Под карточкой лежал плащ из черной змеиной кожи.
В последующих коробочках она плучила от Кастора мертвого перепела в подарок, леди Лессо подарила цветок во льду, а Сэдер её плащ для Испытания, при этом прося её пожертвовать эту вещицу для Выставки достижений Зла.
— Какой гениальный ход, — заискивающе сказала Хорт, пытаясь примериться к плащу. — Превратиться в растение и ждать, пока останутся только Тедрос и Эстер, а потом заманить и отыграться на Эстер, пока Тедрос ранен. Но почему ты не расправилась с Тедросом? Все спрашивают, но он ничего не говорит. Я сказал, что солнце взошло, ты просто не успела.
Хорт увидел выражение лица Софи и его улыбка исчезла.
— Это же был ловкий ход, не так ли?
Глаза Софи наполнились слезами. Она начала трясти головой...
Но потом она кое-что заметила на стене перед ней.
Черная роза, шипы которой проткнули записку. С записки еще капали чернила.
Софи взяла её в руки.
Мошенница. Лгунья. Змея.
Ты там, где и должна быть.
Да здравствует ведьма.
— Софи? От кого это?
У Софи защемило сердце, когда она услышала такой знакомый аромат, источаемый шипами.
Значит, это была её награда за Любовь.
Она раздавила розу, окропив кровью слова Тедроса.
— Это заставит тебя почувствовать себя лучше.
В комнате номер шестьдесят шесть Анадиль черпала молочно-желтую муть из своего казана, капая на пол. К образовавшимся лужам немедленно подлетали крысы, уже выросшие на восемь дюймов, кусались и царапались за право лизнуть первой.
— Твой талант становится сильнее, — прохрипела Эстер.
Анадиль села на краешек постели Эстер с пиалой.
— Всего несколько глотков.
Эстер сделала только один, а потом упала на спину.
|
|
— Не стоило даже и пытаться, — прохрипела она. — Она слишком хороша. Она в два раза лучше ведьма, чем я...
— Тише, не напрягайся.
— Но она любит его, — сказала Дот, свернувшись калачиком на своей кровати.
— Она думает, что любит, — уточнила Эстер. — Как мы все думали.
Глаза Дот вылезли из орбит.
— Дот, да я тебя умоляю. Думаешь, она единственная Несчастливица замаранная любовью?
— Эстер, перестань, — с нажимом сказала Анадиль.
— Нет уж, давайте на чистоту, — упорствовала Эстер, изо всех сил пытаясь сесть. — Все мы испытывали постыдное волнение. Все мы чувствовали слабость.
— Но эти чувства — неправильны, — сказала Анадиль. — И неважно насколько они сильные.
— Вот, почему этот случай особенный, — иронично сказала Эстер. — Она почти убедила нас, что они были правы.
В комнате повисла тишина.
— И что теперь с ней будет? — спросила Дот.
Эстер вздохнула:
— А то, что было с нами всеми.
На сей раз их молчание было прервано удаленными треском в медленном, угрожающем ритме. Три девочки вытянули шею в сторону двери, а треск стал жестче и чище, словно удар хлыста. Он становились громче, более резким, пронзая коридор, затем ослабев возле их комнаты, затих.
Дот с облегчением пукнула.
Дверь распахнулась и девочки вскрикнули, а Дот даже свалилась с кровати...
Сильная тяга сдула подвешенные платья и они занялись огнем от факела над дверью, отбрасывая всполохи света на затененные лица.
Волосы мерцали и свободно развивались, черные в тон накрашенным глазам и губам. Белая, как у призрака кожа светилась на фоне черного лака на когтях, черного плаща и черной кожи.
|
|
Софи шагнула в комнату, высокие серные сапоги чеканили пол.
Эстер улыбнулась ей в ответ.
— Добро пожаловать домой.
Дот нервно пискнула с пола:
— Но где мы найдем новую кровать?
Три пары глаз уставились на неё.
У неё даже не было времени, чтобы собрать свои пожитки. Дот колотила в железную дверь в темном-претемном коридоре, но ответом ей была ужасающая тишина. Все было бесполезно.
Для шабаша хватало ведьм и её, будучи лишней, изгнали.
Счастливцы не праздновали, когда Тедрос получил свой жетон Старосты. Как они могли, когда Софи сделала из него дурака?
— Зло вернулось! — горланили Несчастливцы. — У Зла есть своя Королева!
А потом Счастливцы вспомнили о том, чего нет у Несчастливцев. То, что доказывает их превосходство.
Бал.
И Королева не была приглашена.
