уединенном местечке. Изабелла взяла меню, а я улыбался, глядя, как хмурится ее лоб и, шевелятся губы, пока она тихо проговаривала про себя всю эту херню. Она становилась все лучше в этом дерьмовом деле, и я гордился ею.
Официантка пришла принимать заказ и Изабелла посмотрела на меня, полагаю, ожидая, что я сделаю заказ за нее, но я лишь отвел свой взгляд. Через секунду она поняла, в чем дело, и ее глаза незначительно расширились, когда она догадалась, что ей придется зачитать вслух то, что она хочет. Она, однако, справилась с этим дерьмом, не выказав беспокойства, и тогда я заказал себе ту же самую хрень.
Мы беззаботно разговаривали, болтали и смеялись. Атмосфера была вполне спокойной, и приятно было видеть ее на публике без каких-либо опасений или страха. Я ожидал, что она будет немного напряжена, поскольку вокруг нее нечасто бывает много людей, но она еще раз меня удивила. Мне хотелось бы знать, наступит ли когда-нибудь время, когда она перестанет меня удивлять. Женщина была поистине загадкой.
Принесли чек, и я оплатил его своей American Express, оставив официантке охрененные чаевые за то, что оставила нас одних и не флиртовала со мной. Я помог Белле подняться со стула, стараясь быть сраным джентльменом, и взял ее за руку. Мы пошли к машине и, забравшись в нее, я поехал через весь город в кинотеатр. Я провел ее внутрь и взглянул на список фильмов, вздыхая.
- На что ты настроена? - спросил я. Она подняла глаза и прищурилась, читая названия фильмов. Я стоял там, пока она изучала их, стараясь оставаться терпеливым, потому что она заслуживала этого. Она ждала меня, когда я настраивал это чертово сиденье автомобиля, и я вполне мог выказать некоторую сдержанность, пока она пыталась понять это дерьмо.
- Я не знаю, о чем они все, - сказала она, наконец, вздохнув и покачав головой. Я весело улыбнулся и наклонил к ней свою голову.
- У нас тут реальная история о гребаной рок-звезде по имени Джонни Кэш. Другой фильм – о семье с целым выводком дурацких детей. Еще один о каких-то детях, которые играют в настольную игру, вляпываются в дерьмо, и попадают в космическое пространство, - сказал я, просматривая названия. Она посмотрела на меня с недоумением, когда я говорил о последнем, и я засмеялся, покачав головой. - Черт побери, даже не спрашивай, я тоже не знаю. Еще романтическая комедия о каком-то парне, который хочет быть с одной сукой, а она хочет, чтобы они были просто друзьями. И, конечно же, есть Гарри Поттер, - сказал я, пожав плечами. Она снова посмотрела на меня с вопросом в глазах.
- Гарри Поттер? - Спросила она. Я кивнул.
- Да, это гребаный парень-волшебник в магической школе, - сказал я. Она посмотрела на меня, очевидно, не понимая ни хрена из того, что я говорил, и я вздохнул. - Этот фильм типа лучший из тех, что тут есть, так что, может, его посмотрим, тебе он должен понравиться.
Она улыбнулась и пожала плечами.
- Я не возражаю, - сказала она. Я кивнул и повел ее к окну, покупать два билета на фильм "Гарри Поттер и Кубок Огня". Мы вошли в кинотеатр, и я купил большую содовую, всего одну, черт возьми, потому что этот сукин сын установил слишком высокую цену, и коробку детских кислых пастилок, потому что я, черт возьми, всегда покупаю детские кислые пастилки, когда иду в кино. Я спросил Изабеллу, хочет ли она еще что-нибудь, но она отказалась, что меня ни хрена не удивило, потому что ей было так легко угодить.
