1.
Третий день пути на судне шёл так же медленно и вяло как и прошлые. Постоянные остановки в различных деревушках и городках отнимали по несколько часов на каждую разгрузку и погрузку, из-за чего мы больше стояли, чем ехали. Но всё же это было лучше, чем идти пешком. Разве что скучно донельзя – плестись как черепахи три дня по бесконечной водной глади. Вокруг не было ничего, кроме моря и вечно орущих чаек, которые вместе с тарахтением громкого двигателя сводили меня с ума. Моя раздражительность не смела уходить под натиском окружения, не говоря уже о том, что Френсис умудрялся доставать меня даже сидя у штурвала. Он раздражал меня всем своим видом, с головы до пят, но особенно меня бесили его манеры. Удивительно, но только сегодня к полудню, когда мы успели проснуться, позавтракать и вновь посидеть в его обществе, я поняла, что манеры эти были не наиграны. Френсис сам по себе был такой: странный, будто бы надменный и таящий в себе очередную глупую шутку. Да и вообще он был не большого ума. Отец, конечно, замечал мои резкие выходки в ответ на шуточки Френсиса, но попрекать меня не пытался, а просто расстраивался и уходил в себя. Да… не такую дочь хотел воспитать старина Балто, и я, приметив реакцию отца, перестала обращать внимание на Френсиса и его язык. Он у нашего штурмана, капитана и юнги в одном флаконе был длиннющ и хватался за любую подкинутую тему. Френсис болтал как баба на базаре, без умолку рассказывая всё, что приходило на его ум, если он там, конечно же, есть…
Может, он был и вовсе хорошим человеком. Во всяком случае, он не дерзил, не отвечал грубостью на мою грубость и не опускал свои шуточки ниже пояса. Во всём у него была мера, и к нам с отцом он относился достопочтенно, а к мальчишке – ласково. Не знаю, отчего моё внимание завлекал именно Френсис, а не чудной малыш Билли, но кроме них вокруг не было ничего, что могло бы оказаться достойным этого самого внимания. Разве только берег, который порой появлялся по правому борту, казался разным, ни на что не похожим. А отец… столько вопросов у меня к нему накопилось, а задать их не было возможности. Билли не давал нам и шагу ступить.
Мальчик, казалось, был везде и сразу. Куда бы ты ни пошёл, на корабле он маячил даже там, куда взрослый побоялся бы слазить. Френсис говорил, что это норма – Билли уже не раз пускался в подобные путешествия и не только с ним, но и с другими курьерами и рыбаками. Он знал лодку как свои пять пальцев, и из него должен был вырасти хороший механик и моряк. Только вот пока в это совсем было трудно поверить. Такой маленький, такой хрупкий… и уже повидавший жизнь, а вернее ту самую её часть, которую видит не каждый взрослый. Разрушенное детство, выживание на улице и разбивающая сердце боль – вот всё, что есть у него за спиной, но… Но сейчас в это так сложно поверить! Билли был так счастлив, что едет к маме, что он забывал про всё на свете – про голод, сон и даже безопасность. Отец еле поймал его, когда тот взобрался на крышу кокпита, желая посмотреть, долго ли оставалось плыть до Уэйлса. Но... эта самая разбитая жизнь научила его радоваться и ценить каждое мгновение, прожитое вне скорби и печали. Мальчик, казалось, мог бы вывернуть свою душу наизнанку, чтобы только показать её вольному ветру и наполнить свежим морским воздухом свободы. Чтобы хоть на минуточку, хоть однажды, но стать счастливым.
И мне казалось, что я призвана была подарить ему это счастье, и теперь уже наоборот, только мысли о том, что я могла оставить его в Бревиг-Мишн, доводили меня до отчаяния. Сколь же много зависит от наших поступков! Видимо, это судьба свела нас с Билли и позволила ему ощутить вкус радости и свободы. Быть свободным от бремени печали – значит быть свободным душой. Никакая радость не делает нас свободными от ига бед, что наваливаются на нас ежедневно, но… если мы не видим в бедах скорби и печали – мы свободны, и… и как же я хочу обрести такую свободу…
- Придётся остановиться, - разорвал тишину голос Френсиса. К моему удивлению, он аж минут десять доселе молчал!
- Что такое? – спросил отец и напрягся. Уж я-то точно заметила его беспокойство!
- Нужно проверить и, если что, подтянуть фалы, - ответил Френсис.
Отец едва заметно выдохнул с облегчением и предложил свою помощь.
- Я-то уж думал, что там что-то серьёзное.
- А что может быть серьёзнее? – с наигранным удивлением, но с надменной рожей спросил в ответ Френсис, будто бы знал, что расколол отца.
- Хе-хе, ну, не знаю, Вам виднее, Френсис. Вы чаще бываете в море, чем я, - ловко увильнул от ответа папа. – Не будем терять времени. Продолжайте вести корабль – я справлюсь.
