Агата успела съесть уже половину, когда мимо неё спешно прошли две учительницы, которые одарили её любопытными взглядами, но не остановили.
— Должно быть, почудилось, — услышала она, как прошептала одна учительница другой, когда Агата поднялась по задней лестнице (но не прежде, чем стащить карамельную дверную ручку и приветственный коврик из ирисок, чтобы довершить божественность своего завтрака).
Когда Агата накануне сбегала от фей, то случайно обнаружила на крыше фигуры из живых кустарников. Сегодня же она могла оценить Зверинец Мерлина, как знаменовала это школьная карта, заполненный великолепными скульптурами из живых растений, которые последовательно рассказывали легенду короля Артура. Каждая скульптура отображала эпизод из жизни короля: Артур вынимает меч из камня, Артур со своими рыцарями за Круглым столом, Артур возле свадебного алтаря с Гвиневрой...
Агате подумалось о том напыщенном мальчишке из Театра, который, как все говорили, был сынком короля Артура. Как же видя это все, он не чувствовал удушья? Как ему удалось выжить в условиях постоянного сравнения и ожиданий? По крайней мере, ему досталась красота. «Воображаю, как бы оно было, будь он похож на меня», — фыркнула Агата. — «Им бы пришлось бросить дитя в лесу».
Последняя скульптурная композиция возвышалась у пруда, в которой статуе Артура вручался Экскалибур Озерной элементалью. На этот раз Агата прыгнула в озеро сознательно и упала через тайный портал, свалившись на Срединный мост совершенно сухой.
Она поспешила в середину, где начинался туман, вытянув руки вперед, на случай, если барьер окажется раньше, чем она помнила. Но когда она вошла в туман, ее руки ничего не могли нащупать. Она все дальше погружалась в туман. Барьер исчез! Агата бросилась бежать, ветер сдул вуаль с её лица...
БАМ! И её отбросило назад, разрывая тело от боли. По-видимому, барьер появлялся, где ему заблагорассудится.
Избегая своего отражения в тонкой радужной пленке, Агата коснулась невидимой стены и почувствовала её холод, плотность поверхности. Неожиданно она заметила в тумане какое-то движение, и увидела, как из арки Зла на Срединный мост ступили два человека. Агата замерла. У неё не было времени бежать обратно в школу Добра, и на мосту негде спрятаться...
Два учителя прошли по мосту, а потом беспрепятственно пересекли барьер. Один из них был красивый профессор из школы Добра, который тогда улыбнулся ей, а другой с прыщавыми щеками из Школы зла. Болтаясь на каменных перилах высоко надо рвом, Агата слушала, как удаляются их шаги, и потом высунула голову из-за перил. Два учителя уже практически исчезли в башне школы Добра, когда красавец обернулся и вновь улыбнулся. Агата нырнула в укрытие.
— В чем дело, Огуст? — услышала она голос Злого учителя.
— Да померещилось, — усмехнулся красавец и они оба исчезли в башне.
«Нет, он точно с приветом», - подумала Агата.
Спустя несколько мгновений, она вновь стояла перед невидимой стеной. Как же они прошли сквозь неё? Она поискала уступ, но не нашла ни одного. Она попыталась пнуть стену, но та оказалась твердой, как сталь. Вглядываясь в Школу Зла, Агата могла различить волков погоняющих студентов вниз по лестнице. Рассейся туман, даже слегка, и она окажется прямо у всех на виду. Пнув стену последний раз, она побрела в сторону Добра.
— И не вздумай возвращаться!
Агата повернулась, чтобы посмотреть кто же это сказал, но обнаружила только свое отражение со сложенными руками на груди в прозрачной стене. Она отвела глаза. «Теперь мне чудятся какие-то голоса. Прелестно».
Она развернулась обратно в направлении башен и тут заметила, что её собственные руки были по бокам. Она резко развернулась, чтобы рассмотреть свое отражение.
— Это ты только что говорила?
Её отражение откашлялось.
— Добро к Добру,
— А Зло со Злом, и никаких сомнений,
— Вернись же в башню вновь свою
— Во избежанья потрясений.
— Эээ, мне надо пройти, — сказала Агата, уставившись в землю.
— Добро к Добру,
— А Зло со Злом, и никаких сомнений,
— Вернись же в башню вновь свою
— Во избежания серьезных потрясений,
думаешь зачем нужно мыть тарелки после ужина или потеряла свою Придворную комнату или, и то, и другое, будто мне есть, что сказать об этом.
— Мне необходимо увидеться с подругой, — настаивала Агата.
— У Добра нет друзей по другую сторону, — ответило её отражение.
Агата услышала, приторную мелодию и повернулась, чтобы увидеть зарево феи в конце Моста. Как же ей перехитрить себя? Как же ей найти щель в собственной обороне?
