- Я не человек, Манус. То, что ты хочешь сделать, может быть нормальным в моем мире.
- Это точно не так, - он встал и протянул руку. – Готова?
Она всю жизнь ждала этого. Она очарованно обвила его пальцы своими. Мозоли впились в ее нежную кожу, но она не переживала.
Манус повел ее из домика в ночь. Свет луны озарил его, придавая ему облик божества. Он оглянулся, все еще сжимая ее руку, и улыбнулся.
Они перебрались через большой мост и по сколоченным доскам. Лестнице, напомнила себе Сирша. Он так это звал, и ей нужно было запоминать, раз она будет жить тут.
Сирша хотела замереть и все рассмотреть. Брусчатка была выложена аккуратно, камни подходили друг к другу почти идеально, и ей стало интересно, кто это сделал. Люди тоже могли использовать магию? Сами смертные так не смогли бы.
Здания поднимались во тьме как монолиты. Свет звезд мерцал на стекле в окнах, подмигивая Сирше. Внутри свет не горел.
Она не сдержала любопытства и потянула Мануса за руку, чтобы замедлить.
- Там живут люди?
- Да.
- Много? – она смотрела на здание в четыре этажа перед ними. – Это принцы?
- Нет, это общие дома. Трещат по швам, но чуть лучше моей лачуги.
- Трещат?
- Видишь, солома на крыше гниет? Некоторые окна без ставен, и замок на входной двери, похоже, сломан. Тут опасно оставаться, если не знаешь, как себя защитить.
- О, - прошептала она, видя дом в новом свете.
Он все еще впечатлял. Русалки не строили на дне океана. Они исследовали, а не создавали.
Но ее брат как-то раз сплел нить с жемчугом, чтобы подарить маме. Это нельзя было сравнить с домом, но это было началом осознания, что их руки могли что-то делать.
Их отец порвал ожерелье, и ее брат больше не пытался.
Хмурясь, она позволила Манусу увести ее глубже в портовый город. Здания росли, дома стояли все ближе друг к другу, пока между ними не пропало место. Ее ноги стали грязными, земля набилась между пальцев. Ей было неудобно, но она не осмелилась просить его остановиться.
Они шли на свадьбу. Она не даст ему остановиться, даже если будет конец света. Грязные ноги были пустяком.
- Вот, - Манус указал вперед на серый силуэт, который только стал виднеться вдали. – Это церковь.
- Церковь?
- Там многие поклоняются Богу.
Она кивнула.
- Почитать Туата де Дананн хорошо. Они ценят, когда люди помнят, что сделали фейри.
Он не ответил, и она взглянула на его острый профиль. Он хмурился, облизнул губы и ответил:
- Они почитают не Туата не Дананн.
- Тогда кого?
- Христианского Бога.
- Кто он?
- Позже объясню.
Она потянула снова, чтобы он замер.
- Я хочу знать, что за Бог это будет, Манус. Мне не нравится, что кто-то, кроме моего народа, позволит этот брак.
- Это мой Бог, Сирша, - он притянул ее к своей широкой груди и сунул палец под ее подбородок. Он осторожно приподнял ее голову, чтобы она посмотрела на него. – Мы ведь уже женаты в глазах твоего народа?
- Да.
- Теперь давай поженимся в глазах моего народа.
Она не могла спорить, хоть ей не нравилась идея брака перед богом, которого она не встречала. А если он ей не понравится? Или – хуже – она не понравится ему? Вопросов было много. Она знала, как выглядел гнев бога, это было ужасно.
Дрожа, она позволила ему вести ее к серому зданию, которое становилось выше с каждым их шагом.
Церковь ужасала. Высокие шпили вонзались в воздух, серьезные мужчины смотрели на нее с крыльями за спинами. Она смотрела на одного, и он будто пошевелился. Она вздрогнула и спряталась за спину Мануса.
Кровь фейри текла в ее венах. Она не должна была бояться творений смертных, но боялась. То, что создавали люди, было чудесным и ужасающим.
