Я никогда так не делал. Вернее, делал, когда у меня был слушатель или гениальная идея, которую приходилось раскачивать на ногах. Я ходил по своей комнате как загнанный в клетку зверь. Казалось, что я должен протоптать дыру на полу. А мысли… Мысли бились во мне словно птицы, только вот какая из них станет синей я никак не мог выбрать…
И как же мне понять в кромешной тьме моего внутреннего «я», какая из всех этих птиц синяя? Да и дело-то не во мне… Ох, кого я обманываю! Сам себя. Мне просто нужно сделать выбор, а я не могу. Не могу и всё тут! Пойти к Гарри или не пойти? Уничтожить рацию или помочь? Что сказать Сабе – извиниться перед ней или проклинать всеми знамыми и незнамыми словами? Ох, не могу, не-мо-гу!!!
Уже скоро к нам придут гости, важные гости, и если я сейчас не уйду, то потом я слинять не смогу уже точно. А если… если Саба останется? Как мне сидеть с ней за одним столом? При гостях? И что мне, показывать им, как у нас все хорошо?! Пока сама Саба не покажет всё как есть, а она покажет, уж я-то не сомневаюсь. А мама… маме придётся терпеть и это, но сколько?! Сколько ей можно терпеть и вопрос – сможет ли она это вытерпеть? Ох, Господи!
Весь день с того момента, как Гарри ушёл от меня, я думал. Я понимал, что оставлять этот вопрос нерешённым означало либо непредсказуемую концовку в истории с Гарри и всей его шайкой, либо очередной скандал с Сабой. А она… Она-то уж им доверяла, и… она жива-здорова, заперлась в своей комнате и готовит очередную выходку… наверное… Она жива и продолжает доверять им даже не смотря на то, кто она, и они тоже это знают. Она дочь Балто.
Ох-х, отец… Почему ты не рассказал нам всё как есть, чтобы мы не ломали головы как нам быть? И где же ты сейчас, что с тобой? Что с моей сестрой Алу? Что… о Газе и *** вообще никаких вестей. Мы уже, было, отчаялись, но позавчера вы нам позвонили. Алу цела, а ты… Никого ты не пойдёшь искать, уж я-то тебя знаю! Не сын ли я того самого Балто, чтобы не знать, что отец что-то задумал!... Нет. Какой же я сын Балто, я трус, ТРУС, каких мало! Даже моя сестра Алу смелее меня! Я… Я должен знать, что происходит, и я должен доказать всем, что я достоин быть твоим сыном… я…
Несколько часов я не вылезал из своей комнаты, чтобы взвешивать все «за» и «против» и в одну секунду, поддавшись безумному геройству, согласиться отправиться к Гарри. «А что, ведь он и вправду не знает, когда я к нему приду, так почему бы не сейчас? Он определенно не ждёт от меня столь поспешных решений, так что я, скорее всего, буду в безопасности», - думал я.
Уж не знаю, то ли отцовские гены, то ли подростковое легкомыслие проснулись во мне, но я решился и, собрав необходимый инструментарий в рюкзак, осторожно вышел из комнаты. Проскользнув на первый этаж (благо лестница была как раз возле моей комнаты), я незаметно от мамы оделся и, что было мочи, «дал дёру» в сторону города, боясь встретить по пути гостей, а они-то должны были явиться с минуты на минуту. Быстрым шагом я поднимал пыль на тропе, и та оседала на обувке, превращая её из чёрной в коричнево-серую, но мне было сейчас совсем не до этого. Скрыться в городе было куда проще, нежели на поляне перед самым домом, и я спешил туда что есть мочи.
