Поезд грохотал, двигаясь к следующей станции. Я чувствовала людей, переживающих за ребенка и надвигающихся на меня. Я вытянула руку, чтобы остановить их, не отводя взгляда от Бродяги.
— Так, значит, ты трус. Столько хлопот, чтобы застать меня одну, отделить от других и закончить свою работу, а ты собираешься уйти с человеческим щитом? Как, по-твоему, твой босс отреагирует на это? Думаешь, он будет впечатлен?
— Пошла ты, — произнес он, но ему хватало ума выглядеть настороженным. Он знал так же хорошо, как и я, если не лучше, насколько жестоким был Рид, насколько манипулирующим и защищающим по отношению к своей репутации. Сириус Лор был тому прямым доказательством.
Девочка корчилась в его руках, била ногами, а слезы текли вниз по ее лицу. Моя грудь болела, так мне хотелось протянуть руку, прикоснуться к ней, успокоить. Но ее безопасность сейчас полностью зависела от Бродяги, и я должна была сфокусироваться на нем — убедить его отпустить ее и двигаться дальше.
Даже если это и значило, что я упущу свой шанс с ним.
— На самом деле, — произнесла я, — это, вероятно, поможет нам. Уверена, кто-то уже вызвал копов, и могу поклясться, у кого-нибудь из этих людей позади меня есть телефон, записывающий или фотографирующий это небольшое происшествие. — Именно из-за того, что они записывали, я не смела произносить имя Рида вслух. Никто не поверит, что он вовлечен без веских доказательств, которых у меня не было. И я не собиралась подставлять себя под очередной арест.
— Короче говоря, — продолжила я, — твой босс увидит твой провал, и у нас будет еще больше доказательств, чтобы выстроить дело против него, засадить его на очень долгое время. Все это, конечно же, произойдет, когда он позаботится о тебе.
|
|
Вампир уставился на меня, по его носу стекал пот. Рациональная мысль могла сделать такое с психопатом.
Поезд снова начал замедляться, и его взгляд метнулся к дверям, ища выход.
— Отдай мне ее и уходи, — произнесла я.
— Я не идиот, — ответил он. — Я отдам ее тебе, а ты убьешь меня.
— Не перед свидетелями.
Мы добрались до станции, дернувшись при остановке. Дверь открылась, и он заколебался, а затем бросил ребенка мне, как ненужную тряпичную куклу.
Я прыгнула, приземлилась на колени, вытянув руки... и поймала ее. Она дрожала от страха, билась острыми коленками и локтями, держа руку на щеке, которая болела от боли из-за его пощечины.
Но она была в безопасности.
Люди, бросившиеся в поезд, чтобы ехать по делам, выходили из поезда, чтобы убраться подальше от вампира. Я поднялась на ноги, все еще держа ребенка на руках, и протиснулась между ними на платформу.
Вампир исчез.
***
Я ожидала с полудюжиной человеческих свидетелей на платформе неизбежного прибытия ЧДП.
Тем временем мы узнали, что Хейли Элизабет Стэнтон было три с половиной годика. Она перестала плакать, по крайней мере отчасти потому, что люди строили забавные рожицы, чтобы заставить ее смеяться, и подкупили ее бутылками воды и конфетами, когда первое потерпело неудачу. Она не отпускала меня, поэтому осталась на моем бедре, крошечные пальчики впивались мне в шею. Пока мы ждали, она рассказала мне о своей любимой «Принцессе Пони», которая, как я предположила, была игрушкой, а не настоящей королевской лошадью. В эти безмятежные сверхъестественные времена трудно быть уверенной. Как бы там ни было, пони Хейли звали Принцессой Маргарет Голливуд Пиони Стэнтон, и меня несколько раз уведомили, что ее зовут не «Мэгги».
|
|
Поэтому, понятное дело, я продолжала называть ее именно так, а Хейли продолжала хихикать.
