– «Как быстро ты можешь собраться?»
Она вскакивает с визгом, и я слышу, как она выбегает с комнаты. – «Просто возьму самое основное», – Джеймс выкрикивает. – «Мы можем купить тебе все необходимое».
– «Что ты делаешь?» – Возмущаюсь я.
– «То, что тебе не по зубам». – Я слышу, как он встает. Он подходит ко мне ближе, кладет руку на плечо. – «Я собираюсь сделать ее лучше, спасти».
Я убираю его руку, пристально смотрю ему в глаза. – «Как? Пользуясь тупыми шутками о вещах, которых она не должна помнить? И зачем тебе делать ее «лучше»? Чтобы опять ее использовать? Ты видел, что произошло с последним человеком, кто был ответственен за нас».
– «Осторожней, Анабель. Не надо притворяться, что ты беспокоишься о том, что сделала Фиа. Ты была бы рада вообще ни о чем не беспокоиться, или тебя просто заставляют это делать. Она знает, что ты где-то между, и ее собственная вина больше, чем она может выдержать».
– «Не веди себя, как-будто знаешь ее! Она моя сестра!»
– «В таком случае, ты не обратила внимание, что потеряла власть над ней, как только переступила порог благородного фонда Кейна. Она не твоя. После этого звонка моему отцу, он решил отдать большую роль мне в этой работе. Сейчас она под моей ответственностью. Не беспокойся. Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям».
Не может быть, что из-за меня он здесь. Это не то, чего я хотела, когда говорила с его противным отцом. – «Я не отдам тебе ее».
– «У тебя нет выбора». – Ему почти жаль, когда он говорит это. Он лжец.
– «Если ты тронешь ее – если только осмелишься», – Я дрожу с ужасом. – «Не смей. Даже не смей забывать, сколько ей лет, и что она сломана».
Больше в его голосе нет сожаления. – «Как я могу? И как она может с такой прекрасной сестрой, которая каждый раз напоминает ей о том, что она безнадежно сломана».
– «Я готова!» – Ее голос радостный. Я слышу что-то тяжелое на земле. Это ее багаж.
Я пытаюсь ее отговорить. – «Не уезжай! Ты не можешь уехать!»
– «А ты что не едешь?» – спрашивает она.
– «Я сожалею», – Говорит Джеймс, и он уходит от меня. Прикасается ли он к ней? – «Но мой отец разрешил мне взять тебя только при условии, что Эни останется здесь и продолжит свое обучение. И она должна оставаться здесь в случае, если появится прогресс в ее лечении».
«Ох», – следует пауза, а потом ее голос… ее голос опять потерянный. Я могу только сказать, что это ее прежний голос. – «Думаю, тогда, я останусь».
– «Нет». Я останавливаюсь на слове, рисую улыбку на лице, рада, что не вижу ее реакции. Она знает, что я лгу. Она всегда знает, когда я лгу. Поэтому она знает, что я вру каждый раз, когда говорю, что мне все равно на то, что она сделала, что мы будем в порядке, что мы выберемся отсюда. Пожалуйста, Фиа, поверь в эту ложь. – «Ты должна поехать. Ты заслужила отдых. Просто привези мне подарок. К тому же, со мной будет Эйден».
– «Боюсь, что нет», – говорит Джеймс. – «Она тоже едет».
Одна. Он забирает мою сестру и мою единственную подругу. Я останусь здесь совсем одна. Я улыбаюсь еще больше. – «Хорошо, тогда они обе привезут мне подарки».
– «Ты уверена?» – спрашивает Фиа.
Я не уверена. Я не доверяю Джеймсу. Я думаю, что он даже опасней, чем его отец, потому что он красивый, смешной и игривый. Я пытаюсь дарить ей любовь и надежду, но это место убивает ее. В его голосе имеются дополнительные импульсы, которые вызывают раздражение, бурля под его внешностью. Я знаю, что это объединяет их. Я знаю, что ее влечет к нему, и что ей хорошо с ним, даже лучше, чем со мной. Если я отпущу ее с ним, боюсь, что потеряю ее навсегда.
