– Эй! Мне кажется, я его где‑то видела, – шепнула она, подталкивая соседку локтем, – Кто это?
Другая девица кинула на меня скучающий взгляд и сказала через секунду без всякого интереса:
– Он? Хм‑м. Да никто.
Только не смейся
Мне позвонил Сайта, мой приятель, специалист по ремонту электробытовой техники, обладатель четырёх патентов на электроприборы, холостяк.
– Ты ко мне не зайдёшь? – проговорил он тихим дрожащим голосом, напоминающим комариный писк.
– Зачем? Случилось что‑нибудь? – спросил я.
– Ну… знаешь… – промямлил он и умолк. Казалось, подбирал правильные слова. – Расскажу, когда придёшь.
Я не узнавал его. Обычно – когда мы спорили с ним о топологии, специальной теории относительности или параллельной вселенной – Сайта говорил громко, давил меня своей напористой логикой.
– Это срочно?
– Да. Впрочем, нет. Не особо. Но если ты не занят… Знаешь, будет лучше, если ты придёшь прямо сейчас.
Его голос звучал ещё неувереннее, он будто извинялся. Но этот несвойственный ему тон возымел на меня обратное действие – я стал думать, что произошло действительно что‑то очень серьёзное, – и сказал, что приду немедленно.
Магазин Сайты стоял на главной улице. Когда я вошёл, он встретил меня: «А! Привет!» – и, глядя глазами, полными благодарности, показал на диван и кресла в углу магазина, где он принимал гостей. Мы сели напротив друг друга.
– Ну, что случилось? – поинтересовался я с показным безразличием, доставая сигарету.
Было видно, что он не знает, с чего начать.
– Хорошо, – заговорил было Сайта и снова запнулся. Какое‑то время он потирал ладони, рисовал пальцем круги на столе и смотрел в пространство, – Это, в общем‑то, не так уж важно…
|
|
– Но ты же сказал, чтобы я шёл скорее!
– Да, правильно. – Приятель смущённо замялся, будто не зная, плакать или смеяться, заёрзал на месте и робко посмотрел на меня, – Вообще‑то… – сказал он и захихикал.
Если смеётся – значит, ничего серьёзного. Но чего он так мнётся? Совершенно непонятно. Я никогда его таким не видел.
Хотя я порядком на него разозлился, меня тоже стал разбирать смех.
– Ну что? В чём дело? Говори быстро!
Сайта покраснел.
– Хорошо. Сейчас расскажу, – не переставая хихикать, проговорил он таким тоном, будто это его мало занимало. Потом быстро взглянул на меня и отвёл глаза. – Расскажу. Только ты не смейся.
– Да ты сам смеёшься! – сказал я, давясь от смеха.
– Я? О‑о! Ну ладно…
Всё это совсем было не похоже на него.
– Давай. И что?
– Ну, я изобрёл машину времени, – сказал он.
Было видно, что он не знает, радоваться ему или грустить.
Я заговорил не сразу, потому что чувствовал: стоит открыть рот, как я расхохочусь. Я понимал, что это некрасиво по отношению к Сайте, но бороться с накатывавшим на меня против воли смехом было выше моих сил.
Покосившись на меня, Сайта застенчиво поёжился:
– Ха‑ха! Н‑не смейся. Я же просил.
Я только сдавленно фыркнул в ответ.
Не меняясь в лице – глядя на него, я по‑прежнему не понимал: засмеётся он сейчас или заплачет, – Сайта громко расхохотался:
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
Я последовал его примеру:
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
Вдруг он резко оборвал смех и взглянул на меня с жалким видом. Я всё никак не мог справиться со смехом.
Наконец мне это удалось.
|
|
– Извини, – Я изо всех сил старался не сорваться снова. – Так что всё‑таки ты придумал?
Как бы стараясь скрыть смущение, Сайта с силой потёр ладони о поверхность стола.
– Э‑э… и‑и‑изобрёл машину времени.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха! – Я схватился за живот.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха! – как сумасшедший закатился хохотом Сайта.
