Шесть других пуль ударили в плечи, головы и руки неосторожно высунувшейся братвы, которая от неожиданности растерялась и вместо того, чтобы открыть ураганную стрельбу на поражение, попряталась за микроавтобус и стены. Теперь их судьба была предрешена. Теперь автоматчикам довольно было секунды, чтобы допрыгнуть до выхода из арки и, поливая малоквалифицированного противника длинными очередями, покончить с угрозой, исходящей с тыла.
Но они не успели сделать этот прыжок. И не успели расчистить тылы. Потому что сразу после четырех коротких автоматных очередей прозвучали четыре одиночных пистолетных выстрела. Совсем с другой стороны прозвучали...
Автоматчики дернулись и попадали на асфальт. Двое с тяжелыми сквозными пулевыми ранениями в шею. Один со смертельным в голову. Еще один с относительно легким в плечо.
Четверо автоматчиков были нейтрализованы четырьмя выстрелами!
— Быстро! — заорал ближний телохранитель, ухватил Ивана Ивановича за шиворот и потащил его безвольно обвисшее тело вон из-под арки.
Телохранитель правильно выбрал цели. Не обладающих многократным численным преимуществом братанов. Которые, несмотря на свою многочисленность, все-таки были гораздо менее опасны четырех автоматчиков-профессионалов. Он выбрал автоматчиков. И очень точно выбрал момент для выстрелов. Когда все они были отвлечены на бой с пришедшим с тыла противником. И перестали обращать должное внимание на него. Телохранитель стопроцентно использовал предоставленный ему судьбой шанс. Единственный шанс из ста. А может быть, из тысячи. При любом другом раскладе, вступи он мгновение раньше или припоздай хотя бы на секунду, он лежал бы сейчас с пулей в переносице.
— Быстрее, быстрее! — торопил телохранитель своего спасенного клиента, увлекая его в сторону подъезда и неприцельно, лишь бы прижать противника к земле, стреляя из пистолета.
— Во блин! — пришла в себя братва, когда перестали свистеть пули. И высунулась из-за микроавтобуса. — Кто кого замочил? Кто их замочил? Этих, которые наших шмальнули?
Стоящие вдоль стен телохранители поглядели на свое брошенное на землю оружие.
— А ну назад! — гаркнули на них бандиты, уставя в глаза «шмайссеры», «Калашниковы» и «узи».
— Добро. Мы вам не мешаем, — сказали телохранители.
— Куда они побежали?
— Мы не видели. Хлопнула дверь подъезда.
— Там они! Пошли! Их всего двое! Братва всей толпой ломанулась во двор.
— Все. Заметили! — зло сказал телохранитель, осторожно выглянувший в окно второго этажа. — Двери за собой надо тихо закрывать! Не учили в школе?!
— Откуда я знал...
К подъезду со всех сторон бежали бандиты.
— Вы стреляли? — спросил телохранитель.
— Нет, — ответил Иван Иванович.
— Тогда давайте свой пистолет сюда. У меня обойма почти пустая. Давайте скорее! Они сейчас будут здесь.
— У меня еще один есть, — вспомнил Иван Иванович про пистолет из пакета, который вместе с деньгами вытащил из банковского сейфа.
— Где?!
— Здесь.
— Хорошая машина. Откуда?
— А я как же? — вместо ответа спросил Иван Иванович.
— Вы? Держите мой. Там пара патронов осталась. Вам хватит. Как пользоваться, знаете?
— Конечно! На эту штуку жать.
— На штуку? Ладно, жмите на штуку. А пока ложитесь.
— Куда?
— На пол ложитесь! Если жить хотите. Иван Иванович и телохранитель упали на пол и высунулись за срез лестничной площадки.
— Ну, сейчас начнется.
Хлопнула входная дверь. Послышались голоса. Показались фигуры.
Иван Иванович вытянул вперед пистолет. Но его накрыл рукой телохранитель.
