– Почему ты не хочешь на мне жениться? – спросила она, надув свои розовые губки.
Лежа в изящной позе на измятой постели, где только что закончился их любовный поединок, Адам весело посмотрел на нее. из‑под густых ресниц. Она сидела на краешке постели совершенно голая, и Адам, как истинный ценитель женщин, глядя на нее, не мог не отдать ей должное. Бетси не заметила блеска его глаз, но от нее не ускользнула лукавая улыбка, спрятанная в уголках его губ.
– Нечего смеяться! Я ведь серьезно!
– А я и не смеюсь, – беспечно ответил Адам. – Но мне трудно сосредоточиться, когда передо мной такая восхитительная крошка во всей своей красе. С таким великолепным телом!
Разговор этот происходил, в спальне роскошного небольшого дома, который словно притаился в одном из уединенных уголков огромного имения Белл‑Виста, в нескольких милях к северу от Натчеза. Раньше это был охотничий домик, но он стал местом тайных свиданий, когда у Адама был бурный роман с замужней женщиной. Чтобы превратить охотничий домик в роскошные апартаменты для занятий любовью, пришлось ухлопать уйму денег. И Адам счел неразумным отказаться от этого гнездышка даже после того, как его роман закончился. Тем более что у него не было недостатка в женщинах типа Бетси Эшер, всячески скрывавших свои любовные связи. Адам не сводил глаз с Бетси, восхищаясь ее полными грудями с соблазнительно торчавшими розовыми сосками и одновременно размышляя о том, не совершил ли ошибки, когда впервые привел ее сюда. Не то чтобы она ему не нравилась, напротив, он наслаждался ее податливым, нежным телом, страстными ласками, обжигающими поцелуями ее чувственных губ, но с самого начала у него и в мыслях не было на ней жениться, и он этого никогда не скрывал. Да и сама Бетси еще несколько недель назад, когда их отношения только начинались, весело убеждала его в том, что не помышляет о замужестве, но потом, к его великому сожалению, видимо, передумала. Адам вздохнул. Он терпеть не мог все эти сцены с упреками и обидами.
|
|
Бетси между тем, польщенная комплиментами Адама по поводу ее тела, кокетливо поглядывая на него, проворковала:
– Будь мы женаты, нам не пришлось бы встречаться тайком. А мое великолепное тело, как ты говоришь, источник твоего наслаждения, было бы с тобой каждую ночь…
– А днем в чьей оно будет постели? – с иронией спросил Адам, не питая никаких иллюзий насчет этой крошки.
Бетси даже рот открыла от изумления и во все глаза смотрела на Адама, совершенно забыв про кокетство. Неужели ему известно обо всех ее связях? Просто невероятно! Ведь она была так осторожна! Она, конечно же, была женщиной опытной в любовных утехах, и все же ни один из ее прежних поклонников не мог сравниться с Адамом Сент‑Клэром в постели. Да, он был самым искушенным, самым высокомерным и в то же время самым обворожительным из всех, кого она когда‑либо знала. Но в сложившейся ситуации ее это нисколько не радовало, потому что он не собирался на ней жениться.
Бетси смотрела на его широкие плечи, мощную грудь и тонкую талию, видневшиеся из‑под батистовой простыни. А дальше, под тонкой тканью, угадывались узкие бедра и длинные красивые ноги. Он был воплощением мужественности, и Бетси не могла им не восхищаться. Белизна простынь и подушек, на которых он возлежал, подобно султану в гареме, великолепно оттеняла его смуглую кожу с темными завитками на груди. Его волосы слегка растрепались, и на лоб упала черная прядь. Синие, как сапфиры, глаза сверкали под густыми бровями, волевой подбородок слегка выдавался вперед. Таких чувственных губ, как у Адама, Бетси никогда не встречала. Неудивительно, что от женщин у него просто отбою не было.
|
|
Сидя на краю постели, Бетси с досадой думала о том, что Адам – самый ужасный и самый обворожительный мужчина на свете и ни одна женщина перед ним не устоит. Он доводил ее до бешенства, но его мужественность сводила ее с ума. И она ничего не могла с этим поделать.
