Его точно мучила совесть, та самая совесть, которая сейчас чуть не переродилась в нечто, несущее действие ей противоположное. Только вряд ли его душу бередил этот инцидент. Он сидел и молчал, опустив голову и повременно покачивал ей или резко переводил взгляд. Он был глубоко в своих мыслях, и мыслях крайне нерадостных. Этот груз будто бы повесили и мне на шею, только что там, на другом конце верёвки? Он всё равно не расскажет.
- Спасибо, - не стал отказываться я и, дожевав, попытался начать разговор. - Может, Вы назовёте своё имя?
- Нет, - спокойно и твёрдо ответил он. - Это тебе ни к чему.
- А зачем нужно скрывать своё лицо, если я не знаю Вашего имени? Да и вообще... - побоялся я оказаться бестактным. Бестактным с тем, кто минуту назад чуть не лишил меня жизни. - Не так много народу имеют столь, простите Вы меня, необычный окрас, Вас и так могут запросто вычислить.
- Просто так надо, - вроде бы как повеселел незнакомец и слегка улыбнулся.
- Может, - совсем осмелел я. - Вы мне скажете, что с Газом?
- Да жив твой друг, - безразлично ответил пёс. - Только пускай оно будет иначе, - сказал он, обернувшись в мою сторону как ни в чём не бывало. Вся его грусть опустилась под маску улыбки и её как рукой сняло.
- Я не понял...
- Пускай для всех он будет мёртв. Так будет лучше.
- Но... Почему?
- Значит так надо, неужели не понятно?
- Но он ведь просто ищет ответы...
- И мы ему их предоставим.
- Хм, в таком случае... - машинально ответил я, но одумался. - Зачем он вам нужен? Какое он дело имеет по отношению ко всей этой заморочке с документами Балто?
- Да самое прямое.
- В смысле?
- По-моему, ты не в том положении, чтобы так нагло задавать вопросы, или ты забыл, кто ты и как здесь оказался?
|
|
Я остепенился, только успев разгореться. Это всё от нервов. После такого испуга я не могу удержать своего языка.
- Между прочим, ты ведь очень многое от меня утаил. Я уверен, что ты знаешь больше и путь твой - это не просто осознанный выбор. Ты ведь знаешь, куда идти, - приподнял голову пёс, чтобы увидеть меня из-под капюшона.
- Угу... - честно кивнул я, думая, что пожалею об этом сейчас же.
- Хм... Ох, ладно. Я мог бы убить тебя, - с таким же спокойствием продолжал он. - Но я этого пока делать не буду. Проверю хорошенько твою теорию, а вдруг ты всё-таки окажешься прав? А я угроблю такой экземпляр творческой авторской мысли? - посмеялся он. - Ладно, проваливай, ты уже за час успел мне надоесть, как кость в горле.
- Ладно, - крякнув, поднялся я и водрузил свой рюкзак на плечи. - Бывай, незнакомец! - по-дружески обратился я, совсем осмелев, предчувствуя свой выход на свободу, где всё безнаказанно и безмятежно.
- Прощай, парень, и помни - увижу - убью! - гаркнул он.
Я накинул капюшон и обернулся в ответ на злые слова. Он улыбнулся мне. Надеюсь я, что он так шутит. Надеюсь.
6.
Мы с отцом направились направо, к пляжу, чуть в сторону от дома, где только что побывали и расстались с этим чудесным мальчуганом и его ужасным родителем. Отец хотел помыть штаны и ботинки после случившегося инцидента. Я решила, что не стоит тянуть с разговором о мальчике, однако папа первый его начал:
- Ты сказала, что у тебя есть идея? - спросил он, когда мы отошли от дома и были уже на полпути к берегу.
- Да, папа. Этот мальчик. Он сказал, что его мама живёт в Уэйлсе и туда ходят лодки отсюда. Он уже ездил туда с каким-то Френсисом. Думаю, что нам следует к нему обратиться.
|
|
- Ну, вот и прекрасно! - отвечал мне отец, стоя в воде и обрызгивая свои штаны и берцы, естественно, не снимая.
