Мартин Андерсен Нексе, посвятивший Понтоппидану свой первый большой роман — «Пелле-Завоеватель», в 1937 г. писал: «Понтоппидан действовал как кислород в спертом воздухе, его произведения, подобно прожекторам, испытующе озаряли страну и народ — и простых людей, и деятелей культуры; многое сгорело в этих лучах, превратившись в плодородную почву. Где он прошел, там становилось легче дышать, там можно было свободно двигаться».
446
ИСЛАНДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Во второй половине XIX в. в исландской литературе происходят заметные сдвиги. Изоляция страны, сложившаяся из-за особых исторических условий и особого пути культурного развития, отчасти уже была изжита к середине XIX в., и борьба за национальную независимость против насильственной колонизации Данией, не затихающая вплоть до начала XX в., порождала новые настроения в литературной среде. Общественный подъем, обозначившийся в Скандинавских странах под влиянием революционных событий 1848 г. и рабочего движения, испытывавшего еще влияние утопизма, отразился и на литературном процессе Исландии, «втянутой», как и другие страны Скандинавского региона, в общую орбиту капиталистического развития.
Обновление духовной жизни и литературы Исландии идет на путях единения с европейской культурной традицией. Литература «движения прорыва» в Дании, связанная с радикально-демократической общественной и литературной деятельностью Георга Брандеса, влияла и на литературу Исландии, хотя не выступала там, в отличие от других Скандинавских стран, столь резко контрастно по отношению к предшествующему периоду. Немалой популярностью у части исландской интеллигенции пользовалось и религиозно-этическое учение датского моралиста Грундтвига, который был воспринят не только как автор доктрины «высших народных школ», проводник на Севере немецкой классической философии и романтической эстетики, но и как активный борец — публицист и проповедник — против церковной ортодоксии и догматики.
Одной из существенных особенностей становления в Исландии национальной литературы с первой половины и вплоть до конца столетия была ее тесная связь со сложной борьбой патриотических сил за сохранение исландского литературного языка, за его чистоту и правильность и всемирное укрепление фольклорной традиции. Искусственное насаждение со стороны официальных властей датского языка, попытка «одатчанивания» отечественной
447
культуры вызывали все более резкую реакцию со стороны прогрессивных общественных и литературных сил.
Вторая половина XIX в. в Исландии стала эпохой острых споров вокруг проблем романтизма и реализма, соотношения традиций и новаторства в современном исландском искусстве, необходимости теоретического истолкования реализма как художественной системы. В исландской литературе, однако, не было столь резкого размежевания сил в политической и литературной борьбе, как в Норвегии и Дании или Швеции. Нереалистические направления в Скандинавии конца века, затронутые декадентской идеологией и оказывавшие там заметное влияние на эстетику и искусство, не прижились в Исландии в силу уникальной жизнеспособности национальной традиции, восходящей к песням «Эдды» и скальдов, прозаическим сагам и активно влиявшей, прямо ли или косвенно, на исландских писателей второй половины XIX в. С некоторым религиозным оттенком, как у Эйнара Хъёрлейфссона Кварана, или исполненная гражданского пафоса, как у Торстейна Эрлингссона и Стефана Стефанссона, тема легендарного прошлого служит у поэтов и прозаиков идее национального освобождения и объединения.
Одним из завоеваний исландской литературы этого периода было появление либеральной публицистики в журнале «Хеймдаллур» («Становление», 1882—1884), объединившем на короткий срок крупнейших исландских поэтов и прозаиков — Герстура Пальссона, Ханнеса Хафстейна, Эйнара Хъёрлейфссона Кварана, Бертиля Е. О. Торлейфссона. Журнал редактировался известным исландским юристом и филологом Бъерном Бьярнассоном. В нем поднимались актуальные общественные проблемы в сфере эстетической, утверждались принципы реалистического искусства.