Охваченная внезапным желанием, Бетси, сверкая глазами, с очаровательной улыбкой произнесла:
– О Адам! Не будем ссориться. По крайней мере сейчас. – И добавила страстным шепотом: – У нас так мало времени побыть вместе…
– Это намек, дорогая? – Губы Адама тронула чувственная улыбка.
Он произнес это таким вкрадчивым, многообещающим тоном, что Бетси дрожь проняла. Она готова была заниматься с Адамом любовью до бесконечности, до полного изнеможения и никак не могла насытиться его ласками. Никогда в жизни она такого не испытывала. И сейчас затаив дыхание смотрела на бугорок под простыней в том месте, где у Адама кончался живот. Со сладострастной улыбкой на пухлых розовых губках она осторожно потрогала бугорок, откинула простыню и увидела настоящий бутон, который стал прямо на глазах распускаться от прикосновений ее ласковых рук. «Какой же он большой и красивый!» – думала Бетси, не в силах скрыть своего восхищения.
|
|
– Это намек? – кокетливо спросила она. Адам легонько сжал ее хрупкие, изящные плечи, медленно привлек к себе, коснулся губами ее приоткрытых губ и прошептал:
– О чем ты сейчас думаешь?
Но разве могла она о чем‑нибудь думать, когда он покрывал ее страстными поцелуями, прижимая к себе с такой силой, что она чувствовала тепло его твердой упругой плоти? Обезумев от желания, Бетси обвила его шею руками, в то время как он щекотал языком ее губы, дразня и возбуждая ее.
Ловким движением Адам уложил Бетси рядом с собой и одной рукой ласкал ее груди, а другой гладил между ног, Затем легонько пощекотал пальцами лоно, от чего Бетси застонала и изогнулась. Какой восхитительный грешник этот Адам Сент‑Клэр! Такого любовника у нее еще не было.
Наконец Адам откинулся на подушки, приподнял изнывающую, доведенную до полного изнеможения Бетси, положил ее на себя, рывком вошел в нее и, впившись губами в ее губы, начал любовный поединок.
Когда все было кончено, Бетси, все еще вздрагивая от только что испытанного наслаждения, прошептала:
– Ведь мы могли бы каждую ночь быть вместе, если бы поженились, вместо того чтобы встречаться от случая к случаю, когда мне удается улизнуть от Сюзанны и Чарльза.
Адам с досадой вздохнул и так резко сел, опустив ноги на пол, что едва не сбросил Бетси с постели.
– Бетси, я не хочу поступать не по‑джентльменски, – сказал он, отчеканивая каждое слово, откинув со лба непокорные волосы и пристально глядя на молодую женщину. – Но если мне память не изменяет, я с самого начала говорил, что не женюсь на тебе. Тебя это не устраивает? Давай расстанемся!
С трудом справившись с охватившей ее яростью, Бетси пустила слезу и жалобно всхлипнула:
– О, Адам! Какой же ты бессердечный! Ведь ты любишь меня, я знаю! Почему же не хочешь жениться?
– Да не люблю я тебя, пойми наконец. Не люблю. И не говорил, что люблю. Ни одной женщине никогда не объяснялся в любви. И тебе не давал ни малейшего повода надеяться на что‑либо большее, чем интимные отношения. О женитьбе не может быть и речи. – Адам, как и Бетси, был в ярости, но в отличие от нее не скрывал этого. – А если когда‑нибудь и совершу это безумство, то предпочту женщину, еще не знавшую близости с мужчиной.
Бетси возмутилась было, но Адам, не обращая на нее никакого внимания, вскочил с постели и стал одеваться. Надел кожаные бриджи, натянул через голову белую рубашку и с суровым видом повернулся к Бетси:
– Не хотелось так расставаться, но, если тебе нужен муж, нам лучше прекратить наши встречи. Во всяком случае, на какое‑то время.