- Да...
- Так в чём же подвох?
- Этот мальчик.
- А что мальчик?
- Пап, не притворяйся, ты всё слышал, я знаю!
- Может, ты знаешь, что я тебе на это отвечу?
- О да! Ты скажешь, что это не наше дело, и мы не будем "воровать" ребёнка у собственного отца!
- В точку! – щёлкнул пальцами отец мне в ответ, тем не менее, он сразу переключился и стал серьёзным. – Но у меня тоже сердце кровью обливается, когда я вижу таких детей. Поверь, это не первый случай в моей жизни, - продолжал отец, застирывая штаны прямо на себе. – Я много чего повидал на Аляске. Поэтому так жёстко говорить, что это «не наше дело» я бы не стал, дочка, это не тактично.
- Прости, пап, – ответила я, немного уставшим голосом. Всё происходящее начинало меня утомлять.
- Но мы ничего не можем сделать. Мы просто не имеем на это право – таков закон.
- Неужели закон позволяет жить детям с такими родителями? Нет! – попыталась я дать аргументированный ответ отцу. Уж не за себя, так за мальчонку я должна была побороться!
- Правильно, закон всего не урегулирует, и ты уже в этом убедилась, - косо, но без злости, а, скорее, с долей какой-то весёлой иронии ответил мне папа. – Но в нём есть вещи, казалось бы, совершенно абсурдные, однако их выполнение общеобязательно.
- Хах, и это говоришь мне ты, пап! – улыбнулась я. – Вспомни свою молодость!
- Что, мама сдала меня с потрохами?
- Это уж точно! – ответила я. Мы посмеялись. – Из тебя-то и слова не вытащишь! Да что там, я даже не знаю, кто были мои дед и бабушка!
|
|
- Ну, во-первых, почему это были?
- Что?! – была ошарашена я. – Они что, живы? Почему ты мне об этом ничего не говорил?! – только отец не стал отвечать на мои вопросы. Он знал, что их будет куча, а потому продолжал:
- А во-вторых, кто они такие – ты ещё узнаешь.
- А когда?
- Скоро. Очень скоро, мы ведь идём на Север, не так ли?
- И что, что там? – удивилась я в предвкушении.
- Ну… - замялся отец. – Дорога-то длинная, много баек можно стравить, - лукаво улыбнулся он мне, закончив свою процедуру и, не оборачиваясь, направился в сторону города. Ох, и скрывает же он что-то от меня! Да что там – отец! Он, как выяснилось, всю жизнь от нас что-то скрывает!
- Эй, подожди! – окликнула я и кинулась вдогонку. – А что решим с мальчиком?
- Сейчас всё узнаем, не суетись! Найдём этого Френсиса, и всё решится само собой.
- Но, все-таки…
- Пойми, Алу, я тоже хочу ему помочь! Но мало ли чего, мало ли его отец в суд подаст? Может, это лишь временная его попойка? А что, если мальчик не помнит точно, где его мама, и живёт она совсем не там - что тогда? Возвращаться? Да если он вообще болен? Может, это и не его сын вовсе, - кивнул отец на дом. – А мальчик просто с какими-то отклонениями…
Аргументов была куча, вплоть до абсурдных вроде последнего, но всё же все они имели место быть. Папа был прав, и теперь всё должна была разрешить встреча с этим таинственным Френсисом.
Мы вернулись к пристани и рядом со зданием администрации нашли лодочную станцию. Внутри трёхэтажного здания было куда комфортнее, нежели на просторах самого городка. Изнутри стены были обиты тёмным лакированным деревом, на котором красовались большие сушёные рыбьи головы, оленьи и лосиные рога и всевозможные газетные вывески, на которых были запечатлены, по-видимому, местные жители. За прилавком расположился приветливый мужчина с рыжеватой бородой, в джинсовой куртке и в бело-зелёной бейсболке. Отец принялся болтать с ним на весьма отвлечённые темы, спрашивал про каких-то людей, в том числе и про Френсиса. Оказалось, что мы промахнулись с поисками, и что этот Френсис вовсе не лодочник, а рыбак, и мы в сопровождении этого галантного мужчины отправились на поиски этого рыбака в южную часть города по ту сторону того самого забора из рабицы.
