С точки зрения действующей в России правовой системы Постановление Конституционного Суда окончательно и обжалованию не подлежит. Но это не значит, что мы обязаны на него молиться, как на «священную корову». Тем более, что самостоятельно проведенный нами логико – правовой анализ действующей Конституции привёл нас к прямо противоположному выводу: несмотря на то, что из её текста изъято прямое указание на систему выборов органов представительной власти и определения их результатов, её статьи так или иначе касающиеся избирательных прав граждан в совокупности могут быть соблюдены только через мажоритарную систему выборов. Этот вывод просто обязывает нас не брать на веру вердикт Конституционного Суда, при всем уважении к его официальному статусу, а подойти к нему критически, можно даже сказать, с известной долей скепсиса.
Обратим внимание, Постановление вообще не содержит ни доводов заявителя, ни их аргументированного анализа с позиций действующей Конституции из которого и должен был бы логически следовать вердикт КС. Если опустить маскирующее суть многословие, аргументация КС, послужившая основанием для отказа, выглядит просто обескураживающе: «Смешанная избирательная система существует в ряде демократических государств ……… Следовательно, оспариваемое положение статьи 5 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" не нарушает Конституцию Российской Федерации». Ну при чём здесь, скажите, другие государства, если заявитель утверждает о нарушении Конституции собственной страны? С тем же успехом можно найти ряд других не менее демократических стран с успешным избранием органов власти по мажоритарной системе. В принципе, и пропорциональная и мажоритарная избирательные системы, имея каждая свои плюсы и минусы, достаточно широко распространены в мировой практике, варьируя в деталях с учётом национальной специфики и интересов правящих кругов тех или иных стран. Что же касается Конституции России, то основания для признания за законодателями права определять избирательную систему России по своему разумению КС усмотрел в её статье 96 лишь на том основании, что этот вопрос в Основном законе однозначно не определён. Однако, как отмечает и сам КС эта статья лишь поручает законодателю определить порядок выборов. Зададимся вопросом: насколько правомерно применять как синонимы термины «порядок выборов» и «избирательная система», как это сделал, судя по его решению, КС? Обратимся к общепризнанному эксперту - толковому словарю русского языка Сергея Ивановича Ожегова, академическое издание которого предваряется вступлением: «Словарь русского языка С.И. Ожегова – первый в русской лексикографии однотомный толковый словарь, задуманный и созданный как нормативное пособие, призванное содействовать повышению культуры речи самых широких читательских кругов и быть руководством к правильному употреблению слов, правильному образованию слов, правильному произношению и написанию.» [14, стр.5]. Термину «порядок выборов» наш авторитетный эксперт даёт толкование: «Правила, по которым совершается что ни будь;» [14, стр.565]. А вот термин «избирательная система» явно толкуется как понятие более высокого порядка: «Форма организации чего ни будь;» [14, стр.717]. Иными словами, «порядок выборов» представляет собой правила их проведения, проистекающие из определённой до их разработки формы организации – «избирательной системы», а не наоборот, как установил своим Постановлением Конституционный Суд: «Конституция Российской Федерации определила, что порядок выборов депутатов Государственной Думы устанавливается федеральным законом (статья 96, часть 2). Таким законом является рассматриваемый Федеральный закон, которым, как следует из его статьи 5, установлена так называемая смешанная (мажоритарно - пропорциональная) избирательная система выборов депутатов Государственной Думы.» [13, стр.3]. Правда, от оценки данного обстоятельства с позиций возможного превышения законодателем своих конституционных полномочий КС предпочёл уклониться. Он ограничился констатацией факта отсутствия в Конституции прямого определения избирательной системы и, видимо, счёл вполне естественным заполнение этого пробела законодателями при разработке закона о выборах. Вдаваться в рассуждения насколько установленная законом избирательная система соответствует «Духу Конституции» при отсутствии в её тексте четко прописанной «Буквы Основного закона» (термины ставшие модными в последнее время в словесной казуистике юридических «крючкотворов») судьи, возможно совершенно искренне, почли за лишнее. Это теперь мы имеем возможность ознакомиться с много говорящим свидетельством, можно сказать, «отца – основателя» действующей в стране с 1993 года избирательной системы: «На Конституционном совещании обсуждался также разработанный инициативной группой депутатов и экспертов проект нового избирательного закона, вводивший смешанную пропорционально-мажоритарную систему на выборах в парламент. Одобрение этого текста произошло вне формальных рамок совещания, но из первоначального проекта Конституции была исключена формулировка, однозначно предписывавшая проводить выборы в Думу лишь по территориальным избирательным округам. Это открыло путь ныне действующей избирательной системе, способствующей становлению политических партий.» [7, стр.6]. Как видим, её появление в нашей жизни в известной степени можно считать следствием успешного развития заговора, о персональном участии в котором процитированное признательное свидетельство даёт основание подозревать пока только В.