Поняв, что переиграла, и желая во что бы то ни стало выяснить, откуда Адаму известно о ее любовниках, Бетси попыталась исправить положение.
– Ах, Адам, – ласково замурлыкала она, – что такое ты говоришь? Ведь ты единственный, кого я люблю. – И в расчете на то, что он ничего точно не знает, она с видом оскорбленной невинности добавила: – Совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду! Другой мужчина в моей постели! Да как ты мог такое подумать?!
– Бетси, тебе меня не провести, – холодно взглянув на нее своими сапфировыми глазами, произнес Адам. – Мне все известно и про Реджинальда, и про Мэтью, и даже про несчастного глупца Эдварда. Я знал об этом с первого дня нашей с тобой близости, но мне было наплевать. Только не надо притворяться, будто я единственный мужчина в твоей жизни и ты с легкостью не прыгала в другие постели.
Еще больше разъярившись от того, что Адам уличил ее во лжи, Бетси тоже вскочила и, забыв о своей заветной мечте подцепить богатого мужа, схватила свое платье и, кипя от злости, прошипела:
– Ах ты, проклятый цыганский ублюдок! Что ты себе позволяешь?
Адам застыл на месте, и его синие глаза потемнели от гнева. Он подскочил к кровати и, схватив Бетси за плечи, хорошенько встряхнул.
– Но всего минуту назад, – крикнул он, – ты молила этого цыганского ублюдка жениться на тебе, клялась ему в любви! Или ты уже забыла? Кстати, не мешало бы тебе знать, что никакой я не цыган, меня просто украли цыгане. – И тут вдруг Адам подумал о том, что вполне мог на всю жизнь получить клеймо незаконнорожденного сына Гая Сэвиджа, если бы не тот давно умерший человек, которого привык считать своим отцом. Возможно, в словах Бетси и была доля истины. – Не исключено, что ты отчасти права и я действительно незаконнорожденный, – произнес он с усмешкой, отпустив ее. – Тем хуже для тебя, дорогая, поскольку я оказался твоим избранником.
– Как ты смеешь?! – Лицо Бетси пылало от гнева.
– Как смею? – все с той же холодной усмешкой произнес он. – Ты еще не знаешь, на что я способен!
Бетси распалялась все больше и больше и едва не разорвала свое светло‑зеленое платье из прекрасного индийского муслина, которое держала в руках.
– Ты грубый, высокомерный, ты отвратительный! Не желаю больше видеть тебя! Никогда! Убирайся!
– Непременно постараюсь доставить тебе такое удовольствие, – сухо произнес Адам, – но до этого тебе еще придется проехать со мной в моей двуколке пять миль до дома твоей сестры, хочешь ты этого или нет.
Всю дорогу Бетси дулась и не проронила ни слова, Адам тоже молчал. Лишь когда они уже были в четверти мили от садовой калитки, из которой Бетси выскочила несколько часов назад, молодой женщине пришло в голову, что Адам поймал ее на слове и теперь они никогда не увидятся. Ведь она сама сказала ему, что не желает с ним больше встречаться. Сама по себе мысль, что ее бросили, была невыносима, но еще ужаснее было сознавать, что она навсегда потеряла его, такого неистового и искушенного в любовных играх партнера. Нет, чего бы это ей ни стоило, она должна удержать его. Искоса поглядывая на Адама, сидевшего с непроницаемым лицом, Бетси нервно кусала губы, лихорадочно соображая, как исправить свою оплошность.
У обитой железом калитки, которая вела в огромный сад, Адам остановил лошадь, соскочил с двуколки, не проронив ни слова, словно перышко, подхватил Бетси на руки и поставил на землю.
Черная шелковая накидка скрывала светлые волосы Бетси и почти все лицо, иначе Адам заметил бы на нем выражение отчаяния. И она решила пойти на хитрость, которая еще ни разу ее не подводила. Подняв на Адама полные слез глаза, она со всей искренностью, на какую только была способна, дрожащим от волнения голосом произнесла:
– Трудно поверить, Адам, что мы вот так расстаемся!