Задача, которую ставил перед собой журнал «Хеймдаллур», была обозначена уже в первом номере: правдиво, ничего не приукрашивая, изображать народную жизнь. На его страницах впервые в Исландии были напечатаны выдержки из фундаментального труда Георга Брандеса «Главнейшие течения в европейской литературе 19 века», помещен литературный портрет Брандеса, написанный Ханнесом Хафстейном.
Чрезмерная привязанность к идеям Брандеса вызвала, однако, негативную реакцию в среде большинства исландских писателей. Прозрения датского публициста, принципиально важные и актуальные для других скандинавских литератур, по авторитетному мнению писателя Маттиаса Йохумссона, мало что открывали для литературы Исландии. Более того, прямые ссылки на эстетические принципы Брандеса были восприняты «в штыки» — как отсутствие у редактора журнала и авторов публикуемых материалов элементарной национальной гордости. Если и следует у кого-то учиться, считал Йохумссон, то в первую очередь у исландцев, давших миру образцы уникальных памятников — самобытные песни «Эдды» и творения скальдов, прозаические саги.
Простое обращение к современным проблемам общественной жизни Исландии, по Йохумссону, также недостаточно. Не встретила сочувствия большинства исландских писателей и весьма резкая критика Брандесом романтического направления. Воспевавшееся романтизмом прошлое было важно и для них и должно было оставаться как бы примером для настоящего и будущего. В диалектическом синтезе прошлого, настоящего и будущего искали пути дальнейшего развития литературы Исландии.
Изучение истории, саг, народных песен и легенд в целях воссоздания наиболее полной и объективной картины прошлого и одновременно понимания сущности и тенденций современности шло в стране параллельно с освоением европейского (и шире — мирового) культурного наследия.
В течение первой и особенно второй половины XIX в. на исландский язык было переведено большинство классиков мировой литературы. Выдающийся филолог, автор прозаического перевода на исландский язык «Илиады» и «Одиссеи» Свейнбъерн Эгильссон, составитель уникального древнеисландского поэтического словаря «Лексикон поэтикум», выпустил на латыни двенадцатитомную библиотеку норвежских и датских королевских саг. Многочисленные переводы, многотомные издания, осуществлявшиеся в это время исландскими филологами и поэтами, способствовали приобщению писателей после длительного периода культурной изоляции к достижениям мировой классики.
Романтическое движение первой половины XIX в., возникшее на гребне борьбы за национальное самоутверждение и национальную культуру, не только имело огромное самостоятельное значение, но и оказывало воздействие на формирование литературы реалистической. Именно в романтическом направлении нашли выражение наиболее здоровые и способные к развитию силы исландской литературы. Гимн нации, ее пробуждению и грядущей свободе, поэтичность чувства, его красочность, вдохновенность и динамичность, смелая переработка традиционного древнеисландского стиха
448
намечали новые тенденции не только в творчестве поэтов-романтиков Йоунаса Хаульгримссона и Сигурдура Брейдфъёрда, но и во всей национальной литературе. Эти уроки будут важны для М. Йохумссона, Э. Бенедиктссона, Т. Эрлингссона и С. Стефанссона, вступивших в литературу во второй половине XIX в.
Активным пропагандистом реалистической эстетики и литературы в Исландии был Герстур Пальссон (1852—1891). У Георга Брандеса он воспринял идею необходимости обновления всей духовной жизни, тесной связи искусства с современностью. Выходец из крестьянской семьи, видный участник группы молодых литераторов, выпустивших в Копенгагене журнал «Становление», Пальссон вошел в историю национальной литературы и как мастер реалистической новеллы. Подавляющее большинство его новелл создано в стиле древнеисландских саг, исландского фольклора. Это проявляется не только в ясности композиции, простоте языка, но и в выборе персонажей: в простых людях находил писатель качества подлинных героев. Лицемерию, вульгарности и преступности власть имущих в повести «Царство любви» (1884) Пальссон противопоставляет в новелле «Обручение» (1888) здоровые силы нации, олицетворенные в образах честных тружеников и защитников народных прав.
