Но он спросил, и она не могла отказать. Сирша указала на него и вверх на небольшой каменный выступ в стороне от входа в пещеру.
- Там.
Он встал и прошел по горе к ее дополнению. Это была золотая статуя, ее можно было легко держать, ведь она была чуть больше ее ладони.
Может, это был какой-то принц, правитель, известный в мире людей. Его гладкие черты лица были искусно сделанными, он не должен был находиться в глубинах. Корона на его голове была с острыми пиками, меч на бедре вызывал у нее фантазии о войнах, в которых он сражался.
И побеждал.
Она мечтала о принце почти все детство, а потом и повзрослев. Он был красивым, добрым, королем, который превосходил других королей. Его ум был известен на всех землях, и все женщины из королевских семей хотели быть его женой.
Истории в ее голове наполняли ее счастьем. Теперь Сирша боялась того, что скажет Манус. Принц был выдуманной фигурой? Просто мужчиной, которого слепил скульптор?
Манус покрутил статуэтку в руках и кивнул.
- Кухулин. Один из величайших королей из легенд, сын Луга и смертной женщины. Такой талисман приносит удачу. Он тебя оберегает.
- Он был защитником?
- Защищал всех, кого любил, но ему не повезло больше всех в истории.
Она подплыла ближе, опустила локти на гору золота и смотрела на него.
- Расскажешь мне?
- Историю? – удивился он. – Сейчас?
- Пожалуйста.
- Другие русалки не вернутся и не разозлятся, что мы возле их сокровищ?
- Вряд ли, - она подвинулась, больше золота упало в соленую воду. – Я люблю истории, а ты хорошо их рассказываешь.
- Ты останешься в воде?
Сирша посмотрела ошеломленно на горы золота.
- Да.
Он посмотрел на богатства вокруг него и вздохнул.
- Ладно.
Манус опустился на груду, заерзал, делая выемку под себя в монетах. Он убрал руки за голову и кашлянул.
|
|
Она любила эти моменты с ним. Он рассказывал истории ночью под луной, Сирша едва дышала. Ей нравилось притворяться, что она была в его историях, переживать моменты приключений, сражений и любви.
- Кухулин известен как один из самых сильных мужчин в истории. Он – сын Луга, бился не хуже своего отца. Говорили, в бою он становился другим. Зверем. И он был таким красивым, что все лорды переживали, что он украдет их жен и дочерей.
Сирша вздохнула и опустила голову на предплечья.
- У него была жена? Она была красивой, как он?
- Нет, - Манус покачал головой и улыбнулся. – Он был слишком диким для этого. Жены у него не было, и другие презирали его за это. Пытаясь убрать его от их женщин и дать их сыновья шанс на брак, Форгалл Монак заявил, что Кухулин не был таким уж легендарным воином, как заявлял. И любой воин с таким званием учился с Скатах из Альбы, женщиной, что была сильнее и опаснее всех живых мужчин. Она жила в Дун Скейт, Крепости теней, далеко на острове Скайе.
От имени Сирша выпрямила спину. Она радостно склонилась ближе.
- Я слышала о Скатах! Ее дочери когда-то давно проплывали тут.
- Ее дочери?
- Они были опасные, как она. Чудесные существа в броне людей и шлемах в форме зверей. Стражница угрожала им, но они кричали боевые кличи так громко, что мы слышали их в глубинах океана. Они заслужили право миновать наши воды.
Его щеки побледнели.
- Страшно подумать, что за существо напугало бы стражницу.
- Напугало? Нет. Они не запугали стражницу, они были в родстве, - она прижала ладонь к груди. – Стражница знает боль обиженной женщины. Они родились из душ утонувших и существуют, чтобы остальные не испытали такую боль снова.
|
|
Ее душа желала бережных объятий стражницы. Они были добрыми, и хотя они разрушали, они делали это не без повода. Сирша любила их до боли.
Он мог такое понять? Он знал боль в сердце женщины от того, что ее могли не любить в ответ?