Первый снег завалил Поляну грязноватыми льдинками, стуча по ведрам Несчастливцев громкой дробью. Когда они попытались схватить заплесневелый сыр замороженными пальцами, то метали свирепые взгляды на Счастливец чего-то ищущих, слишком занятых, чтобы волноваться о погоде. Когда до Бала оставалось всего две недели, девочкам необходимо было сделать все возможное, чтобы расположить к себе мальчиков, потому что они по-прежнему отказывались приглашать кого-либо до Арены. Рина, например, ожидающая предложения от Чаддика, перекрасила старое платье своей умершей матушки под серый цвет его глаз. Но, если Чаддик вместо неё пригласит Аву (она подловила его за разглядыванием портрета Белоснежки, так что он может предпочитать бледных девиц), тогда её может позвать на Бал Николас. В этом случае она поменяется белым платьем с Жизелль, которое отлично будет смотреться на фоне его смуглой кожи. А если её не пригласит Николас...
|
|
— Мама говорит, что добродетель заставляет людей чувствовать себя желанной, даже, если вы этого не хотите, — вздохнула она рядом с Беатрикс, которая явно скучала. С Софи более не влияющей на ситуацию, она понимала, что Тедрос был её парой. Не то, что бы он это подтвердил. Принц игнорировал всех, после Испытания, став угрюмым как Несчастливцы. Теперь Беатрикс почувствовала, что его настроение заразило и её, когда она смотрела, как он стреляет из лука в дерево, под которым они некогда сидели с Софи.
Тедрос рвал на части свое сердце, но не получал от этого удовлетворения. После нескольких дней издевок, его приятели попробовали как-то взбодрить его. Да кого волнует, что он хочет губить себя ради какой-то там Несчастливки! Да всем плевать, если впустую теряет с ней время! Он все еще победитель страшного Испытания и уделал их всех. Но Тедрос видел в этом только стыд, для него он был сейчас не лучше своего отца. Рабом ошибок своего сердца.
Однако, он по-прежнему никому не рассказал об Агате. Он знал, что она удивлена этим, потому что вздрагивала каждый раз, когда он обращался к классу, словно ожидая, что он в любую секунду рассекретит её. Но еще неделю назад, он бы с удовольствием понаблюдал за её наказанием, а теперь он чувствовал неуверенность. Почему она рисковала жизнью, чтобы спасти его? Может она говорила ему правда про горгулью? Может эта ведьма на самом деле... Добрая?
Он вспомнил, как она громко топала по коридорам, выпучив свои большие жучьи глаза...
Таракан. Вот, о чем говорила Беатрикс.
Значит, Агата была все время здесь, помогая Софи подниматься вверх по успеваемости? Должно быть она пряталась у Софи в платье или в волосах, нашептывая ответы и плетя заклинания... Но, как она заставила его выбрать Софи на тыквенном состязание?
Тедросу пополохело.
Одна из двух кикимор... Принцесса, вытолкнувшая его из гроба... Таракан, прячущийся на тыкве....
Он никогда не выбирал Софи.
Он каждый раз выбирал Агату.
Тедрос, ужаснувшись, выругался, ища её, но Агаты нигде не было видно на Поляне. Он должен был держаться подальше от этой девицы. Он должен был сказать ей, чтобы она держалась от него подальше. Он обязан был прекратить все это...
Кусок мокрого снега, ударил его по щеке. Ослепленный водой, Тедрос увидел тени, скользящие к нему. Он вытер глаза — и опустил лук.
Софи, Анадиль и Эстер появились с одинаково черными волосами, черным макияжем, и угрюмым видом. Зашипев в унисон, они разогнали всех Счастливец, и на Поляне остались только Тедрос, да напуганные Счастливцы, ютившиеся у него за спиной. Анадиль с Эстер чуть поодстали от Софи, когда та подошла к Тедросу, чтобы встретиться с принцем лицом к лицу.
С неба между ними упал лед зазубренными осколками.
— Ты считаешь, что я притворялась, — выпалила Софи, подлетая к нему со своими зелеными глазами. — Думаешь, я тебя никогда не любила.
Тедрос попытался успокоить свое колотящиеся сердце. Почему-то она была сейчас еще прекраснее, чем когда-либо.
— Софи, ты не можешь жульничать на пути к любви, — сказал он. — Мое сердце никогда тебя не желало.
— О, да видела я, кого желает твое сердце, — усмехнулась Софи, подражая Агатеной манере «считать ворон» и извечно хмурому виду.
Тедрос покраснел.
— Я могу объяснить это...
— Дай-ка, угадаю. Твое сердце слепо.
— Нет, оно просто готово выбрать кого угодно, кроме тебя.
Софи ухмыльнулась, а потом рванулась вперед, и Тедрос обнажил свой меч, как и его приятели, стоявшие позади него.
Софи слабо улыбнулась.
— Ты только погляди-ка, что произошло, Тедрос. Ты боишься своей истиной любви.
— Возвращайся на свою сторону! — выкрикнул принц.