Но Джеймс прав. Я потеряла ее еще в тот момент, когда привела ее сюда. И если он сможет спасти ее, вернуть ее прежнюю, неважно игра ли это, или нет, я должна позволить ему. Не хочу больше тратить время напрасно. Я должна выяснить, что происходит в этой школе. Потому, что если я пойму что к чему, я смогу освободить нас обеих, где нас ждет лучшее будущее.
– «Повеселитесь. Я люблю тебя. Не забывай свои обещания». – Я поворачиваюсь в сторону Джеймса. Никаких поцелуев. Никакого алкоголя. Она будет помнить. – «И ничего не планируй без меня».
Она бежит и обнимает меня – она так давно не обнимала меня, она так похудела, и стала выше, я больше не узнаю ее тела, но возможно, я надеюсь, ее голос вернется – затем она уходит, и я остаюсь одна.
Глава 17
Фиа
Утро вторника
ДЖЕЙМС. (МОЯ ГОЛОВА, ГОЛОВА, КАК ЖЕ ОНА РАСКАЛЫВАЕТСЯ).
Джеймс.
Где Джеймс?
Где я?
Я открываю веки; они слипаются, не хотят открываться, болят, а потом свет. Приступы боли. Меня тошнит. Я не хочу чувствовать себя так, не могу вспомнить, почему чувствую себя так. С этой болью я не слышу своих инстинктов, не чувствую опасности.
Джеймс. О нет, Джеймс.
Я напрягаю глаза, чтобы получше рассмотреть. Я в комнате. Одна. Без окон (ни выхода, ни стекол для использования), ни мебели (наверно они слышали о моей репутации, связанной с мебелью), только запах белых стен и жесткий темный ковер. А также дверь.
Я подымаюсь. Мой разум плывет, и комната кружится вокруг меня, Эни была права, она всегда права, – я не должна была идти в клуб, не должна была напиваться, а тем более целоваться с Джеймсом.
Джеймс сказал, что любит меня. Он, наверно, соврал.
Я не жалею о поцелуе с Джеймсом.
Если они навредят ему, я их убью.
Убью их, всех убью – подожди, а Эни. Если я здесь, значит Эни в опасности. Что если Джеймс со мной? Что если он не сможет рассказать им, что меня похитили, что я не сбежала? Нет, Эни. Эни!
Дверь закрыта. Я кричу и хватаюсь за ручку, и бью плечом дверь. Дверь остается закрытой, но я должна выбраться отсюда. Я не могу потерять Эни, потому что хотела танцевать и целоваться с Джеймсом. Как я могла быть такой глупой и эгоистичной? Все итак было испорчено; у нас уже итак были проблемы. Не могу поверить, что я совершила такую ошибку. Поступила так. Снова. Сколько раз Эни будет видеть свою смерть из-за меня? И Адам. Я представляю, как он проверяет почту, в ярости, что больше не услышит меня. По моей вине он сдастся. Он вернется к своей старой жизни, а они найдут и убьют его. Я подвела Эни и Адама. Я разрушаю все хорошее.
Дверь открывается внутри. Не могу прорваться. Если я сломаю ручку (никакой обуви на мне, я разобью себе ступни), они зайдут сюда. Много риска, но они больше уже не смогут закрыть двери.
Петли. Я становлюсь на колени и смотрю на одну из них. Обычная шпилька поможет мне. Я прилагаю усилия. Закрыто. Я могу сошкрябать ногтями краску, но это займет некоторое время. Если бы у меня был какой-нибудь инструмент. Хоть что-нибудь.
Мои пальцы проскакивают по волосам, к маленькой заколке, которой я заколола волосы прошлой ночью. Я улыбаюсь. Я знала, что это хорошая идея.
Проблема в верхней петле; мне некуда залезть, чтобы достать до нее. Если бы я могла сделать что-то с нижней петлей, то у меня бы все получилось.
Разбить ручку, вылезти наружу и может как-то проползти снаружи? Это не должно было занять много времени. Если они следят за мной, они успеют еще до того, как я закончу.
Остановись! Прекрати планировать. Просто поверни болт.
