Зомби забрались наверх, построились там опять в шеренгу вдоль лодки на самом краю палубы. Я подумал, что в море во время качки они бы все попадали. Прапорщик стоял впереди и смотрел на нас, словно ожидая команды. Переглянувшись, мы стали карабкаться наверх. Ыду последовал за нами. А вот Бруно, сделав одну неуклюжую попытку, улегся у подножия дерева ждать, когда мы вернемся.
— Ребята, а почему ракушек нет на борту? — спросил я у пацанов.
— А что, надо? — Юрка уже сидел на палубе.
— Ну, пишут же. Корабли всегда обрастают ракушками.
— А вдруг эта лодка и не плавала никогда? Может, ее тут построили и не вывезли? — Толик поднялся и сел рядом с Юркой. Ыду уже прыгал по палубе с веселым бормотанием. А прапорщик явно волновался. Потом не выдержал, что-то прокричал своим, и они дружно прокричали в ответ. И продолжали стоять шеренгой. Это у них, наверное, какой-то военный ритуал.
— Вот подумайте, что вы говорите, — укоризненно сказал я. — Отсюда до ближайшего моря, я не знаю, день на поезде пилить, и тут лодку построили?
— Самолетом можно и за час, — не согласился со мной Груша.
— Ага, ты на самолете лодку повезешь?
— Ну а то ты ее на поезде повезешь? Вот кстати, это мог быть просто расчет проектирования, — решил поумничать Толик. — Ты читал Робинзона Крузо?
— Нет, — нехотя ответил я. Книжка стояла на полке, а я так и не собрался прочесть.
— Так вот там Робинзон тоже лодку строил, но он строил ее там, где было из чего строить. А до берега дотащить не смог. Всякое бывает, — разъяснил мне Толик.
— Ну ладно, будем считать, что ее тут построили. — Я не хотел спорить, тем более что от такого спора не было никакого толку. — Внутрь полезем?
— А зачем мы тогда сюда залезли? — изумился Юрка, решительно поднялся, насколько это позволяла покатая палуба, и пошел к возвышающейся посередине башне.
|
|
По этой башне наверх шла железная лестница. И еще в передней части башни были окна. Иллюминаторы по-морскому. Я вспомнил, как такая башня называется, — это рубка! В голове еще вертелись всякие слова: ходовая рубка, прочный корпус, торпедная атака, глубинные бомбы и торпедоносец. Все, что я слышал в кино и читал в книжках про моряков.
Груша первый забрался на рубку и там немедленно поднял люк, который был не закрыт. И тут я вспомнил морское слово — люк не был задраен.
— Пацаны, там внутри светло, давай за мной! — заорал нам Юрка и скрылся в люке.
Мы, не колеблясь, пошли за ним, тем более что первым туда рванул Ыду. Из рубки тянуло металлическим холодом, но внутри горел электрический свет. Впрочем, к электричеству в Зоне, неиссякаемому и повсеместному, я уже привык.
Спускаться в лодку было немножко страшновато. Очень уж она была похожа на ловушку. Я никогда не был внутри подводной лодки. Я даже в трюме корабля никогда не был. Да и на палубе в общем-то тоже. Здесь оказалось очень тесно. Всюду какие-то трубы, провода, непонятно, как тут люди помещались.
— Надо найти судовой журнал, — раздался Юркин голос из глубины трюма. — И мы все узнаем.
— А что узнаем? — спросил его Толик, он старался далеко не заходить и крепко держал за руку Ыду, рвавшегося изучать лодку.
