ВОСТОЧНЫЕ АПАЧИ.
Липаны - населяли восток Новой Мексики и Техас, распространяясь далеко на юго-восток до побережья Мексиканского залива.
Хикарийя - север Новой Мексики, Техасская Пэнхэдл и юго-восток Колорадо.
Льянеро - восток Новой Мексики и запад Техаса.
Натадже - восток Новой Мексики и запад Техаса.
Липийане - юго-восток Новой Мексики и запад Техаса.
Лимита - юго-восток Новой Мексики и запад Техаса.
Треминтина - юго-восток Новой Мексики и запад Техаса.
Тейа - запад Техаса.
Палома- запад Канзаса и юго-восток Колорадо.
Эль Гуарталехо- юго-восток Колорадо.
Калчуфин - юго-восток Колорадо.
Кантси - запад Техаса.
Карлана - юго-восток Колорадо.
Флечес де Пальос -юго - восток Колорадо.
Гатака - западная Небраска.
Пенхайе-юго-восток Колорадо.
Рио-Колорадо - вдоль реки Канейдиан, северо-восток Новой Мексики
Конеиеро- северо-восток Новой Мексики, запад Канзаса и юго-восток Колорадо.
Перильо-юго-восток Колорадо.
Термины Куэрехо, Вакеро и Льянеро применялись ранними испанцами к апачам равнин. Некоторые индейцы называли их падука, и этот термин использовали в отношение них французские вояжеры и миссионеры.
ЗАПАДНЫЕ АПАЧИ.
Мескалеро - восток Новой Мексики и запад Техаса.
Фараон - восток Новой Мексики и запад Техаса.
Сума - север Мексики от Рио-Гранде на запад к Рио-Касас-Грандес
Апачи Пиков (апачи горных вершин)- северо-восточнее Глоуба.
Аривайпа (Аравайпа) - ручей Аривайпа, Аризона.
Пинал - между реками Соленая (Солт-Ривер) и Хила.
Карлос - река Сан-Карлос.
Восточная Белая Гора - между реками Хила и Соленая.
Западная Белая Гора - между группами восточной Белой Горы и Сан-Карлос.
Каньон Крик - округа Хила и Навахо.
Карризо - округ Хила, Аризона.
Сибекью - между группами Каньон-Крик и Карризо.
Тонто Мазатзал - горы Мазатзал, Аризона.
Далее шесть смешанных с юма и мохаве групп тонто (вероятно после 1740 года) – соответственно: севернее озера Рузвельт, в верховье ручья Тонто, между восточным рукавом реки Верде и ее основным руслом, севернее восточного рукава реки Верде, от ручья Черри до Клир-Крик. Болд-Маунтин Тонто - восточнее Кэмп-Верде.
Мормон-Лейк Тонто - озеро Мормона южнее Флэгстафа.
Фоссил-Крик Тонто - на ручье Фоссил (Окаменелый).
Оук-Крик Тонто- на ручье Оук (Дуба), южнее Флагстаффа. Группа Апачи Пиков была тесно связана с этой группой тонто, также, как и группа Сан-Карлос. Лингвисты находят между ними большое сходство.Термин койотеро относится к некоторым локальным группам внутри этих племенных групп.
Чирикауа - юго-восток Аризоны.
Мимбреньо - юго-восток Новой Мексики.
Могольон - округа Грант и Катрон, Новая Мексика
Уорм-Спрингс - верховье реки Хила, Новая Мексика. У этих четырех групп было общее название - хиленьо.
Тобосо - север Мексики, штат Коауила, от Больсон де Мапими на север до Рио-Гранде. Хотя некоторые лингвисты не относят их к апачам.
Хано - север Мексики и юго-запад Техаса. Были тесно связаны родственными отношениями с мимбреньо.
Чоломе - вдоль современной международной границы западнее Рио-Гранде.
Хокоме - север Мексики и юго-запад Техаса. Были тесно связаны родственными отношениями с чирикауа.
Сиболо - юго-запад Техаса.