Мы пошли в зал и, когда вошли внутрь, Изабелла замешкалась, оглядываясь по сторонам. На моем лбу появились морщины, пока через минуту меня не осенило, что это был ее первый раз в кинотеатре. Иногда бывало легко забыть, что она была еще новичком в этом гребаном мире и ей не казалось тривиальным все - то дерьмо, которое большинство из нас воспринимают как должное. Я потянулся к ней и схватил ее за руку, слегка пожав ее. Она посмотрела на меня, и я улыбнулся, стараясь приободрить ее. Я взял места в последнем ряду, полагая, что так ей будет легче, если она по какой-то причине вдруг почувствует необходимость сбежать, и плюхнулся в кресло. Она села рядом со мной, слегка напряженная. Я поставил ноги на сиденье впереди меня, потому что я был тот еще мудак, а потому знал, что никто не сядет в него, если я это сделаю, и посоветовал Изабелле сделать то же самое. Сначала она посмотрела на меня так, будто я был тупым, но сделала мне одолжение, сжалась в своем кресле и закинула ноги на сиденье. К счастью, через некоторое время она улыбнулась и, казалось, немного расслабилась. Я поставил содовую в подстаканник рядом с собой и убрал подлокотник, который был между нами, положив руку ей на талию и притянув к себе. Она уютно устроилась в моих объятиях, положив голову мне на плечо, и, казалось, расслабилась еще больше, когда я начал тихонько гладить ее руку.
Зал заполнился быстро, но, как я и предсказывал, ни один говнюк не сел рядом с нами, потому что, просто взглянув на меня, они могли понять, что я засранец. В зале значительно потемнело, и я почувствовал, что Изабелла слегка напряглась, но я продолжал поглаживать ее руку и еще ближе прижал ее к себе. Через минуту экран загорелся и фильм начался, и в момент, когда из динамиков раздался громкий звук, Изабелла вскочила и завизжала чертовски громко, явно не ожидая подобного. Парень двумя рядами ниже повернулся и свирепо посмотрел на нее, а я в ответ прищурил глаза. Он взглянул на меня и резко отвернул голову с похвальной поспешностью, когда увидел выражение моего лица. Да, она сделала меня чертовски мягким по отношению к себе, но я все еще мог быть наводящим страх ублюдком, когда хотел им быть.
Она снова расслабилась к моменту непосредственного начала фильма, и я открыл коробку с конфетами. Я закинул несколько себе в рот и протянул коробку Изабелле. Она какое-то время смотрела на нее, а потом взяла кусочек, и положила его в рот. Она сделала чертовски смешную рожицу, как только конфетка попала ей на язык, и я усмехнулся, сжав ее в объятиях.
- Дьявольски кислые, да? - сказал я игриво. Она засмеялась, одновременно жуя пастилку.
- Однако они хорошие, - сказала она. Я кивнул и снова протянул ей коробку. Она взяла пару штук на этот раз, и я усмехнулся.
Она смотрела фильм достаточно внимательно, полностью погрузившись в него. Я же к нему совсем не проникся, и не заинтересовался всем этим колдовским дерьмом, так что провел большую часть времени, сосредоточившись на ней. Ее реакция на все это гребаное дерьмо была забавной, и она так легко увлекалась всем, чем угодно. Мы распивали содовую из одной бутылки и жевали конфеты, полностью расслабившись, это вроде как и не было большим делом, но для нас обоих было. Потому что это было гребаное совместное использование, и это одна из тех вещей, которые я явно никогда не делал, только с ней. И она беззаботно ела и пила со мной, без каких-либо колебаний наклонялась и пила через соломинку содовую, которую я ей протягивал или брала конфету прямо из моей руки, и этому дерьму ее определенно никто не обучал. Она на самом деле становилось чертовски смелой со мной, полностью сняв свою оборону, и я понимал, что для нее это было нелегко.
Где-то к середине фильма она начала немного ерзать в кресле, стараясь устроиться поудобнее. Она повернулась ко мне и улыбнулась, когда увидела, что я наблюдаю за ней. Ненадолго задержав зрительный контакт между нами, она просто смотрела мне в глаза и счастливо улыбалась, и выглядела чертовски довольной тем, что она со мной. Я посмотрел на ее губы, заметив на них кусочек сахара от конфет, и хмыкнул. Я наклонился вперед, и она слегка напряглась, но не отстранилась от меня. Я бережно прижался ртом к ее губам, высунул язык, и провел им по ее нижней губу, чтобы слизать сахар. Я легонько поцеловал ее, а она поцеловала меня, но я мог с уверенностью сказать, что она нервничала из-за этого, так как испытывала некоторую неловкость. Она подняла руку и обхватила меня за щеку, когда я поцеловал ее, и почувствовал, что она немного дрожала на моей коже. Я оторвался от ее губ, осознавая, что она стесняется делать это дерьмо при людях.