— Я ждала тебя, — сказала Софи надломленным голосом. — Думала, ты придешь за мной.
— Что? Почему это я должен был прийти за тобой?
Софи уставилась на него.
— Потому что ты дал обещание, — выдохнула она.
Оскалив зубы, Тедрос в ответ в упор посмотрел на неё:
— Я не давал тебе никаких обещаний.
Ошеломленная, Софи уставилась на него. Потом она потупила взор и произнесла:
— Понятно.
Она медленно подняла на него глаза.
— Тогда я буду той, которой ты пожелал мне быть.
Она выставила свой светящийся палец вперед, и мечи парней превратились в змей. Когда Счастливцы бежали, Тедрос пинком поднял пыль с земли в шипящие клубки. Затем повернулся и увидел, как Софи вытирает слезы, обернул плащ вокруг неё и поспешил прочь.
Эстер побежала, чтобы перехватить Софи.
— Стало лучше?
— Я давала ему шанс, — сказала Софи, идя быстрее.
— Да ты его даже сейчас даешь. Все кончено, — утешала её Эстер.
— Нет. До тех пор, пока он не сдержит обещание.
— Обещание? Какое обещание?
Но Софи уже мчалась к тоннелю. Когда она пробиралась сквозь перекрученные ветви, то почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Сквозь слезы и деревья она не могла видеть лица, смотревшее на неё с балкона — снизу оно казалось молочно-белым пятном. У неё засосало под ложечкой — она остановилась передохнуть...
Но лицо исчезло, будто это был сон.
На следующее утро, когда Добро проснулось, полы на всех их этажах были натерты салом. Спустя день уже кричали мальчишки-Счастливцы, после того как надели свои мундиры обсыпанные порошком, вызывающим сыпь. На третье утро, учителя обнаружили исподнее вместо портрета Красавицы на Легендарном Обелиске, обмен сторон в Театре сказок, и конфетные классы залитые какой-то противной зеленой слизью.
Феям не удалось поймать вандалов на месте преступления. Тедрос со своими приятелями-Счастливцами сформировал ночной дозор, который патрулировал все коридоры с заката до рассвета. Однако, преступникам по-прежнему удавалось ускользать от праведного гнева Добра и к концу недели, бандиты наводнили Палаты красоты скатами, деформировали коридорные зеркала, чтобы насмехаться над проходящими мимо, выпустили перекормленных голубей в Обеденный зал и зачаровали туалеты Добра, которые взрывались, когда ученики садились на фаянс.
Не на шутку разозлившись, профессор Дови требовала, чтобы Софи привлекли к ответственности, но леди Лессо сказала, что в высшей степени сомнительно, будто один ученик сумел бы изуродовать всю школу без помощи.
Она была права.
— Мне больше не приносит это удовольствия, — проворчала Анадиль после ужина в комнате 66. — Мы с Эстер хотим это остановить.
— Ты свершила свое возмездие, — добавила Эстер. — Отпусти его.
— Я думала, вы обе злодейки, — сказала Софи со своей кровати, не отрывая взгляда от «Как избавиться от Ночных кошмаров».
— Злодейство свершается ради какой-то цели, — огрызнулась Эстер. — А то, чем мы занимаемся — просто хулиганство.
— Сегодня вечером мы запустим мальчишкам в бриджи чуму, — сказала Софи, перелистывая страницу. — Найдите нужное заклинание.
— Чего ты добиваешься, Софи? — умоляюще спросила Эстер. — За что мы боремся?
Софи подняла глаза:
— Вы будете помогать или мне без вас придется обойтись?
В ночном дозоре у Тедроса скоро оказались все шестьдесят мальчиков, но нападения Софи стали изощреннее. В первую ночь она заставила Эстер и Анадиль сварить зелье, чтобы превратить озеро Добра в иловый сток Зла, вынуждая волшебную волну смыться в канализацию. Варево оставило их руки красными от ожогов, но Софи заставила их вернуться на рассвете, чтобы наводнить постельное белье Счастливцев вшами. Вскоре девочки нападали так часто — добавление пиявок в пунш на ужин Счастливцам, выпускание саранчи во время лекции Умы, отправление разъяренного быка на урок Фехтования, проклятье лестниц Счастливцев, чтобы каждая ступенька оглушительно верещала, как только на неё кто-нибудь наступал — что половина учителей Добра отменили свои занятия, Поллукс споткнулся на овечьих копытах о свои собственные ловушки, а Счастливцы чувствовали себя в безопасности только перемещаясь в пакетах.
Профессор Дови ворвалась в кабинет леди Лессо.
— Эта ведьма должна быть исключена!
— Несчастливцу нет никакой возможности пробраться в вашу школу, уже не говоря о нападении, денно и нощно, — зевнула леди Лессо. — Все, что мы знаем — Счастливец сжульничал.