- Мы пришли, - он открыл дверцу в стене церкви, сливающуюся с камнем. – Заходи.
Она замерла на миг и погрузилась во тьму. Каменное здание проглотило ее, и в брюхе чудища было страшнее, чем снаружи. Тусклый свет падал сквозь цветное стекло окон, каменные статуи хмуро смотрели на нее со своей высоты.
Человеческий бог уже был недоволен ее присутствием?
Сирша встретилась взглядом со строгим каменным мужчиной, который хмуро глядел на нее. На нем была странная шляпа, и он сжимал посох, которым было просто бить людей. Он склонялся, и она переживала, что он вот-вот ступит на пол.
Неблагие фейри использовали каменные статуи как воинов. Она слышала в детстве истории, после них ей снились кошмары. Сирша не думала, что увидит такую магию.
Она сглотнула и отпрянула. Ее спина врезалась в стену, но ровная поверхность вдохнула.
Рука Мануса обвила ее, прижимая к нему.
- Что такое?
- Статуи.
- А что они?
- Выглядят как живые.
Он поцеловал ее в висок.
- Они не живые, моя жемчужина. Магия давно не ступала в это здание.
- До меня.
- Ты благословлена морем, - он поцеловал ее волосы и взял ее за руку. Теплые пальцы переплелись с ее. – Идем, Сирша. Я уберегу тебя от статуй, а если они сойдут с пьедесталов, я разобью их в пыль.
- Обещаешь?
Ответом была его ослепительная улыбка.
Дрожь Сирши пропала. От улыбки в уголках его глаз появлялись морщинки – знак, что он часто улыбался в жизни. Медовые прожилки в глазах сияли, когда он был рад, словно солнце плясало на поверхности темного моря.
Она была очарована им. Люди говорили, что русалки песнями вели моряков к камням, но это он вел ее к беде. Движения его тела, его губ, сжимающие ее пальцы были песней сирены, которой она не могла сопротивляться.
- Святой отец? – позвал Манус.
- Отец? – повторила она. – Этот мужчина – твой отец?
- Нет. Не мой. Но мы их так зовем.
- Почему? Это так запутанно, - Сирша нахмурилась.
- Просто… - Манус вздохнул и пожал плечами. – Я не знаю ответа, моя жемчужина. Но так всегда было.
Они шли по длинному проему со странными длинными сидениями по бокам. Она хотела потянуть его за руку и спросить, для чего они были, но он спешил провести ее дальше. Тут было столько странного! Как ей все это узнать?
- Манус, ты вернулся, - голос был тихим и скромным. Этот голос она могла слушать часами, он напоминал шелест волн на песке пляжа.
Она обернулась, желая увидеть, у кого был такой голос.
Мужчина стоял на вершине небольшой лестницы. За ним был стол с множеством предметов, включая золотую статуэтку мужчины, похожую на ее. Отец был в белой робе с черным воротником. Он не выглядел юно, но и не был старым. Морщины только стали появляться на его добром лице, а глаза сияли жизнью.
Сирша поняла, что он говорил. Он источал энергию, какой она еще не встречала у людей. Доброта пульсировала золотым светом, таким ярким, что она почти могла его коснуться.
- Ах, отец, вот вы где. Я вернулся с женщиной, о которой мы говорили.
- Она привлекла твое внимание? Я думал, невозможно приручить твою дикую душу. Подойти ближе, дитя, я хочу посмотреть на чудотворца.
Сирша не понимала, что он говорил с ней, пока Манус не опустил ладонь на ее спину и не подтолкнул ее.
Почему она должна была говорить с мужчиной, который звал себя отцом, но был без сына? Она спрятала дрожащие ладони в кружевах юбки и шагнула к свечам.
- Ах, ты милая, да? Конечно, Манус хочет забрать тебя. Любому мужчине была бы честь стать парой с такой женщиной.
- Спасибо, - прошептала она.