Пелоне - юго-запад Техаса.
Мансо - долина Месилья в Новой Мексике, распространяясь вдоль современной международной границы в Мексику.
Первая испанская экспедиция Коронадо в страну апачей повстречала на равнинах, у реки Канейдиан, керехо, которые, несомненно, являлись липанами, или каким-то подразделением этого племени. Писарь экспедиции Кастанеда написал о них «Я думаю их телосложение наилучшее из того, что я видел в тех землях. Они полностью существуют за счет скота, не сажают маис и не собирают никакой урожай. Из снятых шкур они строят свои домики; снятые шкуры они одевают на себя; из снятых шкур они делают веревки и получают из них шерсть. Из костей животных они изготовляют шилья, а навоз используют как дрова, так как на земле больше нет никакого топлива. Пузыри идут на кувшины и сосуды для питья. Они едят мясо животных немного поджаренным, а иногда сырым, кусая его своими зубами и держа его одной рукой, а в другой держат большой кремниевый нож, которым обрезают кусок мяса, заглатывая половину его». Кастанеда считал их наилучшими воинами, и другие индейцы боялись их больше, чем пуэбло. Они путешествовали как арабы «с их боевыми собаками, нагруженными палатками и шестами для них». Собаки были оснащены седлами в мавританском стиле, охватывавшими их бока. Когда груз сползал, собаки начинали выть, таким образом подзывая кого-нибудь, чтобы подправить его. Именно Кастанеда написал, что «они едят сырое мясо и пьют кровь, но, при этом, они совсем не жестокие. Они верные друзья». Общались они с испанцами при помощи простых знаков, которые были хорошо понятны их индейскому проводнику. Кастанеда так описал их обработку бизоньего мяса: «Куэрехос высушивают плоть (бизона) до состояния тонкого листа, и когда она становится совсем сухой, они её перемалывают, а затем делают из этого своего рода морской суп, который очень любят. Масса, брошенная в горшок, сильно набухает, возрастая поверх него. В сезон они потребляют это с жиром, добытым из коров. Большую пустую кишку они наполняют водой, которую пьют по желанию. Когда они вскрывают живот коровы, то пихают туда мятую траву, а потом выдавливают себе в рот сок, так как, по их мнению, он содержит все полезные вещества желудка. Они разрезают шкуру на ее обратной стороне, используя кремень длиной в палец, привязанный к небольшой палке. Это у них получается так, как-будто они работают хорошим железным инструментом. Края они обрабатывают собственными зубами. И быстрота, с которой они это делают, стоит того, чтобы посмотреть на это». Далее на запад, в Льяно-Эстакадо, экспедиция встретила апачей тейа. Это случилось возле каньона Пало-Дуро. И везде они видели бизонов. Затем большая часть экспедиции вернулась на Рио-Гранде, а Коронадо отправился с тридцатью другими верхом на лошадях искать золото дальше к реке Арканзас (так называемую страну Куивира, или Кивира). Он пересек Большой Изгиб Арканзаса и вошел в Канзас, где остановился на реке Смоук-Хилл. Здесь проводник сказал ему правду, - что нет никакого золота, никаких сокровищ, а только деревни индейцев вичита, наполовину обнаженных, сильно татуированных, и ужасающих своими ружьями и лошадьми. В итоге, Коронадо повернул назад.
Апачи узнали про испанцев много нового. Например то, как они беспощадно вырезали сопротивлявшихся пуэбло и сжигали их живьем. Они услышали, прежде чем увидели, о таких чудных вещах, как лошади, овцы и броня. Возможно, они еще не осознавали угрозу для себя, но должны были понять ту мощь, которой обладали испанцы. Память о Кабесе де Вака и его компаньонах была еще жива среди них через 45 лет.