— Счастливец! Мои ученики побеждают в каждом состязание в этой школе на протяжении двух сотен лет!
— До сего дня! — Леди Лессо улыбнулась. — И я не собираюсь просто так, без доказательств, терять свою лучшую ученицу.
Пока Профессор Дови отправляла одно за другим прошения Школьному директору, остававшиеся без ответа, леди Лессо обратила внимание, что соседки по комнате все больше и больше отдалялись от Софи, что Софи больше не дрожала в её ледяном классе, и как неистово она пишет различные оскорбления рядом с именем Тедроса на обложках своих книг.
— Ты хорошо чувствуешь себя, Софи? — спросила леди Лессо, запирая ледяную дверь, после занятия.
— Да, спасибо, — ответила Софи, чувствуя себя неуютно. — Мне, наверное, следу...
— Стать Старостой класса, введение своей моды, и твоя ночная активность... со многим приходиться справляться.
— Не знаю какую активность вы имеет в виду, — сказала Софи, стараясь боком пройти мимо неё.
— Софи, тебя посещают странные сны?
Софи застыла, как вкопанная.
— А какие сны вы называете странными?
— Злые сны. Сны, которые становятся все хуже с каждой ночью, — сказала леди Лессо ей в спину. — У тебя возникнет чувство, будто что-то рождается в твоей душе. Лицо, скорее всего.
У Софи свело желудок. Страшные сны продолжались и заканчивались все они появлением молочно белого размытого лица. В последние несколько дней на нем появились красные прожилки, будто оно было в крови. Но она все равно не могла его узнать. Все, что она знала — это то, что с каждым днем она просыпалась все злее и злее.
Софи обернулась.
— Эээ, и что бы такой сон означал?
— Что ты особенная девочка, Софи, — проворковала леди Лессо. — Девочка, которой мы должны гордиться.
— О. Нууу... мне снилось раз или два...
— Немезидовы сны, — сказала леди Лессо, сверкнув своими фиалковыми глазами. — У тебя Немезидовы сны.
Софи уставилась на неё.
— Но... но...
— Не о чем волноваться, дорогая. Пока не появятся симптомы.
— Симптомы? Какие симптомы? А что случится, когда появятся симптомы?
— Тогда ты, наконец-то увидишь лицо своей Немезиды. Которая становится сильнее, в то время как ты слабеешь, — спокойно ответила леди Лессо. — Которую мы должны уничтожить, чтобы жить.
Софи побелела.
— Н-н-но это невозможно!
— Разве? Мне кажется, довольно ясно, кто твоя Немезида.
— Что? У меня нет никого, кто бы...
У Софи перехватило дыхание.
— Тедрос? Но я люблю его! Вот, почему я все это делала! Я должна его вернуть...
Леди Лессо только улыбнулась.
— Я разозлилась! — плакала Софи. — Я не хотела никому... Я не хочу причинять ему страдания! Я не хочу никому причинять страдания! Я не злодейка!
— Видишь ли, неважно кто мы такие, Софи.
Леди Лессо склонилась так низко, чтобы можно было расслышать её шепот.
— Мы — наши поступки.
Её глаза гуляли по лицу Софи.
— Но боюсь, симптомов пока никаких нет, — вздохнула и уселась за свой рабочий стол. — Закрой дверь по дороге.
Софи убежала слишком быстро, чтобы побеспокоиться о незакрытой двери.
В ту ночь Софи не нападала на Счастливцев.
Отпусти его, говорила себе Софи, с подушкой на голове. Отпусти Тедроса.
Она повторяла это снова и снова, пока не стерла встречу с леди Лессо из памяти. Когда эти слова успокоили её настолько, что она готова была заснуть, Софи почувствовала, как в ней зашевелилось её старое «я». Завтра она будет любить. Завтра она будет прощать. Завтра она будет снова Добром.
Но после, ей приснился еще один сон.
Она бежала вдоль зеркал, отражающих её улыбающееся лицо, длинные золотые локоны и дорогой розовый наряд. У последнего зеркала была распахнута дверь и там по другую сторону, стоя под шпилями Камелота, её ждал Тедрос, одетый по-королевски, в синем бальном мундире. Она вбежала и бросилась к нему, но её истинную любовь стали опутывать острые колючки. Она протолкнулась в проем, чтобы спасти его, потеряв хрустальный башмачок, рванула его за руки... Принц растаял молочным вперемешку с красным пятном и оставил её одну в терниях.
Софи проснулась вне себя от злости и напрочь забыла об отпускании.
— Середина ночи! Ты же сказала, что все кончено! — возмущалась Анадиль, идя за ней по тоннелю.
— Мы не можем проделывать подобное просто так, без умысла, — кипятилась Эстер.
— Есть у меня умысел, — сказала Софи повернувшись. — Слышите? Есть!
