Тень улыбки появляется в уголках губ Бэккета, несмотря на печаль в его глазах.
- Я знаю, Райли. - Он делает паузу. - Ты его спасательный круг.
Отвожу глаза от Колтона, чтобы встретиться взглядом с Бэккетом.
- Не знаю, как это ему теперь поможет. Я ушла от него вчера вечером, после того, как ты вышел из комнаты, - признаюсь я, снова глядя на наши переплетенные руки, чувство вины поглощает меня. - После того, что он мне сказал, я все думала, что больше не могу быть с ним при таких обстоятельствах. Думала, смогу остаться – помочь ему излечить все, что сломано – но я не могла оставаться и быть обманутой, поэтому ушла.
- Ты поступила правильно. Ему нужно было попробовать свое собственное лекарство. Он вел себя как осел и использовал свой страх, чтобы подпитывать свою неуверенность... но он отправился за тобой, Рай. Это само по себе говорит мне, что он знает, как сильно нуждается в тебе.
- Знаю. - Мой голос - почти шепот, его заглушают непрерывные сигналы аппаратов. - Я бы с радостью ушла от него и ни разу не оглянулась назад, если бы это помешало нам находиться сейчас здесь.
Я говорю эти слова без всякой убежденности, потому что в глубине души знаю, что где бы ни был Колтон, я никогда не смогу держаться от него подальше.
Мы сидим еще немного, каждый борется со своими мыслями, когда Бэкс резко встает, его стул скрежещет по полу и разрушает антисептическую тишину в комнате.
- Это просто херня какая-то. Я не могу сидеть и смотреть на него такого. - Его голос переполняют эмоции, он собирается уходить.
- Он выкарабкается, Бэкс. Он должен. - Мой голос срывается на последних словах, выдавая мою уверенность.
Он останавливается и шмыгает носом, прежде чем обернуться и посмотреть на меня.
- Этот засранец упрям во всем, что делает – во всем – и лучше ему сейчас меня не разочаровывать. - Он переключает свое внимание на Колтона и шагает в сторону кровати, с каждой секундой его горе превращается в гнев. – Всегда все должно крутиться вокруг тебя, не так ли, Вуд? Эгоцентричный ублюдок. Когда ты очнешься, твою мать – а ты нахрен очнешься, потому что я не позволю тебе вот так уйти – я надеру тебе задницу за то, что заставляешь нас волноваться.
Он протягивает руку и, вопреки своим грубым словам, кладет ее на плечо Колтона, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.
Остаюсь наедине с любимым мужчиной, тяжесть неизвестности давит на нас, но надежда, наконец, начинает просачиваться сквозь границы боли.
ГЛАВА 5
Колтон
Я чувствую приближение машины – звук двигателя громом отдается в моей груди, и это говорит мне, что я жив – еще даже до того, как я вижу, как она выскакивает из-за поворота. Сосредотачиваюсь на своих руках. Они дрожат, чертовски дрожат. Не могу удержать руль, свои мысли, вообще ничего. Руль вибрирует под моими проклятыми пальцами. Пальцами, которые не в состоянии его удержать, чтобы контролировать гребаный хаос, разворачивающийся вокруг меня.
Моя уверенность в месте, которое всегда было моим спасением, развеялась. Словно пыль, унесенная гребаным ветром.
Что, черт возьми, происходит?
Звук скрежета чертова металла, смешанного с визгом резины, скользящей по асфальту, эхом разносится вокруг. Машина Джеймсона врезается в мою. И с ударом – толчком моего тела, исчезновением мыслей – мои воспоминания разбиваются и сталкиваются, как наши машины.
Мысль о Райли врезается в меня первой.
Чертов луч света посреди моей проклятой тьмы. Солнце, светящее сквозь этот грохот, рассеивающее дымку. Одно единственное исключение в моих гребаных правилах. Как я могу слышать ее рыдания через наушники и в то же время видеть ее шок на расстоянии? Что-то здесь не так. Видимо я окончательно спятил.