Гораздо полнее, чем у Пальссона, рост свободомыслия отразился в творчестве Матиаса Йохумссона (1835—1920), выдающегося исландского поэта и прозаика, автора одной из первых исландских романтических пьес «Скуга-Свейди», одного из видных борцов за принципы демократии, национальной независимости.
Мыслью о высоком назначении человека, об ответственности и неистребимом стремлении его к истине пронизано все творчество писателя, воспринимавшееся как страстный призыв к свету, правде и справедливости. Ратуя за внедрение в искусство национальных идей и форм, Йохумссон демонстрирует мастерский дар наблюдения и изображения. Его стихи на темы современной жизни и далекого прошлого показывают людей смелых и свободолюбивых, гордых и сильных духом. Гимн сильной личности звучит в одном из лучших стихотворений поэта, посвященном видному деятелю Реформации, патриоту Исландии епискому Йону Арасону. В нем автор поэтизирует юность и отвагу, кипучую энергию, порицает насилие и деспотизм.
Тонким задушевным лиризмом проникнуты в стихах Йохумссона и описания родной природы, отразившие впечатления поэта от диких берегов, холодного северного ветра, от сурового моря. На первый план в них выдвинуты резкие контрасты: суровость жизни и лирическая мечта, романтика просторов.
Сложный путь идейного и художественного развития прошел Эйнар Хъёрлейфссон Кваран (1859—1938). В начале 90-х годов его творчество проникнуто идеями демократизма и гуманизма. Отстаивая актуальные для современности принципы свободы, высокого призвания человека, морали и долга, Кваран, как Пальссон и Йохумссон, выступил активным общественным и литературным деятелем, всемерно способствовавшим преобразованию литературы на новых началах. Стремясь максимально приблизить литературу к действительности, он одним из первых выступил с критикой романтической литературы, чрезмерно перегруженной, по его мнению, мотивами и сюжетами из древней исландской истории и мифологии.
Творчество Кварана 90-х годов подчеркнуто тенденциозно. Критицизм писателя ясно сказался в сборнике новелл «Надежда» (1890), обратившем на себя внимание проникновенным описанием контрастов общественной жизни, быта и нравов городских окраин, симпатией к людям труда, гордым и умным, вступающим в борьбу против нужды и невежества. Однако позднее, к концу 90-х годов, в его творчество проникают пессимистические настроения. Обращаясь к истории в драме «Судья Ленхард», писатель ищет истину в вере — социальный критицизм сменяется проповедью христианского всепрощения. Разочарование в буржуазной демократии, охватившее широкие круги исландской интеллигенции, особенно остро проявилось в 80—90-х годах.
Новое качество внесло в литературу творчество писателей, увидевших существенную тенденцию эпохи в росте классового сознания пролетариев и понимавших необходимость социальных преобразований. В лирике Торстейна Эрлингссона (1853—1914) и Стефана Стефанссона (1853—1927) запечатлены конфликты складывающихся капиталистических отношений, отражено неприятие собственничества, религиозной догмы — всего, что уродует человека, пагубным образом сказывается на жизни социальных низов. Собранные в поэтическом сборнике Эрлингссона «Терновник» (1897) лирические стихи, воспевающие красоту исландского ландшафта, и сатирические и бунтарские поэмы, направленные против официальной морали, религии и буржуазной идеологии, отличает редкое богатство поэтической фантазии, искренность, благородство.
Близок по духу Эрлингссону поэт-крестьянин Стефанссон, представитель литературы исландских
449
переселенцев в Канаде, автор поэтического сборника «Бессонные ночи», куда вошли поэмы патриотического, антивоенного, антикапиталистического содержания. Здесь и воспевание величия прошлого, и размышления о суетности и тщете сущего, и скорбь по минувшему, и надежда на будущее.
Вторая половина XIX в. — особая страница в истории литературы Исландии. Сохраняя импульс своей древней традиции, литература обогащается высокохудожественными произведениями на национальные темы. Гуманистическая основа мировоззрения и творчества Пальссона, Йохумссона, Эрлингссона и других писателей, обратившихся к насущным проблемам современности, способствовала общему укреплению демократических позиций исландской литературы.
