1. Космическая душа. Двух указанных причин построения космоса — упорядочивающей (ума с его идеями и числами) и беспорядочной (пространства и вещества) далеко недостаточно для конструирования вещей. Пространство и сфера умозрительного бытия не в состоянии активно и непосредственно взаимодействовать друг с другом в этом направлении (ибо совсем не одно и то же — пребывать в 0-мерном пространстве и создавать положительные измерения). Слишком безынициативны в этом плане самодостаточное, ни к чему не стремящееся бытие и пассивная возможность. Идеи, числа и пространство, взятые сами по себе, лишены активности, не содержат в себе силового аспекта. Ум сам по себе не в силах действовать количественно, протяженно, трехмерно, а пространство не способно к самостоятельному действию вообще. Для того, чтобы привести их во взаимодействие друг с другом, требовалась-таки некая сила, которая ради выполнения этой задачи объединяла бы в самой себе и умозрительные, идейные, и пространственные параметры. Получилось так, что функцию такого посредника в платоновской философии выполняла космическая душа.
Она представляет собой самостоятельную сущность, имеющую единый вид (идею), в котором слились в одно элементы, с одной стороны, вечно тождественного и неделимого и, с другой стороны, претерпевающего разделение в телах. Одно и многое, тождественное и различное, идеи и пространство хотя и вошли в душу в качестве ее элементов, но «переплавились» в ней так, что потеряли свою самобытность и слились в непосредственное единство, каждый утратив свою самостоятельность. Душу нельзя назвать продуктом только ума, она чадо двух родителей — ума и пространства. Теперь и ум, и пространство существуют в другом — ум в пространстве, пространство в уме, но это пребывание каждого в ином фактически и есть душа; и реализуются они (ум воплощается, пространство наполняется) посредством другого — души. Там, где надлежит быть космосу, есть лишь одушевленные ум и пространство, или, иначе, в действительности есть только умная и протяженная душа [387]. Она сама суть пространство, место и для идей, и для физического пространства, и для чувственно воспринимаемых вещей. Она хоть и невещественна, но находится в пространстве (протяженна); хоть и пространственна, но не телесна, а умозрительна. Соединяя в себе черты умозрительного и пространственного, душа являла собой фактический синтез взаимоисключающих свойств: от умозрительного ею унаследована невещественность, мысленное бытие и потому она является совершенно бестелесной, незримой; но при этом ей не чужда и пространственная форма бытия [388]. Поэтому Платон и счел возможным придать бестелесной душе пространственные характеристики и поместил ее в центре космического тела, «откуда распространил ее по всему протяжению и в придачу облек ею тело извне» [389].
Объективно душа вырисовывается у Платона в качестве начала динамического, силового. Она стремительна и порывиста, является средоточием разнообразных желаний и стремлений. В отличие от чисто материальных предметов, способных приходить в движение лишь под воздействием внешних причин (т. е. под воздействием необходимости), душу Платон признает самодвижущейся, в самой себе имеющей и источник своего собственного движения, и программу формирования того или иного тела, обусловливающую процесс создания целого живого существа. Обладающая такими свойствами душа в состоянии самопроизвольно двигать сама себя, собственное тело и другие вещи посредством своего тела. Благодаря самодвижению она занимает центральное положение в мироздании и является причиной всех космических движений и всего космического круговорота.
