Ведь если выше мы написали, что наша обыденность составляет основу содержания фильма, то это еще совсем не значит, что она же составляет и его основное содержание. По существу наша повседневность, наш быт сами в свою очередь становятся только материалом для выражения основного конфликта, только той фактурой, тем фоном, на котором он развивается. Этот центральный конфликт - противостояние человека и государства.
Очень важно при этом, что это противостояние совсем не является чем-то чуждым, искусственно внесенным автором в фон бытовой реальности. Наоборот, он сам составляет ее органическую часть, ее естественное продолжение и в то же время ее обоснование. Речь здесь идет вовсе не о каком-то «архетипе», не о «вечном сюжете культуры», а опять-таки о самой простой и знакомой каждому из нас истории. Не о какой-то абстрактной «Власти» вообще, не о «принципе Власти», о котором так любят рассуждать анархисты, а самой что ни на есть конкретной, существующей здесь и сейчас, в сегодняшней России, в вашем городе.
Рассказанная в «Левиафане» история простого автослесаря Коли, у которого городские власти отбирают земельный участок с домом и мастерской, действительно основана на реальных событиях. Но не на истории немецкого бюргера Михаэля Кольхааса, в одиночку бросившего вызов феодальной аристократии в романтической новелле фон Клейста. И не на истории американского сварщика Марвина Химейера, который на бульдозере разворотил цементный завод, пытавшийся отобрать у него дом. И даже не на истории разорявшегося мелкого предпринимателя Ивана Анкушева, который в 2009 году пристрелил мэра Кировска (того самого города, в котором происходила большая часть съемок «Левиафана») Илью Кельманзона и начальника ЖКХ Сергея Максимова (https://www.kommersant.ru/doc/1143999).
Нет, «Левиафан» основан на нашей с вами истории. Когда власти сносят наши гаражи, чтобы построить на этом месте закусочные и магазины. Когда вырубают парки и скверы в наших городах, чтобы построить торговые центры и церкви. Когда в любом судебном конфликте неизменно встают на сторону работодателя, а не на нашу. Когда подавляют забастовки с использованием полиции и ОМОНа, как это было, например, на питерском заводе «Антолин». Когда сливают и закрывают школы. Когда, как сегодня в Москве, закрывают десятки больниц и проводят массовые сокращения врачей в других. А ведь оставить без работы тысячи врачей и, что гораздо более важно, миллионы простых москвичей без нормального медицинского обслуживания – это посерьезнее, чем на одного автослесаря наехать. Кто из нас прямо или косвенно, по тому или иному поводу не вступал с властями в конфликт? Кто хоть раз, пусть нерешительно, но не пытался оказывать сопротивление, защищать свои интересы? Кто из нас не сдавался, не опускал рук, не смирялся с неизбежностью поражения? История, показанная в «Левиафане» - это наша с вами история.
Ежедневно все мы чувствуем, как власти проникают во все без исключения сферы нашей жизни и всякий раз действуют как совершенно чуждая и враждебная нам сила. Даже когда мы сидим тише воды ниже травы, изо всех сил стараемся не накликать беду на свою голову, власть сама приходит в нашу жизнь, как вконец обнаглевший мэр приходит в дом Коли, и говорит, что ей нужно «вот это все». И ничего с этим нельзя поделать, и никак нельзя с этим бороться, и не к кому обратиться за помощью. Пойдешь в суд – самого засудят. Понесешь заявление в полицию – самого посадят в обезьянник. Решишь бороться более решительными методами – посадят надолго. Даже если все «кристально чисто», даст начальник приказ «возбудиться любой ценой» - и посадят. «15 лет? Ну вот и слава Богу! Будет знать, на кого залупаться». Так посадили профактивиста Валентина Урусова за то, что он мешал владельцам алмазного бизнеса в Якутии. Так сажают за правду десятки и сотни других людей по всей России.
Власть предержащие, если им необходимо, не остановятся ни перед чем, даже перед убийством. Убийство Лили в «Левиафане» тем более страшно, что оно не показано. Мы знаем, что ее убили, знаем с неопровержимой психологической достоверностью. Могла ли такая женщина, самую сущность которой составляет «умение приспособиться, пережить, перемочь, перетерпеть до лучших времен», которая будет до последнего цепляться за жизнь, покончить с этой жизнью? Это совершенно невозможно. И тем не менее мы не знаем и никогда не узнаем, что ее убили. Тщетно искать каких-либо следов этого. Это преступление так навсегда и останется нераскрытым и неотомщенным. И мало ли таких преступлений совершается в реальности?