С годами апачи стали переходить на воровство испанского скота, поскольку это было безопасней, чем охота на бизонов. В феврале 1593 года, капитан Франциско Лейва де Бонилья выступил во главе небольшой кавалерийской команды, якобы в поисках индейцев, ворующих скот в верховье Рио-Гранде. Вместе с ним находился прожженный авантюрист по имени Антонио Гутеррьес де Хумана, чьей навязчивой идеей был поиск серебряных шахт. Они были смелыми и безрассудными людьми, не боявшимися умереть или потерять свою свободу в попытке обогатиться. Где-то в пустыне у Рио-Кончо к ним примкнули люди, тайно завербованные в Санта-Барбаре, и две объединенные группы начали свое «незаконное завоевание». В апреле экспедиция прибыла в пуэбло Сан-Ильдефонсо, расположенное в 18 милях северо-западнее места будущего заложения Санта-Фе. От местных индейцев они услышали рассказ о стране сокровищ Куивира, и поверили в неё так же легко, как и Коронадо полстолетия назад. Они миновали пуэбло Пекос по пути на бизоньи равнины. В июне они пошли по маршруту, который не определен по сегодняшний день, но, вероятно, они шли через восток Новой Мексики, населенной апачами липан, так как после тридцатидневного путешествия достигли большого поселения на одной из двух рек, пересеченных ими раньше: «текущей через этот город….. в некоторых местах между домами произрастали поля маиса, кабачков и фасоли». Туземцы были очень многочисленны. Они радушно встретили испанцев и снабдили их в дорогу продовольствием. Возможно, это были вичита, канза или пауни. Что за две большие реки, упомянутые в отчете, установить не удалось. Возможно, это были Арканзас и Смоук-Хилл, а может Репабликан, или даже Южный и Северный Платт. Что произошло дальше, не подлежит объяснению. Имеются признаки того, что оставшуюся часть года они преодолевали большие расстояния в поиске золота. Возможно надолго, при этом, оставаясь в индейских городах. Вероятно, они зашли намного северней, чем экспедиция Коронадо. Так или иначе, но Бонилья и Хумана сильно поссорились. После этого «Хумана долго дулся в своей палатке, а затем попросил солдата позвать Бонилью, который пришел, одетый в рубашку и бриджи. Хумана встретил его на подходе к своей палатке, и нанес ему два ножевых ранения, от которых Бонилья вскоре скончался. Он был похоронен немедленно». Пять напуганных индейских слуг Бонильи бежали. Четверо из них погибли в попытке добраться до Мексики. А пятый, по имени Джузепе, попал к апачам равнин. Пробыв год у них в плену, он бежал и добрался до пуэбло в верховье Рио-Гранде. Позже он рассказал о том, чему был свидетелем. После смерти Бонильи, согласно одному непроверенному сообщению, Хумана с остальными людьми направился на юго-восток. В итоге, экспедиция очутилась на юго-востоке Колорадо, в месте, позже ставшее известным, как Эль-Гуарталехо. Однажды в сумерках, возможно в начале 1594 года, их атаковал большой отряд индейцев. Согласно одной из версии, уцелели один испанец и индейская женщина-слуга. Но по другой версии, все испанцы погибли. Так или иначе, никто, никогда более ничего не слышал об экспедиции Бонилья-Хумана. Спустя годы партия испанцев нашла в роще возле реки в области Эль-Гуарталехо много заржавленных ружей и сабель. Падре этой партии дал реке имя: Эль-Рио-де-Лас-Анимас –Пердидас-Пургаторио, что означает река Потерянных Душ в Пургатори, так как ржавое оружие явно указывало на Хумана и его людей.
(Самка бизона в зарисовке Франциско Лопеса де Гомара, 16 век).
Эль-Гуарталехо была страной апачей. Многочисленные, и не очень, их группы, бродили по высоким равнинам в этой части материка, и если индейцами, уничтожившими группу Хумана, были апачи, значит, это была их первая известная, задокументированная атака на белых людей.
