Таким образом, она остается в школе, а я получаю «свободу», что больше похоже на тюрьму, как и комната Энни, ведь они знают, я ее никогда не брошу.
До тех пор, пока я выполняю все их приказы, я полностью свободна.
- Таблетки, Джеймс, таблетки, таблетки…, - я останавливаюсь, почти отключаюсь, и позволяю своему гневу (всегда этот огонь горит внутри меня) вырваться наружу. - Что они здесь делают?
Мисс Робертсон и Эйден сидят на моем диване – моем диване – и Джеймс стоит возле окна, разговаривая по телефону. Гнев, злость, гнев, Эйден уже корчится, как-будто ее сейчас стошнит. Я поворачиваюсь к мисс Робертсон и мысленно перечисляю каждое грязное, тупое слово, которое слышала или читала. Я начинаю кричать в своей голове, позволяя им кружится вокруг меня, огромное место для всей этой грязи и желчи и слова, слова, слова.
Затем, из-за ее грязной пасти, но она еще не до конца озлоблена, я улыбаюсь, стискивая зубы, и думая о трех простых словах: Энди, Эшли, Элли. Она задыхается от ужаса и бежит с дивана прямо ко мне, хватая меня за руки (моя рука, рука, ведь она так болит) и толкает меня к стене.
- Откуда ты знаешь их имена? Откуда?
- Энди, Эшли, Элли. Энди, Эшли, Элли. ЭНДИ, ЭШЛИ, ЭЛЛИ ».
- ПРЕКРАТИ! - кричит она, я вздыхаю с облегчением, когда Джеймс убирает ее от меня. Ох, моя рука; вспышка танца в моих глазах, но оно того стоит.
Мисс Робертсон кричит на Джеймса, а он пытается успокоить ее. Я падаю на пол и смеюсь. Я знала, что это хорошая идея забрать ее сотовый, когда она оставила его на столе в тот день. Мне не нужно было даже напевать попсу, мои мысли в безопасности.
- Если ей нечего скрывать, зачем она тогда делает все это? Ты не знаешь, как это слышать ее мысли! Да она монстр!
- Тю, - говорю я.
Джеймс ведет ее к двери.
- Я думаю, каждому нужен перерыв. Дорис, огромное спасибо за твои усилия, я обещаю, что твоя семья в безопасности, и она не знает, где они и даже, если бы она и знала, - он строго смотрит на меня, своими нежными карими глазами, – она не причинит им вреда. Она просто не в себе от боли. Это пройдет.
- Сомневаюсь. - Она открывает дверь.
- Передавай привет детям, - я кричу ей вслед, я никогда не видела этот красный оттенок на лице. Оно такое милое, на самом деле, я должна чаще провоцировать ее.
Эйден поднимается. Ох, Эйден, почему ты до сих пор здесь? Ведь ты можешь уйти, можешь быть свободна – почему ты до сих пор работаешь на них? У них же ничего на тебя нет.
- Она успокоилась, - говорит Эйден, - но ее рука очень болит, она очень зла сейчас. Она не собирается убивать себя. Я могу идти? Голова болит.
Джеймс кивает, и я вижу, как она наклоняется к нему, как берет его руку, перед тем, как уйти из комнаты. Она знает, как ее бедра выглядят в этих джинсах – она хочет, чтобы он захотел ее. И мне интересно, хочет ли он ее. Я бросаю прощальный взгляд на нее. Ненавижу эту суку.
- Фиа, - говорит Джеймс, поднимая бровь. Его волосы оттенка между светлыми и каштановыми, действительно золотые, с подсветкой солнца, он так светится, он такой красивый. Я рада, что мисс Робертсон ушла, потому что я думаю о Джеймсе, не хочу, чтобы она слышала мои мысли. Думаю о линии на его плечах, о его руках, о его походке. О закруглении его губ. Думаю о том, как глажу рукой его живот и спускаюсь вниз. Он знает о моих руках, знает, что они делают. Я уверена, он до сих пор бы позволил.