Но что? Как?
И даже несмотря на весь этот дым, я все еще ясно, как день, вижу ее лицо. Фиалковые глаза дарят мне то, чего я не заслуживаю – долбанное доверие. Умоляя меня впустить ее, позволить ей помочь исцелить те части меня, навсегда изуродованные прошлым, от которого мне не убежать – даже если врезаться башкой в гребаную стену.
Вижу, как моя машина поднимается над дымом – над проклятой схваткой сломленной веры и напрасной надежды – и я лишаюсь гребаного дыхание, чувствуя, как взрывается грудь, усеивая меня осколками воспоминаний, впивающихся так глубоко в мой разум, что я не могу понять, где они осели. Несмотря на то, что я за всем наблюдаю, я все еще чувствую это – силу вращения, нагрузку на мышцы, необходимость крепко держаться за руль. Мое будущее и прошлое обрушиваются на меня, как проклятый торнадо, я теряю контроль, пытаясь бороться со страхом и гребаной болью, которой знаю, будет больше.
Что я никогда не смогу сбежать.
Обломки разлетаются... по трассе и в моей голове.
Побочный ущерб для еще одной бедной гребаной души. Я уже видел больше, чем мне бы хотелось. Задыхаюсь от подступающей желчи – душа вбирает в себя страх, вонзающийся в мою психику – потому что даже в середине полета, когда я должен быть свободен от всего, она все еще здесь. Он все еще здесь. Вечное напоминание.
Колти, когда ты не слушаешься, тебе больно. А теперь будь хорошим мальчиком и жди его. Когда ты такой противный, с тобой происходят противные вещи, малыш.
Треск металла - его грубое ворчание.
Запах разрушения - его алкогольная вонь.
Мое тело бьется в защитную клетку, окружающую меня, его мясистые пальцы пытаются взять меня, овладеть мной, заявить на меня свои права.
Скажи, что любишь меня. Скажи это!
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Я радуюсь удару гребаной машины, потому что он сбивает эти слова с моего языка. Могу видеть, чувствовать, слышать все одновременно, будто я, вашу мать, сразу везде и нигде. В машине и вне ее. Резонирующий, безошибочный скрежет металла, я становлюсь невесомым, на мгновение свободным от боли. Зная, что после того, как я произнесу эти три слова, может прийти только боль.
Гребаный яд будет пожирать меня по кусочкам, пока я не стану тем, кем я уже являюсь.
Проклятый страх парализует меня – поглощает, черт побери – он как динамит, взрывающийся в вакуумной камере.
Мое тело бросает вперед, как Райли, призывающая меня двигаться вперед, но мои плечевые ремни держат меня мертвой хваткой. Как сдерживают меня гребаные воспоминания о нем – безжалостные руки, удерживающие в ловушке, я борюсь против тьмы, которой он меня наполняет. Против слов, которые он заставляет меня говорить, навсегда изуродовав их проклятый смысл.
Удар приходится по мне в полную силу – автомобиль разбивается о заграждение, гребаное сердце о грудную клетку, надежда о демонов – но все, что я вижу - это Райли, переступающая через стену. Все, что я вижу, как он идет ко мне, пока она уходит.
- Райли? – взываю я к ней. Помоги мне. Спаси меня. Освободи меня. Она не поворачивается, не отвечает. Вся моя надежда катится ко всем чертям.
...Я сломлен…
Наблюдаю за автомобилем – чувствую его движение, захватывающее меня – он медленно останавливается, повреждения неизвестны, поскольку меня поглощает темнота.
...и очень согнут…
Мой последний вздох сопротивления – от него, для нее – и схватка оставляет меня.
Человек-Паук. Бэтмен. Супермен. Железный человек.
- Мы теряем его. Он умирает!