Однако там я чувствовал себя куда мене комфортно. Чуть было не попав под машину, я вообще был готов опустить руки. С каждым шагом приближаясь к злополучному дому, моё волнение нарастало. Я боялся этой встречи, боялся, что они схватят меня как Кодиака, боялся, что они будут шантажировать меня либо шантажировать мной мою семью. И какой тогда я буду герой? Тогда я только всех подставлю…
На минутку я даже остановился в одном из переулков. Сердце стучало так, будто бы всё это время я бежал. Остановить и умерить свой пыл я не мог, как бы я не хотел. Он чуть было не превратился в панику, если бы я только не остановился. Так, хорошо, я сбежал от гостей и Сабы, и, во всяком случае, мог бы просто поболтаться до ночи в городе, но… Какой с этого толк? Я не предупредил маму, она будет волноваться, я ведь всегда её предупреждаю… Мои братья и сёстры иногда этого не делают, а я всегда… Она может волноваться за меня, и это волнение должно быть оправдано. И… может быть, Гарри не обманул меня с рацией? Он показался мне весьма обходительным человеком, добрым, и пускай я не так хорошо разбираюсь в людях, но вот Саба…. Что-что, а вот видеть окружающих насквозь она умеет, это знают все. И она им доверяла… Так, может…
На минуту мне стало до ужаса стыдно и страшно за то, что я сделал. Ведь Саба не могла ошибиться в Хьюго, никак не могла. Она и вовсе любит его… как она утверждает. Но ведь любовь – самое страшное и неуверенное чувство, чувство, от которого никогда не знаешь, чего ожидать. Оно затуманивает твой разум и… Конечно! Как я могу об этом говорить, если никогда не любил?! Ох… У меня даже девушки не было… Ох…
Я не знаю, как мне поступить. В своих раздумьях я нашёл ещё больше поводов отправиться к Гарри, но в то же время риск остаётся риском, а рисковать я не люблю. Надо признаться самому себе – я боюсь рисковать. Но… Если я ничего не сделаю – я ничего и не добьюсь, а так у меня есть шанс выведать, что происходит с родными на самом деле. Если, конечно, мне его предоставят. Ладно, хух, решился! Тем более я в городе, в своём городе, где стены и прохожие играют на моей стороне. Это ведь не обитель злодейства, а только лишь его посольство. Так что я буду в безопасности. В максимальной безопасности. Как там Алу, *** и Газ – я вообще не представляю. Папа – он ничего не боится, а вот ребята… я бы никогда не нашёл в себе столько смелости, чтобы даже просто отправиться через лес в другой город. Я не могу её наскрести даже на то, чтобы сходить к незнакомому человеку в гости. А *** умудрился даже забраться к нему в дом. Ладно, всё, я иду!
Оглядываясь на прохожих и уклоняясь от взглядов знакомых лиц, я проследовал к месту своего назначения. К сожалению, моей уверенности хватило не на много, и уже на подходах мне начало казаться, что меня кто-то преследует. Но всё это было не что иное, как типичная паранойя, которая ещё с детства терзала меня, когда по ночам я боялся один выйти из комнаты. Но этот страх, в отличие от сегодняшнего, был не оправдан и ни разу не подтвердил моих ожиданий, чего я очень жду и от моего похода к Гарри. Надеюсь, что страхи мои снова станут лишь чувством, накрученным моими больными мыслями. Надеюсь, что они никогда не станут явью.
Я продолжал идти по родным мне улицам, будто бы по чужому городу. Скрываясь в них, словно вор, опасаясь увидеть знакомых, я двигался к цели, теряя уверенность в себе и своём решении. Однако скрыться от всех глаз мне не удалось. Возле дома, у которого началась вся наша заварушка, меня окликнули:
- Эй, куда катишься?
Я дёрнулся. Волнение сказывалось, и я, помотав головой, не сразу понял кто меня позвал. Но тут сверху раздался свист, и я задрал голову в небо. На подоконнике, свесив из окна своей угловой комнаты босые ноги и раскачивая ими, как ни в чём не бывало, сидела Дасти. Она только лишь улыбнулась в ответ моему растерянному виду. Да уж, представляю я себя очкарика со стороны, с трясущимися от волнения руками и ногами в поисках ответов на свои трусливые вопросы.
- Ну, чего молчишь? – спросила она, всё так же широко улыбаясь мне и повернув голову немного набок. Дасти ласкало солнышко, и она была, в прямом и в переносном смысле, как всегда на высоте.