Он не мог, но она не думала от этого о нем хуже.
Сирша подняла руку и махнула ему продолжать.
- Кухулин. Что стало с ним, когда он отправился на остров?
- Он долго тренировался со Скатах и ее дочерями. Он узнал все техники, какие знали только женщины острова. Но, как красивый мужчина, он привлекал к себе женщин. Они были сильными жестокими существами, которые порой казались мужчинами, а не женщинами. Кухулина очаровала одна, а ее соперница, Айфе, стала завидовать. В порыве гнева она вызвала Кухулина на дуэль.
Сирша охнула.
- Да?
Манус серьезно кивнул.
- Да. Они бились днями напролет кулаками и мечами. Солнце взошло, луна опустилась, и так снова и снова, пока бой не был завершен. Кухулин прижал меч к ее горлу, победив. Он попросил в знак победы ночь с ней, и она забеременела.
Слезы тут же наполнили глаза Сирши. Она сглотнула и подняла руку, чтобы он притих.
- Я думала, ты назвал его хорошим. Героем?
- Так в истории.
- Но он заставил женщину спать с ним? Он уже победил, но еще и завоевал ее тело?
Манус глубоко вдохнул, сдвинув брови.
- Я не думал об этом в таком ключе, но, думаю, ты права.
- Я не верю, что он – герой. Уже нет.
- И, может, ты права. Даже старые легенды напоминают, что это истории о людях, а не богах. А люди ошибаются.
|
|
- Расскажи остальное, Манус. Я хочу знать, что стало с Кухулином, - огонь пылал в ее груди, чистый гнев, и она не знала, что с этим делать.
Он повернулся на бок, чтобы видеть выражение ее лица.
- Узнав все навыки, что мог, он покинул остров Скайе, вернулся домой. Он ворвался в крепость мужчины, который подставил его, захватил его замок, его людей и земли, стал лордом. Пророчества Кухулина говорили, что его имя будут знать, но он умрет молодым. С таким знанием не удивляло, что в день, когда к его дверям прибыл нарушитель, он нервничал. Кухулин крикнул: «Кто там?». Ответа не было. Он снова и снова спрашивал, пока не произнес предупреждение: «Если не ответишь, я сражусь и убью тебя». Нарушитель не ответил. Они начали дуэль, она была короткой, жестокой и кровавой. Неизвестный мужчина лежал на полу и умирал, любопытство пересилило Кухулина, и он склонился рядом с телом и снял шлем с головы нарушителя. Его лицо смотрело на него, глаза были зелеными, как у его матери. Его сын умирал в его руках, и он шепнул отцу: «Я пришел, чтобы понести флаг Улстера к вратам Рима и дальше с тобой».
Последние слова звенели в пещере. Сирша вытерла слезу со щеки.
- Тогда у него нет счастливой истории.
- Точно, - сказал Манус, но звучал растерянно. – Я всегда думал, что он – легенда, но не теперь… Его история не счастливая.
- Как он умер?
- В бою с королевой Маб Кухулин стал наглым, нарушил много табу. И каждое нарушение было как гвоздь в его гробу. Ее воин, Лугад, сделал три волшебных копья, зачарованные, чтобы убивать королей. Первым он убил колесничего Кухулина, короля всех колесничих. Потом убил лошадь Кухулина, Лиат Мака, короля всех лошадей. И последнее он бросил в Кухулина. Герой привязал себя к камню посреди поля боя, чтобы умереть на ногах. Ворона опустилась на его плечо, Морриган пришла забрать его душу в загробный мир. Лугад отрубил его голову, но меч Кухулина упал и отрубил ладонь Лугада.
- И Кухулин отомстил.
- Он совершил много подвигов.
- Ваши герои творили и великие и ужасные дела.
Он протянул статуэтку к ней. Металл был холодным на ее пальцах.
- Так делают люди, жемчужинка. Мы холодные и черствые. Мы приходим в этот миг, крича, начиная умирать. Не удивительно, что мы – эгоисты.