Найти Френсиса было нетрудно. Он сидел на маленькой табуретке перед распотрошенной коробкой с инструментами и вытащенной на бетон лодкой. Сзади была видна только его лысина.
- Френсис, тебя тут искали, - сказал провожатый, но, тем не менее, никуда не ушёл, оставшись с нами до конца разговора.
Лысый мужчина повернулся. У него были жёсткие, торчащие выступы лица и низкие широкие брови, что придавало ему весьма недовольный вид. Впрочем, как оказалось, не только вид.
- Чего вам надо? – спросил он, встав с табуретки и начав обтирать тряпкой масляные руки.
- Мы ищем того, кто мог бы доставить нас в Уэйлс. Понимаете..., - начал было оправдываться папа, но это ему не пригодилось.
- Да что же это такое! – вспылил Френсис, разведя руками и бросив тряпку к лодке. – Не видите что ли – мотор сломался, - начал он тыкать нам в своё рабочее место.
- Да мы же… - начал папа.
- Поэтому нет, нет и НЕТ! Я что вам – курьер?
- Нам о Вас сказал мальчик, - вмешалась я.
Тут из маленького домика, который, казалось, был вылит из такого же бетона, вышел красивый молодой человек со жгуче чёрными волосами и при этом голубыми глазами, что меня крайне удивило. Он был примерно моего возраста, ну, может быть чуть старше меня, и, почему-то, немного стеснялся нас с отцом. На нём была чёрно-бордовая фланелевая рубашка в клеточку и джинсы, из карманов которых торчали отвёртка, ключ и уровень.
- Это Вы от мальчика Билли? – назвал парень имя мальчугана.
- Да, - ответила я.
- Видимо, вам ко мне, - радушно произнёс он и смущённо улыбнулся. Он мимолётно почесал в затылке, а потом, опомнившись, протянул руку отцу. – Я Френсис, мы просто тёски, - кивнул он на усевшегося работать лысого. - Нас часто путают.
- Да… Достали уже, - пробубнил лысый Френсис и продолжил ковыряться в моторе.
- На самом деле вас тяжело перепутать, - заметила я, стараясь кольнуть лысого, но не получила при этом никакого эффекта, кроме укорительного взгляда отца и улыбчивого соглашения от Френсиса-младшего.
После этого мужчина в бейсболке с лодочной станции отправился назад на свою скучную работу, а отец начал переговоры:
- Кхм-кхм. Приятно познакомиться, Френсис. Меня зовут Балто, а это моя дочь Алу.
Последние слова отца я посчитала излишними. Я бы могла и сама представиться, коли бы захотела, я уже не ребёнок. Однако виду я старалась не подавать и при моём упоминании взгляда не отводила, наоборот, я лишь упрямо взглянула на Френсиса, ожидая его мимолётного взгляда или сантимента. Однако не последовало ни того ни другого – он просто встал и уставился на меня. Эта перестрелка глазами продолжалась с полминуты, пока отец пел ему свою песню про то, что нам надо доплыть в Уэйлс, и пока я, продолжая хмуриться всё сильнее и сильнее, не заставила Френсиса отвернуть свой странный взгляд. Впрочем, отец сам немного требовал от него внимания, поэтому наглость этого человека показалась мне необоснованной, хотя… Была ли это наглость, или же это плод моего воображения? Может, это я бурила его глазами? Да нет, глупость какая-то!
И я, стараясь отвлечься от этих странных и смущающих по какой-то неведомой для меня причине мыслей, спросила о мальчике.
- Извините, но правда ли, что мать Билли живёт в Уэйлсе? – поинтересовалась я, продолжая отчего-то смущаться. – Он сказал, что только Вы его возили к ней, это так?