На следующий день Счастливцы явились на обед и обнаружили, что все деревья с их стороны спилены. Все, кроме одного, под которым сиживали Софи с Тедросом, покрытое одним единственным легко читаемым словом.
ЛГУН.
Обескураженные волки и нимфы призвали воем учителей, которые немедленно принялись формировать границу между двумя половинками Поляны. Тедрос прорвался через границу, между двумя волками.
— Прекрати. Немедленно.
Все проследили за его взглядом к Софи, спокойно сидевшей на фоне заснеженного дерева на стороне Несчастливцев.
— А то что? — самодовольно улыбнулась она. — Поймаешь меня?
— Вот теперь ты похожа на самую настоящую злодейку, — усмехнулся Тедрос.
— Поаккуратнее, Тедди. Что они скажут, когда увидят нас танцующими на Балу?
— Так, ладно, вот теперь, ты потеряла...
— Знаешь, я думала, что ты был моим принцем, — сказала Софи, подходя к нему. — Потому что ты обещал взять меня на Бал прямо на этом самом месте. А принцы никогда не нарушают своих обещаний.
Обе стороны Поляны ойкнули. Тедрос выглядел так, будто его только что пнули в живот.
— В конечном итоге, принц, нарушивший свое обещание... — Софи встретилась с ним лицом к лицу, встав между двумя волками, — сам злодей.
Тедрос не мог говорить, щеки покрылись красными пятнами.
— Но ты не злодей и я не злодейка, — сказала Софи, глядя на него виноватыми глазами. — Поэтому все, что тебе нужно сделать, это держать свое обещание, и мы можем быть снова самими собой. Тедрос и Софи. Принц и принцесса.
Робко улыбнувшись, она протянула к нему между волками свою руку.
— Добро должно жить Долго и Счастливо.
На Поляне повисла гробовая тишина.
— Я никогда не возьму тебя на Бал, — сплюнул Тедрос. — Никогда.
Софи отдернула руку.
— Что ж, ладно, — сказала она вкрадчиво. — Теперь все знают, кто несет ответственность за нападения.
Тедрос почувствовал, как Счастливцы прожигали его обвиняющими взглядами. Пристыженный он поплелся прочь с Поляны, а Софи наблюдала за его уходом. У неё стоял ком в горле, и она боролась с желанием окликнуть его.
— Так все дело в Бале? — раздался голос.
Софи повернулась и сердито посмотрела на Эстер и Анадиль.
— Все дело в том, что поступать нужно правильно, — парировала она.
— Ты сама по себе, — огрызнулась Эстер, и Анадиль последовала за ней.
Софи стояла в окружении ошеломленных учеников, учителей, волков и фей, слушая свое прерывистое дыхание. Она медленно подняла глаза.
Тедрос глядел на неё изнутри стеклянной башни. В слабеющем солнечном свете его молочно-белое лицо мерцало красным.
Софи встретилась с его взглядом, который вонзил нож в её сердце.
Он должен снова её полюбить. Ему придется.
Потому что она разрушит его, если он посмеет полюбить другую.
Глава 23
Свет мой зеркальце
Даже зарывшись в кружевные подушки все, что слышала Агата, это несколько ужасных слов:
ЖИВИ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ.
Какой жизнью? До Софи, все, что она помнила — это тьма и боль. Софи заставила её почувствовать себя нормальной. Софи заставила почувствовать себя нужной. Без Софи она была уродцем, ничем...
У Агаты свело живот.
У ведьмы никогда не бывает своей собственной сказки.
Без Софи, она была ведьмой.
В течение шести дней Агата безвылазно оставалась в своей башне, слушая крики Счастливцев, терроризируемых очередным нападением. Все совместные учебные занятия были отменены на неопределенный срок, включая обед и занятия Лесных отрядов. Может это была её вина? Разве не ведьмы разрушают сказки? Когда в криках, раздававшихся снаружи, прибавилось паники, её чувство вины обострилось еще сильнее.
А потом нападения прекратились.
Счастливцы ютились в общих комнатах, затаив дыхание. Но, по прошествии субботы и воскресенья, Агата поняла, что буря миновала. Софи могла прийти в любую минуту, чтобы извиниться. Глядя на розоватую луну, Агата обняла подушку и молилась, что их дружба это переживет.
Под дверью послышался звон фей, и она обернулась, чтобы увидеть, как под дверь проскользнула записка. Сердце в груди заколотилось сильнее, она скатилась с кровати и взяла её в потные ладошки...
Уважаемые Ученики,
До Снежного Бала осталось шесть дней. Эта неделя состязаний покажет вашу готовность. Несмотря на недавние препятствия, в дальнейшем не предвидится никаких заминок. Наши традиции - вот, что отличает Добро от Зла. Даже в самые мрачные времена, Бал может быть лучшей возможностью для вас найти свой счастливый конец.