— Все узнаем, — уверенно сказал Грушевский. — В любом фильме про море, если корабль покинутый, сразу находят судовой журнал и из него узнают всю историю корабля. Я вот видел фильм, как нашли такой корабль, громадный. И там, в журнале, было написано, что монстр захватил…
|
|
Голос затих, как будто Юрка испугался. Он, видимо, вдруг представил себе, что мы, найдя журнал, прочтем именно такое. У меня сразу пропало всякое любопытство, у остальных, думаю, тоже. Но никто не хотел показывать, что боится, и мы гуськом отправились изучать лодку. Через равные расстояния нам попадались переборки с люками, которые сейчас оставались распахнутыми, но если что, могли намертво перекрыть коридор. И еще меня поразило, что внутри лодки было несчетное количество всяких вентилей — красных, синих, желтых. Как будто лодка была не лодка, а какой-то гигантский набор трубопроводов. Мы дошли до конца корпуса и уткнулись в стену. Ее украшали четыре круглых люка с маленькими круглыми ручками. Ручки были похожи на руль. Толик сразу же крутанул один из них и распахнул этот люк. За ним была большая труба, и через нее виднелся лес.
— Это торпедный аппарат! — радостно воскликнул Толик.
— Ну так закрой его, — сказал я. — Вдруг выстрелит.
Толик весело хмыкнул, но люк закрыл.
Судовой журнал мы так и не нашли и пошли назад к рубке.
— А тут же должен быть перископ, — вспомнил я о главной штуке на подводных лодках. — Вот там, наверное, и журнал будет.
— А чего это там? — не согласился Толик.
— А того. — Юрка меня поддержал. — Капитан посмотрит в перископ и запись сделает. Не бегать же ему туда-сюда.
Этот аргумент Толика убедил, и он молча пошел вдоль приборов и труб корабля в поисках перископа. Мы за ним. Перископ оказался в ходовой рубке, мы зря его искали в других местах. Я узнал перископ по ручкам с двух сторон от окуляров, которые складываются вверх. Точно как в кино. Я откинул эти ручки и стал смотреть.
|
|
Повсюду колыхалось бесконечное море. Где-то далеко-далеко виднелся большой пароход. Я повернул перископ. Слева и справа было тоже море, волны и чистый горизонт. Больше ничего.
— Ребята, смотрите! — Я пустил к перископу пацанов.
— Класс! — сказал Толик, прижавшись к окулярам. — Какие дельфины красивые!
— Где дельфины? — Я отодвинул его.
Опять тот же пустой морской простор и белый пароход.
— Никаких дельфинов, смотри.
Толика оттеснил Груша и впился глазами в прибор.
— Мама родная, — сказал он. — Это же статуя Свободы!
— Где статуя? Ты что? Вот смотри, — Толик оттеснил приятеля, — дельфины!
Мы по очереди смотрели в перископ, и каждый видел только свое.
— Ну да, — в итоге сказал я. — Зона, как всегда, куролесит.
— А почему это мне дельфины, а ему Америка? — возмущенно сказал Бэрик.
— А ты не спрашиваешь, почему мы посреди леса видим море? — напомнил я ему, где мы вообще находимся.
— А в иллюминаторах что? — вдруг встрепенулся Юрка.
Мы залезли на небольшую площадку наверху рубки и стали у прямоугольных окон — иллюминаторов.
Лодка плыла вдоль скалистого берега. Белый город террасами спускался к самой воде, прорываясь сквозь серый базальт скал. Сверкала набережная с парапетом, у причала качались на воде яхты. По набережной гуляли военные в белых кителях. Год дышал спокойствием и чистотой.
— Где это? — спросил Юрка.
— Не знаю… Может, это Севастополь? — подумал вслух я.
— Или Владивосток? — отозвался Юрка.
— Или Керчь, или… нет, не Питер, точно. Море теплое. И откуда в Питере скалы?
— А с чего вы взяли, что это наш порт? — спросил Толик. — Может, это совсем другая страна.
— Ага, и Андреевский флаг тоже? — Юрка пальцем показал на флагшток на набережной. — Все-таки это Севастополь. Крым.
— А откуда там военные моряки? — не унимался Толик. — Там нет ни одного военного корабля, забыл, что ли?
Я не знаю, что Груша забыл, но он кивнул, согласившись с Толиком. Они спорили о чем-то, чего я не знал. Но меня осенило:
— А что, это обязательно сейчас? Может, мы видим те времена, когда лодка еще плавала?