Мы корчились от смеха, складывались пополам, выгибались назад, нас снова разбирали корчи – и продолжали смеяться. И долго не могли остановиться.
В конце концов мы немного поутихли и снова смогли разговаривать.
– Значит, ты изобрёл машину времени? – спросил я.
– Я изобрёл машину времени, – ответил он.
Мы снова заржали как сумасшедшие, ещё громче, чем до этого. И долго не могли остановиться.
– Ну ты даёшь! – держась за живот и гримасничая от хохота, выдавил я из себя с присвистом. – Взял и машину времени придумал!
Я буквально покатывался со смеху. Плечи ходили вверх‑вниз.
– И где она у тебя?
Не прекращая смеяться, Сайта указал подбородком на потолок. Его мастерская располагалась на втором этаже, больше похожем на чердак. Он встал и начал взбираться по лестнице. Я – за ним. В углу мастерской стояла машина времени.
– Это и есть твоя машина?
– Точно. Вот она, – кивнул Сайта.
На нас одновременно накатил новый приступ хохота. Мы показывали пальцами на машину, друг на друга, опускались на корточки, заходились кашлем, хватались за животы, в которых начались колики, и смеялись, смеялись, смеялись…
– Ха‑ха! Ну ты да‑е‑е‑ешь! – Из горла вырывались какие‑то свистящие звуки, – И как она у тебя работает? Рассказывай давай!
|
|
Сайта, который тоже никак не мог унять свои ходившие ходуном плечи, всё‑таки сумел забраться в машину и пригласил меня сесть рядом.
– Ладно, – согласился я. Смех наконец отступил, но всё равно, залезая в машину, я не удержался и несколько раз хихикнул, – Ну, как здесь всё устроено?
– Слушай. Прежде всего… – робко принялся объяснять Сайта. Почёсывая голову, он нерешительно указал толстым пальцем на какое‑то колёсико и пропищал: – Э‑этот диск… ну… чтобы перемещаться во времени назад.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха! – Он ещё не закончил, а я уже схватился за живот.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха! – вторил мне Сайта, разинув большой рот.
Сидя в машине времени, мы корчились, извивались от смеха.
– А это, – не переставая хохотать, проговорил Сайта и отчаянно ткнул в другое колёсико, – для будущего.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
Я думал, что умру от смеха – такое веселье меня разобрало. В конце концов мы всё‑таки остановились. Лицевые мышцы одрябли, превратились в кашу – смех довёл нас до изнеможения.
– Я думал, концы отдам. Честное слово, – сказал я.
– Я тоже, – кивнул Сайта.
– Когда ты сказал, что изобрёл эту штуку, это был номер! – сказал я и, не удержавшись, опять фыркнул. – Б‑б‑блеск!
Сайта фыркнул вслед за мной, и мы снова засмеялись.
– Давай попробуем, как она работает, – хихикая, предложил я и указал подбородком на колёсико, – Можешь её запустить?
– Могу. Ну что, поехали? – согласился Сайта и тоже захихикал.
Он чуть‑чуть повернул колёсико, нажал какую‑то кнопку и кивнул мне:
– Порядок. Вылезаем.
– О’кей.
Мы выбрались из машины времени, легли на пол и сквозь щели в половицах стали смотреть, что происходит внизу, в магазине. Я ещё не пришёл. Сайта был один и беспокойно расхаживал по помещению.
– Кто‑то ходит.
– Это я, – сказал Сайта.
Мы торопливо зажали друг другу рты, чтобы не рассмеяться. Глаза у нас обоих округлились. И только тела продолжали сотрясаться от смеха.
Мы снова приникли к щелям.
Вошёл я.
– Привет, – сказал Сайта.
Сайта и я сели друг против друга в углу, где он принимал гостей.
– Ну, что случилось? – поинтересовался я, доставая сигарету.
