«Наш доктор»
Зной или стужа,
День или ночь —
Доктор торопится
Детям помочь…
А. Кардашова
Ночью мне приснился страшный сон. Будто я весь в грязи и надо лезть на большую гору. Я лез, лез, лез. Все выше и выше. И не смог удержаться, упал лицом в грязь. И проснулся. Было тяжело дышать. При каждом вдохе между ребер будто протыкало ножом. Я попытался закутаться в спальник, но теплее не стало. А потом меня начало трясти. Когда мне было девять лет, я болел каким-то жутким гриппом. Меня так лихорадило, что даже зубы стучали. Температура была за тридцать девять, а ноги — ледяные. Мама тогда сказала, это значит, что температура продолжает расти, и вызвала детскую неотложку. Врачи приехали, сделали мне укол, и я уснул. Здесь не было ни мамы, ни врачей. Я долго пытался согреться и все-таки заснул уже под утро. Проснулся я, когда было светло и пахло костром. А мне все еще было нехорошо. Я выполз из шалаша и пошел к костру. А потом вдруг словно лицо холодным ветром обдало, и я перестал чувствовать свои ноги. И вообще провалился куда-то.
Я летел на дирижабле. Он был громадный, как небо, а я лежал в гамаке, подвешенном под брюхом дирижабля. Гамак качался туда-сюда, убаюкивая и не давая заснуть одновременно. Было очень холодно, в небе всегда так. Я попытался открыть глаза. Не было никакого дирижабля, над головой качались кроны деревьев. Глаза болели, я их закрыл и стал прислушиваться. Кто-то тихо бормотал рядом. А потом меня вдруг осенило — какой я дурак, я ведь все это время мог позвонить отцу! Надо только найти телефон. Здесь обязательно должны быть телефоны-автоматы. Я вошел в тесную кабинку и набрал номер.
— Алло, — послышалось из трубки. Такой знакомый, чуть хриплый отцовский голос.
|
|
— Папа! Это я! Ты где? — Я обрадовался, как все просто получилось!
— Андрюша! Ты как смог мне позвонить? — встревоженно спросил отец.
— Я из автомата! Ты когда приедешь, я соскучился! — У меня неожиданно перехватило дыхание.
— Скоро, Гусенок, скоро. Как ты там? — Отец, казалось, тоже говорил с трудом.
— Тут плохо! Я во дворе с пацанами подружился, но все равно иногда деремся. И мама целый день на работе. Папа, приезжай, да?
— А как мама?
— Мама нормально! Папа, а твоя командировка когда кончится?
— На днях. И я приеду!
— Папа, если ты не приедешь, я найду тебя сам. Поэтому приезжай!
Я хотел еще поговорить, но телефон вдруг закачался и улетел далеко в темноту.
* * *
Раздался чей-то голос: «Быстро в дом его, остальные — пока во дворе». О зубы ударилось что-то твердое, наверно, ложка, и горькая жидкость обожгла горло. И я провалился глубоко-глубоко в мягкую перину. Она была такая мягкая и зыбкая, что я проваливался все глубже и глубже.
Потом я открыл глаза. Было темно, только в дальнем углу над столом горела тусклая лампочка. За столом сидел худой мужчина с длинными темными волосами. Он точил нож. Я испугался, хотел убежать, но он понял, что я на него смотрю, отложил нож в сторону и тихо спросил:
— Ну что, очухался?
Я хотел ответить, что уже совершенно здоров, но только прохрипел что-то и опять провалился в темноту. Даже в том холодном небытии воняло какой-то тошнотворной едой, и меня мутило. А потом просто наступила полная тишина и темнота.
Что-то щекотало нос. Под веки пробивался яркий свет. Я лежал и боялся открыть глаза. И вдруг почувствовал, что у меня ничего не болит, что дышать не больно и что все хорошо. В окно светило утреннее солнце. Я решил, что это все-таки утреннее солнце. Во-первых, всегда просыпаются утром, во-вторых, таким радостно-ярким солнце бывает только утром. Тонкий лучик просочился сквозь занавеску, и в нем играли пылинки.
|
|
Я попробовал подняться. Это удалось мне с большим трудом. Словно я много дней бежал без остановки, и теперь от каждого движения болели все мышцы. У кровати стояли тапочки-шлепанцы. Я всунул в них ноги и, качаясь, поплелся к двери. Там, за дверью, раздавались звуки — спокойные и мирные.
Я открыл дверь и вышел на высокий порог дома. Он спускался пологими ступеньками в большой двор. Во дворе кипела жизнь. В дальнем углу у забора в три шеренги построились зомби, как на детском утреннике. Передняя шеренга сидела, а две стояли одна над другой, видимо, они забрались на какие-то лавки. В общем, они играли в хор, сомнений не было. И не просто играли, а даже пели. Ну, это они так думали, что поют. Дятел вон тоже думает, что поет.
Дирижировал ими какой-то зомби в шляпе с обвисшими полями. Он держал двумя пальцами веточку и рывками водил ею в воздухе. А зомби тихо-тихо, еле слышно подвывали ему в такт. Им так это нравилось, что некоторые даже закрыли глаза и запрокинули бледные лица в небо, словно прислушиваясь к небесам.
