- Как это произошло?
- Корабль потонул. Звучит безумно, но мы заплыли в воды фейри. Только я выжил, потому что фейри решила спасти мою жизнь.
Жена Артуро накрыла одеяльцем свое плечо и грудь и повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Почему вас?
- Не знаю.
- Эта фейри не спасла моего мужа, а спасла только вас?
- Она не понимает, почему спасла меня. Я сто раз спрашивал, а ответ один. Она не знает.
Тишина била по ушам, жена Артуро разглядывала его. Ребенок пошевелился под одеялом, и Манус посмотрел на дочь, которую его друг так и не увидел.
Манус кашлянул.
- Он просил передать вам, что очень вас любил, а так и было. Он все время говорил о вас, о ребенке, о жизни, что вы собирались построить.
- Но всегда уходил в море, - ответила она. – Брал жизнь в свои руки. Я говорила, что это погубит его. И нас.
Слезы блестели в ее глазах, терзали его сердце, и он не мог закрываться перед ней.
- Простите, - прохрипел он. – За все.
- Вы не виноваты, что сирены звали его. Но спасибо, что передали его слова.
Он развернулся, но не мог идти быстрее. Манус хотел покинуть дом, полный эмоций и темных воспоминаний.
- О, моряк?
Он замер на пороге.
- Позаботьтесь о девице, что вас привязала. Не будьте как мой Артуро. Будьте с ней, когда придет буря.
Слова звенели в его ушах, он миновал ее порог и побежал к дому.
* * *
Сирша стояла на краю скрипящей пристани, белая ночная рубашка хлопала по ногам, развевалась за ней как большой хвост стражницы. Она крепко обвивала себя руками. Волны бились об берег, принося с собой серебряный свет луны.
Она смотрела темными глазами на горизонт, искала то, что не могла назвать. Не семью. Хоть она ценила воспоминания о них, она не могла так жить. Эликсир свободы все еще тек по ее венам. Та жизнь больше ей не подходила.
Тогда чего она искала? Что-то в глубине ее души желало большего, но она не знала, чего именно.
Она впилась пальцами в свои бока.
Дыра открылась внутри нее. Она не знала, что это была за боль, не могла ее назвать или указать, где болело. Но так было. Неизвестная боль обжигала.
Босые ноги прошли по потертым доскам. Каждый тяжелый шаг напоминал ей, что она была не одна. Что жизнь уже была не только ее.
И уже не будет.
Манус вздохнул за ней и обвил ее руками. Его жар проникал в ее спину, и напряженные мышцы тут же расслабились. Его подбородок опустился на ее плечо, он крепче обнял ее.
- Что такое, моя жемчужина?
- Хм? – тихо отозвалась Сирша. – О чем ты?
- Ты задумчива.
- Задумчива? Не знаю, о чем ты, - она ощутила, как он вдохнул, щекоча ее шею.
- Ты скучаешь по ним?
Сирша замешкалась на миг.
- Я скучаю по некоторым аспектам. Некоторые из них были добрыми, хоть и думали не лучшим образом.
- Ты вернулась бы?
- Никогда, - она покачала головой. – Я не смогла бы вернуться под волны после всего, что увидела. Это место, хоть и с грязью и тайнами, все еще красивое.
Он убрал прядь волос ей за ухо, чуть потянул ее за мочку уха.
- Твоя способность всегда видеть хорошее во всем – первое, что восхитило меня в тебе. Ты знала об этом?
- Другие умеют видеть добро в мире.
- Не как ты, - он сжал ее талию и подул на ее шею. – Я должен извиниться за свое поведение сегодня.
- Я понимаю, почему ты кричал.
Так и было. Сирша понимала, что была редкой в этом месте. Он переживал, что она пропадет от дуновения ветра. Она не соглашалась с ним, но понимала его волнение.
Он боялся потерять ее. Этого ей хватало, чтобы знать о его чувствах, хоть он и не озвучивал их.