Адам взял ее под руку, подвел к калитке и холодно проговорил:
– Мы оба с самого начала знали, что придется когда‑нибудь расстаться. Просто это случилось скорее, чем мы предполагали. – Тихонько открыв калитку, он ввел ее внутрь, прежде чем она успела ему помешать, и сухо добавил: – Ты сказала все, что обо мне думаешь, и нам больше не о чем говорить. Тем более что я никогда не пускаюсь в споры с женщинами.
– Пойми, Адам, – ласково защебетала Бетси, отказываясь верить в случившееся, – ты разозлил меня, и я наговорила лишнего.
Она не видела в темноте лица Адама, когда он смерил ее взглядом.
– Теперь это уже не важно, Бетси, – мрачно произнес он. – Все кончено. Тебе нужен муж, а я не собираюсь жениться. И вряд ли когда‑нибудь изменю свои взгляды. А поскольку третьего не дано, нам лучше всего расстаться по‑дружески. Спокойной ночи!
Щелкнув каблуками, Адам, едва различимый в темноте, поспешил к двуколке, и она покатила к Белл‑Виста, не успела Бетси опомниться. «Я потеряла его», – думала Бетси, не в силах в это поверить. Вдруг она топнула от злости ногой и, совершенно забыв об осторожности, громко крикнула:
– Адам Сент‑Клэр! Ты не смеешь со мной так поступать! Сейчас же вернись, не то пожалеешь!
– Я уже жалею, милашка! – насмешливо бросил через плечо Адам.
Еще мгновение, и лошадь помчалась во весь опор. Бетси смотрела вслед двуколке, пока она не исчезла во мраке ночи, и грудь ее вздымалась от гнева. Этот Адам Сент‑Клэр – сущий дьявол!
Глава 4
На обратном пути губы Адама кривились в ироничной улыбке, но стоило ему подумать о том, какие ловушки может расставить одержимая идеей замужества женщина, чтобы заполучить мужчину, как улыбка тотчас же сбежала с его губ. Много лет подряд ему везло и он благополучно обходил капканы, однако бдительности не потерял и сейчас почуял опасность. Без женщин нельзя, и тут ничего не поделаешь. Но они бывают коварнее самого сатаны.
Дома Адам уединился в тишине элегантного кабинета с панелями красного дерева и турецкими коврами алого и синего цветов, однако беспокойство не проходило, к тому же он чувствовал себя совершенно разбитым. Оно и неудивительно. Накануне он встал на рассвете, а сейчас снова наступил рассвет – было четыре часа утра. К тому же несколько часов он провел в объятиях Бетси! Это что‑нибудь да стоит. Он усмехнулся. Но спать почему‑то не хотелось. Он налил себе бренди и, прохаживаясь по комнате, медленно потягивал его.
Может, Бетси права и он действительно незаконнорожденный сын цыгана? Но не эта мысль не давала ему покоя. А воспоминания о десяти годах, проведенных вместе с его сводной сестрой Кэтрин Тримейн среди цыган. Адаму было пять лет, когда его и Кэтрин похитили из Маунтэкра, родового имения его отца в Англии, и он, забыв свою мать, Рейчел, с удовольствием зажил кочевой жизнью, полной романтических приключений. Он рос, не обремененный условностями, и, не в пример мальчишкам из благородных семей, постигал не науки, а искусство пользоваться ножом и благодаря ловкости рук добывал у зазевавшихся прохожих деньги и разное добро. Цыгане переезжали с места на место, и Адам чувствовал себя свободным как птица.
В Маунтэкр он вернулся совершенно неожиданно, уже пятнадцатилетним, но вместо радости испытал горечь.
Некогда родной дом показался ему чужим, даже враждебным, как дикому волчонку клетка, пусть даже золотая. А Адам и рос диким волчонком и чувствовал себя потерянным среди всех условностей и ограничений. Между лордом Тримейном, графом Маунт, и Адамом постоянно вспыхивали ссоры. И когда Адам в день своего восемнадцатилетия узнал, что его родной отец, американец, оставил ему богатое наследство недалеко от городка Натчез на Миссисипи, счастью его не было границ. Вот только с сестрой было грустно расставаться, ведь не один год они провели вместе среди цыган. Конечно, матери ему тоже будет не хватать, хотя за время их разлуки она стала ему совсем чужой. В общем, он был готов покинуть Англию без сожаления.