— Вы что, с ума сошли? — сказал он одними губами. — Пусть все войдут. Все!
Братва набилась между дверями и рядом с дверями, не решаясь бросаться вперед.
— Давай первым! — показал старший пистолетом вперед. Какому-то «шестерке» показал. Которого не жалко.
— А если они...
— Шагай давай! А то не они, а я! — и послал вперед сильным ударом ноги куда попал.
«Шестерка» вывалился на открытое пространство и попытался заползти обратно под прикрытие лестницы. Но получил еще один увесистый пинок.
— Выше! Выше давай!
Выставив вперед пистолет и прижимаясь к стене спиной, «шестерка» сделал шаг. И еще один. И еще.
Выстрела не последовало. Он осмелел. И приподнялся еще на две ступени. И снова остался жив.
— Давай сюда, — махнул он. Братва высунулась, поглядела на него и уже смело ломанулась вверх.
— Вон они! Внизу! — крикнул первый. И это был последний его крик в этой жизни.
С двух рук, из двух пистолетов телохранитель открыл ураганную стрельбу по наступающему противнику. Многих он не убил, но нескольких точно. Ни одна из пуль не ушла в молоко. Каждая — в тело врага. В некоторые тела пришлось по нескольку пуль. Потому что эти тела закрывали другие тела.
— Теперь ходу! Теперь на следующий этаж. Пока они не очухались! — крикнул телохранитель, толкая Ивана Ивановича к лестнице.
На следующей площадке они снова плюхнулись на животы.
— Ну, теперь держитесь. Теперь они так просто не подставятся! — предупредил телохранитель.
И услышал какой-то металлический лязг. Сзади услышал. Атака сзади в лежащего ничком человека была самой выигрышной атакой. И самой безнадежной для лежащего.
Телохранитель резко перевернулся и поднял оба пистолета. И Иван Иванович тоже повернулся. И тоже поднял пистолет.
Над ними с неизменным бидоном в руках стояла соседка. Та, с которой на той же самой лестнице тот же Иван Иванович встретился некоторое время назад.
Соседка отупело смотрела на три уставленные в нее пистолета. Прошлый раз был только один.
— Вы?! — испуганно сказала она. — Опять?!
— Кто это? Вы ее знаете? — быстро спросил телохранитель.
— Да. То есть нет. То есть не то чтобы знаю. Но видел, — растерянно сказал Иван Иванович.
— Тогда скажите ей, пусть идет отсюда. Побыстрее. Пока стрельба не началась.
— Идите, — повторил Иван Иванович. Женщина попятилась и побежала вверх.
— Бандит! Хулиган! Убийца! — заорала она сверху, оказавшись в относительной безопасности. — Я милицию вызову! Она вас всех перестреляет! «Хорошо бы милицию, — подумал Иван Иванович. — Только они в такую мясорубку не сунутся. Переждут, пока закончится».
Снизу застучали выстрелы. Под их прикрытием бандиты рванулись вверх. На следующую лестничную площадку.
Выстрел.
Выстрел.
Выстрел... Вскрики. Проклятие. Мат. Падение несколько тел.
— Все! — сказал телохранитель, показывая глазами на замершие с отброшенными назад затворами пистолеты. — Пусто. Ни одного патрона. У вас запасные есть?
Иван Иванович покачал головой.
— Тогда давайте мой. Обратно давайте. Он вам все равно не нужен. А у меня еще две запасные обоймы есть.
Иван Иванович покорно вернул пистолет. И пpинял обратно пустые свои.
Вдалеке зазвучали многочисленные милицейские сирены.
— Ну, теперь все! — облегченно вздохнул Иван Иванович.
— Все, — согласился телохранитель. — Нам все!
— Почему нам? Ведь милиция...
— Потому что они зажмут их в подъезде. И другого выхода, кроме как наверх, у них не останется! Они пойдут наверх. Им наши почти пустые пистолеты безопасней автоматов группы быстрого реагирования. Теперь нам здесь не усидеть.