Добро к Добру...А Зло со Злом, и никаких сомнений....
Её осенило, она знала ответ.
— А как насчет тебя? — спросила Агата, все еще глядя в сторону. — У тебя есть друзья?
Её отражение дрогнуло.
— Не знаю. Есть?
Агата стиснула зубы и встретилась глазами с отражением.
— Ты слишком уродливая, чтобы иметь друзей.
Её отражение стало печальным.
— Абсолютное зло, — сказало оно и исчезло.
Агата протянула руку и коснулась барьера. На этот раз её рука прошла через него.
К тому времени как патруль фей оказался на мосту, туман уже стер её следы.
В то самое мгновение, когда нога Агаты ступила на порог Школы Зла, она почувствовала, что принадлежит именно этому месту. Присев за статуей лысой костлявой ведьмы в фойе, которому не помешал бы основательный ремонт, она внимательно осмотрела растрескавшийся потолок, обгоревшие стены, серпантин лестничных пролетов, полутемные залы...Лучше и представить невозможно.
Не увидев ни одного волка, Агата прокралась через главный коридор, всматриваясь в портреты выпускников злодеев. Она всегда находила злодейство более захватывающими, чем героизм. У них были честолюбие, страсть. Они создавали сказки. Злодеи не боялись смерти. Нет, они облачались в смерть, словно в доспехи! Когда Агата вдохнула школьный могильный запах, то почувствовала, как поток её крови ускорился. Как и злодеев, смерть её не пугала. Она заставляла чувствовать себя живой.
Неожиданно, она услышала голоса, и спряталась за стеной. Появился волк, который вел группку Несчастливец к лестнице под названием ПОРОК. Агата слышала, как те щебетали о своих первых уроках, улавливая такие слова, как «Подручные», «Проклятья», «Уродование». Как могли это дети оказаться уродливее её? Агата почувствовала, как краснеет от стыда. Глядя на этот парад бледных тел и отталкивающих рож, она знала, что легко бы вписалась. Даже их бесформенный черные балахоны были точно такими же, как один из тех, что она носила изо дня в день дома. И все же между ней и этими злодейками было отличие. Их рты были перекошены от горечи, глаза искрились ненавистью, кулаки сжимались от еле сдерживаемой ярости. У них, без сомнения, были дурные наклонности, а вот Агата ничего такого не чувствовала. Но потом она вспомнила слова Софи.
Отличность от других обычно превращается в Зло.
Страх сдавил горло. Так вот почему тень не похищала второго ребенка.
Я должна быть здесь вместе с ними.
Слезы начали жечь глаза. Ей не хотелось быть такой, как эти дети! Она не хотела быть злодейкой! Она хотела найти свою подругу и вернуться домой!
Не имея ни малейшего понятия даже в какую сторону смотреть, Агата бросилась вверх по лестнице под названием ВРЕДИТЕЛИ, чтобы оказаться на площадке, которая разделялась на две узкие каменные дорожки. Слева послушались голоса, поэтому она бросилась вправо, вниз по короткому коридорчику и уперлась в тупик закопченных стен. Агата вжалась в одну стену, окаменев, в то время, как голоса становились все громче. А потом она почувствовала какой-то щелчок позади себя. Это была не стена, а дверь, скрытая под слоем пепла. Она стерла платьем достаточное количество пепла с двери, чтобы прочесть красные буквы:
ДОСТИЖЕНИЯ ЗЛА
Внутри была кромешная тьма. Откашлявшись от запаха плесени и отмахнув паутину, Агата зажгла спичку. В то время как галерея Добра была безупречно чистой и огромной, галерея Зла была похожа на чулан для метел, олицетворяя все двести лет неудач. Агата внимательно осмотрела мальчишку в выцветшей школьной форме, который стал Румпельштильцхеном, в сломанной рамке, подписанной «Принципы убийства» будущих ведьм. На обсыпавшихся стенах висело несколько чучел воронов, сгнившие лозы шипов, которые когда-то ослепили известного принца и подпись Вера Из-за Лесья. Агата увидела свое лицо на плакатах о безвести пропавших детей из Гавальдона.
Её передернуло. А потом она заметила какие-то цветные пятна на стене и поднесла поближе к ним спичку. Это оказались расписные панели, как одна из тех ВОВЕКИВЕКОВ в Башнях Добра. Каждая восьмая панель изображала одетого в черное злодея, упивающегося в преисподней безграничной силы — летящих сквозь огонь, преобразовывающихся в теле, ломающихся в душе, управляющих пространством и временем. В верхней части фрески, от первой панели до последней, были написана гигантские буквы:
Н И К О Г Д А Б О Л Ь Ш Е
Пока Счастливцы мечтали о любви и счастье, Несчастливцы видели мир уединения и власти. Когда зловещие видения отравили её сердце, Агата почувствовала шок от осознания правды.