— Где плавала, тут? — Юрка посмотрел на меня как на дурачка.
— Надо искать журнал. — Я почему-то разозлился. Все в этой Зоне не настоящее — миры, люди, тайны и дороги.
— Ну, ищи, а мы посмотрим, — сказали Бэрик и Груша, не отрывая глаз от иллюминаторов.
А тут еще к ним вскарабкался Ыду, который все это время где-то бродил по лодке. Вот же любопытный! На Ыду вид красивого города произвел невероятное впечатление. Он погудел, погудел, а потом стал что-то петь. Унылое и протяжное. Наверное, радовался и мечтал поехать на море с родителями. Я еще подумал, что мы нехорошо с ним поступаем. Вот показали ему берег Крыма, точно это Крым, а ведь он же никогда не попадет туда. Очень страшное слово — никогда. Я не хочу никогда в жизни узнать, что я не смогу что-нибудь сделать НИКОГДА.
Я так стоял и философствовал, а передо мной на маленьком железном столике лежала тетрадка. Она была очень старая и потрепанная. Надпись на обложке была ободрана. Там было написано: «Бортовой журнал» и дальше одни обрывки слов и полустертое название: «Запо. р…е».
Я взял журнал в руки и открыл его.
— Пацаны, я нашел! — Юрка с Толиком неохотно спустились ко мне.
Мы стали изучать журнал. Но ничего в нем не поняли. Там была какая-то неинтересная ерунда. Списки аккумуляторов, запчастей, сроки ремонта блоков и распорядок сварочных работ. И так страниц пятьдесят. И последняя запись. Разрешение на проведение ходовых испытаний получено… и дата. Две тысячи одиннадцатый, а там, где месяц, расползлось большое пятно плесени. И все.
— Ну и? — спросил я ребят. — Что мы выяснили? Что лодку чинили, чинили, и потом она пошла на испытания, и все.
— А ничего. Но на море посмотрели, мелочь, а приятно, — сказал Бэрик.
— Ты прямо как Юзик. Дикий какой-то. Нам идти надо, а мы тут на море смотрим…
Я подумал, что мы совершенно зря сюда поперлись, на эту лодку, мы так никогда к людям и не выйдем.
— Ну, пошли.
Пацаны уже не стали возражать. Мы выбрались из подводной лодки. Снаружи, казалось, ничего не поменялось. Бруно как лег у поваленного дерева, так и лежал. Зомби стояли шеренгой и равнялись на нас. Единственное, что изменилось, так это то, что теперь рядом с Бруно сидел большой белый попугай и чистил перья.
— Ну что, пошли вниз, — сказал я зомби.
Я захотел спуститься первым, но почему-то зомби совсем невежливо оттолкнули меня и спустились с корабля.
— Чего это они? То тихие такие, послушные, а тут… — удивился я.
— А я думаю, что они тебя за капитана приняли, — сказал Толик.
— Ну и что?
— Ты последний должен покинуть борт тонущего судна.
— Так оно же не тонет! — изумился я.
— Ну и не плавает, — вмешался Юрка и полез по бревну вниз.
Спуститься с подлодки оказалось намного сложнее. Пришлось пятиться, нащупывая дорогу ногами. Но в итоге я не сильно ушибся. Попугай дождался, пока мы спустимся, и спокойно улетел.
А Ыду попрыгал вслед за Юркой по бревну на одной ноге, словно в классики играл. Мне бы такое чувство равновесия, как у него.
Сразу после подводной лодки лес начал постепенно редеть и возвращаться к нормальному виду. Сначала с веток исчезли лохмы зеленого мха, потом они уползли и со стволов, оставив только легкий зеленый налет. Трава под ногами стала мельчать, воздух был уже не такой влажный и полный прелых запахов. Незаметно, шаг за шагом, мы возвращались в привычный мир Зоны. Далеко позади остались влажный лес, изумрудный мох, экзотические птицы и фантастические цветы. Далеко позади осталась подводная лодка, она, наверное, так и смотрит свои сны о морях, портах и далеких странах. О дельфинах и белых пароходах. Что ж, у каждого свои сны.
