Нахмурившись, Саванна не сводила глаз с его широкой спины. Хоть бы он на миг потерял бдительность! Надо как‑то отвлечь его и сбежать. А еще лучше – сделать его своим пленником. Эта мысль привела Саванну в неописуемый восторг, и на губах ее появилась лукавая, почти злорадная улыбка. Да, именно пленником! Это доставило бы ей огромное наслаждение!
Вдруг Адам попридержал лошадей, и у Саванны радостно екнуло сердце, когда вдали между деревьями на широкой поляне она разглядела бревенчатый домик с прилепившимися к нему постройками, а перед домом с полдюжины собак, кур, свинью с поросятами и копошившихся в красной пыли двух малышей.
Собаки еще не учуяли их приближения, и Адам решил отвезти Саванну в укромное место, а потом вернуться в селение.
– Смотри не шуми, – строго наказал он девушке, – не то умолкнешь навеки!
Взглянув на него, Саванна поняла, что он не шутит. Она рискнула бы позвать на помощь, но нигде не было ни души. Даже на поляне возле дома. Так что вряд ли она может рассчитывать на помощь, а с этим убийцей, ее похитителем, шутки плохи. Ничего, она найдет способ сбежать. Сделает это при первом же удобном случае, утешала себя Саванна, когда Адам повернул лошадей.
Через несколько минут он остановился и после короткой борьбы с Саванной оставил ее прикованной к дубовому пню, с кляпом во рту и связанными руками. Господи! Как она жалела, что не закричала, когда они подъезжали к селению, не позвала на помощь! Со злостью и изумлением она наблюдала за тем, как он запирал кандалы на ключ, который потом повесил на ветку.
– Съезжу посмотрю. Может, обменяю на что‑нибудь индюшку. Если же со мной что‑нибудь случится, постарайся освободить руки от ремней и достать ключ. – Адам говорил это совершенно спокойным тоном.
В ответ Саванна наградила его яростным взглядом. Не сказав ни слова, Адам пожал плечами и неторопливо пошел к лошади.
– Так по крайней мере я не буду беспокоиться, – добавил он, – что оставил тебя умирать в лесу. – Он вскочил в седло, бросил на Саванну взгляд и сухо произнес: – Не тоскуй тут без меня!
Глаза Саванны метали молнии, она послала ему вслед проклятия и ругательства, но Адам ничего не слышал, потому что во рту у девушки был кляп.
– Я тоже буду скучать без тебя, любовь моя.
С этими словами он скрылся в лесу. Саванна смотрела в его сторону, пока Адам не скрылся из виду, и лишь тогда поняла, что он действительно оставил ее в лесу одну, связанную, с кляпом во рту. Она не отрываясь смотрела на ключ у нее над головой, делая невероятные усилия, чтобы освободить руки. Но тщетно. Ремни были туго стянуты и не поддавались. Нет, самой ей ни за что не освободиться. И, осознав это, она принялась горячо молиться, чтобы Адам вернулся живым и невредимым.
До самого вечера его не было. Время от времени девушка делала попытки развязать ремни и чуть ли не до крови стерла запястья. Во рту пересохло от кляпа. При мысли, что он оставил ее здесь умирать, Саванна пришла в отчаяние, как вдруг услышала приближавшийся стук копыт и в следующий момент со вздохом облегчения увидела Адама. Вид у него был беспечный, словно это не он заставил ее мучиться целый день. Адам соскочил на землю и с улыбкой вытащил у нее изо рта кляп.
– Ах ты, ублюдок! – набросилась она на него. – Только попробуй еще хоть раз оставить меня одну!
– Ага, значит, ты по мне соскучилась, – произнес он, как всегда, растягивая слова, с озорным огоньком в глазах. Сняв с ветки ключ, весь день являвшийся предметом вожделения Саванны, он вызвал новый взрыв ее ярости.
Однако в ответ на ее ругательства Адам только смеялся.