Как же тогда изменить свою жизнь? Если даже просто отстоять то, что есть, невозможно, если власть вламывается в твою жизнь паровым катком. И давит, и ломает ее. Что же будет, если мы попытаемся что-то изменить в самом порядке нашей жизни? Переиначить ее, сделать лучше, вырваться из этого замкнутого круга нашего серого быта, завоевать себе достойное человеческое существование? Разве можем мы не вступить в непримиримый конфликт с властью, не какой-то абстрактной, а самой реальной, существующей здесь и сейчас? Мы все знаем, что это совершенно невозможно. В этом и состоит ответ на то, почему мы так живем. Лицемерные прислужники правящих могут сколько угодно говорить о наших «лени», «бескультурье», «пассивности» и «несознательности». Но правда заключается в том, что они же и делают нас бескультурными, пассивными и несознательными. Что, попытайся мы быть активными и сознательными, они же первыми будут нас топтать и давить. Что подлинная причина убожества нашей жизни – в том всеобъемлющем государственном гнете, который ложится на каждого из нас. Мы все чувствуем, что изменить нашу жизнь невозможно, если не бороться против существующей власти.
Но как бороться с этой махиной? С этим Молохом? С этим Левиафаном? Речь ведь идет не об отдельных зарвавшихся и вороватых чиновниках, не о борьбе с отдельными злоупотреблениями, а о том, что все они сливаются в одну необоримую силу. Многие критики писали о том, что будто бы Вадим Петрович, мэр Прибрежного и является персонификацией Левиафана. Какой вздор! Действительно, «на своей территории» он может сломать любого, он никого и ничего не боится… кроме своих хозяев в Москве, которые «держат его за Фаберже» и снимут, если он станет чем-то им не угоден. Этот всесильный владыка параноидально боится не обеспечить нужного им результата выборов и впадает в настоящую панику, стоит только Диме намекнуть, что за ним стоит влиятельный человек в столице. Какая же он персонификация? Так, мелкий князек, не больше. Действительная персонификация смотрит на нас с портрета в мэрском кабинете. Но опять же, только персонификация, только верхушка, только голова Левиафана, которая без тела – ничто. Тело же его разветвлено и громадно, его составляют сотни тысяч чиновников, судей, ментов, от человека на портрете до «друзей» Коли – подполковника Иван Степаныча, который «двух жен в могилу свел», и простого ДПСника Паши. Все они составляют не просто единый организм, а организацию, т.е. объединены единой волей. Волей, непримиримо враждебной каждому из нас. И эта воля кажется совершенно всесильной. Ведь государство отличается от любой другой организации нашего общества – скажем, от организации отдельного предприятия со своими менеджерами, экономистами и службой охраны – именно своей тотальностью, тем, что оно проникает повсюду, охватывает и подминает под себя все общество в целом. Из него нельзя выйти, от него не убежать и не спастись.
В этом и заключается главное значение «Левиафана» - что он с огромной художественной убедительностью говорит нам то, что мы сами давно чувствовали, о самой сущности нашего государства, т.е. не о каких-то отдельных недостатках и злоупотреблениях, а о задачах и функциях этого аппарата как целого. Что оно существует вовсе не для «защиты граждан», не для «поддержания равновесия сил в обществе», и уж точно не для «выполнения социальных обязательств», которые оно при любой возможности пытается с себя скинуть. Нет, сама его сущность заключается в насилии, в подавлении и угнетении простых людей. Звягинцев – не марксист, он ничего не говорит нам о том, кто стоит за этим Левиафаном, в чьих интересах он совершает свои насилия, ничего не говорит нам об олигархии и финансовом капитале. Ему наша власть представляется чем-то самодовлеющим, действующим исключительно в собственных интересах. Но стоит ли его в этом упрекать? Не достаточно ли и того, что он с такой силой художественно выразил хотя бы только один этот аспект подавления и насилия, показал его всеобщность? Это само по себе очень много.
Но он сказал и большее: что рассчитывать на изменение этой власти никак нельзя, что она ни при каких условиях не может быть преобразована и сама по себе не исчезнет. Можно либо ее свалить, либо с ней смириться. Третьего не дано. «Будет ли он [Левиафан] много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? Сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?» Эти звучащие в фильме вопросы в книге Иова являются риторическими, на них можно дать только один ответ. Точно так же в самом начале фильма Дима говорит «Так и будет здесь сидеть, пока не снимут или пока сам не умрет», Коля добавляет «Или пока народ его на вилы не поднимет!», на что Дима отвечает «Да кому здесь поднимать?..» Эта страшная альтернатива, но она именно такова. Мэра могут снять, человек на портрете в кабинете может умереть. Но самого Левиафана не приручить, его можно только убить. И сделать это может только народ.