...Интересно, есть ли боль после смерти…
- Колтон, вернись. Сражайся, черт возьми!
ГЛАВА 6
Минуты превращаются в часы.
Часы превращаются в дни.
Время ускользает, мы так много его теряем.
Отказываюсь покидать место возле постели Колтона. Слишком много людей в его жизни оставили его, и я отказываюсь делать это, когда это больше всего имеет значение. Поэтому я не переставая болтаю с ним. Говорю обо всем и ни о чем, но это не помогает. Он никак не реагирует, не двигается... и это убивает меня.
Посетители в случайном порядке то входят, то выходят из его палаты: его родители, Квинлан и Бэкс. Новости сообщают в комнате ожидания, где все еще ежедневно собирается кто-нибудь из членов команды и Тони. И я не сомневаюсь, Бэкс следит, чтобы Тони держалась на расстоянии от меня и моего более чем хрупкого эмоционального состояния.
На пятый день я не выдерживаю. Мне нужно почувствовать его рядом с собой. Мне нужна с ним физическая связь. Осторожно отодвигаю все трубки в сторону и тихонько заползаю на кровать рядом с ним, положив голову ему на грудь, а руку на сердце. На этот раз слезы текут от ощущения его тела. Нахожу утешение в звуке его сильного и ровного сердцебиения, звучащего чуть пониже того места, к которому я прислонилась ухом, вместо сигналов монитора, на которые я привыкла полагаться в качестве датчика его состояния.
Я прижимаюсь к нему, желая почувствовать, как его рука обвивается вокруг меня, и рокот голоса пронзает его грудь. Маленькие частицы утешения, которых нет.
Мы лежим так какое-то время, и я проваливаюсь в объятия сна, и внезапно просыпаюсь. Клянусь, это голос Колтона зовет меня. Клянусь, я слышу имена супергероев, его шумный вздох. Мое сердце колотится в груди, когда я заново знакомлюсь с чуждым окружением его палаты. Единственное, что мне знакомо, это Колтон рядом со мной, и даже это становится для моей бунтующей души небольшим утешением, потому что он тоже не прежний. Его пальцы вздрагивают, и он снова стонет, и хотя не слова меня разбудили, в глубине души я знаю, что он зовет их. Прошу помочь вытащить его из этого кошмара.
Не знаю, как его успокоить. Мне бы хотелось пробраться внутрь него и сделать так, чтобы ему стало лучше, но я не могу. Поэтому делаю единственное, что приходит на ум, я начинаю тихо петь, слова его отца звенят в моих ушах. Я думала, что забыла слова песни, которую услышала давным-давно, но они легко всплывают в памяти после того, как я пропеваю несколько первых строк.
Вот так в этом холодном и стерильном окружении я пытаюсь использовать слова песни, чтобы согреть Колтона, исполняя песню его детства: «Пафф Волшебный Дракон».
Я даже не осознаю, что заснула, пока не просыпаюсь, услышав скрип ботинок по полу и смотрю вверх, встречаясь с добрым взглядом старшей медсестры. Вижу, что выговор вот-вот сорвется с ее языка, но мольба в моих глазах останавливает ее.
- Милая, тебе действительно не следует быть там с ним. Ты рискуешь нечаянно что-нибудь отсоединить. - Ее голос мягкий, она качает головой, когда я встречаюсь с ней взглядом. - Но если хочешь, в мою смену обещаю никому ничего не говорить. - Она подмигивает мне, и я благодарно ей улыбаюсь.
- Спасибо. Мне просто нужно было... - мой голос замолкает, как я могу выразить словами, что мне нужна была с ним хоть какая-то связь.
Она тянется ко мне и понимающе похлопывает по руке.
- Знаю, дорогая. И кто сказал, что это не поможет вывести его из нынешнего состояния? Просто будь осторожна, хорошо? - киваю в знак понимания, прежде чем она выходит из комнаты.