- Оу… Да, да, я возил его к матери на зиму. Видимо, придётся это сделать снова, но в этом году слишком рано. Зиму обещают лютую, к тому же раннюю, а его отец пьянствует себя не помня.
- Просто он попросил нас взять его с собой, если мы отправимся в путь… - заметила я, как бы намекая на то, что как ни крути, а двигаться нам надо.
- Простите, просто… что на это скажет его отец? – забеспокоился папа. – Это же… не законно.
- Согласен, но… То, что, делает с мальчиком его отец – вот это действительно незаконно. Не знаю, чем занимается его мать, но она хотя бы не пьёт, да и содержит пацанёнка получше.
Эти слова порадовали меня, подтвердив мою точку зрения, и я с чувством собственного достоинства взглянула на отца. А Френсис продолжил:
- В том году я решился и отвёз мальчика к матери. Я получил только от начальства, а отец его и в ус не дул, даже наоборот, мол, ему же и проще и денег побольше на выпивку останется. Так что, думаю, малец всё равно в этом году попадёт в Уэйлс, и если не со мной, так с кем-нибудь другим.
- Однако он сказал, чтобы мы обратились именно к Вам, - заметила я. – Вот мы и интересуемся, можно ли воспользоваться Вашими услугами?
- О нет, что Вы! Это не услуги, - замялся паренёк. – Я лишь вожу грузы и рыбачу, а перевозка людей не в моей компетенции.
- То есть, Вы нам отказываете? – совершенно запуталась я.
- Ну, я этого не говорил, - лукаво улыбнулся он. – Для героя Аляски и такой милой особы как Вы, - слегка поклонился он нам с отцом по очереди. – Всё, что угодно!
Однако я восприняла его, пускай и небольшие, но всё-таки наигранные поклоны как оскорбление, хотя, быть может, это просто паранойя и всё это было лишь искренним знаком уважения, а не саркастическим издевательством. Однако Балто он точно узнал и знал кто это, и я надеялась лишь, что это сыграет нам на пользу, а не наоборот.
- Я возьму Вас с собой, но придётся подождать. Видите ли, сперва необходимо проверить лодку, погрузить груз, и тем более, если мы хотим доплыть хотя бы к вечеру четвёртого дня, то нужно выплывать с ночи, чтобы там успели разгрузить лодку.
- Нет, мы не можем ждать, - покачал головой отец. - Извините, - сказал он и собрался было уйти, но я встряла в разговор.
- Хорошо. Мы подождём.
- Отлично! Приходите к половине второго ночи, - ответил нам Френсис, расплывшись в какой-то лживо-доброжелательной улыбке. Видимо, всё это было лишь паранойя, или я была слишком утомлена и зла на судьбу, но почему-то я всё сегодня воспринимала в штыки от незнакомцев. И что в этом парне так меня раздражало?
- Ладно, тогда мы придём, - немножко с укором и всё же с согласием посмотрел на меня папа.
- Для меня это будет большая честь, - продолжал льстить Френсис герою-Балто. – А с парнем я сам разберусь, так что Вы за это не беспокойтесь.
- Приятно это слышать, до встречи! – пожелал отец на прощание и мы с ним отправились в сторону пристани.
- Разве нам стоит спешить? – спросила я у него, удивляясь первоначальному отказу отца.
- Нет, просто... - замялся он. - Просто хочется покончить с этим побыстрее.
- Да что ты, пап! Все ведь только начинается! - сказала я и пожалела об этом. Отец с такой злостью зыркнул на меня, что я невольно прижала уши, и мне стало страшно. Странно, что он имел в виду?
- Меня пугает то, что отплытие будет ночью. Нам нужно быть осторожнее.
- Меня больше напугало, что этот парень тебя узнал. Не к добру это, - постаралась я попараноить, чтобы поддержать отца. Он, конечно, был угрюм, но на мои слова отреагировал и взглянул с одобрением за мою рассудительность. Да, старик, неужели ты уже не такой, каким был раньше? - А ещё меня напрягает его поведение.
- Да брось ты, он, вроде, славный парень, - произнёс отец.