Глава семнадцатая
…Мы прямо по курсу шагаем
Туда где нас подвиги ждут.
А те, кто боится, мы знаем,
Туда, никогда не пойдут.
Мы тоже сначала боялись
(Ну, самую малость, чуть-чуть).
Со страхом своим попрощались
И смело отправились в путь…
Александр Коротич
Зомби шагали так шустро, что мы постепенно начали от них отставать. И зачем я приказал им строем маршировать? Им понравилось. И если зомби вначале топали совсем несуразно, шатаясь и волоча ноги, то теперь натренировались и шагали, как настоящий военный отряд. В итоге они виднелись вдалеке на шоссе, ну а мы шли потихоньку, как успевали. Я даже подумал, что если бы мы с самого начала так пошли втроем, ну, конечно, еще Ыду и Бруно, то намного бы проще было. Я никогда до сих пор не узнал бы, что такое настоящее предательство. Когда предают, чтобы убить и ограбить. Хотя, может, деревенские на нас за что-то обижались.
От этих мыслей меня отвлекло рычание Бруно. Он остановился и взъерошил шерсть на холке. Ыду тоже заволновался и схватил Толика за руку. Он так всегда делал, когда чего-нибудь боялся. Ясно, что рядом было что-то опасное. Мы остановились. А Бруно смотрел в лес справа и рычал громко и злобно, оскалив зубы. Морда у него была жуткая, я и забыл, какой он страшный. Если не знать, что на самом деле Бруно добрый и даже трусливый, то можно умереть от одного его вида.
Я поднял руку, ну, как в кино спецназовцы делают, чтобы все остановились и замолчали. Потом взял на поводок Бруно, и мы отправились с ним в лес, куда он тянулся, не переставая рычать. Мы перешли обочину и тихонько пошли по узенькой тропинке. Бруно замолчал, словно понял, что шуметь нельзя, и только сопел сердито. Я не спешил, чтобы не вылететь прямо в лапы какой-нибудь аномалии, если там, за деревьями, спряталось что-то опасное.
Тропинка вывела на поляну, но мы сошли с тропинки в сторону, чтобы незаметно посмотреть, что там.
На полянке недалеко от разлапистого дерева возились несколько человек в камуфляже. У них под ногами лежал связанный кровосос. Его, наверное, долго били, он был весь в крови. А люди перекинули через ветку веревку, и один человек сейчас завязывал на конце веревки петлю. Я понял, что они хотят повесить кровососа. Почему? Может, он кого-нибудь покусал? Я решил, что вмешиваться небезопасно, тем более кто бы меня послушал. Я уже знаю, как тут на люди детей реагируют…
Я осторожно вернулся назад и сказал ребятам, что там ничего особенного нет. Не буду же я при Ыду говорить, что видел.
Пока мы ходили с Бруно туда-сюда, зомби порядочно вперед зашли и скрылись за поворотом. Нужно было их догонять. Мы быстро зашагали по шоссе. И собака, и Ыду успокоились только тогда, когда место, где мы останавливались, осталось далеко позади. Они, видимо, чувствовали, что там, в лесу, происходила какая-то мерзость. А идти нам до лагеря «Свободы» оставалось еще пару километров. Мы быстро добрались до поворота на шоссе, за которым скрылся взвод зомби. И тут уже нам всем вместе пришлось бежать в лес прятаться, потому что на дороге собралась большая толпа, и мы заметили, что люди вооружены. Мы крадучись прошли немного по лесу, чтобы лучше разобрать, что там случилось.
Наши зомби стояли прямо на шоссе на коленях, положив руки, у кого они были, на затылки. Позади них — человек десять в военной форме, они держали в руках автоматы, направленные на зомби. А еще двое в это время ходили от одного пленного к другому и рылись у них в ранцах. Непонятно, зачем им это надо было. Но потом один военный подошел к крайнему зомби и взял и выстрелил ему в затылок в упор. Остальные дернулись и залопотали. Я даже не знал, что тут делать, мне просто нехорошо стало. Зомби было жалко. Они такие добрые, беспомощные и все время нам помогали. За что их убивать?