- Нет, - пробормотал он. – Этого мало. Я вел себя как хам, а не имел права.
- Ты переживал за меня.
- Но мог поступить лучше. У меня никогда не было… леди.
Она повернулась в его объятиях, обняла его шею. Его слова звенели печалью, страхом и чем-то, что она не могла назвать. Это было солью на ее языке, напоминало об останках ракушек.
- Я не знаю, что ты пытаешься сказать, Манус.
- Просто… Ладно. Я скажу это, а тебе уже принимать. Я не считал себя тем, кто мог жениться. Я проводил время с женщинами за деньги, те дамы не были моими. Мне не нужно было переживать из-за того, что я потеряю их, потому что у меня их и не было. Понимаешь?
- Думаю, да, - она пыталась скрыть изумление в голосе.
- Когда я увидел тебя с тем мастером стекла, я хотел оторвать ему голову. Он трогал тебя, и хоть я не имею права тебе указывать, что делать, я хотел закинуть тебя на плечо и запереть подальше от всех глаз. Я не привык к такому, Сирша.
Она смотрела, как он пытался подобрать слова. Они срывались с его губ так быстро, что она едва понимала их, но это не имело значения. Она ощущала слова, задевающие ее разум, покалывающие на ее спине.
Он переживал. Так сильно, что от этого менялся, и он не мог этого понять.
Но она могла справиться с этим.
Сирша встала на носочки и прижалась губами к его губам. Поцелуй был скромным и нежным, сладким, как все, что она делала.
- Все хорошо, - прошептала она. – Все прощено.
- Да?
- Я не могу долго на тебя злиться, Манус. Я пересекла моря ради тебя, ничто этого не изменит.
Его ладони скользнули по ее спине, касаясь ребер так нежно, что она чуть не заплакала.
- Чем я тебя заслужил?
- Порадовал божество.
- Точно. Ведь у тебя такое большое сердце, что может исцелить раны в моем, - он склонился и целовал ее, пока она не поджала пальцы ног.
Она любила этого мужчину. Любила до боли, так сильно, что переживала за свою душу.
Цена золота
Сирша сонно открыла глаза. Она смотрела на потолок, пытаясь понять, что происходило.
Они какое-то время жили в лачуге, но теперь она была голодна. Прошлой ночью Манус покачал головой, когда она попросила немного хлеба. Он дал ей воду и укутал в одеяло на кровати.
- Вода наполнит желудок, - пробормотал он. – Я попытаюсь что-нибудь придумать, пока ты спишь.
Но лучше не стало. Ее желудок урчал, словно хотел съесть тело вместо еды. Было так больно, что она переживала, что это убьет ее.
Что ее разбудило?
Сирша подвинула ноги и задела теплый вес.
- Манус, - сказала она. – Ты вернулся?
- Я надеялся уберечь тебя, - ответил он.
Она склонила голову. Он сидел, уткнувшись лицом в ладони, едва умостившись на кровати. Его спина была плавно изогнута от стыда и поражения. Она ощущала эмоции в воздухе, такие густые, что ей было тяжело.
- Ты не нашел еду.
- Нет работы для мужчины, который был рожден моряком. Они все меня знают. Я не могу работать на ферме, в магазине, у меня нет никаких навыков.
Она потерла ладонью его спину.
- Тогда мы найдем другой способ.
- Есть только этот, и я не хочу просить тебя рисковать собой.
- Рисковать? Из-за чего?
Он повернулся, взял ее за руки и кашлянул.
- На острове ты приносила мне золото и кристаллы. Находила красивые монеты и считала их неважными. Но тут они важны. Так мы платим за еду, напитки и вещи.
- Я понимаю, что такое деньги, Манус.
- У меня нет денег, - его щеки покраснели. – Думаю, я настолько беден, что смерть близко. Я потратил все, что имел, и не могу никак пополнить припасы.
Сирша моргнула, огни вспыхнули в голове.