– Прости меня, – сказал он, освободив ее ноги от кандалов, а руки – от ремней. – Я и представить себе не мог, что задержусь так надолго, но ты будешь прыгать от радости, когда узнаешь, что мне удалось раздобыть.
– Раздобыть? – все еще сердито переспросила она, потирая запястья. – Но у тебя ведь не было денег. Или ты ко всему еще и вор?!
Адам не торопился с ответом. Он не спеша подошел к лошади, вытащил из седельной сумки небольшой полотняный мешок.
– Я ничего не крал, а заработал все это честным трудом. Так что оцени по достоинству эти скромные дары, – сказал он и, заметив недоверчивый взгляд Саванны, с лукавой улыбкой объяснил: – Зашел я в один дом, а там женщина. Муж ее в Новый Орлеан уехал на полтора месяца и самых крепких рабов с собой прихватил. Вот я и предложил ей свои услуги. Есть дела, с которыми справиться под силу только такому мужчине, как я.
Услышав это, Саванна пришла в еще большую ярость и бросила на него уничтожающий взгляд. Да как он посмел ублажать какую‑то женщину, в то время как Саванна здесь мучилась и умирала от страха совершенно одна?! Она испытала не только обиду, но и чувство, близкое к ревности, и, чтобы Адам не заметил ее состояния, повернулась к нему спиной и развязала мешок. Там оказались пакетик сахара, щепотка соли, немного кофе, кусок копченой свинины и бобы. Но что показалось Саванне настоящим сокровищем, так это гребешок и кусок мыла. Еще она нашла там старую белую рубашку, поношенные бриджи, две пары ботинок, побитую молью широкополую войлочную шляпу и бритву.
Выхватив из всей этой кучи добра бритву, Адам сказал.
– Как только нам попадется чистый ручей, непременно побреюсь. А тебе, я думаю, надо переодеться. Твое платье не годится для нашего путешествия.
Саванна успела возненавидеть за все это время свое коричневое платье, и все же оно было ей дорого как память, и она не хотела его выбрасывать, а тем более надевать вещи, заработанные Адамом в постели с другой женщиной. Ее глаза из аквамариновых стали зелеными, когда, смерив Адама презрительным взглядом, она ехидно заметила;
– Должно быть, дама осталась не очень довольна, если так низко оценила твои услуги!
В ответ Адам плотно сжал губы и одарил девушку взглядом, от которого ей стало не по себе. Но в следующий момент улыбнулся, провел пальцем по ее щеке и сказал;
– Ошибаешься, дамы всегда бывают мной довольны.
Саванна вспыхнула, отвернулась от Адама и, что‑то бормоча себе под нос, стала раскладывать содержимое мешка.
Съестные припасы в одну сторону, одежду – в другую, мечтая лишь о том, чтобы настал поскорее час расплаты и она могла полностью расквитаться с Адамом.
Ночь прошла спокойно. Против ожиданий, девушка, несмотря на кандалы и близость Адама, едва коснувшись подстилки, мгновенно уснула. А утром Адам, как обычно, разбудил ее еще затемно.
Чтобы не терять времени на приготовление завтрака, они снова подкрепились кукурузой, хотя могли бы устроить настоящий пир, поскольку еды у них теперь было вдоволь, и отправились в путь еще до восхода солнца. Мысль о том, что снова предстоит день изнурительного пути, приводила Саванну в отчаяние. Солнце уже стояло высоко в ярко‑голубом небе, а они так и не сделали ни одной остановки. Голодная, уставшая, совершенно несчастная от сознания, что все тело покрыто глубоко въевшейся грязью, Саванна со злобой смотрела на Адама. Какой же он черствый и бездушный, этот негодяй! Ему нет до нее никакого дела. Каково же было ее удивление, когда он неожиданно осадил лошадь.
– Что случилось? Ты снова приметил одинокую хозяйку плантации, нуждающуюся в твоих услугах? – спросила она с издевкой.