Я — Несчастливица.
Её лучшая подруга была Счастливицей. Если они в скором времени не вернутся домой, Софи узнает правду. А здесь они не смогут быть подругами.
Она увидела к в свет от её горящей спички вторглась мордатая тень. Две тени. Три. И как только волки бросились на Агату, та развернулась и бросила им в морды шиповник Веры. Волки от неожиданности зарычали и отпрянули назад, дав ей возможность пробраться к двери. Задыхаясь, она бросилась вниз по коридору, потом вверх по лестнице, пока не оказалась в зале Злобы на втором этаже, в поисках таблички с именем Софи на дверях общежития — Векс и Брон, Хорт и Раван, Флинт и Титан — да это же этаж мальчишек!
Услышав, как открылась дверь, она ринулась к задней лестнице на чердак, заполненный какими-то мутными стеклянками с лягушачьими пальцами, лапками ящериц, собачьими языками (Её мать была права. Как знать сколько это все здесь маринуется.) Она услышала, как наверх по ступенькам пробираются волки...
Агата вылезла из чердачного окна на, убегающую вверх, крышу и прижалась к водосточному желобу. Черные облака взорвал гром, в то время как по ту сторону озера над башнями Добра ярко светило солнышко. Покуда дождь до нитки мочил её розовое платье, её глаза проследили за длинным извилистым желобом, вода из которого пропускалась через пасти трех горгулий, державших медные балансиры. Это была её единственная надежда. Она забралась в желоб, стараясь руками удержаться за скользкие перила, и оглянувшись на чердачное окошко, зная, что белый волк идет следом...
Но нет. Он пялился на неё через окно, скрестив волосатые руки поверх красного мундира.
— Знаешь ли, есть вещи и пострашнее волков.
Он пошел дальше, оставив её с разинутым ртом.
Что? Разве, может быть, что-то хуже волков...
Под дождем что-то двигалось.
Агата заслонила глаза от дождя ладонью и вгляделась в размытую сверкающую даль, чтобы увидеть, как первая каменная гаргулья зевнула и расправила свои драконьи крылья. А потом её примеру последовала и вторая, со змеиной головой и львиным торсом, потянувшись с оглушительным треском. А после и третья, в два раза больше двух первых, и рогатой головой демона, человеческим телом, и хвостом-шипом, чей размах зубчатых крыльев оказался шире башни.
Агата побледнела. Гаргульи! Что собака говорила про гаргулий!
Их глаза были обращены на неё, злобные, красные, и она вспомнила.
Приказано убивать.
Одновременно завопив, они поспрыгивали со своих насестов. Без их поддержки желоб рухнул и Агата с криком погрузилась под воду. В неё врезалась волна дождевой волны, смыв, сбросила Агату на балансиры, которые так и мотало стихией. Агата заметила, как к ней метнулись две гаргульи, и ей удалось убраться с их дороги, как раз вовремя. Третья, рогатый демон, высоко поднялась и низвергла из своего носа пламя. Агата успела схватиться за перила и огненный шар ударил как раз перед ней, оставив в балансире после себя зиять гигантскую дыру — ей удалось на краткий миг удержаться, прежде чем свалиться в неё. В неё сзади ударилась сокрушительная сила и драконокрылая гаргулья, схватив её за ногу, своими острыми когтями и поднял её в воздух.
— Я ученица! — прокричала Агата.
Гаргулья бросила Агату и уставилась на неё.
— Видишь! — выкрикнула Агата, тыча пальцем себе в лицо. — Я — Несчастливица!
Спустившись, гаргулья принялась изучать её лицо, чтобы понять правду ли говорит Агата.
Не произнеся ни звука гагрулья схватила девочку за горло.
Агата закричала и пнула ногой в прожженную дыру, заставляя тем самым воду бить чудовищу в глаз. Чудовище, ослепнув, споткнулось, и принялось размахивать перед ней когтями, а потом свалилось через дыру, сломав крыло об балкон, находящийся ниже. Агата изо всех сил держалась за перила, мужественно преодолевая боль в ноге. Но сквозь воду она увидела, как приближалась еще одна гаргулья. С визгом, от которого закладывало уши, через толщу воды прорвалась гаргулья со змеиноподобной головой и подняла Агату в воздух. Как только чудовище разинуло массивную пасть, чтобы сожрать её, Агата засунула ногу между его зубами, которые раскрошились при ударе о её прочный черный башмак, словно стеклянные. Ошеломленное чудище выпустило её. Агата приземлилась в затопленный желоб и ухватилась за перила.
— Помогите! — кричала она. Как будто надеялась, что кто-то услышит и спасет её. — Чертт...