От его внимания ей было не по себе. Что он видел, глядя на нее?
Она нервно убрала волосы за уши.
Викарий тут же отпрянул.
- Что это?
- Отец, не нужно мыслить в рамках, - перебил Манус.
- В рамках? Ты привел фейри в священное место!
- Нет ничего плохого в фейри.
Викарий покраснел. Сирша не понимала, от страха или гнева.
- Фейри нет места в доме Бога. Я не проведу эту свадьбу, как и никто другой, не лишенный разума.
- Вы уже сказали, что проведете, отец.
- А ты соврал.
- Я этого не делал.
- Ты скрыл правду, а это не лучше, - викарий указал на Мануса так, словно ладонь была мечом. – Я следую слову Бога, но я вырос тут, мальчик. Я знаю истории фейри, знаю, на что они способны. Я не хочу такого в своей церкви. Изыдите.
Их крики поднимались к потолку и возвращались эхом, ударяя по Сирше снова и снова.
Манус покраснел от гнева и сжал кулаки по бокам.
- Не имеете права.
- Ты поднимаешь руку на священника, за это проблем будет больше, а не просто несколько ночей в колодке.
Сирша сглотнула и прошептала:
- Перестаньте.
Они не прекратили. Она попятилась на пару шагов и обвила себя руками. Они не понимали, что пугали ее? Она не хотела быть в этом жутком здании с каменными стражами и злым священником.
Они спорили, и она прижала ладони к ушам. Их слова били по ее рукам, проникали между пальцев.
- Думаете, несколько ночей за решеткой меня испугают, отец? Вы больше всех знаете, откуда я, так что глупо меня искушать.
- Искушение – грех, и ты ему предаешься.
- Не обвиняйте меня, ведь вы и сами не без греха! Я знал вас до того, как вы надели эту робу…
- Прекратите! – ее крик зазвенел громче их голосов, яростно гремел.
Двое мужчин застыли и обернулись, уставились на маленькую русалку. Сирша смотрела на их губы, ждала, что они будут двигаться, но этого не произошло. Она медленно опустила руки и выпрямила спину.
- Я не знаю, что я сделала не так, - сказала она. – Простите, если оскорбила ваш дом, войдя в него без разрешения.
Злые линии вокруг рта викария смягчились.
- Дитя, я злюсь не поэтому.
- Тогда почему?
Он шагнул к ней, замер, когда она повторила за ним.
- Что ты?
- Я – одна из русалок.
- Моя мать рассказывала о твоем виде. Красивые женщины, но в плену под волнами из-за их мужей. Ты ищешь свободы?
Она кивнула.
- Ты уверена, что хочешь свободу с моряком? – его глаза снова стали добрыми. – Манус не славится верностью. Тебе подошел бы любой с суши. Принц, если нужно. Жить с Манусом будет непросто.
Манус поднял кулаки.
- Вы не имеете права, отец.
- Имею. Я не дам женщине выйти замуж за того, кого она не знает и не понимает. Она невинна в этом мире, - он закатил глаза. – Манус, не смотри на меня так. Я священник, но в первую очередь – ирландец. Меня, как и тебя, растили на сказках о фейри.
- Она может принимать решения сама.
- Да? Ты сказал, что можешь ей предложить? – священник указал на него. – Угрозу голода за углом? Отсутствие денег на новую одежду, кражу из карманов, переживания, хватит ли денег на торф на зиму? Она может жить лучше, и ты это знаешь. Ты бросишь ее, как только тебя позовет море.
- Ах вы…
Сирша не могла больше терпеть эти споры. Она встала между мужчинами, от ее дрожи трепетало платье, и кружево выглядело как морская пена.
- Хватит. Я не буду повторять, - они смотрели на нее большими глазами от ее резких слов. – Я уже взрослая, и я ценю ваши тревоги, но не дам другому мужчине решать за меня. Мы уже женаты в глазах фейри. Мне плевать, посчитает ли ваш бог нас такими.