Словно тигр, Адам бросился к Саванне, снял ее с лошади и, положив к себе на седло, навалился на нее всей своей тяжестью так, что ей стало трудно дышать, а своими длинными пальцами, словно тисками, сжал ее руки. Саванна смотрела прямо ему в глаза. Взгляд Адама был жестким, губы плотно сжаты. Он с трудом сдерживал ярость.
– Хватит язвить! – крикнул Адам. – Не то я подумаю, что ты тоже нуждаешься в моих услугах!
– Не обольщайся! – вскипела Саванна. – Ты мне не нужен!
– Давай проверим? – ласково сказал он и в следующее мгновение запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Но ничего, кроме досады, не испытал, терзаясь мыслью о том, что он действительно ей не нужен, в то время как сам не перестает желать ее, мечтает насладиться ее прекрасным телом, почувствовать, что она жаждет его ласк, что так же, как он, умирает от страсти.
Не будь Саванна ослеплена яростью, Адам добился бы своего. Хотя Саванна и поклялась не подпускать его к себе, все же на какую‑то минуту она потеряла контроль над собой и ответила ему на поцелуй. Но, вспомнив, сколько зла причинил ей похититель, вцепилась ему в волосы и укусила его.
Адам вырвался и сбросил ее на землю.
– Господи Иисусе! – вскричал он с изумлением, смешанным со злостью. – Бес в тебя вселился, что ли?
Поднимаясь с земли. Саванна с вызовом произнесла:
– Теперь ты понял, что я тебя не хочу?
В синих глазах Адама появилось такое выражение и он так вздернул подбородок, что Саванну пробрала дрожь. Проклиная свой язык, она вскочила на ноги и бросилась бежать. Страх гнал ее вперед, и она мчалась, натыкаясь на ветки, хлеставшие ее по лицу, не слыша стука копыт позади себя. Бежала сама не зная куда, спасаясь от гнева Адама, который ни за что не простит оскорблений и сурово накажет ее.
И лишь когда Адам схватил ее и бросил поперек седла впереди себя, девушка поняла, насколько бессмысленной была ее попытка бежать. Ведь она полностью во власти своего похитителя и никуда от него не денется. К тому же сама виновата в том, что он подобным образом с ней обращается.
Осознав свою полную беспомощность, Саванна сделала вид, будто признала свое поражение, и Адам направил лошадь к месту стоянки. Лежать поперек седла было очень неудобно, а о том, чтобы сопротивляться, и говорить нечего. И Саванна молчала, хотя седло упиралось ей в живот, причиняя боль, а голова и ноги болтались в воздухе.
Наконец Адам осадил лошадь, грубо опустил Саванну на землю, но, против ожидания, не обрушил на нее поток ругательств, которых она ждала, и не стал ее бить, а, соскочив с лошади, сухо сказал:
– Не бойся, я не стану тебя наказывать, не в моих это правилах.
Она украдкой наблюдала, как он проверял лошадей, как рылся в седельных сумках. Затем как ни в чем не бывало бросил ей пакет и сказал:
– Оглянись. В здешних местах чистая вода – редкость. Не знаю, как ты, а я предпочитаю мыться в чистой воде.
Саванна обернулась, и у нее вырвался вздох восхищения, когда она увидела небольшое продолговатое озеро. Вода там действительно была необычайно прозрачная, лишь на противоположной стороне темнели островки с камышовыми зарослями и виднелись упавшие в воду деревья, а в бирюзовой глубине время от времени лениво проплывали рыбы и черепахи. В некоторых местах со скал, подходивших к самому берегу, низвергались маленькие водопады, а вокруг в тесном соседстве росли карликовые пальмы и папоротники.
Забыв о своих страхах и вообще обо всем на свете, Саванна медленно, словно очарованная, вошла в прохладное озеро и шла, не в силах остановиться, до тех пор, пока вода не коснулась губ. Наслаждаясь мыслью о том, что сейчас избавится от покрывавшей ее тело грязи. Саванна крикнула:
– Дай мне мыло!