- Ты хочешь, чтобы я нашла больше золота.
- Это возможно? Тут вряд ли разбивалось много кораблей.
- Корабли разбиваются всегда. Но, Манус, под водой не просто опасно. Смертельно опасно. Если меня увидят твои люди…
- Не увидят. Я им не позволю. Мы возьмем лодку, отплывем от берега, и никто не будет знать, что ты делаешь, пока мы не вернемся. А потом скажем, что это твое наследство.
- Мое «что»? – в смятении склонила голову она.
- Обычно у женщин есть приданое, когда их выдают замуж. У многих тут это скот, но все уже думают, что ты аристократка. Так что никого не удивит, что у тебя есть деньги.
Его глаза пылали, словно от лихорадки. Она еще не видела его таким. Даже на острове, когда она приносила ему горсти украшений и бесценных камней.
Ее могла найти ее семья, в этом крылась опасность. Но вряд ли они забрались бы так далеко на север. Ее могли заметить акулы и разболтать. Но это не было концом света.
- Можно лишь один раз, - сказала она. – Как только моя семья узнает, где я, я не смогу вернуться в воду.
- Они разве еще не узнали?
- Вряд ли, - она надеялась на это. Ее ноги уже зудели от отчаянного желания освободиться от оков человечности. Сирша хотела ощутить воду, стекающую по ее коже. – Мы бы их уже увидели.
Дом был близко к воде. Русалы могли выйти к нему, и их сила на суше потрясла. Раз на них еще не напали, отец не знал, куда уплыла Сирша.
Манус сжал ее ладони.
- Ты спасешь нас. Понимаю, я прошу о многом, но, Сирша, мы будем обеспечены.
- Сколько нужно достать?
- Всего раз? Уверена?
Она кивнула.
- Тогда то, что сможем найти. Все. У меня есть несколько друзей с лодкой, мы сможем заплатить им, чтобы они молчали.
- Манус, - она облизнула губы. – Где мы это осуществим? Тут везде опасно.
- Я придумаю. У меня были друзья в высоких местах, хоть они не признаются, что знают меня. Когда у нас будут деньги, люди нам помогут. Нам просто нужно их добыть, - он поднял ладонь и провел пальцами по ее челюсти к волосам. – Ты сделаешь это?
- Если ты этого хочешь.
- Я хочу заботиться о тебе. Я хочу дать тебе жизнь, которую ты заслуживаешь, но я не могу сделать это один, моя жемчужина, - он потянул ее за шею, прижался лбом к ее лбу. – Ты – спасение, Сирша.
Она не ощущала себя так. Все ее тело болело от голода, и он был не в лучшем состоянии. Щеки Мануса были впавшими, было видно ребра, и он двигался медленнее обычного. Им нужно было что-то менять.
Пришла ее очередь спасать их.
Она свесила ноги с кровати, сжала его плечо для равновесия.
- Мне нужно быть подальше от кораблей, и даже так нужно, чтобы никто меня не увидел.
- Я добуду лодку. Готовься.
Они помогли друг другу встать, и Манус поспешил к двери.
Сирше не нужно было готовиться. Ничто не поможет ей в океане. Острые ножи в углу были хороши для еды людей, но не помогли бы против акул или косатки.
Она прикусила губу и сцепила пальцы. Была ли это хорошая идея?
Многое могло пойти не так. Многое могло случиться под поверхностью, где Манус не видел ее. Если ее найдет ее семья…
Нет. Она не давала себе так думать. Отец точно отправил за ней всех русалов, кого мог. Она не была особенной, но предала его во всем. Если он узнает, где она, не уймется, пока не вернет ее на глубины, заперев на всю жизнь.
Дрожь пробежала по ее спине. Она не могла допустить такое. Воды тут были холодными, поток – сильным. Русалы не смогут ее найти.
- Я могу это сделать, - прошептала она.
Послышался топот ног, дверь открылась, и стало видно исхудавшего Мануса.