Руки болят, и голова раскалывается, а еще Эни, ох, Эни, прости меня. Сколько придется сделать ошибок перед тем, как мы победим и выберемся отсюда? Я прижимаюсь к стене, позволяю себе расплакаться. На весах жизнь Эни, мои легкие болят, я задыхаюсь. Я вытираю глаза, пытаясь стереть максимум макияжа, насколько это возможно, чтобы быть похожей на семнадцатилетнюю девочку, которая напугана, одинока и безнадежна.
Только одно из этого ложь.
Я вытаскиваю заколку, слышу щелчок, дверь открывается. Действовать или притвориться мертвой? Действовать или притвориться мертвой?
Я прячу заколку, и ухожу в угол. Они будут готовы, осторожны, когда войдут. У меня есть еще один шанс. Я делаю гульку на голове, прижимаю колени к груди. Я рада, что плакала, это пошло мне на пользу.
Я пристально всматриваюсь своими большими, невинными глазами (они не знают о моих руках; мои глаза – лучшее оружие против них). Дверь открывается.
Та самая девушка с каштановыми волосами, чью машину я украла. И позади нее парень с щетиной. Коул. Слишком наигранная беспомощность. Я поднимаюсь, зажав руки в кулаки. Они обое проходят в комнату, у них нет оружия. Очень плохо. Коул слегка похрамывает (Мне интересно, куда попал мой нож; мне нравился этот нож).
— Привет, София. — У девушки приятный голос. Он добрый и осторожный, но она продолжает на меня странно смотреть, она не должна так смотреть. Она, должно быть, напугана или рассержена. Что с ней? Удивление? Сочувствие? Она хочет осознать.
— Мне надо в ванную комнату, — говорю я. — Прошлой ночью я перебрала. — Я делаю шаг вперед, начинаю трястись.
— Пожалуйста, стой там, где стоишь. — Его голос – нонсенс, а он – хмммм. Я не чувствую никакой опасности, как тогда. Сейчас он не представляет для меня угрозы. Интересно. По правде говоря, единственное, что меня заботит сейчас, так это Эни.
— Хорошо. — Я отхожу назад к стене, суживаю глаза на их обоих. — У меня мало времени. Где я? И где Джеймс?
— Мы оставили его на улице. — Коул увидел удивление на моем лице, — Он жив.
Значит, им нужен был не Джеймс, они охотились за мной.
— Благодаря Джеймсу мы нашли тебя, — заговорила женщина. — Мы увидели его в школе, и некоторое время следили за ним. А когда мы увидели его в клубе, то узнали и тебя, наконец-то мы нашли то, что искали. — Она останавливается, хмурит брови. — Тебя очень трудно увидеть.
Ну вот, просто отлично. Она, оказывается, ясновидящая. Я должна была знать. — Да ты просто талант.
— Кто ты? Мы знаем, что ты состоишь в школе Кейна. И то, что ты не хочешь там быть. А еще нам известно про твою сестру.
— Вы ничего не знаете о моей сестре, — огрызаюсь я.
Она продолжает: — Мы знаем, что вы попали в школу пять лет назад. Но мы не понимаем, почему ты попала туда. Я видела тебя. Пару раз. Просто вспышки, но было достаточно, чтобы понять, что ты особенная. Чем ты занимаешься?
— Вы имеете в виду, ясновидящая ли я, может, читаю мысли, или чувствую людей? Или лучше просто признать, что я мастер своего дела?
Я поднимаюсь, хватаю ее, вращаю вокруг Коула и меня, бросаю на землю и душу (не могу пошевелить рукой, так как сильно сдавила шею, я сделаю все, что угодно, чтобы защитить Эни), — Моя заколка не такая уж острая, но ее хватит, чтобы порезать ее. Она истечет кровью и умрет.
— Я в порядке, — говорит она. Она такая спокойная. Она начинает мне нравиться. Коул поднимает руки и делает шаг назад.
Я тяну нас к двери, оставляя ее тело между Коулом и мной, всегда между нами. — Я не хочу вредить тебе. Но моя сестра нуждается во мне. Если я не выйду отсюда, они убьют ее. Так что нам надо поторопиться.