Слева от крыльца на лавочке, пристроенной к стене, сидели Юрка с Толиком и ели бутерброды с колбасой. Она была нарезана тонкими кружочками и пахла так, что мне казалось — они жуют прямо перед моим носом. А с другой стороны порога в тени большого дуба сидел бюрер. Перед ним в воздухе висели шахматы. Он играл с тем самым черноволосым мужчиной, которого я видел в доме при свете лампочки. За игрой наблюдали кровососы и Полтергейст. Полтергейст все так же теребил в руках веревочку и не спускал глаз с фигур. А неподалеку возле колючих кустов прыгал Бруно, делая вид, что он на кого-то охотится. Судя по сумбурным прыжкам, охотился он на кузнечика. Все происходило практически в полной тишине, только вытье зомби еле угадывалось.
|
|
— О! Выздоровел! — Юрка увидел меня и оторвался от своего бутерброда.
Юркин голос сработал словно переключатель звука. Залаял Бруно, зомби, обрадовавшись мне, вдруг заорали, словно пели гимн, заурчали кровососы. И даже бюрер, глянув на меня мельком, удовлетворенно рыкнул. Ыду, оставил своих старших товарищей, прибежал ко мне и стал дергать за рукав.
— Так, не налетайте, тоже мне, обрадовались, — сказал мужчина с длинными волосами. — Андрей, пошли в дом, я должен тебя осмотреть. Но думаю, все уже позади.
Он подошел ко мне и, обхватив за плечи, повел в дом.
— А вы доктор? — не знаю зачем спросил я.
— Нет, я врач, — улыбнулся он. — Ну-ка, дыши.
Он усадил меня на кровать, задрал майку и приложил холодный пятачок прибора, которым всегда врачи слушают легкие.
— Ну, неплохо, считай, все прошло! — удовлетворенно сказал врач.
— А что прошло?
— У тебя была крупозная пневмония. В Зоне она проходит по-особому, совершенно не так, как бывает на Большой земле. Ну что, Андрей, тебе очень повезло. Спасибо твоим друзьям.
— А я ничего не помню. Дядя, а где мы вообще?
— Меня Тимур зовут. Мы у меня дома, — сказал он.
— Тимур? Это у вас нет антивируса? — Я вдруг вспомнил старый разговор папиных друзей с бабушкой.
А Тимур посмотрел на меня очень внимательно и совсем без улыбки. А перед этим он все время улыбался.
— Так… — Он сел на табуретку, которая стояла рядом с моей кроватью. — Ты кто, мальчик?
— Я Андрей. Андрей Малахов.
— Андрей Малахов? Что же они… — Казалось, мои слова его просто ошеломили. — Что же мне твои друзья несли про клад, Стрелка и какие-то коды. Ты ведь за отцом пришел, да? Скажи мне!
Я только сейчас увидел, что волосы у Тимура все черные-пречерные, но одна прядь совершенно белая.
Я решил не врать и не придумывать и рассказал все. С того самого момента, как мы уехали в Минск, как появился дядя Саша. Как я ездил к бабушке в Москву, про то, как я узнал, что мой отец Стрелок, ну, если точно — Тираторе, и про то, что он не совсем пропал. И про то, как тетя Клава и дядя Герман приходили. И что именно от них я узнал про антивирус.
— Твой отец никогда не был Стрелком. Стрелок — один из уродов Зоны. Ну, ты уже, наверное, успел понять, что самые страшные создания в Зоне — это люди.
— А вы папу моего когда видели? Ну, в… позже всего?
— Вот когда его пропавшим объявили, тогда я и видел его в последний раз.
— Он погиб? — у меня дрогнул голос.
— Еще не придумали такой Зоны, чтобы в ней Вадим… отец твой, погиб. Он исчез, и, я думаю, не просто так.
— Так он точно не Стрелок? Я со Стрелком даже по рации говорил. Он, правда, тоже сказал, что я не его сын.
— По какой рации? Со Стрелком? — Тимур очень удивился.
— Ну, я к «Свободе» пришел с ребятами. Ну и сказал, что…
— Так. Подожди. Охрану «Янтаря» ты с приятелями завалил?
— Да нет. Мы их просто… Ну. Да. А что, они в самом деле в плен меня взяли?
— Ясно. Я так понимаю, это именно ты со своей командой шел с севера Зоны? Моча всех и вся на своем пути?
— Мы только плохих. В смысле, воевали только с плохими!
— Как ты похож на отца, именно сейчас, в уверенности в собственной правоте. Хотя, конечно… по большому счету, нельзя отрицать, что ты прав. А ты… Ты мать предупредил?
— А она думает, что я в пионерлагерь, ну, в лагерь отдыха поехал.
— А твои приятели своим родителям что сказали?
— А я откуда знаю, — уныло протянул я.