Наконец офицеры ЧДП сопроводили обезумевшую мать девочки на железнодорожную платформу. Я встала и передала ей ребенка.
— Мамочка! — провозгласила она, когда мать обняла ее и проверила на наличие травм.
— Вы поймали его? — спросила я одного из полицейских. Люди передали диспетчеру 911, что вампир скрылся после того, как использовал ребенка в качестве щита.
— Нет, — ответил он. — Вы знаете, кто он?
— В некотором роде, — произнесла я и все рассказала.
***
Поправочка: Я рассказала им часть истории. Я рассказала им о Калебе Франклине, указав, что это был тот вампир, который убил его.
Я пропустила предположения насчет Рида и тот факт, что Бродяга был вампиром, который изначально напал на меня. Лишь немногие знали причину того, почему я стала вампиром. Поскольку большинство стали вампирами по собственному выбору — потому что хотели бессмертия, присоединиться к конкретному Дому, избежать определенной болезни — правда моего создания была слишком личной, чтобы ей делиться, и теоретически могла поставить Этана под угрозу. Технически он изменил меня без моего согласия, даже если сделал это, чтобы спасти мне жизнь.
Детектив ЧДП тщательно обсуждал со мной детали в течении двадцати минут, затем затолкал меня на заднее сиденье патрульной машины еще на двадцать. Когда дверь наконец открылась, меня встретил мой дедушка, Джефф был позади него.
|
|
В чертах стареющего лица моего дедушки запечатлелось беспокойство, но его голубые глаза были такими же яркими, как всегда.
— С тобой все в порядке?
Я кивнула.
— Все нормально, — ответила я и приняла руку, которую он мне предложил, чтобы помочь выбраться из машины.
Его взгляд сосредоточился на крови на моих руках, ее брызгах на моей рубашке.
— Она не моя. Она принадлежит Бродяге. Вы слышали о том, что произошло?
Джефф кивнул.
— Мы были в Кадогане. Этан запер Дом, а Люк с Маликом заставили его остаться, мало ли что. Затем мы ждали новостей. Фото и видео наводнили Интернет. Ты прекрасно с ним справилась, Мерит. И с ребенком.
Этан будет рад увидеть отснятый материал и все еще в ярости оттого, что я вообще убежала. Что я сделала именно то, что сказала не делать ему: я позволила своим эмоциям взять надо мной верх, и поставила себя в ситуацию, которая могла обернуться очень-очень плохо.
— Не могу не согласиться, — сказал мой дедушка, но его взгляд был все еще настороженным, и я почувствовала, как раздувается моя паника. Из-за того, что я утаила от остальных офицеров.
— Мерит? — спросил он.
— Это был тот вампир, который напал на меня.
Слова вылетели быстрее, чем я хотела.
Я видела покровительство в глазах Этана. Гнев, который появился в глазах моего дедушки, был довольно похож.
— Во дворе университета?
Я кивнула.
— Я не узнала его той ночью, когда убили Калеба; я не видела его лица. Только когда мы оказались в поезде, я увидела... — Подступила желчь, и мне пришлось прерваться, закрыть глаза и подождать, пока пройдет тошнота.
— Держи, — спустя мгновение произнес Джефф, протягивая мне холодную бутылку воды.
Я кивнула в знак благодарности и прижала бутылку к затылку.
— Это вроде как удар под дых.
— Так и есть, — сказал мой дедушка. — И это вполне понятно.
— Ты была охренительно невероятна.
Удивленные ругательством и тоном, мы с дедушкой оба посмотрели на Джеффа.
Его взгляд был свирепым.
— Я серьезно, — произнес он. — Ты узнала, кто он, и не отступила. Черт возьми, ты боролась с ним, и ты была стопроцентным воином.
— Я была напугана до усрачки.
Он улыбнулся.
— Это потому, что у тебя в головке есть мозги. Ты знаешь, как это происходит, Мерит. Страх не остановит воина. Он толкает тебя вперед.
