Она все-таки подняла глаза, глядя вопросительно, и Фархад покачал головой.
– Не позволю, – отозвался с ленивой усмешкой. – Я это делал не за золото. И от такого пустяка точно не разорюсь.
– Как скажете, – кивнула Наргис. – Тогда пусть хранят вас все благодатные боги, великодушные к странникам.
Голос прервался, и Фархад понял, что девчонка изо всех сил сдерживает слезы. Ох, чтоб тебя… Он неловко протянул руку, сам удивляясь, что прямо сейчас не хочет ничего, кроме как просто утешить. Прикоснулся к плечу под грубой шерстью одеяла, уронил ладонь на спину.
Наргис качнулась к нему, как тонкое деревце от яростного порыва ветра, задержала дыхание, а потом резко и сильно выдохнула. В глаза Фархаду она так и не смотрела, и оттого было странно стыдно и неловко сделать хоть что-то из того, мысли о чем роились теперь вовсю.
Поэтому Фархад просто обнял оказавшиеся так томительно близко плечи, прижал к себе, чувствуя легкий запах вина в горячем дыхании девушки. Запустил пальцы в смоляной гладкий шелк, млея от возбужденного предчувствия. И тут же одернул себя: стоит ли? Оказаться заменой на одну ночь, а потом девочка сама будет стыдиться того, что случилось, и, чего доброго, возненавидит того, кто воспользовался её слабостью.
– Что со мной не так? – прошептала Наргис ему в плечо с горьким недоумением. – Он говорит, что я прекрасна. Он защищал меня, рискуя собой, от смерти спас… Почему тогда? Я же ничего не требую, совсем ничего. Придет – хорошо, не придет…
Голос её оборвался, и Фархад вздохнул, гладя растрепавшийся, все еще душистый шелк волос с невольной нежностью. Прошептал, не зная, как объяснить бедняге, что не всегда складывается так, как хочется:
– Ты и вправду прекрасна. Золотая, теплая, желанная… Может, просто время не пришло. Или он не тот, кто тебе предназначен. Или он просто недостоин тебя.
– Или я – его, – тоскливо отозвалась Наргис. – Ох, Фархад…
И еще один едва заметный всхлип:
– Прости…
– За что? – улыбнулся Фархад, чувствуя, как к нему прижимаются все сильнее, как одеяло сползает с плеч и распахивается рубашка, обнажая горячее тело.
– За то, что все не по-настоящему, – спокойно сказала Наргис, поднимая голову и глядя ему прямо в глаза. – Ты чудесный, знаешь?
– Знаю, – усмехнулся Фархад, помогая одеялу окончательно упасть. – Ничего, девочка, это все луна виновата. Не думай ни о чем. Просто забудь. На одну ночь…
Он склонился навстречу поднятому к губам тонкому запястью, поцеловал алую царапину, скользнув языком рядом с ней по чувствительному местечку на сгибе. Услышал прерывистый вздох, улыбнулся про себя. Глянул мельком в окно: абрикосово-желтая луна уже добралась до ската соседней крыши и теперь нагло заглядывала в окно, выдавая себя потоками яркого, совсем не серебристого, как обычно, света. Встав, сел позади Наргис и так же языком провел вдоль длинной царапины от плеча до поясницы, то ли зализывая, то ли лаская. И еще – по другой: от шеи и вокруг трогательно торчащей лопатки к нежному боку.
– Фархад… – прошептала его случайная добыча тающим голосом. – Прошу…
Скользнула мысль, что это ведь и вправду всего на одну ночь. Завтра Наргис вернется в богатый безопасный дом, где она наследница и наверняка любимое балованное дитя. Завтра начнут искать тех, кто её похищал. Завтра Фархад уедет из города, где и так задержался в поисках неуловимого существа, по следу которого идет так давно. Все это будет завтра…
Он мягко, но настойчиво повернул к себе податливое тело, скользнул ладонями по обнаженной коже, показавшейся раскаленной, и Наргис глухо простонала что-то невразумительное. Девочка моя золотая. Склонившись и целуя гладкие горячие плечи, Фархад дышал запахом юного тела, легкими благовониями и, почему-то, ароматом абрикосов. Но сливалось все это в одно невыносимое ощущение горячего, млеющего и зовущего. Подавшись навстречу и окончательно покоряясь, Наргис обняла его, вплетя пальцы одной руки в волосы, второй обхватила за пояс.