Однако я подумал, что стоит рассказать ей о том, что происходит на самом деле. Так, на всякий пожарный, чтобы хоть кто-то знал, что со мной может случиться… Однако кричать на всю улицу и подвергать подругу опасности я не хотел, и поэтому, подумав, ответил:
- Эм-м… Ты не могла бы спуститься?
- А ты поймаешь? – спросила она своим ласковым голосом и захохотала. Я так бы хотел улыбнуться ей в ответ, но у меня совсем не получилось. – Да говори уже! – призвала меня Дасти, закончив смеяться.
- Я иду… к Гарри, - как можно тише ответил я.
Дасти удивлённо посмотрела на меня, а после, сжав губы, трижды мерно хлопнула в ладоши и сказала:
- Браво! Если бы я только знала, кто это.
- Не притворяйся, - серьёзно ответил я. – Ты знаешь, к кому я иду и зачем.
Дасти ещё больше удивилась, но, пойманная на своей «святой лжи», которая, как оказалась, была уже некстати, решила зачем-то задеть меня за живое:
- Смело, конечно, - уже серьёзным голосом произнесла она. – Я от тебя не ожидала, Динго.
- Спасибо, - ответил я, тем не менее, затаив на нее обиду. Она без стеснения говорила о моей трусости.
- Конечно, до *** или Алу тебе далеко, но ты на правильном пути, - с намеренной издёвкой произнесла Дасти. – То-то я смотрю, что ты сегодня сам не свой – слишком уж маленькое количество слов в секунду даже для обычного прохожего.
- Ты это специально? – вырвалось первое, что пришло мне в голову, и только потом я всё понял. – Ты с Сабой заодно, да?
Но Дасти не показала мне виду и, оставаясь совершенно спокойной, ответила:
- Иди уже, герой! Расскажешь, как всё прошло, ОК?
- Ладно, - ответил я, выдохнул и посеменил вперёд.
И всё-таки разговор с Дасти успокоил меня. Она относилась к моему делу как к романтической прогулке, и это, не глядя на обман, внушало уверенность. С другой стороны Дасти умудрилась унизить меня, посмеяться надо мной, но при этом помочь мне ценою моего к ней доброго отношения… И всё же если она сделала это осознанно - я снимаю перед нею шляпу! А я, зная хитрую Дасти, в этом не сомневаюсь – Дасти просто потрясный психолог!
Однако когда я подошёл к тому самому дому, мне стало совсем не по себе. Сердце вдруг забилось так, что мне казалось, будто оно комком подступило к самому горлу и теперь содрогается там, готовясь порвать мне глотку в любую секунду. В глазах всё поплыло, но я, собравшись с мыслями, сделал те самые страшные шаги к порогу дома Гарри. Пройдя мимо густого кустарника, всего пёстрого от фиолетово-малиновых роз, я робко ступил на крыльцо. Каждый шаг запомнился мне и стоял перед глазами, будто бы я сломал себе ногу и теперь сосредоточился на каждой ступеньке, чтобы взобраться по лестнице и не свалиться кубарем вниз. Но этот сложный путь был преодолён. Оглядевшись, я увидел звонок и нажал на кнопку с надписью «1». Где-то далеко и очень глухо что-то протрещало, и я отстранился и начал ждать.
За дверью послышались шаги. Щёлкнул замок и передо мною предстал Гарри в совершенно том же обличие, в каком он приходил ко мне утром. Разве что лицо у него было уставшее и немного опухшее. Впрочем, увидев меня, оно вмиг разгладилось, приняв удивлённый вид, от которого мне стало легче на душе. Это немного успокаивало, хотя слова всё равно давались мне с трудом.
- Пришёл, значит? – спросил Гарри. Я лишь кивнул головой и по-дурацки хихикнул, а отчего – сам не знаю. – Проходи, не стой на пороге, - позвал меня за собой Гарри и, взывающе махнув мне рукой, отступил в сторону, освобождая проход.