Адам рассмеялся, достал из пакета мыло и, держа его осторожно, словно драгоценность, медленно подошел к воде. Здесь он поднял мыло над головой так, чтобы Саванна не смогла его достать, и сказал:
– Давай заключим перемирие. Хотя бы на время. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия приковывать тебя даже ненадолго и следить за каждым твоим движением, пока я моюсь. Так что обещай, что не сбежишь, пока мы здесь.
– Обещаю, – не задумываясь, ответила Саванна, не сомневаясь в том, что он ей не поверит, тем более что не собиралась держать данное обещание.
Должно быть, ее мысли были написаны у нее на лице, потому что, взглянув на нее, Адам усмехнулся и сухо заметил:
–.Что ж, пусть будет по‑твоему. – Он привлек ее к себе, выронив мыло, и улыбнулся своей дьявольской улыбкой, всегда пугавшей Саванну. Глаза их встретились, и он в своей обычной манере, растягивая слова, произнес: – Мы давно могли прийти к согласию, но раз тебе нравится все усложнять, я постараюсь получить от этого удовольствие.
И не успела Саванна опомниться, как он расстегнул ей платье и одним движением спустил его с плеч. Трепет пробежал по телу девушки, и, вместо того чтобы возмутиться, она стояла не шелохнувшись, пока он с нескрываемым восхищением жадно ее разглядывал. Никогда еще Адам не видел такой белой шелковистой кожи, таких розовых грудей и таких нежных сосков. Она была похожа на статуэтку в ореоле золотых волос. Адам был буквально сражен ее красотой, ее изящными плечами, гибкой шеей и роскошной пышной грудью, к которой его взгляд возвращался снова и снова. Казалось, Адама подменили, можно было подумать, что он впервые раздел женщину и готов кричать от восторга.
– Господи! Я и не представлял себе, до чего ты прекрасна! – только и мог он произнести, не в силах отвести взгляд от всех ее прелестей. «А каковы должны быть на вкус эти чарующие соски‑бутончики», – подумал Адам, и у него перехватило дыхание.
В этот момент, к ужасу Саванны, бутончики вдруг набухли, словно собираясь раскрыться, что вызвало на губах Адама довольную улыбку. Сопротивляться ему не имело смысла, поскольку он крепко ее держал.
– Может, хватит пялиться на меня, болван, – тоном, полным презрения, заявила она.
– Вспомни, прелесть моя, – ответил он, криво усмехнувшись. – Я дал тебе шанс, но ты упустила его. И теперь, впервые с момента нашей встречи, я по‑настоящему наслаждаюсь.
Глаза Саванны угрожающе блеснули, и она бросилась на него, но после короткой схватки потерпела сокрушительное поражение. Подмяв ее под себя, Адам самодовольно улыбнулся, глядя на ее разъяренное лицо, пока она пыталась высвободиться из его цепких рук.
– Знаешь, – сказал он, – характер у тебя прескверный, но под этой тряпкой, называемой платьем, скрывается тело, о котором может мечтать каждый мужчина. Недаром Майкейя тебя терпел. Но еще не все твои прелести передо мной, и я просто умираю от желания увидеть остальное.
С этими словами Адам сдернул с девушки платье и прямо‑таки остолбенел при виде плоского живота, длинных стройных ног и треугольника огненных завитков между ними. От неистового желания у него пересохло во рту, и сейчас ему уже было не до шуток. Он представил себе, как раздвигает ее бедра, медленно входит в нее и тела их сливаются. Его словно обожгло огнем. Такое с Адамом происходило впервые, хотя в подобных делах он был докой.
Глаза его затуманила страсть, и Саванне стало не по себе. Инстинкт подсказал ей, что может произойти самое страшное.
– Не смей ко мне прикасаться, негодяй! Не то убью! – предупредила она, в исступлении колотя его кулаками.
Ее слова вернули Адама к действительности, и он мрачно улыбнулся, без особых усилий уклоняясь от ее ударов,
– Попробуй. Только вряд ли это тебе удастся, – сказал он, справившись наконец с собой, и с такой силой оттолкнул Саванну, что она, потеряв равновесие, плюхнулась в воду, подняв целый фонтан брызг.