– Хорошая моя, – шепнул Фархад, – желанная… Не пожалеешь потом?
Девчонка с отчаянным видом замотала головой, ничего не говоря. Да и что тут можно было сказать? Только постараться, чтоб и вправду не пожалела.
Как они оказались лежащими рядом, Фархад и сам не заметил. Все вокруг и внутри него слилось в единый поток расплавленного лунного золота: вкус вина на мягких упругих губах, разметавшиеся по подушке черные пряди, яростное изумрудное сияние полуприкрытых ресницами глаз.
Наргис плавилась и текла, обжигая и нежа этим жаром. Склонившись, Фархад целовал томно выгибающееся тело, ласкал кончиком языка, дразня напрягшиеся ягоды сосков, нежную кожу на ключицах и ямочку у основания шеи. Потом спустился ниже, ласково, но чувствительно помечая зубами по животу дорожку вниз. Тут же зализал розоватые следы, выгладил пальцами и губами нежное местечко под ребрами, бедра снаружи и изнутри. Приподнялся, глянув на мечущееся в его руках и под жадным ртом тело. Проговорил, сдерживая рвущийся изнутри рык:
– Моя. Сегодня – только моя. Слышишь? Нар-р-р-ргис…
Все-таки не удержался, проурчал горлом, перекатывая горячее сладкое имя на языке, как ломтик абрикоса. Лег сверху, накрывая собой, пряча от всего мира, прижался ртом, целуя требовательно и беспощадно. Из-под ресниц, бросающих тень на смуглые щеки, Наргис глянула томно и жадно, прильнула к нему, бесстыдно раскрывая навстречу бедра, приглашая.
Запах абрикоса окончательно потерялся в солоновато-резком аромате возбужденных тел, и это тоже было правильно. Фархад оторвался от распухших под его поцелуями губ, скользнул горячим влажным ртом по шее, приласкал мочку уха, медленно и сильно толкнулся внутрь. Остановился, переждав короткий всхлип, но тут же Наргис сама подалась к нему, обхватывая за бедра.
– Ещё-ё-ё… – простонала, запрокидывая голову. – Ну же!
Луна окончательно сошла с ума, и, сплетаясь горячими мокрыми телами, всхлипывая и выстанывая что-то непонятное даже им самим, двое тонули в расплавленном лунном золоте, захлебываясь им и друг другом. Потом Фархад смутно вспоминал, что был и второй раз – когда Наргис, повернувшись, встала на колени, раздвинув бедра и прогнувшись гибкой, покрытой каплями пота спиной. И третий – когда, окончательно ошалев, они с упоением мылись из кувшина над тазом, поливая друг другу и превратив омовение в игру, от которой покраснела бы иная блудница. А потом, немыслимо изогнувшись на постели, мучительно долго ласкали друг друга же ртом, достигнув вершины блаженства одновременно… И была сладкая боль истомленного тела, и сытая счастливая усталость, и губы – неизвестно чьи – шепчущие благодарные глупости, потому что нельзя же принимать всерьез все эти клятвы никогда не забыть, никогда, никогда…
Утром Фархад проснулся первым. Долго смотрел на бесстыдно разметавшуюся по постели девушку, любуясь и давя щемящее сожаление. Прекрасная. Желанная. Чужая. И, словно почуяв этот взгляд и примешавшиеся к нему чувства, Наргис медленно подняла ресницы, посмотрела сначала сонно, потом на глазах пробуждаясь и осознавая.
– Пусть день твой будет прекрасным, радость моя, – мягко сказал Фархад, ожидая чего угодно: брошенных в лицо слов, обвинений, злости…
– И твой, – шепотом отозвалась девушка, не отрывая от Фархада удивленных глаз, будто впервые увидев его. – И твой тоже…
Молча она следила, как Фархад одевается и проводит гребнем по растрепавшимся волосам, связывает их в длинный хвост. Потом, словно спохватившись, потянула свою одежду. Не пряча взгляда, но и не встречаясь им с Фархадом, быстро натянула штаны и обулась, растерянно взглянула на окровавленную рубашку и, встав, накинула плащ, благо тот был с глубоким запахом. Шагнула к окну, отвернувшись от Фархада, и замерла там, глубоко и часто дыша.
Фархад подошел сзади, обнял, прижавшись сильно, до боли. Замер тоже. Так они стояли, пока боль – непонятно чья, разделенная на двоих – не начала отпускать, утекая из напряженных тел.