Она выглядела встревоженной, и я ободряющей ей улыбнулся, снова прижав ее к себе. Она положила голову на мое плечо и вернула свое внимание к фильму. Некоторое время она смотрела молча, и я, наклонив голову, пристроил ее к ней на макушку.
- Знаешь, а этот парень выглядит почти также как ты, - сказала она тихо, когда фильм подходил к концу. Я понятия не имел, что там происходило, но выглядело все так, будто они бежали через какой-то лабиринт или что-то в этом роде. Мой лоб избороздили морщинки.
- Какой парень? - бестолково переспросил я. Она вздохнула.
- Один из этого фильма. Парень по имени Седрик, - сказала она. Некоторое время я пялился на экран, вспомнив, что сучки в школе говорили о том же всю прошедшую неделю, а я забил на них, но если моя девушка сказала это, то, может, и есть в этом некий смысл.
- Не знаю, ты думаешь, что этот лох похож на меня, - спросил я, разглядывая парня, но на самом деле не видя его. Ее лоб на миг нахмурился, и она пожала плечами.
- Немного, - сказала она. Я кивнул и посмотрел на него, пытаясь увидеть сходство. На экране появились другие люди, и внезапно парень, явно похожий на меня, упал на землю, мертвый.
- Что ж, е-мое, я умер, - сказал я, растерянно моргая, потому что не понял, что, черт возьми, только что произошло. Изабелла начала смеяться, но не потрудилась ответить. Я ее не винил, но также и не мог в ответ посмеяться над своей тормознутостью.
Мы досматривали фильм в тишине. Я взял ее за руку, когда побежали финальные титры, и мы быстро выскользнули из кинотеатра, раньше всех остальных. Я вывел ее, по пути выбросив, пустую тару из-под содовой, и контейнер из-под конфет. Я посадил ее в машину и всю дорогу домой она с гребаным энтузиазмом болтала о фильме. Я не имел понятия, о чем она, черт возьми, говорит, потому что смотрел не более чем проклятые десять минут, но я улыбался и внимательно слушал, ее счастье и меня делало счастливым. Я был рад, что она веселилась – это все, что действительно имело значение.
Когда мы приехали домой, было уже темно, и дом был полностью погружен в тишину. Мы поднялись на третий этаж, и в коридоре она заколебалась, сказав, что собирается переодеться для сна. Я кивнул и пошел в свою комнату, быстро сняв с себя одежду. Я влез в шорты и сел за свой стол, достав ключи. Открыв ящик стола, я заглянул внутрь и вытащил пакет с травкой. В последнее время я сократил употребление этого дерьма, потому что чувствовал себя мудаком, принимая наркотики при Изабелле, когда она была такой очевидно невинной, но я не мог полностью избавиться от этой хрени. Это было одно из моих сокровенных удовольствий, травка расслабляла меня, а я был дерганым говнюком, так что все, что смягчало это, было правильным. Я схватил одну из стеклянных трубок, забил ее под завязку, схватил зажигалку и затянулся. Я держал дым в легких, когда Изабелла вошла в комнату. На ней были коротенькие розовые шортики и розовый топ на бретельках, и мои глаза расширились, когда я увидел, как много обнаженной кожи она продемонстрировала. Она застала меня врасплох, и я начал кашлять, забыв о чертовом дыме в легких. Она остановилась и озабоченно посмотрела на меня, но я лишь отмахнулся от нее, так как уже восстановил дыхание.
- Ты в порядке? - спросила она, плюхнувшись на мою кровать. Я кивнул, прочистив горло.
- Да, со мной все в порядке, - сказал я, мой голос звучал напряженно и горло немного жгло. Я с минуту смотрел на нее, улыбаясь. - Ты офигенно красивая, Изабелла.
Она улыбнулась и покраснела, ее щеки стали того же гребаного цвета, что и ее одежда. Я улыбнулся и покачал головой, ведь она была такой чертовски чистой и правильной, и я не заслуживал ее. Я сделал еще затяжку травки, глубоко вдохнул и задержал ее в своих легких.
- Спасибо, Эдвард. Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, - мягко сказала она. Я смотрел на нее с удивлением, когда до меня дошел смысл ее слов, и выпустил дым. Я был рад, что заставлял ее чувствовать себя подобным образом, потому что так и должно быть. Она была красивой.