Её руки соскользнули. Её потянуло вниз по карнизу, вращая и увлекая прямиком к последней водосточной трубе, где её поджидала самая большая гаргулья, рогатая будто дьявол, распахнув челюсть над трубой, словно туннель в преисподнюю. Жадно гребя в обратном направление и булькая водой, Агата попыталась притормозить, но поток дождя никак не давал ей этого сделать. Она посмотрела вниз и увидела, столб огня, вырвавшийся из носа гаргульи, который распространился по трубе. Агата нырнула под воду, чтобы избежать мгновенного кремации и снова быть выловленной из воды, цепляясь за край перила над последним обрывом. Следующий порыв дождя отправит ее прямиком в гаргулью с открытой пастью.
А потом она вспомнила, что гаргульи, когда она их только увидела, охраняли желоб, извергая дождевую воду из своих пастей.
То, что вышло наружу, должно было как-то попасть внутрь.
Она слышала, как позади неё нарастает очередная волна. Молясь про себя, Агата перестала держаться и полетела в дымящуюся челюсть демона. В то время как её пронзили огонь и зубы, через водосточную трубу позади неё ударил водный поток, заставляя её пролететь сквозь дыру в горле гаргульи и вылететь в серое небо. Она обернулась и посмотрела на задыхающуюся гаргулью и издала крик облегчения, который превратился в крик ужаса, когда она оказалась в свободном падение. Сквозь туман Агата увидела стену с пиками, которые грозились её проткнуть, и открытое окно под ними. Она в отчаянии сгруппировалась в мячик, чтобы избежать смертельно опасных лезвий, и рухнула на живот, промокшая до нитки, откашливаясь водой на шестом этаже зала Зла.
— Я-то...думала...гаргульи...элемент...декора, — прохрипела она.
Обхватив руками ногу, Агата захромала по коридору общежития, в поисках признаков Софи.
И только она собралась было барабанить во все двери подряд, как заметила в конце коридора на одной карикатуру принцессы блондинки, под которой были приписаны оскорбления: НЕУДАЧНИЦА, ЧТЕЦ, ОХОТНИЦА ДО СЧАСТЛИВЦЕВ.
Агата стукнула сильнее.
— Софи! Это я!
Уже на другом конце коридоре начали открываться двери.
Агата забарабанила в дверь еще сильнее.
— Софи!
Из своих комнат стали выходить девочки, одетые в черную форму. Агата дергала ручку двери Софи и толкала дверь всем телом, но тщетно. Как только Несчастливицы повернулись, готовые обнаружить нарушительницу в розовом, Агата разбежалась и бросилась в изуродованную дверь комнаты номер 66, которая внезапно распахнулась, а потом захлопнулась за ней.
— ТЫПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, ЧЕРЕЗ ЧТО МНЕ ПРИШЛОСЬ ПРОЙТИ, ЧТОБЫПОПАСТЬ СЮД... — она замерла.
Софи сидела в луже воды на полу, наносила румяна своему отражению и напевала:
Я принцесса юная, как нектар сладка,
Принц мой ненаглядный, забери меня...
Из другой стороны комнаты, разинув рты, за ней наблюдали три соседки по комнате и три крысы.
Эстер перевела взгляд на Агату.
— Она затопила наш пол.
— Чтобы накраситься, — добавила Анадиль.
— Разве кто-нибудь слышал что-нибудь настолько злое? — скривилась Дот. — Включая песню.
— Гладкое ли мое личико? — спросила Софи, щурясь в лужу. — Я не могу пойти на занятия, похожей на клоуна. — Она подняла глаза. — Агата, дорогая! Вовремя ты пришла в себя. Твое занятие по Уродоведенью начинается через две минуты, а ты ведь не хочешь сразу же произвести плохое впечатление.
Агата уставилась во все глаза на неё.
— Ну, разумеется, — сказала Софи, поднимаясь. — Сначала мы должны поменяться одеждой. Ну же, пока они не пришли.
— Родная, мы не идем на занятия, — сказала Агата, краснея. — Мы сейчас же отправляемся в башню к Школьному директору, пока не застряли тут навечно!
— Не будь дурочкой, — сказала Софии, дергая Агатино платье. — Не можем же мы вот так запросто вломиться по среди бела дня в какую-то там башню. И если уж ты все равно собралась домой, то должна сейчас же отдать мне свое платье, чтобы я не пропустила занятия.
Агата отпрянула.
— Так, довольно! А теперь слушай...
— Ты прямо сейчас поменяешь школу, — улыбнулась Софи, изучая Агату, стоявшую рядом со своими соседками по комнате.
Агата растеряла весь свой запал.
— Потому что я...уродливая?
— О, да во имя сказочника, Агги, взгляни на это место, — сказала Софи. — Тебе ведь нравится безысходность. Ты ведь любишь страдания и несчастье, и, гмм...все, что горит. Здесь ты будешь счастлива.