- Вы уверены?
- Абсолютно.
- Что ж, ладно, - ответил Френсис, - Хоть Вы и гости…
- Успокойтесь, я этим уже занимался, - подытожил отец. Интересно, где это он успел? Хотя чего греха таить – я ничегошеньки не знаю о прошлом отца. Вернее, раньше я так не думала, но теперь я понимаю, что знаю о папе куда меньше, чем кажется. Старый хитрый лис – вот он кто. Ну, ничего, только мы останемся наедине - я выведу его на чистую воду!
- Ладно. Билли всё Вам покажет…
- Я помогу, - встала я, было, с лавочки, но Френсис засуетился:
- Не стоит, леди! – со своей вечной наигранностью произнёс он. – Они с Билли прекрасно справятся. Мальчуган днями пропадает у меня на корабле, знаете…
- А всё-таки, там, небось, нужна взрослая сила? – решила возразить я. Всё что угодно, но только не соглашаться с ним.
- Неужели Вы хотите обидеть нашего юного помощника? Он ведь уже настоящий мужчина, верно, Билли?
- Так точно, капитан! – обрадовался мальчуган и демонстративно отдал честь Френсису.
«Эх ты, маленький предатель!» - подумала я про себя и улыбнулась мальчику. Хотя мальчишка был ни в чём не виноват, я уверена – это всё Френсис.
- Так держать! – подтвердил слова мальчика парень наигранно грубым голосом, а после добавил: - Ну, ступай.
После того, как отец и Билли скрылись где-то в недрах ящиков, Френсис тут же заговорил:
- Так что же такое «серьёзное» у вас стряслось, леди? – лукаво улыбнулся он. – Ваш отец весьма этим обеспокоен, как я погляжу.
- А Вы лучше за дорогой поглядите, Френсис, - заметила я.
- А что за нею следить, - пожал плечами штурман, как ни в чём не бывало. – Сплошь вода, да и только.
Кажется, парень совсем не понимает моих резких намёков. Это ещё больше взбесило меня, но от ответа я воздержалась. Однако Френсис – нет:
- И всё-таки, мэм. Такие как вы так просто не разъезжают по…
- Какая Вам разница, Френсис? – прямо спросила я, поражаясь его упрямости.
- Просто я хотел узнать, могу ли я ещё чем-нибудь помочь…
Уж не знаю, был ли это очередной акт подхалимства или нет, но после этих слов я почувствовала себя последней стервой. А что если человек и вправду хочет помочь? Искренне, от всего сердца? Он уже согласился подбросить нас в Уэйлс, причём даже бесплатно! Конечно, многие, узнав моего отца, поступают подобным образом, выслуживаясь перед ним будто перед ревизором, однако кто его знает, может, вовсе не в этом дело? Да даже взять того же Билли, с него-то он денег и подавно не взял, чего уж там говорить. Да и мальчуган его знает и любит, а Френсис отвечает ему той же монетой. Казалось бы, мальчишка отводит все подозрения от этого типа, но… Что мешает Френсису просто сдать нас с отцом с потрохами?! Привезти нас сразу в обитель злодеев на расправу Стилу… Сдать нас в порту… Использовать мальчика как прикрытие… То, что Френсис везёт нас в Уэйлс безвозмездно, то, что он терпит мои выходки – всё это – факты, которые могут указывать на его связь с преступной группировкой Стила… А могут и не указывать…
Однако я решила просто оставаться на чеку и не задаваться вопросами, которые всё равно останутся без ответа. Пока мы не приплывём - всё будет как прежде, и ничего не изменишь. Значит, судьба такая.
Молчание, повисшее в воздухе, показалось мне неловким, и я решилась воспользоваться предложением Френсиса:
- Раз уж Вы так желаете нам помочь, то, может, подскажете с ночлегом?
- Эм... - задался нелёгким вопросом Френсис. - Мы обычно останавливаемся в своём "офисе", только вот вряд ли Вам с отцом захочется ночевать в гараже на полу, мисс. Койки забиты напрочь, а…
- Ох, я так и думала, - подстрекнула я Френсиса. - Ладно.
- Но у меня есть пара-тройка идей на подхвате. В гостиницу там просто лучше не соваться...
- А что там? – перебила я парня. Любопытство и напряжение дали о себе знать – я немного подставлялась. Эмоции меня выдавали.
- Её местная мафия держит. Неспокойно там, постоянно у них какие-то разборки. Ни к чему Вам это, особенно если они узнают, кто Ваш отец.
- С чего бы это? – удивилась я. Это было… очень близко, чтобы стать ответом на мои вопросы.
- Ну, кто их знает. Вы ведь живёте богато…
- Кто Вам такое сказал? – перебила, возмутившись, я, расстроенная не то отсутствием полезной информации, не то упрёком Френсиса на счёт богатства.