Место было неглубокое, и Саванна, отплевываясь, тотчас поднялась, но, вспомнив, что она совсем голая, быстро опустилась на корточки и прижала колени к груди.
Ее рваное мокрое платье валялось у ног Адама, и он швырнул его девушке, подцепив носком ботинка:
– Выстирай эту тряпку, а пока она будет сушиться, вымоешься сама. Я дам тебе мыло.
Саванна поймала на лету платье, отошла на почтительное расстояние, вошла в воду и огляделась в раздумье. Одежда при ней, хоть сама она и голая, а Адам на берегу. Если переплыть на другую сторону и скрыться в лесу, прежде чем он успеет опомниться…
Она вздрогнула, когда неожиданно раздался его голос, и задрожала от страха, увидев, что он целится прямо в нее из винтовки.
– Вот так‑то, любовь моя, – произнес он невозмутимым тоном. – Даже думать не смей о побеге! Я вышибу эту мысль из твоей прелестной головки. Не успеешь доплыть до противоположного берега, как я выстрелю! Убить не убью, но поумерю твой пыл – несколько дней не сможешь сидеть. – И он недобро усмехнулся.
С тоской посмотрев на противоположный берег, Саванна с платьем в руке погрузилась в воду настолько глубоко, насколько это было возможно, и поплыла к маленькому водопаду, ни разу не оглянувшись на Адама. Там она постирала свое платье, достаточно чисто, если учесть, что у нее не было ни горячей воды, ни мыла, и бросила его на камни.
– Теперь ты доволен? – ехидно спросила она, повернувшись к Адаму.
– Пока не совсем, – ответил он, кривя губы в улыбке, – но скоро, надеюсь, мое желание сбудется.
Аквамариновые глаза Саванны вновь приобрели зеленый оттенок и потемнели. Она проклинала себя за свой дурацкий вопрос, спровоцировавший его на двусмысленный ответ, что неизменно выводило девушку из себя.
Адам положил мыло у самой воды и, тихо бросив: «Бери, злючка», – направился к лошадям.
Несколько секунд Саванна смотрела ему вслед, затем быстро подплыла к берегу и схватила мыло, все еще опасаясь, что он обернется и снова начнет пялиться на нее. Но этого не случилось, и, сбитая с толку, она поплыла обратно. Постепенно неприятные мысли сменились приятными. Девушка расслабилась в чистой, прозрачной воде, вдыхая исходивший от мыла тонкий аромат лаванды.
Прогретая солнцем вода в глубине была холодной, бодрящей, и Саванна блаженствовала, намыливая свои спутанные волосы и покрытое грязью тело. В этот момент она напрочь забыла о Майкейе, Адаме, обо всех своих злоключениях, даже не подозревая, какая ей грозит опасность. Она плавала и резвилась в самом глубоком месте, словно золотая рыбка, как вдруг услышала совсем рядом голос Адама, вернувший ее к действительности.
– Может, отдашь мне мыло, – сухо сказал он, – а то от него ничего не останется.
Обернувшись, Саванна, к своему ужасу, увидела Адама почти рядом с собой. Волосы его были мокрыми, могучие плечи выступали из бирюзовой воды. Девушка опустила глаза и сквозь прозрачную воду увидела, что он, как и она, совершенно голый. Только у нее тело белое, шелковистое, а у него грудь и живот покрыты темными волосами, узкой дорожкой уходившими вниз. Не в силах удержаться от соблазна, девушка скользнула взглядом в направлении этой дорожки и обмерла, увидев, что Адам прямо сейчас готов ринуться в бой.
Саванна быстро подняла глаза, в которых можно было прочесть осуждение, когда она встретилась с его насмешливым взглядом.
– Я не виноват, этот шалунишка очень непослушный, – заявил он. – Так что не дразни его.
