– Зачем?
– Как зачем? Чтоб врать было сподручнее!
– Так что ж, не было «голодомора»?
– Все зависит от масштабов и того, как на это смотреть. Ну все равно веди свою кралю, познакомлюсь.
* * *
Лiкування геморою i чоловiчих захворювань простати i передмiхуровоп залози в медичному центрi «Знемога». Дзвоните нам!
– Кандидат в президенты Украины В. Янушевич встретился с избирателями Донбасса, – сообщает газета «Правда Донецка».
Суровый шахтерский нрав Клюквина иногда прорывался наружу даже сквозь его деньгами и положением приобретенные лоск и надменность богатого человека, носящего на плечах пиджаки от «Труссарди» и ездящего на «Майбахе». Вот и теперь, не дожидаясь, покуда какая-нибудь из не слишком расторопных секретарш вернется из курилки, куда вместе с водителями Левинца и Янушевича они удалились еще минут десять тому назад, и сам полез в хозяйство Оксанки и Олеси и там, гремя баночками и скляночками, чертыхаясь, нашел какой-то пакет, из которого, предварительно понюхав, сыпанул прямо в чашки себе и Левинцу – политтехнологу кампании Янушевича.
– Ну, Дима, ты эти шахтерские свои ухваты-то придержи, отвыкай, здесь не в забое, чтобы в алюминиевой кружке чай заваривать да под тормозок, – забрюзжал Левинец.
– Тоже мне, интеллигенция нашелся, – хмыкнул Клюквин, наливая себе кипятку прямо в насыпанный им в кружку чай, – ишь! Купил себе докторскую диссертацию и сразу в дворяне себя записал, подумаешь! А я и не скрываю, что я парень шахтерский…
– Правильно, это имидж хороший, – поддержал товарища Янушевич, – наши ребята в трудовом Донецке и в рабочем Запорожье именно за таких голосовать станут, а не за умненьких мозгляков, что чай из пакетиков да с китайскими церемониями пьют.
|
|
– Через рощи шумные и поля зеленые вышел в степь донецкую парень молодой, – с показной бравадою, помешивая ложечкой свой свежезаваренный чаек, затянул Клюквин, – мы ребята с шахты, мы ребята надежные!
– Во-во, это как раз то, что надо в имидже моей команды, – похвалил Янушевич.
– Кстати, Витя, ты видал новые имиджевые плакаты? – спросил Клюквин.
– На которых «Янушевич – надежен»? Видал, – кивнул Янушевич, – мне понравилось. Ты придумал, Левинец?
Наконец, накурившись, вернулись Олеся с Оксанкой.
– Виктор Федорович, к вам там опять в приемной ходоки сидят, – обращаясь к Янушевичу, сказала секретарша.
– Ну, наши-то ходоки полезные, они с деньгами к нам пришли, – смеясь, возразил Янушевич. – Кто там сидит? – поинтересовался он у Олеси.
– Да Малышев с Донбасса, – начала перечислять секретарша, – потом Дружинин с Крыма, потом Бойченко с Киева, все на сегодня не записаны.
– Бойченко помню, это полезный шкет, у него бабла навалом, как у твоего Билла Гейтса, а вот Дружинина что-то не припомню.
– Ну, тот, помнишь, у меня в Ялте, его еще Козак с собой притащил? Ну, москаль этот, что в Крыму туризм строит! – подсказал Клюквин.
– А! – хлопнул себя по лбу Янушевич. – Забавный шкет, еще мне советовал, как избирательную кампанию вести, пусти его, Олеська, но не сразу, нехай там посидит в приемной минуток сорок, а потом запускай, но сперва Бойченко с Малышевым, этим я знаю, чего надо, с ними просто, как на рынке, я им пару метров на границе в аренду – они мне денег сто мешков.
Левинец с Клюквиным довольные заржали.
|
|
Евгений Васильевич Дружинин покорно сидел в приемной и листал глянцевые журналы. Томная и исполненная высокомерия Оксана гордо поглядывала из-за секретарской стойки на разношерстно-разномастную тусовку ходоков.
– Долго там у Виктора Федоровича совещание еще идти будет? – превозмогая неприязнь к этой девчонке, спросил Дружинин.
– У Виктора Федоровича совещание с имиджмейкерами, – слегка запинаясь на трудновыговариваемом слове, ответила Олеся.