- Готова?
Она кивнула.
- Тебе не нужно переодеться?
Сирша посмотрела на свое простое голубое платье и пожала плечами.
- Все равно слетит.
Его рот раскрылся на миг, но потом опомнился.
- Точно. Как быстро я забываю, что ты – не человек. На миг я стал переживать, что ты замерзнешь.
- Вода – мой дом, Манус. Там я не ощущаю холод.
Он взял ее за руку и повел из хижины. Древняя лодка была привязана к пристани старой веревкой. Выглядело опасно, хотя за себя она не переживала. Сирша могла выжить, но Манус был уязвимым в океане.
- Это безопасно? – спросила она, шагая по пристани. – Так выглядит, словно ее давно нужно было выбросить.
- Я бы не поплыл на этом в открытое море, но у берега безопасно. Дай руку.
Сирша взяла его за руку, и он опустил ее в лодку. Она подогнула ноги под себя, пригладила юбку и смотрела, как он забирается следом.
Весла поднялись и беззвучно опустились в воду. Каждый взмах поднимал капли, что падали на спокойные воды бухты. Вода была розовой, солнце поднимало голову и целовало небо.
Она думала, что волны были спокойными, но ошибалась. Они задержали дыхание, ждали, когда она опустит пальцы ног в воду. Русалка возвращалась в объятия своей великой матери. Океан знал, что она делала, и следил за ней серьезным взглядом.
Манус направил их лодочку среди кораблей с обвисшими парусами, мимо морских котиков, выглянувших из воды. Стеклянные глаза смотрели на нее, и Сирша ощущала, как ее душа взлетала.
Она скучала по этому. Мир под волнами был редким и прекрасным, и было больно покидать его.
Стражница была права. Без океана она едва дышала. Жизнь была тусклой и бесцветной.
- Сирша, - его низкий голос отвлек ее от мыслей. – Тут подойдет.
Она посмотрела на него, и мир расцвел красками. Может, она никогда не поймет, что в нем звало ее, но его существование было зовом сирены, которому она не могла сопротивляться. Он был цветом, жизнью и магией в одном существе, и это было непонятным.
Теперь она нырнет в воду и рискнет жизнью, чтобы сохранить его жизнь. Кивнув, она потянулась к краю платья, но замерла, когда он сжал ее запястье.
- Просто… - он запнулся. – Будь осторожна.
- Я постараюсь. Океан не самое безопасное место.
Он прикусил губу.
- Вернись ко мне.
Он думал, что она покинет его? Сирша не могла бросить его, как бы ни хотела вернуться домой. Она не выжила бы без другой части души.
Она прижала ладонь к его щеке.
- Я всегда буду к тебе возвращаться, mo ghaol. Не бойся.
Моя любовь.
Не стоило так говорить. Ее сердце уже было в опасности с Манусом. Он владел ею так, что Сирша переживала, что пропадет. Но это было правдой.
Любовь к нему ярко сияла в ее груди, он должен был заметить. Судя по потрясению на его лице, он и не догадывался.
- Стоило сказать это раньше, - прошептала она. – Может, совсем по-другому. Я не имела в виду, что это прощание. Надеюсь, ты знаешь.
Он молчал. Он ошеломленно глядел на нее, и ей от этого было не по себе.
Сирша глубоко вдохнула и сняла платье через голову. Голубая ткань упала на колени Мануса, легкая, как перышко. Сирша не мешкала. Она нырнула в воду, описав дугу, не оставив ряби, когда пропала под волнами.
Счастье, такое яркое, что было почти больно, охватило ее тело. Оно покалывало на макушке, когда волосы поднял поток. Оно пробежало по ее спине, соединило ноги, но без страданий. Она ощущала только эйфорию, когда чешуя замерцала на хвосте.