Мои друзья, видимо, думали так же. Юрка и Бэрик перебросили со спины автоматы, и по их лицам было понятно, что зомби они в обиду не дадут. Мы ползком, чтобы не выдать себя, подобрались совсем близко, казалось, что отсюда и камнем можно попасть. Но пока мы через лес выбирались на позицию, военные убили еще пятерых зомби. А на остальных орали «Сидеть!», а те выполняли команду. Наверное, зря мы их приучили к дисциплине.
Юрка первый заорал: «Сдохните, гады!» и открыл огонь. Одной очередью он скосил сразу несколько вояк. Те ведь стояли свободно, не прячась. Наверное, они чувствовали себя здесь в полной безопасности, поэтому сразу не поняли, что происходит. А тут я заорал «Вперед, в атаку!», и зомби, узнав мой голос, подскочили. И сразу же навалились на тех, кто их обыскивал. Военные, те, что держали весь отряд под прицелом, судя по всему, растерялись. Во-первых, они не смогли стрелять в зомби, боясь попасть в своих, во-вторых, они совершенно не ожидали, что на них тут кто-нибудь нападет.
После первых Юркиных очередей половина вояк полегла, а спрятаться на шоссе было негде. В общем, когда они нырнули в кювет, зомби уже разобрались с теми, кто их обыскивал и убивал, и радостно ринулись следом. Они не обращали внимания на выстрелы, а просто, как волна, накрыли этот самый кювет. Сопротивление было подавлено.
Мы стояли некоторое время оцепенелые, словно нас кто-то загипнотизировал. Не могли сделать ни шагу. Потом, когда оставшиеся в живых зомби опять сбились в кучку и стали бормотать, мы с пацанами переглянулись и решили подойти поближе. Я еще подумал — а можно ли так сказать: «зомби остались в живых»? Они же вроде как не совсем живые. И подумал: теперь у военных будет очень сложно хоть что-либо выяснить. У этих — так точно, а вот если наткнемся на других… В общем, я не стал бы рисковать и искать новых встреч. Вдруг узнают, что это мы отряд положили. Ясно, что в будущем надо от военных держаться подальше.
И еще меня расстроила одна вещь. У всех этих вояк были рации, маленькие такие, как сотовые телефоны, но с короткой антенной. Обычно в кино по таким радиопередатчикам офицеры друг с другом переговариваются. А вдруг эти успели передать в штаб, или что там у них, о том, что на них напали дети? А вдруг они сообщили в эту «Свободу»? Тогда за нами начнут охотиться. Хотя можно сказать, что это были не мы, а какие-нибудь другие дети.
Тут вдруг Бруно опять злобно зарычал. И Ыду забеспокоился.
— Это те, из леса! — догадался я. — Все в кювет!
Ребята не поняли, кто такие «те из леса», но быстро нырнули вслед за мной на обочину. Мы увидели, как из-за поворота показались трое солдат. Они бежали, держа автоматы наперевес. Видимо, услышали стрельбу с поляны, на которой вешали кровососа, и побежали сюда. Мы ждали, пока они подойдут совсем близко, а они, увидев зомби, неслись к ним. Они же думали, что зомби совсем беззащитные и с ними можно расправиться, расстреляв прямо в упор. Ну, в общем, автоматами мы уже умели пользоваться. Свалили их с одной очереди.
— Какие «из леса»? — вспомнил Бэрик мои слова. — Ты о чем говорил?
Ну, я и рассказал, что видел на поляне.
— Слушай, надо туда сходить! Может, это кто-то из родственников Ыду, а мы не помогли. Он же классный пацан, надо им помочь! — разволновался Бэрик.
— Да, наверное, повесили уже, — мрачно возразил я.