Сирша повернула принца, посмотрела на его лицо, которое долгое время было в ее снах. Она обвела пальцем лоб, добрые глаза, крючковатый нос и упрямый подбородок. Он был добр с ней в ее снах.
Но это были детские фантазии. Настоящие люди были с изъянами, и этот урок было изучать больнее всего.
Она выронила статуэтку, и та упала на дно пещеры. Она пошатнулась на краю туннеля и полетела в глубины бездны, пропала во тьме.
- Я не знаю, нравится ли мне твой мир, - прошептала она. – Он злой и страшный.
- Да. Но он еще и красивый и свободный.
- Какая свобода? То, о чем мы мечтаем по ночам? То, чего хотят наши сердца, хотя наши разумы знают, что это не настоящее?
- Ах, если перестанешь мечтать, все возможности в мире пропадут. Существовали они или нет.
Она двигала хвостом в воде, покачиваясь, пока обдумывала его слова. Мечтать было важно. Это помогало ей жить счастливо долгое время, и убрать мечта было сложно. Будет ли она той же без мечтаний?
Вряд ли.
Сирша кусала губу и кивнула.
- Ты мудрый и хороший, Манус.
- Не хвали меня, жемчужинка. Ты меня почти не знаешь.
- Я тебя знаю. Знаю твою душу, твою доброту, твое доверие. За стенами вокруг тебя хороший человек.
Она подняла взгляд, сердце отражалось в глазах, желудок мутило, как в шторм. Она раскрыла душу и надеялась, что он ответит тем же. Но он смотрел на воду за ней.
Манус замер. Он перестал дышать на пару мгновений, смотрел в тускло освещенную воду.
- Сирша, - зарычал он. – Вылезай из воды.
Ее спина напряглась, пальцы сжали монеты.
- Почему? Что за мной?
Она ощутила, как большое тело задело ее плавники. Она узнала гладкую текстуру.
Акула. Скорее всего, акула-бык, судя по размеру, одна из самых агрессивных.
Это могло означать лишь одно. Русалы услышали, что она была тут, или хуже, что она привела человека. Акулы всегда работали с гадкими пьяницами в океане.
- Нам нужно идти, - выдохнула она. Сирша протянула руки к Манусу. – Иди сюда!
- Сирша, вылезай из воды!
- Полезай в воду, времени мало!
Он уставился на нее.
- В воду к акуле? Нет! Я не дам тебе рисковать собой!
- Русалы близко, времени мало!
Он зарычал, и это сотрясло ее кости. Вода рядом с ней дрожала. Акула кружила, медленная, ее движения были уверенными, но без угрозы. От этого она нервничала.
Что задумали русалы? Они знали, что она скрыла человека от них? Или угрожали заставить Сиршу вернуться и принять решение?
Она схватила руку Мануса и закинула на свою шею.
- Держись.
Сирша прижала его к своей груди, ее волосы стали барьером между акулой и ними. Акула смотрела на ее хвост с голодом в темных глазах.
Зубы сверкнули в улыбке. В воде были тайны, манящие монстров как кровь. Она сжала Мануса крепче и устремилась в темный туннель.
Грохот челюстей акулы, закрывшихся у ее плавника, звенел в ее ушах. Она неслась вперед, задевая плечами и плавником за острые камни на стенах. Их побег не был изящным. Страх пронзал ее тело волной жара и тошноты.
Акулы не нападали, пока им не приказывали. И хоть она не ранила Сиршу, она загнала ее в туннель.
Намеренно?
Сирша повернула, прижала рот Мануса к своему, выдохнула воздух. Он боролся, пузырьки поднимались вокруг них, но у нее не было времени на глупости. Ему нужен был воздух, а ей нужно было спешить.
Сирша впилась пальцами в его щеки, заставляя его дышать.
Они вырвались в тусклый свет среди обломков корабля так быстро, что она едва успела отреагировать. Сирша перевела дыхание, огляделась, надеясь, что среди обломков не было русалов.