449
ФИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
50—70-е годы XIX в. были периодом подготовки и проведения социально-экономических и политических реформ, способствовавших дальнейшему развитию капитализма в Финляндии. В конце 50-х и начале 60-х годов нарастала борьба за автономные права финского народа, за созыв сейма и ликвидацию ряда феодальных институтов. В обстановке подъема освободительного движения в России царизм вынужден был пойти на уступки и в Финляндии. Реформы коснулись также национальной культуры, были расширены права финского языка, создавались финские школы. Возникли новые газеты и журналы, был основан профессиональный финский театр (1872).
Литература Финляндии продолжала развиваться на двух языках — финском и шведском, но по сравнению с предшествующими периодами роль и удельный вес финноязычной литературы решительно возрастают, а шведоязычная литература к концу века становится уже литературой шведского национального меньшинства.
В литературе 50—70-х годов еще значительное место занимает характерная для романтиков историческая и фольклорная тематика. Вместе с тем наметился поворот к изображению современной народной жизни, и эта тенденция усилилась в последующие десятилетия в творчестве критических реалистов. 80—90-е годы — период становления и интенсивного развития реализма в финской литературе.
В творчестве писателей 50—70-х годов с исторической тематикой было связано осмысление современности как определенного звена в историческом процессе. В «Рассказах фельдшера» (1851—1867) Сакари Топелиуса (1818—1898), представляющих, по существу, исторический роман, охватывающий события шведско-финской истории на протяжении полутора столетий, переход от средневековья к Новому времени изображается как беспрерывное столкновение человеческих страстей и сословных интересов.
Драматизм истории с особой силой передается в лирике Юлиуса Векселля (1838—1907) и его трагедии «Даниэль Юрт» (1862), посвященной событиям так называемой «дубинной войны» (крупнейшего восстания финских крестьян в конце XVI в.) и борьбы с феодально-католической Контрреформацией. На первый план в пьесе выдвигается новый тип героя — борца за народные идеалы. В протесте Юрта воплощается никогда не умирающий дух плебейского бунтарства. Вместе с тем через пьесу проходит мысль о трагической «запутанности» истории; с поражением феодально-католической реакции и победой герцога Карла народ не стал свободным, в связи с чем недостижимость подлинной свободы кажется Юрту абсолютной. В этих мотивах звучит разочарование Векселля в современных реформах и в буржуазном развитии вообще. Атмосфера радости и светлых ожиданий, призывы к борьбе и подвигу сменяются и в лирике поэта трагическим мироощущением, сознанием того, что «лик мира искажен и его вновь искажают на старый лад».
Топелиус и Векселль писали на шведском языке. Основоположником новой финской литературы, зачинателем национальной драматургии и романа, реформатором финской лирики по праву считается Алексис Киви (1834—1872). Творчеству Киви, которое связано глубокими корнями с крестьянской культурой, фольклором, также присущи обостренное чувство распада традиционных устоев народной жизни, сознание исторической закономерности этого процесса и вместе с тем четкая антибуржуазная тенденция. Уже в ранней романтической трагедии «Куллерво» (1864), написанной на сюжет из «Калевалы», присутствует характерная для Киви коллизия, возникающая на стыке двух разных эпох как
450
результат столкновения двух разных «состояний мира». Герой трагедии с его первобытнообщинными представлениями сталкивается с принципами собственнических отношений; он — последний эпический богатырь, рожденный для героических общенародных подвигов, и одновременно первая жертва социального угнетения. Мечта Куллерво о восстановлении общинного равенства отравлена сознанием того, что от реальности она отделена «морем невозможности».