— Мы с Ыду пойдем и все выясним, — категорично сказал Бэрик, взял пацана за руку и пошел обратно по шоссе к тому самому месту. Бруно за ними увязался.
Они вернулись через двадцать минут. Вместе с ними ковылял тот самый кровосос. Он сильно хромал и выглядел очень плохо. Именно потому так долго и шли, чтобы кровосос за ними успевал.
Толик рассказал, что они нашли его там связанного, голова была в петле. Он болтался на виселице, но был живой. Видно, военные повесили его, но не успели добить. Ведь у кровососов такая шея сильная, что вешать его — пустое дело. Повисит-повисит и выберется. Ыду вертелся вокруг кровососа, как вокруг родного, и все время пищал так жалобно, что даже Бруно заскулил. Мы с Юркой порылись в аптечке, нашли зеленку и бинт, но боялись помочь кровососу. Тот понял, что мы ему плохого не хотим, и сам протянул руку, на которой была самая большая рана. Я вылил туда зеленки, кровосос заорал как бешеный и чуть было не стукнул меня. Но сдержался. В общем, мы потом его забинтовали, где смогли. Удивительно, как это мутанты быстро в себя приходят. Кровосос посидел немного на обочине и через двадцать минут уже стал ворчать нормально и даже начал топтаться на месте, показывая, что готов идти с нами. Я уже понял, что теперь никуда он без нас не пойдет. Ну, хорошо, будет помощь, тем более что отряд зомби сильно поредел.
* * *
Мы двинулись по шоссе. Мы все еще надеялись прийти в такое место, где можно встретить нормальных людей, у которых не поехала крыша от жизни в Зоне, и поговорить с ними по-человечески. До вечера нам точно не удалось бы дойти туда, и пришлось опять устраиваться на ночлег, как всегда, под открытым небом. Особых проблем, конечно, не было, но вот кровосос, когда развели костер, куда-то ушел. Он вернулся через час с раздувшимся животом, ел, наверное, что в лесу нашел. Ему ведь очень нужно было поесть, чтобы поправить здоровье. Но Ыду все равно налил ему, хоть и сытому, чаю и дал кусочек сахара. Кровососу сахар понравился. Я думаю, если их кормить нормальной пищей, то они могли бы нормально с людьми жить. Ведь здорово бы было. Они же сильные, могли бы помогать человеку в самых трудных работах.
А утром я проснулся от того, что кто-то громко бормочет на разные голоса. Оказалось, что на поляне сидят уже два взрослых кровососа, и Ыду с ними о чем-то своем разговаривает. Они увидели меня и встали с корточек, они всегда на карачках сидят, когда отдыхают. Кровососы забормотали мне что-то и зашевелили своими щупальцами. Но не так, словно впиться хотят и кровь выпить, а отводили их все вместе сначала влево, а потом вправо. Я не уверен, но мне показалось, что это они так здороваются. Еще я заметил, что на том кровососе, которого мы вчера спасли, уже зажили все раны.
И тут из леса выкатился громадный переливающийся радужный шар. Он не просто выкатился из леса, а словно просочился сквозь деревья. Я не успел испугаться, как шар лопнул, как мыльный пузырь, и на его месте оказался гигантский монстр, причем очень уродливый. У него была вытянутая башка и бочкообразное тело с короткими толстыми ногами. Монстр засмеялся, как сумасшедший, и выпустил прямо из ушей несколько огненных шаров. Может, ему и было смешно, но мне не очень. Видимо, это был приятель кровососов. Они стали с ним здороваться, прямо как негры в кино, — стучать кулаками о кулаки, шлепать ладонями и обниматься. И щупальцами водить туда-сюда, как мне водили.