Итак, очутившись в Новом Свете, этом диком краю, где правила сила, а не закон, Адам в свои восемнадцать лет пустился во все тяжкие. Некому было ни наставлять его, ни сдерживать, и Адам с присущей ему безрассудной смелостью играл по‑крупному, дрался на дуэлях с самыми опасными противниками и очень скоро приобрел славу отчаянного смельчака. Он пользовался всеобщим уважением у богатых плантаторов, высоко ценивших умение пить, скакать верхом, а в схватке с противником иметь трезвую голову и твердую руку.
Всем этим требованиям Адам вполне соответствовал, и аристократическое общество Натчеза приняло его с восторгом. Но прошло десять лет, и Адам усвоил некоторые общепринятые нормы жизни. Началось это, собственно, не десять, а двенадцать лет назад, когда Кэтрин, беременная, сбежала от своего мужа Джейсона Сэвиджа и появилась на пороге дома Адама. Потом она вернулась к мужу, и до сих пор они живут в мире и согласии. И все же довольно часто эмоции брали верх над разумом, толкая Адама на безрассудные поступки.
Вспомнив, как шпионил за британцами во время минувшей войны, Адам не мог сдержать улыбки. Не отставал от него и Джейсон, готовый на любой риск, чтобы пощекотать себе нервы.
Смакуя бренди, Адам продолжал мерить шагами кабинет, вспоминая, как они впервые встретились с Джейсоном Сэвиджем на его плантации в Тер‑дю‑Кер. Адам тогда сопровождал Рейчел, неожиданно приехавшую из Англии, и тут узнал, что его любимая сестренка оказалась в руках Бласа Давалоса, заклятого врага Джейсона, и что Гай Сэвидж, отец Джейсона, приходится ему отцом. Это было подобно грому среди ясного неба. Гай и Рейчел, как ни было им больно, выложили Адаму и Джейсону всю правду, и Адаму ничего не оставалось, как смириться. Не один год прошел с тех пор, как Гай уехал в Англию, а потом вернулся, чтобы получить развод от матери Джейсона, Антонии. Та тянула с ответом, а Гай к тому времени, чувствуя себя совершенно свободным, страстно полюбив Рейчел, стал жить с ней, наезжая время от времени в Англию. Рейчел уже носила под сердцем Адама, когда случилось нечто ужасное: Антония передумала и отказалась дать Гаю развод, поэтому по закону его брак с Рейчел считался недействительным. Опасаясь скандала. Гай дал будущему ребенку девичью фамилию своей матери, Сент‑Клэр, и поспешил вернуться в Америку, а отцом ребенка Рейчел был объявлен ее скоропостижно скончавшийся муж.
Все это оставалось тайной до тех пор, пока через многие годы в Англию не приехал Джейсон, законный сын Гая. Он влюбился в Кэтрин, дочь Рейчел и графа, и события двенадцатилетней давности вновь выплыли наружу. Правда открылась. Однако Адам до сих пор не мог свыкнуться с этой мыслью. Прошло десять лет с тех пор, как Гай и Рейчел вступили в брак, и никто не удивился, что ровно через девять месяцев после того, как отзвонили свадебные, колокола, у Рейчел родилась дочь Гитер, а еще через год – сын Бенедикт. И только рождение Адама оставалось тайной. Его считали приемным сыном Гая.