– Хорошо… – Сайта рисовал круги на столе. – Это, в общем‑то, не так уж важно…
– Но ты же сказал, чтобы я шёл скорее!
– Да, правильно. Вообще‑то… – сказал он и захихикал.
– Ну что? В чём дело? Говори быстро!
– Хорошо. Сейчас расскажу. Расскажу. Только ты не смейся.
– Да ты сам смеёшься!
– Я? О‑о! Ну ладно…
– Давай. И что?
– Ну, я изобрёл машину времени.
– …………
– Ха‑ха! Н‑не смейся. Я же просил.
– …………
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха! ‑…
– Извини. Так что всё‑таки ты придумал?
– Э‑э… и‑и‑изобрёл машину времени.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Значит, ты изобрёл машину времени?
– Я изобрёл машину времени.
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ну ты даёшь! Взял и машину времени придумал!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
– Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!
Мы хотели засмеяться, но не смогли. Вместо этого зажали рты руками и скрючились на полу мастерской.
Авиакомпания Горохати
Тайфун разыгрался не на шутку вскоре после нашего отъезда из столицы. Все поезда были отменены, морские поездки тоже. Из‑за этого пришлось делать незапланированные остановки. Лишь на утро третьего дня, в последний день из отведённых на командировку, мы наконец увидели пункт назначения – остров Сосок.
– Ага! Теперь понятно, почему он так называется. На женскую грудь похоже.
Хатаяма, мой фотограф, указал пальцем в море. На острове возвышалась единственная гора. Точнее сказать, эта самая гора и была островом. Мы переправлялись туда на рыбачьей лодке, которую мотало на волнах в разные стороны.
– Есть какая‑нибудь легенда у этого острова? – поинтересовался я у сидевшего на вёслах пожилого рыбака.
– Да как сказать? – скроив угрюмую физиономию, отвечал рыбак. – Глянь, на что он похож. Должны быть истории, понятное дело. Сам бог велел. Как у любого острова. Но мы об этом особо не распространяемся. Пойдут разговоры о всяких легендах – пиши пропало. Туристы понаедут – и острову конец.
Что ж, одной темой для репортажа меньше. Жаль, конечно.
– Правильная политика! – заявил Хатаяма с неприкрытым сарказмом.
Рыбак некрасиво скривился и громко фыркнул. Владелец лодки согласился нас везти с большой неохотой, говоря, что приближается ещё один тайфун. И хотя с помощью денег и подхалимажа мы его убедили, он сразу невзлюбил двоих столичных пришельцев, и упрямое выражение не сходило с его лица.
– Смотри‑ка! Террасные поля! – удивлённо воскликнул Хатаяма, вглядываясь в подножье горы, – А я думал, здесь никто не живёт!
– Ого! Правда!
У меня были все основания, чтобы прийти в смятение от этого открытия. Наш журнал месяц назад запустил серию репортажей «Необитаемые острова». Если на острове живут люди, не о чем будет писать.
– Ха! Да никто там не живёт, – сказал рыбак, – Просто из Сиокавы кое‑кто выращивает там сладкий картофель и бобы. На лодках переправляются.
У меня отлегло от сердца.
Сиокава – небольшая деревушка на «большой земле», живёт за счёт земли и рыбной ловли. Прошлую ночь мы перекантовались в единственной местной гостинице весьма затрапезного вида.
Утром я позвонил из гостиницы по межгороду в Токио, нашему главреду. Объяснил, что из‑за тайфуна мы вовремя на остров не попадаем, поэтому и обратно опоздаем дня на два. Главред ни с того ни с сего наорал на меня: я, видите ли, прохлаждаюсь, пока все остальные пашут не покладая рук, напомнил, что «Необитаемые острова» – это моя идея и я её выдумал, чтобы увиливать от работы в редакции. Он приказал быть в Токио самое позднее на следующее утро, и если я к этому времени не появлюсь, меня оштрафуют, а проект закроют. Это был удар под дых; работать сразу расхотелось. Как можно вернуться к завтрашнему утру? Если ещё один тайфун налетит, никаких шансов успеть вовремя не останется. Я тоскливо вздохнул, поняв, какая это была бредовая идея – притащиться сюда.