Л. Шейниса, а не отражением воли народа по реализации насущных потребностей общества. Сказанное подтверждает не только непрерывная ожесточённая критика избирательной системы и производных от неё законов о выборах на страницах средств массовой информации и в специальной профессиональной литературе, так сказать, снизу, но и попытки изменить её с самого верху, - не кем ни будь, а самим Президентом России. Показательны опубликованные в 2000 году свидетельства доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ, главного научного сотрудника Института государства и права РАН Вениамина Евгеньевича Чиркина: «В документе, исходящем от Президента РФ, вносится радикальное предложение: ликвидировать мажоритарную систему относительного большинства, упразднить пропорциональную систему (выборы по спискам партий или избирательных объединений), в соответствии с которой избирается вторая половина депутатов Государственной Думы, и перейти целиком к мажоритарной системе абсолютного большинства в два тура» [15, стр.5].
|
|
|
|
|
|
«Законопроект о внесении изменений в избирательный закон был уже принят в первом чтении, когда в парламент поступила поправка президента (он обладает правом законодательной инициативы), предлагающая принципиально новую схему такой системы. Однако после принятия палатой (однопалатным парламентом) законопроектов в первом чтении нельзя изменить принципиальную концепцию законопроекта, а именно это имелось в виду в предложении Президента РФ. В данном случае можно использовать другие пути, которые известны в конституционном праве.» [15, стр.6]. В данном свидетельстве речь идёт о законодательной инициативе Б.Н. Ельцина направленной в Государственную Думу в декабре 1997 года. Заметим, что борьба вокруг новой версии закона о выборах велась вплоть до его принятия в третьем чтении 2 июня 1999 года. В свете этого обстоятельства, рассматриваемое нами Постановление КС от 24 ноября 1998 года следует расценивать как элемент этой борьбы. Ведь оно поставило жирную точку в попытке Президента исправить собственную оплошность, позволившую сторонникам участия партий в управлении страной «обвести его вокруг пальца» в сумятице организации и закрепления итогов государственного переворота в сентябре – октябре 1993 года. Ведь: «Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.» [13, стр.10]. Заметим, для порядка и ясности, что это грозное положение не является всеобъемлющим. С точки зрения Права оно обязательно для всех органов власти, включая Президента. А вот для граждан оно обязательно лишь до той поры, пока более половины из них согласны с ним. А вот если большинство выразят иное мнение, в силу вступает их конституционное право «носителя суверенитета» (в переводе на русский – верховенства во внутренних делах). Но это в чистой теории. А на практике, судя по всему, сообществу граждан проживающих на территории России, вместе и составляющим её многонациональный Народ, ещё предстоит достаточно долгий путь на пути к осознанию себя Сувереном и единственным источником власти в стране.
Поскольку мы сами убедились, что с юридических, логических и лингвистических позиций Постановление КС выглядит не более чем «голословной халтурой», спекулирующей на высоком статусе КС, весьма логичным выглядит предположение, что судьи при его вынесении руководствовались не Правом, а собственными политическими предпочтениями (своим пониманием пресловутой «политической целесообразности»). Возможно, вслед за В.Л. Шейнисом, с которым часть из них была знакома лично, они полагали, что сохранением пропорциональной избирательной системы они будут способствовать «становлению политических партий», которые будут играть роль сдерживающего фактора единовластия «президента».Само же обращение в Суд в этом случае представляет собой не более чем ловкий ход сторонников управления страной партийной системой по окончательному закреплению протащенной в избирательное право мошенническим путём пропорциональной системы выборов. Дело в том, что подключение к окончательному решению вопроса об утверждении в России пропорциональной избирательной системы Конституционного Суда лишило Президента возможности задействовать в отстаивании своей законодательной инициативы такой инструмент, как «право вето» на стадии, когда противоречащий его инициативе закон поступит к нему на подпись. Собственно, это была единственная правовая возможность побудить законодателей искать компромиссное решение вопроса. Ведь корпоративный интерес вкупе с партийной дисциплиной исключал голосование за президентскую инициативу по возврату к существовавшей до 1993 года мажоритарной системе выборов, как минимум, половины депутатов ГосДумы избранных по пропорциональной системе. С другой стороны, сторонники мажоритарной системы избранные по одномандатным округам без труда могли собрать 1/3 голосов исключающую возможность преодоления «вето» «президента».