За сорок минут сидения в низком кожаном кресле в большой приемной Янушевича Дружинин перечитал все журналы, преимущественно глянцевые, с рекламой красивых автомобилей, дорогих часов, дорогой парфюмерии и столь же дорогого туризма в жаркие страны.
Несколько раз двери в кабинет Янушевича приотворялись, и оттуда слышался громкий смех. Дружинин с надеждой вскидывал голову, но это были ложные открывания дверей, это Олеся или Оксана вносили туда чай или кофе и выносили оттуда пепельницы с окурками.
На сороковой минуте ожидания мимо охранника и мимо стойки секретарш, даже не поглядев в сторону измученного ожиданием Дружинина, прямо в кабинет проследовала пара. Мужчина и женщина. Судя по тому, как свойски они кивнули обеим секретаршам, и по тому, как секретарши даже не потрудились пойти предупредить Янушевича о гостях, эти двое были здесь своими.
– Скажите, а эти господа надолго? – не выдержав, спросил Евгений Васильевич.
– Это как раз имиджмейкеры приехали, – закатив глаза, де, «как меня достал этот душный москаль», ответила Олеся.
– Так, а до этого с кем Виктор Федорович совещался? – изумился Дружинин.
|
|
– А до этого с Клюквиным и с Левинцом, – ответила Олеся, – вас позовут, вы не переживайте, я про вас доложила.
Захлебываясь восторгами собственной незаменимой значимости, имиджмейкеры докладывали:
– Растяжки со слоганом «Янушевич надежен!» будут висеть по самым важным магистралям уже завтра, – сказала Анна Герман.
– Наружка у нас вообще хорошо схвачена, – добавил ее помощник, – портреты со слоганом на брандмауэрах и на тумбах по городу, потом в метро на лайт-боксах, стикеры в метро и в вагонах пригородных электричек.
– Добре, – довольно кивал Янушевич, – хорошая работа.
– Тебе бы, Витя, полностью перейти на украинский, – посоветовал Левинец, – а то эти, Ищенко у западненских за то и славятся.
– Перейду, дай срок, – кивнул Виктор Федорович, – не так прытко, а то подозрительно даже выйдет, еще вчера по-русски шпарил, а теперь…
– Нет, ты не понял, – встрял Клюквин, – ты и в Донбассе теперь выступать будешь, говори только на мове.
– Ладно, – отмахнулся Янушевич, – вам оно, может, и виднее.
– И еще, – сказала пресс-секретарь, – Ринат Ахматов звонил, сказал, что с деньгами все нормально.
– Хорошо, а ролики для теле-еле как? – спросил Янушевич.
– Ролики завтра-послезавтра пришлют, ротацию по каналам тэ-вэ мы уже оплатили.
– Виктор Федорович, – просунула голову в кабинет волоокая Олеся, – там что этому Дружинину из Москвы сказать? Он уже второй час там сидит.
– А? Ну, зови, – кивнул Янушевич, – посмеемся…
Дружинин поздоровался с присутствующими.
Янушевич, который забыл фамилию Дружинина, но помнил разговор в Крыму, даже испытал чувство вины за тот случай, когда не пригласил гостя к столу, поэтому сейчас был склонен компенсировать обиду. У него было хорошее настроение, времени впереди весь вечер. Можно просто о пустяках потрепаться, всяких клоунов москальских послушать – ведь у них что ни идея, то смех.
– Садитесь, садитесь, сейчас Олеся вам чаю принесет. Времени много, тем более вы давно ждали. Мы все вас с удовольствием послушаем. Так, ребята?
Ребята радостно закивали Янушевичу.
Дружинин начал медленно, с чувством, с толком, с расстановкой, рассказывать то, что ему битых два дня втолковывали и объясняли Гельбах и Повлонский.
– Кто побеждает на выборах, определяется тем, какой вопрос в день выборов стоит на повестке дня, то есть на какой вопрос люди отвечают, голосуя. Когда в 1995 году в России выбирали между Ельциным и Зюгановым, на повестку дня усилиями СМИ был поставлен вопрос: «Вы за прошлое или за будущее?» А если бы стоял вопрос: «Вы за войну в Чечне или против?», то на выборах победил бы Зюганов. Просто в последний месяц перед выборами тема Чечни была «забыта», а тема возможного советского «дефицита колбасы» была подогрета. Во время выборов Путина, в 2000 году, наоборот, тема Чечни была разогрета.