Охранник еще раз внимательно посмотрел на Ивана Ивановича, словно принимая какое-то решение.
— Вы по крышам когда-нибудь бегали?
— Нет. Я с детства высоты боюсь.
— Так, понятно. А клаустрофобией не страдаете?
— Чем?
— Боязнью замкнутого пространства.
— Нет. Вроде нет.
— Ну, тогда из двух зол выбирают меньшее... Пойдемте.
— Куда?
— Туда, где вас, может быть, никто не найдет. Телохранитель наугад выстрелил вниз, отполз от края лестничной площадки и, приложив ухо к ближайшей двери, прислушался.
— Нет, — сказал он, переполз дальше и снова приложился к двери. — И здесь тоже нет. А вот здесь, кажется, тихо. И пыль под ковриком.
— Ну и что, что пыль?
— То значит, что половичком давно никто не пользовался.
Охранник встал на колени, вытащил из кармана какую-то проволоку и засунул ее в скважину. Замок щелкнул. Дверь открылась.
— Мы будем уходить через квартиру?
— Вы будете...
— А вы?
— А я по-другому.
Телохранитель прислушался к происходящему на нижних этажах. До следующего штурма оставалось не больше нескольких минут.
— Слушайте меня внимательно. Сейчас вы зайдете в квартиру и, стараясь не потревожить ни одной вещи и не оставить следов, пройдете в спальню. Там будет стоять платяной шкаф. Должен стоять шкаф. Ну или что-то вроде шкафа. Вы заберетесь в него и, не шелохнувшись и не издав ни звука, просидите до послезавтрашнего утра. А лучше до послезавтрашнего вечера. Или еще дольше. Чем дольше, тем лучше...
— А вы? Вы-то как?
— Я? За меня не беспокойтесь. Я уведу их через крышу. Я в отличие от вас высоты не боюсь. И еще. Самое главное. Когда вы отсюда выберетесь, позвоните по телефону 223-20-12. Попросите позвать Робинзона Крузо...
— Почему Робинзона Крузо?
— Потому что людей с такой фамилией в нашей стране нет! Вы запомнили? 223-20-12. Робинзон Крузо! Запомнили?
— Запомнил.
— Вы позвоните, и там вам помогут.
— Кто поможет?
— Такие же люди, как я.
Снизу зашуршали осторожные шаги. Телохранитель втолкнул Ивана Ивановича в квартиру, приложил кулак к уху, напоминая о звонке, оттопырил большой палец — мол, все будет нормально, и тихо прикрыл дверь.
Иван Иванович прошел по квартире, нашел спальню, нашел действительно стоявший там шкаф, открыл дверцу и, раздвигая многочисленную одежду, залез внутрь.
Во второй шкаф за неполный месяц. С улицы сквозь закрытые окна донесся нарастающий вой сирен, скрип тормозов, какие-то команды. С противоположной стороны, со стороны лестничной клетки, послышались голоса. Потом крики и топот множества ног. Ударили частые выстрелы. Потом выстрелы, крики и топот сместились куда-то вверх. И наступила тишина. Мертвая тишина.
Иван Иванович обессиленно сел на дно шкафа и тихо заплакал...
Глава сорок четвертая
С чувством глубокой безнадежности следователь Старков бродил по месту недавнего происшествия. Вернее, чего уж греха таить, по месту недавнего боя. Вначале под аркой, где на асфальте в нескольких местах были нарисованы меловые фигуры изъятых для патологоанатомического исследования трупов. И были заметны большие пятна подсохшей крови. Пятен было больше, чем меловых обрисовок, потому что убили не всех. Кое-кого лишь ранили.
Потом следователь Старков шел к двери в подъезд. И предъявлял на входе удостоверение сержанту, который призван был не допускать на место преступления посторонних зевак.
— Ну что, всех вывезли?