В следующий момент мыло уже было в руках у Адама, а Саванна отошла на безопасное расстояние.
– Всегда бы так. – Адам улыбнулся. – А то ведь ты тоже непослушная. Как мой шалунишка.
Саванна инстинктивно почувствовала опасность, не стала спорить и снова принялась резвиться в воде. Она старалась не думать об Адаме, но он так бурно выражал удовольствие, которое получал от купания, что девушка невольно возвращалась мысленно к его мужественному телу и его копью, которое он так нежно называл шалунишкой.
Тут Саванна на себя рассердилась. Вместо того чтобы составить план побега, она не перестает думать об этом презренном совратителе. Адам между тем старался держаться поближе к берегу, где лежали ее платье и все их припасы, так что о побеге и думать было нечего. Но дело было не в Саванне.
Кто‑нибудь вроде Майкейи мог застать их врасплох, и Адам спрятал поблизости свою одежду, винтовку и нож. Если бы даже Саванна вдруг набросилась на него… Тут Адам усмехнулся, вспомнив выражение ее лица, когда она увидела его совсем рядом в воде. Это было так забавно! Она возбуждала его с той самой минуты, как он увидел ее, и в своем воображении он уже не раз занимался с ней любовью, испытывая ни с чем не сравнимое, утонченное наслаждение.
Вдруг в кустах послышался шорох. Адам выскочил на берег, схватил винтовку и в следующий момент увидел громадного медведя. Трудно было сказать, кто из них больше был удивлен – человек или зверь, только медведь почему‑то поспешил скрыться в лесу.
Адам обернулся и посмотрел на Саванну, которая все еще не могла прийти в себя от изумления, в то время как сам он положил винтовку и с улыбкой покачал головой: мол, испугался какого‑то там медведя.
Пока Саванна плескалась в воде, Адам развесил на кустах ее одежду, а свою постирал, прежде чем мыться, и спрятал. Поэтому она не успела высохнуть, и Адаму пришлось надеть еще влажные бриджи и рубашку. Поморщившись от неприятного ощущения, он натянул ботинки, прицепил к поясу нож, взял винтовку и, подобрав мыло, которое обронил на берегу, неторопливо направился к лошадям. Порывшись в седельной сумке, он отыскал бритву, чтобы избавиться наконец от щетины, которой заросло лицо.
Все это время он не сводил глаз с Саванны, даже когда намыливал щеки. Мало ли что взбредет ей в голову. По солнцу Адам определил, что сейчас около полудня, значит, до темноты еще уйма времени. А поскольку они и днем и ночью находились в седле, делая лишь короткие передышки, Адам решил устроить настоящий привал, с обедом из бобов и свинины, благо вода была рядом. Саванна, похоже, не собиралась выходить на берег, и Адаму пришлось делать все одному.
Он набрал дров, развел костер, налил в котелок воды из источника, бросил туда бобы, посолил и поставил на огонь. Затем вытряхнул спальную подстилку и, подойдя к озеру, бросил ее Саванне.
– Постирай, к ночи высохнет, – сказал он, поморщившись, такой грязной была подстилка. – Побей ее хорошенько о камни!
«Только этого не хватало», – подумала Саванна, но возражать не стала. После стирки подстилку было не узнать, и Адам повесил ее сушиться на дерево. А Саванна, пробыв еще какое‑то время в воде, решила, что пора наконец выходить.
Глава 9
Удобно устроившись в тени раскидистого дуба, Адам украдкой наблюдал за Саванной, которая никак не могла решиться выйти из воды совершенно голая, и эта ее нерешительность забавляла его.
В данный момент девушка стояла по грудь в воде, забыв о том, что вода прозрачная, а воображение и без того рисовало Адаму весьма пикантные картины. Ему пришлось признать, что более восхитительного создания он еще никогда не видел. Огненные локоны обрамляли ее лицо, изящные плечи казались еще белее на фоне бирюзового озера. Сквозь прозрачную воду виднелись ее роскошные груди, осиная талия и стройные бедра. Залюбовавшись ею, Адам снова почувствовал дискомфорт между ног, как уже бывало не раз, чертыхнулся и быстро поднялся.