— Ты здесь в безопасности. — Она замечательная лгунья. Ее пульс даже не участился. Она не паникует. Я начинаю понимать, что может она и не врет вовсе. — Я обещаю. Я наблюдаю за Эни. Я узнаю, если она будет в опасности. Я бы никогда не рисковала ей.
— Она не твоя забота и ответственность. Она под моей ответственностью. — Я вытаскиваю нас из двери, смотрю в коридор, по сторонам. Чисто. Пусто. Флуоресцентный свет. Я должна выбраться отсюда. — Где мы? Мы в Чикаго?
— Нет, мы в святом Луисе.
Клянусь. Это далеко. Но как только я выберусь отсюда, я смогу позвонить Джеймсу и сказать (он знает, должен знать, что я не хотела этого, это была не моя идея), а потом я напишу Адаму, и вернусь к Эни, она будет в безопасности, и больше никаких планов до тех пор, пока все не устаканится.
— София, — говорит она, когда мы продолжаем идти. Вдали какая-то маленькая коричневая дверь, к выходу на лестницу. Это место похоже на старый офис, но офисов здесь нет. — Я хочу помочь тебе.
— Я предпочитаю, чтобы мне помогали не таким образом, запихивая в фургон, закрывая в комнате непонятно где.
Она смеется. Почему она смеется? Она сумасшедшая. — Ты должна извинить нас за предостережение. После нашей последней встречи, мы подумали, что лучшая беседа пройдет в нормальном спокойном месте.
(Нормальное. Спокойное. Контроль. Контроль убил Клариссу).
(Хотя нет, Клариссу убил не контроль. Клариссу убила я).
— Ну и как сработало? — спрашиваю я. Я опять смотрю через плечо, Коул не следует за нами, плохо, я знаю, где бы он был, если бы последовал. Потом открывается дверь в лестничный проход, я опускаюсь к стене и держу заколку у шеи моей похитительницы.
И Адам – большая улыбка, серые глаза, нежные пальцы, благородный Адам, спасенный и спрятанный в Чикаго Адам – выходит к нам в коридор.
Он улыбается, когда видит меня – его первая реакция – улыбка, да что с ним такое? Я нахожусь в полном недоумении происходящего. Я не хочу, чтобы он видел меня такой, не хочу, чтобы он еще когда-либо видел мои руки.
— Фиа! — Он подходит ближе, и я напрягаюсь (я не хочу причинять ему вред, я никогда не хотела его смерти), потом он протягивает руки, и обнимает меня. И в моей голове нет криков, я не чувствую опасности.
Ох, Адам. Когда ты прекратишь все портить? И почему я позволяю тебе это?
Глава 18
Фиа
Месяцев назад
— КАК МОЖЕТ КТО-ТО, КТО ПРОВОДИТ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ НА СОЛНЦЕ, ИМЕТЬ ТАКУЮ ПРЕЛЕСТНУЮ КОЖУ?
Я подымаю глаза на Эйден. — Это называется фарфор. И солнце – это мой лучший друг. — Мне нравится это приятное сидение. Мне нравится этот большой корабль. Мне нравится океан. Мне нравится ветер, волны и водяная пыль. Ничего вокруг. Нечем заняться. И нечего волноваться.
Ну, может совсем чуть-чуть. Проскакивает какое-то жуткое ощущение. Во вранье я лучшая, они ничего все равно не поймут.
— Девчонки, — говорит Джеймс, выходя из кабины на палубу, где Эйден пишет письмо Эни, а я ничем не занимаюсь, потому что я хочу бездельничать. — Вы готовы к приключениям?
Я сижу на месте, как и Эйден, поправляя бикини и вытягивая ноги. Интересно, как она относится к нему. Мне не нравится, как она себя ведет. Я думаю, мне надо успокоиться и забыть обо всем вокруг. — Приключения?
— Я думаю, с нас достаточно открытого океана, маленьких островков. Время переходить к вашему обучению. Лучше сказать, нам нужно отправиться в Европу и посетить как можно больше клубов.