- Ты не знаешь, кому себя отдаешь, - священник вздохнул. – Ты выбираешь тяжелую жизнь с мужчиной, который всегда будет во главу ставить море.
Гнев вспыхнул в ее груди.
- Боюсь, мы говорим о разных мужчинах. Я вижу его слабости, отец, ясно как день. Но я вижу и человека, признающего свои изъяны. Нет человека без изъянов, и я хочу быть с человеком, который знает, что он такой.
- Это красивые слова, но ты все равно не понимаешь, какой будет твоя жизнь.
- Моя жизнь будет такой, как я выберу.
Священник смотрел ей в глаза, погрузился во тьму ее взгляда, пока не нашел то, что искал. Он кивнул и повернулся к алтарю.
- Так тому и быть. Если я не могу убедить тебя в твоей глупости, научишься сама.
Она не считала, что он был прав, и он точно не мог доказать ее неправоту. Сирша взяла Мануса за руку.
Он посмотрел на нее с радостью в глазах.
- Ты уверена в этом?
- Я еще никогда не была так уверена. Я уже поклялась тебе, Манус, тысячу раз в голове, а если нужно – прокричу до неба. Я пересекла моря в поисках тебя и сделала бы это снова.
- Чем я заслужил такое, - тихо спросил он. – Я никогда не был везучим в таком. Почему ты?
Сирша прижала ладонь к его щеке.
- Я вижу мужчину, которого ты скрывал от мира, и он мне нравится. А тебе, похоже, нет. Пока что.
- Видишь его? И он тебе нравится?
Она не могла ответить. Она хитро улыбнулась и потянула его к терпеливо ждущему священнику.
Она опустилась вслед за ним на колени. Церемония была простой. Повторять слова и действия, священник связал их руки и объявил их мужем и женой. Это было больше, чем свадьба фейри, но меньше, чем она ждала от таких существ.
- Берешь эту женщину в жены? – спросил священник.
- Да, - голос Мануса поднялся под потолок, сильный и уверенный, и ее колени дрожали бы, если бы она стояла.
- Ты берешь этого мужчину в свои мужья?
Она посмотрела в глаза Мануса, в темные глаза с нитями золота и меди.
- Да.
- Тогда властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой.
Манус вскочил на ноги, притянул ее к себе и обнял. Он склонился и прорычал ей на ухо:
- Я не буду позорить тебя при священнике, но мы идем домой сейчас.
- Миледи, - сказал священник. – Будьте осторожны.
Она не стала отвечать. Сиршу не растили как принцессу, но она ощущала себя так, спускаясь по ступеням. Манус ждал ее внизу, протянув руку.
Не важно, что под его ногтями была грязь. Не важно, что у него не было титула, что он жил у моря, а не с другими людьми, что у него не было денег или запасов в доме. Он смотрел на нее бездонными глазами, и в них она видела дом.
Он был принцем из коры и земли, ожил от ее желаний.
Манус поспешил по улицам, не отвечая на ее вопросы. Он не слышал ее, пока они бежали по брусчатке к морю.
Их тихое дыхание разбивало воздух. Оно смешивалось со шлепками их ног по вытоптанной земле. Манус распахнул дверь, опустил ладонь на ее поясницу и провел ее через порог.
Хихикая, она прошла в хижину, полную золотого света рассвета. Он сделал позолоченными все края мебели в доме.
- Манус, уже утро.
- Я разбудил тебя слишком рано, – сказал он, шумно закрыл дверь и подпер стулом.
- Что ты делаешь?
- Не даю никому помешать нам.
Она приподняла бровь.
- Помешать? А что мы делаем?
Манус не ответил. Он поднял одеяло с кровати и закрыл им окно. В комнате стало темно, лишь несколько лучей проникало в дыры в ткани.
Она с интересом заглянула в дырку, пока он зажег несколько свечей. Теплый свет заполнил хижину, и его кожа стала бронзовой.