Ее хвост был сильным. Он двигался от малейшей мысли, нес ее по ледяному океану. Она опускалась все ниже, вытянула руки, чтобы океан мог лучше гладить ее тело. Тут было ее место. Тут она родилась, и она отчаянно скучала. Она не понимала, что от этого была несчастна.
Пузырьки смеха вырвались из ее рта. Дом. Она была дома.
У дна Сирша замерла и взглянула на поверхность, где одинокая лодка покачивалась среди волн.
Было сложно помочь обеим душам. Они оба хотели свободы океана и соленого воздуха. Они оба были скованы цепями. Он – от желания богатства и комфорта, она – от желания безопасности и любви.
Ее мысли стали мрачными. Если бы она могла спасти их обоих… Но она могла пока лишь принести им золото.
Хотя она понимала, что это не поможет. От этого будет только больше проблем.
Деньги были опасны для людей. Она видела, как они тратили много монет на рынке, торговались, покупали то, что им не нужно было. Но всегда тратили деньги.
Ее жабры раскрылись. Она напоминала себе, что теперь было так.
Она повернулась, поток понес ее, куда хотел. Потонувшие корабли всегда оказывались в одном месте. Океан двигал кусочки головоломки под волнами, куда хотел.
Острый камень торчал из дна океана, обрамленный длинными водорослями, что почти доставали до поверхности. Тут было не так много жизни, как в ее доме. Несколько рыб пронеслись мимо, задели ее бока, но не было толком китов или дельфинов.
Медуза коснулась ее головы длинными щупальцами. Ток вызвал у нее смех, она отогнала медузу.
- Иди, - рассмеялась она. – Я не твое угощение!
Медуза явно обиделась и хмуро уплыла.
Сирша устремилась сквозь воду. Она вытянула руки, кружась. Она обожала так плавать, и дельфины любили за ней наблюдать.
Тут пока не было дельфинов. Она слышала эхо из смеха издалека. За ними печально вскрикнул кит, и вдруг стало тихо.
Вдали виднелся корабль. Он был тенью со сломанными мачтами, но она помнила его по своему пути сюда. Он прятался чудищем в глубинах.
Сирша не знала, как давно он затонул. Кусков не хватало по бокам, их украли океан и морские существа. Трещина тянулись в центре, и из двух половин высыпались золото и камни.
Она еще не ощущала себя неловко возле разбитого корабля. Корабли были мертвы – воспоминания, а не вещи.
Этот пел так, как ей не нравилось. Потоки несли забытые вопли и крики боли. Души умирающих остались с этим существом из дерева.
Она замерла в мутной воде. В глубинах что-то двигалось? Она не могла разобрать существо, но точно заметила плавник. Таких существ она еще не видела.
У корабля ждали сундуки, полные золота. Видимо, выпали, когда корабль треснул. Она могла подплыть и забрать, сколько удержит.
Хоть Сирше нравилось снова быть собой, она не хотела тут задерживаться. Тут было страшно и слишком опасно.
Она прижала ладони к животу и поплыла вперед. Медленно, чтобы не спугнуть то, что было в глубинах.
Древние паруса неподалеку трепетали от потоков. Она могла сделать из них сумку для золота. Путь с таким весом будет долгим, но зато она управится за один раз. Стиснув зубы, она потянула за ткань, скованную илом и грязью. Оторвался небольшой кусок, но и он подходил.
Сирша замешкалась. От страха желудок сжался, она чуть не согнулась от боли.
Она устремилась вперед, сунула горсти монет в центр паруса. Она завяжет его потом, но ей нужно было спешить. Тревога давила на ее плечи, впивалась в череп.
- Кроха пожаловала в гости? – голос донесся из останков корабля. – Русалка?
Сирша застыла, монеты высыпались из ее охапки на дно. Она смотрела на тени в корабле. Там могли быть щупальца? Она не знала существ такой формы. Это было чудище, о котором фейри давно забыли?