Я поднимаю бровь. — Клубы? Ты серьезно? Думаешь, я побью тебя в танцевальном батле?
— Ты обязательно меня победишь. Ты сама еще этого не осознаешь.
Эйден вскакивает, подымает руки вверх. — Мне нравится эта идея. А в наше путешествие входит шопинг? — Она наивно улыбается. Джеймс кивает, и она поворачивается ко мне с привкусом победы.
Я закатываю глаза и фыркаю. Она веселая и красивая. Я задумалась, могли ли мы быть друзьями в другом мире.
— Вот видишь? Неужели это так трудно? — Эйден самодовольно ухмыляется и уходит в каюту, а моя случайная улыбка превращается в сердитый взгляд.
— Неужели нам надо было брать ее с собой?
Джеймс откидывается на сидение возле меня, закрывает лицо рукой. – Да, надо было.
— Зачем? Она такая противная.
— Потому что, – говорит он, беря меня за руку. — Ты пыталась покончить с собой, забыла? Эйден будет присматривать за тобой, чтобы ты снова не наделала глупостей.
Я пытаюсь убрать его руку, но он держит ее крепко, а потом смотрит на мои ногти. Его пальцы касаются моего запястья, я так рада, что Эйден ушла.
Джеймс – единственный человек, которому можно смотреть на мои руки, касаться их. Он знает все, что эти руки сделали. Ему все равно.
— Плюс я ничего не смыслю в ваших женских разговорах. Так как Эни не смогла поехать, я решил, что тебе в пару нужно взять кого-нибудь из девчонок.
Вот сейчас я убираю руку. Ненавижу, что он оставил Эни там. Потому что я скучаю по Эни, волнуюсь за нее, но…
Мне тоже все равно.
Быть вдали от нее впервые за столько лет – это большое облегчение. И я знаю, что с ней все в порядке, потому что они не тронут ее до тех пор, пока у них есть я. Так что, Эни в безопасности. Но она одна закрыта в этой ужасной тюрьме, в школе, а я просто самый ужасный человек, что оставила ее там.
Но я не обязана смотреть за ней и знать, что я сделала. Я не должна слышать ее голос, не должна постоянно напоминать себе, всегда напоминать обо всем, что я потеряла, обо всем, что у меня забрали. А также обо всем, что продолжаю терять.
Я знаю, что Эни любит меня несмотря ни на что, что она всегда будет любить меня, и что это самая трудная ситуация, с которой мне приходилось иметь дело. Я не хочу, чтобы меня любили.
— По крайней мере, ты не взял ясновидящих. Ненавижу их.
Он смеется: — Я тоже. И все таки, ты знаешь, как обхитрить ясновидящих?
— Я постоянно ругаюсь про себя.
— Это тоже метод, но они привыкли работать быстрее и схватывать такие штучки. Обычно, когда ты не можешь сосредоточиться, ты начинаешь петь несносные песни в голове. Но если ты действительно хочешь, чтобы им стало некомфортно, чтобы они прекратили слушать, просто подумай о сексе.
— О сексе?
— О сексе. — Он такой красивый, что мне хочется перелезть из моего стула на него, и действительно заставить его думать об этом. Но это он, и всегда будет собой, будет опасным для меня, я не могу это игнорировать.
Или могу?
— Ты действительно будешь давать мне советы, как обойти людей, которые работают на твоего отца и шпионят за мной?
Он улыбается. Это его хитрая улыбочка, он просто играет со мной. — Ты моя звездная ученица, помнишь? Просто потому что ты должна выполнять все его приказы – это не значит, что ты не умеешь скрывать свои секреты. Ты все держишь под контролем, Фиа. Равновесие и терпение, и время.
— Ты никогда не испытывал мое терпение.
Он откидывается назад, закидывает руки за голову, и закрывает глаза. — Как я и сказал. Секреты.
Джеймс был прав. Я люблю танцевать. Я люблю это настолько, что мне плевать на алкоголь вокруг меня, на наркотики, только танцы волнуют меня. Когда я танцую, когда я в середине толпы, я могу потеряться.