Мне интересно, позволил бы Адам прикоснуться к нему своими ужасными руками, если бы он знал, если бы он только знал. Я говорила ему, что убивала людей, но не думаю, что он поймет. Он не может понять. Если бы мог, это был бы не Адам. Спокойный, сладкий мальчик. Интересно, где он сейчас, все ли с ним в порядке.
Не думай об этом. Твои мысли больше не в безопасности.
Джеймс смотрит на меня. Он знает, что он привлекательный. Он постоянно использует это в своих интересах. Разве плохо, что мне это нравится в нем? Я так по нему скучаю. Скучаю по тому, как легко быть его маленькой девочкой.
- Джеймс, - говорю я, имитируя его голос, потом поднимаюсь и натыкаюсь на диван, бросаюсь на него. Доктор Грант хорошо зашил рану, Джеймс привез меня домой, и вообще позволил мне взять кое-что. Они никогда не разрешают брать таблетки. (Они говорят, что это навредит моим способностям. Они не говорят, что ты опять примешь слишком много)
- Мне нужно взять немного таблеток, пожалуйста.
- Я думаю, нельзя.
- Почему нет? Да ладно тебе. Я заслужила. К тому же, у меня скоро начнутся эти дни, ты должен понимать, что я не контролирую себя. - Я таращусь на него, но он не реагирует.
- Мне кажется, я припоминаю, как говорила Кларисса, что ты была в лучшей форме, но потом ты не смогла сосредоточиться на своей интуиции, чтобы выполнить то поручение, которое мы тебе дали.
- Да, я припоминаю Клариссу мертвой.
- Фиа, - говорит он, вздыхая. Он сидит на другом конце дивана и кладет ноги на мои колени. Я не должна позволить ему прикоснуться к себе. Нельзя, ведь он лжец и я обещала Энни, я так давно обещала ей. Я нарушила свою просьбу в Европе, я хотела покончить с этим побыстрее, но мне нужно узнать больше.
Но Энни.
Энни.
Энни хотела, чтобы я убила Адама.
Она хотела, чтобы я закрыла эти серые глаза, оставила на земле мертвого. Как она могла желать его смерти? Хотела ли она, чтобы именно я совершила такое? Как она могла пойти на это?
Получается, я совсем не знаю ее. Все эти годы, все, что я сделала, все эти преступления ради ее счастья, ради ее безопасности. Я не знаю ее. Я сжимаю все предательство Энни в своей ноге.
- Послушай, - говорит Джеймс, и потирает мою ногу. Его руки спрятаны, он высокий, такой высокий, что на сегодняшний день сильнее меня. Думаю сейчас бы он победил меня в бою. А может и нет. Он носит линзы. Я могла бы использовать это в свою пользу.
Его пальцы касаются моей лодыжки. Я не позволяла ему прикасаться к себе с тех пор, как заставила вернуть меня в Чикаго. Думаю, это повлияло на него. Думаю, существует много других вещей, которые я могла бы использовать против Джеймса.
- Что я должна выслушать? - Я поворачиваюсь и смотрю сквозь свои ресницы.
- Тебе нужно успокоиться. Не нападай на других женщин. Это усложняет мою работу.
- Ой, милый. У тебя сложная работа? Не могу себе представить.
Он дергает меня за мизинец ноги.
- Думаю, у тебя очень развитое воображение. Они жалуются моему отцу, и потом отец подозревает, что я плохо справляюсь с обязанностями куратора. - Его голос становится напряженным. Споры родителей и детей. Я бы хотела иметь такие споры. Хотя, я предполагаю, что у меня проблемы с его отцом. - И если я не твой куратор, больше я не могу ничем тебе помочь.
Я сажусь и убираю ноги от него. Я смотрю ему прямо в глаза. Я не оглядываюсь и не позволяю ему отвернуться.
- В меня стреляли, и я убила человека. Ты вообще представляешь себе… - Мой голос успокаивается. Это нетрудно. - Ты представляешь, что я сейчас чувствую? Что это значит для меня? Как ты мне поможешь?