– Короче, Склифософский, – довольно грубо прервал Дружинина Левинец. – К чему клонишь-то?
– На октябрьских президентских выборах в Украине нужно сделать нечто подобное, а именно: сделать так, чтобы у людей было два бюллетеня. Один – как бы задает матрицу, задает повестку дня, невыгодную для Ищенко и выгодную для Янушевича. А второй бюллетень – собственно президентских выборов.
– Как это два бюллетеня? Что такое ты предлагаешь? – удивился Клюквин.
– Что я предлагаю? Инициативная группа депутатов Верховной Рады берет и требует проведения «референдума о государственном языке». Из социологии нам известно, что даже в западных территориях двадцать пять процентов населения хочет иметь русский в качестве второго государственного языка. На востоке это семьдесят пять – восемьдесят пять процентов. Когда в октябре человек придет на избирательный участок, он прежде всего возьмет бюллетень, касающийся языка, потому что это вопрос, касающийся лично его, и это более простой вопрос, чем выбор между несколькими кандидатами. В то же самое время «референдум по языку» задает матрицу голосования вообще, он как бы форматирует мозг, жестко делит все возможные политические альтернативы. Следовательно, все кандидаты будут распределяться по этой матрице. Основных кандидатов два – Янушевич и Ищенко. Совершенно естественно, что Янушевич автоматически окрасится в цвета умеренного или пророссийского политика, так как он за русский язык, а Ищенко – в цвета западянского и националистского политика. Соответственно и голосование по этим двум кандидатам будет приближено к результатам референдума по языку. Янушевич будет повышен, а Ищенко – занижен. Одним словом, параллельный референдум поможет нам сформулировать выгодную для нас повестку дня выборов.
– А юридический аспект, – перебил его Клюквин, – как успеть сейчас назначить референдум вместе с выборами?
– Не может быть, чтобы здесь не было какой-нибудь юридической лазейки, – парировал Дружинин, – наверняка она есть. Если не через Верховную раду, то через какие-то другие структуры, которые имеют право назначать референдум. Например, президент. Кроме того, существует возможность назначения местных локальных референдумов в крупных городах, в районах, регионах и т. д. Эти локальные референдумы могут назначаться местными представителями государственной власти, губернаторами, мэрами, они могут запустить волну, эпидемию назначения таких референдумов параллельно с датой президентского голосования.
– Что-то я не врубился, – почесал за ухом Янушевич.
– Разъясняю еще раз, – терпеливо продолжил Дружинин. – Выборы для обычного человека превращаются в путаницу и кашу всевозможных фактов и аргументов. Под конец президентских выборов у каждого избирателя будет просто раскалываться голова от обилия противоречивой информации. Единственным желанием большинства избирателей будет получить «палочку-выручалочку», то есть получить механизм упрощения выбора. Таким механизмом упрощения выбора и является второй бюллетень. В нем четко определена альтернатива: ты за русский язык или против? Все остальное – от лукавого. По этому образцу и будут выбирать кандидата. На самом деле с помощью параллельного референдума мы плавно осуществляем подмену одних выборов – выборов между личностями, выборов между кандидатами и их программами другими выборами с выгодной нам темой и с выгодным нам исходом. Я уверен, что если бы удалось осуществить параллельный референдум, то Виктор Федорович мог бы победить уже в первом туре.
– Я и так в первом туре, – хохотнул Янушевич, – сделаю всех. А вы что, сомневаетесь?
Дружинин пожал плечами.
– Ну, снова поехала Москва учить, как запрягать! – шлепнув себя по колену, выкрикнул Левинец. – Тоже мне, Глеб Повлонский нашелся, у нас своих Погребинских на это хватает, вашего Гельбаха только что выгнали мы из нашего штаба, теперь вот разве тебя еще обратно в Москву выслать!
– Вы же проиграете, – бессильно опустив руки, тихо сказал Дружинин, – вы неадекватны, вы не понимаете.
– Чего мы такого здесь у себя дома не понимаем, что ты из Москвы там себе понимаешь? – вскричал Клюквин.