Показательно, что, признав за источник введения пропорциональной избирательной системы соответствующую статью закона о выборах, КС не счёл нужным углубляться в вопрос о правомочности появления в законе самой этой статьи. Иначе ему пришлось бы искать ответ на вопрос: можно ли считать юридически значимой статью «закона», принятого группой граждан, избранных по правилам установленным лично лицом (Б.Н. Ельциным), незаконно присвоившим всю полноту власти в России и объявившим их своей волей законодательным органом власти? То обстоятельство, что данное им своему детищу название совпадало с, допустим, принятой и им же утверждённой Конституцией не придавало легитимности, взятию ими на себя функции законодателей. Ведь никакими словесными ухищрениями не обойти тот факт, что взятые на себя полномочия органа законодательной власти они получили не по воле народа, признаваемого и старой и новой Конституциями единственным источником власти в стране, а в процессе исполнения указа человека незаконно с применением вооруженной силы сосредоточившего в своих руках всю полноту власти. Слабые попытки адвокатов установленного Ельциным политического режима сослаться на, якобы, легитимацию первого состава Государственной Думы волеизъявлением народа через участие в выборах 12 декабря 1993 года разбиваются о бесспорность юридической ничтожности оформления воли субъекта права в условиях прямого насилия или под угрозой применения его. Мало того, дело здесь не только в сомнительности наделения их полномочиями законодателей, но и в наличии корыстной мотивации в голосовании за придание формы закона правилам, незаконно, в реализации указов узурпатора власти, обеспечившим им льготное и властное положение. Любопытно, что в своём первом законе о выборах Государственной Думы новая власть постаралась избежать чёткого определения характера затверждаемой ею избирательной системы: «В соответствии с Конституцией Российской Федерации Государственная Дума состоит из 450 депутатов:
225 депутатов Государственной Думы избираются по одномандатным (один округ - один депутат) избирательным округам на основе единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ, за исключением избирательных округов, образуемых в субъектах Российской Федерации, число избирателей в которых меньше единой нормы представительства. Единая норма представительства избирателей на одномандатный избирательный округ устанавливается путем деления общего числа избирателей в Российской Федерации на 225 одномандатных избирательных округов;
225 депутатов Государственной Думы избираются по федеральному избирательному округу пропорционально количеству голосов, поданных за федеральные списки кандидатов в депутаты, выдвинутые избирательными объединениями, избирательными блоками.» (ст. 5 ФЗ № 90 от 21 июня 1995 г.) [16, стр.1]. В отличие от указа Б.Н. Ельцина, которым чётко вводилось избрание половины депутатов по мажоритарной системе и половины по пропорциональной, эта формулировка отражала своеобразный компромисс противников и сторонников пропорциональной системы в Думе, попытавшихся таким образом «сохранить лицо» при голосовании, оставив в законе «яблоко раздора» по существу, но не признав это открыто. Иными словами, при случае оправдываться тем, что они голосовали за сохранение порядка избрания депутатов установленного до них, а не за утверждение избирательной системы. Причём, вроде бы, даже убрали упоминание о ней из закона… Впрочем, для нас достаточно того, что эта уловка не сработала и КС, не долго думая, назвал вещи своими именами: «Таким законом является рассматриваемый Федеральный закон, которым, как следует из его статьи 5, установлена так называемая смешанная (мажоритарно - пропорциональная) избирательная система выборов депутатов Государственной Думы».