Как же мне это нравится.
Мы где-то в Германии. Не знаю, где именно; мне плевать. Эйден каждый день пропадает, ходит по известным местам. А я сплю в нашем неприлично богатом отеле, а вечером ходим в клубы. У Джеймса встречи, собрания, следит за моим питанием, и заставляет выполнять случайные задания, а потом мы идем танцевать.
Я отсылаю Эни открытки, которые Эйден покупает мне, на них изображены горы, замки, и исторические площади. Эни понравится. Ненавижу, что другие будут читать ей открытки. Надеюсь, что это не мисс Робертсон.
— Ты что не собираешься приводить себя в порядок? — спрашивает Эйден, поворачиваясь ко мне, и примеряя пальто из глянцевого журнала.
— Обувь. Юбка. Топ. Готова.
— Я имею в виду, давай сделаем что-то с твоими волосами. Накрути волосы. И сделай более яркий макияж. У тебя не товарный вид.
— О каком товаре идет речь?
— Там будет много красивых парней; я могу помочь тебе в выборе, если хочешь.
— Я что должна быть похожа на шлюху? Мои эмоции вырываются наружу. Я – океан, где мы жили два месяца. Я пустая. Я ничтожество.
— Прекрати. Ты такая скучная. — Она выбегает из комнаты, ворча себе под нос, что скучает по Эни, и я улыбаюсь.
Позже я оказываюсь в середине танцпола, потерянная, вдруг кто-то берет меня за руку. Я открываю глаза, удивленная вижу Джеймса, он ухмыляется. Я в шоке. Он до этого не ходил на танцы со мной. Я подхожу к нему ближе, но он качает головой и тянет к барной стойке.
— У меня есть игра для тебя.
— Игра? — Я не хочу играть в игры. Я хочу танцевать. Хочу танцевать с Джеймсом. Он всегда ищет причины, чтобы прикоснуться ко мне – когда его рука на моей талии, когда он берет мою руку. Но это все. Он никогда не переходит грань. Я хочу большего. Я не знаю, что именно хочу от него, поэтому мне и хочется большего.
— Видишь того парня за барной стойкой? — указывает на накаченного парня, примерно двадцати лет, крутые шмотки на нем.
— Да.
— Укради его телефон, принеси мне, а потом вернись к нему, чтобы он ничего не заметил.
— Это худшая игра, о которой я слышала.
— Хочу посмотреть, как ты справишься. Мне нужен его телефон на пять минут. А затем я потанцую с тобой — Он улыбается, своей хитрой улыбкой. Он просто использует меня.
— С чего ты взял, что я хочу танцевать с тобой? — Я поворачиваюсь, злая, очень злая. Хорошо. Он хочет телефон? Будет ему телефон.
Мои бедра начинают свою работу. Я направляюсь к парню.
— Джозеф, вот ты где! — Я смеюсь, и обнимаю его. — Ты прятался от меня?
Он поворачивается (у него жалкий вид, убогие глаза), улыбается, удивившись.
Я отхожу назад, притворяюсь удивленной. — Ты не Джозеф. Я хихикаю. Ужасный звук.
— Не Джозеф. — Он улыбается, и я пожимаю плечами.
— Очень плохо. Ты милее его. — А потом я качаю бедрами, я пьяна и сексуальна, просто ухожу. Я знаю, что никаких проблем не будет вернуться, когда Джеймс закончит.
Джеймс управляется за семь минут.
Джеймс направляется ко мне, я горжусь своими навыками. Я заслужила отдых, как и Эйден. Все это не похоже на отпуск, мне от этого не лучше, да и Джеймсу плевать. Просто игры, обычное время провождения для людей в реальном мире.
Джеймс берет меня за руку. Его черная рубашка не до конца застегнута. Даже его горло красиво, и я хочу провести пальцем от горла до груди. — Ты готова танцевать?
— Как я и сказала. С чего ты взял, что я хочу танцевать с тобой? — Я поворачиваюсь и направляюсь в толпу, вокруг море тел, пытаюсь потеряться. Я одна.
Глава 19
Эни