Ранние апачи были людьми среднего роста. Мужчины выше шести футов на пару дюймов были среди них редкостью. Но они были жилистыми, гибкими, и обладали большой мускульной силой и выносливостью. Женщины были ниже мужчин. Такие болезни, как черная оспа, корь, скарлатина, дифтерия, туберкулез и сифилис, были им неизвестны даже после установления контактов с испанцами, но имуннитетом к плевриту, невралгии, пневмонии и артриту они не обладали. Также они страдали от инфекций, попадавших в раны, от остеомилита и периостита. Своих детей они готовили с детства к суровой жизни. Молодые люди не должны были проявлять сострадания к врагам больше, чем к жуку или дикому животному, и должны были подавлять свои чувства, чтобы всё свое существо подчинять хладнокровной реакции согласно закону природы, - или ты убьешь, или убьют тебя, а значит высший закон, которому человек должен был придерживаться, - это месть, и малейшее отклонение от этого осуждалось.
Настал 1598 год. Однажды апачи с удивлением обнаружили и приковали свое пристальное внимание к огромному облаку пыли, которое перемещалось на север вдоль Рио-Гранде. Оказалось, что оно было вызвано почти сотней тяжелогруженых фургонов, конными солдатами и огромным стадом в семьсот голов домашнего скота, растянувшимся на четыре мили. Во внушающей благоговение колонне находилось 130 семей поселенцев и 70 солдат, ремесленников и многообещающих молодых авантюристов, а также одиннадцать францисканских монахов и десятки индейских, негритянских слуг, погонщиков скота и лагерных сторожей.
Во главе всей процессии ехала группа мужчин, одетая в сияющую на солнце броню, железные каски с плюмажом, шелковые и кружевные рубашки, и прекрасной выделки ботинки кордован с кисточками шпор. Самым главным человеком здесь был дон Зуан де Онате из Сакатекаса -человек выдающегося происхождения с сердцем зверя. Он был назначен первым губернатором и капитан-генералом провинции Новая Мексика. Контракт, который Онате получил невзирая на протесты конкурентов, обуславливал предоставление названия частным владениям площадью в 200 квадратных миль, с сюзеренитом «всех вассалов (индейцев) вслед за этим». Он должен был получать годовое жалованье в восемь тысяч золотых дукатов (огромное состояние в то время). Любые шахты, что он обнаружил и обслуживает, освобождались от королевского налога. Ему и его офицерам предоставлялась привилегия обращения индейских рабочих в рабство (энкоменьедас). Его правительство должно было оплачивать затраты всех монахов, ехавших с ним. Кроме поставки ему необходимого количества оружия и боеприпасов, королевское казначейство выделило ему 4000 песо, а затем еще 6000 для покрытия издержек длительного перехода. Но еще более необычным, чем эти великодушные условия, было право на неограниченное руководство, предоставленное ему. Военные и финансовые проблемы он мог решать, не спрашивая на то разрешения у центрального правительства в городе Мехико, также он был облечен высшей юридической властью в вынесении смертных приговоров или помиловании.
Два раза возле брода на Рио-Гранде у Эль-Пасо, апачи, - несомненно, в заботе об определении намерений и конечного пункта расположения ужасной силы, собранной в этой колонне, - подавали дружественные знаки. Один из священников так это описал: «Первые индейцы были приведены в лагерь сержантом. После обеспечения их одеждой, они были посланы сообщить своим друзьям, чтобы они смело приходили к нам. В этот день восемь индейцев пришли по своей воле. Они были похожи на наших мулетеров (арреадорес-погонщики мулов), поскольку, когда говорят, свёртывают свои языки к нёбу, как мы делаем, когда погоняем животных,- арре». Еще через три дня он записал: «Мы не проехали дальше дневного перехода от речного брода, когда в наш лагерь пришли сорок индейцев. Они имели турецкие луки, длинные волосы, которые венчало что-то наподобе маленького миланского колпака, - головной убор удерживал их волосы, и был окрашен кровью или краской». Эти апачские эмиссары поняли, что Онате ищет деревни пуэбло, и сообщили ему, что те находятся в восьми днях пути впереди. Им было выдано много даров, и они «помогли нам переправить через реку овец». Затем они исчезли.