Чего только стоил мне этот шаг! Но я его сделал, и после него стало легче. Теперь уже от меня ничего не зависело – я был во власти преступности. Как-никак посольство – это территория государства, которое оно представляет!
Гарри захлопнул за мною дверь и темный коридор, в котором я оказался, погрузился в тишину. Казалось, что она длилась секунд десять, не меньше, однако Гарри, как только закрыл за мной дверь, сразу же отправился вперед, чтобы провести меня в нужную комнату.
В квартире пахло сигаретой и холостяцким запустением. Всё, вроде бы, было, и стояло на своём месте, но явно не так, как было бы при женщине в доме. Кругом было и чисто и грязно одновременно. Так в зале, в который мы вошли, на запылившихся полках стояли хрустальные бокалы, симметрично и утончённо расставленные по всей стенке, и в то же время из соседней тумбочки буквально свешивалось какое-то бельё через дверку незакрытого ящика. Однако весь этот «творческий беспорядок», а иными словами – «кавардак», меня мало чем занимал. В первую очередь нужно было высмотреть пути отступления и прочие вещи, за которые я мог бы зацепиться в трудную минуту, которая, я надеюсь, не наступит.
- Нам повезло – мы одни, - произнёс Гарри. – Хьюго только что уехал вместе с Сабой. Ну, а где остальные – ты знаешь.
- Как вместе с Сабой?
- Они собрались здесь в четыре и поехали за город. Ты чуть их не застал. Они давно планировали…
- Да как…
- Успокойся. Ты ведь не знаешь, где они успели побывать за всё время их общения. Саба никогда не отчитывалась, разве нет?
Я молчал. Гарри был прав.
- То-то же. Для них это в порядке вещей, так что остынь и присаживайся.
Гарри усадил меня за стол, на котором лежала рация. Хоть её и выложили, но к ней так и не притронулись с сегодняшнего утра.
- Я… рад, что ты пришёл. Я даже и не думал… прости, у нас тут бардак, - извинился он, будто бы был самым обычным воспитанным человеком. А может… так оно и есть?
- Ничего, Гарри. У меня бывает и похлеще… - я было хотел сказать ему, что он далеко не первый, кто сегодня мне удивляется, однако подставлять Дасти совсем не хотелось. И, тем не менее, чуть было не вырвалось… Моя чрезмерная болтливость давала о себе знать.
- Ну, что же… Может, приступим? – аккуратно подошёл сразу к делу мой собеседник. И тем не менее я не мог ему отказать, ведь для того я был здесь и нужен, нужен не только «заказчику», но и своей семье.
5.
Ничто не лечит нас так, как церковь. Правильнее сказать, она лечит души, а души уже лечат болезни, решают проблемы и исправляют ошибки. Я так обычно оправдывала веру в глазах тех моих детей, что относятся к Богу скептически. Но даже они признавали одно – церковь успокаивает боль. Не за этим ли я пришла сегодня сюда? Ведь сегодня мне нужна была именно церковь, а вера… Она у каждого своя, и сей интимный вопрос мы решаем для себя самостоятельно. Думать об этом сейчас совершенно не хочется. Вера подкрепляет меня по-своему, даёт мне силы справиться со всем там, дома, а здесь… Церковь наоборот расслабляет, успокаивает и помогает сбросить с плеч хоть небольшую часть этого тяжёлого груза, так что я не буду думать сейчас о вере.