- Я хочу. Я пытаюсь. Просто посмотри, - говорит он, погладив лицо теплой рукой. - Почему ты не можешь позволить им увидеть это? Это вполне нормальная реакция. Это реакция, которую они могут почувствовать, не втягивая нас в неприятности. Это реакция, благодаря которой ты поверишь в эту систему.
Я убираю руки и встаю.
- Я ненавижу вовлекать тебя в неприятности. - Я кладу руки на бедра. - Мне нужно снотворное.
Звонит его телефон и когда он смотрит на экран, его выражение лица меняется, ему становится плохо, и он отходит назад. Наверное, его дорогой папаша. Он берет трубку.
Нет, нет, нет. Это может занять всю ночь. Как я могу заснуть? Я беру телефон и набираю Энни, выходя в коридор, подальше от Джеймса. Энни отвечает. Мне нужно поговорить с ней, мне нужны объяснения.
Но она сейчас не может, чтобы не раскрывать, что я не убила Адама. Они всегда слушают.
- Фиа? Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?
- Ох, превосходно! Никогда не было лучше. Я хотела поговорить о том, что ты говорила в последний раз.
Долгая пауза, она пытается почувствовать, может ли она открыто говорить об этом.
- Ты имеешь в виду мое видение?
- Да, твое видение.
Другая долгая пауза.
- Я думаю, ты не должна идти на танцы, это все. Это можно сделать позже, я обещаю. Пожалуйста, доверься мне. Когда я смогу объяснить, все прояснится.
Я стискиваю зубы, добавляя боль в челюсти, в голове, руке и сердце.
- Конечно. Все разрешится. Позже. Вообще-то уже итак слишком поздно. Не думаю, что ты понимаешь, о чем просишь. Есть хоть какая-то зацепка в твоей просьбе?
- Пожалуйста, Фиа, прошу тебя. Я сожалею. Я не хотела, чтобы все так вышло. Не хотела, чтобы ты пострадала. Мы поговорим об этом. Я обещаю.
- Да нет, все нормально. Все используют меня, все делают, что хотят. Полагаю, наконец-то ты это поняла. - Я помню, что мы говорим для тех, кто слушает. - Но самое смешное – это то, что я бы и не подумала танцевать сегодня, если бы ты этого не увидела. Что за смысл? Хочешь накликать беду?
- Не смешно.
- Думаю, это забавно. Дай мне знать, если надо будет убить кого-то завтра, окей? Пока! - Я кладу трубку, затем разбиваю телефон об стену. Она – не могу даже выразить словами. Не могу справиться с этим. Если она одна из тех, кто послал меня на эту миссию, она должна была убедить Кейна, что Адам должен умереть. Зачем? Почему она? Даже если бы она не заставила меня пойти на миссию, она все равно является главной причиной, по которой я была там.
Она должна помнить. Она не должна была забывать на что это было похоже до Клариссы. Но нет. Она использовала меня, так же как и Кейн, как любой другой. И я облажалась, снова, как всегда, и сейчас она в опасности, ведь она хотела, чтобы я убила его. Как она может быть разочарована тем, что впервые за столько лет я сделала правильный выбор?
Энни. Энни. Аннабель. Чертов а Анна. Я топаю в свою комнату и вытаскиваю всю одежду из шкафа, разбрасывая во все стороны, пока не нахожу идеальное черное платье. На самом деле, оно больше похоже на кусок черной ткани, чем на платье. Я смеюсь.
Хотела бы, чтобы Эни увидела это.
Красные туфли на шпильке. Не знаю, почему должна надеть их, но они в любом случае подходят для сегодняшней ночи. Я не могу заколоть волосы одной рукой, они распадаются по спине. Убираю прядь волос назад. Темный макияж глаз подчеркнет имидж Камерон Андерхил. Я Камерон и мне 22. Сегодня ночью мне 22.
Единственный минус – это повязка на руке (соединяет мои другие шрамы), но с этим уже ничего не поделаешь. Ранение есть ранение. Нет места для ножа в этом платье. Я откидываюсь на спинку кресла и размышляю. Никто мне не нужен сегодня ночью.