Ей не повезло.
Их выпученные глаза смотрели на нее среди трещин досок. Из красных носов в воду вытекала жидкость, они терли лица и огромные глаза. Ладони с перепонками заканчивались когтями, они дрожали, готовясь к охоте.
Ноги как у лягушек двигались, держа их наплаву, хотя она видела, что некоторые русалы вдали шли по дну океана. Сотни теней шли из бездны. Все хотели убить мужчину, которого она держала в руках.
Манус коснулся ее шеи, наклонил ее лицо и увидел ее ужас. Он кивнул, хмурясь, прижался губами к ее губам.
Это был поцелуй, от которого ее душа парила, и передача воздуха. Он гладил ее нежные щеки пальцами, прикасаясь легонько. Он вдыхал воздух с ее языка, нежно дарил самую тихую часть себя. Ласка, дыхание жизни, обещание приключений.
Она ощущала себя так, как он ее звал. Жемчужинка, которая не понимала, что она была не просто песчинка, пока он не забрал ее из ракушки.
Манус отодвинулся от нее с мягкой улыбкой, упер ладони в ее плечи и толкнул.
Она отлетела к стене, а он схватился за доску и выбрался в ближайшее окно.
Она растерялась. Он рисковал, но ради чего? Они не навредили бы ей! Но навредят ему.
Ладони дрожали, сердце уже обливалось кровью. Она вылетела из обломков корабля в открытые воды. Она безумно озиралась, искала его среди массы зеленой кожи в бородавках.
Где он был?
- Манус! – закричала она. Ее скорбный крик был как вопль стражницы, как песнь кита. Он летел среди русалов, и те вздрагивали от агонии в тоне.
Тело поплыло со дна океана. Сильное и красивое. Он уплывал от русалов, кровь тянулась за ним красным знаменем. Его оружие из доски пропало, и она надеялась, что оно было в груди одного из русалов.
Решив его спасти, она устремилась сквозь воду падающей звездой. Она вытянула руки, схватила его и развернулась.
Никогда еще она не плавала так быстро. Длинные мышцы ее хвоста горели, сердце грохотало об ребра, жабры работали усиленно, чтобы доставить его к поверхности. Там он будет в безопасности. Они не смогли поймать его, пока он плыл. Манус был быстрым.
Когти впились в ее плавник, пронзили тонкую мембрану и потянули. Она закричала от боли, пронзившей спину.
Пытаясь спасти Мануса, она толкнула его к поверхности.
Русал утянул ее ко дну океана, где ждали другие. Манус вырвался из воды, его ноги дико двигались, удерживая его наплаву.
Ее утягивали все глубже, а он опустил голову под воду и посмотрел на нее. Если бы она была на суше, на ее щеках были бы слезы. Но вместо этого весь океан стал символом ее печали.
Она протянула руку к нему, но русалы утаскивали ее в бездну.
Корабль на горизонте
Манус выбрался на белый песок, откашливая воду. Море пыталось забрать его, и в этот раз он сомневался, что уцелеет. Но он снова оказался на суше.
Он сжал пальцы.
- Откуда они взялись? – он кашлял. – И куда забрали…
Он повернулся, сел и смотрел на море. Волны были спокойнее, чем он помнил, тихо набегали на берег. Вид был невинным, хотя теперь он знал, какую опасность скрывал океан.
Стражи. Русалы. Какие еще ужасы там прятались?
Волна бросила пену на его ногу. Кожу покалывало, он попятился, пока не оказался как можно дальше от воды. Манус не знал, сможет ли видеть море так, как раньше.
Сирша не преувеличивала, назвав русалов уродливыми. Они были чудовищами. Их рты были огромными, глаза выпирали на головах, кожа была грубой, а на руках были когти.
Он рассеянно потер бицепс, на ладони остались вода и кровь. Рана заживет, если на когтях не было яда. Он сомневался в этом. Хоть существа ужасали, они выглядели страшнее, чем вели себя.