Душа понималась Платоном как реальность безусловно первичная по отношению к материальным телам и, если отвлечься от терминологии, пригодной, скорее, для описания лишь сознательной деятельности, можно предположить, что Платон мог рассматривать ее в качестве орудия созидания тел. Ее-то и можно было бы трактовать как ту силу, которая могла бы «раздувать», «растягивать» пространство, формировать в нем положительные измерения (больше нуля). Она — как бы руки ума-ремесленника, которыми он воплощает в материале свой замысел, а еще точнее, она суть жизненная сила, содержащаяся в семени и формирующая из семени зрелую особь. Именно она, действуя бессознательно, непосредственно, и создает вещи. В ней сосредоточена информация идейного характера: запрограммирован внешний вид возникающего существа (вещи), важнейшие формы его деятельности и способности (задатки), существеннейшие количественные параметры (выраженные в числах) как всего космоса в целом, так и частных его состояний. Она суть сила, бессознательно формирующая вещество в соответствии с определенной программой (идеей). Душа предстает такой силой, которая является одновременно информацией; она не просто носитель информации, она суть сама действующая информация. Она суть такая сила, которая если и не формирует размерности, то упорядочивает вещество в соответствии с определенной программой (идеей). Ум, создав душу [390], наполнил и пронизал ее своим (идейным) содержанием, а она, производя физические тела в соответствии с идеей (программой), воплощает в вещество эту последнюю и представляет собой форму инобытия ума. Она бессознательно делает то, что ум способен совершать сознательно. Душа есть становление умозрительного, но не внутри самого ума, а за его пределами. Ум созидает космос посредством души. Душа, собственно, есть идея, поскольку она является таким единством, благодаря которому существуют и которому причастны множество чувственно воспринимаемых предметов. Одна единая душа обеспечивает связь всего со всем [391], обусловливая единство и целостность и самого космоса, и каждой отдельной вещи.
Важнейшими формами деятельности души являются движения «тождественного» и «иного», как называет их Платон. Движение тождественного выражает ее причастность вечному, неизменному (оно всегда «то же самое»), а потому оно хоть и движется, но делает это без принципиальных изменений (движение, которое стоит на месте, покоится). Движение тождественного выражается главным образом в цикличности, в своеобразном круговращении души, в многократном прохождении одного и того же пути (речь может идти, например, о цикличности процесса переселения душ, о циклах в функционировании живых организмов, о непоколебимой смене времен года, о постоянстве движения небесных сфер и т. п.). Движение иного — беспорядочно, связано с некоторой неповторимостью, непостоянством, не-цикличностью и не-кругоподобностью и реализуется всегда в выборе иного пути. Движением иного Платон считает спонтанные процессы и процессы не внутреннего, а внешнего характера, являющиеся следствием случайных, внешних материальных взаимодействий. В данном случае речь может идти, например, о связанном с такими взаимодействиями «прибытком и убылью в теле» [392] (питание, чувственные восприятия), о механических столкновениях тел и, как это ни покажется странным, о произвольной сознательной деятельности [393].
Прежде всего остального в душе закодированы движения небесных сфер: «правильное» движение (с востока через запад на восток), вечно себе тождественное, строго круговое и совершенно не меняющее своего направления предписано сфере неподвижных звезд [394]. «Неправильное» же движение (с запада через восток на запад), все время меняющееся, и потому иное по отношению к себе душа сообщала Солнцу и шести планетам, включая Луну. Эти два движения являлись первичными и основополагающими для космоса, определяющими судьбу всех частных существ и событий.
Демиург и космос. Чувственно воспринимаемый характер видимого мира — космоса — служил для Платона надежным свидетельством в пользу того, что весь этот космос как единое целое имеет возникновение [395]. В его образовании мыслятся участвующими по крайней мере два рода причин. Во-первых, присутствие в нем явно умопостигаемых черт, не могущих появиться случайно (наличие целесообразности в природе и человеческой деятельности, упорядоченности и устойчивости, прекрасного и доброго, пронизанной числом гармонии), свидетельствовало о том, что его создание невозможно мыслить без деятельности ума. С другой же стороны, в этом мире есть и неупорядоченное, хаотичное, безобразное, текучее и т. п. Это указывает на участие в создании космоса причины, противоположной уму, действующей через необходимость [396] и производящей случайное и лишенное порядка [397]. В связи с деятельностью последней причины следует особенно отметить, что как бы близко человек ни подходил к постижению устройства космоса, он обречен, по Платону, иметь дело только с правдоподобными сказаниями, которые, хоть и лучше откровенно вымышленного мифа, все же не дотягивают до высокого достоинства знания, имеющего дело с неизменными умопостигаемыми сущностями [398].
Главная роль в устроении космоса принадлежит Богу-создателю (
— от др. греч. 
, означающего «делать», «производить», «творить», «строить»), родителю (
— «отец») Вселенной, о котором Платон остерегается говорить при всех, видимо, адресуя эту информацию только посвященным [399]. Для непосвященных же должно быть достаточно крайне скупых и не очень определенных его описаний, из которых можно заключить лишь о его вечности и о том, что он либо есть ум, либо представляет собой нечто, обладающее таковым [400], и что он, когда создавал космос, был благ и потому лишен зависти. Отсутствие зависти побуждало его создавать все как можно лучшим, подобным ему самому. В этом Платон и усматривал «подлинное и наиглавнейшее начало рождения и космоса» [401]. А важнейшим же орудием создания космоса был ум.