Я иду в главный зал.
Джеймс стоит у окна, сейчас он такой красивый, сильный, американское личико мальчика увеличилось и скривилось.
- Мы должны быть осторожны. Это задание не для нее. Я рискую всем, что строил на протяжении двух лет. Почему бы не вернуть ее обратно в акции и торговли в виде шпионки? Она идеально для этого подходит. Это… - он останавливается, только на секунду, но я знаю, что его папаша почувствует его слабость. - убийство испортит ее. В таком состоянии она не продержится и месяца.
Ох, полезной. Я не буду полезной. Не дай Бог. Если бы они только знали, что их питомец натворил. Пауза, где я только могу догадываться, что говорит старший Кейн. Я никогда не виделась с ним. Никто из девушек не встречался с ним. Я постукиваю, нервничаю. Я должна выбраться отсюда.
Я хватаю свой кошелек с тумбочки возле двери, срываю каблуки и держу в руках.
- Да, сэр. Я понимаю. - Его отец не видит, как его челюсть стягивается, мускулы тела напрягаются, он с трудом контролирует себя. Он такой красивый, когда в ярости. Но Джеймс продолжает выполнять приказы. Хороший мальчик, Джеймс. Получи еще немного удовольствия. Садись, Джеймс. Наведи курсором мыши. Играй мертвого. Убивай. Какой хороший сын!
- Я ухожу, - говорю я ему, он оборачивается, видя мой воздушный поцелуй. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, я бегу вниз по лестнице, пробегаю мимо изумленного швейцара, а потом из здания. Я не могу избавиться от них. Но я могу убежать.
И я могу танцевать.
Глава 10
Фиа
Два с половиной года назад
Энни хочет, чтобы я вернулась к ней в комнату.
Она не понимает. Я не могу. Не могу с ней жить, потому что не могу ей рассказать, и если я буду жить с ней, она узнает, она все поймет. Она итак волнуется за меня.
Она и понятия не имеет.
Я убийца.
Тот день на пляже. Я в ловушке. Я беру небольшой пакет. Он в моих руках. Я сосредотачиваюсь на сумке женщины, стараясь быть незамеченной. Это легко. Я точно знаю, что мне делать. Никто не замечает потерю вещи, в то время как девушка бежит за мячом с решительным взглядом.
Никто не говорит ей о взрыве, который убьет двух людей через 3 минуты.
Ей. Мне. Ей. Мне. У меня получилось.
- Пожалуйста, выбирай, София. - Кларисса сидит передо мной, спокойная и сконцентрированная. Она всегда спокойная – иногда я хочу выколоть ей глаза. На столе между нами лежат 5 коробок, завернутых в простую оберточную бумагу. Два человека. Один взрыв. Два убийства в этой комнате.
Я не могу отступить сейчас, ни когда-либо. Я бы попалась. Они бы узнали. Они бы знали, что это я. Я не могу сказать никому, что это за школа на самом деле, потому что в противном случае мне пришлось бы сознаться в том, чем я занималась.
- Да кому какое дело? Это всего лишь коробки. Неужели имеет значение, какую из коробок я выберу?
- Мы должны проверить время. Можешь ли ты сделать правильный выбор, исходя из своих инстинктов, только тогда, когда понимаешь, что происходит, или ты делаешь выбор, даже не понимая, что выбрать?
- Если упадет дерево, и никого не будет рядом, кто-то вытащит меня из этого дерьма? - бормочу я.
- Сейчас, пожалуйста.
Я смотрю на нее. Вот и собрались главные убийцы, Кларисса и я. Я указываю на коробку слева.
- Вот эта.
Она улыбается.
- Очень хорошо.
- Что в них?
- Неважно.
- Ну конечно же. - Я отталкиваюсь на кресле, и смотрю в потолок. - Все, я могу идти?
- Интересно, - говорит она, тщательно собирая коробки и укладывая их в большой, без окон комнате. Энни никогда не была здесь. Как и большинство девушек. Только я и Эйден имеем доступ сюда. – Мне трудно видеть тебя. Одним легче, чем другим, конечно же, но у вас есть способность реагировать на те или иные вещи, не зная своего будущего.