Снова остаюсь одна в темноте с жутким свечением от аппаратов, освещающих комнату. Все еще прижимаясь к его боку, я наклоняю голову и прижимаюсь губами к моему любимому местечку под его подбородком. Его щетина стала почти бородой, и я радуюсь, когда она щекотит мой нос и губы. Смотрю на него и погружаюсь в ощущения его. Первая слеза тихо соскальзывает, и прежде, чем я это осознаю, последние несколько дней обрушиваются на меня. Я лежу, держась за любимого мужчину – все еще боясь его потерять – переполненная всеми мыслимыми и немыслимыми эмоциями.
И поэтому я шепчу единственное, что могу, чтобы выразить страх, удерживающий мою душу в заложниках.
Человек-Паук. Бэтмен. Супермен. Железный человек.
Со временем мои слезы утихают, и я снова медленно отдаюсь в лапы сна.
***
Просыпаюсь, не понимая, где нахожусь, глаза быстро моргают от солнечного света, просачивающегося через окна. Бормочущие голоса наполняют мои уши, но тот, который удивляет меня больше всего, вибрирует под моим ухом.
Осознание подталкивает меня, когда я понимаю, что гул - это голос Колтона. В долю секунды сердце начинает колотится, дыхание перехватывает, надежда воспаряет. У меня кружится голова, сажусь и смотрю на своего любимого мужчину, все остальные в палате забыты.
- Привет. - Это единственное слово, которое я могу произнести, когда мои глаза сталкиваются с его. По моему телу пробегает озноб, руки дрожат при виде того, что он пришел в себя и находится в полном сознании.
Он бросает взгляд за мое плечо, прежде чем вернуться ко мне.
- Привет, - хрипит он, мое ликование взмывает ввысь. Он слегка склоняет голову, чтобы посмотреть на меня, и хотя на его лице мелькает замешательство, мне все равно, потому что он жив и здоров.
И он вернулся ко мне.
Просто сижу и смотрю на него, пульс учащенно бьется, и шок от того, что он проснулся, лишает меня слов.
- Железный… Железный человек... - заикаюсь я, думая, что мне нужно сходить за доктором. Я не хочу двигаться. Я хочу поцеловать его, обнять, никогда больше не отпускать. Он смотрит на меня, будто потерялся, и это понятно, потому что он только что очнулся от ужасного хаоса, и единственное, что я ему говорю, это имя супергероя.
Начинаю слезать с кровати, но он протягивает руку и хватает меня за запястье.
- Что ты здесь делаешь? - его глаза изучают меня, задавая так много вопросов, что я не уверена, могу ли на них ответить.
- Я… Я… ты попал в аварию, - заикаясь, пытаюсь я объяснить. Надеясь, что трепет, пробирающийся по моему позвоночнику и впивающийся когтями в мою шею - просто от чрезмерных эмоций последних нескольких дней. - Ты разбился во время гонки. Твоя голова... ты был в отключке целую неделю... - мой голос затихает, когда я вижу, как его глаза сужаются, а голова склоняется в сторону. Вижу, как он пытается разобраться в воспоминаниях в своей голове, поэтому я даю ему время сделать это.
Его глаза снова оглядываются через мое плечо, и теперь я вспоминаю, что в палате звучали голоса – больше, чем одного человека – но что-то в выражении его лица заставляет меня бояться отвести взгляд.
- Колтон…
- Ты бросила меня. - Его голос сломленный, надрывный от неверия.
- Нет... - я качаю головой, хватаясь за его руку, страх начинает проникать в мой голос. - Нет. Я вернулась. Мы с этим разобрались. Мы проснулись друг с другом. - Слышу, как в моем тоне нарастает паника, чувствую, как стучит сердце, как рушится надежда, которую я только что вернула. - Обгоняли друг друга.
Он в неверии мягко качает головой взад и вперед.