- Ну, Ваш отец, он…
- Я знаю, кто мой отец, - перебивала я без умолка. Я не хотела слышать ни одного нового упрёка. – Мы живём в достатке, но это не значит, что мы купаемся в деньгах. Один подвиг – это не повод, чтобы сидеть на шее у государства, - заявила я.
- Простите, я ведь не знал…
- Но подумал. Как и все… - сказала я, задумавшись. От этого статуса, порой, меня и саму тошнило. Особенно в школе, где находились подхалимы как среди учеников, так и среди учителей, а оценки служили не показателем знаний, а способом поддержания достоинства рода. Б-э-э, как взгляну сейчас на это со стороны – аж скверно!
- Да, леди, подумал, но в том-то и дело, что как все, - заметил Френсис, и лицо его сделалось серьёзнее и… приятнее, что ли. Взгляд стал осмысленным, а манерность пропала. – Видите ли, преступники ведь могут подумать так же, это я Вам верю, - указал на себя Френсис, зафиксировав штурвал и отвлёкшись от прямой водной глади. И чего он этого раньше, спрашивается, не сделал? – Они-то уж точно Вам не поверят. Вдруг они начнут деньги вымогать… Или… Схватят Вас, не дай Бог!
- А это уже почему?
- Ну, неужели ты не смотрела… - покраснел парень и, было, осёкся, но я мотивировала его:
- Продолжай. Давай на «ты».
- Эмм… Фильмы про мафию, - продолжил смущённо отвечать Френсис. – Или как делают террористы. Хватают заложника и просят у родственников выкуп.
- Глупости.
- А всё-таки, - настаивал на своём Френсис, преодолевая смущение. Не думала, что он будет так обеспокоен такой осечкой, обратившись ко мне на «ты». Странный он какой-то, ей Богу! И тем не менее это поведение слегка уменьшило над ним тень подозрений, что уже хорошо.
Однако… Как бы я не хотела этого признавать, а Френсис оказался прав. Мы с отцом сейчас одни, в чужом городе, в чужой местности, и помощи нам ждать неоткуда. Здесь мы играем по правилам преступников, только… стоп. Откуда об этом знает Френсис? Или я что-то упустила… Нет, он не знает.. но… что-то он катит колёса слишком близко к нашим проблемам, да только вот зачем ему это – неясно. Вдруг… вдруг он что-то об этом знает, а это значит, что он с ними заодно! Туго мне верится в подобные совпадения. Такие разговоры не ведутся спроста, хотя… Ох, Господи, какая же я дура!
Я пораскинула мозгами. Вспомнив, с чего начинался наш с Френсисом диалог, я осеклась в своих мыслях. Это ведь я сама подняла эту тему, сама же её и перевела в это русло, всё я… Неужели мой энтузиазм в поисках истины так плох, а метод шаток?! Да и вообще, если так посмотреть, об одних и тех же бандитах мы думаем, или нет? Может, в Уэйлсе просто отмывают деньги какие-то ребята в гостинице и никакого отношения к Стилу и его шайке они не имеют. Не на столько же вездесущ этот ваш Стил! Хотя и в Теллере у него оказались корни… А если это всё враньё? Вдруг этот Френсис только и искал хорошего момента, а теперь куда-нибудь нас заманивает, м? Но ведь тогда бы он действовал бы напрямую, через папу… хотя я – более доступная мишень, я моложе, импульсивнее и очень многого не знаю… Ох… пора лечить паранойю.
Ещё раз прокрутив в голове наш диалог, я задумалась. Мог ли парень специально подойти к этой теме? Да, мог.. И я, вздохнув, начала массировать переносицу, думая о том, что теперь делать. В любом случае, моё волнение уже давно выдало меня с потрохами. Одно я уже точно поняла – Френсис специально придумал сказать про фалы, чтобы остаться со мной наедине и поговорить… и расколоть меня. Я ведь колюсь, это отец не колется…
Мог ли этот молодой человек оказаться преступником? Да. Но почему он тогда не действует? Или он действует и везёт нас сейчас на смерть? Слишком пафосно, слишком. Да и предугадать того, что мы найдём его в Бревиг-Мишн и попросим о помощи, он не мог. Или же его предупредили? И тем не менее как бы не обстояли дела, Френсис добился «аудиенции» со мной и сразу начал расспрашивать про наши проблемы. Он видел, он знал, что они есть. Или… лишь сейчас увидел и узнал. Только вот если он всё-таки не преступник, то зачем ему это нужно?
- Да Вы не переживайте, - разорвал тишину Френсис. - Можно даже у матери Билли остаться, если она не против. Она не ночует дома, у неё работа. Но я ничего не обещаю, это уж только если она согласится.
Взяв себя в руки, я решила любой ценой больше не показывать слабины и не давать повода Френсису что-либо подозревать, а потому я, сделав как можно более каменным выражение лица, ответила:
- Хорошо, - и, вступив в борьбу между совестью и неприязнью, добавила: - Спасибо.