Тяжело вздыхая, Адам задумчиво смотрел в одно из окон на эркере. В комнате царил предрассветный сумрак, и Адам уже размышлял о том, как проведет наступающий день., Опытный надсмотрщик и хорошие работники избавили Адама от всех дел на плантации Белл‑Виста. Слуги в доме и на конюшне готовы были немедленно выполнить любое его приказание. Адам хорошо понимал, что ему не хватает умения управлять плантацией и вести хозяйство и что его состояние постоянно растет лишь благодаря работавшим на него людям. Дела на плантации обстояли так, что, если бы даже Адам уволил управляющего, надсмотрщика, адвоката и взял управление своим громадным имением на себя, ему не пришлось бы прилагать ни малейших усилий. Неудивительно, что у него всегда была уйма свободного времени…
Господи! Всеми развлечениями, какие только можно было придумать в Натчезе, он сыт по горло.
Уехать, что ли, куда‑нибудь на время, поискать новых приключений?
Эта мысль уже не раз приходила Адаму в голову. Сколько ночей он провел в прокуренных залах за игровыми столами, от которых отрывался лишь для того, чтобы выпить! Он чувствовал, что необходимо изменить хоть на какое‑то время свой образ жизни. Дать отдых душе и телу и с радостью встречать каждый наступающий день. Самое подходящее место для этого – Тер‑дю‑Кер, плантация Джейсона в одном из наиболее диких и пустынных районов Луизианы. Поселенцев там мало, и вряд ли можно! найти злачное местечко, чтобы в трудную минуту развлечься. Зато там хватает других соблазнов.
Адам усмехнулся и допил бренди, Тер‑дю‑Кер привлекал его именно своей удаленностью от остального мира. Своей девственно‑нетронутой природой и постоянно меняющимся пейзажем с дикой, буйной растительностью. Он поставил бокал на стол и решил, что поездка к Кэтрин и Джейсону – это как раз то, что ему сейчас совершенно необходимо. И он не станет ее откладывать. Уедет сегодня же! Утром! Сообщит об этом только надсмотрщику, тот умеет держать язык за зубами и не будет болтать, если кто‑нибудь, особенно Бетси Эшер, станет о нем расспрашивать. И еще дворецкому, тот все устроит и тоже не скажет лишнего.
Слуги в поместье Белл‑Виста, если бы и узнали об отъезде хозяина, оставались бы совершенно невозмутимыми, лишь брови у них могли поползти слегка вверх. Несмотря на бессонную ночь, в десять утра Адам был уже на пути в Тер‑дю‑Кер. Он взял с собой несколько смен одежды и другие личные вещи, которые могли понадобиться ему в доме сестры, а также спальную подстилку, оружие и кое‑какие предметы для приготовления еды. Ехал он на своем любимом вороном жеребце, приобретенном Джейсоном перед той роковой поездкой в Англию, когда красавица с фиалковыми глазами, сестра Адама, которую цыгане называли Тамарой, покорила его сердце.
Кровный брат Джейсона, смельчак чероки Кровопийца, сделал Адама заядлым охотником, и сейчас, оказавшись в совершенно незнакомой местности, он не испытывал никакого страха. Кровопийца научил его распознавать следы людей и животных, различные приметы, ставить западни. Бывало, Адам с Кровопийцей, захватив с собой только необходимую одежду и ножи, вдруг исчезали, проводя месяц за месяцем в совершенно диких местах, где кормились чем Бог пошлет. Охотились, удили рыбу и забирались в такие дебри, где еще не ступала нога человека. Кровопийца оказался хорошим учителем, а Адам – способным учеником.
Ему понадобилось три недели, чтобы добраться бодрым и жизнерадостным в Тер‑дю‑Кер. Кожаные бриджи плотно облегали его крепкие стройные ноги. Лицо стало бронзовым от загара. Просто не верилось, что он столько времени провел в седле, ночами спал на земле и вдобавок охотился, чтобы прокормиться в дороге.
В Тер‑дю‑Кер он прибыл около трех часов пополудни. Своим небольшим домом из дерева и кирпича, выстроенным в испанском стиле, Джейсон очень гордился. Широкая винтообразная лестница, увенчанная изящной аркой, вела на верхний этаж, сплошь увитый виноградом.
Не успел Адам спешиться, как появился Джейсон.