- Нет. - Он оглядывается через мое плечо, выдергивает свою руку из моей и протягивает свободную руку человеку позади меня. - Ты ушла. Я гнался за тобой, но не смог найти. Она отыскала меня в лифте. - Улыбка, в которой я так нуждалась, желая подтвердить нашу связь, появляется... но не для меня.
Воздух вырывается из моих легких, кровь отливает с лица, и холод просачивается в каждую клеточку моей души, когда улыбка, которую я так люблю – та, которая предназначалась только мне – отдана человеку за моей спиной.
- Колтон не мог всего вспомнить, куколка. - Этот голос оскорбляет мои уши и разбивает сердце. - Поэтому я ввела его в курс дела, относительно всех недостающих деталей, - говорит Тони, появляясь в поле зрения, вздернув нос и снисходительно ухмыляясь. - Как ты ушла, а мы с ним воссоединились. - Она проводит языком по губам, победоносная улыбка становится шире, глаза блестят, сообщение послано громко и ясно.
Я выиграла.
Ты проиграла.
Мой мир рушится, его затягивает тьма, и остается лишь пустота.
ГЛАВА 7
Резко просыпаюсь. Легкие жаждут воздуха, а разум пытается уцепиться за что-то реальное сквозь туман сновидений. На моих губах замирает крик, когда я понимаю, что нахожусь в комнате Колтона, одна, рядом с ним. Моя голова по-прежнему покоится на его груди, а рука также обвита вокруг его талии.
Делаю прерывистый вдох, уровень адреналина зашкаливает. Это был сон. Черт возьми, это был просто сон. Повторяю себе это снова и снова, пытаясь успокоиться под непрекращающиеся сигналы мониторов и запахи лекарств – вещей, которые я ненавижу, но сейчас я им рада, как способу убедиться, что ничего не изменилось. Колтон еще спит, а я по-прежнему надеюсь на чудеса.
Только без участия Тони.
Опускаюсь обратно на Колтона, кошмар еще витает где-то на границе моего подсознания, оставаясь за пределами неизвестности, а тело дрожит от беспокойства. Я так погружена в мысли – в страх перед обоими кошмарами – что, когда адреналин стихает, мои веки тяжелеют. Я так потерялась в уютном мире сна, что когда чья-то рука гладит мои волосы и ложится на спину, я еще сильнее погружаюсь в успокаивающее чувство своего туманного, призрачного мира. Прижимаюсь ближе, принимая предложенное тепло и приходящее с ним спокойствие.
И тут меня осеняет. Поднимаю голову, и встречаюсь глазами с Колтоном. Всхлип, застревающий в горле, ничто по сравнению с ухнувшим вниз сердцем и пробуждением в душе.
Когда наши глаза встречаются, я застываю, столько мыслей мелькает в моей голове, и самая главная - он вернулся ко мне. Колтон очнулся, жив и снова со мной. Наши взгляды по-прежнему не отрываются друг от друга, и я вижу, как в его глазах с молниеносной скоростью мелькает замешательство, а в их глубине - неведомая борьба.
- Привет, - произношу я с дрожащей улыбкой, и я не уверена, почему часть меня нервничает. Колтон облизывает губы и на мгновение закрывает глаза, заставляя меня запаниковать, что он снова отключился. К моему облегчению, он жмурится и открывает рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит.
- Шшшш, - говорю я ему, протягивая руку и прикладывая палец к его губам. - Произошел несчастный случай. - Его брови хмурятся, он пытается поднять руку, но не может, будто она мертвый груз. Пытается скосить взгляд вверх, чтобы понять, что за плотная повязка намотана на его голову. - Тебе сделали операцию. - Его глаза в беспокойстве расширяются, и я мысленно наказываю себя за то, что запуталась в своих словах и не сказала всё яснее. Монитор начинает пищать в ускоренном темпе, наполняя шумом палату. - Сейчас ты в порядке. Ты вернулся ко мне. - Вижу, как он пытается понять, и жду, когда хоть что-нибудь вспыхнет в его глазах, но ничего нет. - Я позову медсестру.