Попытки Б.Н Ельцина вернуться к мажоритарной избирательной системе внешне выглядят как прямое подтверждение именно в таком виде прочтения в совокупности статей Основного закона, определяющих избирательные права граждан. Ведь Борис Николаевич был главным и последним редактором проекта действующей ныне Конституции. Кроме того, он же сам ещё и включил в неё, то ли обязанность, то ли право быть её гарантом. Однако, подозревать его в избыточном пиетете перед демократическими процедурами оснований нет. Ведь основы вызвавшей его недовольство избирательной системы, как не крути, были заложены его же собственным указом в условиях, когда ничто не связывало его личной воли. Более правдоподобным выглядит предположение о не оправдавших себя от введения пропорциональной избирательной системы ожиданиях. Вместо обещанного соратниками в обмен на подпись под соответствующим Указом избрания «ручного парламента», контролируемого возглавляемым Гайдаром «Выбором России» пропорциональная система привела к избранию органа представительной (законодательной) власти противостоящего «президенту» не менее чем разогнанные им Съезд и Верховный Совет, а также к появлению на политической авансцене федеральной власти новых крайне амбициозных политиков, самомнение которых подогревалось как организованными ранее так и сколоченными осенью 1993 года в ходе скоротечной борьбы за мандаты, дающие право на власть, ватагами (избирательными блоками) сторонников. Если официальная легализация во власти партии коммунистов (КПРФ) была легко предсказуема, то триумфальный успех откровенно спекулировавшего на национально-патриотической риторике В.В. Жириновского стал настоящим шоком для Б.Н. Ельцина и его окружения. Причём, обеспечены были его амбиции получением более четверти мандатов разыгранных именно по пропорциональной системе выборов. Показательно, что по одномандатным округам возглавляемой им ЛДПР удалось провести лишь 5 депутатов или 2,2% от общего числа мандатов разыгранных по мажоритарной системе. Это даёт основание полагать, что успехом в части выборов по пропорциональной системе эта партия обязана колориту и артистизму вождя. В итоге Владимир Вольфович враз стал крупной политической фигурой, контролировавшей наравне с Гайдаром по 14% голосов депутатов. Вот как характеризует эту сторону введения в стране пропорциональной избирательной системы президент Информационно-исследовательского центра (ИИЦ) "Панорама" Владимир Валерианович Прибыловский: «Голосуя за партии, избиратели ориентируются на 1 или 2-3 знаковые фамилии во главе списка, все остальные депутаты - это "коты в мешке", фактически избранные лидерами партий, а не избирателями. Владимир Жириновский в 1993 году включил в список ЛДПР весь состав, всю свою челядь, включая телохранителей и гардеробщика. А в 1995 году ЛДПР откровенно торговала местами в "проходной" части своего списка.» [17, стр.4]. Не меньшими по сравнению с В.В. Жириновским амбициями известен и другой вожак «избирательной ватаги образца 1993 года» Григорий Алексеевич Явлинский, приведший на сумме политической известности тройки Явлинский – Болдырев – Лукин в Государственную Думу свою колонну соратников – депутатскую фракцию «Яблоко» впоследствии реорганизованную в одноименную политическую партию. Для оценки уровня проблем, с которыми столкнулся Б.Н. Ельцин в отношениях с избранной по пропорциональной системе Государственной Думой, достаточно вспомнить, хотя бы, об его очередной попытке разогнать её в марте 1994 года, - всего лишь через два месяца после начала работы. Новый переворот не состоялся лишь из-за отказа поддержать это решение частью силовиков и «президенту» пришлось искать иные пути к достижению управляемости работой законодательного органа.