— Мы согласны, — раздались голоса позади Агаты, и та, удивившись. обернулась.
— Живи здесь, — сказала ей Эстер...
— А она пусть в озере утонет, — Дот сердито посмотрела на Софи, все еще обиженная за её колкости на Приветствии.
— Ты нам с первого взгляда понравилась, — проворковала Анадиль, в то время как её крысы облизывали ноги Агаты.
— Ты должна быть здесь с нами, — сказала Эстер, когда она, Анадиль и Дот окружили Агату, которая нервно переводила взгляд с одной злодейки на другую. Они что, действительно хотят стать её подругами? Неужели Софи права? Злодейство может сделать её... счастливой?
У Агаты засосало под ложечкой. Ей не хотелось быть Злой! Особенно, когда Софи была Доброй! Они должны выбраться из этого места, пока оно не разлучило их!
— Я не оставлю тебя! — закричала она Софи, вырываясь.
— Агата, никто и не просит тебя, оставлять меня, — твердо сказала Софи. — Мы всего лишь просим тебя оставить мне свою одежду.
— Нет! — провопила Агата. — Мы не будем меняться комнатами. Мы не будем меняться школами!
Софи с Эстер украдкой обменялись взглядами.
— Мы отправляемся домой! — сказала Агата прерывистым голосом. — Мы можем быть подругами там...находясь по одну сторону...ни на стороне Добра, ни на стороне Зла...мы будем счастливы наве...
Софи с Эстер схватили Агату, а Дот с Анадиль стянули с неё розовое платье, и они же вчетвером взамен надели на неё черную форму. Впорхнув в свое новое розовое платье, Софи распахнула дверь.
— Прощай, Зло! Здравствуй, Любовь!
Агата уставилась на свои ноги, а потом оглядела вонючий черный мешок, который сидел на ней именно так, как ей нравилось.
— И все встало на свои места, — вздохнула Эстер. — Вот серьезно, понятия не имею, как вас угораздило сдружиться с та...
— А, ну, вернись! — завопила Агата, преследуя Софи в розовом, движущейся по коридору по морю черноты. В шоке от того, что в их пространстве, появилась Счастливица, Несчастливцы окружили Софи и принялись бить её по голове книгами, сумками и обувью...
— Нет! Она одна из нас!
Все Несчастливцы повернулись к Хорту, стоявшему на лестничном пролете, в том числе онемевшая от ужаса Софи. Хорт ткнул пальцев в Агату в черном.
— Вот — Счастливица!
Несчастливцы развязали новую войну криков и столпились вокруг Агаты, в то время как Софи оттолкнула Хорта и сбежала вниз по лестнице. Агата парочкой точных ударов процарапалась сквозь толпу и съехала вслед за Софи по перилам. Держа Софи в поле зрения, она проследила её через узкий коридор, протянула руку, чтобы ухватиться за розовый воротник, но Софи свернула за угол, взбежала по извилистой лестнице, и оказалась на первом этаже. Агата свернула в тупик и увидела, как Софи волшебным образом сиганула через стену, на которой кровью было написано «СТУДЕНТАМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ!» и Агата прыгнула в портал вслед за ней...
И приземлилась на Срединном мосту с конца Школы Зла.
Но на этом погоня прекратилась, Софи была уже слишком далеко, у школы Добра, чтобы её можно было схватить. Даже сквозь туман Агата видела, что Софи вся так и светится от счастья.
— Агата, он сын короля Артура, — восторженно воскликнула Софи. — Настоящий живой принц! Но, что мне ему сказать? Как мне ему показать, что я та самая единственная?
Агата попыталась скрыть свою боль.
— Ты оставишь меня здесь...совсем одну?
Лицо Софи смягчилось.
— Агги, успокойся пожалуйста. Теперь все просто замечательно, — сказала она нежно. — Мы все еще будем лучшими подругами. Только в разных школах, как и собирались. Никто не сможет нас заставить перестать дружить, ведь так?
Агата взглянула на прекрасную улыбку Софи и поверила ей.
Но внезапно, улыбка с лица её подруги исчезла. Потому как розовое платье на ней превратилось в рваные черные одежды. В точно такие же, в её прежние, в школьную форму злодеев, и на груди блестел лебедь. Она подняла глаза и ахнула. Черное платье Агаты стало розовым.
Две девочки в шоке уставились друг на друга. Неожиданно на Софи легла тень, и Агата обернулась. Над ней поднялась гигантская волна, которая закрутилась в сверкающее лассо. И прежде, чем Агата успела дать деру, та налетела на девочку и отбросила её в залитый солнцем туман. Софи бросилась к мрачной краю моста и завопила, преисполненная чувством несправедливости.