- Манус? – снова спросила она. – Что мы делаем?
Он тут же оказался в другой части комнаты, и она оказалась у стены, прижатая его телом. Он склонился, его губы скользнули от плеча до уха.
- Ты говорила правду? – его голос был хриплым. – У священника?
- Да. Фейри не умеют врать.
- Ах, да. Я забыл, - он поймал ее ухо зубами, нежно прикусил чувствительную кожу, вызывая искры в ее теле до пальцев ног. – Никто еще так не говорил обо мне.
- Тогда все они ошибаются.
Манус отодвинулся, и она снова затерялась в его глазах. Она видела горы с такими зелеными деревьями, что ее глаза болели. Водопады обрушивались с высоты, поднимая облака брызг. Древние звери поднимали головы с рогами, на их спинах были цветы. Она видела мир фейри в его глазах, но и не только это.
- Поцелуй меня, - прошептала она. – Я твоя, Манус из Уи-Нейлла. И другого не будет.
* * *
Манус хотел дать ей незабываемую брачную ночь. Он хотел дразнить ее, шептать обещания ей на ухо, притворяться джентльменом, хоть и не был таким. Она заслуживала всего его контроля и всей страсти.
Но она сказала слова, что делали ее навеки его. Брачный обет мало значил, когда женщина была неверной. Эта странная женщина по своей воле дарила себя, свою жизнь и душу обещанием, которое украло его сердце.
Нити его контроля натянулись, трещали. Он бросился, прижался к ее телу, поглощал ее губы с агрессией, которая удивила его. Она была на вкус как море.
Она жалила его душу как морская вода солнечный ожог, а потом успокаивала боль нежным прикосновением.
Манус прижал ладони к ее лицу, отклонил ее голову, чтобы проникнуть глубже в ее рот. Его ладони дрожали. Он прижал пальцы к ее щекам сильнее и понял со страхом, что в его венах горела не агрессия или страсть. Это было желание, такое сильное и жестокое, что он хотел оставить на ней свой след, даже на ее душе.
Он испугает ее, и ей стоило убежать от него, когда он был таким. Не будет нежных ласк, не будет шепота, только огонь, что поглотит ее целиком.
Но он не мог остановиться.
Он двигался губами по ее высоким скулам, по ее изящному горлу. Она едва дышала, ее ноги дрожали.
- Я не знаю, как быть мужчиной, которого ты заслуживаешь, - прошептал он в ее кожу. – Я не могу быть нежным. Я не могу быть хорошим.
- Ты такой, - прошептала она и сжала пальцами его волосы. – Люби меня, как мужчина любит женщину, Манус. Я не из стекла. Я – фейри, и я больше чем любая женщина, с какой ты был раньше.
Ее слова ударили молнией по его разуму. Они пробежали по его спине и чуть не лишили его ног от желания.
- Я так сильно тебя хочу, - выдавил он. – Я еще никого так не хотел.
Его пальцы дрожали, пока он развязывал ее платье. Он потянул за белый бантик, лента упала шелковой лужицей на пол.
Кружева раздвинулись, ткань едва держалась на ней. Он подвинул ткань, чтобы видеть гладкую кожу ее плеч. На ней не было ни пятнышка. Ни шрамов, ни следов ранок из детства. Сирша была вся из молочно-белой кожи, что становилась серебряной в свете луны.
Он опустил кружево пальцем, подцепив за край. Оно соскользнуло, замерло на ее талии, и она выглядела так, словно выходила из моря в его руки.
Манус видел ее кожу до этого. Видел ее без одежды, но это было другим. Одно дело видеть фейри в ее среде обитания. Другое – видеть ее в его доме, стоящую как уязвимый новорожденный.
- Твои ладони дрожат, - прошептала она.
Он благоговейно смотрел, как Сирша сжимает его ладонь и прижимает к своим губам.
- Ты не знаешь, что будет, - задыхался он, напоминая себе, что она была хрупкой.