Интересно, если бы только она могла видеть, как ей выкалывают глаза. Энни любит ее. Энни думает, что она лучшее, что с нами когда-то случалось. Энни нуждается в ней. Они проводят тесты и диагностики, и каждые три месяца появляется надежда, что Энни вернут зрение.
В любом случае я не могу уйти, потому что я убийца, и они пошлют меня в тюрьму, и я не смогу заботиться о Энни.
- Знала ли ты, что мы понятия не имели о твоем существовании? - Она подходит к двери и стучит три раза. Я постукиваю пальцами. Раз, два. - Единственная, в ком мы были заинтересованы – Энни. Она оказалась не исключением. Но ты была настоящей находкой. Сначала мы думали, что ты читаешь мысли или чувствуешь эмоции, так как ты сразу отказалась идти в эту школу. Но ты оказалась еще полезней, чем мы думали.
- Прекрасно для меня. - Я могла бы забрать стул. Могла бы запустить его ей в лицо. Я бы хотела. Видела ли она мое желание? Думаю, я не сделаю этого, хотя. Или она просто не может видеть этого. Я устала и хочу спать.
Спать, спать.
Стук в дверь. Не знаю, на что похожи их лица. Никогда не видела их. Неужели осознание того, как они выглядят, сделают мои кошмары лучше или хуже? Я знаю их имена. Я заранее просматривала историю в интернете.
Я убила сенатора. Делает ли это убийство предательством? Мне страшно. Здесь я в опасности, как и снаружи. Я не могу выбраться отсюда.
Открывается дверь, и заходят трое мужчин в серых свитерах. У всех в руках маленькая черная штучка, похожая на мобильные телефоны. Не знаю, что это, но все имеет свой скрытый смысл, и мое сердце колотится, внимание сужается, становится острее. Дело плохо. Я должна выбраться из этой комнаты. Я поднимаюсь и ставлю стол между нами, сжимая стул Клариссы. Тяжело. Слишком тяжело для меня, я бы хотела больше света, так бы я смогла схватить чью-то ногу.
Зачем мне чья-то нога?
- София, эти джентльмены собираются помочь тебе в одном деле. У них имеется оглушающее оружие. Твоя задача – выбраться из комнаты.
- Без каких либо ранений? - я смотрю на нее в ужасе. Мы еще не занимались так долго. Я думала, что урок окончен.
- Нет. Твоя задача бороться с ними, выбраться из комнаты, не смотря на все ранения. - Она приятно улыбается. - Считай это упражнение по борьбе с болью.
Я должна была стукнуть ее этим стулом, перед тем как она все спланировала.
Не плачь, не плачь, Энни может услышать. Она не должна увидеть меня свернувшейся в клубок на диване, когда каждая частичка моего тела болит. Она не видит, как сильно я кусаю свое запястье. Я выбралась из комнаты. Ох, как же все болит.
- Итак, что нового? - спрашивает она. Она нервничает. Наверно стоит. Она не пыталась прикоснуться ко мне сегодня.
- Да ничего.
- Тебя долго не было.
- Занята была. Школа.
- Ох, - длинная пауза, и я надеюсь, что она прекратит говорить на эту тему. - Мне стало лучше. Это же хорошо, не так ли?
- В смысле лучше?
- В видениях. Кларисса подумала, что мне стоит сосредоточиться на тебе, и это поможет. Немного. Но затем я не видела того, что случится. Я увидела… не знаю, как объяснить. Какие-то кусочки, они означают намного больше. Картинки меняются постоянно. Увеличиваются, не так как это обычно происходит, я должна разобраться и понять, что значат все эти картинки. Эти видения больше похожи на пазлы. В последнем видении был парень со светлыми волосами и парень с темными волосами, как будто стояли напротив друг друга в большом зеркале. Видела тебя и Клариссу, красные тона, и комната наполнена столами и стульями, но все выглядело официально… я не знаю. Я испугалась, и до сих пор не понимаю, в чем дело. Но некоторые из них хорошие. Я начала их представлять. Иногда они счастливы. - На ее лице появляется загадочная улыбка.