Я потянулась и сжала его руку.
— Спасибо, Джефф.
— Это абсолютная правда.
Я кивнула и заставила себя рассказать им остальное:
— По существу он подтвердил, что Рид дергает его за ниточки. Он хочет убить меня, свести Этана с ума. Одним выстрелом двух зайцев. Я не стала рассказывать копам — не хочу ухудшать ситуацию. Итак слишком много людей думают, что мы точим зуб на Рида.
Мой дедушка кивнул.
— Разумно быть осмотрительной. И ты рассказала мне. На этом пока все. Тебе придется рассказать Этану.
Я лишь кивнула.
— Мэллори сказала, что вампир, похоже, следил за Домом, — проговорил Джефф.
— Присматривался — это мой наилучший вариант. Не думаю, что он собирался нападать на меня сегодня — вероятно, потому что там было много другого народа. Вы ребята, Скотт и Морган. Он наблюдал и выжидал.
И он по-прежнему будет наблюдать и выжидать. Потому что сегодня ничего не решилось. Это был первый раунд сражения, которое продолжится. Я снова его увижу. Он предпримет еще одну попытку.
— Вам еще что-нибудь от меня нужно? — спросила я, оглядываясь на полицейских. — Я бы хотела вернуться в Дом. — Подальше отсюда, от поездов, копов и зевак.
— Нет, — ответил мой дедушка. — Хочешь прокатиться?
При обычных обстоятельствах я бы ухватилась за предложение, но мне нужно было время подумать. Время все переварить. Несколько минут уединения, прежде чем я войду в Дом Кадогана, потому что, видит Бог, там мне его получить не удастся. Мне придется рассказывать. Мне придется докладывать. Мне придется признаться.
— Если честно, думаю, я бы хотела взять такси, если ты не возражаешь.
Дедушка сжал мою руку.
— Нет ничего плохого в том, чтобы взять несколько минут, чтобы успокоиться. Ты это заслужила.
— Думаете, это безопасно? — спросил Джефф.
— Он давно ушел, — ответила я. — Слишком много копов вокруг. И сегодня он не подойдет к Дому. Не после этого. Он знает, что мы наблюдаем.
— Соглашусь, — произнес мой дедушка.
— Позволь мне поймать тебе такси, — сказал Джефф. — Самое меньшее, что мы можем сделать — это убедиться, что ты благополучно в него села. — Он вышел на обочину тротуара, подал знак такси и подождал, пока то не остановится.
— Дашь знать, когда доберешься домой? — спросил мой дедушка и поднял руку, чтобы предотвратить всякое ворчание. — Я знаю, что ты взрослая женщина и можешь постоять за себя, но я был бы признателен, если бы сегодня ты сделала мне это одолжение.
— Хорошо, — пообещала я и обняла его, затем забралась в такси и достала свой телефон. Я отправила Этану простое сообщение:
«Я ЕДУ».
Я оставила его коротким и простым, но не сомневалась, что ему захочется сказать много чего.
***
Я попросила таксиста высадить меня на углу. Даже после двадцатиминутной поездки я все еще не торопилась заходить в парадную дверь.
Я была аспиранткой. Я могла распознать оттягивание за версту.
Зачем стоять возле Дома? Зачем медлить с возвращением к мужчине, который любил меня? Затем, что я чувствовала себя настолько уязвимой. Эмоционально раздетой догола, потому что вампир, который напал на меня, снова вернулся. У меня было такое ощущение, будто я стою обнаженной перед прожекторами, не видя зрителей, но зная, что они там.
И это еще не все. Я чувствовала, что потерпела неудачу, потому что позволила ему уйти. Да, это случилось из-за того, что я спасала жизнь ребенка, но это все же мучило меня. Он все еще был где-то там. И он не уйдет.
Безусловно, я могла постоять за себя. Постою за себя, когда неизбежно встретимся снова. Ну а пока было ожидание. Было ощущение незащищенности.