Совесть всё-таки победила. В этот раз, и снова. А что если в экстренной ситуации придётся действовать иначе? Как поступать, по совести или по уму? Совесть ведь…
Она могла повести *** вслед за мной, уж я-то его знаю! Но что если я его обидела? Что, если всё это понапрасну, ведь ***, в конце концов, оказался прав! А я… какая же я дура! Я вечно всем всё порчу, я всё делаю не так, я всю жизнь не такая! Не такая, как мои братья и сёстры. Не такая, как все… Волчья кровь бередит во мне душу. Не удивительно, что общество чуждается таких как я… Я… Я не нахожу себе покоя, не могу сидеть на месте. От таких кругом только одни неприятности…
- Может, что-нибудь ещё? – прервал мои размышления Френсис. Как нельзя вовремя… Я чуть было не позволила себе пустить слезу…
- Пожалуй, да, - ответила я, оставаясь в задумчивости, но взяв себя в руки. Слишком уж много подозрений я вызвала у нашего проводника, чтобы продолжать скрываться. Чего уж там – надо действовать! Информация, пожалуй, будет важнее, чем мои предрассудки… - Как можно продолжить путь на Север?
Френсис впал в ступор и ответил лишь секунд через десять:
- Я так и знал, что что-то случилось. Лучше бы Вы сразу обо всём рассказали...
- Это не Ваше дело, Френсис! - не удержалась я и прикрикнула. Нервы всё-таки сдали.
- Откуда Вы знаете!? - воскликнул он в ответ весьма громко. Да как он смеет на меня кричать?! А… как я на него смею?
Я остепенилась и взяла себя в руки. И без того я веду себя как неблагодарная тварь: человек помог мне, а я… А он меня раздражает, раздражает и всё тут!
- Прости, - выдохнул Френсис и взялся за штурвал. Мы и так приблизились слишком близко к берегу, и он начал отруливать в море. Молодой человек то сжимал, то расслаблял пальцы снова, нервно лапая руль руками. Обычный, можно сказать, руль, а всё равно для них – штурвал. Только вот как ты его не называй, всё равно главное – куда ты рулишь. И я решила «подрулить» в сторону перемирия и убеждения. Я понимала, что Френсис просто хотел, чтобы мы остались с ним наедине, однако он явно не ожидал, что дойдёт до такого. Я хотела бросить ему это в лицо, как перчатку, но, как говорил ***: «Лучше уж быть дураком, чем лысым», - и я сдержалась, решившись слукавить. Надо налаживать мир, мир всегда помогает, а раздор – он не созидает.
- Послушай, тебе что, охота попасть в передрягу? Пожалуйста. В нашем мире проблем мало не бывает... – начала рассуждать я тихим тоном, но с упрёком. Моё упрямство, о котором говорят все мои близкие, не давало мне пойти против своего мнения. Однако Френсис перебил меня, так же нагло, как и я его:
- Поздно. Тут все уже в одной большой передряге.
Я вопросительно взглянула на него.
- Наш босс на них работает.
Я невольно насторожилась.
- Я не знаю, меня это не касается, но сам факт того, что часть выручки идёт на их скверные дела, что я, получается, работаю на мафию… Меня это, мягко скажем, гложет.
- Не бери это в голову. Ты просто делаешь свою работу, а деньги… Мы никогда не узнаем, сколько бумажек мы передаём через магазины в плохие руки, - постаралась я успокоить Френсиса. Однако сейчас это было совершенно искренне, мы ведь, в какой-то мере, братья по несчастью. Если он говорит правду, конечно.
- Я тоже так думал. Но они везде. Их не видно, их мало, но они повсюду, понимаешь? Плюнуть иной раз страшно... И вроде бы города живут, как и жили, а где-то да кто-то в них разбойствует. Тихо так, ломая судьбы по одной…
- …Да… понимаю.
- Что, тоже эта мафия?
- Да чего ты так решил?
- Да только от них все проблемы на этом побережье. До вас, я думаю, они тоже добрались.
- Ох, да... - проговорилась я, не желая больше продолжать этот балаган. - Да, да, и что с того?!
- А то, что я могу помочь, и хочу это сделать, - посмотрел на меня Френсис. – В этой невидимой войне мы на одной стороне. Нам нужно держаться вместе, - и, как ни в чём не бывало, улыбнулся своей дурацкой улыбкой.
2.
- Эй, парень!
Я слышал чей-то голос уже с минуту, но никак не мог продрать глаза. После вчерашних приключений сил не хватало даже на это.
- Парень! – окликнул меня снова грубый, чуть сиплый голос. – Хорош дрыхнуть! Просыпайся!
Я, было, уже открыл глаза, но чья-то ладонь, покрытая шерстью, уже била меня по щекам.
- Давай, давай! Подъём! Мы отстаём от графика!