Я присаживаюсь (больно, все тело болит) и беру ее за руку. Она в недоумении; в последнее время я вообще не прикасалась к ней. Больше мне не нравятся мои руки. Я привыкла думать, что они красивы. Сейчас они как будто принадлежат другому человеку. Кому-то, кто убивает людей.
- Послушай меня. Не говори им. Не говори, что видишь. Не говори Клариссе. Даже не думай о своих видениях.
- Почему? Фиа, ты пугаешь меня. Почему ты не скажешь, что происходит?
- Пообещай мне, что ничего не скажешь им!
- Да не скажу! Обещаю! Что происходит?
Я отпускаю ее руку.
- Ничего. И перестань читать меня. Тебе это не понравится. - Я выхожу из ее комнаты.
Вниз по коридору.
Вниз по лестнице.
Плевать, куда я иду.
В прихожей я сталкиваюсь с парнем. Он одет в пальто, и он высокий, черно-белый, он смотрит на картину на стене, у него теплые карие глаза. Я одновременно хочу и поцеловать его, и держаться от него подальше. Он кажется мне опасным; мое сердце бьется все быстрее, как будто меня что-то оглушает.
Все здесь опасное для меня, я чувствую это постоянно.
- Эй, - говорит он, ухмыляясь, его глаза следят за мной без стеснения.
- Привет. - Больше нет никого здесь. Никаких подростков. Только мужчины. С оружием. (Больно, больно, все мое тело болит).
- Джеймс. Кейн. Джеймс Кейн. - Он протягивает мне руку.
Я держу свои руки убийцы при себе.
- Кейн - это же фонд Кейна?
- Точно подметила!
- Я должна убить тебя прямо сейчас, - говорю я, но я слишком устала, чтобы сделать это.
- Ты третья, кто говорит мне это за сегодня! - Он подмигивает, и берет меня за руку. - Почему бы тебе не взять меня с собой в поход по секретной школе?
- Почему бы тебе не приобрести карту школы?
Он смеется.
- Ты мне нравишься. Как ты говорила тебя зовут?
- София.
- София. Ох, София, я сделал кое-что плохое.
Неправильно идти с ним, он тянет меня вниз по коридору мимо пустых классов. Я все равно иду с ним.
- Я уверена, я поступила еще хуже. – Я стучу пальцами.
- Мне бы хотелось, чтобы так и было. Но я должен пойти первым. Так надо. - Он с осторожностью смотрит по сторонам, зжатем наклоняется и шепчет мне на ухо (неправильно, все неправильно, но это не останавливает мою дрожь по телу; он великолепен, я никогда не была так близко с таким как он) – брошен в школу интернат для особенных девочек-подростков.
Я отталкиваю его.
- И это все? Как трогательно!
- Это не так! Это очень плохо. Посмотри, со мной виски. Украденный виски».
Я зеваю, похлопывая рукой по рту.
- Украл у декана колледжа.
Я проверяю часы, я не часто ношу их.
- После того как он исключил меня.
Я смотрю ему в глаза.
- Я достала из пакета бомбу, которая убила двух человек.
Его лицо застывает. Я не должна была говорить об этом. Не надо было. Да плевать. Я смотрю на него.
Его лицо тает в улыбке.
- Хорошо, моя девочка, ты победила. Думаю, нужно за это выпить. - Он пытается открыть ближайшую дверь, но она закрыта. Он делает шаг назад, и ногой открывает дверь. - Утром будет плохо. Дамы вперед. - Он показывает рукой на открытую дверь.
Ему все равно, что я убила двух людей.
Да что с ним такое?
Я прохожу в комнату. (Интересно, есть ли здесь заряженное оружие, и когда они собираются направить его на меня. Еще я присмотрела карандаши, которые я закину в ухо Мисс Робертсон перед тем, как она подумает об этом)
Джеймс расхаживает мимо меня и садится на пол у стены. Он гладит пол.