Оно отправило меня назад к Дому, к забору и воротам.
Сегодня охранниками были две человеческие женщины, которых я раньше видела в карауле. Одна была высокой и длинноногой, с бледной кожей и копной светлых волос. Другая была пониже и более фигуристой, с сильным телом и темной кожей, ее темные волосы были собраны в тугой пучок.
— Дом находится в состоянии боевой готовности, — сказала Лив, охранница повыше.
— Ага, — проговорила я, глядя на внушительное каменной здание. — Это моя вина. Проблемы были?
— На самом деле, все довольно тихо, — ответила Валери, охранница пониже.
Я кивнула.
— Мне нужно идти внутрь. Берегите себя.
Они кивнули и открыли ворота ровно настолько, чтобы позволить мне войти. Во второй раз за сегодняшний вечер я слышала, как они работают. Только в этот раз я находилась с противоположной стороны.
Сегодня в фойе было три просителя — мужчина и две женщины. Их взгляды метнулись ко мне, когда я вошла, а затем вернулись к телефонам, в которые они смотрели, чтобы скоротать время.
Я кивнула Послушнику, который работал за столом, когда проходила мимо, затем подошла к кабинету Этана. Я на мгновение остановилась у открытой двери, собираясь с силами, и зашла внутрь.
Этан стоял перед окнами, засунув руки в карманы своего черного костюма, спиной ко мне. Малик стоял справа от него, держа в руках пачку бумаг.
Оба оглянулись, когда я вошла, увидев разорванную одежду, кровь. Магия, которая вылилась в комнату, была дурманящим коктейлем облегчения, гнева и Мастерского раздражения.
Этан посмотрел на Малика, который кивнул на какой-то молчаливый приказ. Малик положил свои документы и направился в мою сторону. Он остановился, когда подошел к двери.
— Ты в порядке?
Я кивнула.
— Да. Спасибо.
Он кивнул, вышел из комнаты и закрыл дверь.
Этану потребовалась целая минута, чтобы что-нибудь сказать. И когда он заговорил, его голос был низким и угрожающим:
— Не хочешь объяснить, какого черта ты творишь, убегая отсюда в одиночку, чтобы преследовать убийцу? Человека, который уже однажды стрелял в тебя? Который хладнокровно убил оборотня?
Я была готова к гневу Этана. Он основывался на страхе за мою безопасность, и я могла это понять. Чего Этан боялся, он пытался контролировать.
Но я обнаружила, что вовсе не заинтересована в извинениях, в принятии на себя веса его бурных эмоций. Мои собственные были достаточно тягостными. Настолько, что у меня до сих пор не хватало слов, чтобы выразить их.
Рассказ моему дедушке и Джеффу об этом вампире, кем он был для меня — был отчетом. Безусловно, эмоциональным, но все же просто передавал факты случившегося, как бы тяжело это ни было.
Рассказать Этану — это нечто другое. Мы с ним навечно были связаны этим вампиром, этим беспечным монстром, который пытался меня убить, но не смог этого добиться из-за вмешательства Этана. Рассказав Этану, я снова обнажу себя. Потому что он был там. Он видел.
Он знал.
Поэтому я решила все переиграть, оставив свою защиту на месте, пока не буду готова опустить ее. И если это разозлит его, пусть будет так.
— На самом деле, не хочу, — ответила я. — И мне не нравится твой тон.
Бровь выгнулась, и его гнев возрос, наполняя комнату магией.
— Меня не волнует, нравится ли тебе мой тон, Мерит. Будь я проклят, если ты будешь рисковать своей жизнью.
— Да, я бы хотела выпить, — сказала я в ответ, ни к селу ни к городу. Я подошла к бару, налила порцию виски в хрустальный стакан и сделала пьянящий глоток. Жидкость обожгла мне грудь, снимая достаточно напряжения.