- Я люблю тебя, - сказал я после паузы, когда мои легкие очистились, мой низкий голос и тон были совершенно серьезными. Я по-прежнему боялся говорить эти гребаные слова и настолько раскрываться, но я пытался продвинуться в этом и говорить ей это часто по любому поводу, чтобы убедить ее, что она владеет моим сердцем. Я быстро сделал еще одну затяжку, задерживая ее и, положил трубку и зажигалку на стол. Я поднялся, а она широко улыбнулась мне.
- Я тоже люблю тебя. Очень сильно, - сказала она, ее голос звучал так сладко и с придыханием. На этот звук сразу же отозвался мой член, и я почувствовал, как он затвердел. Я застонал и двинулся к кровати, не обращая внимания на то, что делаю. С силой я отбросил ногой гребаный учебник, валявшийся на полу, и взвыл, а дым со свистом вырвался из моих легких. Я начал кашлять и плюхнулся на кровать, схватившись за свою чертову ступню. Это был уже второй раз за этот вонючий день, когда я ушибся, перемещаясь по собственной гребаной спальне.
- Ты в порядке? - спросила Изабелла, бережно водя рукой по моей спине. Этот жест послал озноб по моему телу и почти блядь заставил меня забыть об ушибленном большом пальце ноги. Я лег спиной на кровать, а Изабелла отстранилась, полагаю, чтобы освободить мне мою комнату, но прежде чем она смогла пошевелиться, я положил голову ей на колени. Я заглянул ей в лицо, и она, посмотрела на меня, ослепительно улыбаясь. Выражение ее лица было нежным, переполненным чрезмерной любовью и преданностью. Дьявольски ошеломительно было видеть, как она сосредоточена на мне. И по-прежнему казалось чем-то нереальным, что эта девушка на самом деле любила меня так же, как и я ее любил.
- Я в порядке. И я рад, что ты любишь меня, потому что мне нужна услуга, - сказал я после короткой паузы. - И не какая-то там услуга, а чертовски огромная услуга. - Ее лоб нахмурился, когда она смотрела на меня.
- Какая? - спросила она неуверенно.
Я усмехнулся.
- Моя засранная спальня нуждается в уборке, - сказал я. Ее глаза на несколько секунд распахнулись, прежде чем она рассмеялась, при этом сотрясая нас обоих.
- Да, определенно нуждается, - сказала она. Я кивнул и, улыбаясь, повернул голову, чтобы вжаться в ее колени. Было так чертовски тепло и комфортно, ее кожа слегка покраснела. Я поднес руку и начал немного поглаживать ее бедра, от чего она тут же заерзала. Я захотел глубоко вдохнуть, задаваясь вопросом, почувствую ли я запах ее сладкой киски через тонкую ткань, которая находилась между ней и моим лицом, но решил, что это будет воспринято неправильно, поэтому сдержался. Иногда я был так подвержен зову гормонов, что не мог справиться со своим озабоченным сознанием.
Изабелла опустила руки и запустила пальцы одной ладони в мои волосы, а другой - медленно гладила мне спину. Я удовлетворенно вздохнул, закрыв глаза.
- Только завтра. Уборка может подождать до завтра.
Глава 33. Прошлое, настоящее, будущее [u13]
"Одной ногой всегда оставайся в прошлом, держи голову в настоящем,
а глаза пусть смотрят в будущее"
Джон Смит
Изабелла Свон
Я быстро проскользнула в спальню, закрывая за собой дверь с несколько большей силой, чем хотела. Раздался громкий стук. Я прижалась спиной к двери, прикрыла глаза и вздохнула. Было такое чувство, что я полная идиотка, которая сбежала из комнаты, жалкая и слабая. Я даже не могла представить, что там внизу подумал о моей реакции Эдвард.