Опираюсь о кровать, чтобы встать, но рука Колтона, лежащая на матрасе, сжимает мое запястье. Он качает головой и морщится от этого движения. Тут же тянусь к нему и прижимаю ладонь к его лицу, его кожа бледнеет, а на переносице появляются капельки пота.
- Не двигайся, хорошо? - голос срывается, когда я говорю это, мои глаза путешествуют по линиям его лица, изучая, не повредил ли он что-нибудь. Как будто бы я поняла.
Он едва кивает и шепчет почти отсутствующим голосом:
- Больно.
- Знаю, - говорю я ему, тянусь через кровать и нажимаю кнопку вызова медсестры, глубоко внутри меня поселяется надежда на возможности. - Позволь мне позвать медсестру, чтобы она уменьшила боль, хорошо?
- Рай... - его голос снова обрывается, и страх, звучащий в нем, раскалывает мое сердце. Делаю единственное, что может его успокоить. Наклоняюсь вперед и прикасаюсь губами к его щеке, и мгновение просто держу их там, пока контролирую прилив эмоций, ударивший по мне, как цунами. Слезы стекают по моим щекам на его щеки, меня пронзают тихие рыдания. Слышу слабый вздох, и когда отступаю, его глаза закрываются, а сознание вновь теряется в темноте.
- Все в порядке? – голос медсестры разрушает момент.
Смотрю на нее, все еще касаясь рукой лица Колтона, мои слезы каплями лежат на его губах.
- Он очнулся... - больше я ничего не могу сказать, потому что облегчение лишает меня слов. Он очнулся.
***
Колтон приходил в сознание еще пару раз в течение следующих нескольких дней. Небольшие моменты просветления среди беспорядочного тумана. Каждый раз он безуспешно пытался заговорить, и каждый раз мы пытались его успокоить – и за те несколько минут, что он находился с нами, по его учащенному сердцебиению мы понимали - это его страхи.
Я отказывалась уходить, так боялась, что пропущу любой из этих драгоценных моментов. Украденные минуты вместо бесконечных волнений, когда я могу притвориться, что ничего не произошло.
Доротея наконец-то убедила меня взять на несколько минут перерыв и пойти в кафетерий. Как бы я не хотела уходить, знаю, я монополизировала ее сына, и она, вероятно, хочет побыть с ним наедине.
Ковыряюсь в еде, у меня нет аппетита, и мои джинсы стали более мешковатыми, чем когда я впервые приехала во Флориду неделю назад. Ничто не кажется привлекательным – даже шоколад - мой избавитель от стресса.
Звонит сотовый, и я пытаюсь достать его, надеясь, что это Доротея хочет сообщить, что Колтон снова пришел в себя, но это не она. Мое волнение стихает.
- Привет, Хэд.
- Привет, милая. Есть изменения?
- Нет. - Я лишь вздыхаю, желая сказать больше. Она уже привыкла к этому и позволяет молчанию повиснуть между нами.
- Если он не очнется в ближайшее время, я без твоего согласия притащу туда свою задницу, чтобы быть рядом с тобой. – В этом вся Хэдди, и ее отношение к делу. Нет никакой необходимости, чтобы она была здесь. Она будет просто сидеть и ждать, как и все мы, и какая от этого польза?
- Только задницу? – позволяю я улыбке осветить свои губы, хотя в этом мрачном месте она кажется такой чужеродной.
- Ну, это лучшая часть меня, если можно так сказать... такая упругая, что от нее четвертак отскочит. - Она смеется. - И слава Богу! Не многие могут этим похвастаться. Ты как, справляешься?
- Это все, что мне остается, - вздыхаю я.
- А как он? Снова приходил в себя?
- Да, прошлой ночью.