– Мелковат наш шеф, – констатировал Хатаяма, сразу уловивший, почему я вдруг завздыхал, – Если у него перед глазами не вертеться, он начинает думать, что ты саботажник.
– Но его тоже можно понять – фирма‑то маленькая, – растерянно возразил я.
Этот Хатаяма был ещё более ненадёжным типом, чем я. Он имел обыкновение выдавать собственные слова за слова других людей. А у нашего главреда особый нюх на тех, кто о нём злословит. Он уже и так приязни ко мне не испытывал.
Я бросился его защищать:
– Шефу не позавидуешь, ты же знаешь. В штате всего пять человек, и когда никого нет на месте, ему всё приходится делать самому – и на звонки отвечать, и посетителей принимать.
Хатаяма обернулся на корму и с беспокойством спросил рыбака:
– А ты точно нас отсюда заберёшь после полудня?
Старик взглянул на небо, затянутое зловеще набухшими облаками:
– Вообще‑то, говорят, другой тайфун идёт.
Я перепугался.
– Шутите? Что мы будем делать на необитаемом острове, если тайфун разгуляется? Нет уж! Вы должны нас забрать. Иначе мы капитально влипнем. Возвращайтесь, пожалуйста!
– Да ничего с вами не будет. Там есть хижина. Спрячетесь в ней от дождя, если что. А зачем по паре коробок с сухим пайком прихватили?
– Так, на всякий случай!
Вот ситуация! Хоть плачь. Мы распростёрлись перед стариком, скребя лбами по дну метавшейся по волнам лодки, и стали его умолять:
– Ну пожалуйста! Пожалуйста!!
– Я смотрю, вам жизни не жалко. Рисковать любите, да? – неохотно кивнул рыбак, глядя на нас с удивлением, смешанным с антипатией. – Ладно уж, приплыву. Если ничего не случится.
Большего от него добиться мы так и не смогли.
Рыбак высадил нас на песок прямо напротив Сиокавы и живо погрёб обратно через отделявший остров от берега пролив, в котором начинали бугриться волны. Мы с Хатаямой стояли у самой кромки воды и беспомощно смотрели на удаляющуюся лодку.
– Ладно! Давай быстро обойдём остров, – сказал я, – Мы должны всё тут осмотреть максимум часа за два.
На деле осмотр занял все три. Потому что на острове были не только песчаные пляжи. На противоположной стороне, обращённой в открытое море, береговая линия представляла собой цепочку отвесных скал. Ко всему прочему, поднялся ветер и стал накрапывать дождь.
– Дальше снимать бесполезно, – объявил Хатаяма, укладывая фотокамеру в водонепроницаемый чехол.
Сразу после полудня, в назначенное время, мы вернулись на то место, где высадились, и, как и следовало ожидать, не обнаружили ни старого рыбака, ни его лодки. Волны тем временем стали ещё выше. Разбивавшийся вдали о скалы белый прибой, казалось, сливался с пепельно‑серым небом. Судя по разыгравшейся непогоде и тону, каким рыбак с нами разговаривал, шансов на то, что он приплывёт за нами, было мало. Вернее, их совсем не было. Наверное, прогноз погоды обещал, что тайфун идёт сильный. Так уж заведено: если пошло наперекосяк, жди – дальше ещё хуже будет. Вот к какому выводу мы пришли. Ничего себе ситуация – хоть плачь.
– Так и простудиться недолго, – сказал я, окидывая взглядом террасные поля, – Дед сказал, там где‑то должна быть хижина. Пойдём поищем.
– А я уже простудился, – Хатаяма оглушительно чихнул и высморкался прямо на землю.