Я, окончательно разбуженный, не сразу сообразил, где нахожусь. Только сев и протерев глаза, я всё вспомнил. Болото, лодка, Ниджу… А он, увидев, что я сел, вскочил на ноги и начал бегать по островку туда-сюда. Спросонья я счёл обычную погрузку за рыночную суету. Ниджу просто перетаскивал сперва свои, а затем мои вещи в лодку, но на маленькой рёлке казалось, что целый остров готовится к отплытию. Однако как бы оно не казалось, так оно, по сути-то, и было. Мы – единственные жители этого скромного островка посреди болота, и мы капитулируем. Так, мы капитулируем, а куда?
Вспомнив последние слова волка перед сном, я понял, что ещё тогда ничего не понял, и решил пустить это дело на самотёк. Конечно, это было весьма глупо в сложившейся ситуации, но хоть Ниджу и был преступником - ему хотелось доверять. Родители Газа были готовы доверить ему своего сына. Видимо, на то был повод, причём небезосновательный, а значит, волка было за что уважать и ценить. Значит, на него могли положиться… Одно верно - Ниджу очень помог мне, и если бы он не дал мне рекомендаций по прохождению болота, то, возможно, я бы даже сюда не дошёл. То, что он помог мне выжить, уже о многом говорило и выделяло его из той толпы головорезов, которая ещё вчера пыталась меня застрелить…
Ох, Господи… Ну и вляпался же я… А вот во что конкретно, как ни крути, я ещё не знал. Не знал, но мог понять масштабы этой выгребной ямы, в которую я нырнул по самые уши. Сейчас, напрягая воспоминания, картинки пробегали одна за одной, и ощущение, принятие ситуации складывалось как нельзя рационально. Вчера, находясь под опьяняющим эффектом адреналина, паники, холода и стресса, я не отдавал себе отчёт о масштабах происходящего, но сегодня…
Я прикрыл лицо рукой и помассировал уставшие глаза. От перенапряжения и пота они болели до сих пор, а от осознания ситуации уже начинала болеть голова… Но это только самообман – голова у меня болела из-за того, что я не выспался, а паника, нахлынувшая волной, – это лишь оценка результатов вчерашнего дня. Так и что ж я имею? Теперь у меня есть стопроцентно заклятые враги, жаждущие моей смерти, и от них уже не будет поблажек. Раз они уже переступили эту черту и попытались меня убить, значит, они получили прямой приказ, вероятно, от Стила. Значит порог крайности позади. Пути назад нет, есть только победа или поражение. Что дальше... Путь мой лёг через болота, в коих утонуть проще, чем сказать «Помогите!». Но зато я заимел потенциального проводника с лодкой, который помог мне и собирался помочь снова. Чего ещё можно было бы желать в подобной ситуации, когда, казалось бы, всё уже кончено? Когда с каждым часом становится только хуже и больнее, когда нить надежды истончилась до волоска, но... Но…доверие…
Слишком много преступников решаются мне довериться и требуют от меня взаимности. Сначала Роза, затем таинственный незнакомец в сарае, теперь вот Ниджу… К чему это всё? Зачем? Почему я так для них важен? Хотя, может, это эгоизм раскручивает события вокруг меня, а дело-то вовсе не во мне? Я лишь хорошая мишень, удачный козырь в рукаве, которым можно шантажировать дядю. Я здесь совсем один - беззащитный и немощный - против армии убийц, и взять меня, живым или мёртвым, им - раз плюнуть! И, тем не менее, я, являясь при том хорошим поводом для Балто принять их условия, не стал объектом максимального внимания. Преступники продолжают делать свою обычную работу, а на мои поиски едут будто бы на прогулку по парку! Дай Бог, чтобы так всё и оставалось, дай Бог...
Сколько раз мне давали поблажку события, сколько раз я находил лазейки... Меня ловили, но я убегал, снова и снова. В меня стреляли, меня искали, на меня охотились... Столько раз я был близок к провалу, но он не наступал. А сколько раз он наступал? Но тогда я, вдруг, оказывался никому не нужным. Если все они сейчас охотятся за мной, то на кой им было мне помогать? Или раньше что-то было не так? У них ведь было столько шансов, казалось бы, беспроигрышных моментов, и никакого результата. Да, да, я только сейчас понял масштабы всей этой организации, системы, которая не безотказно, но работает. И всё сразу же стало на свои места. Если бы было нужно - меня бы нашли. Если бы было нужно - меня бы поймали. Убили. Если бы только было бы нужно.