Нельзя отрицать, что слова Розали больно ударили меня. Она даже не ко мне обращалась, но все равно было больно. Она намекнула, что у Эдварда было много девушек, он сам признавал это при мне, но из уст Розали звучало все намного хуже. Словно Эдвард был очень плохим человеком и просто использовал меня, как и всех девушек до меня, а я такая глупая, что позволяю ему так поступать. Глубоко внутри я осознавала, что отдавать Эдварду свое сердце, позволить ему видеть то, что я всегда скрывала, не самый мудрый мой поступок, но я верила, что нарочно он не причинит мне боль. Ненарочно, однако, - это другая история. И я старалась не думать "а что, если", но Розали практически швырнула эти слова прямо мне в лицо. Что если он поймет, что я недостаточно хороша для него и решит быть снова с теми девушками, ведь я не стою таких проблем? Что если он пресытится мной и новизна ощущений исчезнет? Он двинется дальше и оставит меня в прошлом, как он всегда поступал? Я не хотела, чтобы Эдвард думал, будто я не верю в его любовь, ведь я видела ее каждый раз, когда мы встречались глазами. Но достаточно ли этой любви, чтобы удержать его? Я не знала.
Через минуту в дверь тихонько постучали, еле слышно, но я стояла, прислонившись к двери и почувствовала вибрацию. Я вскрикнула и подскочила, хватаясь за грудь. Руки начали дрожать, и я резко обернулась, хватаясь за ручку двери и медленно ее поворачивая. Нерешительно приоткрыв дверь, я в шоке широко распахнула глаза, когда лицом к лицу столкнулась с Розали. Я смотрела на нее с минуту, размышляя, что ей нужно. Было страшно, вдруг она пришла, чтобы накричать на меня, сказать, какая я глупая, когда никого нет поблизости. Она просто стояла там пару мгновений, разглядывая меня и не говоря ни слова. Я занервничала.
Потом она громко вздохнула, немного раздраженно, и я почти инстинктивно сделала шаг назад. Она двинулась за мной, и я быстро отскочила, когда Розали зашла в комнату. Она подошла к моей кровати, чтобы сесть, но внезапно замерла, разглядывая постель. Повернув голову ко мне, она приподняла брови.
- Ведь ты же не трахалась в этой кровати с Эдвардом? – спросила она. Мои глаза изумленно распахнулись от этих ее слов.
- Что, простите меня? – переспросила я. Она закатила глаза и застонала.
- Секс, Изабелла. У тебя же не было секса с этим придурком в этой постели, да? – она снова задала вопрос, перефразируя его. Она выглядела раздраженной оттого, что ей пришлось это делать. Я с первого раза поняла, что она имеет в виду, просто была ошеломлена такой постановкой вопроса.
- Хм, нет. Я имею в виду, у нас не было,… ну вы знаете,… то есть, не было в этой кровати. – Нервно выдавила я.
Она уставилась на меня с недоверием, а потом вернулась взглядом к кровати. Поколебавшись, Розали села на край, как будто она боялась этой постели.
- Ты серьезно? – спросила она, оборачиваясь и приподнимая брови. Я кивнула.
- Да, мэм, - мягко сказала я, переводя взгляд на пол. Мне было неуютно говорить об этом, особенно с ней, учитывая ее мнение об Эдварде и сексе. Она засмеялась через минуту, и я увидела изумление у нее на лице.
- То есть у Эдварда сейчас целибат, да? Бьюсь об заклад, его гребаная рука уже устала, - ухмыляясь, сказала она. Я сконфуженно глянула на нее, и она засмеялась, заметив выражение моего лица. – Ну, ты знаешь, оттого, что он дрочит.
Я нахмурилась.
– Дрочит что? – Она уставилась на меня с недоверием, а потом снова расхохоталась, на этот раз громко. Я слегка прищурилась, ее смех мне не нравился, но когда она снова посмотрела на меня, я надела на лицо ту самую маску безразличия, к которой привыкла. Последнее, чего бы мне хотелось – это злить Розали.
- Господи, да ты совсем неосведомленная. Дрочить – значит мастурбировать. Ты же знаешь, что это, да? – спросила она. Я кивнула, мои глаза были слегка расширены в шоке от такого разговора. – Хорошо, потому что у меня нет желания объяснять тебе это дерьмо… Парни, черт побери, не могут без этого обойтись, особенно если любят секс, поэтому сами себя удовлетворяют. ЧАСТО.
Она снова засмеялась, покачивая головой. Я просто уставила на нее, ошарашенная всем этим. Она глянула на меня, очевидно ожидая подтверждения или отрицания услышанного. Я просто пожала плечами.
– Я не знаю, - мягко сказала я.
Она вздохнула.
– Да уж, думаю, не знаешь, - пробормотала Розали, голос был разочарованный и раздраженный. – Закрой дверь и садись рядом, я хочу кое-что тебе сказать.