Я допила виски и поставила стакан обратно на полку с немного большей силой. Как будто это последние из моих сил, я сцепила руки и перевела дыхание.
Накопившаяся ярость Этана достигла вершины, обрушившись на комнату.
— Просто дай мне знать, когда ты закончишь использовать мой кабинет.
В его голосе прозвучала едкость, раздражение от того, что я игнорирую субординацию, или, может, обида из-за того, что я отталкиваю его. Я понимала и то, и другое, потому что оба варианта были верны. Но это ничего не меняло.
Поскольку я ему не ответила, он подошел ближе. Он мог рассердиться — очень сильно рассердиться — но он любил меня и догадался, что что-то не так. Магия в комнате сменилась с яростной на обеспокоенную.
— Мерит, — произнес он, и на этот раз в его голосе прозвучало открытое беспокойство.
Я закрыла глаза. Если я не могу быть уязвимой с Этаном — моим возлюбленным, моим вероятно будущим мужем, будущим отцом моего ребенка — то с кем я могу быть уязвимой?
Глава 17
ЧЕМ БЛИЖЕ ТЫ
Я сжала руки, чтобы они не тряслись, и повернулась к нему лицом. Он наблюдал за мной так, как может наблюдать человек за пантерой в клетке. С опаской и большой осторожностью.
— Мэллори, наверно, сказала тебе, что я увидела кое-кого возле Дома, — произнесла я.
— Вампира, который работает на Эдриена Рида, — огрызнулся он.
— Вампира, который убил Калеба Фракнлина. Он увидел, что я приближаюсь, и убежал.
— И ты последовала за ним. Без прикрытия, без оружия. — Без меня, как я догадалась, он оставил невысказанным.
— Если бы я стала ждать или медлить, он бы исчез. Я сказала Мэллори идти внутрь, запереть ворота, а затем погналась за ним до поезда. Ты видел остальное?
Этан кивнул, лишь раз.
— Что там было видеть. — Он мгновение наблюдал за мной. — И что ты не договариваешь?
Я собралась с духом.
— Он не просто вампир, который убил Калеба Франклина. — Я помолчала. — Он вампир, который напал на меня во дворе университета.
Этан застыл, как изваяние. Ярость и собственнический инстинкт вспыхнули в его магии, завращавшись вместе по комнате.
— Он тот, кто напал на тебя.
Я кивнула.
— Вначале я его не узнала. Но когда мы оказались в поезде, и освещение стало получше — когда я увидела его лицо и, не знаю, почувствовала что-то знакомое в его запахе или магии — я поняла, что это он.
Я потрясла головой.
— Я не знаю его имени. Я все еще не знаю его чертового имени. — Сейчас мне это казалось столь важным, настолько, что мой голос задрожал, и я покачала головой, с трудом сглотнув, когда меня захлестнули эмоции.
Накатила волна гнева, за ней последовал поток сочувствия.
— Мерит, — произнес он голосом, полным эмоций, беспокойства.
Я лишь покачала головой и подняла руку. Я была еще не готова к сочувствию.
— Он работает на Рида. Он планировал добраться до меня, чтобы выбить тебя из колеи. Ты настоящая цель Рида. Он хочет причинить тебе боль. Манипулировать тобой. Вот какой он человек.
— Нахрен Эдриена Рида.
Его голос был настолько резким, настолько решительным, что мне пришлось снова посмотреть на него. Его лицо выражало свирепость воина, человека, намеревающегося уничтожить своих врагов.
— Смерть будет мучительной для Эдриена Рида, но сейчас не об этом, он для меня не важен. Единственное, что меня интересует в Риде — это опасность, которую он представляет для моих людей, для тебя. Это меня очень сильно заботит.
Это было очень близко к извинению. Очень близко к признанию, что Рид заставил его сделать что-то достойное сожаления — включая звонок моему отцу.