Но всё это в прошлом, и самое страшное сейчас то, что есть, а не то, что было. Теперь-то, наверное, им действительно "нужно". И впрямь, а что, если вчера всё было так же серьёзно, как мне казалось? Это сейчас отголоски смеха преступников в голове и память об их неприцельной стрельбе вызывает у меня чувства сомнения в искренности содеянного. Но кто его знает, как оно было на самом деле. Во всяком случае, вчера мне так не казалось, и желание бандитов меня пристрелить я ни сколь ни умалял. Однако и вся эта возникшая чехарда была слишком шумной, опасной и безрезультатной для них, чего уже говорить о моих "помощниках", которые подставлялись перед своими верхами. Действительно ли они так альтруистичны, или все они преследовали какие-то свои цели? Можно ли им было верить, или я уже всё испортил, даже не успев начать? Но загоняться я не хотел. Что было - то было, и я лишь пытался понять, мог ли я где-то совершить ошибку и что могли открыть мне мои помощники, чего я не увидел сразу.
Про Розу я и вовсе молчу - это женщина-загадка. Чего она от меня хотела? А чего получила? И плохо ли это, али хорошо для нас всех? Может, я продал Балто и его семью ещё несколько дней назад, а сегодня остался одним из непобеждённых? Тогда всё логично. Сразу же ясно, почему меня так расслабленно ловят, но... Но только верить в это не хотелось. Да и Роза мне помогла, весьма очевидно рискуя своей шкурой. Она получила взамен море информации, частью которой лисичка располагала ещё до нашей встречи. Что же касаемо выгоды, которую я извлёк, то она оказалась неоценимой. Мало говорить здесь о помощи в поиске Балто и Алу, который, увы, хоть и не увенчался успехом, но смог простимулировать меня на дальнейшие действия. Важно заметить ещё и то, что сказала мне Роза, а говорила она загадками... Лиса сказала мне гораздо больше, нежели я тогда понял из её слов, но это определённо ещё послужит мне на пользу - я уверен. Обмен информацией это, конечно, хорошо, но больше всего Розу оправдывает в моих глазах риск, на который она пошла, чтобы не только поговорить со мной, но и помочь мне.
Впрочем, по таинственному незнакомцу тоже был виден его рисковый характер. Несмотря на всю жестокость и пылкость по отношению ко мне, его поведение имело оправдание - нервы. Отсюда его слова, отсюда его нож, нависший надо мной. Он, я уверен, просто боялся, что нас увидят. Однако не все его поступки это оправдание имели. За примером и ходить далеко не надо - он меня отпустил. Отпустил, чтобы потом ловить по всей дороге и всему посёлку. Зачем? Почему? И, что самое главное, для кого? История умалчивает...
А Ниджу. Тётя Поли в своём письме Газу обмолвилась, что Ниджу должен был помочь моему другу. Но! Вчера вечером он сказал, что мои преследователи должны были приехать к его дому, и как мне стоит его воспринимать – как одного из них, или как рыбаков в той самой деревушке? Его участие в этом формировании добровольное или принудительное? Строго подчинённое, или подчинительное? А вот это всё – вопрос, и отсутствие ответа на него не давало мне покоя.
В связи со всем этим окончательного доверия к Ниджу у меня пока ещё нет, а вместе с тем нет и понимания того, зачем ему всё это. Зачем всё это Розе и фиолетовому. И самое главное - зачем всё это Стилу? Неужели он обо мне не знает? Знает! Неужели не следит за ситуацией вокруг меня? Следит! Да только зачем я нужен ему живым и свободным, и, опустив вероятности и предрассудки, зачем я нужен его подопечным? Очень уж тяжело мне верится в этот "массовый" альтруизм, однако. Пацифисты из этой шайки ну совсем не ахти, как из меня - убийца. Хотя... Хотя кто его знает.
Ниджу тем временем упаковал всё в лодку и подошёл ко мне и моему дереву. Схватив за ремень ружьё, прислонённое к стволу берёзы, волк ловко закинул его на плечо и протянул мне огромную шерстяную лапу:
- Ну что, пошли?
- Поехали, - ответил я, кивнув на лодку, стараясь таким образом намекнуть на недальновидность в словах Ниджу. Однако волк этого не воспринял за укор, а лишь ухмыльнулся и потянул меня вверх за протянутую мной руку и ответил:
- Тогда уж поплыли... - и мы вместе с Ниджу направились к лодке.
3.
Темнело. Солнце по левую руку приблизилось к водной глади океана, растворив в ней свой багряный румянец. Август близко, а это значит, что скоро опять придут холода. Неужели солнце алеет уже на мороз? А ведь только недавно мы с ребятами ходили на пляж… Последние ночи были прохладными, но днём стояла летняя погода, а значит, есть ещё время исправить свои ошибки и поскорее вернуться домой… Интересно, как оно там, дома? Что чувствует мама? Неужели я так её подвела… А может, спасла? Кто знает, во что бы всё это вылилось, не перейди мы с ребятами к радикальным мерам. А, может, эти меры всё и испортили...