— Так, в общем, я вас проведу на юг. Вам здесь нечего делать. Я мало верю, что ты сможешь выжечь всю Зону, хотя по повадкам можно предположить, что ты способен и на это. Но тебе надо отсюда уходить. — Тимур говорил очень строго, и я понял, что он заставит нас сделать именно так.
— Зачем? Я отца должен найти! — У меня прямо комок в горле застрял. — Ведь вы тоже… Ну почему… Вы же с ним товарищами были! Нельзя так бросать в беде товарища. Нельзя!
— А есть такие ситуации, когда ничего нельзя сделать. НИЧЕГО! Ты понимаешь? Отец твой исчез, просто исчез. И зомби это видели, но ни один из них не смог ничего внятного сказать. Лопочут что-то про колесо обозрения. Ну, чего они только не лопочут, когда возбуждены. Ты думаешь, я не ходил к тому колесу? Отец твой сделал что-то такое, что никто понять не может. Он исчез. Понимаешь — исчез! Похоронил Семецкого, не попросил помощи ни у кого из местных, ну, тут я его понимаю, и исчез.
— Отведите меня к тому колесу, хорошо?
— Зачем? Хотя давай договоримся. Я тебя отведу. Но потом я тебя поведу дальше. На блокпост. И ты поедешь к маме. Договорились?
Тимур даже кивнул, словно сам с собой договорился.
— Я тебе обещаю… — продолжил Тимур. — Я сделаю все возможное, но отца твоего найду.
— А почему до сих пор не сделали? — тихо спросил я. — Почему не искали его столько лет?
— Ну… — Тут Тимур явно смутился. — Я ничего не могу сейчас сказать. Может, когда ты вырастешь — поймешь.
— Взрослые, когда не знают, что сказать, всегда говорят: вырастешь — поймешь. — Я уже понял, что ничего мне Тимур не скажет.
— Ты не прав. Внутри Зоны я ничего не могу узнать. И выйти — тоже не могу.
— А вы пробовали? — Мне хотелось с ним поругаться.
— Мне не надо пробовать. — Казалось, что Тимур очень сдерживается, чтобы меня не стукнуть. — Но если ты думаешь, что такая моя попытка поможет найти твоего отца, — давай пойдем. Только тебе потом с этим жить. Договорились?
— Договорились! — почти крикнул я. — Не боюсь я ни с чем жить. После того, как я живу.
— Да сколько ты там прожил… Ладно, хорошо. — Тимур кивнул. — Надо тебе выздороветь окончательно, и пойдем.
— Да я себя совсем нормально…
— Вот тут ты со мной не спорь. Я врач, а ты пациент, быстро в постель. Разбегался! — Тимур подтолкнул меня к кровати.
А я уже стал осматриваться в поисках одежды. Пришлось лечь. И сразу загудели ноги, словно я пробежал сто километров. Тимур дал мне какое-то лекарство, жидкое и противное. И я сразу заснул.
Глава двадцать пятая
«Дружная»
Раз, два, три, четыре, пять
Нам друзей не сосчитать,
А без друга в жизни туго,
Выходи скорей из круга.
Считалка
Пахло грибным супом. Я проснулся совсем легко. За окном уже был легкий сумрак. А за столом сидели Юрка с Бэриком и наворачивали тот самый грибной суп.
— А где Тимур? — спросил я.
— Он пошел зомбей кормить и остальных тоже. Зомби что-то сильно прожорливые стали.
— А как мы вообще здесь оказались? Вы меня притащили? И откуда вы про это место узнали?
— Ну, ты вообще здорово нас напугал, — начал рассказ Толик.
Оказалось, что три дня назад я выполз из шалаша и грохнулся без сознания. Был бледный и горячий. И ни на что не реагировал. Ребята пытались мне дать лекарство, в аптечке были только йод и валидол. Валидол в рот засунули, но я глотать не стал. И чай не пил, вернее, они не знали, как его вливать. А зомби смотрели на все это и потом вдруг разбежались кто куда. Пацаны решили, что они испугались и насовсем ушли. А оказалось, зомби побежали за помощью. Они привели с собой зомби-гражданского. Тот был лысый и в шляпе с широкими полями. Вот он и заставил ребят сделать что-то вроде носилок. Вернее, это было больше похоже на гамак, который соорудили из спальника и привязали к двум большим палкам. В этот гамак они положили меня и пошли за зомби.
Шли долго, наверное, полдня, но в итоге пришли сюда. Тимур их встретил, он, оказывается, уже знал, что к нему меня больного принесут. И сразу же меня в постель уложил, а пацанам сказал, чтобы они занялись нашей командой. Накормить, устроить в сарае с сеном на ночлег. Самое интересное, ни кровососы, ни Полтергейст совсем не боялись Тимура, и он вроде даже как знал одного из них. Потом Тимур послал Лысого куда-то, и тот пришел с бюрером. Бюрер принес какие-то травки и большой кристалл. Тимур растер его и сделал лекарство. В общем, этими травами и тертым кристаллом он меня и лечил. А валялся я без памяти два дня. Вот так я оказался здесь.