Он поежился и притянул ноги к груди.
Перед глазами было лицо Сирши. Она тянула к нему руку, пока они утаскивали ее, и она боялась. Манус пытался защитить ее, но их было много, а он – один.
Он подвел ее. Они забрали ее туда, откуда прибыли эти чудовища. Что он мог?
Будь он лучше, он поклялся бы, что найдет ее. Он проплыл бы по океанам с неводом, искал бы русала. Он выследил бы стража и заставил отвести в их царство, где он сразился бы мечом с ее отцом.
Но Манус был не таким. Он ценил свою жизнь и не рисковал ею ради русалки.
Хоть она и спасла ему жизнь.
Тихое фырканье прозвучало у уха, теплый вес опустился рядом. Манус поднял руку и закинул на зелено-белые плечи ку ши.
- Привет, Мак Лир. Я все гадал, куда ты делся.
Фейри фыркнул и смотрел в море.
- Я тоже, - Манус смотрел в ту же сторону, но ничто не беспокоило удивительно спокойную воду. – Мы будем ждать ее. Может, она сбежит от них.
Она не смогла.
Манус ждал еще три недели с фейри-псом. Они уходили по очереди, искали еду и воду. Без русалки было сложнее выжить.
Остров пропускал Мануса внутрь. Он находил немного еды, еще меньше пресной воды, но ничего полезного для побега. Порой он слышал странный щебет, но не мог увидеть источник.
Фейри играли с ним. Он знал, что этот остров был с ними, хоть он их не видел и не смог бы поймать, даже если бы попытался.
В последний миг, когда его силы почти кончились, он вышел из-за кустов и увидел, что ку ши стоял, и шерсть на его загривке была дыбом. Он оскалился, сверкая зубами на солнце.
Манус прикрыл глаза и чуть не упал от шока. Вдали был силуэт корабля. Он узнал бы высокие мачты всюду.
Что-то в нем стало горячим. Хоть море было опасным, с дикими существами, его кровь хотела приключений. Свободы. Покинуть этот дурацкий остров и русалку, которая не оставляла его сны.
- Мак Лир, хватит!
Фейри замер, низко рыча.
- Приведи их ко мне, мальчик.
Фейри бросился вперед, скрылся под волнами. Манус не знал, мог ли ку ши общаться со всеми людьми. Он на это надеялся.
От усталости дрожали колени. Он упал на четвереньки, напомнил себе дышать. Его легкие с трудом слушались. Желудок пока удалось успокоить, он подавил дрожь в мышцах, ожидая спасения.
Корабль. Там был корабль.
Ему нужно было продержаться еще немного.
Сердце билось, Манус смотрел на песок. Руки дрожали, но он не падал на лицо. Он ждал на четвереньках людей с корабля. Он не падет еще дальше.
Он не знал, сколько ждал, но потом уловил звуки. Весла двигались в воде неподалеку, поднимая брызги. Корабль задел песок с шумом. Сапоги ударили по воде, мужчина с кряхтением вытащил лодку на берег.
Манус слушал, как мужчина хрустел песком, шагая к нему. Поступь была тяжелой, уверенной, сильной.
Он был бы таким, если бы не голодал три недели.
Он поднялся на корточки из последних сил, отклонился, и голова покачнулась. Его ладони опустились на бедра, он смотрел, как к нему приближался крупный мужчина.
Странно, но он не думал, что увидит мужчину такого цвета. Моряк был высоким и широким, светловолосым и голубоглазым. Золотая грива окружала его голову, как у льва, которого Манус видел один раз в жизни.
Незнакомец присел на корточках, окинул Мануса взглядом и сказал:
- Ты еще не мертв?
- Жив.
- Доберешься до корабля?
- Могу.
- Работать будешь?
- Я так делал всю жизнь.
Мужчина кивнул.
- Тогда тебе повезло, что ку ши тебе помог. Пес останется тут.
- Этого я не допущу, - прохрипел Манус, губы потрескались. – Мак Лир останется со мной.