Какое‑то время мы карабкались в гору через поля, засаженные бобами. Поднявшись примерно до середины, выбрались на расчищенную ровную площадку, длинную – несколько сот метров – и узкую. Для чего её использовали – неясно. На краю этой полосы земли стояла крошечная лачуга. Промокшие до нитки, мы распахнули дверь из связанных брёвен и ворвались внутрь. В углу лачуги, на приподнятом над полом помосте, лицом к лицу сидели двое крестьян и выпивали. Одному из них – с бельмом на глазу – было лет сорок. Другому, с пунцовым кончиком носа, ставшим таким предположительно из‑за злоупотребления алкоголем, – около тридцати.
– Извините за вторжение, – проговорил я, – Это ваша хижина?
– Ха! Ничья это хижина, – отозвался бельмастый, – Здесь наши, из Сиокавы, которые разбивают поля на острове, ночуют, прячутся от дождя. Гляжу, вы промокли. Там вроде есть дрова. Лучше будет разжечь огонь и просушиться.
– Из каких краёв к нам? – полюбопытствовал Пунцовый Нос, внимательно нас разглядывая.
Дополняя друг друга, мы стали рассказывать: журналист и фотограф из одного не очень популярного мужского журнала приехали на этот остров, чтобы написать о нём, но нам приказано завтра вернуться в редакцию; из‑за тайфуна застряли здесь и не знаем, что теперь делать, и т. д. За разговором мы развели огонь прямо на земляном полу, высушили промокшую одежду. Похоже, идёт ещё один тайфун. Как же вы попадёте в Сиокаву? – спросил я, – Вряд ли лодка за вами придёт.
– A‑а… Вы тоже, значит, на лодке Дзимбэя сюда приплыли? – догадался бельмастый, – Мы обычно тоже с ним переправляемся. Но когда шторм, как сегодня, лодка не приходит. Тогда остаёмся здесь. Мы приплыли вчера после обеда, тайфун как раз утих. Переночевали, собрали бобы. Как раз стали сворачиваться, а тут и вы прибыли. Мы с поля вас видели. – Он указал подбородком в угол хижины, где на земляном полу стояли четыре большие корзины, полные бобов, – Пока вот решили выпить по капельке. С собой привезли.
На мой вопрос он так и не ответил. От этого я начал заводиться:
– Не будете же вы здесь сидеть, пока не уйдёт тайфун. Кто знает, когда он успокоится?
– Это точно. В волну Дзимбэй свою лодку ни за что не выведет. Побоится, – пробормотал бельмастый.
– А других лодок нет? – с надеждой поинтересовался Хатаяма.
Бельмастый поднял голову, переводя взгляд с одного на другого.
– Вы что, правда поскорее обратно хотите? Нагорит, что ли, как следует, если опоздаете?
– Да. В том‑то и дело! – кивнули мы с Хатаямой.
Пунцовый Нос почему‑то сделал своему приятелю знак глазами, как бы желая его заткнуть, но тот оставил его старания без внимания и продолжал:
– Ну, ещё самолёт имеется.
– Самолёт?! – В изумлении Хатаяма выпустил из носа заряд, приземлившийся на земляной пол, – Что? Здесь самолёты летают?
Бельмастый с большим интересом рассматривал произведённый Хатаямой продукт.
– Ого! Во‑о‑о даёт! Без рук сморкаться! – Он обернулся к Хатаяме и рассмеялся, – Может, научишь?
– Что‑то я не помню в расписании таких рейсов, – засомневался я, – Какая компания здесь летает?
– Компания «Сиокава», – глядя на меня, сказал Пунцовый Нос, – В расписании её нет, потому что нет регулярных рейсов. Летает только в плохую погоду – когда лодки переправиться не могут и народ, который здесь застрял, хочет вернуться в Сиокаву.
– Что‑о? Самолёт только туда и обратно? – Хатаяма отвесил низкий поклон, – Сердечно благодарим! Ну и где же приземляется этот самолёт? И когда?
Пунцовый Нос посмотрел на часы.
– Скоро уже должен быть, если вообще будет. Полосу видели недалеко от избушки? Вот на неё и приземляется.