Все мысли мои, все думы были о том, что я сделала. Всю свою жизнь я верила в судьбу и считала, что всё предначертано, но в этот самый миг я понимаю, что мои решения и ошибки изменили не только мой путь. И самое страшное то, что… предначертанность судьбы уже не даёт мне покоя. Раньше всё, что я делала, шло своим чередом, и я не думала, что мои поступки что-то значат. Только сейчас я поняла, что всё могло быть иначе. Каждый шаг, каждое сказанное мною слово могло оказаться решающим в нашей игре, и я не понимала только одного - что являлось источником моих действий? Судьба, что пишет нашу жизнь по своему плану, или же всё это моих рук дело? А может, это и вовсе воля Всевышнего или какого-то мирового сверхразума? Просто вот даже… что было бы, если бы я не ушла из Нома? Не ушла и всё тут! Наверное, ничего катастрофического бы не случилось, и папа бы во всём разобрался. Но ***… Неужели тогда бы мы с ним остались в ссоре? Ох, да, мы ведь и расстались с ним поссорившись… Неужели так можно было, а?! Как же так!
И я забыла уже о конфликте, что поселился во мне, и начала вспоминать о конфликте, что случился между мной и ***. Я думала о любимом друге... Странно, даже мысли о нём сделали жизнь легче, заставили забыть терзания и смятение, предали сил. Наверное, потому, что *** всегда заряжал меня энергией. Да, я... понимаю, что он не всегда делал то, что мог сделать, но в таком случае всю свою силу *** отдавал мне, безвозмездно и самоотверженно. Он - молодец. Но я - не хуже. В отличие от него я просто стараюсь делать всегда, не глядя на риск. Но от этого я не должна быть хуже, ведь раз уж я взялась за дело, то должна буду довести его до конца. Да, пускай *** никогда не руководствовался таким девизом (решительности ему явно недоставало порой), но целеустремлённости у него - хоть отбавляй! Вот ею он и делился со мной, и, видать, растерял себя, сдался...
Может, я во всём виновата? Вероятно, я требовала от него слишком много, больше, на что ему попросту не хватило сил. Но он старался, старался до конца, и тут я снова его подвела. Если он всё же пустился следом за мной, то... не представляю, просто не представляю, каким самообладанием нужно владеть, чтобы вот так вот переступить через свои переживания, усталость и нравы. А ещё через нерешительность, которой *** также успел прославиться. Да, порой, он рубил сгоряча (чего только стоила их с Кионой вылазка в архив), но при этом он не считал себя готовым к испытаниям, всегда продумывал самый плохой исход любого события, который его, на самом-то деле, всегда останавливал перед принятием решения. Более того, *** никогда не был уверен в самом себе. Этот человек всегда чувствует свои возможности, знает свои слабости, анализирует их, но не всегда находит в себе силы переступить через свои недостатки. Он любит надёжность и боится риска, которого можно избежать. Однако ради меня... ради всех нас он рисковал, причём столько раз! Сам бы *** ни за что не полез бы в администрацию, в чужой дом, может, даже не пошёл бы без полиции спасать Коди. Но это я его понимала, видела в нём изъяны и достоинства, коих другие разглядеть не могли. Я давно поняла это, детская дружба не терпит секретов. Что-то видится в нём нехорошим, но я знаю – он не такой. А когда все хвалят ***, то я знаю, что, порой, не заслуженно. Все повадки, все манеры и ходы были раскрыты ещё в детстве. Только ситуации в жизни становятся круче, а характер *** - сложнее. Эх, детство-детство… Куда же ты улетаешь?! Зачем, почему? Нам так было хорошо с тобой! Как мы весело играли в снежки во дворе, как строили замки из снега и песка, как лазали по старому судну на берегу… И только тогда, когда мы высадились, воспоминания отпустили меня.
До самого Уэйлса я утопала в воспоминаниях, и только когда из-за поворота в сумерках показались огни города, я растаяла от восторга! Пожалуй, это был самый красивый город на Аляске!
Кругом всё было в огнях, и только по бокам от скромного городка располагался лес, сквозь крону которого просвечивали тусклые лампочки фонарей. Но удивляло не это, а то, что город, казалось, был многоэтажным. Да-да, многоэтажным! Подплывая к пристани, я смотрела на это маленькое чудо и не могла оторвать глаз! За одним скромным домиком возвышался другой, за другим – третий, а между ними хаотично были разбросаны лестницы, узенькие дорожки и площадки, освещённые фонарями, светом окон или однотонных, но красивых гирлянд, которые на побережье, казалось, и вовсе служили основным источником света. Всё вокруг было жёлто от ламп, и только серо-голубые стены города и цветы на скромных террасах выделялись своей пестротой, но делали Уэйлс от этого не менее красивым, а даже наоборот. Городок был совсем маленьким по площади и протяжённости, но, находясь на крутом склоне скалы, что тянулась вдоль этого побережья, он взбирался на неё дом за домом, вверх, оставляя между домов лишь узкие лесенки. Разве что вдоль города виднелись чуть более широкие улицы, но и те не остались без красочных сюрпризов. Всё побережье городка занимал порт, однако от него вглубь Уэйлса уходили специальные заплывы для водного транспорта. Над ними-то и располагалось множество мостов, что пересекали водные части города. Настоящая Венеция! Красота, да и только!