А потом этот монстр завыл переливчато, и из леса выбежала свинья. Вроде свинья, но какая-то непривычная. Будто ей грим для кино накладывали, чтобы сделать как можно противнее. Свинья эта держала в зубах веревочку, а веревочка была привязана к странному маленькому существу. Похоже оно было на тушканчика, но очень большого, сантиметров сорок в холке. Тушканчик был ручной и сразу прыгнул на руки монстру, который все еще смеялся. А свинья похрюкала и побежала по своим делам в лес. Будто она выполнила работу и теперь свободна. Я понял, что наш отряд заметно увеличился. Зомби отнеслись к визитерам совершенно спокойно и даже по-дружески. Но я на всякий случай вернулся в шалаш и рассказал Юрке и Бэрику, что у нас пополнение. А то вдруг они испугаются, когда наружу вылезут.
Мы готовились к выходу, делали завтрак, на этот раз кровососы не уходили, а дождались чая и сахара. Им, кстати, очень понравилась каша, которую мы варили для зомби. В общем, я уже даже привык к такой походной жизни. Только одежда стала вонять невыносимо. Надо будет поискать, может, здесь где-нибудь найдется еще один склад с одеждой, подходящей нам по размеру? Хотя надо было в том складе порыться как следует, ведь бывают же солдаты маленькие. Ну, например, из отдаленных районов Севера. Или Юга.
Юрка, оказывается, вчера стащил у одного из убитых военных рацию. И сейчас начал с ней играть. Клацать, ручки крутить. Он, конечно, вовремя это сделал. Потому что в итоге мы услышали оттуда переговоры.
— Седьмой, что там у вас, что нарыли? — это один голос.
— Бред. Наших, говорят, вроде зомби положили, но явно стреляли. Этого не может быть, зомби не могут стрелять, — это второй ответил.
— А что разведка?
— Выследили. Но я не верю. Говорят, пацанва какая-то ведет взвод зомби. Они и бар сожгли. Там один только Шершень выжил.
— Что значит «выследили»? Знаете, где они? — Голос в рации стал сердитым.
— Да.
— Отправьте ребят. Пусть разберутся.
— Да что мы, сами не понимаем, уже пошли.
— Тогда отбой. Доложить потом.
Рация затихла, и только шипели помехи в эфире.
Никто не сомневался, что говорят именно про нас. И что все может очень плохо обернуться.
Я так понимаю, что никто не будет спрашивать, хорошие или плохие кровососы или зомби, а начнут сразу стрелять. И в нас тоже начнут стрелять без лишних разговоров.
— Ну, что делаем, пацаны? — спросил я у притихших Толика и Юрки.
— А что делать? — У Толика на лице было такое тоскливое выражение, мол, все пропало и нам пришел капец.
— Надо разработать план, что делать. Ведь они с нами разбираться не будут. Я думаю, как начнут стрелять… — Я понимал, что нужен план, но ничего нормального придумать не мог. — В общем, думать надо нам, ведь ни зомби, ни кровососы не придумают. Ну, может, когда воевать начнем, помогут, а сейчас… А может, и вправду попробовать им рассказать? Может, Ыду объяснит им, что нас ждет?
Так и сделали. Но объяснить кровососам смог только прапорщик. Он, по-моему, лучше всех понимал и нашу речь, и кровососью. Когда все собрались у костра, мы устроили заседание штаба. В общем, все варианты обсуждали мы с пацанами, а остальные молча слушали, время от времени кивая, бормоча и мотая щупальцами. И мы в конце концов придумали.
На поляну вышли десять вооруженных человек. Я сидел у костра и пил чай. Один.
— Эй, пацан, а где остальные? — спросил один из военных.
Солдаты оцепили полянку по кругу. Они, казалось, боялись и не решались выйти на середину.
— Кто остальные? — Я старательно удивился.
— Не надо нам тут, — оборвал меня военный.
— Да что ты церемонишься! Отведем к нам, там разберемся, — сказал другой солдат, который стоял рядом.
— Так, встал и пошел с нами, понял, пацан? — скомандовал первый.
Я пожал плечами, мол, что с вами спорить. А военный грубо толкнул меня в спину дулом автомата и приказал идти впереди… Я вышел с полянки на тропинку и примерно в тот момент, когда до шоссе оставалось около двадцати метров, исчез.