Здесь всё было так, как обычно. Разве что сегодня в церкви играл орган. Да, это удовольствие случалось не всегда, но сегодня я пришла за ним, потому что знала – во время его звучания знакомые не будут надоедать мне своими вопросами и сплетнями, своей глупой фальшью и наигранными ласковыми лицами, от которых меня тошнило с тех самых пор, когда мой муж стал героем. Эх, «герой»… Стоит только изменить свой статус с подруги обыкновенного городского балбеса на жену героя, как вмиг о тебе узнаёт весь город и вдруг, как бы невзначай, у тебя появляется куча новых знакомых, которые липнут к тебе, словно мухи к…
Первые года три я этого не замечала, а потом появились первые глупые сплетни, подставы, и я очень сильно переживала по этому поводу. Однако жизнь меня научила не обращать на это внимания, научила отсеивать, не разрывать контактов, но не сближаться с теми, кто... С кем и так всё было ясно. Мало кто относился ко мне как к подруге, как к себе равной, с которой можно говорить про стряпню и сад, детей и мужей и с которой можно советоваться и давать советы. Все вокруг видели во мне жену героя: статную, воспитанную, не провинциальную. И я играла этот образ, благо, что для этого мало что приходилось делать – воспитание у меня было что надо. Я ведь и вправду вышла из далеко не провинциальной семьи, но теперь-то… Мне проще чувствовать себя провинциалкой, которой я стала, а не графиней, которой хотели сделать меня родители. И только лишь немногие могли относиться ко мне как к другу, а не личности со статусом. Именно те, кого я могла назвать друзьями, и должны были прийти ко мне к пяти часам вечера. А пока что я вошла в церковь, и все мысли мои растворились в чуть сладковатом запахе воска и томных вздохах совсем небольшого органа.
Огромный витраж над органом заполнял чуть тёмную высокую залу красками тусклого света. На полу вырисовывалось разноцветное изображение ангела, улетающего куда-то ввысь, к небу, с распростёртыми крыльями. Оно с давних пор завораживало меня, будто бы душа моя улетала куда-то вместе с ним к чистому-чистому небу, отражённому голубыми стёклами витража. Хоть церковь была и деревянной, но исполнение в готическом стиле делало её куда более высокой, нежели она казалась снаружи. Разве что шпиль с колоколом, который своим звоном взывал сейчас людей на службу, был действительно высок. Когда-то он являлся самым высоким сооружением в Номе, и Балто даже умудрился затащить меня туда, и мы всю ночь болтали и целовались с ним, глядя на засыпающий город, горы и бушующее море… Да, было время, но теперь на северо-востоке города, со стороны леса, стоит красно-белый шпиль телевышки. Благо хоть он не портит вид с главной улицы, и мне тогда кажется, что всё осталось как раньше, по-прежнему.
Под звуки органа я прошла к самой крайней скамейке у входа, и все прихожане, что были в церкви, вдруг обернулись. Не было ни одного из них, кто бы ни улыбнулся мне столь широкой, почти что надменной, улыбкой и не поклонился в знак приветствия. Побоялись бы Бога, вы в церкви! Но я всё же кивала им в ответ, стараясь показаться вежливой и остаться серьёзной. Пока что играет орган они не будут подходить ко мне и надоедать со своими вопросами и подхалимством. Эх… Так мало людей и мне подобных стали нашей семье настоящими друзьями уже после того, как Балто с ребятами доставил вакцину. Благо хоть в ту ночь, когда к нам прибыли наши русские друзья, я в них не ошиблась. Говорят, что встречают по одёжке, а тут я сразу поняла, что на них можно положиться. Хоть это была не первая наша с ними встреча, но спустя столько лет всё могло измениться. Кто знает, под влияние чего попадут люди. Но они стали только лучше с тех самых пор, когда мы видели их в последний раз, но это совсем другая история… Сколько раз они спасали нас, когда, казалось бы, всё было обречено, и даже сейчас они рискуют, прикрывая нас от невесть чего. Только вот почему всплыла вся эта история с документами – непонятно. Балто отправил их в Россию, сделал это через Алу, чего я бы никогда ему не позволила. Но он сделал это втайне и оказался прав... И тем не менее шайка Стила засуетилась спустя столько лет как раз после этого шага, и почему – не ясно. Совсем не похоже на совпадение, и это мы должны будем выяснить.
Но вот началась служба и я забылась. Мысли ушли из головы на всё это время, и я очистилась, успокоилась и окрепла духом. Святой Отец ещё не закончил чтения, но я позволила себе встать и уйти. Недаром я села возле самого выхода. Сколь могла получить - я уже получила, а теперь я хотела исчезнуть с глаз долой от тех, кто относится к другим словно в гоголевском ревизоре. У русских классиков литература чудна и своеобразна, но мысли они подносят красиво – тут ничего и не скажешь!