Красота возникшего видимого космоса свидетельствует в пользу того, что он был создан по тождественному и неизменному образцу, постижимому с помощью рассудка и разума. Что было этим образцом? Можно полагать, что им был сам устроитель, поскольку Платон прямо говорит о том, что в силу благости своей он пожелал, чтобы все вещи стали как можно более подобны ему самому [402]. Что он сам собой представляет? Чтобы узнать это, стоит посмотреть на созданный космос, являющийся образом и подобием своего создателя. Полного сходства первообраза и образа ждать трудно, но какие-то черты у них должны совпадать.
Создатель, без сомнения, есть существо мыслящее и действующее на основе мышления. Взирая на себя и размышляя, он пришел к выводу о том, что обладать умом, как он сам, лучше, чем не обладать им, и потому возникшую Вселенную наделил умом. Но ум устроен таким образом, полагал Платон, что он не может обитать нигде, кроме души, и, руководствуясь этим рассуждением, он устроил ум в душе, а душу в теле. Это, по меньшей мере, должно означать, что сам создатель являл собой также и душевное существо. Он есть ум одушевленный, или умная душа. Там, где имеет место душа, есть жизнь. Значит, создатель представляет собой одушевленный, живой ум. То, что совершенное бытие не может не быть живым, душевным и разумным, у Платона не вызывало сомнений. В диалоге «Софист» он вопрошает: «...дадим ли мы себя легко убедить в том, что движение, жизнь, душа и разум не причастны совершенному бытию и что бытие не живет и не мыслит, но возвышенное и чистое, не имея ума, стоит неподвижно в покое?». «Страшное утверждение!» — последовал ответ [403].
Мысля себя самого, рефлексируя, и овнешняя свои мысли в ином (в пространстве), создатель создавал видимый космос. Возникший космос, как и его образец-создатель, есть живое существо, гигантское животное (ведь в нем есть все, что необходимо для живого, — душа, тело и даже ум) [404], и это нужно понимать совсем не в переносном, а в буквальном смысле [405]. Как образец есть такое живое существо, которое вмещает в себя все умопостигаемые живые существа, так и возникший космос «объемлет все остальное живое по особям и родам как свои части» [406] и дает место всем прочим видимым существам. Как образец есть прекраснейший и совершеннейший среди мыслимых предметов, так и космос есть прекраснейшая и совершеннейшая среди видимых вещей.
Становящийся космос всегда один, поскольку наисовершеннейшая мыслимая вещь, служащая для него образцом, может мыслиться только одной. Платоновская мысль не может допустить наряду с данным космосом существования еще чего-то, например, других космосов, руководствуясь главным образом логическими соображениями. Будучи самым прекрасным из всего видимого, космос, по мысли Платона, конечно, создан в соответствии с самым совершенным и самым прекрасным первообразом, который обязательно должен быть одним. «Ведь то, что объемлет все умопостигаемые живые существа, — замечает, Платон, — не допускает рядом с собой иного; в противном случае потребовалось бы еще одно существо, которое охватывало бы эти два и частями которого они оказались, и уже не их, но его, их вместившего, вернее было бы считать образцом для космоса» [407]. Иначе говоря, самое совершенное, самодостаточное и всеобъемлющее может быть только одним, и одним же должен быть чувственный космос, построенный по закону совершенства. Он ни в чем не должен нуждаться, не должен испытывать внешних воздействий и в самом себе должен содержать все необходимое для собственного существования.
Причем, он не является частным существом, стоящим в ряду других живых существ, отличающихся от него только своими меньшими размерами; космос мыслится Платоном в качестве всеобщего, универсального животного. Это нужно понимать так, что реально (в философском смысле слова) поистине существует не много живых существ, а только одно животное — космос. Все же остальные, частные животные (представляющие собой объект нашего повседневного опыта) совершенно не самостоятельны, имеют лишь видимость самостоятельности, а на деле являются только частями универсального организма, выполняют определенную функцию в рамках целого и суть как бы его специальные органы.