— Всех, товарищ майор. Кого в морг, кого в больницу. Ужас сколько. Я такого не упомню. Знатная мочиловка. Куда там Чикаго!
— Да уж не маленькая.
— Уже три телегруппы приезжали. Но генерал велел гнать их в три шеи.
— Правильно велел...
В подъезде, на первом этаже, и на втором этаже, и на третьем этаже, суетились криминалисты. Они разматывали во все стороны желтые рулетки, собирали в полиэтиленовые мешки гильзы, выколупывали из стен застрявшие там пули, снимали с перил отпечатки пальцев.
— Здоров, — приветствовал их Старков.
— Здоров, сыщик.
— Трудитесь?
— И не говори. Работы на неделю хватит. И эксперт поднял здоровый пакет, чуть не доверху заполненный стреляными гильзами. — Во, смотри.
— Ты как грибник грибы показываешь.
— Грибы есть. Маслята. Насобирал вот...
— Ну, тогда я дальше пошел.
— Валяй. Только за перила не хватайся. И не поскользнись. Там кровища кругом.
Старков аккуратно обошел две повторяющие человеческие фигуры обрисовки и поднялся на второй этаж. На втором этаже знакомый ему по юрфаку однокашник разговаривал с пожилой женщиной.
— Я уже говорила. Милиционеру с автоматом. А потом такому толстому с погонами...
— Это вы им говорили. А мне не говорили. Так что вы постарайтесь припомнить все как можно подробней.
— Ну, значит, я собиралась пойти за молоком. Вышла из квартиры, спустилась, а тут аккурат два мужчины лежат.
— А вы что, выстрелов не слышали?
— Выстрелов? Нет, не слышала. Я на левое ухо немного глуховата. А на правое и вовсе. Хлопки слышала, но думала, кто-то дверью стучит. Балуется.
— Так, дальше.
— Спустилась я, значит, вот сюда, а здесь... Я вначале думала, они пьяные. Хотела спросить, кого им надо. А они повернулись и чуть меня не убили.
— Из чего не убили?
— Из пистолетов.
— Каких пистолетов?
— Откуда я знаю. Из таких больших черных пистолетов.
— А почему вы решили, что они хотят вас убить?
— Потому что пистолеты. И потому что там был тот, который за мной охотится. Он все это время за мной охотится. Он тогда меня хотел убить и в этот раз хотел.
— Кто тот?
— Ну тот, который нашего соседа зверски убил. И меня хотел после него. Только я убежала. И теперь хотел. Садист.
— А отчего тогда не убил? Если хотел?
— А вам обидно, да? Вам трупов мало, да? Вы бы лучше преступников ловили, чем сожалели, что они не всех убили...
— Вы меня не так поняли. Мы, наоборот, очень рады, что вы живы...
Однокашник заметил Старкова и поздоровался.
— Видал! — показал он глазами вокруг.
— Впечатляет, — согласно кивнул Старков. Женщина немного успокоилась.
— Что вы еще видели?
— Ничего я не видела. Я убежала.
— Вы уверены, что это был именно тот человек, которого вы видели в этом подъезде прошлый раз?
— Я еще из ума не выжила! Он это был. Он! И снова с пистолетом.
— Хорошо, спасибо, можете идти.
Женщина ушла, опасливо обходя кровавые лужи.
— Вот так, — сказал однокашник, — а ты не верил.
— Во что не верил?
— В то, что это он убил. А он на тебе — снова здесь и снова с пистолетом. Верно говорят, что преступник всегда возвращается на место преступления.
— Зачем?
— Что зачем?
— Возвращается.
— Черт его знает. Может, действительно за этой старухой? Которая его опознала.
— А все другие тогда при чем? Однокашник недоуменно пожал плечами.
— Но одно я точно тебе скажу, как и тогда говорил. Супер он. Ты посмотри, сколько народу напластал. И все на моем участке. Что он так вцепился в мой участок...
