— Позволь-ка я вмешаюсь, — мягко проговорил Тоэл. — Ты наушничала Фмер о том, что происходит на моей кухне? За моей спиной?
Слир сжалась подобно зверьку, загнанному в угол, и едва слышно всхлипывала.
— Она отправится ко мне, — быстро заявила Фмер.
— О, ты имеешь полное право забрать ее, — отвечал Тоэл. — Не сомневаюсь, что ты отомстишь и за свои, и за мои обиды.
— Для начала мне нужно задать вопросы. Много-много вопросов. — Зеленоглазая кивнула на Аннаиг. — Я хотела бы и ей задать несколько вопросов.
— А какие есть против нее свидетельства, кроме обвинения, брошенного уличенным вором? — возразил Тоэл. — Тебе она не достанется.
Фмер надменно вскинула подбородок, но спорить не стала. Вместо этого она приказала своим слугам взять Слир.
— Аннаиг, прошу тебя... — взмолилась серокожая.
Девушка почувствовала, как дрогнуло, смягчаясь. Она вспомнила первые несколько недель, проведенные в утробе Умбриэля, ту ночь, когда они со Слир любовались звездами.
— Это не в моей власти, — ответила она, покачав головой. — Тебя подвели твои собственные прегрешения.
Когда женщину уводили, она не плакала и не умоляла больше. По крайней мере, Аннаиг не слышала.
— Присаживайся, — Тоэл указал на стул, когда они остались без посторонних.
Девушка повиновалась.
— Как тебе это удалось?
— Но повар...
— Ты в безопасности, — прервал он ее оправдания. — Если, конечно, ты не оставила какие-нибудь следы, которые могут обнаружить позднее. Я отлично видел, что ты подставила Слир, подстроив все так, будто это она побывала на кухне Фмер. Ты использовала особенности ароматов этой кухни, возможно, вычистив их со своей одежды. Я спрашиваю тебя о другом. Каким образом тебе удалось миновать внутренние ловушки и выкрасть девятый вкус?
|
|
Аннаиг почувствовала, как уходят все ее страх, а вместо них накатывает волна гордости.
— Я не ходила туда, повар.
— Что ты хочешь сказать?
— Я пробралась только в наружные коридоры ее кухни, чтобы испачкать запахами платье. Девятый вкус я открыла... или переоткрыла... сама.
Первый раз со дня их знакомства рот Тоэла открывался и закрывался без звука, выдавая крайнее удивление.
— Как? — только и сумел спросить он.
— Все, что мне пришлось сделать, это хорошенько поразмыслить. Как только я уловила суть, создать сам вкус оказалось достаточно просто. И только что Фмер подтвердила мои догадки. До сегодняшнего дня я не могла быть полностью уверенной.
— Но что это тогда? Ты можешь сделать еще?
— Конечно, могу, — заверила девушка. — Я не сделал этого до сих пор из-за вполне очевидных опасений.
— Но что это?
— Девятый вкус — противоположность всех других вкусов. Он — полное отсутствие вкуса.
Зрачки Тоэла сузились, а потом вновь расширились, напомнив Аннаиг Мир-Глима.
— Как промежутки между словами, — проворковал он.
— Я думала о музыке. Существуют звуки, аккорды, гармоники, диссонансы, но тишина — тоже часть музыки.
Повар, постукивая указательным пальцем по столу, улыбнулся шире.
— Знаешь, я в тебе ошибался. Думал, что все эти разговоры, мол, ты хочешь показать мне нечто, о чем я не догадываюсь, ни что иное, как пустопорожняя болтовня. А у тебя получилось. И Слир... Она не замечала ничего до последнего мига. Почему ты так затянула с изобретением?
— Все, что я делаю, я делаю, когда снисходит вдохновение и когда сама захочу.
|
|
Пристальный взгляд Тоэла впился в нее, повар взял Аннаиг за руку.