– Боже мой! – воскликнул он с притворным испугом, в то время как его изумрудные глаза засветились радостью. – Неужели ты?! Представляю, как тебе надоели все женщины и игорные заведения Натчеза! Иначе я не удостоился бы чести лицезреть тебя здесь!
Адам широко улыбнулся, и его ослепительно белые зубы сверкнули на заросшем черной щетиной лице. На лоб упала непокорная прядь.
– Разве не ты говорил, что я могу приезжать сюда в любое время?
– Не стану отрицать, говорил. Однако не думал, – произнес он с иронией, – что ты сможешь сюда добраться. – Его полные сарказма слова никак не вязались с озарившей лицо теплой, радушной улыбкой. Он быстро сбежал с Лестницы, бросился к Адаму и крепко обнял его. – Рад видеть тебя, брат!
Явного сходства между братьями не было, но оба обладали прекрасными черными волосами и высоким ростом. В юности Адам был чуть ниже Джейсона, а теперь, когда ему исполнилось тридцать четыре, а Джейсону сорок два, рост их сравнялся. Правда, сложения они были разного. Адам похудее, потоньше, Джейсон пополнее и широкий в кости. Еще Адам отличался стремительностью и точностью движений и этим напоминал смертоносную шпагу в действии. От матери, креолки, Джейсон унаследовал изумрудный цвет глаз. У Адама глаза были сапфировые, как у Рейчел. Однако сходство между ними выражалось не только в росте и цвете волос, а также в резко очерченном подбородке и линии носа, как у их отца. Гая.
– С чего ты взял, что я не способен сюда добраться? – спросил, усмехнувшись, Адам. – Или ты все еще считаешь меня маленьким?
– Ладно, не хорохорься! Добрался, и слава Богу!
Тут Адам пришел в некоторое замешательство. Он был уверен, что дети наперегонки бросятся встречать его, но их нигде не было видно. И Кэтрин тоже. Уж она‑то наверняка бросилась бы в его объятия с радостными возгласами.
Адам вопросительно взглянул на Джейсона, и тот сразу понял его недоумение.
– Не беспокойся! Все в порядке! Кэтрин с детьми сейчас в Новом Орлеане. Они гостят там уже несколько месяцев. Задержись ты на день, не застал бы и меня. Завтра я еду за ними.
– О! – с облегчением воскликнул Адам. Только сейчас он понял, как истосковался по сестре и ее шалунам, как сильно хотел их видеть.
– Можем поехать вместе, – предложил Джейсон, когда они поднялись на просторную галерею, где было свежо и прохладно.
Адам невольно поморщился:
– В Новом Орлеане еще больше соблазнов, чем в Натчезе. А я нарочно сбежал от них сюда.
Джейсон улыбнулся, но ничего не сказал, в его изумрудных глазах таилась какая‑то загадка. Они миновали просторную залу, вошли в кабинет, и Адам, держа в руке бокал холодного виски с мятой, опустился в кресло из коричневой с красноватым отливом кожи. Джейсон сел напротив и лишь тогда заговорил.
– Мне в самом деле необходимо уехать, – сказал он, ласково глядя на брата, которого с каждым днем любил все больше и больше. – Кэтрин ждет меня. А ты оставайся здесь сколько хочешь и непременно дождись нашего возвращения. Кэтрин мне не простит, если узнает, что я не сумел задержать тебя.
– Ты правда не возражаешь, если я останусь? – из вежливости спросил Адам, заранее зная ответ. Он чувствовал себя в Тер‑дю‑Кер как дома, в Белл‑Виста, и, хотя в его планы не входило оставаться здесь в полном одиночестве, пусть даже на какое‑то время, такая перспектива показалась ему весьма заманчивой.
– Не смеши меня, Адам! Отдыхай, наслаждайся тишиной и покоем до нашего возвращения. К тому времени тебе надоест общение с самим собой, и ты встретишь нас с радостью.
– Я давно сам себе надоел, – нарочно растягивая слова, сказал Адам. – Потому и приехал вас навестить! И охотно принимаю твое предложение остаться здесь до вашего возвращения из Нового Орлеана.