Пока они рассказывали, я понял, что если не поем сейчас, то мне станет нехорошо. Я нашел кастрюлю с супом и тарелку. Суп оказался просто удивительный. Я подумал, что мы совсем тупые — могли бы все время грибы собирать и варить такой суп. Не сообразили.
— Так что дальше будем делать? Тимур сказал, что мы вместе с ним пойдем. Он что, знает, где Стрелка найти? — спросил Толик, наблюдая, как я орудую ложкой.
Я промолчал, только прогудел набитым ртом, мол, подожди. Но я уже решил, что дальше обманывать пацанов нельзя.
— В общем, ребята, Тимур нас выведет из Зоны, — сказал я, когда закончил есть добавку.
— Ты что? А как же клад? — зашумели они.
— Нету клада. И нет никакого Стрелка, я вас обманул, — тихо сказал я и стал откашливаться.
— То есть как обманул? У тебя же наладонник сталкеровский, ты же со Стрелком говорил по рации, — не мог успокоиться Юрка.
— Ребята, наладонник я сам сделал. Из обычного КПК. Ребята, я отца искал.
И Юрка, и Толян как по команде закрыли рты.
— Где? Тут?
— Мой отец в Зоне пропал. Он был в специальной разведывательной группе. И Тимур был там. Но с ним что-то произошло, он не может из Зоны выходить. И еще были у отца товарищи. Но им не разрешили отца искать. В общем, Тимур мне сказал, что нас выведет. А отца мне не найти. Тимур уже пытался. В общем, простите меня.
— А разве если бы ты сказал, что за отцом идешь, мы бы не пошли с тобой? — с обидой в голосе спросил Бэрик.
— Я бы не позвал…
— А обмануть так можно? И позвать?
— Ладно, и вправду пора домой, — сказал Юрка. — Я представляю, что мне предки устроят. Если они уже протрезвели.
— Ой, — только и сказал Толик, очевидно, вспомнив, что дома ему тоже наваляют по полной.
Мы затихли. Я подумал, а вдруг моя мама позвонила в лагерь и узнала, что меня там нет?
— Ну, что притаились? — В дом вошел Тимур. — О, ты молодец, поел. Значит, все-таки идешь на поправку. А чего такие кислые?
— Да подумали… Как нам дома всыплют… — тихо сказал Юрка.
— Ну, там, конечно, уже вас хватились, но я уже о вас сообщил. Думаете, я не подумал о том, что вас ищут? Так что спите спокойно — дома все знают.
Я по лицам ребят понял, что у них тоже отлегло.
— Тимур, а скажите, вот… — Я даже не знал, как спросить.
— Что еще? — переполошился Тимур.
— Ну, — протянул я, — дело в том, что мы не все время втроем шли… — Я вспомнил о Юзике и его товарищах и подумал, что мы нехорошо поступили, бросив их одних. Надо было хоть оружие дать.
— Что, кого-то потеряли?
— С нами в Зону еще трое ребят местных ходили, ну, в смысле, не из Зоны местных, а из деревни на границе Зоны. Мы потом с ними поссорились и отправили их обратно. — Я рассказал правду, и стало легче.
— А, ты про этих? Ну, так они давно дома. Они-то про вас и сообщили в полицию. — Тимур улыбнулся. — Только, я боюсь, вы очень удивитесь, когда узнаете, в какую полицию они заявили.
— Почему это? — Я не понял иронии Тимура.
— Да вот, с твоими друзьями очень странная история вышла. Их выловила в миле от берега спасательная служба Пхукета.
— Какого Пхукета? — всполошился Юрка.
— Как какого, таиландского. Это курорт такой есть на берегу океана. Красота там неописуемая, — ответил Тимур.
— Я понимаю, что Таиланд, у меня по географии пятерка. Но как они… — Юрка вытаращил глаза.
— Просто, на парашютах, — спокойно ответил Тимур. Словно спускаться на парашютах в океан для трех пацанов из полесской деревни — обычное дело.
— И что они в полиции?
— А ничего, когда в полиции выяснили, что они по-русски говорят, и привели переводчика из наших, они объяснили, что их сюда забросило из дыры в пространстве и что виноваты три пацана из Минска, — стал рассказывать Тимур насмешливым тоном. — Ну, пацанов, конечно, сразу на родину отправили, там еще долго с ними говорили, выяснили имена тех страшных злодеев из Минска. В общем-то именно оттуда и пошла первая информация о вас, ребята.
— И что, начали искать? Нас ищут? По всей Зоне? — разволновался Бэрик.
— Мне сказали, что знают, где вы, но не могут организовать спасательную операцию. Надо получить мандат ООН.
Мне стало немного тревожно от таких слов. Я представил, как ООН дает мандат на наш поиск, и сразу вылетают бомбардировщики. И бомбят все вокруг Зоны. Ну, как всегда.
— Так мандата не дали? — осторожно спросил я.
— Нет, не бойся, — успокоил меня Тимур. — В общем, через день выступаем. Я так понимаю, Андрей все вам рассказал? — обратился он к ребятам. — О том, что поход к концу идет?