В «Куллерво» расставание с исторически исчерпавшими себя формами жизни изображено еще трагически, но уже в романе «Семеро братьев» (1870) это расставание дано комически. Здесь наряду с благородными, гуманистическими сторонами уходящей цивилизации выступают другие ее стороны, кажущиеся нелепыми в условиях современного общества, недостатки которого автору также ясны. В «Семерых братьях», развернутом романе-сказке, современная действительность с ее чиновниками и пасторами юмористически сталкивается с лесной утопией героев романа, с их мечтой жить вольной охотничьей жизнью по примеру далеких предков. Первозданная наивность семерых братьев, рассуждающих о неустроенности мира, смешна, и в то же время их рассуждения не лишены здравого смысла.
Киви написал более десяти пьес, составивших основу классического реалистического репертуара и способствовавших возникновению национального театра: комедии «Сапожники Нумми» (1864), «Помолвка» (1866), комедию-фарс «Хмельной поход в Шлезингене» (опубл. посмертно) и др.
Как художник Киви испытывал глубокое влечение к литературе европейского Возрождения. В особенности близки ему по духу Шекспир и Сервантес, его привлекает изображение жизни, полной движения и раскованности, в причудливом смешении серьезного и смешного, реальности и вымысла.
Для Киви характерно и свойственное Сервантесу, Рабле, Шекспиру сочетание книжной гуманистической культуры с народно-буффонной, народно-смеховой. В частности, юмор Киви имеет глубокую народную основу; недаром он так ценил чувство юмора у крестьянина, впервые открыв для финской литературы эту сторону народной психологии.
Для созданной фантазией Киви картины мира чрезвычайно характерна крупномасштабность художественного видения. Единичный человек соотнесен с целым мирозданием, все окружено простором, все увидено в далекой пространственной и временно́й перспективе. Для создания своего патриархально-эпического мира (более или менее статического) Рунеберг должен был изолировать его от большого мира (уже непатриархального и изменяющегося). Напротив, Киви своим эпическим искусством разомкнул патриархальный мир, ввел патриархального крестьянина в мир новой цивилизации, который ставит перед ним новые проблемы.
В укрупненном восприятии людей и их окружении Киви во многом идет от фольклорного эпоса и его гиперболической образности.
Вместе с тем отношение Киви и к фольклорным и к литературным традициям отличалось чувством независимости и свободы. Это ярко проявилось и в его лирике и стало одной из причин того, почему она долго не находила признания. Киви отказался и от рифм и от традиционных размеров. Он по праву считается одним из самобытнейших финских поэтов.
Для художественного мировосприятия Киви в высшей степени характерно чувство перспективы — зрительной, временной, духовно-интеллектуальной. Излюбленный его прием в описаниях природы и физического мира — это взгляд с вершины, откуда взору открывается простор.
Реалистические тенденции, проявившиеся в творчестве Киви, не сразу стали определяющими для литературы в целом, в этот период развивается и романтическая традиция. В конце 70-х годов в поэзии Каарло Крамсу (1855—1895) прогрессивные тенденции в финском романтизме достигают одной из вершин своего развития, которая затем станет отправной точкой и для критических реалистов. Небольшое по объему творчество Крамсу имеет ярко социальную направленность, наиболее известны его баллады о мятежных героях «дубинной войны».
Расцвет реализма в 80—90-е годы связан с творчеством Минны Кант (1844—1897), Юхани Ахо (1861—1921), Арвида Ярнефельта (1861—1932), Юхани Эркко (1849—1906), Казимира Лейно (1866—1919), Теуво Паккалы (1862—1925), писавшего по-шведски К. А. Тавастшерны (1860—1898) и др. Реалисты входили в группу «Молодая Финляндия» и основали ряд периодических изданий, в которых отстаивали социально-критическое направление в искусстве (статьи Ю. Ахо, К. Лейно и др.). На формирование финского реализма влияние оказала реалистическая литература других стран, особенно русская и норвежская; отчасти повлиял также французский натурализм и позитивистская эстетика.