– То, что вы только лишь вторично реагируете на движения ваших политических соперников, а инициатива при этом полностью у них, поэтому вы проиграете, – сказал Дружинин. – Зачем вы заставили Виктора Федоровича перейти на украиньску мову, которой он не владеет? Естественно, это ничего, кроме смеха, особенно на западенщине, не вызывает. Конечно, даже лев, будучи брошен в воду, проиграет акуле. А вот что он с ней сделает на суше – другой вопрос! Но льва предпочитали держать в воде и заставляли бороться с акулами на их территории!
– Какие львы, какие акулы? Я чего-то вообще все перестал понимать, – Янушевич демонстративно потер виски.
– Ты прямо скажи, зачем нам вообще в нашей стране ваш русский язык? – поставил вопрос ребром Левинец.
– Как это «ваш»? – воскликнул Дружинин. – Это же и ваш родной язык, на котором больше половины людей в этой стране говорит и думает. А так называемый «украинский язык» – это выдумка столетней давности.
– Что? – Левинец аж приподнялся со стула.
– Вы успокойтесь, – начал Дружинин. – Если интересно послушать, я расскажу.
Поскольку никто не успел возразить, Дружинин начал по памяти воспроизводить то, что ему сказали Повлонский с Гельбахом перед встречей:
– Начнем с того, что в науке критерии того, является ли некий язык именно отдельным языком или же, например, диалектом, весьма и весьма расплывчаты. Например, китайский язык. Так называемый пекинский диалект, «мандарин», отличается от шанхайского диалекта больше, чем русский от украинского. И ничего – один китайский язык. Более того, кантонский диалект, на котором говорят, например, в Гонконге, отличается от мандарина больше, чем немецкий язык от английского! И ничего, считается, что это один китайский язык! В едином и неделимом немецком языке различия между баварским и, например, хох-дойчем ничуть не меньше, чем различия между русским и украинским, то же самое можно сказать о швабском диалекте, о фризском… Во Франции сильно различаются центральный французский и бретонский диалект, есть свой диалект у французов-швейцарцев и французов-канадцев. Различен испанский у испанцев внутри Испании, а уж тем более у тех, что живут в Латинской Америке. Различен, в конце концов, язык англичан внутри Англии и американцев, австралийцев. Во всяком случае, эти различия больше, чем различия между русским и суржиком. Но собственно на суржике и разговаривают подавляющее большинство украинцев, даже тех, кто считает себя украинцами. Так называемый «настоящий украинский язык» является языком искусственным и почти не употребляемым.
– Ну это мы и без тебя знаем, – сделал серьезный вид Клюквин, – но ты сказал, что только сто лет назад язык-то появился.
Дружинин прокашлялся и продолжил:
– Никакого украинского отдельного языка до конца девятнадцатого века не было. Все жители даже в Галиции считали, что говорят на русском языке, а ни на каком не на украинском. И правильно считали. Потому что отдельный украинский язык стал придумываться вместе с якобы отдельной нацией, вместе с отдельной украинской историей. Именно на русском языке и писались первые великие творения древнерусской литературы «Слово о законе и благодати» Илариона, «Повесть временных лет» Нестора, «Слово о полку Игореве», «Русская правда» и проч. Этот древнерусский язык, по единодушному признанию ученых, имеет абсолютное сходство и родство с современным русским языком, в этих памятниках литературы отсутствуют именно характерные для «украинского языка» особенности.
– Ну! Это ничего не доказывает! Я читал, что наши ученые доказали, что в Древней Руси существовало два несхожих между собой языка – «мертвый» официальный и «живой» народный, он же украинский, изначально дискриминировавшийся писарями, летописцами, «стеснявшимися» писать на родном языке, – не унимался Левинец.
– Ваши ученые насочиняют чего угодно! Но эта теория не вызывает у ученых ничего, кроме смеха. Создатели «русской письменности» Кирилл и Мефодий руководствовались миссионерскими целями, и, естественно, их переводы Евангелия на славянский язык, который сейчас называется церковно-славянским, делали только ради одного – этот язык должен был быть понятен тем, кому эти переводы и предназначались, то есть простому народу. Писать на «официальном и мертвом языке» было бы просто бессмысленно! Надо же ведь додуматься: «Слово о полку Игореве» написано официальным, ненародным языком, особенно, наверное, официален там плач Ярославны…
Левинец замолчал, но вопреки ожиданиям Дружинина никто не посмеялся над тем, как он посадил в лужу опростоволосившегося политолога. Настроение людей в комнате поменялось. Если в начале разговора Дружинин был серьезен, а донецкие хихикали, то сейчас веселился Дружинин, а донецкие нахмурили брови.