До каких пор он будет реагировать на нее как мальчишка, впервые увидевший обнаженную женщину?! Хоть бы оделась скорее. Адам схватил добытые накануне бриджи и рубашку, подошел к самому краю воды и, бросив их, пренебрежительно сказал:
– Вот, возьми!
– Я не выйду из воды, чтобы ты пялился на меня, пока я буду одеваться, И не надену то, что ты мне принес. Мое платье наверняка давно высохло.
– Высохло не высохло! Какое это имеет значение? Ты наденешь рубашку и бриджи! А не хочешь – ходи голая! Черт с тобой. Поняла?
Выражение его лица и ледяной тон не предвещали ничего доброго, и Саванна решила не дразнить его. Да и почему, собственно, не надеть бриджи и рубашку? Ведь в них гораздо удобнее. А она ни с того ни с сего заупрямилась, как ослица. Но как бы то ни было она не станет при нем одеваться.
– Если ты отвернешься, так и быть, надену эти чертовы штаны и рубашку, – сказала она, в надежде спасти хотя бы остатки своей гордости, но тут Адам неожиданно закричал:
– Выходи быстрее из воды! Быстрее! – Было что‑то в его голосе, что заставило девушку обернуться, и тут ее пробрала дрожь: к ней приближались огромные змеи. Девушка сразу их узнала, поскольку родилась и выросла в непосредственной близости от рек. Это были водяные мокасиновые змеи. Очень агрессивные. Их укусы смертельны.
Саванна так блаженствовала, купаясь в озере, что совершенно забыла об опасных мокасиновых змеях и аллигаторах, которые водились в субтропиках юга Соединенных Штатов. Девушка быстро поплыла к берегу, моля Бога, чтобы не появился еще крокодил!
Забыв, что она голая и что Адам пялится на нее, она с ужасом ждала, что вот сейчас одна из змей вонзит свое ядовитое жало ей в ногу, а может, и обе змеи сразу. Она проклинала себя за свою беспечность и, добравшись до мелкого места, где ей было по колено, подгоняемая страхом, вскочила на ноги и устремилась к берегу.
Но к ее изумлению, на полпути сильные руки Адама подхватили ее и высоко подняли, избавив от смертельной опасности. Змеи все приближались, но Адам забыл о себе, думая лишь о Саванне.
Он уже ступил на берег, когда одна из змей едва не укусила его. Реакция Адама была мгновенной. Он изо всех сил ударил змею каблуком по голове и, пока она дергалась в предсмертных судорогах, осторожно опустил Саванну на землю. После этого он взял нож и, как только к берегу подплыла вторая змея, быстро прикончил ее.
Саванна все еще дрожала от страха, совершенно не заботясь о том, что до, сих пор не оделась. Ее полные ужаса глаза были устремлены на змей. Только сейчас она поняла, что была на волосок от смерти. Даже зубы стучали, и, чтобы унять дрожь, она обхватила себя руками.
Теперь, когда опасность миновала, Адам обернулся и посмотрел на Саванну. Боже! Как она испугалась! Он привлек ее к себе, обнял. Она уткнулась ему в плечо, а он ласково прошептал ей на ухо:
– Все в порядке. Саванна, не бойся. Ты в безопасности.
Ощущая тепло его тела и гладивших ее ласковых рук, Саванна почувствовала, как постепенно отступает страх. По крайней мере страх перед змеями. Но его место занял другой, более сильный. Прикосновения Адама. И даже не столько сами прикосновения, как их действие на нее. Адам между тем продолжал ласково ее успокаивать, но как только она перестала дрожать, желание с новой силой охватило его.