Другой мужчина приподнял бровь.
- Бог моря?
- Я сам его назвал.
- Точное имя, если к тебе зверь прибыл так же, - он посмотрел на фейри и пожал плечами. – Ты за него в ответе, если возьмешь с собой. Мы плывем в Уи-Нейлл, там тебя высадим.
- Хорошо, - Манус утомленно кивнул. – Это дом.
- Тебе повезло.
Он знал. Манус всегда был удачливым, с тех пор, как его впервые побил парень, который споткнулся и упал с причала. Манус был сломлен, голоден, но не погиб.
Манус застонал, когда блондин сунул плечо под его руку и поднял его. Океан схватил его за ноги, гладил волнами его лодыжки.
Он словно извинялся.
«Прости, что навредил тебе. Прости, что убил твоих друзей. Прости, что забрал ее у тебя».
Будь он сильнее, сказал бы морю, что между ними все кончено. Он не мог быть верным, если море все у него забирало. Забирало и забирало все, что он любил. Но он снова был там.
Блондин охнул, толкнул лодку от берега и запрыгнул в нее.
- У твоих ног одеяло. Если умный, бери его.
Манус не двигался.
- Ты или упрямый, или тупой. Так какой же?
- Почему ты прибыл?
- Пес не оставил выбора.
- Почему? – повторил Манус.
Он посмотрел в ледяные глаза мужчины. Викинга, судя по виду. Свежий воздух очищал его разум, и он видел косички и бусины в бороде мужчины. Но такой корабль оказался далеко на юге.
Викинг кивнул.
- На моей земле такие существа дикие. Я хотел увидеть человека, который приручил фейри.
- Он не приручен.
- Но слушается тебя.
- Я попросил. Он согласился помочь.
- Опасно играть с фейри, - рассмеялся викинг. Он взял весла в большие руки и стал грести. – Ты знаешь, как для них важны сделки?
- Я знаю старые легенды.
- Не стоило соглашаться на сделку с ку ши.
- Это мое дело, викинг.
- Это твоя голова, - исправил он. – Я не знаю тебя, а ты – меня. Но если ты будешь на моем корабле, держи пса подальше от моих людей. Мне не нужны в пути фейри, приносящие неудачу.
Манус кивнул. Он не хотел признаваться, что в нем была кровь фейри. Потому он выжил?
Голос Артуро зашептал в его голове: «Они тебя пощадят. Ты – фейри. Как они. Просто скажи моей жене и ребенку, что я люблю их, и твой долг будет отплачен».
Ему казалось, что долги будут на его душе вечно.
Океан направил лодку к кораблю викингов. Перед глазами все расплывалось, на миг показалось, что он видел Сиршу в воде. Темные волосы как водоросли и улыбка, что разбила бы сердце любого мужчины.
- Как вы миновали стражницу?
- Чудище в воде? – викинг улыбнулся, его зубы на миг показались острыми. – Они не нападают на корабль викингов. Мы редко тут бываем, но они пострадали от нас достаточно, чтобы больше не нападать.
- Они вас боятся?
- Я зову это взаимным уважением.
Манус не был в этом уверен. Викинги не славились уважением, хоть и подняли его на корабль. Они схватили его за одежду сильными руками. Они были высокими и крупными, он еще не видел таких больших людей.
На пару секунд он испугался, что был на борту не у викингов. Он переживал, что э то были Туата де Дананн, и они воровали его.
А потом они хлопнули друг друга по спинам, стали ругаться, писать за борт, и он понял, что это были люди. А с людьми он мог разобраться.
Манус опустился на груду сохнущих неводов. Мак Лир выпрыгнул из лодки в воды. Викинги кричали, указывая на фейри, плывущего посреди моря.
Но Манус видел другое. Глаза зверя изменили цвет, стали почти как у человека и старее.
- Спасибо, Мананнан мак Лир, - пробормотал он.