— Ты порадовала меня больше, чем сама можешь представить, — проговорил он. — Пойдем со мной, и позволь мне порадовать тебя.
Девушка ответила на рукопожатие и, наклонившись вперед, нерешительно коснулась его губ своими, удивившись их гладкости — словно стекло. Новое ощущение, волнующее, но слегка болезненное, оставило едва слышный звон в ушах и горячий шар в низу живота. Тоэл ответил на поцелуй. Вначале легко, а когда он стал более требовательным, Аннаиг отпрянула.
— Когда снизойдет вдохновение, — мягко сказала она. — И когда сама захочу.
Пару вздохов она не верила, что он отступится, но, в конце концов, повар рассмеялся.
— Однажды мне придется тебя убить. Но пока что ты мне нравишься. Иди и придумай для лорда Рхела что-нибудь совершенно сногсшибательное. Увидимся завтра.
Уже в коридоре колени Аннаиг подкосились.
— Ксут! — выругалась она.
Она ненавидела Тоэла. Ненавидела сейчас гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Но ее тело, похоже, придерживалось иного мнения. Отвратительно!
Позже, оказавшись в спальне, девушка вытащила медальон. Может, этой ночью Аттребус, наконец-то, ответит?
Но чего она от него хочет? Что ему расскажет? Сумеет ли оправдаться за то, что сделала со Слир? Или поведать о том, как целовалась с Тоэлом?
Она поняла, что не сможет. Поэтому Аннаиг закрыла медальон и улеглась спать, повернувшись на бок, чтобы не видеть опустевшую кровать Слир.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Колин проснулся за полночь. Вначале ему показалось, что он один, и лишь потом парень увидел стоявшую у окна Летину. Она напомнила ему белый тополь из тех, что росли на холмах за околицей Анвила.
|
|
Услыхав шорох, она обернулась, глядя через плечо, но черты лица женщины оставались неразличимыми из-за льющегося сзади лунного света.
— Мне уже давно пора уйти, — сказала она.
— Верно, — согласился инспектор. — Тогда почему ты до сих пор здесь?
— Мне показалось, — Летина пожала плечами, — что мы еще не закончили.
Наверное, у Колина так изменилось лицо, что она расхохоталась.
— Нет, я имею в виду не то, чем мы занимались сегодня ночью. Я хочу сказать — ты же для чего-то искал меня, верно? Хотел мне что-то рассказать?
— Да, — кивнул он, вдруг понимая, насколько малую ценность имели сейчас добытые им сведения. И, тем не менее, выложил все, что разузнал о путешествии Хьерема в Чернотопье.
— Кажется, это подтверждает наши первоначальные предположения, — заметила Летина.
— Это — кое-что, — подтвердил Колин. — Дневник — доказательство, не правда ли?
— Доказательство. Только слишком малоубедительное доказательство.
— А насколько убедительным оно должно быть? Император достаточно подозрителен, чтобы заслать тебя в канцелярию министра Хьерема. А дневника мало, чтобы убедить его?
— Не знаю, — покачала она головой. — Что ты слышал о Хьереме?
— Почти ничего, — признался Колин.
— Он всегда при власти. Состоял в верхушке в старой Империи — был послом в Морровинде. Он был министром при Тулесе Косноязыком, колдуне-воине, которые правил теми остатками державы, до того, как Тит Мид взял власть в свои руки.
— Я помню. Не слишком любимый правитель.
— Может, и не любимый, но он был нибенийцем, а потому, несмотря на всяческие его извращения, многие в совете предпочли бы его коловианскому узурпатору. Хьерем происходит из старинного нибенийского рода, имеет множество связей. Он во многом смягчил захват власти, убедив совет принять Тита Мида как освободителя, а не как завоевателя. Так же он имеет чрезвычайно сильное влияние в Синоде. Если подумать, он второй по значимости человек в Империи, несмотря на его раболепное поведение. Ополчившись на Хьерема без весомой причины, Тит Мид может получить серьезную междоусобицу.