— Рассказал… Он еще много чего рассказал, — буркнул Толик. — Будем собираться.
— А откуда у них были парашюты? — Юрка никак не мог успокоиться.
— Этого я не знаю, — ответил Тимур. — Но вот про дырку ту, я не ожидал, что вы узнаете. Редко кто то место живым проходит.
— Мы никому не скажем! — заверили мы.
— Ну и молодцы. А сейчас идите гуляйте, я должен осмотреть пациента.
Тимур долго выслушивал мои легкие своей штукой, потом смотрел горло с ложечкой, стучал пальцами по груди. Ну, как обычно все врачи делают.
— В общем, к походу готов. Только есть у нас некоторые проблемы. Там, ближе к Кордону, вас уже очень ждут некоторые представители военных группировок. Слишком ваш поход по Зоне был, ну, как бы это помягче сказать, заметным. Местные уверены, что вы, ребята, новые мутанты. Иначе как бы вам удалось столько военных положить — и «долговцев», и «свободовцев», и сталкеров в баре… Такого тут еще не было. Так что придется нам поступить немножко не так, как вы действовали до сих пор. Отправим ваших друзей по домам, а вы пойдете со мной. Всего нас будет четверо.
— Да плевать нам на местных. Мы с нашим отрядом какого хочешь местного…
— Так, не хорохорься, не надо больше смертей. Не надо. — Тимур опустил глаза, словно хотел сказать что-то очень неприятное.
— Так что, предадим своих? — чуть не крикнул я.
— Никто никого не предает. Ты же не всю жизнь будешь с кровососами и зомби по миру странствовать? Погуляли, и хватит. — Тимур говорил так, что было понятно, мы его послушаемся. — Пойми, лучше расстаться сейчас и не подставлять их под пули всяких…
Он не продолжил, кого всяких, но и так было понятно.
— А как им скажешь? Они же сами за нами увязались, — только и смог я сказать.
— Объясним. Не бойся. Они понимают намного больше, чем ты думаешь. — Тимур встал. — Сейчас я толмача позову, он им все объяснит.
Тимур пошел во двор, ну и я за ним. Было интересно, как же он им все расскажет. А Тимур позвал своего Зомби в Шляпе и что-то ему стал говорить на ухо. Тот кивал в ответ. Потом зомби отошел к своим и стал бормотать. К ним подошли кровососы вместе с Ыду и Полтергейстом. А бюрер, который все еще был здесь, наблюдал за ними издалека. Все выслушали Лысого и без всяких слов немедленно пошли кто куда прочь со двора. А мне стало обидно, даже Ыду не подошел попрощаться. Все-таки до конца их не понять, обитателей Зоны. Ни людей, ни этих. Я нашел Юрку с Толиком — они от нечего делать играли в ножики за углом.
— Видали? — спросил я, кивнув в сторону уходящих.
— А что? — всполошились друзья.
— Все уходят восвояси, а мы идем дальше сами, — пояснил я ситуацию.
— Как все? — всполошился первым Юрка и закричал: — Бруно, ко мне!
И вправду радостный Бруно немедленно примчался неизвестно откуда.
— А ты говоришь — все. Бруно меня не бросит! — Юрка, сияя от счастья, стал теребить собаку за холку и щекотать ему за ухом.
— Ну, Бруно. А вот остальные ушли. И даже не попрощались. И вообще Тимур сказал, что дальше мы пойдем только с ним. Потому что местные могут нам устроить кровавую баню, и не надо подставлять ни зомби, ни всех остальных.
Мы с пацанами поболтали еще немного, но мне очень захотелось спать, и я пошел в дом. Там Тимур сидел за столом и чистил автомат.
— Я спать буду, да?
— Давай, тебе надо сил набираться, — ответил Тимур, даже не глянув на меня.
Ночью мне приснилось, что я играю в четырехмерные шахматы с Ыду. А Тимур ловит во дворе зайца. Заяц был оранжевого цвета, он отбегал от Тимура на некоторое расстояние, садился на траву и пытался зажечь об ухо спичку. У него почти получалось, но тут его настигал Тимур, и зайцу приходилось опять убегать. Вот же бред какой-то.
Проснулся я от того, что Юрка теребил меня за плечо.
— Что, я проспал? — всполошился я.
— Нет, ты выйди во двор, глянь, что делается! — Юркино лицо просто расплывалось от радостной улыбки.
Было утро, не раннее, а как раз самое приятное, когда еще не жарко, и только подсыхает роса на траве, и солнце на ней играет, как на драгоценных камнях. А во дворе стояли все наши. Зомби, кровососы, Полтергейст и впереди — Ыду с бюрером, как самые маленькие.
Ыду увидел меня и загугукал, как всегда делал, когда радовался. Он подошел к нам, взял меня и Толика за руки и повел нас ко всем. Юрку он бы тоже взял, но рук не хватило, и Ыду просто следил, чтобы Юрка тоже шел. А толпа зомби расступилась, и мы увидели, что они нам устроили сюрприз. На большом куске брезента, расстеленном на траве, лежала куча всяких предметов. По тому, как некоторые из предметов мерцали, я сразу догадался, что это артефакты.