Следователь Старков поднялся еще на один этаж, где тоже был обрисован труп. И еще на один. А потом на крышу, где был обнаружен последний труп. Буквально изрешеченный пулями.
— Куда они ушли дальше? Как думаешь? — спросил он одного из экспертов, ползающего по кровле и терпеливо собирающего гильзы.
— Куда угодно. Здесь крыши домов соединяются вместе. Так что куда хотели, туда и ушли. Пока группа захвата клювами щелкала.
Майор осмотрел место боя с высоты птичьего полета и пошел обратно. В отделение милиции пошел, куда были препровождены все свидетели и свезены все вещественные доказательства.
— Видал! — показал ему знакомый эксперт кучу разложенного на двух столах оружия. — Целый арсенал. Это, между прочим, «шмайссер», который я только в кино про фашистов видел. И где они его только взяли?
— Там, где все. В местах боев выкопали. Этим «черные» следопыты занимаются. У меня как-то один по делу проходил. Роют, реставрируют и продают.
— Только не этот. Этот как новенький. В смазке. Как будто только что с завода.
— Тогда не знаю.
Майор оглядел собранное в комнате оружие и прошел в кабинет, где снимали показания со свидетелей. В большинстве с легкораненых, не успевших скрыться с места преступления свидетелей.
— А где автомат взял?
— Нашел, начальник.
— Где нашел?
— Не помню. Пьяный был. Шел, гляжу, автомат лежит. Ну я и поднял.
— А патроны?
— Рядом лежали.
— В коробочке, перевязанной ленточкой?
— Точно! В коробочке. С ленточкой. А ты откуда знаешь?..
— Кто первый стрелял?
— А я откуда знаю? Я вообще не стрелял. Я там случайно оказался. Я к своей телке шел. А тут бах-бабах. Ну, меня и зацепило.
— Адрес?
— Чей адрес?
— Телки твоей.
— Ну да. Я скажу, а завтра ты к ней под бочок подвалишь, пока я на нарах парюсь. И учинишь допрос и осмотр всех вещественных доказательств. Hе скажу я тебе адрес.
— А про пистолет, который у тебя нашли, скажешь?
— Про пистолет скажу. Когда стрелять начали, я его подобрал. С испугу. Чтобы потом мусорам... то есть, я хотел сказать, в органы охраны правопорядка сдать.
— А кого-нибудь из этих людей узнаешь?
— Из этих? Узнаю.
— Кто они?
— Откуда я знаю. Я их первый раз видел. Там, где меня подранили. И больше ни разу.
— Ты же сказал, что их знаешь!
— Я сказал? Я сказал, что узнал. Потому что запомнил. Когда меня стрельнули. Когда я там случайно... к своей телке шел...
— Понятно. Значит, ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаешь?
— Не, ты мне, начальник, несознанку не шей. Все видел, все слышал и все, что видел и слышал, сказал...
Так, здесь все ясно. Здесь ничего интересного. Старков прошел в следующий кабинет, где допрашивали еще одних свидетелей. У которых были обнаружены удостоверения частных охранников.
— Как вы оказались на месте происшествия?
— Обыкновенно оказались. Проходили мимо, а тут стрельба.
— Куда проходили?
— Пива попить.
— А оружие?
— Какое оружие?
— Изъятое с места преступления.
— А у вас есть доказательства, что оно наше?
— Будут.
— Ну вот тогда и поговорим...
И здесь пусто.
Старков развернулся и поехал в горотдел. К себе. Один черт, это дело его не минует. Из-за, чтоб ему пусто было, небезызвестного гражданина Иванова Ивана Ивановича. Который, где ни стрельба — так и тут!
Не уйти ему от этого дела. Как старому мерину от хомута. Тащить ему это дело, пока он не сдохнет. И уж лучше бы скорее...
В горотделе Старкова ожидало начальство.
— Ну?
— Что «ну»?
— Ты дурочку не валяй. Что там на месте?
— Гражданин Иванов там на месте.