- Ты перегибаешь, - она слабо улыбнулась. – Разве нам нужно столько думать?
Если все пройдет хорошо, в ее голове и не будет мыслей, только его вкус. Манус не мог дышать. Он смотрел на идеал, касался ее и переживал, что оставит след.
Его грязные пальцы не должны были трогать ее, хоть он украл ее. Русалки были из легенд. Она была богиней, а он – лишь уличной крысой.
Она шагнула вперед без звука.
- Я не знаю, что делаю, но ты же скажешь, если я сделаю что-то не так?
Он выдохнул с дрожью.
- Почему?
- Что «почему»?
- Почему ты позволяешь мне прикасаться к тебе?
Она улыбнулась и прижала ладонь к его щеке.
- Почему ты думаешь, что женщина этого не хочет?
- Я хорош только для шлюх.
- Кто тебе это сказал? Ты красивый и благородный. Я не узнаю эту робкую часть тебя, которая не понимает мои чувства к тебе. Это на тебя не похоже.
Она была права. Манус был уверенным, он без проблем заманивал проституток в свою постель. Он не колебался с ними. Они радостно пищали, когда он был близко.
Может, в том и было дело. Он не знал, интересовал их собой или деньгами. Скорее всего, деньгами, и он не был обязан ублажать их, если не хотел. Манусу нравилось уделять внимание их нуждам, но после долгого дня работы им платили. Он не переживал, если они не были удовлетворены.
Но если он разочарует ее?
Она заглянула в его глаза, и искра узнавания была такой яркой, что его щеки вспыхнули. Она знала или хотя бы догадалась о его мыслях.
Он прикусил губу, а она отошла. Ее пальцы схватили края платья, и она спустила его с бедер. Оно съехало на пол с шелестом моря, и Сирша осталась перед ним такой, какой прибыла сюда.
Длинные темные волосы обрамляли ее руки, и ее кожа казалась еще бледнее, чем он думал. Волосы покачивались у ее скругленных бедер, заканчивались у тонких ног.
Он смотрел на кожу, поцелованную луной, и тени между ее бедер.
- Я не хочу закаливать тебя, - нежно сказала она. – Ты – не клинок, который я хочу притупить. Я буду брать тебя так, как могу, Манус. Если это по-звериному, то помни, что я отчасти рыба.
Он рассмеялся и провел рукой по спутанным волосам.
- Все не так просто, моя жемчужина.
- Скажи, чего ты хочешь, муж мой, и я дам это тебе тысячекратно.
Ее муж.
Ее муж.
Слова разбили остатки его контроля. Манус выругался, шагнул вперед и подхватил ее на руки. Она обвила его шею, весело смеясь, и звук разбивал потолок и спускался эхом к ним.
Он опустил ее на свою кровать, шепча, что хотел бы дать ей больше. Она заслуживала золота, бриллиантов, что мерцали бы вокруг ее тела, украшая, будто богиню.
Она выгнула спину, и он гладил шелковистые груди. Стон вырвался из ее горла. Он хотел только этого, мечтал, что так будет. Она была нежной, горячей и податливой.
Он склонился и поймал губами горошинку на вершине груди. Гладя языком, он ждал, пока ее дыхание дрогнет, а пальцы сожмут простыни. Он перешел к другой груди.
Сирша была удивительно чувственной. От каждого движения его языка она выгибалась, а когда он прикусывал зубами, она стонала. Это было музыкой для его ушей, и он был рад послушаться ее тела.
Мышцы ее живота напряглись, его пальцы плясали по нежной коже там.
- Доверься мне, - прошептал он возле ее сердца.
- Всегда.
Он гладил внутреннюю сторону ее бедер, чтобы она раздвинула их шире. Сомнений не было, она с полным доверием раскрылась ему.
Она была теплой, влажной, сводила с ума. Манус застонал и прижался лбом к ее ключице.
- Жемчужина, я не знаю, буду ли нежным, а ты этого заслуживаешь.