– Когда Западная Украина отошла Польше, – продолжал Дружинин, – то началась полонизация русского языка. Паны говорили по-польски и, естественно, не хотели опускаться до народного холопьего наречия. Пришлось холопам учить польский. Отсюда народный русский язык нахватал несметное множество полонизмов. Все эти: рада, фарби, дах, куля, випадок, чекати, недiля, посада, парасолька, кава, цукерка, папiр и т. д. – польские слова.
– Он еще будет нас языку учить… – уже еле слышно, но все же зло прошипел Левинец.
– Если уж украинцы так борются за свой народный язык, – словно не заметив шипения Левинца, продолжил Дружинин, – то почему они не борются за язык древний, который был еще не подвержен польскому влиянию? Почему они так отстаивают язык польских панов и эксплуататоров? Если уж кто забыл настоящую ридну мову, так именно западенцы. Многие ученые утверждают, что «Слово о полку Игореве» было написано галичанином. Так вот и возвращайтесь к языку «Слова…», преподавайте его в школах! Нет, упрямо ведь насыщают свой язык польскими словечками, лишь бы не русскими!
Донецкие напряженно молчали.
Дружинин вытащил из черной папки несколько листов с заголовком «Проект «Параллельный референдум». Эти листы ему вручили Повлонский и Гельбах.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Дружинин. – Вот вам концепция, решайте сами.
Клюквин взял листы, протянутые Дружининым, пошуршал и начал читать вслух:
– Так-с… «Обоснование искусственности украинского языка»… – невнятно бубнил Клюквин скороговоркой. – Еще профессор Тимошенко, в 1918 году участвовавший в создании в Киеве Украинской академии наук, писал, что по Статуту академии научные труды должны были печататься на украинском языке. Но на этом языке не существует ни науки, ни научной терминологии. Чтобы помочь делу, при академии была образована терминологическая комиссия и были выписаны из Галиции «специалисты украинского языка», которые и занялись изготовлением научной терминологии. Брались термины из любого языка, кроме родственного русского, имевшего значительную научную литературу. Таким образом, «украинский язык» был изначально искусственным типа эсперанто, а не «забытым древним». Именно этому искусственному языку весь двадцатый век уже и обучали несчастных «украинцев» начиная с первого класса во всех школах. Впрочем, и это обучение мало что дало. Если сегодня выйти на майдан Незалежности, в украинскую деревню даже на западенщине и спросить «украинцев», что на их родном языке означают те или иные обычные слова из «украинского словаря», – они не ответят! Такие эксперименты неоднократно проводились, есть документальные фильмы. Не знают настоящие украинцы того языка, который им навязывают в качестве украинского. Он и есть язык польских оккупантов! Но для западенцев главное – чтобы не по-русски!
– И куда это все предлагается засунуть? В листовки? – спросил Левинец?
– Обожди, тут дальше еще интересней! – перебил его Клюквин. – В статье украинского филолога Панфилова «Украинская терминология должна иметь собственное лицо» выражается негодование по поводу того, что многие украинские электротехнические термины совпадают с русскими: виток, гайка, генератор, катушка, коммутатор, реостат, статор, штепсель… Вместо этих «москальских» терминов он требует принять такие истинно украинские: звiй, мутра, витворець, цiвка, перелучнык, опiрниця, стояк, притичка… Что это за слова, откуда они взялись? Все очень просто: открываем польский словарь и читаем: zwoj, mutra, wytwornica, cewka, przelacznik, opornik, stojan, wtyczka. Вот вам и «совершенствование технической терминологии»: ее «собственное лицо» имеет давно знакомые польские черты! Опять выступают тут за язык польских оккупантов!
Клюквин отложил листы и задумался.
– Что-то в этом есть…
Янушевич тоже поддержал друга:
– Да мне всегда эта западенская мура не нравилась…
Левинец понял, что может случиться непоправимое, Дружинина могут начать слушать всерьез:
– А чем русское влияние на язык лучше польского? Вы тоже искажали наш народный язык своим влиянием! – воскликнул он.