Сияющие желтые глаза открылись, потом еще одни, и вскоре множество желтых глаз уставилось на нее из кишащей тьмы. Тела извивались массой. Угри были связаны друг с другом, собраны так тесно, что Сирша не могла понять, где заканчивался один и начинался другой.
- Не ответишь? – спросил голос. – Я хочу услышать голос милой русалочки.
Она поежилась.
- Я говорю только с теми, кого вижу. Кто ты?
- Ты хотела спросить, что я, верно?
- Редкие существа обитают на таких глубинах. Мне интересно, что ты такое, но я не хотела оскорбить.
- Двигайтесь, милые.
Угри недовольно извивались, щелкали пастями, пока не раскрылись посередине, как занавес. Сирша все еще не видела сквозь тени, но там кто-то прятался. Что-то смотрело на нее из мрака.
Появилась бледная ладонь. Она сжала угря. Острые кости выпирали под тонкой кожей. Существо выбиралось из дома с гнездом угрей, раскрывая длинные белые волосы и тело, которое смутно напоминало человеческое, но было слишком худым.
Оно ползло по телам угрей, кряхтя, соскользнуло на дно и поднялось на руках.
Сирша слышала о таких существах, но только в легендах. Банши оставались на суше. Они выли, предупреждая о смерти. Их крики можно было услышать рано утром или в отчаянной тьме ночи.
Они не должны были тонуть. Они не могли умереть, но и не могли находиться вечно на дне океана, словно изгнанные туда.
Эта женщина совершила нечто ужасное, раз ее так наказали. И это явно была женщина, Сирша видела, как обвисла кожа там, где раньше были изящные изгибы.
Ладони с когтями впились в грязь.
- Зачем ты тут?
- Я хочу немного твоего богатства, благородная дева, - Сирша поклонилась, как могли редкие русалки.
- Моего богатства? Зачем русалке такое? – банши поднялась на четвереньки, а потом встала. Она была высокой. Наверное, на суше она была красивой.
- У меня есть возлюбленный. Человек хочет жить в комфорте.
- Люди лишь занимают место. Они прогнали нас с наших земель, превратили нас в зверей, которые питаются их объедками.
- Он не такой, как остальные, - Сирша сцепила пальцы.
- Они все одинаковые, дитя, - банши укоризненно посмотрела на нее. – Не закрывай глаза на их изъяны.
- Я люблю его, - выпалила Сирша. – Всем естеством.
- Любишь? Любовь – выдумка, фейри не умеют любить.
- Думаю, мы можем. Нам долго говорили, что такое только для людей, и мы забыли, что это возможно. Это сильно. Я ощущаю пальцами, - она вытянула ладони, словно они могли сиять от сильных эмоций. – Он – все для меня.
Банши цокнула языком. Звук вылетел пузырьком из ее рта и лопнул с эхом.
- Я видела таких фейри, как ты. Истории заканчивались плохо.
Любопытство впилось в Сиршу. Она сжала золото, а потом прошептала:
- Что с ними случалось?
Улыбка появилась на лице банши. Улыбка была кривой и исполненной голода так, что Сирша отпрянула.
- Они умерли, - ответила фейри. – Они привязали себя к людям, чья жизнь однажды кончится. Ты знаешь, что они живут всего пятьдесят лет или около того? Сто, если повезет, но то редкие случаи. Люди хрупкие. Один миг они с тобой, а потом? – банши щелкнула пальцами. – Угасают, как свеча.
- Фейри умерли? – спросила Сирша. – Как это? Они могли вернуться в свои дома, откуда прибыли. Их семьи прогнали их?
- О, ты такая милая, - угорь отцепился от остальных и обвил плечи банши. – Они умерли от разбитых сердец. Фейри любят всем естеством, ты сама это сказала. Он теперь часть тебя, свет, что ведет тебя. Как думаешь, что будет, когда он умрет?
Она о таком не думала. Манус всегда сиял жизнью, с чего ему умирать?
Но однажды это случится.