Мы уже проанализировали провал двух попыток вернуться к мажоритарной избирательной системе юридическим путём через использование законодательной инициативы «президента». В борьбе с его всесилием на этот раз верх взяли законодатели, невзирая на расхождения в прочих вопросах сплочённые корыстным интересом защиты удобного способа проникновения во власть, минуя оценку избирателей, по простому согласованию с лидерами (вождями) партий. Борис Николаевич Ельцин до самой своей отставки вынужден был постоянно вести насыщенную интригами и торгом замысловатую борьбу с партийными фракциями в органе законодательной власти России. Вспомним, именно амбиции новых политиков, всплывших на волне опрометчиво введенной Ельциным пропорциональной избирательной системы: Зюганова, Явлинского, Жириновского едва не привели к его поражению на президентских выборах 1996 года и, как минимум, стоили полной потери здоровья. Или попытку импичмента в 1998, 1999 годах, сорванную по свидетельствам очевидцев только «покупкой» необходимого числа голосов депутатов. Трогательное взаимопонимание между Президентом и законодателями будет достигнуто лишь при его преемнике. Но об этом отдельный разговор…
Процитированное нами ранее свидетельство одного из главных разработчиков действующей у нас избирательной системы, В.Л. Шейниса, не оставляет сомнений, что введена она была в действие хитростью и, возможно, подлогом. При этом, по крайней мере сам Виктор Леонидович, его же словами руководствовался сугубо благими, в его понимании, мотивами: «Это открыло путь ныне действующей избирательной системе, способствующей становлению политических партий.» [7, стр.6]. Ну хотел отнюдь не обделенный интеллектом учёный теоретик совершенно искренне навязать заблудшему в невежестве народу более прогрессивную по его мнению многопартийную систему управления, распространенную в просвещённой Европе. Мало того, он сам воспользовался нововведением, попав в первый состав ГосДумы по списку «Яблока», и шесть лет в составе его фракции старательно курировал развитие «своего детища», которое также расценивает как положительное: «наше выборное законодательство принадлежит к числу наиболее разработанных в мире, открывает широкие возможности для гражданской инициативы и общественного контроля.» [18, стр.1]. Отметим, что эти явно положительные оценки своих усилий были даны осенью 2001 - весной 2002 года. Оценивая очередную волну избирательного законотворчества в этот период В.Л. Шейнис с удовлетворением констатирует: «В отличие от действующего закона в качестве избирательных объединений на федеральных и региональных выборах проект признает только партии. Законодатель шел к этому от одной редакции закона к другой и сейчас делает завершающий шаг. Политическое структурирование общества входит в новую фазу, и приходит, по-видимому, пора распределять государственную поддержку партиям в зависимости от результатов голосования на предыдущих выборах.» [18, стр.1]. Но ничто в мире, как известно, не вечно. Показательно, как быстро меняются оценки одного из ключевых отцов – основателей существующей избирательной системы сразу после проигрыша его партии «Яблоко» на выборах в 2003 году: «Десять лет Государственная Дума выглядела так: демократы, партия власти (или квазицентр), коммунисты и некоммунистические (подчас даже антикоммунистические) националисты. Соотношение между этими политическими агломератами изменялось не очень сильно. Последние же парламентские выборы дали принципиально другую картину. Они не только укрепили парламентские позиции главной политической партии, созданной Кремлем для обслуживания своих интересов, но и существенно ослабили все противостоящие или хотя бы отличные от нее силы.» [19, стр.6]. А ещё через четыре года оценка им итогов очередных парламентских выборов 2007 года звучит уже как обвинительный приговор: «Интегральный итог развития избирательного законодательства сводится к тому, что избирательные процессы перестали играть сколько-нибудь значимую роль в формировании государственных институтов и существуют в основном для имитации будто бы демократических процедур. Избирательный процесс успешно освобожден от воздействия независимых от государства сил и в конечном счете от избирателей. Доверие к выборам, которое начало возрождаться во время горбачевских реформ, подорвано. В то, что выборы могут что-либо изменить, не говоря уж о том, чтобы привести к власти оппозицию, не верят ни их устроители, ни люди, по привычке исполняющие свой гражданский долг, ни абсентеисты, уходящие из публичной политики. Каких-либо значимых благоприятных для себя изменений люди ждут от кого и чего угодно, но только не от возможности сменить власть на выборах.» [20, стр.229, 230]. Поскольку своей личной ответственности в столь драматичной эволюции ключевого правового инструмента демократического отправления властных полномочий, хотя бы на уровне знаменитого афоризма Виктора Степановича Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!», Виктор Леонидович не усматривает, нам остаётся попытаться самостоятельно выявить причинно-следственные связи вырождения благих, в их представлении, усилий недальновидных, как оказалось, политиков по навязыванию нашему обществу их версии пропорциональной избирательной системы. Помня народную мудрость: «после драки кулаками не машут», это необходимо нам не для выявления виновных и сведения с ними счётов, а для поиска грамотного выхода из сложнейшей ситуации с захватом партиями полноты власти в стране.