Пес пропал в волнах, и Манус гадал, был ли то зверь. Фейри могли менять облик. Мог ли Мананнан мак Лир направить Мануса к Сирше?
Он впился пальцами в неводы и старался не смотреть на океан.
Там были монстры. Монстры без облика, глаз или рта. Худшим монстром в тех глубинах была его собственная вина.
* * *
- Что ты наделала?
- Отец, прошу.
- Молчи! На этот вопрос я не хотел ответа.
Ее отец взмахнул рукой в воде. Поток оттолкнул ее в грудь брата.
Сирша подалась вперед, чтобы не ощущать спиной грубую кожу. Бородавки, гадкая чешуя не были человеческими. Она попробовала красоту и не хотела касаться их ужасных тел.
- Ты была с человеком, - прорычал ее отец. – Ты знаешь наши законы.
Она сцепила пальцы перед собой. Молчала, как он и хотел.
- Это уже слишком, Сирша. Я дал бы тебе выбрать любого русала. Но это? Я не потреплю и дальше этого глупого поведения.
- Я не хочу ни одного русала.
- Что ты сказала?
Ее лицо стало зеленым.
Сирша слышала, как охнули ее сестры, некоторые закрыли лица от страха, что их отец ответит на оскорбление. Но она не могла остановиться.
- Я не выйду за русала. Я люблю другого.
- Любишь? Любовь – выдумка людей, чтобы брак стал терпимее.
- Я знаю, что любовь есть. Я ощутила ее с ним, и я не выживу без нее.
- Ты отлично выживешь, - рявкнул он. – Моя дочь не так слаба, что не выживет в браке. Уведите ее. Заприте, чтобы не улизнула до свадьбы с Крейгом.
- Крейг? – охнула она, брат сжал ее плечи. – Я не выйду за него. Я не выйду ни за кого!
- Ты сделаешь, как я сказал.
- Отец! Ты так со мной не поступишь! Прошу!
Она ждала, что он будет кричать, спорить, может, даже ударит ее. Но он так не сделал. Ее отец отвернулся от младшей дочери и поднял руку, чтобы не видеть ее мольбу.
- Уведите ее.
- Стой, - прошептала она. – Отец, посмотри на меня.
Бородавки царапали нежную кожу ее груди. Она вырывалась из хватки брата, хвост дико извивался.
- Отец! Ты посмотришь на меня, обрекая меня на несчастную жизнь! Отец!
Ее отец отвернулся, выпрямил спину и молчал.
Сирша боролась весь путь в пещеру. Она кусала руки брата, сплевывала зеленую жижу в воду, как зверь. Слюна висела нитями вокруг ее плеч, текла из его больших губ. Молочно-белая густая слюна напоминала ей, где она была.
Под водой. В глубинах океана, где никто не слышал ее крик.
Ее сестры тянулись за ними. Они плакали в ладони, но смотрели на нее пылающими взглядами. Они хотели знать историю ее любви. Как это ощущалось, как произошло, что за существо заразило ее такой эмоцией.
Любовь не была настоящей. Русалки это знали. Им нравилось мечтать о любви. Это была сказка, которую могли испытывать разве что Высшие фейри, но не меньшие.
Она вела к опасным путям. Люди поступали глупо, опьяненные любовью, ссорились, даже умирали, потому что желание было ужасным.
Ее сестры думали, что она умрет. Может, так и будет.
Сирша ощущала обжигающую боль потери в груди. Она опаляла ее плоть и кости, и она была уверена, что все видели сияние углей. Она ненавидела их. Ненавидела всех существ, что были между ней и Манусом.
Она содрогнулась от всхлипа, сжалась в комок, хвост вяло покачивался, как флаг поражения. Ее брату было плевать. Он думал, что она была безрассудной, как думал и ее отец.
Может, так и было. Если бы она не спасла человека, была бы счастлива от мысли, что проживет с Крейгом. Он обеспечил бы ее. Позаботился бы о ней по-своему.