– Неправда, – парировал Дружинин, – российская правящая элита относилась к малороссийскому языку и произведениям на этом языке с благожелательностью, как к интересному культурному явлению. В начале девятнадцатого века уже выходили сборники старинных малороссийских песен, учебники, первая «Грамматика малороссийского наречия». Поэт Кулиш выступил с идеей публикации официальных документов на малоросском языке. Он получил разрешение на перевод Манифеста об освобождении крестьян, однако получившийся текст оказался убог и непонятен даже для малороссов из-за отсутствия в деревенском наречии политической терминологии. Кулишу пришлось брать ее из польского, а народ ее не понял. С шестидесятых годов был практически решен вопрос о введении в народных школах Малороссии преподавания на местном наречии.
– Да не бреши ты! Известны царские указы о запрете малоросского наречия! – не унимался Левинец.
– Тут другое дело, давайте разбираться, – спокойно и с достоинством возражал Дружинин. – Во время начавшегося польского восстания повстанцы делали ставку на малороссийский сепаратизм и подключали к распространению подрывных брошюр и прокламаций на простонародном наречии. По инициативе министра внутренних дел Валуева была временно ограничена печать на малороссийском языке книг духовного содержания и школьных учебников. Валуев ссылался на неприятие подобной литературы большинством малороссиян, что «весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссиянами и в особенности поляками так называемый «украинский язык». Кто хочет доказать противное, того большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных России и гибельных для Малой России. Это ограничение свободы печати на украинском языке отпало уже на следующий год! Однако до сих пор Валуев считается у украинских националистов «душителем свобод» и «попирателем украинского языка и культуры».
Левинец больше не возражал, он просто побагровел и набычился. Но Дружинин понял, что обращаться надо только к Янушевичу. Кажется, его немного задело то, что он полчаса доказывает. Дружинин набрал в грудь побольше воздуха и обратился прямо к кандидату в президенты:
– Виктор Федорович! Что же делается? Остановите это! Сейчас происходит полный беспредел. Если в 1990 году, перед крушением Союза, в Киеве больше половины школ вели обучение на русском языке, то уже в 1997 году русскими были лишь пять процентов школ. Детских садов для русскоязычных детей не осталось ни одного! И это в Киеве, на улицах которого не услышишь украинскую речь! То есть «требованиями народа» объяснить такое закрытие школ невозможно!
Левинец решил не сдаваться и продолжил тактику прерывания Дружинина на самом интересном месте.
– Люди забыли родной язык, поэтому сейчас правительство делает все, чтобы наверстать упущенное, отсюда и перегибы.
– Это нелепица! – резко оборвал его Дружинин. – Родной язык забыть нельзя. Если язык не употребляется, то он не родной, а чужой, искусственно созданный и искусственно навязываемый. А главное – зачем его навязывать? Существует несколько языков в мире, на которых наличествует вся мировая научная и художественная литература. Зная английский, немецкий, французский, испанский, русский человек приобщается ко всей мировой культуре. Язык – это пропуск. Украинский язык оказывается не пропуском, а замком, который закрывает нынешнее поколение детей в украинском гетто, маргинализирует украинцев. Перевести всю мировую культуру на украинский – невозможно, не хватит сил и переводчиков, государство с небольшим населением не может себе это позволить, тем более государство бедное.
– Зато наши дети учат английский! – гордо заявил Левинец.
– Да, но они никогда не выучат его так, как близкий русский, они, даже уехав в Англию и Америку, все равно останутся там людьми третьего сорта. Вы любитель Европы и европейских прав и свобод? Так учитесь у них! В ряде западных стран вторым государственным языком становится не только язык, на котором говорит большинство граждан страны, а на Украине большинство говорят на русском, но даже языки национальных меньшинств. В Финляндии государственными являются финский и шведский, в Канаде – английский и французский, в Швейцарии – немецкий, французский, итальянский и ретто-романский!
Левинец молчал, Янушевич задумчиво глядел перед собой. Значит, у Дружинина еще оставался шанс. Значит, надо продолжать.