– Прости, – шепнул Фархад. – Ты чудо. А он дурак.
– Спасибо, – откликнулась она. – Мы еще увидимся? Когда-нибудь.
– Кто знает…
Фархад пожал плечами, не желая лгать. Возвращаться в этот странный город он не собирался, но кто может сказать, куда заведет странника петляющая дорога. Да и зачем обижать?
– Если вернешься, знай, что в Харузе у тебя есть друг, – со спокойным достоинством сказала девушка. – На восточной стороне города любой покажет тебе усадьбу ир-Даудов. Приходи днем или ночью. Если меня не будет, скажи, что ты гость госпожи Наргис, и все, что у меня есть – твое.
– Я запомню, – пообещал Фархад, легко и ласково приникая губами к горячей и почему-то соленой щеке. – Я обязательно запомню, моя золотая лунная девочка. А если я встречу его… которого ты ждешь… как его узнать, чтобы дать пинка?
– Арвейд, – сказала Наргис, и по голосу Фархад понял, что она улыбается насмешливо и грустно. – Он зовет себя Арвейд Раэн. Целитель, маг, хранитель равновесия. Его ни с кем не перепутать – просто не получится. Если встретишь… Скажи, что Наргис ждет. Он все поймет, конечно, про нас. Но это неважно. Скажи, что… А впрочем, не говори ничего. Он вернется сам, когда захочет. Я просто буду ждать.
–––––––––––––––
Страница Даны Арнаутовой на СИ
Страница на Продамане
Страница на ЛитЭре
Страница Мастерской писателей
Книги на ПМ
Книги в магазине АСТ
–––––––––––––––
Ирина Смирнова
ИГОРЬ
«Здравствуйте. Скажите, вы могли бы меня выпороть?»
«Я не имею привычки зацикливаться на какой-то одной практике. Мне интересно другое».
«Да, конечно. Я заплачу».
«Ты не понял. Мне интересен человек в первую очередь».
«Как человек я вам обязательно понравлюсь, вот увидите!»
«Хорошо. Тогда завтра в девять, на выходе из метро».
«Спасибо. Если что, то мой телефон…»
Я уже давно не верю в удачные поиски реала. Или мальчик не тот, или я ему не подхожу, или практики не совпадают.
Но чаще просто не доезжает никто до места встречи. Сначала я наивно спрашивала, как они выглядят, высылала свои фото, обменивалась с ними телефонами. И даже приезжала в назначенное время в указанное мною место.
Со временем мне все это надоело. Да, я по прежнему легко высылала им свои фото и давала свой телефон, а потом… Потом они исчезали или кокетливо перезванивали, чтобы сообщить, что у них прорвало трубу в ванной, случилась авария, срочный вызов на работу, приступ дикой головной боли…
Я назначала встречи в кафе рядом с домом, чтобы, если повезет, можно было быстро подъехать самой, в течение десяти-пятнадцати минут. Но не везло.
Нет, кое-кто доезжал, мы мило болтали и расставались. Не мое… Не их… Бывает.
Мне просто надо было на эту станцию метро, вернее, за две остановки до нее – в магазин. Я выбирала себе новый планшет, а там как раз был в наличии один из кандидатов в мою собственность. Почему бы не посмотреть заодно и другого кандидата, если он все же доедет? Надо давать людям шанс.
В девять я стояла у выхода из метро. Джинсы, ветровка, взлохмаченные ветром волосы, ни грамма косметики, на ногах кроссовки, в руках – старый планшет с интересной книгой. Планы – почитать пятнадцать минут, для облегчения совести, и потом пройтись пешком до магазина.
– Здравствуйте. Вы не меня ждете?
Откуда я знаю, кого я жду, если даже возраст не спросила, не то что описание внешности? Но да, я кого-то жду.
– Если мы с тобой вчера вечером общались в агенте, то да.
– Со мной.
Симпатичный. Не красивый, не смазливый, а именно вот симпатичность, как она есть. Не то чтобы незаметный, но не для всех. Мне – нравится. Русоволосый, сероглазый, нос чуть великоват, но это его не портит. Четко вырисовывается линия скул, губы хорошо очерченные, красивые. Стрижка обросшая, челка на левый бок, привычным движением сдул волосы… Главное – это губы и глаза. Фигура обычная, спорт в жизни есть, но не на первом месте. Выше меня на голову. Одежда… Джинсы, ветровка, кроссовки. Отличаемся только выбором цветовой гаммы. У меня красное с черным, у него серое с голубым. Возраст не понять. От двадцати до двадцати пяти, но с таким же успехом может быть и восемнадцать или двадцать семь. Есть такие лица, которых не касается время.