Сирша ощущала себя глупо. Она должна была понимать, что он умрет, и к чему это приведет. Полюбив человека, она сократила себе жизнь.
Банши пронзительно рассмеялась.
- Ты не знала? Или не думала, что такое будет. Русалочка, нужно быть ужасно глупой, чтобы связать себя с тем, чье время ограничено.
- Нет, - Сирша покачала головой. – Я не пожалею о своем решении. Я люблю его, и жизнь без любви бессмысленна. Я предпочту короткую жизнь с ним, чем долгую одной.
Другая фейри повернулась спиной к Сирше. Ее спина была прямой, длинные белые волосы окружали ее, потрескивая током. Угорь обвил ее руку, посмотрел холодно на Сиршу.
- Я… - Сирша кашлянула. – Я не хотела оскорбить, дева.
- Оскорбила.
- Я часто не так подбираю слова. Мне стоит научиться думать, а потом говорить.
- Стоит, - банши подняла ладонь, ее плечи были странно напряженными, тело не двигалось. – Бери, что хочешь, и уплывай.
Сирша связала парус, набила его до краев. Она закинула сумку на плечо, кряхтя от веса, но не желая давать банши время передумать.
- Спасибо, - тихо сказала она.
- Ты – проклятая фейри, - ответила банши. – Твой человек с душой, ты знаешь. Я их видела. Белые эфемерные штуки летают по нашему миру вечность. А ты?
Сирша попала в плен черного, как бездна, взгляда. Банши сияла, ее волосы источали свет, который озарял корабль и его тени. Тысячи угрей извивались, скаля зубы.
Банши оскалила свои зубы, указала на угрей.
- У тебя нет души, ведь ты – фейри. Ты умрешь и станешь морской пеной, и никто тебя не спасет. Помни это, возвращаясь в свою теплую кровать.
Ее охватили непонятные эмоции, Сирша бросилась прочь от проклятого разбитого корабля. Банши была жестокой, одинокой, устала после многих лет изгнания. Ее слова должны были ранить.
К сожалению, они преуспели.
Сирша ощущала сомнения, впивающиеся в ее плоть, в ее решимость. Они пробивали дыры в будущем, которое она видела для себя, расплетая его на нити.
Смерть? Она и не думала о таком. Фейри не переживали из-за смерти. Они были почти бессмертными, если не погибали в войне. Русалок почти не трогали хищники, и они могли прожить тысячи лет. Она знала тех, кто был старым, как океан.
Она поежилась. Манус состарится, как все люди. Они становились слабее, уставали, смерть забирала остатки их жизни.
Связав себя с ним, она дала себе такую же судьбу. Она состарится, устанет и будет ощущать такой голод, от которого все тело болело.
Усталость от борьбы с тяжелым мешком золота посылала ток от ее живота до макушки. Не думая, она схватила ближайшую рыбу и впилась в нежную плоть на боку зубами. Рыба тут же перестала извиваться от такой атаки.
Она не могла перестать есть, пока не остались только кости. Только тогда она поняла, что убила рыбу.
Когда-то она встретит существо, что сможет убить ее. Будь то банши, воющая в ночи, или сама Морриган, или беспечный человек. И однажды она угаснет.
- Нет души? – прошептала она в полумраке океана.
У нее не было души? Она ощущала себя как человек, так было всегда, значит, там что-то было? Она была фейри, которая могла любить. Это должно было считаться перед богом людей.
Еда придала ей сил, она устремилась к поверхности. Парус впивался в плечо, оставляя красные следы, которые будут заживать днями. Сирши стиснула зубы и искала лодочку Мануса.
Она была почти там же, где и до этого, чуть подвинулась от волн и потоков. Силуэт был темным, как тени на глубине, но наполненным жизнью, которую она видела сквозь дерево.
Он склонился над краем, сильные ладони сжимали борт, он пытался увидеть ее в воде.
И все встало на места. Ее страхи отступили от такой сильной любви, что она обожгла ее легкие, жабры широко раскрылись.