Профессор Дови.
Агата простонала и зарылась в розовые простыни.
Но как только она начала засыпать, ей стали слышаться слова... Бал... успех... счастье... Она провалилась во тьму, а они повторялись эхом еще, еще и еще, пока, словно волшебные семена, не посеяли в её душе надежду.
Раван на цыпочках крался к комнате номер шестьдесят шесть, а за ним впотьмах сияли шесть лебедей на груди еще шестерых Несчастливцев.
— Если нападения прекратились, может она померла, — сказал Векс.
— Может злодейки по воскресеньям не творят Зло, — предположил Брон.
— Или может Софи перестала сохнуть по своему тупому принцу! — хохотнул Раван.
— Вам никогда не перестать сохнуть по своей любви, — подавленно сказал Хорт, одетый в грязные длинные кальсоны. — Даже если она крадет у тебя комнату и пижаму.
— Софи даже не должна была позволять себе любовь! — резко ответил Раван. — Когда я в первый раз сказал отцу, что мне понравилась девочка, он обмазал меня медом и запер на ночь в берлоге с медведями. С тех пор, мне ни одна девчонка не нравилась.
— Впервые, когда я сказала, своей матери, что мне кое-кто понравился, как она запихнула меня в печь и целый час пекла, — согласилась Мона. Её зеленая кожа при этом побледнела. — Напрочь отбила охоту думать о мальчишках.
— В первый раз, когда мне понравился мальчик, папа убил его.
Вся группа остановилась и уставилась на Арахне.
— Может у Софи были просто плохие родители, — предположила она.
Понимающе кивнув, Несчастливцы сгрудились возле комнаты номер шестьдесят шесть, прячась в тени. Затаив дыхание, они нашли себе каждый по местечку на двери и приложили к нему свои уши.
Они ничего не слышали.
— На счет три, — произнес Раван одними губами. Несчастливцы попятились, готовые штурмовать дверь. — Раз... два...
— Выпей это.
Раздался голос Анадиль внутри. Несчастливцы тут же прислонили уши к двери.
— Они... убивают... меня... — донесся слабый голос Софи.
Звуки рвоты.
— У неё сильный жар, Эстер.
— Леди Лессо сказала... Немезидовы... сны...
— Они — ничто, Софи, — сказала Эстер. — А теперь спи.
— А мне станет лучше к Балу? Тедрос... обещал...
— Закрывай глаза, дорогуша.
— Сны... они придут... — прохрипела Софи.
— Тише-тише, теперь мы здесь, — сказала Эстер.
Внутри было тихо, но Раван и остальные Несчастливцы не шелохнулись. А затем они услышали голоса у двери.
— Лица во Снах, сильная лихорадка, одержимость... леди Лессо права! — прошептала Анадиль. — Тедрос — её Немезида!
— Так значит она встречалась со Школьным директором! — прошептала Эстер. — У неё есть настоящая сказка!
— Тогда лучше присмотреться ко всей школе, Эстер. Настоящая сказка означает войну!
— Ани, мы должны вновь свести Тедроса и Софи! Пока не проявились симптомы!
— Но как?
— Твоим талантом, — прошептала Эстер. — Но мы не можем заговорить душу! Это вылезет наружу и и наши жизни будут под...
Голоса умолкли.
Раван увел остальных от двери...
Дверь распахнулась. Эстер прищурившись выглянула наружу.
Но коридор был пуст.
В понедельник утром Агата проснулась с сильной тягой пойти на занятия.
Топая по своей комнате, она расправила свой передник и взлохматила свои засаленные волосы, чтобы вытряхнуть из них все пушинки. Сколько дней можно ждать? Софи не хотела извиняться? Софи не хочет быть подругой? Она раздавила бумажную розу Софи и выбросила её в окно...
Я могу жить своей жизнью!
Она искала что бы еще можно было выкинуть, а потом заметила, как у неё между пальцами мелькнул пергамент.
— Бал может быть лучшей возможностью...
Агата вновь схватила записку в руки и с загоревшимися глазами, перечитала сообщение профессора Дови.
Вот оно! Бал был — был её возможностью!
Все, что ей было необходимо, чтобы ее пригласил на Бал один из тех высокомерных юношей! Тогда Софи проглотит свои слова!
Она запихнула свои мозолистые ступни в башмаки и затопала вниз по лестнице, заставляя очнуться ото сна всю башню.
У неё есть пять дней, чтобы устроить свидание со Счастливцем на Снежном Балу.
Пять дней, чтобы доказать, что она не ведьма.
Неделя перед Балом началась очень странно, когда профессор Анемон опоздала на десять минут и вошла в класс танцующей походкой, одетая в белое платье из лебединых перьев, с высоким задом, и со скандально коротким подолом, в фиолетовых колготках, сверкающих подвязках, и в короне, которая напоминала перевернутую люстру.