В литературе появились новые темы, реалисты впервые стали писать о жизни городской бедноты, о борьбе рабочих за свои права, об
451
угнетенном положении трудящейся женщины, о земельном голоде и разорении мелких арендаторов. Реализм утверждал себя в борьбе с эпигонским романтизмом и его эстетикой, подвергаясь нападкам клерикалов и консерваторов из «старофинского» лагеря, недовольных тем, что реалисты перенесли споры из сферы национально-языковых разногласий в сферу социальную. Постановки пьес Минны Кант («Жена рабочего», 1885; «Дети горькой судьбы», 1888) вылились в события немаловажного общественного значения и вызвали острую полемику. Основные достижения критического реализма относились к области прозы и драматургии. Разрабатываются жанры социально-психологического романа, повести, новеллы.
В реалистических романах 80—90-х годов нет уже столь широкой эпичности изображения народной жизни, как, скажем, в «Семерых братьях» Киви. Но зато роман становится в социально-проблемном и психологическом смысле более целенаправленным и сосредоточенным, более глубоко исследуются взаимоотношения человека со средой (не только его зависимость от среды, но и его бунтарство против нее). Наиболее характерные примеры таких произведений: романы «Дочь пастора» (1855), «Жена пастора» (1893) Ю. Ахо; повести «Бедные люди» (1886), «Ханна» (1886), «Подводный камень» (1887), «Агнес» (1893) и многие новеллы М. Кант; роман «Отечество» (1893), «Елена» (1902), «Дети матери-земли» (1905) А. Ярнефельта; романы «На горке» (1891), «Эльза» (1894) Г. Паккалы.
В центре этих произведений судьба личности, ее духовный мир, ее нравственное развитие — современный человек и его социальное окружение. Некоторых критических реалистов интересуют исторические и фольклорные сюжеты, которые получают новую, подчеркнуто современную трактовку (как, например, в стихотворных драмах Эркко на сюжеты «Калевалы»).
Одно из центральных мест в финской литературе 80—90-х годов занимает творчество М. Кант. По своей натуре она была активной личностью, чуткой к передовым идеям времени, готовой отстаивать их в борьбе с общественно-литературной реакцией. Кант представляла собой новый тип женщины, постепенно высвободившейся из оков религиозного мышления и осознавшей свое угнетенное положение.
В отличие от Ахо, изображавшего процессы разложения патриархально-крестьянского уклада, внимание Кант было сосредоточено на новых, едва зарождающихся социальных явлениях, связанных с возникновением рабочего класса. Она питала интерес к социалистическим идеям, правда еще мелкобуржуазно-утопическим по своему характеру. Ее творчество было своеобразной разведкой не только в новую действительность, с новыми для финской литературы конфликтами и героями, но и в область европейской драматургии, освоением опыта Ибсена, Л. Толстого и других художников.
Творчество Толстого и других русских реалистов сыграло особую роль в литературной биографии Ярнефельта (став в начале 90-х годов «толстовцем», он вплоть до кончины Л. Толстого переписывался с ним и дважды посетил его). В многочисленных романах Ярнефельта отразились настроения безземельного финского крестьянства, во многом еще патриархального, но быстро революционизировавшегося под влиянием рабочего движения и распространения социалистических идей. В сознании Ярнефельта эти идеи приняли специфическую форму христианского социализма, «толстовства».
Теуво Паккала известен прежде всего как бытописатель городской окраины, ее «маленьких людей», представителей полунищего трудового люда. В детские годы сам Паккала прошел суровую школу нищеты, и эти трудные годы он потом описал в автобиографических «Воспоминаниях детства», первом своем опубликованном произведении.
Паккала был одним из первых писателей в финской литературе, кто с такой настойчивостью отыскивал моральные ценности в людях, предельно униженных и угнетенных. И здесь он обращается к опыту русской классической литературы с ее вниманием к «маленькому человеку». Критики, писавшие о Паккале, обычно упоминали о западных влияниях на него, в частности ссылались на Ли, Гамсуна, других норвежцев. Но сам Паккала говорил о западных влияниях весьма сдержанно, зато указывал на влияния русские. «... Я с жадностью читал русскую литературу — все, что только имелось в шведских и финских переводах. И по-прежнему восхищаюсь ею. Именно с той стороны (Достоевский, Гоголь) испытал я влияния, заметные и стороннему глазу».