– И как ты узнал, что именно я – та, с кем ты разговаривал?
Взгляд совершенно не сабмиссивный, но неуверенный. Однако в ответ на мой вопрос парень улыбается и просто расцветает весь от этой улыбки. Улыбайся, мальчик, ты прекрасен.
– Вы очень подходите под свое описание на сайте.
– Сорок лет, полная и не похожа на домину? – я тоже улыбаюсь ему в ответ.
Невозможно смотреть на него серьезно. Он очарователен в эти мгновения.
– Да. Так как, вы выполните мою просьбу? – улыбка исчезает, взгляд сосредоточенный.
Он приехал. Он мне нравится. Я ему вроде бы тоже, иначе он не задал бы этот вопрос. Глупо бегать от самой себя, когда все карты – козыри. Но все равно предупреждаю:
– В реале давно не порола. Детей не педагогично, а взрослые как-то не попадались.
– Ну, вот я попался, – парень снова улыбается.
– Хорошо, – мне тоже хочется улыбаться, хотя на самом деле не смешно, а… Нет, не страшно, но волнительно.
Да, я убралась в квартире (на всякий случай и потому что там надо убираться раза три в неделю), да, я перебрала ремни (тоже на всякий случай)… Короче, я подготовилась, зачем-то.
Мы идем ко мне домой пешком, потому что с ним хорошо улыбаться.
– Я точно совершеннолетний, у меня паспорт с собой!
– Давайте, пока меня будут звать Олег. Нет, на самом деле не так, конечно…
– Работаю. С техникой, в основном. Она меня любит, я отвечаю ей взаимностью.
Расспрашиваем друг друга, знакомимся… Не знаю почему, но про тему говорить не тянет. Балансирую по поребрику, вдруг теряю равновесие, почти специально, и он тут же подставляет свою ладонь под мою. Улыбаемся. Вдруг он смущенно краснеет и отводит взгляд. Лапочка.
Наконец небольшая экскурсия по району с изучением местных достопримечательностей закончена:
– Вон, видишь высокое здание впереди? Это мой дом.
Лапочка сразу становится серьезным и начинает посматривать на меня как-то подозрительно. Переживает, что сейчас я у входа превращусь в даму в латексе? Или, наоборот, рассчитывает на это?
В лифте вообще встал у другой стены, смотрит в пол, уши розовеют. Смешной. Но я уже настроилась его выпороть, хотя могу в последний момент передумать, конечно. Но вряд ли. Такое поведение меня заводит.
Пропускаю в дом первым. Оглядывает прихожую, помогает мне снять куртку. Вешает на крючок обе, свою и мою. Скидываю кроссовки, прохожу в коридор, жду его.
Сначала хотела предложить попить чаю, но передумала. Сядем на кухне – порки не получится. Настрой сейчас – самое то. Парень смущен, я возбуждена его смущением, внутри кураж.
– Проходи, – приглашающий жест в спальню.
Пороть хочу там. Не в детских же, среди кукольных домиков или машинок? Кровать застелена. Зеркальный шкаф опять же – будет видеть сбоку и себя, и меня.
Перед тем как зайти в комнату, кладет паспорт на полку под электросчетчиком. Смотрит на меня, я на него. Затем проходит в спальню и замирает, глядя то на кровать, то на зеркальный шкаф.
– Раздевайся.
Поворачивается ко мне, в глазах… настороженность.
– Связывать не буду, сильно пороть тоже, просто попробуем друг друга…
Улыбается, немного робко, но уже нет напряжения в мышцах. Снимает футболку. Белая с картинкой волка-оборотня спереди. У меня валяется где-то такая же, но серого цвета…
Любуюсь на дорожку светлых волос от пупка вниз. От моего откровенного взгляда парень расцветает ярко-розовым. Расстегивает джинсы, спускает их до колен, смотрит на себя в зеркало… и щеки с кончиками ушей загораются нежно-красным.
Энергично сдергивает джинсы совсем. Остались носки и трусы-стринги. Оба смотрим на носки, потом отрываемся от них одновременно и пересекаемся взглядами. Все. Уши пылают, щеки тоже. У меня на лице улыбка хищницы. Кошка и мышка.