Это того стоило – потерять бессмертие, ощущать страх грядущего. Это того стоило, ведь она знала, что он существовал, ощущала эту яркую и чистую любовь.
Воздух целовал ее щеки, она всплыла, свет солнца плясал на ее лбу. Сирша выдохнула, закрывая жабры на шее. Она охнула, подняла руку, закинула ее на край лодки.
- Манус, - позвала она. – Прошу, забери это.
- Сирша?
Любимый склонился к ней, глядя на нее с непонятным выражением лица.
- Тяжелое, - она подняла плечо, показывая самодельный мешок. – Бери. Думаю, я взяла достаточно.
Он поднял мешок, сунул в центр лодки и склонился к Сирше.
- Иди сюда, - пробормотал он. – Я тебя держу.
Манус сунул ладони под ее руки и легко вытащил ее в лодку. Его бицепсы двигались, солнце блестело на карамельной коже. Но тепло в его глазах заставило ее вздохнуть от счастья.
- Постой? – сказала она. – Подержи меня над краем, пожалуйста.
- Зачем?
- Мой хвост сползет, и нам не нужно это в лодке, - слизь была неприятной. Она не знала, удастся ли оттереть ее от досок.
- Ах, - пробубнил он.
Его руки подняли ее, и она прильнула к его груди. Он прижался подбородком к ее плечу, пока они смотрели на восход солнца.
- Манус? – позвала она.
- Что такое, моя жемчужина?
- Я рада, что я тут.
Он не спросил, было ли опасно под волнами. Он явно ощущал ее дрожь, видел страх в ее взгляде, понимал, что она не хотела озвучивать ужасы. Но он держал ее, прижимая к сердцу.
- И я рад.
- И однажды… - она глубоко вдохнула. – Когда мы постареем и устанем, я буду вспоминать этот миг, зная, что поступила правильно, выбрав тебя.
Он сжал ее талию, выражая мало эмоций словами. Но он понимал ее. Она была в этом уверена.
- Хорошо, - сказал его баритон ей на ухо. – Потому что ты будешь для меня королевой.
* * *
- Так где мы? – спросила Сирша.
Она смотрела на большое здание, стараясь не бояться горгулий у входа. Каменные ступени ощущались странно под босыми ногами. Манус говорил, что ей нужна обувь, но никто все равно не видел ее ноги. Платье, которое он надел на нее этим утром, доставало до земли. Разве кто-то станет заглядывать под ее платье, чтобы проверить?
Он ворчал, но не стал ей мешать ходить босиком.
- Это поместье О’Салливанов. Это старая семья, они жили тут веками.
- И что мы у них попросим?
- Он управляет банком. Они смогут помочь нам сохранить эти богатства.
- Да? – Сирша посмотрела на Мануса. Она ощущала, что он нервничал. – Ты не кажешься таким уверенным, как мог бы быть.
- О’Салливан не очень-то меня жалует.
- Почему?
Щеки Мануса покраснели.
- Я спал с его женой.
- Не вижу во сне проблемы, - от его выражения лица она кивнула. – А. В этом смысле.
- Многие мужчины не любят, когда другие так близко знают их жен.
- Тебе понравилось бы, если бы другой мужчина так меня знал?
Он застыл с ладонью у двери. Он опустил брови, выпрямил спину, напряжение разошлось от его спины к плечам. Сирша смотрела, как его поднятая ладонь стала кулаком, костяшки побелели.
- Я убью любого, кто так тебя коснется.
- Думаешь, и он такое ощущает? – она источала невинность, глядя на него большими темными глазами.
Сирша знала, что делала. Манус плохо думал о людях при встрече. Он бывал жесток порой, осуждал себя. Она смягчала его словами или состраданием.
Манус покачал головой.
- Вряд ли он может убить. Это замарает его руки, а он слишком нежен для такого.
Он постучал в дверь три раза и отступил на пару шагов.