«Коротковато для взлётной полосы», – подумал я.
– А может, сегодня не прилетит, – усмехнулся бельмастый, желая нас подразнить, – Я слышал, Горохати вчера гадюка укусила.
– Горохати – это кто? Пилот? – спросил я, одолеваемый дурным предчувствием, – А другого нет?
Пунцовый Нос и его товарищ переглянулись.
– Может, тогда жена прилетит?
– Не‑е, какой из неё лётчик! Только Горо может.
– И сколько стоит? – нервно спросил скуповатый Хатаяма.
– Ну, сейчас… – призадумался бельмастый, – У местных – сезонки. Так что для нас дешевле. Но коли уж туристам сильно приспичит – тысячи три, пожалуй, попросят. Туда и обратно. Наверняка.
– Полторы тысячи в один конец? Круто. Отсюда до Сиокавы всего‑то минут десять.
Я ткнул недовольного Хатаяму под ребро и поспешил вмешаться:
– Нет‑нет. Полторы тысячи в самый раз. Но вы говорите, у «Сиокавы» только один самолёт и неместных, кто без сезонок, в принципе не сажают, если как следует не попросишь. Так?
– Ну да. Вроде того, – с неохотой протянул бельмастый.
Разволновавшись, я неосторожно брякнул:
– А лицензия у них есть?
Пунцовый Нос стрельнул в меня глазами:
– Ух ты! Не лезли бы вы с такими вопросами, если хотите скорее вернуться в Токио. И чтобы никому об этом ни слова. Ты журналист, говоришь? Потому я и не хотел про самолёт рассказывать – думал, возьмёшь да напишешь что‑нибудь. Только потому сказал, что вы вроде как влипли.
– Я никому не скажу, – громко пообещал я, сникая под угрожающим взглядом Пунцового Носа, – Никому. И в журнале ничего не напишу.
Наверняка самолёт частный, и лицензией тут и не пахнет.
– Ладно, не переживай, – с улыбкой успокоил меня бельмастый, – Горохати – лётчик классный, у него и права есть.
А как можно летать без прав?
– Ну что, полетим? – шепнул мне Хатаяма с опаской.
– Само собой! – кивнул я, – Время же идёт. Идиотами надо быть, чтобы такой возможностью не воспользоваться.
У меня были некоторые опасения насчёт того, что это будет за самолёт. Но гнева шефа я боялся больше. Задавать здесь лишние вопросы ни к чему.
– Хотя его вроде гадюка укусила, – продолжал бельмастый.
– Ну и что? Я слышал, его в нашей больничке вылечили. Так что он уже как огурчик, – сказал Пунцовый Нос. – У них в больничке всё есть.
Теперь, когда одежда высохла, можно было и подкрепиться. Мы с Хатаямой ополовинили захваченные с собой припасы. А самолёта всё не было. Дождь немного утих, однако ветер становился всё сильнее.
– Да не прилетит он. Держу пари, – заключил Хатаяма, испытывая явное облегчение от этой мысли.
Я понял, о чём он думает. Конечно, перспектива получить разгон от шефа его совершенно не прельщала, но всё‑таки это лучше, чем разбиться на самолёте. И в этот момент откуда‑то издалека, сквозь завывания ветра, донеслось еле слышное жужжание.
– А вот и он. – Крестьяне поднялись со своих мест.
Опережая их, мы бросились к двери – так нам хотелось увидеть этот самолёт, чтобы успокоиться. Со стороны Сиокавы приближался лёгонький аэроплан. Он летел низко, делая широкий круг над полями, где росли бобы. Самолёт был неизвестной марки, коротенький и пузатый, на каждом крыле по винту.
– Ну что? Самолёт вроде нормальный, более‑менее. Может, обойдётся? Как думаешь, а? – пытался убедить самого себя Хатаяма.
– А какой он должен быть? – покосился я на него. – Не говори чепухи!