Она прижалась сильнее к его пальцам, его ладонь оказалась на ее жаре.
- Я не хочу нежно, Манус. Я хочу тебя.
Сирша прижималась к его руке, жар исходил от ее тела, как никогда раньше. Он сделал ее земной. Ее кровь была раскаленной лавной, ее тело было из деревьев, а дыхание было ледяным северным ветром.
Он навис над ей, его длинные волосы щекотали ее чувствительную кожу.
- Да?
- Сейчас.
Он нацелился туда, где до этого были его пальцы.
- Будет немного больно…
Она прижала пальцы к его рту, заглушая его.
- Хватит, Манус. Мы ждали достаточно.
Ее тело было переполнено ощущениями. Было слишком много, но она не хотела, чтобы он останавливался.
Он был нежным, хоть и говорил, что не мог таким быть. С каждым дюймом, что он погружал в нее, она шумно выдыхала. Манус прижался губами к ее горлу, сдерживаясь, пока она не расслабилась вокруг него.
Сирша не думала, что будет так. Она видела раньше такие акты. Киты и морские существа совокуплялись с животным пылом, который она не понимала до этого.
Она запустила пальцы в его волосы, прижалась к его губам своими и ждала, пока он погрузится в нее полностью.
- Хватит, - прошептала она в его губы. – Ты был нежным, теперь дай мне все.
Движения его тела усилились, каждый выпад был как волна, обрушивающаяся на ее тело. Он был океаном, кружил ее потоками, поглощал ее.
Она неожиданно разбилась. Сирша откинула голову на подушки и смотрела на потолок, но видела только звезды. Тысячи сияющих огоньков украшали небо. Может, то сияли города под водой.
Она была разбита. Ее кусочки парили в воздухе, ее тело было переполнено, раскачивалось, а он погружался все глубже в нее.
Манус откинул голову, его шея напряглась, он издал звериный стон.
Вес его тела опустился на нее, окружил ее теплом и безопасностью, и на его коже были следы трудной жизни. Она гладила пальцами его ребра, его шрамы.
Дыхание задевало ее шею, он прижался губами туда, где воздух холодил ее кожу.
- Ты в порядке?
- Лучше, - улыбнулась она. – Намного лучше, чем я ожидала.
- Я рад, что не разочаровал.
- А как иначе? Я приму от тебя все, что могу.
Она шептала слова, хоть ей хотелось кричать. Он был ее, а она – его. Они были связаны по закону фейри и людей. Никто не мог забрать ее у него, и она не вернется в свой дом под водой.
Она впервые в жизни была в безопасности.
Чувство пьянило. Сирша не знала, как справляться. Ей не нужно было оглядываться, переживать, что ее отец или брат прятались в тенях. Ей не нужно было гадать, за кого она выйдет замуж, или куда направится ее жизнь.
Сирша решала сама, хотя, может, немного влиял и Манус. Но это было не так важно. Он был хорошим, просто еще не знал этого.
Он пошевелился, прижался лицом туда, где ее шея соединялась с плечом, и вздохнул.
- Начало дня. Нам нужно вставать, и мне пора искать работу.
- Останься еще немного, - попросила она.
Сирша обвила его руками крепче. Она прильнула к его груди, вдыхая запах пота и мужчины.
- Может, немного можно, - согласился он.
Он повернул их на бок, руки обвили ее. Она дала ему направлять ее, закинула ногу на его бедро. Он опустил подбородок на ее голову.
Было тихо, мирно и приятно знать, что о ней заботились. Хоть немного. Они не говорили слова, но она была уверена, что он ощущал то же самое. Должен был.
Смех загудел в его груди.
Она улыбнулась.
- Да?
- Что?
- Что смешного?
Он покачал головой, потерся подбородком об ее голову.
- Я еще не засыпал с женщиной раньше.
- Никогда? – Сирша отклонилась к нему. – Даже священник говорил, что тебя в этом знают.