Я сажусь. Он протягивает мне бутылку, и я знаю, очень хорошо знаю, что не должна принимать алкоголь.
Я делаю глоток.
Я задыхаюсь и кашляю, он смеется. Я делаю второй глоток и все в норме.
- Ну что девочка. Готова узнать секрет?
- У меня тоже много секретов.
- Ну, ты не знаешь ни одного моего. Моя мама была экстрасенсом. Могла видеть будущее, настоящий экстрасенс, - он ждет. - Ты не впечатлена?
- А что должна?
- Вообще нет. Это ужасно видеть, какой может быть поворот событий. Она всегда видела то, что должно случиться. Ты бы хотела, чтобы тебя спасли от беды до того, как она случится?
Я думаю о закрытых окнах. Думаю о Клариссе. Думаю о двух, двух – которых сейчас ноль. Стук.
- Да, хотела бы.
- Ничего не планируй. Даже не думай об этом. Никогда ничего не планируй заранее. Всегда поступай согласно инстинктам.
Я улыбаюсь, делаю другой длинный глоток, пока он не забирает бутылку.
- Я смогу.
- За мою маму, - говорит он, поднимая бутылку. - И за твою.
Он передает мне бутылку.
- Моя мертва.
- Моя тоже!
Он не выглядит расстроенным. Обычно люди сожалеют о смерти родителей. Мне нравится, что он такой.
- Мои родители погибли в аварии. Моя сестра видела это перед тем, как это случилось.
- Моя мама застрелилась. Вчера.
Я смотрю на него в шоке и с ужасом. Потом я тяну бутылку назад и говорю: - Ну, мой дорогой мальчик, ты выиграл. За это надо выпить.
Он смеется, и я тоже, и я понимаю, что это в первый раз за шесть месяцев, когда я по-настоящему смеюсь. Думаю, я влюблена в него. А также я знаю, что влюблена в алкоголь и в то, как я себя чувствую, после того, как выпила.
- Я проник сюда, чтобы увидеть причину, по которой моя мама раскидала свои мозги. Я очень разочарован, что это лишь здание. Менее разочарован в компании.
- Я сравню эту школу с землей, если захочу.
- Тебе бы навредили плохие люди. Мой отец. Ты должна сжечь его. Ненавижу его.
- За твоего отца. - Я делаю еще несколько глотков.
- Спалить моего отца дотла.
Утром, когда нас нашли лежащими вместе на полу, Джеймса унесли, но не перед тем, как он поаплодировал мне. Кларисса ничего не говорит, но Энни разгневана, когда я возвращаюсь в комнату.
Голова болит, раскалывается. Я вспоминаю смех. И его лицо. И то, что он знал, что я сделала, и продолжал сидеть ряжом со мной, смеяться, говорить, что у меня самые красивые глаза, но что я слишком маленькая, чтобы меня поцеловать, перед тем, как он сделал еще три глотка.
Не знаю почему Энни так громко говорит. О чем она вообще говорит? Я хочу, чтобы она заткнулась.
- Послушай меня, Фиа! - Она хватает меня за плечи и заставляет посмотреть ей в лицо. Я показываю ей язык. - Никогда больше не пей.
- Но это было весело, - скулю я.
- С тобой могло произойти что угодно!
Моя голова соглашается. Она права. Знаю, что права.
- Ладно.
- И держись подальше от Джеймса.
- Почему? Что это значит? Он же ушел. Я его больше не увижу. – Хотя, мне бы хотелось его увидеть. Может он и опасен, но он заставлял меня чувствовать себя бессмертной и хрупкой одновременно, и мне это нравилось.
- Я пообещала тебе, что ничего не скажу Клариссе. Ты пообещаешь мне не встречаться с Джеймсом. Он плохой. Он опасен, Фиа.
Не так опасен как я, Энни. В любом случае я пообещала ей.