В финской поэзии реализм представлен творчеством К. Лейно и Ю. Эркко. Они получили известность именно как социальные поэты, пропагандисты новых идей. По-новому используются в их творчестве фольклорные традиции, народно-песенные мотивы женской обездоленности, сиротства, нищенства. В своих стихотворных драмах Эркко «социологизировал» и осовременил традиционные фольклорные сюжеты.
452
В драме «Айно» (1893) Эркко на фольклорном материале осветил ставшую в 80—90-е годы актуальной проблему женской эмансипации, в драме «Куллерво» (1895) — проблему зарождавшегося в Финляндии рабочего движения. Если Киви в трагедии «Куллерво» интересовала прежде всего тема индивидуального бунтарства, то в пьесе Эркко Куллерво изображен вождем мятежных рабов.
Интерес реалиста Эркко к фольклору отличается и от последующего неоромантического фольклоризма: ему была еще чужда неоромантическая эстетизация «Калевалы» и ее древнего языческого мира. Взгляд Эркко был прикован к будущему, он верил в гуманистическое содержание исторического прогресса и не предавался элегической идеализации минувшего.
Итальянская литература [второй половины XIX в.]
452
ПРОЗА 50—60-х ГОДОВ
Для путей развития итальянской культуры во второй половине века определяющее значение имели две вехи национальной истории: революция 1848—1849 гг. и события 1859—1861 гг., когда национально-освободительное движение Рисорджименто одерживает победы силою оружия и почти все итальянские земли (за исключением венецианской и римской областей) входят в состав единого и независимого Итальянского королевства.
В 50-е годы борьба за освобождение и объединение Италии приобретает массовый, общенациональный характер и вместе с тем в ней решительнее проявляется новый для Рисорджименто социальный аспект. В этих условиях в литературе, которая продолжает развиваться в русле романтизма и, как прежде, пропагандирует идеалы национального возрождения, происходят ощутимые сдвиги.
Наряду с историческим романом заметную роль начинает играть «деревенский жанр». После 1848 г. в нем четче проступает социально-аналитическая линия, сближающая его с широко популярными в это время в Италии произведениями «сельского цикла» Жорж Санд. Появляются рассказы и повести о жизни городских низов.
Исторический жанр в 50-е годы меняет свой облик. Трансформация заметна уже в творчестве Гверрации, создавшего в 30-е годы тип романтического повествования о прошлом. Теперь он обращается от широких исторических полотен к частному, семейному конфликту, приближаясь к жанру романа нравов при сохранении патриотической антифеодальной направленности («Беатриче Ченчи», 1855).
В этот период усиливается интерес к точному изложению событий совсем недавнего прошлого, непосредственно предваряющего современную ситуацию. Возникает жанр исторического романа-исповеди, в котором явственно выражено психологическое начало и проявляются реалистические тенденции.
Эти новые черты прозы 50—60-х годов нашли плодотворное художественное воплощение в творчестве Ипполито Ньево (1831—1861) — наиболее значительного итальянского писателя-романтика последнего периода Рисорджименто.
Убежденный сторонник социальной программы Мадзини, участник знаменитого похода гарибальдийской «тысячи», И. Ньево вступил в литературу начала 50-х годов как поэт-патриот, стремившийся выразить гражданский пафос патриотической лирики Фосколо и Леопарди на языке тосканской народной поэзии (сб. «Стихи», 1854; «Любовь гарибальдийца», 1859; очерк «О народной и гражданской поэзии», 1854). Романтическая повесть о деревне насыщается под его пером реалистической конкретностью («Сельские новеллы», 1854; роман «Граф-пастух», 1857).
Крупнейшим явлением итальянской литературы периода завершения Рисорджименто стал роман Ньево «Исповедь итальянца» (1858, изд. посмертно в 1867).