Взмах рукой в сторону кровати:
– На колени, животом на покрывало, руки под голову.
Приказ выполняется почти мгновенно. Передо мной голая попка, красивая, гладкая, чисто выбритая, хотя, скорее, кремом обработанная. Не удержавшись, провожу по ней ладонью, разгоняя (или нагоняя?) мурашки. Да, девяносто девять процентов за крем – кожа слишком гладкая, почти девичья. Ноги, кстати, тоже без волос, загорелые, длинные…
– Всегда такой красивый или для меня? – вопрос немного ехидно звучит, но уж очень возбуждает мальчик. Хочется ослабить накал, иначе просто растекусь от нежности.
– А вам не нравится? – отвечает он вопросом на вопрос.
– Нравится. Но ответ не правильный, – мурлычу я, отрывая ладонь от гладкой шелковистой кожи и шлепая с размаха. Ладони – тепло, ягодице парня – горячо, но он не уворачивается, а, наоборот, как будто выгибается, напрашиваясь на новый хлопок.
– Вчера… для вас, – шепчет он едва слышно. – Как договорились, так и… Я всегда так делаю.
Почему-то слово «всегда» будит во мне какое-то неприятное чувство, очень похожее на ревность. Всегда… Поэтому хлопок по второй ягодице получается несколько сильнее, звонче, ярче. Мышцы сжимаются от удара, отпечаток ладони расцветает на коже, контур слишком четкий. Надо успокоиться. Какая ревность? Он мне даже заплатить был готов!
Я выдыхаю, следующий шлепок – более похож на разогрев. Он тоже звонкий, но соприкосновение дарит тепло, а не пожар, отпечатков пальцев надолго не остается – только приятная краснота, сразу затухающая, переходящая в розовую. Еще… еще… еще… Ладони горят, зудят, руки уже тянутся к ремню. Парнишка крутит передо мной попкой, так, как будто я страпонесса, как минимум.
Маза… Может, ему нужны кнут и плеть, а я тут по нему ладошкой хлопаю? Вообще, вчера явно луна была не в той фазе… Обычно все уточняю, все о себе рассказываю: что люблю, что не люблю. Про них все выспрашиваю, чтобы заранее отсечь лишнее. А тут…
– Здравствуйте, давайте встретимся?
– А давай!
Как это на меня не похоже!
Размышления не мешают мне превращать белый налив в ред делишес. Медленно, садистски медленно, получая наслаждение от каждого шлепка, звонкого, горячего… и от увеличивающихся при сжимании мышц впадинок на ягодицах, и от того, как потом эта попка выгибается мне навстречу, ловя очередной шлепок.
Мы оба наслаждаемся, но мальчик начинает тихо постанывать, и явно не от боли. Пора…
Я беру в руки ремень, закусываю губу… закрываю глаза… сглатываю…
Главное – спокойствие и расчет. Ремень – не плетка, но тоже бьет ощутимо. Так, сначала почти без замаха, пару-тройку ударов. Посмотреть, так же будет стонать и извиваться от наслаждения, или резко засобирается домой.
«Да, похоже, я не его госпожа, мальчику нужны более сильные ощущения», – кураж и сомнения, никогда не думала, что они могут находиться рядом. Но вот ведь… Меня уже крутит от возбуждения, я вижу, как парнишка трется о покрывало, пока еще не слишком заметно, как будто случайно. И, вместо того чтобы расправить крылья и взлететь, я вешаю себе на ноги гири.
Да пофиг, что там ему надо!.. Моя задача – не навредить, получить удовольствие и постараться доставить его партнеру. Это фемдом! Твое удовлетворение должно стоять на первом месте, твое… не его! Но кураж требует… И я увеличиваю силу замаха. Теперь рука с ремнем сначала полностью выпрямляется и потом опускается… от плеча… потом выше… выше… уже не просто хлопки, уже слышен свист ремня перед соприкосновением.
Сердце стучит все сильнее и сильнее. Перекладываю ремень в другую руку – удобно, когда можешь пользоваться и левой, и правой почти одинаково. Почти… С левой надо быть осторожнее, аккуратнее. Она – сильнее, но зато координация – хуже.
Парнишка что-то тихо стонет в покрывало, и я начинаю потихоньку снижать силу ударов. Не настолько медленно, как наращивала, но все же не бросаю пороть сразу. Еще ударов пять-шесть… Шесть. Все.