— Тимур! — позвал я, потому что ничего в этом не понимал. Тимур пришел сразу же — он возился с чем-то в сарае.
— О, это откуда? Друзья ваши притащили? Ну-ка…
Он долго рассматривал артефакты, перебирал их, раскладывал и смотрел на свет.
— Я так понимаю, это вам, ребята, на память от ваших друзей. Одно могу сказать, если это продать, то вам до конца своей жизни и на жвачки, и на Канары хватит. Королевский подарок.
Мы вышли через час. Тимур накрепко запер дом. Мы попрощались со всеми. Ыду разревелся, и один из кровососов взял его на руки, чтобы успокоить. Бюрер долго сопел, потом сунул мне в руки кожаный мешочек. Там он хранил свои шахматы. А зомби построились и прошли мимо парадным шагом. У них даже получилось спеть песню. Ну, такую, на свой манер. Когда мы шли прочь от дома Тимура, я все время оглядывался. Со двора нам махали руками и конечностями наши друзья. Наверное, самые надежные друзья, которые были у меня в жизни.
Тимур не разрешил нам брать никакого оружия, кроме ножей. Он выдал их нам, сказав, что это он сам ковал. Ножи были большие и красивые. Их мы повесили на пояс. Оружие было только у Тимура. Он взял автомат Калашникова, тот самый, который чистил. Ну и еще у него был пистолет в кобуре и такой же нож, как у нас. Рюкзак у Тимура был странный, вроде и большой, но он туда мало чего положил, поэтому его вещмешок выглядел пустым. Кроме артефактов, которые мы разделили поровну на три рюкзака, мы взяли немного еды. Палатку, спальники, пенки оставили. Тимур сказал, что, во-первых, мы сегодня же доберемся до цели, а во-вторых, если надо будет, он знает, где можно переночевать под крышей.
Шли мы уже совсем не так легко и беззаботно, как тогда, когда с нами были жители Зоны. Тимур время от времени бросал гайки, к которым он привязывал куски бинта. Иногда осторожно обходил места, которые ему не нравились, а иногда стоял, дав нам знак не шевелиться, и долго выжидал чего-то. И я впервые, наверное, за все время, пока был в Зоне, вдруг понял, насколько опасно тут ходить.
Тимур, когда находил аномалию, объяснял нам, что это такое. Рассказал про «электру», которая могла бы убить любого разрядом электричества. Про страшную «жарку», которая могла нас всех просто испарить в доли секунды. Про «холодец», после которого нам бы мало не показалось. А мы прошли всю Зону, и наши друзья не дали нам не то что попасть в эти страшные ловушки, а вообще их заметить. Все-таки Зона для них не страшная аномальная зона, а родина, это мы здесь чужие. И это от нас здесь вред, а не от них. Но кто мне поверит? Ничего, я вырасту и вернусь сюда. Я постараюсь, чтобы люди поняли, что они не цари природы, а просто жители.
Сначала дорога шла по широкой тропинке через лес, потом тропинка перешла в проселочную дорогу, и наконец мы вышли на разбитое шоссе. Я заметил, что Тимур вздохнул с облегчением.
— А ведь вы должны знать тут каждый уголок, почему же надо все время проверять дорогу? — не выдержал и спросил я.
— А почему тут всегда была осень, а с вашим приходом настало лето? — ответил он вопросом на вопрос.
— Ну… — Я не знал, что ответить. — Зоне захотелось, и все.
— А ты всегда можешь предугадать, что Зоне захочется?
— Но ведь так же нельзя, все время бояться?
— Мальчик мой, кто тебе сказал, что я боюсь? Ты знаешь, даже в обычном мире жизнь бывает намного сложнее, чем здесь. Но там не бросишь гайку, проверяя свой путь.
— Это да, — сказал я и вздохнул.
Но все-таки я бы не сказал, что жизнь там, за Зоной, сложнее, чем здесь. Когда я бывал в гостях у бабушки, все было просто и понятно.
Глава двадцать шестая
Пыхтит паровозик,
Гудит паровозик,
Покоя нет никому.
Устал паровозик,
Уснул паровозик,
Четыре годочка ему.
А. Седугин
Незаметно чувствовалось, что мы приближаемся к городу. Все чаще вдоль дороги валялись сгнившие остовы всякой техники, то тут, то там попадались полуразрушенные домики с почерневшими деревянными стенами. Иногда дорогу перебегали кабаны или слепые собаки. Но на нас они не обращали никакого внимания. То ли знали, что нас не надо трогать, то ли просто мы им были неинтересны. От летнего солнца становилось уже жарко, и запахи мертвых домов, хвойного леса и горячего бетона наполняли воздух. Шли мы молча, потому что Тимур несколько раз резко обрывал нашу болтовню, мы мешали ему сосредоточиться на дороге.
— Надо нам сначала к Сидоровичу. — Тимур остановился на развилке. — Так что пойдем к нему, тут его лежка недалеко. Сегодня должен быть на месте.