Потом волна медленно стала возвышаться и над ней, но на этот раз её воды не мерцали. И с враждебным ревом волна смыла Софи обратно в школу Зла и исчезла.
Глава 7
Величайшая ведьма
— А почему нам необходимо заниматься обезображиванием?
Софи сквозь пальцы взглянула на лысину профессора Мэнли, на его прыщавую голову и кожу цвета патиссона, стараясь подавить рвотный рефлекс. Несчастливцы, окружавшие её, сидели за обуглившимися столами с ржавыми зеркалами, радостно забивая головастиков до смерти в железных мисках. Если бы она не знала наверняка, что происходит, то подумала бы, что они пекут воскресный пирог.
«Почему я все еще здесь?» — подумала она, а глаза ей застилали слезы от злости.
— Почему нам необходимо быть отвратительными и отталкивающими? - прошлепал губами Мэнли. — Эстер!
— Потому что это делает нас устрашающими, — ответила Эстер, потягивая свой сок из головастиков, мгновенно покрываясь красной сыпью.
— Неверно! — проревел Мэнли. — Анадиль!
— Потому что это заставляет рыдать маленьких мальчиков, — нашлась Анадиль, покрываясь красными волдырями.
— Неверно! Дот!
— Потому что так проще собираться по утрам? — наобум спросила Дот, мешая свой сок с шоколадом.
— Неверно и глупо! — рявкнул Мэнли. — Только так вы перестанете искать на поверхности, сможете копнуть глубже! Только так вы откажетесь от тщеславия, сможете быть самими собой!
Софи проползла за партами, рванулась к двери, дернула за ручку — та обожгла ей ладонь и Софи вскрикнула.
— Только так вы уничтожите того, кем вы думаете являетесь, поймете, кто вы на самом деле! — сказал Мэнли, уставившись прямо на неё.
Хныча, Софи прошаркала обратно к своей парте, проходя мимо злодеев, которые все как один покрылись лишаем. Вокруг неё из ниоткуда возникли дымчато-зеленые оценки:
«1» над Эстер, «2» над Анадиль, «3» ушло жирному, смуглому Равану, «4» остроухому блондину Вексу. Хорт взволнованно выпил свой настой, только для того, чтобы увидеть крошечный нарыв на своем подбородке. Он отмахнулся от вонючей цифры «19», но оценка вернулась на прежнее место.
— Уродство означает, что вы будете полагаться исключительно на свой интеллект, — сказал Мэнли, хитро улыбаясь и подкрадываясь к Софи. — Уродство означает, что вы доверяете своей душе. Уродство означает свободу.
Он швырнул миску ей на парту.
Софи опустила глаза на черный сок из головастиков. Кое-кто из них все еще шевелился.
— Вообще-то, профессор, полагаю, что мой учитель по Красотоведению будет возражать против моего участия в этом...
— Три неудовлетворительные оценки и в конечном итоге, ты будешь уродливее меня, — выплюнул Мэнли.
Софи подняла глаза.
— Я правда не думаю, что это возможно.
Мэнли повернулся к классу.
— Кто хочет помочь нашей дорогой Софи отведать вкус свободы?
— Я.
Софи резко обернулась.
— Не волнуйся, — прошептал Хорт, — так ты будешь выглядеть даже лучше.
И не успела Софи закричать, как её уже с головой макнули в миску.
Лежа в луже на берегу школы Добра, Агата снова и снова проигрывала то, что произошло в школе Зла. Её лучшая подруга назвала её дурочкой, напрыгнула на неё, пытаясь сбить с ног, украла её одежду, оставила один на один с ведьмами, а потом еще и спросила совета в амурных делах.
«Все дело в этом месте, — подумала она. — В Гавальдоне, Софи забыла бы про занятия и замки, и мальчишек. В Гавальдоне, они наконец могли бы вместе обрести счастье. А не здесь. Мне просто необходимо вернуть нас домой».
И тем не менее, что-то еще беспокоило ее. Тот момент на Мосту — Софи в розовом напротив школы Добра, она в черном возле школы Зла...
— Теперь все просто идеально, — сказала тогда Софи. И она была права. На краткий миг ошибка была исправлена. Они были там, где им и полагалось быть.
«Так почему же у них не получилось остаться?»
Что бы ни случилось это было на грани. Потому что, как только Софи попадет в школу Добра, она никогда отсюда не уйдет. У Агаты перехватило дыхание. Она должна была убедиться, что профессора не обнаружили ошибки! Она должна убедиться, что они не поменяют их местами, отправив в верные школы! Но как сделать так, чтобы Софи оставалась там, где она есть?
«Ходить на занятия», — шепнуло ей сердце.