– Не думал, что тебе так быстро наскучат все прелести Натчеза. Мне казалось, что после твоих выходок с британцами в минувшем году ты с радостью встретишь период затишья.
– Затишья, – не без ехидства произнес Адам, потягивая виски. – Уж кто‑кто, а ты должен знать, как это тошно.
– Ты, наверное, забыл, – весело возразил Джейсон, – что с тех пор, как твоя сестра вторглась в мою жизнь, я и представить себе не могу, что такое затишье. По той простой причине, что у меня его не бывает. Никогда. С Кэтрин, а тем более с детьми, не соскучишься. Иногда, правда, на Кэтрин нисходит умиротворение, но это бывает так редко! Вот если бы ты, к примеру…
– Нашел себе жену? – договорил за брата Адам вкрадчивым голосом, таившим в себе угрозу.
Однако Джейсон, нисколько не смутившись, буквально расцвел улыбкой.
– Не просто жену, мой друг, а такую, которая перевернет всю твою жизнь, поставит все с ног на голову, заставит тебя полностью выкладываться каждую ночь в ее постели, до полного изнеможения. Подарит тебе целый выводок маленьких дерзких бездельников, таких, как у меня, очарует тебя, доведет до белого каления и вдобавок сумеет обвести вокруг пальца. Именно это тебе и нужно. И уж тогда тебе наверняка не захочется ни приключений, ни риска, и ты наплюешь на любую, самую захватывающую авантюру, которая придет тебе в голову.
– Ты имеешь в виду такую жену, как у тебя? – спросил Адам.
– В общем, да. Но Кэтрин одна и принадлежит мне. Так что придется тебе поискать в другом месте, – ответил Джейсон с усмешкой, хотя глаза его по‑прежнему оставались задумчивыми.
Джейсон прав, черт возьми! Весь ужас в том, как ни странно, что у Адама все в избытке: и свобода, и деньги, и власть, и гордость, и решительность, и своеволие, и привлекательность, и успех у женщин. Все в жизни дается ему легко, стоит только пожелать. И Джейсон не ошибся, полагая, что именно это и заставляет брата искать острых ощущений. В свое время Джейсон был таким же.
Когда ему исполнилось двадцать девять, отец посоветовал ему жениться, чем привел Джейсона в неописуемую ярость. И вот теперь, через двенадцать лет, Джейсон со всей убежденностью мог сказать, что отец был прав.
Джейсон нисколько не сомневался в том, что женитьба могла бы раз и навсегда покончить с жаждой Адама к приключениям. Но для этого он должен взять в жены не скромную, благовоспитанную девушку – такой брак явился бы для Адама настоящей катастрофой – и уж тем более не какую‑нибудь искушенную, бездушную красотку, а женщину, похожую на Кэтрин: незаурядную, волевую, безгранично преданную и, конечно же, любящую.
Откуда было Джейсону знать, что всеми этими качествами обладала Саванна О'Раук. И вряд ли их пути могли когда‑нибудь пересечься. Адам в данный момент находился в Тер‑дю‑Кер, на севере Луизианы, а Саванна – в Кампо‑де‑Верде, в нескольких милях к югу от Нового Орлеана, где пыталась как‑то наладить свою жизнь вместе с матерью. Тем более что Саванне сейчас меньше всего нужен был муж. Любой мужчина мог оказаться в браке таким же несносным и деспотичным, как Боуден, размышляла Саванна, лежа под плакучей ивой на берегу маленькой заводи, которые часто встречались в усадьбе. И не потому, что он был плохим или злым. Просто он привык поступать так, как сам считал нужным. И Саванна тоже. И когда стремления их оказывались диаметрально противоположными…
Боуден был счастлив, что ему без особых затруднений удалось уговорить Саванну поехать с ним. Девушка это знала и, чтобы не ссориться по пустякам, позволила Боудену устроить поездку в Кампо‑де‑Верде по его собственному усмотрению. Пока они плыли вниз по реке, все было тихо‑мирно, они даже приятно провели время, но как только добрались до Нового Орлеана…