Конечно, я желала остаться ещё на минуточку, но тянуть время было нельзя. Уходить было стыдно, но если я останусь – ко мне обязательно прилипнут назойливые и до смерти настойчивые знакомые и заговорят меня вусмерть. А сейчас уже четыре, до гостей остался всего час, так что нужно успеть подвести последние штрихи в подготовке к их встрече.
И я отправилась домой, чтобы разложить салаты в салатницы, поставить мясо в духовку и подготовить детей к встрече. Ох, надеюсь, что хоть кто-нибудь из них ещё дома, а то...
Грудь защемило, и я снова мимолётно всплакнула, посеяв грусть в своём сердце. Бедные вы мои дети, совсем вы остались без моего догляда! Я самая ужасная мать на свете…
6.
Работа кипела полным ходом. Моё волнение сперва совсем не давало мне покоя, но в такие моменты Гарри протягивал мне руку помощи. Мало того, что он помогал мне паять, держать детали, что-то откручивать, так он ещё замечал, как было бы лучше, поправлял мои ошибки и выводил меня из транса своими разговорами и именно тут я кое-что понял.
За всё это время он разговаривал со мной непринуждённо, как сказала бы Саба: «На полном расслабоне». Почти так же, как и у меня дома, разве что теперь он позволял себе скромно браниться, когда что-то выходило из-под контроля, да отшучиваться, ещё и так, что даже меня на смех пробирало! Одним словом, я почти не увидел отличия того Гарри, который пришёл ко мне утром, и того, что сидел сейчас возле меня на зелёном старом диване. И это не только меня успокаивало – это наводило меня на мысль о том, что… Гарри сам по себе неплохой человек. Спустя час работы вместе с ним я вообще забыл, что он преступник. В нём не было ничего такого, что выделяло бы его из толпы, в нём не было манерности, хладнокровия и жестокости, а наоборот – Гарри был очень чутким и внимательным человеком. Он понимал и видел, как я беспокоился, когда пришёл к нему, и делал всё, чтобы это исправить. Он предложил мне чая с пряниками, включил музыку на музыкальном центре и был со мной вежлив, будто бы я по-дружески пришёл к нему в гости. Нет, я выразился неправильно. Он был не то чтобы вежлив, а более прост и открыт со мной, смея рассказывать мне даже истории из своей жизни, которые были к слову.
Вся эта ситуация привела меня только к одному единственному выводу. Я ошибался. Всё это время. Я… Это я оказался бесчувственной тварью, которая не смогла понять даже родную сестру. Это я – худший член нашей семьи, жалкий, трусливый и никому не нужный, самый глупый и не знающий жизни, самый… самый бесполезный. Я даже не знаю, что будет, когда мы починим рацию до конца. Может, Гарри всё-таки притворяется и, получив своё, пришьёт меня прямо здесь, без суда и следствия? И тогда и вовсе окажется, что я наделал только хуже всем своим родным, а ведь я хотел помочь…
Во время моих раздумий я сидел рядом, а Гарри уже приступил к сборке рации. Однако он заметил мой пустой взгляд и дрожащие руки. Дыхание моё изменилось, стало прерывистым и неровным, и я от своих мыслей чуть было не заплакал…
- Эй, - остановился Гарри. – Что с тобой? – не понял он.
- Я… Я идиот, - ответил я и закрыл лицо руками, опустив его к полу.
- Что такое, Динго?
- С… Саба, – коротко ответил я, чтобы не раскрыть всех моих душевных переживаний и мыслей об их «преступной организации».
- А-а, - ответил Гарри как ни в чём не бывало. Однако я знал – таким тоном он просто хочет меня успокоить. – Не мудрено. У неё характер – будь здоров!
- Мы поругались, - как-то само собой вылетело из меня. – Этой ночью.
- Это я и от неё услышал, а в чём дело-то?