Поллукс сказал, что для поддержания равновесия в школах четное количество учащихся. А потому, чтобы исправить ошибку, их обеих надо поменять местами. И пока Агата будет оставаться в школе Добра, Софи не сможет выбраться из школы Зла. И единственное, что она знала наверняка, — Софи вряд ли продержится в качестве злодейки. Всего каких-то несколько дней, и она будет умолять вернуться в Гавальдон.
Вперед, на занятия. Ну, разумеется!
Она найдет способ продержаться в этой ужасной школе и Софи вытерпит. Впервые, с того времени, как они были похищены, Агата открыла свое сердце надежде.
Надежда умерла спустя десять минут.
Профессор Эмма Анемон, посвистывая, вошла в ослепительном желтом платье и длинных перчатках, отороченных лисьим мехом, в розовую ирисовую классную комнату, и бросив взгляд на Агату перестала свистеть. Но потом она пробормотала:
— И Рапунцель пришлось потрудиться, — и начала свой первый урок «Как сделать улыбку еще добрее».
— Разгадка заключается в том, что улыбаться должны еще и глаза, — прощебетала она и продемонстрировала идеальную улыбку принцессы. При таких глазах навыкате и нестерпимо желтых волосах под цвет платья, Агате показалось, что профессор очень похожа на чокнутую канарейку. Но Агата понимала, что её шансы отправиться домой находятся в её руках, поэтому она стала подражать радостному оскалу вместе с остальными,
Профессор Анемон прохаживалась по классу и наблюдала за девушками.
— Не нужно так сильно щуриться...Нос чуть пониже, дорогая...О, да, само совершенство! — Она говорила о Беатрикс, которая осветила своей ослепительной улыбкой всю комнату. — Вот, Счастливцы мои, эта улыбка способна завоевать сердце даже самого стойкого принца. Улыбка, которая способна стать голубем мира даже в самой ожесточенной из войн. Улыбка, способная повести за собой королевство к надежде и процветанию!
А потом она увидела Агату.
— Эй ты! Не лыбиться!
Учительница маячила прямо перед глазами, Агата попыталась сосредоточиться и повторить идеальную улыбку Беатрикс. На долю секунды ей показалось, что у неё получилось.
— Ах, во имя сказочника! Теперь это жуткий оскал! Улыбка, дитя! Всего лишь ваша нормальная повседневная улыбка!
Радость. Думай о чем-нибудь радостном.
Но все, что приходило на ум, это Софи на мосту, которая покидала ее, променяв на мальчишку, которого даже не знала.
— А теперь улыбка определенно злая! — взвизгнула профессор Анемон.
Агата обернулась и увидела, как весь класс съежился, словно ожидая, что она превратит их всех в летучих мышей. (— Как думаете, она ест детей? — подала голос Беатрикс. — Я так рада, что переехала, — вздохнула Рина.)
Агата нахмурилась. Неужели все настолько печально.
А потом она увидала лицо профессора Анемон.
— Если тебе когда-нибудь понадобится человек, которому нужно будет довериться, если тебе когда-нибудь понадобится человек, чтобы спасти тебя, если тебе понадобится тот, кто тебя полюбит, в общем неважно для чего, ни в коем случае, дитя... не улыбайся ему.
Этикет для Принцесс, который преподавал Поллукс, оказался еще хуже. Он прибыл, ковыляя, в плохом расположение духа, массивная голова тощего козлиного тела что-то бормотало про то, что у Кастора «тело на эту неделю». Он поднял глаза и увидел, что девочки во все глаза пялятся на него.
— А я-то думал, что обучаю принцесс. А вижу перед собой только двадцать дурно воспитанных девиц, которые таращатся как жабы. Вы жабы? Вам нравится ловить мух своими маленькими розовыми языками?
После чего девочки перестали на него таращиться.
Первый урок назывался «Осанка принцессы», который заключался в том, что девушки спускались по четырем башенным лестницам с соловьиными гнездами на голове. Задание было на выбывание. Хотя большинству девушек удалось спуститься не разбив ни единого яйца, для Агаты это было очень тяжело. И тому было несколько причин: извечная её сутулость, Беатрикс и Рина наблюдали за ней улыбаясь своими новыми Наидобрейшими улыбками, в голове свербило, что Софи выиграла бы это состязание с закрытыми глазами, нелепый вид пса, лающего об осанке, раскачиваясь при этом на козлиных копытах. И как итог, разбитые двадцать яиц о мрамор.
— Двадцать прекрасных соловьев, которые никогда не познают жизни...и все из-за тебя, — сказала Поллукс.
Когда над каждой девушкой в эфирных золотых облаках появилась оценка — над Беатрикс разумеется «1» — Агата развернулась и увидела парящую ржавую двадцатку, которая потом разбилась об её голову.