- Я не остаюсь с ними. Я наслаждаюсь ими, а они – мной, а потом я ухожу.
- Почему?
Она нахмурилась, он замешкался. Она не понимала, почему он не хотел оставаться. Было чудесно. Его руки вокруг нее вызывали в ее сердце песню, которую она еще не слышала, но она была красивой.
- Я не хотел, - признался он. – До этого.
- О. Тогда понятно.
- Да?
- Да, - она устроилась удобнее в его руках и тихо выдохнула. – Это прекрасно понятно.
Сирша не давала себе отдыхать, пока не услышала его глубокое дыхание. Он уснул с ней в руках, и она была рада, что была первой.
Наслаждение и агония
Сирша прижала цветок к носу, вдохнула сладкий аромат, голова кружилась. Она не думала, что запах будет таким. Лаванды не было вокруг ее подводного дома, это было редкое явление.
- Нравится? – спросил Манус.
Он стоял на другой стороне от лотка, следил за ее движениями. Она знала, что выглядела странно. Сирша бегала от торговца к торговцу, хватала все, что могла, восклицая, как это чудесно. Они странно смотрели на нее, но терпели странное поведение с улыбками.
- Пахнет как… как… - Сирша подбирала слова. – Как далекие земли и приключения.
Он обошел лоток и забрал прутики из ее пальцев.
- Потому что тут так пахнет. А ты дальше не была.
- Я никогда еще так далеко не была!
- Вот именно, - он бросил монету женщине, улыбнувшейся им, и вернул Сирше лаванду. – Говорят, она успокаивает.
- Что? Это?
- Лаванда. Люди оставляют ее возле подушек, когда не могут спать.
- Правда? – она посмотрела на лиловые цветы, заинтригованная их способностями. – Невероятно.
- Да?
Он спрашивал так весь день. Разве это было так интересно? Может, не для него. Но для Сирши все было новым, чужим и странным, но радующим.
Она заметила мерцающие цветные огоньки. Они искрились как солнце за водой. Ее сердце замерло, и она поспешила по людной улице, не думая. Манус окликнул ее, но она не могла остановиться. Она увидела кое-что новое и интересное.
Она нырнула под яркую ткань, трепещущую на ветру, и остановилась.
Кусочки цветного стекла висели на нитях вместе с перьями и трепетали от легкого ветра. Стекло позвякивало, перья шелестели. Солнце попадало на гладкие края, и краски плясали по деревянному лотку и земле.
Она подняла край нового платья и коснулась босыми пальцами ноги света. Голубой огонек плясал на ее коже, знакомый и нет. Она словно видела океан новыми глазами.
Одно из украшений привлекло ее внимание особенно. Ракушки висели возле кусочков стекла, ветер пел в них, звал ее как волны океана.
Мужчина за лотком тепло улыбался, и это задевало его глаза. Он вытер руки о белую тряпку и шагнул вперед.
- Чем могу помочь, миледи?
- О, - она прижала ладони к груди. – Я не знаю, с чего начать. Это красивое.
- Им не сравниться с вами.
Она покраснела от его слов. Мужчины тут были очаровательными, русалы такими не могли быть. Она не знала, как им отвечать на комплименты и попытки заигрывать.
Манус обычно отпугивал их. Но его тут не было, телеги закрыли его от нее.
Она оглянулась, он искал ее на другой стороне улицы.
Защита была приятной, но не нужной. Сирша была русалкой, могла о себе позаботиться.
Она убрала прядь темных волос за ухо.
- Как вы их делаете?
- Стекло редкое в этих краях. Знаете, как мы его получаем?
- Нет.
Он указал ей пойти за лоток.
- Заходите, я покажу.
- Это не отвлечет вас от других клиентов?
- Пока что никого нет, и это, похоже, не лучший рынок для моих товаров. За день ни одного серьезного покупателя. Позвольте показать милой леди, на что я способен. Хоть что-то хорошее за день.