- Не знаю, просто он меня бесит! - не сдержалась я и сказала, как есть.
- Только не говори мне, что ты в него втюрилась! - посмеялся отец.
- Ну па-а-ап! - улыбнулась я со смущением и мы вместе засмеялись.
Видимо, я ошибаюсь - мой старик ещё может горы свернуть! Не каждый решится в его возрасте отправиться в такое путешествие, так ещё мало того - ввязаться в такую вот авантюру! У отца сейчас такой возраст, когда он ещё совсем не стар, но молодая горячка уже давно угасла, хотя... Да кого я обманываю! Уж у старины-то Балто она точно не угаснет, даже не надейтесь! Этот "старик" ещё не раз и не два даст нам фору, тем более я даже не знаю, на что он способен на самом деле. Надеюсь, что за время нашего путешествия мне откроется его настоящая сущность. Здесь он уже совсем другой, и я это начинаю чувствовать. Здесь он в своей тарелке, в своём мире, просто пока что он с опаской к нему возвращается. Только бы мне уследить за ним во время его адаптации, чтобы он не переоценил своих сил и не решил в порыве отчаяния тряхнуть стариной. Наверное, для этого я и здесь, и в этом - моя судьба. Моя судьба - оберегать его, ведь это уже не мой отец, это тот самый герой, спасший наш город от страшной эпидемии. Рядом со мною шёл герой по имени Балто, который больше уже не задумывался и не вешал нос, а смело шагал вперёд, подняв голову и улыбаясь проступающим сквозь пелену туч последним на сегодня ярким лучам заходящего солнца.
7.
Ночь встретила меня нелюбо. На улице шёл настоящий ливень, и я решил остановиться только когда он закончится. Но он и не думал. Благо что у меня с собой был скромный полиэтиленовый плащик, он хоть сколько-то, но защищал меня от дождя и, вместе с болотниками, от мокрой травы и кустарника. Эх, была бы у меня сейчас моя химзащита из дома, как у этого незнакомца... А пока я не мог останавливаться на привал и, тем более, на ночлег - я просто промок бы до нитки. Да и преступники совсем близко...
Когда я отошёл от сарая метров на сто, то мне стало совсем не по себе. Каждый кустик, каждая веточка шуршала, стучала и поскрипывала под натиском дождя и ветра, отчего мне казалось, что кто-то непременно есть в объятии ночи, и он уже близко. Видимо, это просто нервы. Я уже давно, кажется, перестал бояться ночи и леса, но сейчас что-то было не так. Не так... Только ничто вокруг не выдавало себя, не давало мне знаков и не отвечало мне на вопрос, в чём же дело. Толи это моя паранойя, толи это я просто не могу понять, что не так, и от последней мысли становилось только хуже. Как назло, кругом всё было в каком-то вьюнке или хмеле, и я, наткнувшись на заросли, еле смог из них выпутаться. Я приостановился и огляделся. Никого.
Нет, так дело не пойдёт. Такими темпами я через лес буду двигаться ещё двое суток. Через густые заросли этих растений мне вообще не пролезть, так что придётся возвращаться на дорогу. Ну, ничего. Преступники всё равно обо мне знают и знают, в каком направлении я двигаюсь. Мне бы только их обхитрить... Или поспешить и успеть до деревни быстрее них. Это будет сложно, но, в любом случае, хитроумного плана как замести следы, у меня пока нет. А пока... здесь мне слишком нехорошо... Страшно... Наверное, это тоже толкает меня ближе к дороге. Поэтому я не стал долго ждать и поспешил завернуть правее, подальше от жуткого и громкого леса.
Что же это такое. Неужели я такой трус? Я уже около суток один, в лесу, и ничего! Шёл в полном одиночестве без намёков на попутчиков, без намёка на страх, полон решимости, а сейчас... Неужели меня так подкосил случай в сарае? Наверное, это всё его последствия...