— Да ты что?! Снова Иванов?
— Он самый. По крайней мере если верить показаниям соседки. Которая его в первый раз опознала.
— И что? Он снова кого-нибудь?..
— Пока ничего определенного сказать не могу. Надо ждать заключения экспертов. Но пистолет в его руке видели. Точно.
— Значит, видели... Значит, снова он за свое. Помяни мое слово, так просто он бы там пистолетом не размахивал. Он так просто пистолет не вытаскивает. Только по делу...
Прав был начальник. Пришедшие некоторое время спустя результаты патологоанатомических, баллистических и прочих экспертиз неопровержимо свидетельствовали, что из проходившего по прежним делам пистолета были убиты по меньшей мере трое и еще один тяжело ранен. То есть пули, извлеченные патологоанатомами из тел убитых и хирургами из брюшной полости раненого, были идентичны пулям, извлеченным из тел погибших на улице Агрономической, а также пуле, найденной в том же подъезде двумя неделями раньше, и предположительно соответствовали пистолету, принадлежащему гражданину Иванову. Потому что там, где появлялся гражданин Иванов, объявлялись соответствующего калибра и рисунка пули. В телах убитых этими пулями людей объявлялись...
И что же это тогда получается? Получается, что к тем шести трупам надо приплюсовать еще три. И одного тяжелораненого. Итого, считай, десять.
Десять!
Ну, Иванов! Который Иван Иванович...
Глава сорок пятая
Папа сидел в кресле возле камина, в котором жарко горели сухие бревна. Папа любил сидеть в морозные дни возле горящего камина, наблюдая живую игру пламени. Это было проявлением особого шика. Чтобы Папе не было жарко, сзади него на полную мощность работали два вмонтированных в окна кондиционера. Папа мог позволить себе делать морозный день летом.
Папе зачитывали только что доставленные ему акты судебно-медицинских, баллистических и прочих экспертиз. Из милиции доставленные.
— На месте преступления были обнаружены гильзы от пистолетов... калибра... в количестве... Пули калибра... в количестве... — бубнил менее шустрый, чем всегда, Шустрый.
— Слушай, как там строительство идет?
— Какое строительство?
— На садовом участке. Куда мы технику и стройматериалы послали.
— Ах, строительство... Нормально идет. Стены поставили. Крышу подвели. Завтра отделку начинают.
— Качественно работают?
— Обижаешь, Папа!
— Ну ладно. Ты проследи, чтобы там все было нормально. Чтобы без брака. Чтобы культурненько, без всяких там выражений. Лично сам проследи.
— Сделаю, Папа! Как скажешь.
— Ну, тогда давай дальше читай.
—...Сравнительный анализ показал идентичность пуль, проходящих по делу... и пуль... Отсюда можно сделать вывод...
— Значит, говоришь, из одного шпалера шмаляли? — лениво переспросил Папа.
— Из одного! Из того самого! Я же тебе говорил, Папа, это он! Он, гад! Троих наших из своей пушки положил! И ушел! Снова ушел! Один ушел.
— А тот, второй?
— Тот не ушел. Того братва замочила. Набила свинцом, как пудовую гирю!
— Почему не попытались взять живым?
— Потому что живым его было не взять. Если самим не зажмуриться! Он такой же, как тот гад Иванов. Только Иванов круче будет. Этого мы ущучили, а Иванов ушел! Он всегда уходит! Потому что главный! Ну гадом буду — самый главный!
Наши на что из автоматов шмаляли, а они только из пистолетов, так они все равно наших пятерых положили, а наши их только одного!
— Так, может, это не они такие крутые, а твоя братва фраера зеленые?
— Не. За свою братву я уверен. Моя братва народу положила больше, чем звезд на небе.
— А они братву положили?
— Положили... Я же говорю — они крутизна.
— Одних твоих положили или, может, еще кого?
— Еще положили.
— Кого?
— Там четыре каких-то кента вылезли. В самом начале.