— А может, не надо к Сидоровичу? Он такой жук. За «огоньком» посылал нас за то, что скажет, где Стрелок, — вспомнил я встречу с этим человеком.
— Ну и за «огонек» мы с него возьмем должок. Вот же спекулянт, детей послать за «огоньком»! — Тимур покачал головой. — Этот артефакт пять лет никто принести не мог, все гибли, как мухи.
— А что там такого? — удивился Толик. — Мы пошли с Ыду и спокойно его взяли. Ыду, правда, вел нас так путано, мы все время кружили, возвращались, плохие места обходили. Там их так много!
— Так, подождите, пацаны! Расскажите мне подробнее, где этот «огонек» был и как вы его нашли? — Тимур очень заинтересовался.
— Да я ничего не знаю, — ответил я, потому что Тимур смотрел на меня. — В это время я, как Буратино, вверх ногами на дубу висел. Пусть вон Юрка с Толиком рассказывают.
— Ну, я даже не могу сказать, где он точно. Хотя, Андрюха, дай ЖПС Сидоровича, там же все забито, — попросил Юрка.
Тимур взял у меня гаджет перекупщика и стал его внимательно изучать.
— Ага, понятно. — Врач нашел координаты артефакта. — Интересное место. Ни у как там?
— Да мы-то что, у нас Ыду поводырем был и зомби, как обычно, вроде разведки, — начал рассказ Юрка.
— Но не все время, — подхватил Толик, он ведь тоже добывал «огонек».
— Ну да, мы как раз подошли к тому полю, так зомби стали топтаться на месте и дальше — никак. Видимо, там проход был очень узкий. Ыду так странно пошел, словно по кочкам прыгал, ну, как в классики.
— Он двигался прыжками, — пояснил Бэрик. — Прыгнет на одной ножке, потом примерится и опять. А потом вообще смешно было.
— Ага, смешно, — перебил Юрка. — Оно как бахнет, я чуть не обделался. Там…
— Да, бахнуло знатно, оно как швырнет, а тут… — продолжил Толик.
— Так, ребята, давайте поточнее, ладно? Кто куда бахнул и зачем? — остановил их Тимур.
— Ну, Ыду прыгал-прыгал, потом остановился и стоит. — Груша стал рассказывать подробно. — И смотрит перед собой. А потом поковырял вокруг себя, песка нагреб и легко так его бросил. Ну мы и увидели. Там такое было!
— Какое? — Тимур тормозил рассказчиков, чтобы они не увлекались.
— Дай я, — встрял Толик. — Так вот, пыль полетела, и мы увидели, что в воздухе, ну как мираж, висят две такие штуки. Во! Как у белки в клетках! Точно. Такие большие колеса. Только они невидимые, и белка для них понадобилась бы, как медведь. Они, кроме того, что в воздухе висели, еще и крутились. Красиво так, друг навстречу другу.
— Как это? — не понял Тимур.
— Одна по часовой стрелке, а другая против, — пояснил Юрка. — Вот на них Ыду и уставился. И стоит, идти никуда не хочет. Видать, думал. А потом придумал и стал тихонько дуть, ну я не знаю, как у него получилось, но эти самые колеса вдруг поплыли друг к другу. И стали совсем рядом. И остановились. Ну, тут Ыду выдрал пук травы и кинул точно посередине. Ну эти два колеса и бабахнули. Только молнии полетели. Грохоту было!
— Хитер жук ваш Ыду. Разрядил противоположные колеса. Ну и дальше, нашли «огонек»?
— Нет, потом мы встретили мужика дурковатого, — покачал головой Груша.
— Да. Полного идиота, — подтвердил Бэрик. — В пальто, даже в шинели, на морде противогаз, сам на четвереньках, идет по полю и грибы собирает. И главное, наглый такой, увидел нас и попрыгал к нам. Хоть бы шинель снял, жарко ведь, неудобно. Ну, его Ыду на взлете сшиб.
— Да, и тот не обиделся, — кивнул Юрка. — Они, наверное, раньше знакомы были. Ыду ему показал какой-то гриб, прямо из-под земли выковырял, я думал сначала, что это картошка, а оно не картошка.
— Что ты понимаешь, картошка! — возмутился Толик. — Это трюфель! На международных аукционах он знаешь сколько стоит!
— Так что же ты тогда, если такой умный, не стал их собирать? — обиделся Грушевский.
Наверное, они какой-то свой старый спор вспомнили.
— У тебя не спросил, и как бы я его копать стал? Сам бы Ыду попросил…
— Так так, ребята, не надо трюфелей, про «огонек», — вернул на землю спорщиков Тимур.
— Ну так вот, Ыду с этим, в противогазе, стал о чем-то разговаривать. Ну, по-своему, — продолжил Юрка по делу. — Противогаз слушал, слушал и, кажется, понял, что от него хотят.
— Это снорк, — сказал Тимур.
— Кто? — Я не понял.
— В шинелях с противогазами — это снорки. Самое идиотское создание Зоны. Глупее, кажется, не придумать, — объяснил Тимур. — Я думал, что с ними вообще ни о чем договориться нельзя.