Это особенно было заметно сейчас, когда он стоял рядом с обнаженной Саванной. Однако состояние это уже стало для него привычным. Он хотел эту девушку с той самой минуты, как впервые заглянул в ее удивительные аквамариновые глаза. И сейчас держать ее в своих объятиях, да еще совершенно голую, было выше его сил. Обругав себя негодяем за то, что пользуется моментом, он взял ее за подбородок и прильнул к ее губам. Исступленно. Со всей сдерживаемой до сих пор страстью, которая сейчас выплеснулась наружу. Горячими были не только его губы, но и все его тело, охваченное огнем желания. Жажда обладать ею была так сильна, что он с трудом владел собой, предвкушая тот восхитительный миг, когда тела их сольются в экстазе. И это непременно случится, Адам в этом не сомневался.
Саванна продрогла и, чтобы согреться, прильнула к нему. Он не мог оторваться от ее нежных, податливых губ, раскрывшихся навстречу его языку, в то время как сам Адам обхватил руками ее бедра и так прижал к себе, что у Саванны закружилась голова, когда она почувствовала, как сильно он ее хочет.
Темные завитки волос на его груди щекотали ей соски, и Саванна уже готова была уступить ему, охваченная жарким пламенем страсти, однако ей удалось овладеть собой и удержаться, не переступив некую невидимую грань. Ведь он ее враг! Убийца ее отца. Она должна его ненавидеть. И это вовсе не она жаждет его объятий и поцелуев, его страстных ласк. Конечно же, не она. Это ее тело. Предательское тело. Оно стремится к этому ужасному человеку и отвечает на его поцелуи. И млеет от его прикосновений, и готово отдаться ему. Да, да. Не она готова отдаться этому негодяю, а ее тело. И Саванна решила дать этому чертову телу бой.
Оторвав губы от губ своего искусителя, она закричала:
– Не трогай меня! Я не хочу! Я не хочу тебя! Слышишь?
Синие глаза Адама потемнели, когда он посмотрел на раскрасневшуюся Саванну, задержав взгляд на ее губах, слегка припухших от поцелуев и очень напоминавших бутон.
Девушка откинула назад голову и смотрела на него, ожидая, что будет дальше. Он не выпускал ее из объятий и все так же страстно смотрел на нее, а когда остановил взгляд на груди, соски затвердели и стали торчком, что повергло Саванну в панику.
– Обманщица! – ласково произнес Адам, кривя губы в улыбке. – Ты хочешь того же, что и я. Мы оба этого хотим с того самого момента, как наши глаза впервые встретились.
– Нет! Я ничего не хочу! – завопила Саванна, стараясь не смотреть на его красиво очерченные, чувственные губы и всеми силами скрывая сладостную истому, вызванную теплом его рук, обнимавших ее, и бушевавшую в ее предательском теле страсть. Ох, это чертово тело! Ему нет никакого дела до того, что Адам – негодяй, хладнокровный убийца, подлый похититель. Саванна ни за что не призналась бы себе в том, что этот негодяй уже занял какое‑то, пусть самое крохотное, место в ее сердце и, похоже, собирается полностью им завладеть. И с этим было труднее бороться, чем с телом. Труднее, чем противиться объятиям и поцелуям. Стоит ей отдаться ему, и тело успокоится. Но как успокоить сердце? Справится ли она с этой внезапно возникшей болью?
Адам не сводил с Саванны глаз. Она буквально околдовала его. Он чувствовал себя неопытным мальчишкой, и, хотя в его объятиях побывала не одна красотка, ему казалось, что такой пышной груди, таких сосков и таких бедер он никогда не видел. А как она задрожала, когда он прижал к ней своего шалунишку!
– Обманщица! – повторил он, целуя ее. – Ведь ты хочешь меня! Только делаешь вид, что не хочешь! Не думаешь ли ты, что пора от разговоров перейти к делу?
И Адам стал решительно действовать. Вряд ли стоит говорить, что с его опытом ему было легко заставить неискушенную в любви девушку потерять голову, и когда наконец она со стоном обвила его шею руками, он, изнемогая от желания, нежно провел пальцем по ее распухшим губам и прошептал: