ЧАСТЬ 1.
{“Сколько времени ты мог бы любить женщину, которая тебя не любит?” —
“Которая не любит? Всю жизнь”.
Оскар Уайльд}
Есть люди, которые не умеют быть счастливыми. Когда судьба преподносит им дорогие подарки, ищут подвоха, не верят, отстраняются. Однако умение принимать дары с благодарностью более важно, чем все другие таланты и навыки, которые родители и учителя прививают нам в детстве. И никто не расскажет вам: для чего мы приходим в этот мир? Какова наша цель? Чего мы ищем, и что в итоге делать с тем, что найдём?
ГЛАВА 1. Знакомство
Мне двадцать три года, я замужем, у меня есть четырёхлетний сын. В этой точке моей жизни ребёнок – самый главный и важный для меня человек, единственная близкая и родная душа на Земле. Я не люблю своего мужа, но не отношусь к тем, кто ищет варианты. В целом, он достойный человек и хороший партнёр, неплохой отец, привлекательный мужчина. Однако с момента отплытия нашего семейного парусника мы взяли не тот курс. Он пережил шторма и бури, но утратил нечто необъяснимое и важное, то, что могло бы сделать его кораблём. Не обижайте друг друга – обиды не забудутся никогда, они сотрут ваши чувства в прах, и вы либо проведёте в нём остаток своего земного времени, либо растратите быстротечную жизнь на поиски чего-то другого. И далеко не факт, что вам повезёт.
Я возвращаюсь с сыном из поездки в жаркий солнечный июньский день. Мы лечили астму, но санаторное лечение принесло обострение вместо облегчения, и это удручает и злит меня. Впереди вновь долгие походы в больницы, анализы, обследования, бессмысленная трата времени, которое мне очень дорого, потому что я одна работаю в нашей семье.
У меня есть мечта – большой современный дом, и я упорно к ней иду. Я сильная, самодостаточная, уверенная в себе, меня распирает от самоуважения, но душит злоба на мужа за его беззаботно-вольный образ жизни, постоянное проявление инфантилизма, за то, что проблемы мне приходится решать самой, нужно одной быть взрослой, принимать решения, нести ответственность за семью. Мы на пике взаимной неприязни в этот период.
Я открываю дверь в наш старенький дом с верандой, раздеваю сына, захожу в гостиную и вижу стол, заставленный бутылками из-под дорогого алкоголя и остатки такой же недешёвой еды. Ужасные подозрения уже роятся в моей голове, я распахиваю дверь в спальню, но вижу совсем не то, что уже успело нарисовать моё не в меру буйное воображение: спящее чужое мужское тело в одежде, но, спасибо, хотя бы не в обуви, расслабленно возлежит на моём белоснежном белье.
Разум застилает злость. Нет, это даже не злость, а неистовое бешенство.
Развернувшееся передо мной надругательство над моим идеально чистым жилищем, пусть не фешенебельным, но заботливо ухоженным, беспардонное отношение к моим вещам, моей интимности, наконец, вкупе с уже навалившимися проблемами выводит меня из себя. Мой муж, Артём, вдруг возникает непонятно откуда и объявляет, указав на тело, что это его новый друг, что они расслабились и ничего крамольного? не делали.
Мой мозг не воспринимает эту информацию. Иногда у меня совсем не получается контролировать свои эмоции, они без предупреждения взрывают сознание, и я не успеваю ничего предпринять, чтобы остановить этот взрыв. И хотя моему усердию в борьбе с этим явлением можно только позавидовать, в настоящий момент сдержанность не желает быть мне подругой.
Хватаю первую попавшуюся тряпку и начинаю лупить ею и мужа, и его гостя. Особенно гостя. Последнему достаётся больше всего и ругани, и побоев: моё сознание буквально раздваивается или даже растраивается, выпуская наружу неосознанную всепоглощающую злость и обиду. Я бью чужака с остервенением, абсолютно неадекватным сложившейся ситуации, и та сила, с которой собственные эмоции разрывают меня на части, шокирует даже меня.
Муж хватает меня за руки, пытаясь утихомирить, я несколько раз слышу отчётливое «Да угомонись уже, ненормальная!», но охвативший меня гнев практически неуправляем, я вырываюсь и…
Я луплю гостя, отдаваясь процессу целиком и без остатка.
Я бью его, не жалея сил и проклятий.
Я эмоционально изливаюсь.
Но понятия не имею о том, что наказываю неожиданно ворвавшегося в мою жизнь человека не за то, что уже было, а за то, что ещё только будет.
В яростном угаре замечаю, наконец, плачущего сына Алёшу, и лицо сына в момент меня отрезвляет. Побитый чужой быстро поднимается и направляется в гостиную, садится на диван около стола, сжимая обеими руками голову. Ему больно, а я внезапно замечаю, насколько изящны его руки.
- Убирайся вон отсюда, вон! – снова воплю. Но уже на три тона ниже, чем прежде.
Незнакомец поднимает голову, отнимая от неё свои красивые руки, и его взгляд ложится, наконец, на меня. Недовольство в его глазах быстро сменяется чем-то необъяснимым, более похожим на удивление, нежели на негодование, но интенсивность его взгляда повергает меня в состояние онемения. Он словно парализует, обездвиживает, как удав кролика перед поимкой.
- Алекс мой гость, ДУРА!!! Ты слышишь?! Закрой рот!!! – Артем по инерции пытается разрулить ситуацию, ничего не замечая, и его грубые слова проникают в мое сознание.
Мужчина с усилием разрывает наш необычный зрительный контакт и, взглянув на мужа, выдаёт то, что повергает нас обоих в шок:
- Ну, дура, предположим, не она! Дурак тот, кто допустил эту ситуацию!
Мы оба, мой муж и я, теряемся в лихорадочной попытке понять, что происходит, а «гость» развивает свою мысль дальше:
- Скажем, я был бы не очень рад обнаружить постороннего человека в своей постели. Думаю, тебе, Артём, следовало предупредить свою жену или меня, как минимум!
- Да кто ж знал, что она явится сегодня, они должны были вернуться только через три дня! – возмущается муж.
Разумные рассуждения этого мужчины окончательно гасят мою разбушевавшуюся сущность, и я, как любая слабая и глупая женщина любопытна и успокоившись, начинаю его рассматривать: это парень лет двадцати пяти, кареглазый, черноволосый, немного растрёпанный, но в элегантной одежде. Обычным его ни за что не назовёшь: он необыкновенно, непередаваемо, почти необъяснимо красив. Настолько, что вся моя злость, серьёзность, прагматичность вкупе с самоуверенностью плавятся, как нейлон над пионерским костром.
- Давайте успокоимся и попробуем всё решить мирно, – обращается он ко мне. – Во-первых, я приношу вам свои извинения, я не прав. Во-вторых, завтра я привезу вам новое бельё. Вы простИте меня?
И снова этот взгляд – в самую глубь моей души. Он смотрит открыто, с иронией, но и с искренностью в то же время. Его едва заметная улыбка располагает. Очень. Парень обладает природным обаянием, и это как раз тот случай, когда оно запущено на полную мощность.
- Бельё - это лишнее, - спокойно и с достоинством отвечаю ему.
Адекватность и мягкость героя всей сцены разворачивают мои эмоции на сто восемьдесят градусов: мне стыдно, и теперь я заливаюсь краской, покрываясь густыми малиновыми пятнами – вот так я умею краснеть, чтобы потом сгорать от стыда ещё больше. Двойной эффект, так сказать.
- Пожалуйста, уходите, - тихо прошу «гостя».
- Хорошо, я ухожу, - внезапно соглашается он.
Мужчина выпрямляется, давая себя рассмотреть ещё лучше: стильно и дорого одет в белые брюки и рубашку, бежевые туфли из тончайшей кожи и элегантные часы на руке выдают человека не только иного достатка, но и совершенно другого уровня. Даже тёмные волосы, вьющиеся крупной волной на его голове, острижены хаотично красиво, а значит дорого. Их длина придаёт его образу особый шарм: наши мужчины обычно не носят волосы такой длины - ясно, что этот парень нездешний.
Наблюдаю за ним, потому что сложно этого не делать: молодой человек двигается с достоинством, интеллигентно прощается, выходит и садится в новенький кричащий о достатке чёрный Porsche Cayenne. Мне безумно нравится именно эта модель машины, и я мечтаю когда-нибудь накопить на подержанный вариант. Когда-нибудь.
Стою, уперев руки в подоконник с фиалками, и провожаю взглядом удаляющееся авто. А внутри гадкое чувство стыда: я позволила себе наброситься на человека с социальным статусом гораздо выше моего. Факт разделения людей на классы по их благосостоянию и образованности унизителен уже сам по себе, а мой плебейский выпад опустил меня ещё ниже. Мне неприятно, стыдно и почему-то больно.
Так случилось, что моё взросление пришлось на период распада нашей большой советской страны, переоценки общественных и личностных ценностей, разрушения экономики, болезненного обеднения людей. Все прицелы были сбиты, всё вокруг рушилось и падало в пропасть. Наши родители не знали сами, как выплыть, и уж тем более им совершенно было не до осознания необходимости привить детям правильные жизненные установки, определить для них верные ориентиры. Бедность, в которую мы попали, удручала и пугала мой ещё детский разум и подобно силе притяжения чёрной дыры искривила мои строгие, правильные, честные векторы. Люди, сумевшие добиться материального успеха, неважно каким способом вызывали уважение и благоговейный восторг, а собственная неспособность сделать то же самое унижала достоинство, запуская механизмы самобичевания.
Мы с Артёмом долго ведём дебаты на повышенных тонах. Я стараюсь придерживаться версии «привёл в дом кого попало», но быстро сдаю позиции под натиском фактов: «Алекс – американец, в Кишинёве живёт временно, у него какой-то рабочий проект». Парень не беден и, если мой муж ничего по пьяни не перепутал, он происходит из русской семьи то ли промышленников, то ли аристократов иммигрировавших в США ещё до революции.
Для Артёма важно то, что его новый друг, возможно, сможет каким-то чудесным образом помочь и нам перебраться в «страну, где мечты сбываются», поэтому он считает, что нам просто необходимо с ним дружить, ведь мой муж с незапамятных времён вот прямо спит и видит себя в Америке! Ну и ладно, в этом вопросе я с ним солидарна: Алекс - хорошее и полезное знакомство.
Глава 2. Первый день вместе
Алекс, наш новый друг, появляется на следующий день уже в десять утра с пакетом белья, и это говорит о том, что он, как минимум, не спит до обеда подобно моему мужу, а значит, привык и любит работать.
Я слышу шум его подъехавшей машины, выглядываю в окно и вижу, как он выходит из своего Porsche, как закрывает его небрежно-элегантным жестом, как двигается к нашему дому. Он идёт, не торопясь, движения его бёдер и плеч, манера держать голову слегка приподнятой говорят о колоссальной уверенности в себе, он пропитан ею, излучает успешность, силу, волю. Его тело вылеплено на мой скромный вкус идеально: широкие плечи, сильные руки, узкие бёдра и мышцы, повсюду мышцы - их мягкие очертания невозможно скрыть летней одеждой. Я далеко не почитатель натренированных мужских тел, но даже у меня невольно рождается желание раздеть этого парня и посмотреть на картину, так сказать, целиком. Он мужественен, но красота эта не вымучена в тренажёрном зале, а, скорее, подарена природой, потому что органична. Алекс высокий, но, похоже, ниже Артёма, и мне почему-то это безумно нравится. Ну хоть чем-то мой родной муж лучше…
Аристократизм, воспитанность, изящные манеры - это стиль его существования. Они в каждом движении, жесте, в каждой фразе, слове, взгляде:
- Привет! - улыбается.
- Привет.
- Не разбудил?
- Ну как сказать…
Я стою на пороге в коротких шортах и футболке, в которых обычно сплю, волосы распущены и не причёсаны, хотя встала я уже давно. Само собой, на лице нет косметики, а я без неё даже мусор не выношу.
- Можно войти?- мягко спрашивает.
- Входите, - позволяю.
Алекс входит в мой дом, на лице его исключительно взвешенная улыбка, в ней ни на йоту не больше радости от нашей встречи, чем того требует ситуация. Он идеально контролирует свои эмоции, управляет ими изящно, как парусником; я завидую, но не только, я копирую. Я как губка впитываю умения людей, которые преуспели в чём-либо. Меня не интересуют неудачники, я вижу только успешных людей, красивых, талантливых, трудолюбивых. Я учусь всю свою жизнь, сколько помню себя, люблю это и делаю исключительно хорошо - всегда была и буду отличницей.
- Я принёс то, что обещал! – протягивает пакет в красивой обёрточной бумаге.
- Забирайте обратно, я же сказала, это – лишнее! – возмущаюсь, но с необычайным для себя достоинством.
Я чувствую, как подражаю ему - это непроизвольно, просто я так устроена. Мой тон, манера смотреть и улыбаться идеально соответствуют его стилю, и я открываю для себя, насколько это приятно, буквально наслаждаюсь происходящим.
- Чем занимаетесь? – спрашивает, легонько облокотившись на столешницу.
- Чищу киви.
- Киви на завтрак?
- Почему бы и нет?
Вижу его взгляд, и он не скрывает истинных намерений молодого человека: в нём очевиден интерес, стойкий, уверенный и слегка сексуальный. Алекс смотрит только в глаза, этого требуют манеры, но хочет разглядывать моё тело, и я это чувствую, поэтому не отвожу своих глаз от его, не давая им возможности скользнуть вниз.
Однако элементарные правила гостеприимства вынуждают меня предложить гостю кофе, мне приходится развернуться, и в то же мгновение краем зрения я замечаю, как мужской взгляд, наконец, поглощает мой стан - я была права. Чаще всего я права.
Аналитик по натуре и по призванию, я исследую финансовое состояние компаний, рыночные риски, тенденции, разрабатываю стратегии и бизнес–планы. Я смотрю на мир сквозь призму своих профессиональных навыков: абсолютно всё, что происходит со мной, подвергается жесточайшему анализу. Я не романтик, я прагматик.
Помимо моей воли в моём мозгу уже выстроены таблицы причин навязчивого появления красавца в моём доме, а также карта возможных вариантов развития событий для меня. Вопрос в том, позволю ли я себе это пирожное? Я не святоша, но замужем, и до этого момента в моей жизни не было ни единого достаточно привлекательного шанса изменять мужу. Кроме него я не знала других мужчин вообще, мы вместе с ранней юности, почти с детства. Мои губы никто кроме него не целовал - это редкость, и в этом мой характер, мой темперамент. Но в данной точке нашего супружества мы почти не спим вместе - у нас затяжной кризис в отношениях, скорее даже стагнация. Быт вынуждает поддерживать контакт, однако близости, той, которая необходима для секса, между нами нет и уже давно. В этот сложный период мы лишь формально муж и жена, однако под давлением ответственности за счастье общего ребёнка, а также являясь носителями восточного менталитета, где брак – это навсегда, невзирая на неудачи и ошибки семейной жизни, ни один из нас не думает о разводе. Я жду того счастливого момента, когда мой муж наконец проснётся и повзрослеет, поймёт, что как настоящий мужчина обязан взять на себя ответственность за семью, начнёт заботиться о главном её фундаменте, которым, как человек опытный смело заявляю, является отнюдь не любовь, а материальное благополучие. Вопреки романтичным увереньям, чувства разбиваются о быт, гибнут от жара раздражения, вызванного финансовыми проблемами.
Я всё ещё молода и привлекательна, но под гнётом несомой в одиночку ответственности за семью и необходимости работать за двоих, почти забыла об этом, растеряла свою женственность, едва успев её обрести; я так и не поняла, была ли во мне сексуальность.
А жизнь и молодость неумолимо отсчитывают свои дни, и мне отчаянно хочется не упустить главного. Может ли это стать оправданием для измены? И если уж привносить в свою жизнь развлечения, то не с кем попало. А рассматриваемый вариант вполне себе достойный, и что-то мне подсказывает, что этот влекущий, буквально будоражащий моё сознание самец сможет мне доставить немало удовольствий…
Вопрос в том, каков его интерес? Меня вряд ли назовёшь красивой, скорее, я выгляжу привлекательно, а если очень нужно, могу выжать из себя даже эффектность. Я среднего роста, после родов не слишком худая, у меня не такие большие глаза, как хотелось бы, совсем не идеальный нос и тонковатые брови. Я часто меняюсь, но в этой точке жизни натуральная почти блондинка - ношу длинные светло-русые волосы. В плане внешности во мне объективно нет ничего выдающегося, ровным счётом ничего. Ну, разве что, мне повезло с фигурой, а главное с бёдрами. И у меня действительно красивые губы. На этом всё. Целеустремлённость и упорство – мои главные достоинства, ум – моя козырная карта, и вот этот незаурядный ум некоторые особо внимательные личности умудряются прочесть в моих синих глазах.
Однако я совершенно не умею соблазнять мужчин. Эта способность неожиданно проявилась лишь однажды – когда я хотела заинтересовать будущего мужа. Во всех остальных случаях, даже если она очень была мне нужна, призвать её больше не удалось. Я не умею раскачивать бёдрами, взмахивать ресницами и томно трогать себя за волосы, почти не ощущаю своей сексуальности, хотя очень хорошо осознаю, как много теряю в жизни. И как любая молодая женщина, живущая в чувственном вакууме с безразличным мужем, мечтаю познать её краски если не сполна, то хотя бы немного расплескать их на полотне моего серого существования.
Ввиду всех изложенных причин категоричный отказ от интереса красавца не рассматривается мною как единственно возможный и правильный путь. Но самое главное - он меня волнует, а я волную его. Биотоки сексуального гостя буквально обжигают мою кожу: я стою спиной, но знаю, в какую точку моего тела упирается его взгляд. И нужно отметить - такое со мной впервые. Не припомню, чтобы когда-нибудь я чувствовала мужчину так полно и так тонко.
Искоса слежу за его взглядом: тёмные, очень тёмные и очень красивые глаза исследуют меня, и это убеждает в верности моей недавней догадки. Резко разворачиваюсь, от неожиданности мой гость не успевает достать из своего «портмоне хороших манер» правильную улыбку и соответствующий взгляд, я застаю его искреннюю мимику, и она прекрасна. Его лицо одухотворено, оно живое, играет радостью, наслаждением, удовлетворением и не знаю ещё чем. Вот такой, как сейчас, Алекс ещё более красив: черты его лица мягкие, в них не брутальная и не женственная красота, в нём как в дорогом коктейле - всего понемногу и ровно столько, сколько нужно для изумительного вкуса. Впервые в моей простой до этого момента жизни во мне просыпается нечто животное, первобытное. Оно важно и ново для меня: я накопила достаточно знаний и опыта, чтобы понимать истинную ценность вещей.
Алекс пригласил меня с сыном прогуляться, сказал, что у него есть пара свободных часов, он жаждет посмотреть город и просит составить ему компанию. Артём ещё спал и отказался идти с нами.
Втроём мы бродили пешком по Кишинёву – моему родному городу, я рассказывала историю создания парков и зданий, нашего цирка и Театра Оперы и Балета. Я неплохой гид, так как в студенчестве подрабатывала экскурсоводом для иностранцев, и могу поведать много интересных занимательных фактов о нашем городе на четырёх языках. Моё хобби – иностранные языки, я знаю почти в совершенстве английский, французский, могу примитивно изъясниться на испанском и немецком, не считая родного русского, почти родного украинского и государственного молдавского, который просто обязана знать.
Алекс особенно интересовался зданиями, потому что он архитектор. Я показывала ему дома старого города, о которых знала удивительные исторические факты, а также новые здания, вздымающиеся ввысь стеклянными стенами. Я призналась, что современная архитектура, простая и строгая, техничная по исполнению, нравится мне гораздо больше, Алекс неожиданно рассмеялся, а я предложила взять такси, потому что захотела показать ему совершенно неотразимый, с моей точки зрения, новый жилой дом.
- Вы не представляете, насколько это современное сооружение! – восторгаюсь я. - Дом выстроен в виде каскада, где каждая квартира имеет свою террасу, и получается, что, чем ниже расположена квартира, тем она больше. Это дом будущего, потому что он построен из экологически чистых материалов, во-первых, а во-вторых, в основе его создания, как я поняла, лежали энергосберегающие технологии, и, поэтому у него минимальные потери тепла в зимнее время. Вся крыша и частично террасы покрыты солнечными батареями, за счет этого дом абсолютно автономен в плане потребления энергии, а значит – экономичен! - я не могу и не хочу скрывать своего восторга. Мои глаза горят.
Алекс сосредоточенно поднимает брови и говорит:
- Ну, вопрос воды остаётся открытым. Как зациклить её потребление – вот эта проблема делает абсолютную экологичность и экономичность практически недостижимой. Технически это можно сделать, но есть и этическая сторона вопроса, - улыбается. - Люди не захотят мыться водой, которая до этого побывала в соседском унитазе, даже если лабораторный анализ покажет её полную стерильность.