– Виктор Федорович, родной! Ну чего вы боитесь? Весь народ хочет русский язык! С просьбами придать русскому языку статус государственного не раз обращались к руководству Украины депутаты местных советов и Верховной рады Крыма, обращая внимание, что население Украины испытывает затруднения при использовании украинского языка в судопроизводстве, в сфере рекламы, а также в общественной жизни, например при чтении рецептов, которые в обязательном порядке печатаются на украинском языке. Все опросы общественного мнения говорят, что большинство «украинцев» говорят на русском и хотят говорить на нем. Собственно, это неудивительно, поскольку, как мы показали выше, «украинцы» – это и есть русские и родной язык для них русский… Виктор Федорович, положите этому конец. Одним махом проведите и референдум и станьте президентом!
– Я подумаю, – тихо сказал Янушевич.
Вот и все. Остается идти и надеяться, что оставшиеся с Янушевичем соратники не переубедят его.
Дружинин попрощался и вышел. На улице шел дождь.
Ливень.
Сильный-пресильный ливень.
В кармане задергался мобильный телефон.
– Ну, все! Перечисляй бабло, тушенка в Ванкувере уже в порту на пирсе в контейнерах. Ждет погрузки. Переводи бабло срочно, понял?
Это звонил Павло Ксендзюк. И надо было действовать.
Глава тринадцатая
Август 2004 г.
Пiдбiр необхiдних вам кадрiв в кастiнговоп фiрмi «Секретар».
– Министр обороны США Рамсфельд в ходе встречи с Д. Кушмой не назвал точной даты вывода украинского контингента из Ирака, – сообщает АПН.
Алла и Николай были в Москве. Алла давно хотела пригласить его, и вот Коле удалось вырваться на три дня.
Комфортабельный туристический кораблик нес их по Москве– реке. Они сидели на палубе, которая одновременно служила и рестораном, и любовались видами преобразившегося за последние несколько лет города.
– Ничего не успеваю, – пожаловалась Алла. – Некогда даже к маме заехать – гостинцев киевских ей отвезти. Коля, ты не обижаешься на меня за то, что я совмещаю приятное, то есть тебя, с полезным, то есть с общением с Маратом Гельбахом? Ты, короче, не против, что я его пригласила? Мне шеф-редактор строго приказал у него интервью взять и узнать, за что его выгнали из штаба Янушевича.
– Да ладно, работа есть работа. У тебя своя, у меня своя. Он вроде парень неплохой.
Подошел Марат и поставил на стол три больших высоких бокала с джин-тоником.
– Вот, в жару – в самый раз. О чем ты, Алла, хотела меня спросить? А… да… за что меня из штаба выгнали. Ну, я, собственно, в штабе никогда и не был, вон Николай может подтвердить.
Козак кивнул.
– Меня вообще нанял Медвешук, глава администрации президента Кушмы. А донецкие ему не верят. Поэтому и мне не верили. Формальным же предлогом для моего изгнания стало мое утверждение, что не было никакой тысячелетней украинской государственности… Это взбесило Левинца, Анну Герман и Прудника, приближенных Янушевича.
– А в чем суть спора-то? – поинтересовалась Алла.
– Никаких собственно «украинских» государств быть до двадцатого века не могло по причине нераспространенности самого слова «Украина». И даже если слово употреблялось как название местности, в смысле «окраины», то речь шла об окраине, окраине Речи Посполитой. До этого была Киевская Русь, все князья назывались русскими, договоры с византийцами заключались от имени «рода русского». Ни летописи, никакие другие документы никаких украинских князей не знают.
– Да, мне Повлонский рассказывал это, – кивнула Алла.
– Но это еще что! – оживился Гельбах. – С большим сомнением можно назвать и Киевскую Русь государством, расположенным именно на территории нынешней Украины. Все самые последние серьезные научные исследования на основе недавно открытых арабских и скандинавских источников, неизвестных еще пятьдесят лет назад, говорят о правоте «норманнской теории». Государственность на славянские земли пришла с Севера. Первоначальной норманнской столицей была Ладога, а Киев был столицей транзитной. Святослав вообще хотел перенести столицу на Дунай, ближе к границам, где он вел военные действия. Вообще, для Средневековья столицей было место, где находился князь, а не наоборот. Не место красило человека, а человек место. Русь как государство с самого начала включала в себя все северные земли и расширялась на юг.