— Каких?
— Не знаю. Папа. Но тоже крутые. Все в камуфляже. С одинаковыми автоматами. Ни хрена не боятся. Шмаляют, как в боевиках про этого, про Бонда.
— Почему ты мне о них ничего не говорил?
— Я думал, тебе про них неинтересно.
— Я сам решаю, что мне интересно, что нет. Прошляпил? И тех прошляпил, и этих тоже?
— Ну, Папа...
— Не вертись, как уж под сапогом! Поди, вместо того чтобы за улицей глядеть, пиво жрали да на телок зенки пялили?
— Папа?!
— Жрали и пялили! И оттого прошляпили! Или ты думал, я не узнаю? Дурак! Я все про тебя знаю. Даже то, что ты про себя не знаешь. А ты хотел скрыть...
— Не, я бы сказал, Папа. Ты же меня знаешь.
— Как они там, эти кенты твои, оказались?
— Не знаю, как оказались. Как из-под земли оказались. Раньше нас.
— Что они делали?
— В том-то и дело! Они хотели охранников того Иванова мочить. И его самого.
— А вы?
— Мы подоспели. Тютелька в тютельку. И сказали, чтобы они не выдрючивались, побросали пушки и свои клешни задрали.
— А они?
— Они шмалять начали. Сволочи.
— Ну?
— Ну и мы тоже! И всех их положили! Ну ты же знаешь, если братву обидеть...
— Вы одни стреляли? Или?.. Смотри, я потом по ментовским экспертизам проверю.
— Одни. То есть не только. Эти, которые с Ивановым, тоже. А кто попал, не знаю. Ну убей — не знаю! Там такая мочиловка пошла...
— Значит, кенты наезжали на спецов, вы встряли и поволокли — на кентов, кенты шмальнули в вас, вы в них, и спецы тоже в них? Потом вы гнали спецов, пока не замочили? Причем замочили одного, а бежали двое? — подвел баланс Папа на понятном подчиненному языке.
— Ну точно! Все так и было.
— А куда же второй делся?
— Не знаю, Папа! Как сквозь стены! Вначале они все время вместе были, и шмаляли вместе, и базарили вместе. И на улице, и в подъезде. А потом, когда легавые со всех сторон понаехали, мы крышами уходить стали. Только на крыше этих двоих уже не было. Один был, которого мы замочили.
— Так, может, другой раньше оторвался?
— Может, и раньше... Только они все время вдвоем были. А когда мусора налетели, мы очень быстро побежали.
— Ну так куда он тогда делся?
— Не знаю, Папа. Как сквозь стены...
— Сквозь стены, говоришь? Может, и сквозь стены... Ты вот что, пошли туда пару-тройку своих братанов. Чтобы смотрели. Вдруг он где спрятался под тот шумок. Пока вы с мусорами пластались. А если спрятался, то не век же ему там сидеть.
— Да ты что. Папа? Там же сейчас уголовка метет! Легавые на каждом углу, туда-сюда шастают. Они же нашу братву вмиг срисуют!
— Пошли! Я сказал. Посади в подъезды. Пусть смотрят. Только пусть по делу смотрят, а не на телок. Иначе!..
— Как скажешь, Папа.
— Пусть пять дней смотрят. И днем, и ночью. А ты их меняй, чтобы не примелькались.
— Сделаем, Папа!
— Ну вот и славно.
— А как быть, если они его срисуют? Мочить Или...
— Никак не быть! Увидеть, смотреть и не трогать!
— Папа! Он троих наших кончил. А если со своим подручным — пятерых! Он кончил пятерых наших братанов! Отдай мне его, Папа! Я тебя очень прошу! Я ему шкуру лентами спущу! Я его на медленном огне изжарю. Я...
— Хватит базарить! Я сказал, смотреть и не трогать. Пальцем не трогать! Нужен мне этот Иванов. И значит, ты мне его добудь! Я сказал!