— Да нет, договорились, — улыбнулся Толик. — Да еще как. Этот самый снорк как чесанет по полю и привел к нам совсем странное существо.
— Интересно, какое? — По вопросу Тимура я понял, что он уже о чем-то догадался.
— Ну… — Толик тут слегка замялся. — Птицу он привел. Она была странная. Юрка, сам рассказывай. А то…
— Ой-ой, стесняется он. — Юрка состроил Толику рожу. — Птица была не простая. Здоровая, почти как страус, а задница у нее громадная и голая, как у макаки. Главное, он привел ее на веревочке, вроде как ручную.
— Да, тут, в Зоне, птиц лучше на цепи держать, — согласился Тимур. — А птицу я такую знаю. Бздюха называется.
— Вот именно. Ыду ее дерг за голову, за клюв, а она «пр-р-р-р» — и испортила воздух, — продолжил Юрка. — Воняет, как не знаю что. Мы сразу носы заткнули. Я так думаю, эти снорки таких птиц разводят. Вот и приходится им в противогазах все время ходить.
— Интересная версия. Надо ее запомнить, — с улыбкой, но совершенно серьезно сказал Тимур. — Ну и дальше?
— Ну а дальше снорк достал из кармана два камешка и держит их возле этой задницы. Ыду дерг за клюв, птица — «пердь», снорк и стукнул камешками. Искру высек. Вот так «Огонек» и образовался. И не гаснет.
— Ну а дальше просто, — продолжил Толик. — Мы «огонек» в контейнер — и домой.
— Очень интересно. Буду знать на будущее. Надо птичью ферму организовать, — сказал Тимур.
— В общем, не очень сложно, — подытожил Толик. — Но все равно Сидоровичу, считай, за просто так отдали. Деньги, конечно, надо с него взять. Если я с деньгами вернусь, то мои предки ругаться не будут.
— А я своим не дам, — твердо сказал Юрка. — Ну, дам рублей сто, и хватит с них. Дядя Тимур, а много мы заработать сможем? Может, можно будет квартиру купить? Так, чтобы у меня с Бруно отдельная комната была.
— Я думаю, хватит, — рассеянно произнес Тимур. — Так, пацаны, опять расшумелись, нам сейчас в лес входить. За мной след в след чтобы! И тихо! Поняли?
— А Бруно не может след в след, — протянул озабоченно Грушевский.
— А ему и не надо. Чтобы чернобыльский пес да попал в аномалию? Не бойся. А ты уверен, что хочешь его из Зоны вывести? Я боюсь, с санитарным кордоном у тебя большие проблемы будут.
— Я друзей не бросаю! — гордо сказал Юрка.
— Это правильно, — согласился Тимур. — Ладно, что-нибудь придумаем.
Лес мы проскочили очень быстро, это был не лес, а скорее какой-то огрызок леса, потому что через полчаса мы опять вышли к грунтовке, и там Тимур свернул.
— Веселые здесь места. Так, ребята, я не уверен, что «подстанция» не тронет вас так же, как жители Зоны. Так что от меня ни на шаг, ладно? — сказал Тимур.
— Какая такая подстанция? — не понял я.
— Ну, какая, электрическая. Там аномалия на ней гадкая, вроде почти живая, но очень уж омерзительная.
— Током бьет? — забеспокоился Толик.
— Не столько бьет, сколько на мозги давит. Ладно, пойдем, если она зашумит, разберемся, — ответил Тимур, поправил свой рюкзак и зашагал вперед.
«Подстанцию» мы увидели очень скоро. То, что это место неприятное, я понял сразу. За облезлым забором из ржавой проволочной сетки стояли с десяток жутких конструкций — вроде больших шкафов с рогами и проводами, идущими к этим рогам.
— Это трансформаторы высокого напряжения, — Тимур стал объяснять сам, не дожидаясь вопросов. — Когда здесь все еще работало, они энергию от АЭС передавали местным жителям, а теперь — кладбище трансформаторов. Очень злобное было несколько лет назад.
Что значит «злобные трансформаторы», я не понимал, но на всякий случай мы держались подальше не только от «подстанции», но даже от забора.
— А сейчас как электричество по Зоне передается? — спросил Юрка. — Мы видели на складе, когда с зомби встретились, — горят лампочки нормально.
— А кто его знает, Зона есть Зона, — пожал плечами Тимур. — Это наименьшая из проблем, с которыми мы тут встречаемся.
В одном месте, чтобы пройти дальше, нам пришлось подойти вплотную к забору из сетки. И Толик дотронулся до него рукой. Тут мы сразу поняли, почему «подстанцию» так не любил Тимур.
Словно сорвавшись с цепи, по всей территории, ограниченной забором, заметались молнии. Почти беззвучные, они только злобно шипели, как бабка на базаре, которая торгует семечками. Молнии — разноцветные, синие, голубые — бесновались, норовя вырваться за забор, но, видимо, не могли.
— Ишь ты, все не угомонится! — усмехнулся Тимур.