Глава 11
Эни
Вечер понедельника
«МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С МИСТЕРОМ КЕЙНОМ. СЕЙЧАС». Я НЕРВНО ПЕРЕДВИГАЮ НОГАМИ в прихожей Дарена, которая пахнет горчицей. Я пыталась дозвониться к Фие, но безрезультатно, срабатывает голосовая почта. Она наделает глупостей; я прекрасно ее знаю, она собирается на танцы. В данный момент. Она не должна наложать, не надо снова. Мне только стало легче. Я знаю, что вскоре увижу то, что нужно нам, то, что освободит нас. Что-то, что поможет моей сестре, которую я разрушила.
Я могу чувствовать – оно совсем близко, будущее – где мы свободны. Секрет будущего, о котором я не рассказывала, и даже сама иногда не могу понять все детали, которые чувствую. Я должна привести себя в порядок, чтобы осуществить наше счастливое будущее.
Дарен ерзает на своем стуле. Жуткий скрип. «Я позвоню его секретарю и узнаю, что можно сделать».
«Упомяните, что я увидела его смерть. Его неизбежную смерть. Они обычно обвиняют, если их вовремя не предупредить».
Я читала о наплыве крови, которая появляется на лицах людей, когда они напуганы. Мне нравится представлять, что происходит с Дареном в данный момент. Я слышу что-то маленькое, наверно это его телефон, растяпа – перед тем как он позвонит и начнет запинаться, говоря, что мне нужно встретиться с мистером Кейном. Он не говорит, зачем я пришла. Наверно не хочет быть виноватым, если что-то пойдет не так.
«Он в здании», говорит Дарен облегченно, исходя из его голоса. Никто не знает, где может оказаться Кейн в тот или другой момент, он редко здесь бывает. Удача на моей стороне. «Я могу проводить тебя».
«Хороший мальчик».
Он пытается взять мой локоть. Он всегда так делает. Я хочу врезать ему в лицо, вместо этого я отталкиваю его и спускаюсь из зала к лифту самостоятельно. Как будто я не знаю границы своей тюрьмы. Как будто я не знаю о каждом квадратном футе пространства, которое держит меня здесь, где никто не может добраться до меня и куда никто не может вывести меня. Эти стены также держат и Фию, даже тогда, когда она не находится в них.
Жаль, что она не оставила меня. Но я знаю, что она так и не сможет.
Знакомый гул лифта и веселый звон объявляют о нашем прибытии на верхний этаж. Я была здесь только раз, на прошлой неделе. Пахнет чистотой, идеальной чистотой, все вымыто, высушено, выдраено вокруг. Все остальное в школах и общежитиях пахнет женщинами. На данном этаже нет ни единого запаха духов или цветочного шампуня, или лосьона.
Я – единственная девушка, которую увидит Кейн. Я должна быть польщена, но он прекрасно знает, что я и единственная, кто видит его, не смотря на него.
Он не позволит читателям или экстрасенсам узнать себя, и он никогда не позволяет ни одному из экстрасенсов видеть его лицо, потому что если мы не знаем его лицо, то не сможем узнать его в своих видениях.
Немного параноидальный наш таинственный босс. Вероятно, это и относится к тому, когда ты убил сенаторов США. Фия все еще не знает, что рассказала мне об этом. Ох и Фиа.
Хорошо то, что Дарен недостаточно умен, чтобы выяснить, было у меня видение с Кейном или нет. Я выхожу из лифта и иду по направлению. Я останавливаюсь и жду. Оскорбительно. Я стараюсь стоять максимально прямо, держать свое лицо идеальным и сосредоточенным. Я жила на своих тюремных этажах так долго, что находиться где-либо без Эйден пугает меня. Все это может открыться. Может быть все известно и без всех этих стен.
Я не знаю. Могу так и не узнать. И я не могу ничего сделать, пока мне не позволят. Я потеряла нить с Фией. Я почувствовала, что потеряла руку, когда она прекратила свои действия.
«Сюда, пожалуйста, мисс Розен».
Я поражаюсь. Кто-то прямо передо мной. Ковер всему причина, я даже не заметила его присутствие. Но я слышу его голос. Это Даниель/Джон. Это человек, который затянул Фию сюда. Без него здесь была бы только я, должна была быть я.