Откладываю ремень и усаживаюсь рядом с парнем.
– Ты как?
Провожу руками по горящей… пылающей коже…
– Простите, я уберу… – жаркий шепот, по-прежнему в покрывало.
Запускаю пальцы в волосы и приподнимаю голову, пытаюсь поймать взгляд. Бесполезно. Парень смотрит куда угодно, только не на меня. Правда вариантов у него не так уж много – слева я, справа – зеркальный шкаф. Так что только вперед, в окно. Вернее – в батарею под окном.
– Что именно ты уберешь? – тихо улыбаюсь, потому что догадываюсь, о чем он говорит.
Шепот, такой тихий, что слов не разобрать.
Хмыкаю и легонько шлепаю по наименее красному участку:
– Давай под душ, потом кремом намажу.
Парнишка сползает вниз, на пол, пытаясь стереть животом следы того, что ему тоже сегодня все понравилось. И тут же, пулей вылетает в коридор.
– Ванна справа, – говорю я вслед и сразу слышу хлопок двери.
Потом я втираю в его влажную после душа и все еще красноватую кожу бальзам, а тело подо мной снова выгибается… чуткий мальчик. Темпераментный. Как для меня… Он весь – как для меня.
Но вот смогу ли я его сделать своим или снова зароюсь с головой, как страус, придумав кучу причин, почему нам больше не надо встречаться. Нет, конечно, если он попросит… Но сама?! А он не попросит, я уверена… Уверена, что не…
– До свиданья?
Он стоит в дверях, такой взволнованно-напряженный, такой потерянно-ищущий… Смущенный и, почему-то, немного виноватый. Ах, да, покрывало! Далось оно ему… Стиральные машины и не такое отстирывают.
– Я свободна с утра, по средам и пятницам, – непонятно зачем произношу, и страус внутри меня вытаскивает голову из песка и смотрит как на сумасшедшую.
«Ну, вообще-то мы же ищем постоянного партнера, – говорю я сама с собой, то есть со страусом. – И этот мальчик нам подходит. Очень подходит!»
Я смотрю, как на лице парня появляется робкая, несмелая улыбка, потом он расцветает, глаза сияют, и меня так и тянет улыбнуться в ответ, просто нельзя удержаться.
– Хорошо, я тогда приеду… в среду, можно?
– А ты уверен, что у тебя к среде все заживет? – интересуюсь я немного ехидно.
– Нет… Но вы тогда сможете поиграть со мной иначе. Я читал вашу анкету… Мне там много что понравилось.
Я понимаю, что после вопроса: «А что именно тебе понравилось?» проще будет пригласить его обратно и попить все же с ним чаю, а мне уже пора ехать забирать старшего ребенка из школы. Как-то все очень впритык сегодня, непродуманно, неожиданно.
И я лишь согласно киваю и уточняю:
– Обсудим вечером в агенте.
– Хорошо, – тоже кивает он мне в ответ. – Меня Игорь зовут. На самом деле – Игорь.
Я провожу ладонью по его руке, от плеча до запястья. Первый слой – ткань куртки, но я как будто чувствую сквозь нее… И он тоже. Потому что замирает и снова смущается. Лапочка…
– До вечера? – теперь его голос звучит гораздо бодрее.
– До вечера, – уверенно отвечаю я, мысленно пиная ногой паникующего страуса. Неожиданно маленький вихрь куража проносится внутри, и я вдруг спрашиваю: – Ты сладкое любишь?
– Не то чтобы… Лучше мясо, – Игорь смеется, вспоминая цитату из моей анкеты: – А вы какие конфеты любите?
– Шоколадные, – я вновь провожу пальчиками по рукаву его куртки. Ловлю его смущенно-шальной взгляд. Он явно не хочет уходить… Но мне пора. Мне уже правда пора. – С меня чай, а все остальное обсудим вечером.
– Да… – И Игорь, вздохнув, разворачивается, чтобы открыть дверь в лифтовую. – До вечера?..
– До вечера.
Странное ощущение, что я помолодела лет на двадцать. Внутри все поет… Побитый ногами страус валяется на песке. Мир прекрасен… Крылья… Крылья расправлены. Взлетаем… Парим… Ждем.
–––––––––––––––
Книги Ирины Смирновой на сайте Кобрас
Книги Ирины Смирновой на сайте Призрачные миры
–––––––––––––––