— Это трудно представить, на мой взгляд.
— Это потому, что ты не знаешь Хьерема. Я верю, что Тит Мид выйдет победителем из любого противостояния. Вопрос лишь в том — какой ценой?
— И что же тогда?
— Пусть это тебя не волнует, — Летина вновь повернулась к окну. — Я что-нибудь придумаю.
— Твоя жизнь в опасности, — возмутился инспектор. — Пойди к Императору, расскажи ему все, что знаешь. Скройся на время.
— Этого мало, — возразила она. — Да и любое убежище, где я могла бы...
— Но у тебя же наверняка есть возможность тайно связаться с императором. Передать сведения.
— Есть тайное слово, — сказала Летина. — Если оно достигнет слуха императора, он будет знать, что нужно прийти в заранее условленное место. И тогда, услышав пояснения, он, возможно, начнет действовать.
— Тогда почему ты не прибегнешь к тайному слову?
— Да потому, что мы не в состоянии остановить Хьерема. После десяти лет... У меня ничего нет против него.
— Значит, позволь пойти мне. Я буду говорить с императором. Попытаюсь все ему объяснить.
Колин не затаил дыхание, но был очень близок к этому.
— Ты не веришь мне, — Арес поглядела на него в упор. — Думаешь, что я вру о том, что работаю на его величество.
— Я очень хочу тебе верить.
Закусив нижнюю губу, она отвернулась. Помолчала.
— Джаспер, — наконец произнесла женщина. — Это слово — Джаспер.
Второй раз в жизни Колин повстречался с императором в узкой пустой комнате. Его привели туда связанного и с мешком на голове, поэтому дверей парень не видел. Камень цветом напоминал помещения Башни Белого Золота, но никаких других подсказок, где же он очутился, инспектор не получил.
Находясь не во дворце, его величество оделся по-простому. Коловианская куртка из серого сукна без украшений и кожаные брюки. На голове тонкий золотой обруч короны. На боку висел меч в потертых ножнах. Двое стражников застыли на расстоянии нескольких ярдов от Тита Мида, но Колин догадывался, что, если сделает хоть одно неверное движение, то умрет прежде, чем солдаты сдвинутся с места.
— Я тебя узнал, — проговорил император. — Ты — тот парнишка, который сообщил мне, что Аттребус, мой сын, не погиб, когда перебили всех его телохранителей.
— Да, сир, — поклонился Колин.
— Ты — инспектор Пенитус Окулатус.
— Да, сир.
— И все же ты явился ко мне в обход своих начальников, использовав слово, которое известно только мне и еще одному человеку.
— Я узнал его, сир. Я узнал его совсем недавно от вашего доверенного человека. Эта та малость, в которую мне пришлось ввязаться и не могу сказать, чтобы меня это радовало.
Тит Мид кивнул. Потом дал знак страже удалиться и Колин остался наедине с самым влиятельным человеком в мире.
— Кто направил тебя? — спросил император.
— Летина Арес, ваше величество.
— Почему она не явилась сама?
— Двое убийц из Темного Братства пытались убить ее несколько ночей назад. Она не хочет приходить к вам сама, опасаясь слежки. Сейчас она скрывается.
— Кто подослал убийц?
— Я не смог это выяснить, сир. Оба мужчины мертвы и мне не удалось обнаружить даже следов их духов. Ширятся слухи, что Братство способно обеспечить молчание своих людей даже по ту сторону жизни и смерти. Поэтому, что все мои попытки разговорить призраков оказались тщетными.
— Но, вне всякого сомнения, у Арес есть подозрения, кто бы мог желать ее смерти.
— Она подозревает вашего первого министра Хьерема, ваше величество.
— Ну, конечно, — кивнул император. — А как ты впутался в это дело, инспектор?
— Арес просила моей помощи, — ответил Колин. — Она хотела привести доказательства причастности Хьерема к той резне, когда пытались убить вашего сына.