Закладывая вираж при заходе на полосу, самолёт затрясся как в лихорадке под резкими порывами ветра. Он летел прямо на нас, махая крыльями вверх‑вниз, причём не по очереди, а одновременно.
– Разве самолёты крыльями машут? – тихим испуганным голосом спросил Хатаяма.
– Разумеется, нет, – бросил я раздражённо. – Это всё ветер.
– Стой! Куда? Он же не впишется в полосу! – взвизгнул Хатаяма.
Он стоял как заворожённый, глядя на приближающийся самолёт, который всё ещё не касался колёсами земли. Как далеко он прокатится по этой полосе? Хатаяма на всякий случай приготовился дать дёру.
Наконец самолёт коснулся земли и высоко подскочил. Я закрыл глаза.
– Нет! Это не Горохати! – заорал стоявший у нас за спиной бельмастый, – У того ловчей получается.
«Кто же тогда прилетел, если не Горохати?» – хотел спросить я и открыл глаза. Самолёт с рёвом нёсся прямо на нас, грозя разметать всю нашу компанию.
– Не‑е‑е‑т! Сейчас он избушку снесёт!
Хатаяма со всех ног бросился от налетевшей с неба опасности. Метнувшись за ним, я очертя голову нырнул в бобовое поле.
Самолёт включил двигатели на реверс и, скрипя колёсами, замер в нескольких сантиметрах от давшей нам приют лачуги.
Не вылезая из зарослей бобовых, мы с Хатаямой посмотрели друг на друга.
– Вот дела! Ещё бы чуть‑чуть – и нам кранты. А ещё в самолёт не садились, – проговорил Хатаяма; он так перепугался, что его зрачки съёжились и сделались не больше булавочной головки.
Подождав, пока винты остановятся, мы на четвереньках покинули своё укрытие. Приблизившись к самолёту, мы смогли убедиться, как мало ему не хватило, чтобы разнести в щепки крестьянскую хижину.
– Ты только погляди! Каких‑то десять сантиметров! – воскликнул Хатаяма, измерив оставшуюся щель пальцами. Потом обернулся ко мне и саркастически добавил: – Высший класс!
Я нахмурился:
– Какой уж тут класс?
За самолётом тянулись глубокие параллельные борозды – два следа, пропаханные главными колёсами, и один посередине – от переднего колеса. Впечатление такое, будто гигантские кроты поработали. Лётчик тормозил по размякшей от дождя полосе, вот и получилась такая картина.
Отворилась дверца, и из кабины выпихнули простую деревянную лестницу, даже отдалённо не напоминающую пассажирский трап. По лестнице неуверенно спустилась пухлая женщина средних лет; за спиной у неё был пристёгнут маленький ребёнок.
– A‑а! Ёнэ! – приветствовал женщину бельмастый, – Ты, значит, прилетела. Как там старик Горохати?
– Ха‑а. Да ничего страшного. Но доктор сказал, ему надо поменьше двигаться, – засмеялась она, показывая полный рот почерневших зубов, – Горо переживал – знал, что вы здесь, и говорил: всё равно полечу и их заберу. Но доктор сказал: лежи, – вот я и прилетела вместо него.
– Давненько мы с тобой не летали, Ёнэ, – весело сказал бельмастый, – Вижу – не разучилась.
– Да как сказать… – Женщина рассмеялась, бросив на него кокетливый взгляд. Похоже, она была женой Горохати, – Полетела и сразу всё вспомнила.
Хатаяма сильно ткнул меня в зад:
– Эй! Эй!
– Чего тебе? – огрызнулся я, не оборачиваясь. И так было ясно, что он скажет.
– Э‑э… Ты же не собираешься лететь на этом корыте, а?
Я обернулся и жёстко посмотрел ему в глаза, сделавшиеся совершенно круглыми:
– А почему бы и нет?