В июне, следуя вдоль Рио-Гранде, Онате остановился возле двух десятков пуэбло. В каждом из них, жители признали свою зависимость от Бога белого человека, испанского короля, и его самого, - как их хозяина. Пуэбло Окхе располагалось на западном берегу Рио-Гранде, в 25 милях на северо-запад от будущего Санта-Фе. Оно стояло среди красивых холмов и мес, возвышавшихся так высоко, что складывалось впечатление, будто они подпирают бирюзовое небо. Вдоль реки лежали поля с маисом и другими культурами, которые зрели на теплом солнце. Онате провозгласил Окхе столицей провинции. Пятьдесят семь лет назад экспедиция Коронадо посещало это место и оставило крест на плазе. В честь этих людей, Онате сменил название пуэбло на Сан-Хуан-де-Лос-Кабальерос. Ошибочно уверенные в том, что солдаты здесь задержатся ненадолго, жители освободили пуэбло, отдав его во власть испанцам. В итоге, они оказались просто выселенными, а всё их имущество было конфисковано. Как и все другие испанцы, побывавшие до него в Новой Мексике, Онате грезил сокровищами. И он не тратил даром времени в их претворении в реальность. Он основал огромную колонию, но не собирался нагружать себя общественными, экономическими, религиозными и политическими проблемами. Для этого он привел сюда помощников. Вскоре планирование расширенных исследований было завершено. Одновременно с этим, впервые в документах появляется термин «апачи». Первые сообщения из колонии Новая Мексика упоминали индейцев равнин, как «куэрехос» и «вакерос». Но вскоре эти названия сменило «апачи». Одним из первых действий Онате стало подразделение провинции на округа-миссии. Отец Алонсо де Луго был назначен на несколько пуэбло, и к нему же отходили апачи и кокойе из соседних горных хребтов и поселений. Миссия Отца Луго находилась на севере Новой Мексики, следовательно, можно говорить о том, что апачи и кокойе это те, кого позже стали называть термином апачи-де-навахо. Кроме пуэбло Пикурис, Таос и смежных с ними городов в верховье Рио-Гранде, Отец Франциско де Замора должен был обслуживать «всех апачей от Сьерра-Невада на север и восток». Скоро эти апачи стали известны, как хикарийя – по-испански маленькая корзина, - из-за того, что их женщины были искусны в плетении таких корзин.
В сентябре Онате посылает разведывательную партию под командованием своего племянника Висенте де Зальдивара, которая состояла из 60 человек. В середине этого месяца они располагались лагерем у Рио-Салинас (возле будущего Лас-Вегас, Новая Мексика), наслаждаясь там ловлей форели, когда «четыре индейца вакеро появились в поле видимости». Испанцы предложили им еду, но один из них закричал, что многие другие, кого не видно, придут туда, где сейчас испанцы, и они прекрасные стрелки из луков. Этот апач-вакеро дал понять испанцам, что его люди «очень обеспокоены, увидев нас на своей земле». Однако, позже они исполнили просьбу испанцев отвести их к стаду бизонов. Маршрут, по которому повели апачи испанцев, пролегал через равнины на восток, и вывел Зальдивара к реке Канейдиан. Там, насколько хватало глаз, были видны стада бизонов. Один отчет об этом путешествии указывает, что испанцы во время него не сталкивались ни с какими трудностями, а другой упоминает инцинденты, в которых апачи рассматривали белых как нежеланных гостей. Вблизи Рио-Салинас испанцы наткнулись на нелепую фигуру в человеческом обличье, у которой были «уши в пол-ярда, рыло ужасно вытянуто, хвост, почти касающийся земли, тело,одетое в плотно облегающую его шкуру, запачканную кровью; с луком в руке и колчаном стрел на его плече». Гротескная фигура была схвачена и костюм с нее удален. Это оказался напуганный и смущенный индеец, который позже признался, что хотел их напугать: «тогда европейцы бежали бы и оставили свои притязания».