Неуверенная, что ей нужно, я ощутила приступ паники. Повернувшись, я тихо прикрыла дверь, вернулась и села на кровать. Я положила руки на колени и обернулась, ожидающе смотря на нее. Она вздохнула и отвела взгляд, глядя в пространство.
- Знаешь ли, мой отец любил выбивать дерьмо из моей матери, - внезапно начала она. Мои глаза распахнулись, и я уставила на нее, совершенно не зная, что сказать. Она замерла, а потом продолжила, не глядя на меня. – Сколько себя помню, он жестоко с ней обращался. А она сидела тихо и все проглатывала, никогда не могла постоять за себя. Она позволяла бить себя, когда он хотел, без причины, еще и просила прощения. Он бросал ее всю в крови, в синяках, неспособную даже встать иногда, а она все терпела, как будто, так и надо. Я ненавидела это, это выводило меня из себя, потому что я знала, что у других людей отцы так не поступают, и я ненавидела ее – за то, что она все терпела и принимала, будто иначе нельзя. Но ведь можно было, она просто даже не пыталась. Я думаю, она была жалкой и слабой, недостойной моего уважения. Я стыдилась называть ее матерью, стыдилась ее поведения так же, как и его. Он не трогал меня, игнорировал, но когда в один из дней он по пьяни поднял на меня руку и ударил, я ударила в ответ. Больше он никогда меня не бил.
Она остановилась и быстро взглянула на меня, прежде чем отвернуться и продолжить.
– Он умер несколько лет назад, погиб в долбанной аварии, в любом случае, я помню, что когда узнала о его смерти, я обрадовалась. Наверное, это неправильно, но я радовалась, что его нет. Я ощущала … свободу. Но когда я сказала матери, она заплакала, и я спросила ее, чем она расстроена, тогда я, как идиотка, подумала, что, может, я ошиблась, и он выжил, и поэтому она плачет, но нет. Она сказала: "Роуз, детка, твой папа теперь на небесах". Я помню, как хохотала, понимая, что, черт побери, это подонок никак не может быть на небесах, а моя мать просто смотрела на меня, ошеломленная моим смехом.
Она хохотнула, качая головой.
– Я не понимала ее слезы, а она не понимала мою радость. Она действительно была опечалена, расстроена его гибелью. Этот человек ежедневно издевался над ней, был жесток, распоряжался ею, а она, черт возьми, скучала по нему и хотела его вернуть. Я потеряла в тот день все остатки уважения к ней. Я поняла, что все эти годы она была не в своем уме, что ей промыли мозги и у нее развился комплекс жертвы, но ценить ее я больше не могла. Где была ее гордость, ее чувство собственного достоинства, чувство самосохранения? Доктор Каллен был единственным человеком, которого я уважала, как родителя. Думаю, ты не поймешь, для тебя это странно, ведь этот человек контролирует твою жизнь. В твоих глазах он, наверное, не лучше моего алкоголика-папаши. Но для меня он дорог. Я не могла рассчитывать на мать, которая ничем не помогала мне. Доктор Каллен делал для меня все, в чем я нуждалась, и хоть он никогда не говорил мне правду, думаю, это он решил проблему с моим отцом.
Мои глаза расширились, и я в шоке уставилась на нее.
– Доктор Каллен убил вашего отца? – спросила я. Она оглянулась на меня, выражение ее лица было почти грустным.
- Думаю, да. Он никогда не затрагивал эту тему, не говорил об этом. Но столько странного в том, что мой отец погиб в аварии в лесу в тот самый день, когда я призналась доктору Каллену, что он ударил меня когда-то, - сказала она.
Мы снова сидели в тишине. Я обдумывала ее слова, а она просто смотрела в никуда.
– Не люблю людей, которые не могут защититься. Они напоминают мне о матери, обо всем этом. Я подначиваю людей, нажимаю на их больные места, говорю грубые вещи, чтобы завести их, чтобы она разозлились и постояли за себя. Я задираю окружающих, чтобы они учились защищаться, прежде чем кто-то по-настоящему обидит их. Может это неправильно, но такая уж я, такой меня воспитали родители. Я уважаю только тех, кто защищается, кто не отступает. Поэтому я люблю этих ослов-мальчишек там внизу, поэтому я обрадовалась, когда ты дала мне отпор на Хэллоуин.