- Значит, по словам Бэкса, пять раз за два дня? Это хороший знак, ведь так? Что-то лучше, чем ничего?
- Наверное... не знаю. Просто он кажется таким напуганным, когда приходит в себя – его сердечный ритм на мониторах взлетает до небес, и он не может перевести дыхание – и это происходит так быстро, что у нас нет времени, чтобы объяснить ему, что все в порядке, что он будет в порядке.
- Но он видит вас всех там, Рай. Тот факт, что вы все рядом, должен сказать ему, что ему нечего бояться. - Я лишь шепчу что-то невнятное в ответ, надеясь, что ее слова верны. Надеясь, что вид всех нас успокаивает его, а не заставляет думать, что он на смертном одре. - Что говорит доктор Айронс?
Делаю глубокий вдох, боясь, что если произнесу это, мои страхи могут сбыться.
- Он говорит, что Колтон стабилен. Что чем чаще он приходит в себя, тем лучше... но пока он не начнет говорить полными предложениями, он не будет знать, затронута ли какая-то часть его мозга.
- Хорошо, - говорит она, растягивая слово так, что это почти вопрос. Спрашивая меня, не задавая вопроса, чего же я тогда боюсь. - Чего ты мне не договариваешь, Рай?
Толкаю еду по тарелке, фокусируя рассеянные мысли. Сглатываю, прежде чем сделать дрожащий вдох.
- Он говорит, что иногда моторика может оказаться временно нарушенной…
- И... - повисает тишина, пока она ждет, что я продолжу. - Положи вилку и поговори со мной. Скажи, о чем ты действительно беспокоишься. Без всякой фигни. Перестань, черт возьми, ходить вокруг да около.
- Доктор сказал, что, возможно, Колтон мало что помнит. Иногда в подобных случаях у пациента может быть временная или постоянная потеря памяти.
- И ты боишься, что он не вспомнит, что с ним было, ни хорошее, ни плохое, так? - я не отвечаю, чувствуя себя глупо и в то же время обоснованно в своих страхах. Она принимает мое отсутствие ответа за ответ. - Ну, он, очевидно, помнит тебя, потому что не сошел с ума, когда ты оказалась с ним в одной постели в первый раз, верно? Он схватил тебя за руку, погладил по волосам? Это говорит о том, что он знает, кто ты.
- Да... но я только что обрела его, Хэдди, и мысль о том, что я его потеряю – даже в переносном смысле – пугает меня до смерти.
- Хватит думать о том, чего еще не случилось. Я понимаю, почему ты волнуешься, но, Рай, ты совсем недавно прошла через кучу дерьма – включая Тони с ее шизанутыми выходками – так что тебе нужно отойти от края этого обрыва, на котором ты стоишь, и подождать, чтобы увидеть, что произойдет. Ты перейдешь на другую сторону и все такое, когда придет время, хорошо?
Собираюсь ответить, когда мой телефон подает звуковой сигнал о входящем сообщении. Отдергиваю телефон от уха, и мое сердце начинает биться быстрее, когда я вижу сообщение Квинлан. Он очнулся.
- Это Колтон. Мне нужно идти.
ГЛАВА 8
Колтон
Боль бьет по моему виску как долбаный отбойный молоток. В глазах жжение, будто я проснулся на утро после бутылки «Джека Дэниэлса». Желчь подкатывает к горлу, желудок сводит.
Все внутри меня бунтует, будто я снова в той комнате – отсыревший матрас, во мне пробиваются ростки беспокойства, я жду, что придет он, что моя мать отдаст меня, обменяет... но это, черт возьми, невозможно. Кью здесь, Бэккет, мама и папа.
Что, черт возьми, происходит?
Зажмуриваю глаза и пытаюсь избавиться от неразберихи в своей голове, но все, что я получаю, это еще больше проклятой боли.
Боль.
Боль.
Удовольствие.
Потребность.
Райли.