— Вот, истинная элегантность на Балу, — гордо сказала она, поглаживая свой перьевой хвост. — Мальчики не могут пригласить меня на бал, так что вам повезло, иначе многие из вас потеряли бы принцев!
Она наслаждалась выражением лиц своих учеников.
— О, да, разве это не божественно. Императрица Вайсилла сказала, что в Пуци это последний писк моды.
— Пуци? Где эта Пуци? — шепотом спросила Кико.
— Родина злых лебедей, — сказала Беатрикс.
Агата уколола себя пером, чтобы не рассмеяться.
— Поскольку ваши ухажеры приняли решение ждать с приглашением до Арены, я настоятельно всем рекомендую очень серьезно отнестись к состязаниям на этой неделе, — вздохнула профессор Анемон. — Исключительно хорошее или плохое исполнение может очень повлиять на мнение юноши!
— Вроде как Тедрос обещал взять Софи на Бал? — прошептала Рина Беатрикс. — Принцы не могут нарушать своих обещаний, иначе случится что-то ужасное!
— Некоторые обещания должны быть нарушены, — ответила Беатрикс. — Но, если кто-то попытается разрушить мой вечер с Тедросом, клянусь, этот кто-то не доживет до следующего утра.
— Разумеется, не все получат приглашение на Снежный Бал, — взволнованно сказала профессор Анемон. — Каждый год, всегда находится одна несчастная девочка, получающая неуд, потому что юноши предпочитают получить половину оценок, нежели пригласить её. И такая девушка, которая не может найти мальчика, даже при самых благоприятных обстоятельствах... ну что ж, она должна быть ведьмой, ведь так?
Агата почувствовала, что все взгляды обращены к ней. Будет ли она исключена, если её не пригласит ни один мальчик?
Теперь поиск её половинки — вопрос жизни и смерти.
— На сегодняшнем состязании, вы должны попытаться увидеть свою пару на Бал! — объявила учительница. — Только тогда, когда вы ясно мысленно увидите мальчика, тогда поймете, что он точно хочет вас пригласить. А теперь объединитесь со своим соседом и по очереди предлагайте варианты. Когда подойдет ваша очередь, закройте глаза и посмотрите, чье лицо появится...
Агата повернулась к Миллисент, сидевшую на другом конце парты, которая выглядела так, будто её сейчас вырвет.
— Дорогая, гмм, Агата... небудешьлитымоейпринцессойнаБалу? — с трудом выдавила она, но так громко, что Агата подпрыгнула.
Ой, она что, шутит? Агата посмотрела на свои костлявые конечности, белую кожу и обкусанные ногти. Какой мальчик пригласит её на Бал! Когда надежда её почти оставила, она посмотрела на других девочек, радостно закрывшие глаза, грезящие лицами своих принцев...
— Да или нет, — простонала Миллисент.
Вздохнув, Агата закрыла глаза и попыталась представить себе лицо своего принца. Но, все, что она слышала — громкое эхо дерущихся мальчишек, а не свою половинку...
— Дорогая, для тебя никого не осталось.
— Но я думала все мальчики должны пойти, профессор Дови...
— Что ж, видимо, оставшийся предпочел удавиться, чем пригласить тебя.
У неё в ушах раздался призрачный смех. Агата стиснула зубы.
Я не ведьма.
Голоса мальчиков стали чуть тише.
Я не ведьма.
Голоса отступили во тьму...
Но на их смену ничего не пришло. Ничего, во что можно было бы поверить.
Нет! Я не ведьма!
Ничего.
О, кое-что.
Молочный, безликий силуэт, рожденных из тьмы
Он пал перед ней на колено... взял её за руку...
— Ты в порядке?
Она открыла глаза. На неё пялилась профессор Анемон. Как и остальной класс.
— Эээ, наверное?
— Но ты... ты... улыбалась! По-настоящему!
Агата сглотнула:
— Правда?
— Ты была околдована? — взвизгнула учительница. — Может на тебя напал один из Несчастливцев...
— Нет... это... оно само... это случайно...
— Но, моя дорогая! Это было прекрасно!
Агате показалось, что она может выпорхнуть со стула. Она не была ведьмой! Не была уродцем! Она почувствовала, как её улыбка вернулась, шире и ярче, чем прежде.
— Ах, если бы и остальное было таким же, — вздохнула профессор Анемон.
Улыбка Агаты исчезла, девочка снова нахмурилась.
В подавленном состоянии она с треском провалила два состязания. Поллукс назвал её отношение «злодейским», а Ума пропела, что видала лень и с большим очарованием.