Но тут меня действительно начала охватывать паника. В один прекрасный момент я понял, что иду направо и не могу выйти к дороге уже минут десять, хотя должен был сделать это и вовсе минут за пять. Неужели я заблудился. Обычно мой внутренний ориентир меня не подводил, но сейчас что-то явно пошло не так... Какой ужас... Так, ладно, не всё потеряно! Ещё ведь всегда есть шанс вернуться, верно? А пока... Надо попробовать взять ещё немного правее и пройти дальше. Авось мне повезёт.
И я решился и пошёл вперёд. По часам с подсветкой я сверялся со временем, с которого продолжил движение. Ладно, если через полчаса ничего не выйдет - придётся возвращаться.
Я шёл и лицо моё горело от пота, паники и холодного дождя. Однако ровно через двадцать три минуты мне улыбнулась удача и я увидел просвет. Хух, слава Богу! Это была дорога, а не какая-нибудь полянка. Видимо, она круто повернула вправо, а значит до деревни теперь придётся идти по прямой. Я примерно представлял себе карту, поэтому я успокоился и зашуршал по мокрому песку в сторону деревни, немного пробуксовывая широким протектором болотников.
Вот в этом-то и была вся проблема. Преступник, с которым я беседовал, сказал тогда своим, что сможет достать меня по дороге в деревню. А мои следы – они выдавали меня с потрохами. Хотя… Кажется, у меня появилась идея! Ведь если следы – очевидный показатель моего движения по дороге, то что они скажут на движение по лесу? Ведь они решат остановиться и посмотреть, куда я пошёл, если я сверну на обочину. Они подумают, что я решил отдохнуть. Двигаться по лесу мне совсем не выгодно, и они это понимают. Но что если я выведу их с дороги несколько раз подряд? Буду сходить с дороги и выходить на неё далеко впереди. Это должно сбить их с толку или хотя бы задержать. Главное сейчас – мне самому не терять времени.
Я поднажал. Реализацию плана я запланировал на раннее утро, когда я смогу двигаться по лесу в полной видимости. Пока же я просто топал по дороге, стараясь делать это как можно быстрее и, в то же время, не сильно напрягаясь – силы мне ещё понадобятся.
Спать, на удивление, не хотелось, но вот физическая усталость не давала мне покоя. У меня очень сильно ныли ноги, которые, мне кажется, невозможно приучить к такого рода нагрузкам. Даже в турпоходах ребята, закалённые временем и трудностями, думаю, делают привалы гораздо чаще, чем делал их я за сегодня. И моей закалки тут не хватает. Однако боль нужно превозмочь, как бы там ни было. Тем более она была покамест только лишь дискомфортом. Такую боль обычно испытываешь с непривычки, выбираясь после долгой болезни в поход по магазинам или по рынку, поэтому всё это было терпимо. Даже рука моя саднила сейчас сильнее, чем болели ноги, и я решил завернуть рукав и выставить больную ладонь чистому и ласковому дождю. Эх, сейчас бы повязку снять, да будет ли время перебинтоваться опять. Но ничего, это можно сделать и в дороге на скорую руку. Рано или поздно, а привал всё равно сделать придётся.