Два урока, два самых последних места. Она должна узнать, что случилось с детьми, которые провалили свои испытания. Всего за какую-то минуту её решимость забрать Софи домой потерпела крушение. Агата поспешила на следующий урок, отчаянно пытаясь доказать сама себе, что она — Добро.
Несмотря на все свои волдыри Золушка все равно попала на бал, а Спящая красавица получила свой поцелуй.
Уставившись на свое лицо в волдырях, отражающиеся в зеркальной поверхности парты, Софи выдавила из себя наидобрейшую улыбку. Она всегда решала все свои проблемы в жизни красотой и обаянием, и на этот раз поступит точно так же.
Натаскивание приспешников проходило в Колокольне, под тоскливым небом на самом верху уединенной башни Злобы. Чтобы там оказаться учащимся потребовалось преодолеть тридцать лестничных пролетов, которые оказались такими узкими, что они едва могли протиснуться между стенами.
— Меня....тошнит, — Дот начала задыхаться, как верблюд, перегревшийся на солнце.
— Если она сейчас наблюет рядом со мной, то я выкину её из башни, — пригрозила Эстер.
Пока Софи взбиралась, она старалась не думать о прыщах, блевотине и гнойниках Хорта, который пытался втиснуться рядом с ней.
— Знаю, ты ненавидишь меня, — с нажимом сказал он. Она прижалась вправо, чтобы не подпустить его, он попытался зайти с левой стороны. — Но это было состязание и мне не хотелось, чтобы ты провалилась и...
Софи отпихнула его локтем и помчалась вверх по ступенькам, с отчаянным желанием доказать новому учителю, что она попала не в то место. К несчастью этим учителем оказался Кастор.
— НУ РАЗУМЕЕТСЯ В МОЕЙ ГРУППЕ ЧТЕЦ.
Но еще хуже было то, что его помощником был Бизл — краснокожий гном, которому Софи отвесила накануне пощечину на стремянке. Увидев её лицо все в волдырях, он мерзко хихикнул, будто гиена:
— Уродливая ведьма!
Голова Кастора, смещенная от центра на массивном псином теле, не была удивлена.
— Теперь ты довольно отвратительна, каковой и являешься, — проворчал он, и отправил Бизла за жимолостью, которая быстро восстановила лица злодеев. В то время как все застонали от разочарования, Софи вздохнула с облегчением.
— Победите ли вы или проиграете в сражении зависит от компетенции и лояльности вашего приспешника! — сказал Кастор. — Разумеется кое-то из вас сам в итоге станет приспешником, чья жизнь будет зависеть от силы вашего Преуспевшего. Посему, если хотите остаться в живых, внимайте!
Софи стиснула зубы. Агата скорее всего где-то там распевает серенады с голубками, а она здесь должна вступить в схватку с кровожадными головорезами.
— А вот и первое испытание. Как приручить... — Кастор отступил в сторону. — Золотую Гусыню.
Софи уставилась на изящную золотоперую птицу, которая преспокойно спала в своем гнезде позади Кастора.
— Но Золотые Гусыни ненавидит злодеев, — хмуро сказала Анадиль.
— Что означает, если сможете совладать с Гусыней, то укротить горного тролля будет раз плюнуть, — сказал Кастор.
Гусыня открыла жемчужно голубые глаза оглядела злодейскую аудиторию и улыбнулась.
— А чего это она улыбается? — спросила Дот.
— Потому что понимает, что мы попусту тратим время, — сказала Эстер. — Золотые Гусыни имеют дело только со Счастливцами.
— Оправдания и отговорки, — зевнул Кастор. — Ваша задача состоит в том, чтобы заставить эту тварь снести одно из своих дорогущих яиц. Чем больше будет яйцо, тем выше оценка.
Сердцебиение Софи участилось. Если птица слушается только Добрых, то она могла бы доказать здесь и сейчас, что не имеет ничего общего с этими чудовищами! И для этого всего лишь нужно заставить Гусыню снести самое большое яйцо!
На стене Колокольни Кастор вырезал пять принципов по приручению приспешников:
1. Приказывать
2. Насмехаться
3. Обманывать
4. Подкупать
5. Стращать
— А теперь не смейте стращать мерзкую птицу, пока не пройдете по первым четырем пунктам, — предупредил Кастор — Если будете задирать приспешников, то и им ничто не помешает ответить вам тем же.
Софи убедилась, что оказалась последней в очереди и наблюдала как первые пять детей потерпели фиаско, даже Векс, который зашел так далеко, что схватил гусыню за горло, только для того, чтобы увидеть, как та снова заулыбалась.
Каким-то чудом первым преуспел Хорт. Он попытался рявкать на гусыню «снеси яйцо», называя её «дура» и приманивал червем, пока не сдался и не пнул гнездо. Вот, чего уж никак нельзя было дел