Они никогда особенно с соседями не дружили. Опасное это дело. Ор и Кошка имели немного друзей в других городах, в других странах. Друзья их были выверены по жизни, как часы. С ними можно было общаться раз в год или в несколько лет, не объясняя всех прошедших за это время событий.
- Привет! Ну, как ты? Всё нормально?
И друг сразу включался в эту игру, делая вид, что разговаривал с вами вчера:
- Ага, всё О.К.
Если было, чем поделиться, излить душу - пожалуйста, делись. Если нужно было просто слышать голос друга - ну, вот же он, друг. И голос его, и тепло общения.
Иногда они вдруг, спонтанно собравшись, улетали к друзьям погостить. Дальность не имела значение. Единственная вещь, что имела значение - это желание увидеться. И заодно побродить по другим городам и странам, окунуться в атмосферу другого города, вдохнуть незнакомый воздух с запахами иной кухни и иной флоры и фауны. Ненавязчиво, без особенных обязательств, приземлиться, пообщаться, улететь.
С соседями такое ненавязчивое общение было невозможно по определению: любопытство, подогреваемое южным темпераментом, сквозило в каждом вопросе и во взгляде. Особенно с тех пор, как материальное положение и статус супругов поменялся:
- Куда это вы опять? Надолго? Далеко? Может, оставите ключи, полить цветы на балконе? А как насчёт почты: забрать из ящика? А то мало ли…
Оставлять ключи кому бы то ни было, особенно теперь, когда в доме появилась картина, они желания не имели. Даже цветы на балконе включились в эти новые обстоятельства жизни с пониманием: не засыхали, ловили влагу из воздуха, выживали, как могли. А может, их Тёрнер и о этом заботился: посылал им какой-нибудь локальный дождик в пол-ведра на балкон? Кто знает…
А ещё какие-то новые люди всё время появлялись на пороге их жилья с какими-то фантастическими предложениями: снизить налоги, помочь в переоформлении несуществующих кредитов под какой-то нереально низкий процент, оценить стоимость вещей в квартире на случай пожара и оформить на всё это страховой полис.
Сначала Ор смеялся над всем этим:
Мне иногда кажется, - говорил он, - что Тёрнер, играет с нами в какую-то игру, чтобы мы прочувствовали его присутствие.
Кошка же была осторожнее в суждениях:
- Он боится. Он просто опасается за нас и за себя, - обронила она однажды. - Он же не всемогущ. Есть вещи, которые могут причинить ему вред.
В этот момент в квартире вдруг погас свет и тут же вспыхнул снова. По поверхности картины пошла голубоватая туманная рябь, как всегда в те минуты, когда говорилось что-то дельное. Секундного отсутствия электричества хватило на то, чтобы вся электроника в доме разладилась: часы, телевизоры, телефоны нужно было наладить на рабочий режим по-новому.
- Послушай, в следующий раз, когда захочешь высказаться, подмигни без отключения тока, договорились? - ворчал Ор, настраивая домашнюю технику.
По полю картины вновь пошла рябь, в знак согласия.
- С тобой можно иметь дело, - рассмеялись супруги.
После этого случая была установлена сигнализация в квартире с выводом тревожного звонка на оба телефона. Сигнализация оказалась очень чувствительной и иногда срабатывала без всякой видимой причины, просто от тени какой-нибудь птички, залетевшей на балкон. Но с этим приходилось мириться, как и со страховкой, которую Тёрнер возжелал для себя: на случай стихийных бедствий, пожара, ограбления, войны, наконец.
Оценщик, присланный страховой компанией, достаточно быстро проделал свою работу, обойдя все комнаты и останавливаясь ненадолго перед предметами антиквариата, находками Ора. Перед Тёрнером он задержался надолго. Снял его со стены, крутил и вертел в руках, вглядывался в туманный тёмный пейзаж.
- Знаете ли вы… - начал он осторожно.
- Знаю, оборвала его Кошка. - Это пейзаж великого английского живописца. Я в этом кое-что понимаю.
- Хотите, я проведу поиск последнего запасника, где зафиксирована эта картина?
- Нет, спасибо, я уже проделала это, - улыбнулась Кошка. - Вы пока проведите его по документам, как предположительно картину Тёрнера с недоказанной подлинностью.
Она взглянула на пейзаж. Всем своим видом он выказывал презрение к их разговору: на высокой башне в туманной дали на миг показалось какое-то видение, туманно напоминающее фигу. Хорошо ещё, что это послание было предназначено ей. Оценщик ничего не заметил.
- Да, но я буду обязан доложить, что в частной коллекции находится...
- Докладывайте! - улыбнулась Кошка. А мы как раз собираемся улететь в Европу в поисках следа из музея одного собрания картин…
- Если докажете подлинность придётся платить большие страховые суммы.
- Разумеется.
Дверь за оценщиком закрылась.
- Куда это ты надумала лететь? - Ор был удивлён и заинтригован.
- Мы летим в Чехию. Там обрывается последняя ниточка, прослеживающая путь Тёрнера в запасниках Архиепископского дворца, - просто сказала Кошка. - Вылетаем послезавтра. Билеты, страховка и пакеты мобильной связи я уже заказала.
В Оломоуце, прелестном старинном чешском городке, находился Архиепископский дворец, где в запасниках музея терялся последний видимый след их картины. Весь последний месяц Кошка исследовала всё, что было связано с пейзажем. Все следы в интернете вели туда.
Музей во дворце открывали в 9 часов утра. А до этого они бродили по мощёным площадям университетского средневекового городка, наслаждаясь тишиной и покоем, Где-то заиграло фортепиано. Звуки были так близко и казались гулкими и необычайно громкими. Прямо на площади, под аркой, стояло старинное фортепиано, на котором играл десятилетний мальчик. Играл бойко и уверенно, сидя на круглом стульчике перед инструментом. Ноги едва касались каменной брусчатки площади.
- Хороший знак! - подумалось Кошке.
В музее Ор, полагаясь на свою интуицию, сразу пошёл в нужном направлении. Они быстро прошли по художественной галерее и вышли к исторической экспозиции. Ненадолго их захватила золотая карета архиепископа с розовой бархатной подушечкой в ногах. В другое время Кошка бы фотографировала её со всех ракурсов - прелестная вещь! Но сейчас ноги сами несли их дальше и дальше.
Слева за каретой они увидели приоткрытую дверь. Прошмыгнули туда якобы по ошибке. Здесь находились картины из запасников музея. Раз в несколько лет они бывали востребованы либо на смену экспозиции, либо на выездные тематические выставки. Каждая из картин была бережно упакована в специальную тару - ящик, на котором значилась основная информация: автор, название, год…
Ноги несли сами в дальний угол хранилища: один из ящиков был немного выдвинут и приоткрыт. Внутри он был пуст. На табличке значилось: “Тёрнер. Пейзаж. Год…”
- Воздуха! - чуть не вскрикнула Кошка, почти теряя сознание от волнения.
Они быстро покинули музей и выбрались наружу на весенние улицы Оломоуца. До гостиницы шли молча, переживая увиденные. И только в гостинице выдохнули в один голос:
- Это он. Это пустой ящик нашего Тёрнера!