— Какова связь Рида с Бродягой? — спросил он, прежде чем я смогла заострить внимание на этой теме. Что, вероятно, было лучшим для нас обоих. И все же, он заставлял меня говорить. Сообщать о фактах, вместо того, чтобы позволить ускользнуть обратно в свой страх.
— Это, должно быть, Селина.
— Почему? — спросил он.
— Она заплатила вампиру, чтобы тот убил меня. Она была в долгу перед Ридом на протяжении многих лет; он финансировал ее образ жизни. Может, она взяла на это деньги у Рида, и так он узнал о Бродяге. Или, может, Рид был не просто источником денег. Он криминальный авторитет. Быть может, он и убийцу предоставил. Хотя, если это так, то зачем так долго ждать, чтобы показать его мне?
Взгляд Этана потемнел, вероятно, потому что он подумал о Бальтазаре.
— Рид человек, который умеет выжидать.
Я кивнула.
— Он любит драматизировать. Нет, правильнее будет сказать: он любит эмоционально трахать мозги. И он, ей-Богу, в этом преуспел. У меня такое чувство, будто это снова происходит. Как будто я начинаю с самого начала. У меня складывается ощущение, что все не на том месте.
— О, Мерит, — произнес Этан. Он потянулся к моим рукам, проигнорировав мои попытки оттолкнуть его, и привлек меня к себе. Он обнял меня, обернув руки вокруг моего тела, как будто мог вытеснить остальной мир или защитить меня от его острых граней.
Я уткнулась лицом ему в грудь, позволив слезам, которые я сдерживала в течении нескольких часов, наконец пролиться.
— Я позволила ему сбежать, — сказала я, когда разрыдалась еще сильнее. — Я, мать его, позволила ему сбежать. И я ненавижу себя за это.
— У тебя есть право на твои эмоции, но они незаслуженно суровы. Ты спасла ребенка, Мерит.
— Я позволила ему сбежать. — Я посмотрела вверх на него. — Три раза, Этан. Три раза он причинил мне боль и ушел от этого. Когда он получит по заслугам? Когда его заставят понести наказание?
— Не знаю, Мерит. Я не знаю, добьешься ли ты правосудия, и получит ли он по заслугам. — Он отстранился, чтобы посмотреть на меня. — Ты не ребенок, и знаешь, что мир несправедлив. Ты получила свою долю несправедливости, и тебе сегодня сурово об этом напомнили. Но я клянусь тебе, Мерит — клянусь своей жизнью, своим Домом и своей душой — он никогда снова не тронет тебя.
Внезапно я почувствовала себя такой уставшей.
— Он попытается. Он попытается, и Рид попытается. Он подвергнет нападкам тебя, меня или моего отца.
Воспоминание о моем отце — или о моей затянувшейся ссоре с Этаном — заставило меня отвести взгляд. Но Этан взял меня за подбородок двумя пальцами, заставив встретиться с ним взглядом.
Его глаза были сужены, брови нахмурены, когда он смотрел вниз на меня.
— Это мы решим, пока будем разбираться со всем остальным. Твой отец был жесток к тебе множество раз. Почему же телефонный звонок стал стеной между нами?
— Может, потому что он изменился.
Вылетели слова, о сдерживании которых я даже не знала.
Я не злилась на Этана. Не очень.
Я была напугана.
Я заставила себя встретиться с Этаном взглядом.
— Думаю, я надеялась, что его изменил «Тауэрлайн». Что это признак того, что он принимает меня такой, какая я есть, понимает, что ему придется иметь со мной дело на моих условиях, а не на его. Что у нас могут быть другие отношения. Что что-то может зародиться. А если Рид нацелится на него, если Рид избавится от него...
— То я отниму эту новую семью, — сказал Этан и обхватил мое лицо руками. — Мне очень жаль, Мерит. Я не хотел рисковать им. Я лишь хотел защитить тебя, потому что ты самое близкое к семье, что у меня было за четыреста лет. Ты мое чудо.
Его руки обернулись вокруг меня, когда я снова зарыдала.
— В будущем, — произнес он спустя некоторое время, когда мои слезы утихли, — я буду говорить с тобой, прежде чем вовлекать — даже потенциально — твою семью.
— Спасибо. — Я прочистила горло. — Спасибо тебе за этой. Ты, должно быть, сегодня рассердился и волновался, и я прошу за это прощения.
— Я волновался, — согласился Этан. — И был зол. Ты зарождаешь обе эмоции, Мерит, и нередко. — На его губах появился намек на веселье.
— Прости, — снова сказала я. — Но я бы сделала это снова.
Он посмотрел на меня, глаза ярко горели.
— О, серьезно?
Я чувствовала, как из меня вытекает страх, как будто его близость — и наше вновь обретенное взаимопонимание — выкачали его из меня, впитали. И когда страх отступил, вернулась бравада.
Боже, я любила браваду.
— Я люблю тебя, Этан, и люблю этот город. И как бы я с этим ни боролась, я люблю этот чертов Дом. Он часть меня, а я часть его. Я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как человек разрушает все, что ты построил. Не собираюсь. И если это означает, что я должна гоняться за человеком, который угрожает этому Дому, или извиняться перед тобой больше, чем мне того хочется, пусть будет так. Я этого не хочу, но для меня это приемлемо. Потому что я не могу жить без тебя.
Наступила тишина.
— Ну, — произнес он спустя целую минуту, — после такого и орать-то на тебя не хочется.
— Это было частью плана, — сказала я с жидким смешком. — Страх — это то, что Рид использует против нас. В отношении Селины — она боялась, что станет посредственной. В отношении тебя — ты боишься, что превратишься в монстра наподобие Бальтазара, что мне навредят. И в отношении меня — я боюсь, что снова стану тем уязвимым человеком.
— Это его талант, — печально согласился Этан. — Находить эти больные места и давить на них. Страх, мой Страж, неотвратим. Он один из наших наиболее важных инстинктов. Он уберегает нас от смерти. Борьба через страх — это результат выбора. Это выбор, который ты сделала после той апрельской ночи год назад. Это выбор, который ты продолжишь делать, потому что это внутри тебя. Я люблю тебя и верю в тебя, больше, чем когда-либо в кого-либо верил. И это просто пугает.
Я подумала, что это была самая приятная вещь, которую он когда-либо говорил мне. Я обхватила его щеки руками, притянула его голову к себе и поцеловала.
— Я люблю тебя, Этан.
— Я люблю тебя, Мерит. — Он улыбнулся. — А теперь такое чувство, что мир восстановился. Подходящее ли это для меня время, чтобы указать тебе на то, что, несмотря на то, что вчера ты меня отчитала, сама сделала то, за что ругала меня?
Он был прав, поэтому я позволила ему выйти сухим из воды.
— Ты хочешь сказать, что я позволила Риду поймать себя на крючок? Что я побежала сломя голову навстречу опасности, вероятно, устроенную Ридом, даже если немного разрушила его план, заставив его агента вступить в игру немного раньше, чем он, наверное, планировал? Да, я знаю. — А затем я разыграла свою собственную карту: — Думаю, можно сказать, что я обошла Дарта Салливана.
Он знал о прозвище, но ему оно явно не нравилось, судя по тому, как скривилась его верхняя губа.
— Если тебе станет лучше, можешь назвать мне свое прозвище для меня.
— Это испортит все веселье. — Он вздохнул и снова обнял меня. — Мы можем снова поругаться, Страж. Мы можем упрекать друг друга, пока солнце не вылезет на небо. Но правда такова. Я люблю тебя. И я нашел тебя однажды той апрельской ночью. Я всегда буду искать тебя, и всегда отыщу. А что касается твоего монстра, мы найдем его вместе, — сказал Этан, целуя меня в лоб. — Мы спустимся вниз, поговорим с Люком и найдем его. И так или иначе, мы найдем и Рида. И тогда пусть Бог помилует его душу.
***
Я умылась, стерла слезы со своего лица и кровь с рук, и мы спустились вниз в Оперотдел. Люк и Линдси поднялись, когда мы появились в дверях, поспешив к нам.
— Все в порядке? — спросила Линдси. — Малик не сообщил нам подробностей, лишь то, что ты вернулась и, вроде бы, была целая и невредимая.
— Думаю, относительно «в порядке», — ответил Этан. — Почему бы нам не присесть и не поговорить об этом?
— Мой Дом — твой Дом, — произнес Люк и вернулся на свое место за столом. — И мы рады, что ты дома, Страж.
Прямо сейчас я предпочитала находиться именно здесь.
Когда Келли, Джульетта, Линдси, Люк и Этан собрались за столом для совещаний, я рассказала им о своем столкновении с Бродягой, все как было. От встречи до преследования, о том, как он использовал человека в качестве заложника и щита, о бегстве Бродяги в ночь.
Люк знал обстоятельства того, как я подверглась нападению, стала вампиром, как и другие ведущие фигуры в Доме — в том числе и Малик, поскольку он там был. Я полагала, что все еще ходили слухи — вампиры любят сплетничать так же, как и люди — но по сочувствующему лицу Келли догадалась, что была неправа на этот счет.
— Насколько мне известно, — закончила я, — ЧДП его не нашел.
— Он ушел в подполье, — сказала Келли, откидывая прядь прямых, темных волос за плечо. — Туда, куда бегут и прячутся крысы. — Она посмотрела на меня, и в ее взгляде была сила и солидарность.
— Ага, — произнесла я. — Согласна.
Люк сцепил руки на столе и наклонился вперед, его взгляд был серьезным.
— Думаешь, он попытается снова?
— Я знаю, что попытается. Особенно, если это устроено Ридом.
— Тогда мы найдем его первыми, — сказала Келли.
— Возможно, стоит снова поговорить с Ноем, — предложила Линдси. — По крайней мере, теперь ты сможешь его описать.
— Мы сделаем кое-что получше, — сказал Люк. — Кейджи, — позвал он одного из временных сотрудников за группой компьютеров. — Можешь просмотреть видео схватки из Интернета, поискать четкий снимок нашего преступника, увеличить и распечатать изображения?
Кейджи оглянулся и один раз кивнул, его глаза с интересом загорелись от поставленной задачи.
— Принято, босс.
Люк кивнул и снова посмотрел на меня.
— Видео не ахти, но довольно четкое, чтобы получилось увеличенное изображение.
— Отправь изображение Чикагским Домам, — сказал Этан. — Предупреди их.
Люк кивнул.
— Спасибо за помощь, — поблагодарила я. — Мне нужно узнать его имя. Мне было бы лучше, если бы я знала его имя.
Джульетта улыбнулась, серьезные ярко-голубые глаза контрастировали с ее нежными чертами лица.
— Знать имя своего врага — это важно. Имена определяют нас как личностей, и отношение друг к другу. Они... — она замолчала, подыскивая подходящее выражение, — устанавливают границы того, кто мы есть. Если ты узнаешь имя этого парня, то установишь границу. Это даст ему меньше власти, а тебе больше.
Поскольку «Мерит» на самом деле моя фамилия, и я не использую свое имя по личным и семейным причинам, я понимала определение имен, характеризующих нас.
— Мы отправим изображения тебе на почту, — сказал Люк. — Мать ребенка не сказала, хочет ли она выдвинуть обвинение?
— Она сказал ЧДП, что не хочет, — ответила я. — Он не знает ни ее, ни ее ребенка, и она не хочет давать ему больше информации, подавая заявление. Я сказала им, что тоже не хочу его преследования.
— По крайней мере, не официально, — согласился Люк, и я кивнула.