В другом случае, согласно интерпретации Форбса: «Отряд Зальдивара встретил индейца, изящного и респектабельного вида, полностью белого (закрашенный), с обведенными синевой глазами. За ним вышла приличных размеров группа индейских воинов. Белый индеец ничего не говорил, и очень гордо смотрел на пятьдесят испанцев». Зальдивар, чтобы внушить индейцам страх и уважение, сказал одному из своих людей разрядить мушкет. Это напугало апачей, и они согласились предоставить проводника на дальнейший путь. Однако, он вскоре исчез. Тогда были захвачены двенадцать других апачей, которых испанцы силой заставили выполнять обязанности бежавшего проводника.
Затем Зальдивар, или кто-то из его помощников, задумал поймать много бизонов, отогнать их к Сан-Хуан и там приручить. Сохранилось яркое описание разыгравшейся комедии, когда испанцы попытались окружить дикого бизона и схватить,-должно быть к безмерному удивлению, наблюдавших за этим действом апачей: «Когда испанцы увидели большое стадо, то проехали еще три лиги (около 15 километров), в поисках хорошего места для корраля (в данном случае, загона для бизонов!!!) и материала, из которого можно было бы его построить. Найдя место, они приступили к постройке корраля из больших тополиных бревен. На это у них ушло три дня. Он получился настолько широким, или его отводы имели такой размах, что они подумали, что могут поместить туда десять тысяч голов,- так много зверей паслось в непосредственной близости от их палаток и лошадей. Из-за того, что бизоны выглядели неуклюжими, или, как-будто они были стреноженными, когда выполняли небольшие прыжки, люди посчитали, что они легко их захватят.
Закончив с корралем, на следующий день люди выехали на открытую равнину, где вчера видели около ста тысяч голов животных. Они поскакали на них с противоположной стороны, и бизоны начали медленное движение в сторону загона, но через некоторое время повернули, и в настоящей стампиде и величайшей ярости ринулись к людям и прорвали их линию. Даже, если бы те плотно сомкнули их ряды, это не остановило бы дикий скот, поскольку это очень упрямые, стойкие и храбрые животные, и такие хитрые, что когда кто-то бежит за ними, то и они бегут, но стоит тому остановиться, то и они встают, и крутятся подобно мулам, а затем, достаточно отдохнув, возобновляют свой бег.
Несколько дней, люди разными способами пытались загнать бизонов в корраль, но безрезультатно. И это неудивительно, так как это дикие и свирепые животные, и они убили в процессе трех лошадей и ранили сорок других».
Не в состоянии поймать взрослого бизона, Зальдивар приказал собирать телят: «но из многих животных, связанных друг за другом, а других люди гнали за своими лошадьми, все умерли в течение немногим более чем часа». Оставив план захвата живых бизонов, испанцы зарезали большое их число, и было получено более «восьмидесяти арробас (около 2000 фунтов, или около тонны в килограммах) жира». Бесспорно, - это было сало высшего сорта. Мясо быков лучше, чем наша говядина, а мясо коров соответствует самой нежной нашей телятине или баранине».
Секретарь Зальдивара оставил описание равнинных апачей, - такими, какими они были в конце шестнадцатого века: «Большинство их мужчин обнаженные, но некоторые одеты в бизоньи шкуры и другие покрывала. Женщины на своих ягодицах носят шкуры серны, и ботинки или сапоги. В одной, посещенной нами ранчерии, содержалось пятьдесят палаток, изготовленных из дубленой кожи, выкрашенной в очень яркие красные и белые цвета. Они круглые, подобно павильонам, с клапанами и отверстиями, и сделаны так аккуратно, как будто привезены из Италии. Они настолько обширные, что в большинстве из них есть достаточно места для четырех отдельных матрасов и кроватей. Дубление настолько хорошее, что даже самый плотный дождь не проникает через кожу, и она затвердевает. А когда она высыхает, то становится мягкой и податливой, как раньше.