Ей не нужно было бы переживать из-за еды. Она не скучала бы по семье, он не увел бы ее на сушу.
Но она не испытала бы приключения или мир над волнами.
- Все не так плохо, - буркнул ее брат. – Ты будешь как все русалки. Замужем, с детьми и кучей дел. Забудешь о своем человеке, как только займешься своей семьей.
- Я не хочу забывать. Я хочу помнить его до конца жизни.
Он фыркнул.
- Нет. Ты будешь помнить какое-то время, но потом – нет. Старые раны или кровоточат, пока не кончится кровь, или ты заживляешь их и трогаешь, когда хочешь ощутить боль.
- Говоришь по своему опыту? – ядовито сказала Сирша. Она хотела задеть его. Чтобы он кровоточил как она.
Она не ждала, что он хмыкнет в ответ, и звук пронзит ее живот и пробежит по спине.
- Не ты одна испытала потерю, сестренка. Вырасти и терпи, как все мы.
Потоки сплетались вокруг нее. Они нежно обняли ее, и это вызвало слезы на ее глазах. Даже океан хотел извиниться за то, что участвовал в ее потере.
Какую жизнь она получит? Ее народ страдал от ненависти, она ничего не могла с этим поделать. Они продолжали ненавидеть, злиться, терять, и конца этому не было. Это передавалось от родителя к ребенку поколениями.
Только она среди многих ощущала боль русалок в своих венах.
Прутья из камня виднелись впереди. Они использовали клетку для худших своего вида. Для тех, кто воровал, ранил, убивал.
К счастью, внутри никого не было. Она вспомнила тяжелые времена, когда она была еще крохой, когда не было места за прутьями. Плоть, плавники и узловатые руки торчали между прутьев, пытались занимать как можно меньше места.
Ее судьба не будет такой.
Сирша вздохнула и позволила брату втолкнуть ее в клетку. С тихим стуком закрылся замок, и она вздрогнула.
- Просто перестань звать беды, Сирша, - проворчал он. – Ты делаешь хуже для всех нас.
Он повернулся и уплыл, пропал из виду.
Дрожа, она обвила себя руками и опустилась на пол. Коралл впивался в ее чешую, но ей было все равно. Ее жизнь изменится навеки, а она не могла даже повлиять на это.
Что ей делать? Она не могла сбежать из клетки. Она не могла заставить отца передумать. Ее будущее было темным.
Она не знала, стоило ли жить так, когда она попробовала, как все могло быть.
Ногти стукнули по прутьям, и звук продолжался, пока она не подняла взгляд.
Ее сестры замерли неподалеку. Они ждали, пока она посмотрит на них, а потом солнечно улыбнулись. Но они не знали, что были солнечными. Многие из них ни разу не видели солнце.
- Сестра, как это?
- Мы хотим знать!
- Любовь? Она настоящая?
- Не может быть! Посмотрите, как она сжалась. Любовь не может быть настоящей.
- А если может? Я хочу знать, как это ощущается!
Сирша подняла руку.
- Хватит.
- Ты должна нам рассказать!
- Прошу, хватит. Я не хочу говорить об этом.
- Сирша. Ты такая эгоистка! Мы хотим знать, как ощущается человеческий недуг!
- Это не недуг, - буркнула она, сжимаясь сильнее. – Это ощущается, как когда устрица впервые открывает свой рот. Боязливо, робко, она не сразу касается моря языком. А потом понимает, что мир огромный, но не такой и страшный. Она сама принимает грязь в свою раковину и работает с ней, пока не создает для себя жемчужину.
Ее сестры молчали, пока она говорила. Старшая подплыла и прижалась к прутьям.
- Но, Сирша, мы едим устриц.
- Вы не поймете. Не как еда или вода, не как угощения из моря. Это отличается от всего, что я когда-либо ощущала.
- Тогда почему ты выглядишь так, словно тебе больно?
- Потому что мне больно, - проскулила она. – Я так далеко от него, и я знаю, что больше к нему не вернусь. Это меня убивает.