Я снял повязку. Спустя пару минут я испытал приятное ощущение покоя и умиротворения. Боль спала, но рука, начав отчего-то пульсировать, решила ещё и закровоточить. По пальцам стекала свежая кровь и оставляла капельки на раскисшем песке, такие же редкие и одинокие, как я сейчас. Далёкий от друзей, от мира и от самого себя, утерянного толи в глубине своей души, толи где-то там, далеко, в конце моего пути. И самое странное, что путь по каждой из этих двух дорог одинаков по своей длине, равен по времени и каждый из них не менее тернист, чем другой. Только вот что ждёт в конце этого пути… Возможно ли там отыскать себя, даже если придётся отправиться за вопросами на самый край света? Какая из этих дорог быстрее приведёт меня к пониманию того, что я есть в этом мире? Пока эти дороги идут вместе, я просто иду вперёд и надеюсь, что ответы сами найдут меня там, впереди. А что, если дороги эти разойдутся навсегда и мне придётся выбирать, по какой продолжать мне свой путь? Убежать на край света и увидеть там пустоту, наткнувшись на прибрежные скалы, как обречённая на смерть и ведомая гоном рыба. Или углубиться в себя, так до конца и не поняв, к чему ты пришёл, к чистым и солнечным небесам, или же подступил к краю бездны. Только ведь и оттуда и оттуда падать придётся больно и высоко, но шаг падения совершить рано или поздно придётся. Просто ходить по краю пропасти, увиливая от своего сущего и предстоящего невозможно. Рано или поздно жизнь сама подтолкнёт тебя в спину, и тогда стоять на месте уже не получится, и шаг вперёд окажется неизбежным. Может, мост через пропасть смогут проложить нам друзья, наставляющие нас на путь и помогающие нам в нашем выборе? Лишь бы только этот мост мы сами же не построили на их костях. Не лучше ли тогда будет остаться обречённым и осознанно сделать шаг в бездну? Пожалуй, только вот настоящие друзья этого не забудут и всегда шагнут следом. Только вместе появится шанс выкарабкаться. Выкарабкаться и взобраться ещё выше, чем прежде. Так неужели же без общества невозможен наш путь к чистым небесам? Да, он невозможен, но возможен лишь в обществе тех, кто сделал шаг в пропасть следом за Вами.
А падения нам не избежать, ведь жизнь, порою, слишком быстро ставит перед нами вопросы, за часы задаёт такие, решение которых требует годы. Только вот многие ли сделают шаг за Вами, чтобы предаться вопросу и упасть вниз, ударившись больно о чёрные глубокие камни, но упасть рядом, сжав Вашу руку покрепче и воздёрнув её вверх, к далёким и чистым небесам... Не многие... Но тем легче Вам с ними будет упасть ещё раз, пока вместе вы не закрепитесь выше, так, что больше никогда не потерпите падений и жизнь Ваша с ними станет одной, друг от друга зависящей и всю её составляющей. Наверное и правда, только настоящие друзья могут сделать друг друга лучше и помочь нам тогда, когда помощи ждать неоткуда. И не всегда это дело - есть нечто бытовое или из ряда вон выходящее. Самосовершенствование - дело тоже весьма и весьма важное, порой, более тяжёлое и невыносимое, заводящее в тупик, из которого за руку нас выведет только настоящий друг.
И вот я в тупике. И где же сейчас мои друзья? Одни - пытаются решить проблемы прошлого и наладить жизнь так, чтобы их родные были всегда в безопасности и спокойствии. Другой - пожертвовал собой, чтобы спасти меня... А я? На что пошёл я? Я ведь ничего хорошего для них не сделал... Я... Да какой я после этого друг! Газ спас меня, а может быть... может быть и зря. Могу ли я доказать, что способен стать другом? Могу ли, если я такой трус и слабак... Паршиво. На душе больно и плохо. Вообще, всё было плохо, хотя могло быть и хуже, но эта мысль нисколько меня не утешала. Мне было больно и страшно, но я не плакал. За меня плакал дождь, который потихоньку переставал, и сейчас уже слабо моросил, встречая первые лучи восходящего солнца.
Светало. Дождь потихоньку закончился, и уже сейчас, утром, всё просыпалось от спячки и оживало. Только я не спал. Я, скорее, наоборот увядал от бессонницы и скверных мыслей. Однако на растерянность, которая так или иначе пыталась одолеть меня, я старался не тратить много времени. Поэтому к реализации своего плана я приступил, чуть только забрезжил рассвет.
Я спускался на обочину несколько раз. Проходя путь длинною в несколько сотен метров, я возвращался на дорогу и шёл ещё с километр. Но когда солнце совсем встало, то сон таки одолел меня. Я уже просто не мог стоять на ногах, и с этим нужно было что-то делать.