Зальдивар выменял один такой шатер и доставил его в лагерь. Удивительно, но несмотря на свой большой размер, он оказался не тяжелее пятидесяти фунтов (около 25 килограмм). Для перевозки этих шатров, шестов, на которые они их натягивают, и мешков с мясом, индейцы вместо мулов используют среднерослых, мохнатых собак. У них их целые стаи, и каждая из них может перевозить, по крайней мере, сто фунтов груза. Интересно и забавно наблюдать, как они (собаки) дружно идут друг за другом, таща на себе концы шестов, и почти все они имеют глубокие язвы от жгутов, которыми к ним привязаны эти шесты. Когда индейские женщины нагружают собак, они сжимают их головы своими ногами.
Вакерос едят мясо почти сырым, а также потребляют много топленого жира и сала. С вяленым мясом в одной руке и жестким салом в другой, они откусывает сначала одно, а потом другое. Поэтому они растут здоровыми, сильными и смелыми людьми. Их оружие состоит из очень больших турецких луков. Мы видели некоторые их стрелы с длинными костяными наконечниками, хотя всего несколько, так как кремниевый (наконечник) больше подходит для убийства скота. Они убивают животных первым же выстрелом,- удивительное умение,- укрываясь в кустарниках возле водопоев».
Было очевидно, что вакерос, то есть, пастухи (бизонов), дружественны с пуэбло долины Рио-Гранде, и, согласно сообщению, они находились в состоянии войны с другими группами апачей. Через переводчика Зальдивар их уведомил, что Онате будет защищать их от врагов до тех пор, пока они остаются лояльными Королю, но жестко станет поступать с непослушными. Люди вакерос тут же попросили помощи «против хумано,-название, которое они присвоили племени индейцев, члены которого испещрены полосами подобно чичимеко с центрального плато Мексики». Хумано, возможно, были носителями языка таноан. Они периодически перемещались из западного Техаса на север вдоль реки Пекос, чтобы охотиться на бизонов, и они нередко враждебно относились к апачам. Они сильно пострадали от европейских болезней, атак апачей, выдавливаемых с севера команчами, и от экспедиций испанских охотников за рабами. К 1750 году они исчезли из любых записей. Возможно, их остатки влились в группы апачей мескалеро и липан, также имеется предположение, что какая-то их часть ушла далеко на север, и именно их позже стали называть кайова.
В ответ на просьбу о помощи со стороны вакерос, Зальдивар не пообещал точно, что Онате станет действовать только на их стороне. Он заявил, что главной целью и надеждой испанцев является установление мира между всеми племенами индейцев.
Ну а сам Онате, в это время, во главе трех рот, хорошо вооруженных и обеспеченных продовольствием, выступил в экспедицию. У него на уме были три цели: поиск металлов; получение обещания послушания от пуэбло, которые он еще не посетил; достижение Калифорнийского залива, откуда он надеялся наладить морской путь в Мексику. На командование в Сан-Хуан он оставил Хуана де Зальдивара - другого своего племянника, с инструкцией идти за ним, как только его брат Висенте вернется в столицу.
Онате отправился в южном направлении, миновал долину Калистео и продолжил путь вдоль восточного склона гор Сандия и Манзано, по пути посетив соляные залежи, расположенные восточнее Эстансиа, древний город Або и пуэбло Хумано около северного окончания месы Чупадера. Население этих мест поклялось ему в верности. Затем Онате повернул обратно, пересек Рио-Гранде возле Пуарай, и ускорился в западном направлении. Жители Акома- Небесного Города - «снабдили нас обильно маисом, водой и домашней птицей». По иронии судьбы, это гостеприимство позже явилось главной причиной одного из наиболее зверских эпизодов в истории Юго-Запада. В ноябре Онате прошел через пуэбло Зуни и остановился в деревне племени хопи. Эти индейцы, разделавшиеся раньше с падре Эспехо, сообщили ему о шахтах, находившиеся на некотором отдалении в юго-западном направлении. Онате послал туда небольшой отряд во главе с капитаном Маркосом Фарфан де Лос Годос. Фарфан, направляемый проводником хопи, столкнулся с охотничьми партиями западных апачей. Они с готовностью отвели его к месторождениям полезных ископаемых, которые в 1583 году показали Эспехо, и которые Люксан объявил ничего незначащими. Но экспертиза Фарфана выявила, что они очень богатые, и после взятия ряда проб руды, он поспешил обратно к Онате. Его воодушевленное сообщение, и показ образцов, содержащих серебро, «вдохнули новую жизнь в каждого человека в этом лагере, томившегося из-за отсутствия металла для плавки».