Вспышки воспоминаний, которые я не могу уловить или понять, ошарашивают меня, прежде чем исчезнуть в темноте, удерживающей их в заложниках.
Но где же она?
Сражаюсь, чтобы получить больше воспоминаний, притянуть к себе и схватиться за них, как за спасательный круг.
Она наконец-то поняла, что внутри меня яд? Поняла, что это удовольствие не стоит той боли, которую я ей, в конце концов, причиню?
- Мистер Донаван? Я доктор Айронс. Вы меня слышите?
А ты кто нахрен такой? На меня смотрят ледяные голубые глаза.
- Вам может быть трудно говорить. Мы принесем вам воды, чтобы помочь. Можете сжать мою руку, если понимаете меня?
Какого черта мне нужно сжимать его руку? И почему моя рука не двигается? Как, черт возьми, я сегодня буду участвовать в гонке, если не могу держаться за руль?
Сердце вибрирует, словно педаль, на которую я должен сейчас изо всех сил жать на трассе.
Но я здесь.
А прошлой ночью я была там, с Рай. Проснулся с ней... а теперь ее нет.
...время брать клетчатый флаг, детка…
Все образы чередой проносятся в сознании. А потом наступает полная тьма. Клетчатые дыры темноты – горошины пустоты – на протяжении всего слайд-шоу в моей голове. Я не могу сложить два и два. Не могу понять ничего, кроме того, что я чертовски запутался.
Все глаза в комнате устремлены на меня, как в проклятом цирковом представлении. А в следующем номере, народ, он пошевелит пальцами.
Пробую двигать левой рукой, и она реагирует. Спасибо тебе за это, Иисусе.
Ко мне возвращаются мысли. Скрежет металла, искры, дым. Грохот, кувырки, свободное падение, толчок.
...похоже, твои супергерои на этот раз все-таки пришли…
Мозг пытается понять, что это значит, но ничего не получается.
Райли ушла.
Всё-таки, она не любит сломленное во мне.
Пытаюсь вытряхнуть дерьмовую ложь из головы, но стону, когда боль ударяет по мне.
Макс.
Я.
Она ушла.
Не смогла снова этого вынести.
Не могу поверить, что я был настолько эгоистичен, что попросил ее об этом.
- Колтон. - Снова говорит доктор. - Ты попал в ужасную аварию. Тебе повезло, что ты остался жив.
Ужасную аварию? Мерцающие образы в моей голове начинают обретать больше смысла, но промежутки времени все еще остаются не заполненными. Пытаюсь заговорить, но во рту настолько пересохло, что это звучит как карканье.
- Ты повредил голову. - Он улыбается мне, но я настороже.
Никогда не смотри в зубы дареному коню.
Возможно, мне вновь даровали жизнь, но гребаной причины для жизни здесь нет. Она достаточно умна, чтобы уйти, потому что я просто не могу дать ей то, что ей нужно: стабильность, жизнь без гонок, обещание навеки вечные.
- Медсестра принесла тебе воды, чтобы смочить горло. - Он что-то записывает на планшете. - Знаю, может быть страшно, сынок, но все будет хорошо. Самое трудное уже позади. Теперь мы должны помочь тебе на пути к выздоровлению.
Путь к выздоровлению? Спасибо, Капитан Очевидность – больше похоже на скоростное шоссе в ад.
Лица заполняют пространство вокруг меня. Мама целует меня в щеку, слезы катятся по ее лицу. Папа скрывает свои эмоции, но его взгляд говорит мне, что он стал чертовой развалиной. Квин вне себя. Бэкс бормочет что-то про эгоистичного ублюдка.
Всё должно быть и правда чертовски серьезно.
И все же я по-прежнему чувствую онемение. Пустоту. Чувствую себя неполным.
Райли.
Спустя несколько мгновений по настоянию мамы они медленно отходят, чтобы дать мне пространство, чтобы я мог дышать.