Уж не знаю, была ли удача на моей стороне, или нет, но мне представился шанс. И этим шансом оказался луг. Он был очень широкий и абсолютно выкошенный до маленькой травки. На нём красовалось множество капёшек с сеном, но самое главное оказалось впереди. Видимо, трактора, чтобы выехать на поле, воспользовались старым съездом, примяв траву своими широкими колёсами. Это было то, что нужно, чтобы попробовать запутать врага.
Сперва я сошёл на поле, на котором моих следов уже было не заметить. Преступники определённо подумают, что я отправился здесь на ночлег. Однако, дойдя до опушки, я снова вышел на дорогу и спустился уже в тракторную колею. Зайдя в лес, я сделал очередную петлю, в последний раз вышел на дорогу и, вернувшись на колею, пошёл по ней назад. Надеюсь, теперь я точно их запутал.
Вернувшись к промежутку между опушкой и моим первым спуском на колею, я крайне аккуратно буквально прополз под кустами, чтобы не сбить с них капли дождя и направился вглубь леса. Заходить глубоко я не стал, чтобы если что услышать, как будут проезжать преступники. Мне было важно знать, с какой стороны, если что, ждать опасности. Думаю, что они так и так в скором времени направятся в деревню, и тогда угроза останется только там, впереди.
Но тогда это уже будут другие проблемы. А сейчас нужно решать насущные. Впрочем, много времени на это не ушло. Мне сразу же приглянулась ложбинка между двумя широкими буграми, видимо, когда-то сгарнутыми ковшом, когда здесь ещё было поле. Я прошёл чуть-чуть дальше, и, найдя старую широкую ёлочку, немного проредил её ветки ножом. Здесь внизу они были почти сухими, всё же лучше, чем спать на сырой земле и подхватить воспаление.
Сбросив рядом рюкзак и расстелив ветки, я не стал доставать свой плащ для подстилки, чтобы не продырявить его о ветки. Я обработал и перебинтовал руку, которая хоть и перестала кровоточить, но я всё же боялся занести туда заразу. Ох, отчего-то эта процедура становится всё больней и больней, и это меня пугает. Но... только не сейчас, я больше не могу. Этот поход неимоверно утомил меня, и я мигом свалился наземь и погрузился в сладкий и долгожданный сон.
8.
Сколько я не пыталась дозвониться до мамы или *** - всё было тщетно. Наверное, это было единственное полезное занятие на последние несколько часов. Однако кроме этого отец придумал маленький план и вот что мы решили: я осталась наблюдать за ним издалека, а он пошёл готовиться к отплытию. Если всё шло нормально, то он смотрел на часы, и я выходила из своего «укрытия». Ох, и к чему была вся эта конспирация!? Но отец настоял на своём, даже не глядя на то, как сильно он боялся оставить меня одну ночью в чужом городе. Его даже не успокаивало то, что я находилась метрах в семидесяти от пристани, на улице с той самой столовой, о которой он мне говорил. Неужели он так до сих пор и не понял, что он не в состоянии всегда меня контролировать? Впрочем, не с этого ли началась вся эта история? А, может, именно она так повлияла на отца, напугав его до полусмерти. Хотя я определённо преувеличиваю. По нему такого испуга увидеть никак нельзя, хотя я более чем уверена, что так оно и было. Может, всё-таки стоило всё сразу ему рассказать? Но… но тогда ведь он не взял бы никого из нас с собою, и что тогда? Если бы с ним, не приведи Господь, что-то случилось, то мы бы даже не узнали что! А вдруг ему понадобилась бы помощь… А тут для этого есть я. А может… Нет, к сожалению, это так и есть. Я просто оправдываю себя, как же это жестоко и эгоистично! Я, конечно, не могу представить, как папе может понадобиться моя помощь, как, впрочем, и то, что могло бы произойти, отправься в путь он один, но я чётко представляла себе, что все мои аргументы направлены лишь себе в оправдание. Иду в путь – хочу помочь семье, тем самым оправдывая свой поступок. Помощь папе – тоже дело якобы благородное, помощь мальчугану… Наверное, это не тот пример, который сейчас стоило бы привести, ведь он… Парень не виноват, что у него такой отец… Так, а вот и папа!