— Забавно, — скривился император. — А Хьерем передал мне доказательства, что именно Арес стояла за этим покушением.
— Да, она готовила нападение. Но приказ пришел от лица вышестоящего.
— От Хьерема?
— Она предполагает, что от него.
— Она предполагает? — Тит Мид шагнул вперед, сцепив руки за спиной. — Десять лет он служит в канцелярии Хьерема, — бормотал он. — Из все это время ни единого доказательства. Ничего, что бы я мог использовать против него.
— Сир, я не понимаю. Если вы подозреваете министра...
— Все не так просто, — прервал его император. — Я не имею права ввязываться во внутреннюю войну. Особенно сейчас, когда на нас движется... армия скелетов, если можно ее так назвать.
— Сир, я и Арес... Мы считаем, что это не случайное совпадение, — решительно заявил Колин. — Мы считаем, что Хьерем каким-то образом связан с появлением Умбриэля.
Он торопливо изложил все, что узнал о путешествии первого министра в Чернотопье. Когда парень замолчал, Тит Мид долго размышлял, наморщив лоб.
— У тебя есть дневник?
— Да, сир.
Инспектор вручил его величеству тетрадь и терпеливо ждал, пока тот прочитает.
— Почему ты не отнес это своим начальникам? — спросил император, поднимая глаза от бумаги.
— Я не уверен, что могу им доверять, ваше величество. Я, в самом деле, не знаю, кому вообще могу доверять.
— Тут я тебя очень хорошо понимаю. Но сейчас главный вопрос — кому я могу доверять? Возможно, все, что я узнал от тебя, правда, а может быть, подтасовано Летиной Арес. — Правитель потер подбородок. — Найди мне доказательство. Настоящее доказательство. Такое, против чего совет не сможет возразить. — Он оперся плечом о стену. — Знаешь ли ты, что мы получили письмо с Умбриэля. Его доставила... полуразложившаяся тварь... одному из моих генералов.
— Неужели, сир?! Письмо?!
— Да. Весьма вежливое обращение, исходящее, как думает большинство советников, от правителя этого ужасного города. Кстати, он тоже называет себя Умбриэлем. Он сообщает, что его армии перекрыли все дороги, ведущие к Имперскому городу, с востока и намереваются достаточно скоро отрезать нас и от западных земель. И все же он милостиво разрешает нам оставить город добровольно, со всей армией и всем ценным имуществом. Умбриэлю нужен сам город, а не его жители. Его предложение остается в силе до тех пор, пока Умбриэль не прилетит к нам. Тебе не кажется это странным?
— А разве вы, ваше величество, ни разу не предлагали почетную сдачу тем городам, которые вы осаждали?
— Предлагал. Но по сведениям наших разведчиков, Умбриэлю для поддержания существования требуются души живых — они втягиваются наверх, и ни Коллегия, ни Синод не придумали пока что защиты от этого способа убийства. Тогда почему они позволяют топливу, питающему огонь жизни их острова, просто так взять и уйти?
— Очевидно, ваше величество, они рассчитывают получить здесь нечто более важное, чем просто топливо. Нечто, скрытое в городе.
— Или, что вполне возможно, Умбриэлю нет никакого дела до города, но тут кроются интересы его союзника, того, кто умудрился вызвать его сюда. Если я выведу солдат и всех людей, что предпримет Хьерем? Воссядет на трон, а потом отправит Умбриэль за нами вдогонку, чтобы окончательно уничтожить?
— Судя по тому, что мне известно, это вполне возможно, — согласился Колин.
— Но слишком мало доказательств, чтобы начать гражданскую войну, если я вдруг окажусь не прав. Значит, ищи их! И не посвящай в подробности никого, кроме Арес. — Тит Мид сунул пальцы в карман и вытащил меленький железный ключ. — Используй его очень осторожно. Это ключ к канцелярии министерства и личным покоям Хьерема. Если он вдруг найдет его у тебя, то поймет, откуда ты его получил. Тогда все пойдет наперекосяк. Если он связывается с Умбриэлем, то, не исключено, что знает какие-то его тайны — как управляют летающим городом, как его остановить. Узнай это для меня. И постарайся действовать быстро. Я не побрезгую никакими способами. Ты меня понимаешь? Время, отведенное нам, иссякает столь стремительно... Если ты ничего не обнаружишь, мне придется допросить его с пристрастием до того, как заявится враг. И плевать на последствия!
— Я все понял, ваше величество.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
После трех часов тщетных попыток уснуть Аннаиг прекратила борьбу и села на кровати. Несмотря на все предчувствия, она попробовала воспользоваться медальоном, но Аттребус не отвечал, и она уже не надеялась его увидеть. Девушке начинало казаться, что принц мертв.
— Я не жалею о том, что я сделал со Слир, — пробормотала она едва слышно. — Мне пришлось так поступить.
Но зачем? И что делать теперь? Она могла подыгрывать Тоэлу еще какое-то время, но, в конце концов, он потеряет терпение и ей придется либо отказать ему напрямую, либо подчиниться.
Будет ли это удачным поворотом событий?
— Да, — пыталась убедить себя девушка.
Если ее поступки приблизят к пониманию того, как обрушить Умбриэль с неба, то хорошо. Но только вряд ли это поможет. Став любовницей Тоэла, Аннаиг, возможно, немного приподнялась бы в статусе, но, с другой стороны, когда она прискучит повару, как, к примеру, Слир, то проиграет она несоизмеримо больше. В лучшем случае, вернется на исходную точку.
Все ее поступки не должны опираться на благоволение Тоэла. Лучше всего ей добиваться успеха самостоятельно, своими силами.
Самая лучшая возможность могла бы представиться вот-вот, в ближайшее время, а второй попытки, не исключено, ей не дадут. Если она приготовит удивительные яства, поразит тех, когда Тоэл назвал лордами, значит она, в самом деле способна подняться и достичь успеха.
Работа начата и обратного пути нет. Аннаиг должна приготовить лучшую еду, какую когда-либо пробовал лорд Рхел. Удастся впечатлить его сверх всякой меры, и она, возможно станет поваром, получит собственную кухню в подчинение.
Придя к окончательному решению, девушка начал размышлять о составах блюд. Это ее успокоило и Аннаиг уснула с мыслями о кулинарии.
Следующий раз она повстречалась с Мир-Глимом при свете двух лун, сидя на толстой ветке, высоко на дереве. Напрягая зрение, она пыталась разглядеть землю под летающим островом, но туман и облака все скрывали. Аргонианин был на удивление молчалив.
— Ты прислушиваешься к деревьям? — спросила она.
— Я думаю, — ответил он с печалью в голосе.
— Я не хотела этого, — сказала Аннаиг. — Я...
— Я не о Слир, — заверил ее Мир-Глим. — Я о твоей новой просьбе.
— Разве это сложно? Даже если скроу никогда не пускают в кладовые, они же разговаривают с работниками. Я же знаю, что они болтают время от времени... Все что мне нужно — совсем немного сведений.
— Нет, ты просишь много сведений. И скроу уже что только не разузнавали для тебя, а благодарности так и не увидели.
— Это — то, что теперь разделяет нас? — спросила напрямую девушка. — Глим, я должна знать, что могу рассчитывать на твою помощь. Я должна знать, что ты — мой друг.
— Я — твой друг, — ответил он. — Конечно, друг. И делаю все, о чем ты меня просишь, тебе не кажется? И прошу я совсем немного — может, пора сделать что-нибудь для меня?
— Я пока что не заняла достаточно высокого положения, чтобы произвести зелье, позволяющее дышать под водой, в необходимом количестве. Я сделала бы, если бы могла.
— Я понимаю. Но прямо сейчас я нуждаюсь в оружии.
— Что?
— Трубы, несущие живительную влагу из выгребных ям в Клоаку Сущности, живые твари. Они похожи на кишечник, увеличивают подачу жидкости или уменьшают ее, в случае необходимости. Я нуждаюсь в зелье, которое парализовало бы работу этих кишок, но так же и в противоядии. Так же мне нужны смеси, ухудшающие вкус произрастающей в Клоаке пищи. Тут желательно, чтобы они стали невкусными или вообще несъедобными, но не ядовитыми. Мне нужно оружие для забастовки, чтобы скроу могли начать борьбу. Мне не нужно много этих зелий — пусть будет чуть-чуть. Но только ты знаешь, как их приготовить.
— Я знаю, — кивнула Аннаиг. — Но позволь мне сперва подумать немного.
Она закрыла глаза, ощущая зов мира, раскинувшегося под ногами, такого близкого, и такого неимоверно далекого. Ни одна из ее многочисленных попыток пока еще не увенчалась успехом. Они с Мир-Глимом не могли улететь с острова без риска развоплотиться. Но оставалась еще одна возможность — уничтожить летучую темницу. Аргонианин давал ей возможность научиться, как вредить Умбриэлю, и подсказал, как распространять отраву. Разве могла она оказать?
— Хорошо, — кивнула она, придя к решению. — Но мне придется делать все очень осторожно. Нельзя излишне торопить события. И самое важное требование — кухня Тоэла должна работать, как и прежде. Какое-то время. В то же время, нельзя выглядеть совсем уж неуязвимыми — это привлечет ненужное внимание. Думаю, для начала лучше все обставить так, будто скроу тут ни при чем.
— Не понял... — удивился Мир-Глим. — Мы хотим оказать давление на лордов и добиться замены паров на что-то более приемлемое. А если они не узнают, что это мы...
— По-моему, ты, в самом деле, не понял, во что ввязался. Едва они заподозрят скроу во вредительстве, как тут же предводители кухонь или, того хуже, сами лорды явятся к вам. Я могу предположить, чем это все закончится.
— Они не убьют нас всех.
— Конечно. Но они могут убить тебя. Могут узнать, кто еще у вас там готовит восстание, и убить их.
— Это правда.
— Поэтому, я советую принять мое предложение, — нажала девушка. — Когда все будет испорчено, когда лорды поймут, насколько они уязвимы, появитесь вы и все наладите, как раньше. В награду попросите, чтобы пары заменили на что-нибудь более мягкое.
— И в чем твое предложение?
— Мы вынудим кухни думать, что это они вредят друг другу.
— Каким образом?
— Предстоит пир, для которого я добывала девятый вкус. Сам Умбриэль будет присутствовать на нем. Четыре кухни соревнуются между собой за честь готовить еду для пира. Кто же удивится, если прокатится слушок, будто они мешают друг другу?
— О! Теперь и я увидел суть, — кивнул ящер. — И конечно, твоя кухня в конечном итоге извлечет наибольшую выгоду из твоего замысла и выиграет соревнование?
— Верно.
— Не то, чтобы твоя задумка была мне отвратительна, — Мир-Глим потер ладони. — Только зачем тебе нужно, чтобы Тоэл выиграл?
— Потому, что если он преуспеет, часть славы достанется и мне. Он сможет возвыситься и возьмет меня с собой.
— А оно тебе надо?
— Понимаешь, чем ближе я подбираюсь к сердцу летающего города, тем больше вреда я способна ему причинить. Значит, больше помочь скроу.
— В этом есть здравый смысл, — кивнул Мир-Глим. — Я поговорю с остальными.
— А я начну работать над снадобьями, которые сейчас нужнее всего. А теперь пошевеливайся, нужно вернуться по местам до того, как нас заметят.
— Иди, я задержусь тут ненадолго. Послушаю деревья.
— Хорошо. Тогда увидимся позже.
Аннаиг чувствовала, как в глубине души поднимается волны стыда. Ей очень не нравилось обманывать Мир-Глима, но он, похоже, окончательно утратил трезвый взгляд на мир. Она испытывала к аргонианину искреннюю привязанность, нуждалась в нем, но, если для достижения поставленной цели — спасение мира, их побег с острова — потребуется его использовать его неведение, она сделает это.
Сперва на лице Тоэла читалось всего лишь отвращение, но потом на нем проступила такая холодная, убийственная ярость, что Аннаиг стало страшно. Но тут она заметила, что рассердился повар вовсе не из-за вкуса сваренных на пару взбитых утиных яиц, которые она предложила ему на пробу. Нет, он почувствовал растекающийся в воздухе запах.
— Это водные фильтры, — пояснила она. — Забились илом.
— Я знаю, что это, — ледяным голосом ответил Тоэл. — Ты даже представить себе не можешь. Я знаю каждый запах на этой кухне. И если ощущаю хоть самую малую толику зловония, мой нос нестерпимо болит. Нам вредят. Снова! Я не потерплю этого. Я этого не потерплю!
— Но кто же мог так поступить? — изумилась Аннаиг.
— Наверное, Фмер, — прорычал он в ответ. — Разве в этом дело? Может быть она, а может быть Лююниель или Эшдре.
— Но зачем? Или это обычно происходит во время состязания?
— Ничуть... — Тоэл взял себя в руки. — Это переходит всяческие границы. Слишком далеко. Чересчур. — Он хлопнул ладонью по столешнице. Подобные соревнования происходят у нас едва ли не постоянно. Все мы — соперники. Но никогда раньше я не сталкивался с таким навязчивым вредительством, как сейчас. Они наносят удары. Хорошо, Мы тоже нанесем удар и гораздо сильнее.
— Постойте, — воскликнула Аннаиг. — Мы ответим тем же?
— Само собой! Когда объявлена война только последний дурак будет сидеть сложа руки. Но после нашего последнего ответа на обиды Фмер, я был склонен полагать, что вопрос улажен. Но она или кто-то другой снова принялись за нас.
— А почему лорды не вмешиваются?
— Потому что нет никаких законов, касательно такой борьбы. Открытое вторжение на чужую кухню ограничивается суровыми правилами, но эти нападки и порча сырья... Так или иначе, даже если мы в состоянии определить, кто именно нам вредит, то для лорда это не является достаточно веским доказательством, как ты понимаешь. Они не понимают наши предчувствия и неосознанные догадки.
— Так кто же испортил нам воду? — спросила Аннаиг настолько наивно, насколько смогла.
— Большинство думает, что это сделал Эшдре. У него надежд на победу меньше, чем у других. — Тоэл издал скупой смешок. — Непонятно, на что он вообще рассчитывает. Я и Фмер раздавим его в мелкую крошку. Да и Лююниель не многим лучше.
— Но это же хорошо, — промолвила девушка. — Тогда, по-моему, мы находимся в более выгодных условиях, чем другие.
— Это только кажется. Все они, вместе взятые, ненавидят меня, поскольку я поднялся из низов. Они презирают меня, радуются моим неудачам. И повара из мелких кухонь тоже. Может быть, они тоже стоят за злоумышлениями против меня, поскольку рассчитывают, что я упаду, а они запрыгнут на мое место. И скорее всего, рано или поздно, они начнут прикидывать, как бы им объединиться против меня.
— И у нас нет никакой защиты? Мы не можем выставить охрану?
— Где ее установить? В Клоаке Сущности? В выгребных ямах? Под водяными фильтрами? Да будь у меня сотня стражников, я не сумел бы защитить все уязвимые места. Нет, единственно, что мы можем им противопоставить — решительный отпор. И они его получат. Я им всем покажу, что значит неотвратимое возмездие!
С этими словами он покинул Аннаиг, и остаток дня она работала в тишине.
Ей хотелось мурлыкать от удовольствия, но девушка сдерживалась, опасаясь, что ее хорошее настроение может быть кем-то замечено. Замысел сработал даже лучше, чем она рассчитывала. Впервые Тоэл заговорил о вредителях, хотя навязчивые слухи гуляли всю неделю. Начальник пришел, чтобы просить ее изготовить зелье, обеспечивающее дыхание под водой. Все более-менее значимые кухни вцепились друг дружке в горло, все подозревали всех и никому не приходило в голову просто расспросить соседей — с чего же все началось? Мир-Глиму и скроу не приходилось прилагать много усилий — легкий толчок там, едва заметное касание тут. Но впервые с того дня, как попала на Умбриэль, Аннаиг слышала, что люди вспомнили о скроу. Многие упоминали их в восторженных тонах — как быстро они исправили неполадки, какие они хорошие и безропотные. Аннаиг принимала эти разговоры, как добрые новости. Теперь, возможно, Мир-Глим сможет добиться желаемого послабления без противоборства с лордами. Победив в соревновании, кухня Тоэла могла предложить замену паров другим снадобьем, как достойную награду за их самоотверженный труд. И тогда девушка получит задание для разработки более щадящего зелья.
В конечном итоге, на главную цель это не повлияет, но Мир-Глим будет доволен.
И еще кое-что заставляло Аннаиг едва сдерживать довольное мурлыканье. Разработка блюд для предстоящего пира продвигалась весьма успешно. Благодаря скроу она узнала предпочтения в пище, излюбленные вкусы, пристрастия к мелочам не только лорда Рхела, но и большинства тех лордов, которым предстояло отобедать вместе с ним. Кроме того, она узнала, к кому из них лорд Рхел благоволил, а кого презирал. Частью ее замысла стало тонкое, но жестокое оскорбление последних. Она узнала прихоти Рхела, в частности, его постоянное стремление к новому, необычному, удивительному. И вместе с тем он гордился определенной грубостью вкуса, присущей смертным. Похоже, в этом он стремился подражать самому безраздельному владыке Умбриэля, который иногда вкушал самую низменную по местным меркам пищу. Утверждали, что однажды Рхел заявил — подобные предпочтения свидетельствую не об отсутствии утонченности, а о переходе ее на совершенно новый уровень.
Итак, она работала и, когда день пошел на убыль, настроение девушки только улучшилось.
Забравшись на дерево, Мир-Глим зарычал от восторга.
Он вцепился когтями в тонкие усики-побеги, облепившие ветку и наслаждался ветром, полетом Умбриэля, легким раскачиванием деревьев. Звокий смех Фены доносился с соседней ветки, где примостилась она.
— Я же тебе говорила! — кричала она.
— Ты права! — согласился аргонианин. — Могу тебе сказать, это — лучше, чем летать!
— А ты летал? Как?
— Не бери в голову, — ответил он. — Это не важно.
Вначале он чувствовал просто прилив сил, но уже через несколько мгновений Мир-Глим начал слышать деревья — их радость жизни, наслаждение тем, что они существуют. Он ненавязчиво провалился в царство чистой мысли, где ненужные слова не ограничивали ощущения, где никакая логика не пыталась возобладать над здравым смыслом и пониманием мироздания. Тут имелись лишь цвета, запахи, прикосновения, чувства, движение.
Аргонианин неохотно поддался на уговоры Фены перебраться на более толстые сучья. Он чувствовал себя обновленным, таким бодрым, каким давно уже не был в последнее время.
— Спасибо, — проговорил он. — Это было удивительно.
— Правда? — улыбнулась она. — Иногда я мечтаю о том, чтобы разжать руки и никогда больше не возвращаться.
— Хорошо бы, — вздохнул Мир-Глим. — Но возвращаться приходится.
— Почему?
— Потому, что тогда ты умрешь.
— Умру, вернусь на Умбриэль и появлюсь вновь. Все так делают.