— А-а-а-а! — заорал военный. — Полтергейст!
Я это услышал из зарослей, куда меня перенес тот самый монстр, который проявился со свинкой и тушканчиком. Но тут раздался грохот автоматных очередей, солдаты залегли. А потом зомби поработали грантами. В общем, мы их всех положили. А у нас ни царапинки. Но почему здесь люди все такие злые? Нам же от них ничего не надо!
Здорово наш отряд смотрелся на шоссе. Впереди, как всегда, строем шагали зомби. После последнего боя они были очень довольны собой. Потом шла шеренга кровососов, Ыду теперь все время со своими шел, за ними ковылял по дороге Полтергейст, мы так его и назвали, как тот военный орал, потом мы — я, Толик и Юрка, ну и Бруно. Пес вообще считал, что он здесь самый главный, и строго следил, чтобы наша колонна не растягивалась. То спереди забежит, то сзади подгонит. Бегал, гавкал, хвостом вилял.
Юрка попытался заставить зомби петь строевую песню. Он считал, что это поднимает боевой дух. Они в общем-то и не возражали. Но как загудели все вместе, то стало жутко. Словно в вентиляции ветер гудит, только в тысячу раз громче.
Глава восемнадцатая
Шли ребята мимо леса
За каким-то интересом.
Инте, инте, интерес,
Выходи на букву «с».
Буква «с» не подошла,
Выбирай на букву «а».
Считалка
Я вот думал раньше о том, что такое предчувствие. И не мог никак решить. Наверное, человек устроен так, что мелкие знаки, на которые он сначала не обращает внимания, начинают накапливаться, и в конце концов из них получается картинка, которая показывает, что может произойти. Вроде как вывалишь на пол гору кубиков, на каждом часть рисунка, и не догадаешься сразу, что изображено. А потом посмотришь-посмотришь на них и уже понимаешь — вот можно картинку с трактором сложить или, например, с динозавром.
Так и сейчас у меня появилось плохое предчувствие. Конечно, никто никаких кубиков передо мной не рассыпал, но что-то стало беспокоить. Вроде и шли мы, как обычно, по шоссе, но то странный шум слышен в зарослях на обочине, то птица какая-то выскочит и побежит в сторону, и не мы ее спугнули. А потом зомби стали все время влево забирать. Кровососы, которые вообще ничего не боятся, тоже как-то тревожно порыкивать начали. Ыду вообще уже давно вернулся к Толику и не просто за руку держал, а прижимался к нему, как испуганный котенок. Один Полтергейст шел беззаботно, не выпуская из руки веревочку с тушканчиком.
Несмотря на то что по карте нам надо было еще долго идти по шоссе, в конце концов, следуя за зомби, мы сошли с дороги и пошли по полю. Поле заросло, кроме мелкой зеленой травы, небольшими островками высокого бурьяна, который очень красиво цвел в это время. Это было даже не поле, а пустырь. Кое-где по нему были разбросаны полуразрушенные здания, сейчас по их виду нельзя было понять, какими они были раньше и зачем здесь построены.
Время от времени я оглядывался и замечал, что некоторое кусты бурьянов качаются больше, чем остальные. Не так, как если бы их раскачивал ветер, скорее так бывает, когда пробегает крупный зверь и прячется за растениями.
— Пацаны, вам не кажется, что что-то не так? — не выдержал я и спросил.
— Давно кажется, — буркнул Толик. — Не нравятся мне те, что за нами идут.
— Кто за нами идет? — испугался я.
— Да я заметил, когда еще на поле вышли… Сначала они по лесу шли и не высовывались. По-моему, они метрах в ста сзади, по кустам прячутся.
— Тут нет кустов, — почему-то сказал Юрка, словно это было так важно.
— Ну, бурьян тоже как кусты. Я не ботаник разбираться.
— Может, они по своим делам идут? Не нападают же на нас. — Мне очень не хотелось опять встречаться с какими-нибудь военными или бродячими борцами за свободу Зоны.