Угрюмая, она сидела на скамейке перед уроком Истории, и гадала, правда ли профессор Сэдер видит её будущее. Найдет ли она пару к Снежному Балу? Или Софи была права в том, что она ведьма? Значит, она будет отчислена или умрет здесь в одиночестве?
Проблема была в том, что у Сэдера невозможно было ничего выспросить, даже если он был провидцем. Кроме того, если начать об этом выспрашивать, тогда пришлось бы сознаться, что она шарилась у него в кабинете. Не лучший способ расположить преподавателя к себе.
В итоге все это было неважно, потому что Сэдер так и не появился. Он решил на этой неделе преподавать в Школе Зла, заявив, что История не сможет составить конкуренцию, предстоящему Балу, и завладеть всем вниманием учеников. В свое отсутствие он разрешил провести занятие на тему «Обычаи и традиции Бала» банде неопрятных сестер средних лет в грязных платьях. Двенадцать Танцующих Принцесс из очень известной сказки, в которой каждая завоевала своего принца на придворном Балу. Но прежде чем они могли показать, как именно они вели себя с принцами, двенадцать мегер принялись грызться из-за того, какая версия их истории правильная, а какая нет. А потом и сорвались на крик.
Агата закрыла глаза, чтобы постараться не обращать на них внимания. Не важно, что сказала профессор Анемон, она видела чье-то лицо. Размытое, белесое... но настоящее. Кто-то хотел пригласить её на Бал.
Она крепко сжала челюсти.
Я не ведьма.
Постепенно силуэт появился из тьмы, на этот раз ближе, понятнее, чем раньше. Он встал не одно колено, поднял свое лицо к свету...
Визг заставил её очнуться.
Двенадцать сестер на подмостках рявкали и избивали друг друга, словно гориллы.
— Как они могут быть принцессами? — воскликнула Беатрикс.
— Вот, что случается, после того, как выходишь замуж, — сказала Гизелль. — Моя мама перестала брить ноги.
— А моя не влазит ни в одно из своих старых платьев, — поддержала беседу Миллисент.
— А моя не красится, — сказала Ава.
— Моя ест сыр, — вздохнула Рина. Беатрикс от этих слов, чуть было не бухнулась в обморок.
— Короче, если моя жена будет вести себя так же, то она может отправляться жить к ведьмам, — сказал Чаддик, грызя ножку индейки. — На всех этих картинках Долго и Счастливо никто никогда не видел уродливых принцесс.
Он заметил, что Агата, сидящая рядом с ним, выпрямилась.
— О-о. Не в обиду.
За обедом Агата позабыла про все эти поиски пары на Бал и хотела вновь пойти унижаться к Софи. Но ни её, ни Эстер с Анадиль нигде не было видно (даже Дот, если уж на то пошло) и Несчастливцы казались какими-то подозрительно притихшими на своей стороне Поляны. Тем временем, она слышала, как Счастливицы хихикали, когда Чаддик пересказывал свою историю различным группкам «Не в обиду», с каждым разом которая становилась еще обиднее. Еще хуже было от того, что Тедрос продолжать бросать на неё странные взгляды между бросками подков (и особенно странными после того, как она уронила миску со свекольным рагу себе на колени).
Кико плюхнулась рядом с ней.
— Не расстраивайся. Может это и не правда.
— Что?
— Ну, та фигня про двух мальчиков.
— Что за «фигня» с двумя мальчиками?
— Ну, знаешь, когда они заключают соглашение пойти вдвоем, лишь бы не приглашать тебя.
Агата уставилась на неё.
— Ой, нет! — пискнула Кико и убежала.
На Добрых делах профессор Дови дала всем письменный тест на тему — как справляться с моральными трудностями на Балу. Например:
1. Если вы находитесь на балу с кем-то другим, а не с вашим первым выбором, но ваш первый выбор, в который вы влюблены, просит вас о танце, вы:
а) Вежливо сообщу, что если они хотели потанцевать, то следовало пригласить вас на Бал
б) потанцую, но только быстрое рондо
в) откажитесь от своей пары в пользу первого выбора
г) спросите свою пару не смутит ли его танец с другим
Агата выбрала «г» и подписала под этим пунктом:
«Если никто не пригласит вас на Бал, не говоря уже о танце. Тогда этот вопрос снимается».
2. Прибыв на Бал, вы замечаете, что дыхание вашего друга пахнет чесноком и форелью. Однако, ваша подруга именно с тем человеком, который, как вы надеялись, пригласит вас на Бал. Ваши действия:
а) сообщу своей подруге о неприятном запахе у неё изо рта
б) промолчу, она сама виновата
в) ничего не скажу, потому что хочу насладиться её унижением
г) предложить ей кусочек сладкой солодки без упоминания дыхания
Агата выбрала пункт «а». И добавила: «потому что, по крайней мере, неприятный запах изо рта — явление временное. А уродство — это навсегда».