В состав чувственного космоса вошли четыре стихии, причем все целиком, не оставив за пределами космоса ни единой части или потенции. Это допущение потребовалось Платону для того, «чтобы космос был целостным и совершеннейшим живым существом с совершенными же частями; далее, для того, чтобы космос оставался единственным и чтобы не было никаких остатков, из которых мог бы родиться другой, подобный, и, наконец, чтобы он был недряхлеющим и непричастным недугам» [408]. Ведь любое внешнее воздействие может оказаться неблагоприятным для сложного тела и в состоянии вызвать недуги и гибель, полагал Платон.
Космосу, исходя из его статуса и задач, лучше быть правильной сферой с совершенно ровной поверхностью и не иметь никаких органов для внешнего восприятия и взаимодействия. У него нет в них потребности, поскольку вне космоса не находилось ничего такого, что бы он мог воспринимать и с чем он мог бы взаимодействовать. Тело космоса «было искусно устроено так, чтобы получать пищу от своего собственного тления, осуществляя все свои действия и состояния в себе самом и через себя само» [409]. Что же касается движения, то, по мысли Платона, источником его являлась космическая душа, которая сообщила космосу форму перемещения, ближе всего стоящую к «уму и разумению», а именно: он единообразно вращался в одном и том же месте, в себе самом, совершая движение круг за кругом [410]. Это вращение вокруг себя есть движение «тождественного» (выраженное в постоянстве перемещения звезд на вечернем небе), которое вкупе с движением «иного» (планетарным перемещением) определяют собой все то, что происходит внутри космоса. Поэтому космос (и прежде всего небесные сферы) является источником законов для построения частных живых существ.
С появлением неба возникло и время, которое есть образ вечности, выраженный в становлении и подчиняющийся законам числа [411]. Солнце, Луна и пять других светил важнейшую цель своего существования имели в том, чтобы «определять и блюсти числа времени» [412]. Каждое из небесных тел было живым и мыслящим существом, двигавшимся по своему маршруту с ясным сознанием выполняемого долга [413].
Так о двух ли разных космосах — о возникшем чувственно воспринимаемом и его образце — умозрительном — нужно говорить или все же об одном? На уровне сущности, конечно, космос один с его тремя компонентами — умственным, душевным и телесным. Логика платоновских рассуждений подсказывает, что в конечном счете должно существовать одно живое существо, охватывающее собою все остальные, более частные живые существа. Ибо если есть хотя бы два живых существа, имеющих между собой что-то общее, то должно быть третье, которое будет включать в себя эти два и будет их единством. Однако на уровне явлений, где имеет место различие и оторванность явлений друг от друга и от своей сущности, они разные: один космос умозрительный, другой — чувственно воспринимаемый. Они не только подобны как образ и образец, но и отличаются друг от друга как образ и образец. Чувственно воспринимаемый космос отличался от своего образца только своим трехмерным, телесным компонентом, который являл собой лишь вне- положенность умозрительного космоса, т. е. трехмерный, внешний способ его существования. Как вещи трехмерного пространства, пребывая в разных точках последнего, одновременно находятся также в одной точке 0-мерного пространства, так и образец с образом, находясь в разных измерениях пространства — 0-мерном и трехмерном —одновременно имеют место в одном и том же пространстве — 0-мерном и образуют, следовательно, одну вещь — умозрительный космос, в котором есть видимая, пространственно (трехмерно) развернутая часть, или зримый трехмерный космос, в котором есть умозрительная, информационная часть.
Итак, создатель — одушевленный ум, в котором умственная часть представляет собой знания — логические отношения, а душевная часть суть такая сила, которая оперирует этими отношениями. Душа мыслит идеи, она ими питается [414]. Мысль — это функция души и ума. Создание видимого космоса происходило путем упорядочивания создателем хаотичного вещества в соответствии с образцом, каковым являлся сам создатель. Поэтому видимый космос можно понимать как просто трехмерно выраженную форму самого создателя. Хотя как относительно самостоятельное образование видимый космос имеет свою душу, она суть только момент души самого создателя, ибо все должно быть сведено к какому-то исходному единству.
Учение о человеке