Мой рот открывается от удивления, нечто сродни шока пропечатывается на моём лице, а Алекс мягко смеётся, окутывая меня облаком доброжелательности:
- Этот дом тестовый, и построен он по моему проекту. Сейчас мы только начали его заселять, чтобы протестировать работу всех систем. Я тоже в нём живу - в маленькой квартире на пятом этаже, – он снова счастливо улыбается. – На самом деле, на пятом - самые большие квартиры, а самые маленькие – на четвёртом и далее увеличиваются до первого. Пятый этаж – самый непредсказуемый, будучи крайним, он подвержен больше других охлаждению. Поэтому самые большие квартиры могут оказаться самыми холодными, несмотря на то, что проектом предусмотрены усиленные системы их отопления. Увидим этой зимой! – и вновь он улыбается одной из своих шармовых(очаровательных?) улыбок.
- Почему на пятом - самые большие квартиры, я не могу понять? Визуально пятый этаж самый маленький, - вопрошает мой аналитический мозг.
- Всё дело в планировке, - объясняет. - Начиная с четвёртого, квартиры зеркально отражают друг друга, то есть находятся напротив. Всего восемь квартир на этаже. На пятом – всего три квартиры на весь этаж. У них же и самые большие террасы.
- Круто, – выдаю я и больше ничего не могу сказать.
- Хочешь ко мне в гости?
- А мы уже перешли на «ты»?
- Ну, мне кажется, уже пора, – и вновь улыбка, самая лучезарная из всех, какие я вообще видела в своей жизни.
«Хочет очаровать меня и соблазнить, самонадеянный аристократ», думаю, тихонько посмеиваясь «про себя».
- Подозреваю, что в гости как-то неуместно. Особенно, если мы «на ты», – выжимаю из себя весь максимум доступного обаяния и так же заливаю его улыбкой с головы и до самых пят.
- Ну, тогда поедем, пообедаем. Выбирай место!
И я решаю: «Выберу самый дорогой ресторан, хе-хе! Будет знать, как выпендриваться». И выбрала.
{Imagine Dragons - Not Today}
Это был самый чудесный обед в моей жизни. Так беззаботно, весело и в то же время насыщенно я давно не проводила время. Алёша смешил нас своими выходками, Алекс от души хохотал и внезапно сказал:
- Как прекрасно, наверное, иметь детей и вообще семью…
При этом он так пронзительно заглянул в мои глаза, будто хотел тронуть самые глубокие пласты и посмотреть, что под ними. Но что трогать, если ему и так уже довелось увидеть, насколько «идеален» мой брак, особенно когда муж назвал меня «дурой» при постороннем человеке и «деликатно» предложил закрыть рот. Мне было за это стыдно, и я старалась стереть из памяти всю эту мерзкую сцену, потому что она мешала мне наслаждаться приятным общением с этим человеком не нашего мира, не нашего круга, не нашего воспитания и образованности, не наших возможностей.
Его интеллигентность и природная мягкость притягивали меня, как магнит. Я ощущала себя личностью рядом с ним.
- Откуда ты так хорошо знаешь русский? – интересуюсь.
- Правда? И в самом деле, настолько хорошо?
- Ну да, ты говоришь на нём, как на родном. Вот мне интересно, как это возможно, если ты – американец?
- Меня воспитывали в русскоговорящей семье.
Я улыбаюсь и немного завидую – здорово вот так, не напрягаясь, вынести из своего детства бесценный языковой багаж.
- Я русский только наполовину: мои предки жили в Петербурге ещё до революции – прапрадед перевёз всю семью в США, в Чикаго, а другая половина моей крови по матери – испанская.
Годы спустя я узнаю, что эти самые иммигранты были русской аристократической элитой из рода Соболевых, удачно сохранившей и приумножившей свой капитал, чудом избежав финансовых и человеческих потерь во время революции 1917 года, так что Алекс никогда в своей жизни не знал, что такое бедность, и с детства получил самые широкие возможности. Его предки были не только промышленниками, но и людьми с хорошей интуицией.
- Почему ты решил стать архитектором?
- А что может быть прекраснее, чем создавать и строить дома? Наверное, только рожать детей, но этого я, к сожалению, не могу!
Это была шутка, и мы оба над ней смеялись, но его слова оставили в моём сознании магический отпечаток. Плохо только то, что этот отпечаток упорно игнорировал мой излишне расчётливый ум.