— А после? После ты мне его отдашь, Папа?
— После — отдам. И вот что еще. Возьми на понт тех, которые были с Ивановым, охранников. Они ребята гнилые, чуть надавить — лопнут. Возьми и узнай у них, что он за фрукт такой и зачем они при нем были. И еще посмотри за теми, которые выжили, кентами. Узнай, кто они такие и кто за ними стоит. Чую я, неспроста они там объявились. И спецы неспроста их мочили. Дело там какое-то.
Все посмотри, про все разузнай и мне скажи. Но больше всего за Иванова скажи...
Глава сорок шестая
На этот раз трупы увезли сразу в судебку. Несмотря на то что судебка всячески отказывалась, ссылаясь на совершенное отсутствие мест в холодильнике и плохо работающие морозильные агрегаты.
— Вы их лучше в районный морг пока свезите. А по мере освобождения полко-мест переправите к нам.
— Нет, мы лучше сразу к вам.
— Куда к нам? Мы же вам толкуем — свободных мест нет! Вот если бы вы заранее забронировали... Вы бронировали или не бронировали?
— Нет, не бронировали. Разве мы могли заранее знать? Но мы согласны их примостить где-нибудь сбоку.
— С чьего боку? А если они потекут?
— Как так потекут?
— Мы же вам русским языком объясняем, что у нас холодильный агрегат сдох. Что температуру не держит. Везите своих покойников в районный.
— Мы уже возили.
— Ну и что?
— Там наших покойников беспокоят.
— В другие везите.
— Другие отказывают. Морги принимают покойников по месту прописки в паспорте либо по адресу места смерти.
— Ну вот видите, другие отказывают, а мы что, резиновые, что ли?
— А если мы к генералу обратимся?
— Хоть к маршалу. Генералов много, а морг один...
Когда наполненные мертвецами труповозки прибыли к моргу, выяснилось, что дело обстоит не так безнадежно, что места в холодильнике есть.
— Да нет, то совсем другие места, — попытались объяснить работники морга, — то бронированные места. По классам люкс и полулюкс. Там и полки шире, и холод без перебоев, и простыни крахмальные. Но вам надо не туда, вам надо в общего пользования. Где люкс, конечно, свободнее. А где общего пользования, там под потолок. Там грудного младенца не протиснуть.
— А в бронированных кто?
— В бронированных те, кто заранее побеспокоился.
— Нет, ну кто все-таки?
— Бизнесмены, администрация, руководители спортивных обществ...
— Богатенькие?
— Не бедные.
— Зачем же они бронируют?
— Они все бронируют. Гостиницы, авиабилеты, услуги. Привыкли. Заранее обо всем думать привыкли. Потому что, когда это дело случится, мест может не быть. А если заранее, то можно быть спокойным.
— Как же так? Вы же не просто морг. Вы же только по насильственным делам?
— А у них какие? У них других не бывает. Их либо стреляют, либо взрывают. Так что у нас без нарушений. Все как положено. Их бы все равно сюда привезли, только в общую, а так тоже сюда, но уже в люкс. Нам начальство разрешило в виде экономического эксперимента. Потому что бюджетных денег на содержание не хватает. А так более или менее.
— Ну, тогда берите наших в люкс.
— В люкс только через кассу.
— Дорого?
— Дорого.
— Тогда в общую.
— В общую мест нет.
— Тогда мы их здесь оставим.
— Здесь не положено. Везите в районный морг по месту прописки покойников.
— Но мы из уголовного розыска!
— Ну и что? Порядок один для всех. Вот если бы уголовный розыск заранее для своих покойников места забронировал...
Ну достали совсем.
— А вот мы сейчас рассердимся, бригаду по борьбе с экономическими преступлениями вызовем, вашу бухгалтерию опечатаем и финансово-хозяйственные документы проверим. Чтобы узнать, отчего в построенном на государственные деньги предприятии для государственных покойников мест нет...