- В… - я решился и сказал как есть. – В Хьюго…
Гарри сперва замолчал, а потом тут же продолжил:
- Ну, Хьюго тоже тот ещё кадр. Он вечно суетится и делает проблемы на пустом месте. И тем не менее – он очень хороший парень. Не, ну правда, не смотри на меня так! – даже немного улыбнулся мой собеседник. – В чём всё-таки дело?
- А ты не понимаешь, Гарри? – немного повысил тон я. Мужчина немного помутнел, будто бы был удостоен весьма неблагодатным озарением. Однако он, на минуту прервавшись, всё-таки ответил:
- Ах, ну да… Ну да… - наклонил он голову и после посмотрел на меня. – Я уже сегодня говорил тебе о них, но кажется, всё в одно ухо влетело, а в другое вышло… Знаешь, Динго, ты ведь тоже сегодня пришёл сюда. И… где сигареты… - отвлёкся Гарри, и, найдя пачку на столе, закурил. – И знаешь, Динго, - сделал Гарри затяжку. – Ты и твоя сестра, Саба, очень похожи по одной простой причине. Ещё тогда, когда ты взял у меня рацию, и сегодня утром особенно. Ты ведь ещё совсем не знал тогда, кто я. И твоё отношение ко мне было совершенно другим, нежели сейчас, я ведь прав?
- Да, - честно ответил я. «Враньё – оно вообще приносит только беды. Врать нельзя», – так меня учила мама. А отец всегда отвечал на это: «Если только немножечко, чтобы жизнь малиной не казалась…». После этого папа смеялся, а мама, затаив лёгкую улыбку, его осуждала при нас. Чтобы он не подавал нам плохого примера, ага. А сам он… Не рассказал нам всей правды. Впрочем, сейчас было важно не это. Я лишь продолжил выслушивать Гарри:
- Так вот, - сказал он и затянулся. – Ты видел во мне совершенно другого человека. Обычного человека, со своими манерами, характером и прочей ерундой. Таким же я остался и сейчас, НО! Ты узнал, что я работаю на Стила, и всё. Всё вдруг поменялось в твоей голове: образ мышления, эмоции и, самое главное, отношение, - докурив сигарету, Гарри вдруг сменил направление своих мыслей, но пока что я не понимал, к чему он клонит. – А вот Саба. Она, как и мы с тобой, познакомилась с Хьюго гораздо раньше, чем узнала о его второй работе.
Отчего-то меня взбесило подобное название их преступной деятельности, будто бы это всё в порядке вещей! «Вот мерзавцы!» - подумал я, но понял, что это опять исходит из моего внутреннего сопротивления и неготовности принять неизбежное. Всё разумное, что я мог сейчас сделать – это дослушать пояснения Гарри, и я уцепился за эту разумную мысль, чтобы не наломать дров и сделать хоть какие-то полезные выводы.
- Мы знакомы с тобой всего пару дней, но ты уже успел составить для себя мой образ как личности, как человека, пускай даже примерный, но это и не важно. Самое главное то, что ты уже это сделал, а у Сабы с Хьюго на это ушёл не один день и не месяц. Они познавали друг друга как личности, понимаешь? Но дальше случилось неизбежное – вы узнали, что мы работаем на Стила, - тихо произнёс Гарри. – И с этого момента уже каждый из вас поступил по-своему. Тебя я прекрасно понимаю. Ты знаешь меня совершенно немного, и довериться мне только потому, что твоя сестра могла где-то там, совсем отчасти мне доверять… - покрутил рукой Гарри, изображая жест «ни то ни сё». - …это глупо. Тем более. Она ведь могла ошибиться, разве такого не бывает?
- Бывает, - ответил я, понимая, что он заставит меня хоть что-то сказать. Гарри тоже был весьма мощным «психологом» и определённо хотел видеть, что я его внимательно слушаю, а не витаю в облаках своих мыслей.