– Ты что, серьёзно? Хочешь лететь с этой толстухой крестьянкой с младенцем за спиной? Да она же крыла от элерона не отличит! Что это за самолёт, с деревянной лестницей? – Хатаяма, однако, понимал, что я от решения лететь, скорее всего, не откажусь. На его губах появилась трусливая полуулыбка: – Хорошо, давай! Всё‑таки редкий шанс: полетать на такой табуретке в самый разгар тайфуна!
– Кончай трепаться. На нервы действуешь.
Я повернулся к нему спиной. На самом деле я только притворялся, что мне всё нипочём. Нет, надо, чтобы мы полетели вместе. Ведь в глубине души я тоже дрожал от страха.
Бельмастый болтал с женой Горохати и посматривал в нашу сторону. Кивнув, окликнул нас со смешком:
– Эй, путешественники! Везёт вам. Она говорит, что и вас захватит!
– Правда?
Я подошёл к жене Горохати, выражая всем своим видом благодарность, как и подобало случаю. В конце концов, мы ей свою жизнь доверяли. А жизнь у человека одна. Надо к ней подольститься. Хуже не будет.
– Спасибо, – сказал я, – Большое вам спасибо.
– Только заплатить придётся, – предупредила она, – В один конец. По паре тысяч с человека.
Бельмастый поспешил вмешаться:
– Слышишь, Ёнэ! Я им сказал: полторы, в один конец.
– Ладно, пусть будет полторы, – небрежно бросила она, нисколько не огорчившись. – Тогда давайте. Полезайте в кабину.
– Кажется, жена Горохати хороший человек, – сказал я Хатаяме, пока мы забирали из хижины наши вещи.
– Но это ещё не значит, что она умеет самолётом управлять, – испуганно промолвил Хатаяма.
Я поморщился, а он всё продолжал зудеть, поддерживая висевшую на плече камеру в водонепроницаемом чехле:
– Они говорили, что у Горохати есть лицензия пилота. Это я слышал. Но о жене‑то ничего не было сказано. Хотя мы сейчас не в таком положении, чтобы вопросы задавать, скажи?
– Точно, – поспешил согласиться я. – Вот и не будем.
– Долетим нормально до этой Сиокавы, целы будем, скажи? Да, – Хатаяма нервно засмеялся и закивал, убеждая самого себя, – Всё же какой‑то опыт у неё есть, скажи? Пусть без лицензии. Пусть даже она давно самолётом не управляла. Да. А эти крестьяне совсем не боятся, скажи? Пусть даже они тёмные и опасности не чувствуют. Всё будет о’кей, скажи?
Я молчал. Молви я ему хоть слово – потом его не заткнёшь.
Мы взобрались по лестнице в кабину и увидели десяток полуразвалившихся кресел – по пять с каждой стороны прохода, застеленного соломенными циновками. Никакой перегородки между пассажирами и креслом пилота – штурвал и все ручки были на виду. Мы расположились на передних местах.
Только уселись – Хатаяма снова завёл свою песню. Ястребиным взором он разглядел камидана,[2]прицепленный под потолком кабины, прямо над лобовым стеклом.
– Гляди‑ка! – воскликнул он.
– В самом деле.
– На счастье, наверное.
– Точно.
– Вот почему этот гроб до сих пор летает. С божьей помощью!
– Может, заткнёшься, – Я зло покосился на Хатаяму.
Тот сконфуженно мотнул головой:
– Ну что ты к каждому слову цепляешься? Ничего сказать, что ли, нельзя?
Крестьяне тем временем затащили в самолёт четыре корзины с бобами, погрузили лопаты и мотыги. Жена Горохати втянула в кабину лестницу и захлопнула дверь.
– Тогда полетели!
Она откинула назад падавшие на лицо пряди волос, пристроила внушительных размеров зад в кресло пилота, одновременно пытаясь успокоить извивавшегося за спиной ребёнка. Обосновавшись на своём месте, защёлкала переключателями, задвигала рычагами и рукоятками. Мы с Хатаямой следили за её неуклюжими и тяжеловесными движениями, затаив дыхание. Крестьяне у нас за спиной между тем безмятежно обсуждали цены на бобы.