Любуясь всем этим, я и не заметила, как мы причалили. Случилось это у самой южной пристани, что вырастала, как и многие другие, из портовой части города. Эта самая портовая часть вся держалась на сваях, и народ, который активно бегал по ней, можно сказать, ходил над водой.
Но пришло время и мне ступить на этот импровизированный берег, и мы с отцом со своими рюкзаками ловко взобрались на прочный деревянный настил. Он специально снижался ближе к водной глади, чтобы удобнее было разгружать лодки. Однако от этого настил был постоянно мокрым и скользким, отчего я чуть было не упала. Отец подхватил меня столь молниеносно, что я даже не успела испугаться. Вот это я понимаю – реакция!
Вслед за нами сошли Билли и Френсис. Мальчик, не смотря на скользкие доски под ногами, пританцовывал от радости. Ещё бы, просиди в его возрасте столько, да на одном месте! Мало того – встреча с мамой была для него близко, и наверняка всё вокруг походило для мальчишки на сказку. Жаль только Френсис не поддерживал этого позитива. Наш водитель был явно уставший с дороги, и лишь грустно улыбнулся мальчишке, после чего указал нам на лестницу, что вела к основному, высокому причалу. Хм, будто бы у нас много других дорог посреди океана! Впрочем, парень быстро сопроводил свой жест комментарием:
- Подождите у выхода, мне нужно организовать разгрузку…
Интересно, и где нам искать этот выход? Но не успела я о чём-то подумать, как маленькая площадка наполнилась людьми, которые начали здороваться с Френсисом. Часть из них попрыгали в лодку и начали отвязывать фалы, а мы с отцом и Билли поскользили к лестнице.
Благо наверху уже было сухо. Эта часть пристани стояла на высоких сваях, и от неё уходили вниз такие же маленькие лесенки к другим настилам для погрузки и разгрузки лодок. Да, видимо, товарооборот здесь кипит полным ходом! Или сбыт, или ещё чего… Однако когда мы приблизились к настоящему берегу, стало ясно, что имел в виду Френсис под выходом. Вся южная пристань, видимо, служила исключительно для грузовых судов, и вход на неё был огорожен рабицей с воротами. То-то я заметила, что люди на соседней пристани выходят с достаточно большого корабля на нормальный сухой настил, видимо, специально для сего предназначенный. Но это мелочи жизни, нам с отцом выбирать не приходится, да и чего мне сдались столь скромные, весьма сомнительные удобства?
Впрочем, это занимало какое-то время мои мысли, пока мы ждали Френсиса. Только Билли не мог стоять на месте, и всё переминался с ноги на ногу со своим рюкзаком, пока мы с отцом его не отобрали. Билли сопротивлялся, но ноша была, как нам казалось, слишком тяжёлой для такого маленького мальчика, и мы решили понести её сами. Эх, разобраться бы нам со своей ношей…
Однако Френсис не задержался. Он быстро добежал до нас, выхватил-таки у меня мой рюкзак (вот подхалим!) и двинулся вперёд, открывая на ходу ворота.
- Сейчас пока разгрузят… минут тридцать… - с перерывами проговаривал он, закрывая за нами дверь. – Потом мне точно нужно быть здесь. Желательно поспешить, а то мне может влететь от начальства! – улыбнулся парень и с моим рюкзаком наперевес обогнал нашу скромную компанию.
Мы двигались вслед за Френсисовм по портовой части города. Мы с отцом натянули капюшоны пониже, чтобы лишний раз не светиться. Однако в такой толпе, которая была тут как на распродаже, ей Богу, как по мне - нам ничего не грозило. Разве что…
В плечо так сильно и резко врезались, что меня невольно развернуло. Больно толкнув меня всем телом, мускулистый пёс повернулся в мою сторону и даже застыл на месте в ожидании чего-то. Не прошёл мимо, не извинился, не впал, наконец, в растерянный ступор, а надменно пилил меня наглыми глазами! Я уже, было, собралась посмотреть ему в лицо и сказать всё, что думаю по этому поводу, но не успела. Папа среагировал моментально, не менее больно схватив меня за руку и потянув за собой. Я даже не успела остановиться и поднять глаза!
- Ау, больно! – тихо зашипела я через пару метров, потирая прижатое папиной рукой запястье.
- Прости, дочка, - спокойно ответил отец и, не останавливаясь, наклонился над моим ухом и прошептал: - Не стоит реагировать – это могут быть провокации.
Я, недоумевая, посмотрела на папу.
- Они могут быть где угодно. Возможно, кто-то просто хочет проверить, мы ли это. Будь осторожней.
На этом отец замолчал, а я осталась в задумчивости до конца дороги. Однако пришли мы быстро. Почти сразу после папиных слов мы свернули по узкой