- Бывает, - подтвердил Гарри. – Но вот твоя сестра Саба… Они с Хьюго поссорились ещё до того, как *** приехал в Ном. Она-то и узнала о том, кто он есть, когда вы с *** устроили здесь… - указал Гарри в окно. - …представление возле нашего дома, - мой собеседник улыбнулся чему-то своему, и от его улыбки и воспоминаний даже мне захотелось последовать его примеру. – Да уж, будет что вспомнить на старости лет, если доживу, однако я не об этом, - добавил ни с того ни с сего Гарри и продолжил свою мысль. – И, тем не менее, будучи с Хьюго в ссоре, узнав, кто он есть на самом деле, Саба решилась и сама же вышла с ним на контакт. Она нашла в себе силы воспротивиться тому, на кого он служит и кем он является. Потому что… Потому что это не важно, понимаешь! Для неё это уже не важно! – замахал руками Гарри, и я перебил его:
- То есть Саба САМА захотела снова встречаться с Хьюго?
- Да!
- И она не знала про рацию, про всё вот это… - взмахнул я рукою, не зная, что всё-таки сказать. – Про то, что от вас можно узнать…
- Подожди, я понял, к чему ты клонишь, - притормозил меня рукой мужчина. – Но Саба узнала о рации уже после того, как они помирились с Хьюго, а мы сейчас знаем не многим больше, чем ты, Динго. В этом может помочь только твоя голова и сей кусок железа, - приударил Гарри о металлический корпус рации. – И это, заметь, никак не связано с отношениями Сабы и Хьюго. Они сейчас сами по себе, уехали отдыхать на природу, разве что Хьюго хотел ещё встретиться с одним человеком…
- Так, ладно, - отмахнулся я. – И… короче, что ты хотел мне всем этим сказать? - постарался я выкинуть Сабу из головы и сосредоточится на своих мыслях. Недаром же я выслушал столь огромный монолог, не правда ли?
- А то, Динго, что дружба и любовь не должны знать преград из статусов и клише. Саба и Хьюго по-настоящему любят друг друга, вот и вся история. И им не важно, что он в глазах её семьи – преступник, а она – будто бы его первый враг.
- О чём ты?
- Да о том, что им плевать, что с ними может сделать закон, семья и наши ребята. Они сами себе хозяева. И дело вовсе не в независимости от всего этого дерьма, а в том, что они протестуют против его законов. Они попросту не знают и не видят этих законов и преград, понимаешь? Для Сабы всё равно, что вы называете Хьюго бандитом – она его таким не считает, кем бы он ни был. Для неё он, в первую очередь, её парень, которого она знает уже не первый год и видит в нём личность, и…
- Я понял.
Гарри приостановился, чтобы понять, блефую ли я или нет.
- Я понял, - подтвердил ещё раз я.
- Нет, сейчас поймёшь, - сказал Гарри и продолжил прикручивать последнюю деталь. – Я всегда держу своё слово.
Последующие минут семь мы провели в полном молчании. Гарри занимался рацией, а я всё думал, думал и думал, пока не понял, что Гарри говорит правду. Даже… даже если это не так, то каждая деталь из его рассказа всё равно складывается гладко. И Саба… Как я не мог понять этого раньше, как!? Я ведь знал о Хьюго до всего этого, я ведь мог бы и сам всё это понять, но почему, почему я этого не сделал?! Господи, какой же я дурр-ра-а-ак, а-а!
Но резкий шорох прервал мои мысли. Рация подала первые признаки жизни.
- Уже неплохо! – радостно, как ни в чём не бывало, заявил Гарри и начал менять частоту. Он так сильно успел перемениться в настроении, что серьёзность его слов встала у меня под сомнение. Однако Гарри вдруг посерьёзнел, поставил нужную частоту и произнёс в микрофон:
- База, База, ответьте! Город N. Вызывает Базу, приём!
Но в ответ слышался только шорох, треск и свист. А я… я замер в недоумении. Он что, серьёзно!?
- База, База, Город N. снова на связи, ответьте! Приём.
- База слышит вас, Город N., приём, - отозвался вялый голос в наушниках у Гарри. Тот подключил их сразу после своей первой попытки выйти на связь. Однако слух мой более чем позволял услышать всё, что говорилось по ту сторону.