(Пуэбло Зуни в 1879 году_).
В декабре лег снег и стало очень холодно, и Хуан де Зальдивар не появлялся, как это было запланировано ранее. Поэтому Онате решил отложить свое путешествие к заливу до весны. Он уже несколько дней находился на обратном пути в Сан-Хуан, когда встретил горстку солдат, искавших его. Они пришли с плохими новостями. Выступивший во главе группы из тридцати человек навстречу своему дяде, как и было приказано, Хуан де Зальдивар, 1 декабря достиг пуэбло Акома. Его просьба о снабжении маисом, мукой, индейками и одеялами была отклонена, так как, по словам жителей пуэбло, они большинство перечисленного недавно отдали Онате, и припасов на зиму остается совсем мало. Зальдивар приводил свои доводы и угрожал в течение двух или трех дней, но индейцы не испугались и оказали сопротивление. Произошло столкновение, в котором сам Хуан де Зальдивар и еще четырнадцать солдат были убиты. Наполненный яростью и горем, Онате не тратил время зря в Сан-Хуан. Он заявил, что жители пуэбло Акома должны быть наказаны не только за смерть его возлюбленного племянника, «но и в назидание другим индейцам, которые допустили глупость, проигнорировав христианских представителей испанского Короля».
Невзирая на глубокий снег и ужасный холод, Висенте де Зальдивар двинулся во главе семидесяти человек, хорошо вооруженных, к пуэбло Акома. Приказы, отданные ему, выявили крайне дурной нрав Онате. Индейцам должно было предоставиться право на проведение мирных переговоров, но на самом деле это предложение являлось насмешкой. Онате был уверен, что жители Акома не пожелают согласиться с абсолютно для них неподходящими условиями, на которых должен был настаивать Зальдивар: индейцы должны покинуть свое пуэбло; они должны сдаться и прибыть в Сан-Хуан на суд; все их владения и имущество должны быть переданы испанцам; их дома должны быть стерты с лица земли; если они отказываются от этих условий, они подвергнутся атаке. Онате так напутствовал Зальдивара: «Если Бог милосерден, он дарует вам победу. Вы всех людей-молодых и старых,- не щадите никого, так как мы объявили против них войну без пощады. Вы накажете всех мужчин воинского возраста, так, как посчитаете нужным, чтобы сделать предупреждение всем в этом королевстве. Все экзекуции вы должны проводить публично. Если вы пожелаете проявить снисхождение после ареста, вам следует сделать всё возможное для того, чтобы индейцы поверили, что вы это делаете по просьбе монаха и ваших людей».
Зальдивар и не думал о снисхождении. Он не предложил акомианцам никаких мирных условий. За те несколько дней после прибытия к пуэбло, он и его люди, - ни один, из которых, не погиб, - хладнокровно уничтожили восемьсот мужчин, женщин и детей. Когда индейцы, наконец, взмолились о пощаде, также предложив испанцам еду, одеяла и одежду, и, в итоге, сдача была принята, Зальдивар приказал вывести на площадь часть сдавшихся, и они были разрублены саблями на части на виду других, а их останки сброшены со скалы в пропасть. Пятьсот остальных пленных женщин и детей, а также восемьдесят мужчин, были эскортированы в Сан-Хуан. Пуэбло Акома подверглось полному опустошению и окончательному уничтожению.